4.1. Возобновление производства по уголовным делам лиц, обращавшихся в Конституционный Суд Российской Федерации: уголовно-возобновительная форма взаимосвязи

Если в предыдущем параграфе мы рассмотрели суть нормативно­корректирующих решений Конституционного Суда, то предметом нашего рассмотрения в данной главе станут уголовно-процессуальные последствия этих решений.

Вектор взаимосвязи в уголовно-ревизионных формах взаимосвязи на­правлен от конституционного судопроизводства к уголовному: решения, вы­несенные в первом, выступают поводом и (или) нормативным основанием к пересмотру судебных решений, вынесенных во втором виде процесса; соот­ветственно, в рамках уголовного судопроизводства происходит и пересмотр судебных решений, а в конечном счете — и реальное восстановление консти­туционных прав и свобод, нарушение которых на нормативном уровне кон­статировано в нормативно-корректирующих решениях Конституционного Суда.

Основанием взаимосвязи в данной форме выступает факт коррекции нормы права. Часть вторая статьи 100 Закона о Конституционном Суде опре­деляет, что в случае, если Конституционный Суд Российской Федерации принял постановление, предусмотренное пунктом 2 («обычное» постановле­ние о признании нормы неконституционной) или пунктом 3 (постановление о признании нормы неконституционной, принятое в порядке письменного про­изводства) части первой той же статьи, данное дело во всяком случае подле­жит пересмотру компетентным органом в обычном порядке. Оговорка же о необходимости пересмотра судебного решения фиксируется по отношению к каждому заявителю в резолютивной части соответствующих решений Суда.

Применительно к уголовному судопроизводству требования Закона о Конституционном Суде конкретизированы в статьях 413 и 414 УПК. Так, пункт 1 части четвертой статьи 413 УПК называет признание Конституцион­ным Судом Российской Федерации закона, примененного судом в данном уголовном деле, не соответствующим Конституции Российской Федерации новым обстоятельством, влекущим возобновление производства по уголов­ному делу.

По нашим подсчетам, к концу 2013 года Конституционным Судом принято 42 постановления о признании норм права неконституционными в отношении 57 человек, в том числе 33 постановления по вопросам уголовно­процессуального права, 8 — по вопросам уголовного права и 1 в сфере судо­устройства.

Практика же конституционного правосудия 2000-2010 гг. «порождала» право на пересмотр судебных решений также и при выявлении Судом кон­ституционно-правового смысла проверяемых норм без признания их некон­ституционными, что происходило в постановлениях Суда (вынесено 9 реше­ний, из них 6 в сфере уголовно-процессуального права и 3 — в сфере уголов­ного), а до 2010 года — и в его определениях (24 решения); всего в отноше­нии 48 человек. Такую практику следует признать справедливой на момент ее формирования, однако в дальнейшем она должна основываться лишь на нормативно-дисквалифицирующих постановлениях Конституционного Суда.

Таким образом, основанием взаимосвязи в данной форме выступает факт коррекции нормы права, являющийся для уголовного процесса новым обстоятельством, вне зависимости от формы его фиксации (в постановлении или определении).

Вне зависимости от формы (избранного способа) коррекции нормы права, материально-правовое основание к пересмотру — изменение нормы права ввиду её неконституционности — имеет место, а потому в уголовном судопроизводстве требуется обеспечить пересмотр судебного решения. Уго­ловно-процессуальные формы пересмотра судебных решений по уголовным делам в связи с решениями Конституционного Суда и на их основе как раз и образуют содержание (последствия) рассматриваемой нами формы взаимо­связи. Сроки в данной форме взаимосвязи длятся от момента возникновения основания — вынесения соответствующего решения Конституционного Суда — до принятия в уголовно-процессуальном порядке решения, приводящего решения по делу заявителя в соответствие с решением Конституционного Суда.

Исполнение же этих решений, по сути, удручает. В 1995-2013 гг. Кон­ституционный Суд принял решение о возможности пересмотра судебных решений по делам 200 заявителей; к настоящему времени, по нашим подсче­там, пересмотрены дела лишь 94 человек (47 %); остаются не пересмотрен­ными уголовные дела 106 заявителей (53 %), а в пересмотренных 8 делах (4 %) принято судебное решение, расходящееся с решением Конституционного Суда.

Такое положение вещей объясняется, с одной стороны, разнообразием оснований для пересмотра, а с другой — отсутствием подробно описанного в законе порядка пересмотра таких судебных решений в связи с решениями Конституционного Суда.

Кроме того, наблюдается несогласованность законодательства о кон­ституционном и уголовном судопроизводствах, приводящая, в частности, к невозможности легально проверить судебные решения по делам заявителей. Уголовно-процессуальное регулирование не учитывает, что Конституцион­ным Судом были использованы различные способы коррекции норм права.

Отсутствие же таких способов проверки судебных решений приводит к нега­тивным последствиям на практике.

Анализируя нормативное правовое регулирование и практику возоб­новления производства по делам «счастливых» участников конституционно­го судопроизводства, т.е. тех участников, по чьим обращениям были приняты нормативно-корректирующие решения Конституционного Суда, предпола­гающие пересмотр уголовно-процессуальных решений по их делам, можно выделить три этапа развития данной формы.

Первый этап, охватываемый временными рамками 1995-2001 гг., ха­рактеризуется началом формирования практики Конституционного Суда и судов общей юрисдикции в этом вопросе. Первым постановлением Суда, предполагающее пересмотр дел заявителей является постановление от 13 но­ября 1995 года, однако действовавший в то время УПК РСФСР (в частности, статья 384) не знало исследуемой процессуальной формы.

Нормативным основанием к пересмотру уголовных дел заявителей служила лишь часть вторая статьи 100 Закона о Конституционном Суде.

(1) если уголовное дело прошло ряд инстанций в обычной судебной системе, то право-восстановительное решение принимал суд, уполномочен­ный на пересмотр решений по данному делу на момент производства (как правило, это соответствующий суд надзорной инстанции).

(2) если же дело еще не дошло до судебных стадий либо не было воз­буждено вовсе, то органы и должностные лица, в чьем производстве находи­лось дело, принимали решения и совершали действия, отвечающие интере­сам заявителей.

Так, по первому пути пошел президиум Свердловского областного су­да, который 22 мая 1996 года рассмотрел жалобу Р.Н. Самигуллиной, по чьей «конституционной» жалобе было принято Постановление от 13 ноября 1995 года № 13-П.^{[360] [361] [362] [363] [364] [365] [366]} Постановление Ленинского районного суда от 12 октября 1992 года и определение судебной коллегии по уголовным делам СОС от 29 ок­тября 1992 года, которыми заявительнице было отказано в рассмотрении жа­лобы на постановление следователя о прекращении уголовного дела по факту смерти её брата, были отменены, а уголовное дело было направлено на новое рассмотрение в Ленинский районный суд г. Екатеринбурга.

Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации в кассаци­онном определении от 11 апреля 1996 года отменила приговор военного суда Московского военного округа в отношении В.М.Гурджиянца, осужденного за измену Родине, к которому ранее не допускался адвокат, отправила дело на новое рассмотрение, в ходе которого к производству по делу был допущен адвокат Д.Д.Штейнберг, не имеющий допуска к государственной тайне.

Принятие Конституционным Судом Постановления от 2 февраля 1996 года № 4-П по делу о проверке конституционности пункта 5 части второй статьи 371, части третьей статьи 374 и пункта 4 части второй статьи 384 Уго­ловно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан К.М.

По второму пути пошел военный суд Оренбургского гарнизона При­волжского военного округа, принявший (при отсутствии в УПК РСФСР со­ответствующей процессуальной формы) к рассмотрению жалобу другого заявителя по этому же делу — А.А.Апанасенко, который не был признан по­терпевшим по делу о смерти его сына, являвшегося военнослужащим.^[367]

Эти и другие случаи пересмотра дел нами в приложении 5 к диссерта­ции.

Второй этап, исчисляемый нами с 2001 по 2010 гг., характеризуется двумя главными обстоятельствами. Во-первых, в 2001 году был принят ныне УПК Российской Федерации, который предусматривает лишь одно законо­положение, регламентирующее интересующую нас деятельность, — часть пятую статьи 415, которая предусматривает, что пересмотр приговора, опре­деления или постановления суда по обстоятельствам, указанным в пунктах 1 и 2 части четвертой статьи 413 настоящего Кодекса, осуществляется Прези­диумом Верховного Суда Российской Федерации по представлению Предсе­дателя Верховного Суда Российской Федерации не позднее одного месяца со дня поступления данного представления. По результатам рассмотрения пред­ставления Президиум Верховного Суда Российской Федерации отменяет или изменяет судебные решения по уголовному делу в соответствии с постанов­лением Конституционного Суда Российской Федерации или постановлением Европейского Суда по правам человека. Копии постановления Президиума Верховного Суда Российской Федерации в течение 3 суток направляются в Конституционный Суд Российской Федерации, лицу, в отношении которого принято данное постановление, прокурору и Уполномоченному Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека.

Во-вторых, в практике Конституционного Суда Российской Федерации начали появляться «отказные определения с позитивным содержанием», пре­дусматривавшие право на пересмотр судебных решений.

РСФСР и жалобе гражданина П.А. Шлыкова на нарушение его конституци­онных прав пунктом 7 части первой статьи 303 УПК РСФСР.^{[368] [369]}

Несмотря на то, что законом была введен процессуальный порядок пе­ресмотра дел Президиумом Верховного Суда, большинство дел было пере­смотрено в региональных судах, как правило, в надзорном порядке (4 дела были рассмотрены в кассационном порядке, хотя решения по ним уже всту­пили в законную силу), не смотря на то, что заявители получали право на пе­ресмотр в постановлениях Конституционного Суда.

Пересмотр же остальных дел, скорее всего, не состоялся, в силу двух обстоятельств. Во-первых, в то время, равно как и сейчас, уголовно­процессуальный закон не знает такового повода и основания для пересмотра решений, как отказные определения Конституционного Суда Российской Федерации «с позитивным содержанием», а потому у судов не имелось про­цессуальной возможности возобновить производство по делу при исчерпании заявителями всех процессуальных средств защиты. Во-вторых, большинство заявителей просто не обращались в суды, очевидно полагая, что такой пере­смотр может или должен быть автоматическим.

Третий этап, отсчет которого идет с рубежа 2009 и 2010 гг., связыва­ется с реформой конституционного судопроизводства, в ходе которой было введено письменное производство, позволившее Конституционному Суду отказаться от определений «с позитивным содержанием». Второй характер­ной чертой стало увеличение числа дел заявителей пересмотренных Прези­диумом Верховного Суда, в результате чего с 2010 года практически все дела пересматриваться только данной судебной инстанций (начиная с дела В.В. Милехина, пересмотренного Президиумом Верховного Суда 2 сентября 2009 года). Между тем, такой пересмотр не происходит автоматически и требует инициирования со стороны заявителя в конституционном судопроизводстве, оформляемой заявлением на имя Председателя Верховного Суда о внесении им представления в Президиум Верховного Суда.

Между тем, распространены случаи (подробнее см. приложение 8), ко­гда ни в одном из известных ныне уголовно-процессуальных производств пересмотреть судебные решения по делу заявителя — участника конститу­ционного судопроизводства — невозможно в силу признания нормы консти­туционной, но с выявлением её конституционно-правового смысла, исклю­чающего иные толкования этой нормы в практике. Так, Конституционный Суд Постановлением от 31 марта 2011 года № 3-П по делу о проверке кон­ституционности части третьей статьи 138 УК Российской Федерации в связи с жалобами граждан С.В. Капорина, И.В. Коршуна, С.В. Миронова, Ц.И. Со­ловьева и А.Г. Трубина признал положение части третьей статьи 138 УК Рос­сийской Федерации, предусматривающее уголовную ответственность за не­законные производство, сбыт или приобретение специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, не проти­воречащим Конституции Российской Федерации, выявив его конституцион­но-правовой смысл. В пункте 3 резолютивной части данного Постановления было определено, что правоприменительные решения по делам заявителей, если они основаны на положении части третьей статьи 138 УК Российской Федерации в истолковании, расходящемся с его конституционно-правовым смыслом, выявленным в данном Постановлении, подлежат пересмотру в ус­тановленном порядке.

В своем ходатайстве в Конституционный Суд И.В. Коршун просил разъяснить данное Постановление в связи с тем, что его заявление в прокура­туру о возбуждении производства по его уголовному делу ввиду новых об­стоятельств было оставлено без удовлетворения.

Определением Конституционного Суда от 24 сентября 2012 года № 1682-О-Р Суд отказал И.В. Коршуну в разъяснении Постановления Консти­туционного Суда от 31 марта 2011 года № 3-П на том основании, что этот вопрос не был предметом рассмотрения Конституционного Суда в названном Постановлении, а также потому, что И.В. Коршун, по существу, оспаривал отказ органов прокуратуры в удовлетворении его заявления о возбуждении производства по уголовному делу ввиду новых обстоятельств, возникших, по его мнению, вследствие принятия Конституционным Судом Постановления от 31 марта 2011 года № 3-П.^{[370] [371]}

Как следует из ходатайства и приложенных к нему документов, И.В. Коршун обращался в различные инстанции, в том числе в прокуратуру, одна­ко эти органы либо отказывали ему в собственно рассмотрении вопроса о возможности пересмотра судебных решений, либо — что предпринял и.о. прокурора Зеленоградского административного округа г. Москвы — непо­средственно отказывали в этом, утверждая, что судебные решения по делу заявителя не противоречат Постановлению Конституционного Суда от 31 марта 2011 года № 3-П. С таким положением вещей согласиться все же нельзя: прокурор не может оценивать правосудность судебных решений, в том числе с точки зрения их соответствия постановлению Конституционного Суда, поскольку тем самым он подменяет собой судебные инстанции при­званные осуществлять пересмотр судебных решений в установленных зако­ном формах.

Из современного уголовно-процессуального закона усматриваются лишь такие элементы процессуальной формы, как срок, порядок возбужде­ния производства в Президиуме Верховного Суда (внесение Председателем Верховного Суда представления), пределы полномочий Президиума Верхов­ного Суда, а также рассылка копий постановления Президиума. Между тем, остаются неясными некоторые вопросы, влияющие на процессуальную фор­му: роль и права заявителя (в конституционном судопроизводстве) в данном производстве, обеспечение интересов иных участников производства по уго­ловному делу.

Недостаточная регламентация в УПК данной деятельности, а также отсутствие в УПК правил пересмотра уголовных дел в связи с иными разно­видностями нормативно-корректирующих решений Суда, помимо постанов­лений Суда о признании норм неконституционными, на практике влечет ис­пользование разнообразных способов пересмотра судебных решений по уго­ловным делам участников конституционного судопроизводства и в итоге — снижение эффективности конституционного правосудия. Так, проведенное автором обобщение показало, что уголовные дела 200 заявителей на основа­нии 38 постановлений и 24 определений Конституционного Суда, вынесен­ных в 1995-2013 гг., были пересмотрены Президиумом Верховного Суда лишь в 22 случаях (11 %, большей частью в 2009-2013 гг.); остальные же де­ла были пересмотрены в иных судебных инстанциях, как правило, той, кото­рая следовала за той стадией, в которой находилось дело заявителя на мо­мент рассмотрения жалобы.

Так, надзорное производство в Президиуме Верховного Суда Россий­ской Федерации было использовано в 7 делах; в судебных коллегиях Верхов­ного Суда Российской Федерации в надзорном порядке пересмотрены 4 дела, а в кассационном (предполагавшем пересмотр не вступившего в законную силу судебного решения) — 1 дело.

В надзорном порядке в областных и равных им судов суде (как в засе­дании президиума, так и с вынесением судьей данного суда постановления об отказе в удовлетворении надзорной жалобы) пересмотрено дело 21 заяви­телей; в рамках кассационного производства (в отношении не вступивших в законную силу судебных решений) в этих же судах пересмотрено 2 дела.

Решения Конституционного Суда, как показало обобщение практики, исполняются не только в рамках пересмотра судебных решений, но и собст­венно в суде первой инстанции (это было возможно при изначальном крите­рии допустимости обращений в Конституционный Суд, предполагающем возможность проверки конституционности закона, подлежащего примене­нию в конкретном деле) и в стадии исполнения приговора (имело место в 1 деле), но и решениями следователя на досудебном производстве (1 дело - де­ло М. Аслямазян).

Также мы наблюдаем и так называемое «самоисполнение решения», т.е. принятие должностным лицом органов предварительного расследования, решений и действий, необходимых для восстановления конституционных прав заявителя, нарушенных действием неконституционных законоположе­ний. Практика показала и вовсе оригинальный случай, когда права, нарушен­ные наложением ареста на имущество юридического лица в рамках уголов­ного процесса, восстанавливались в неуголовно-процессуальном порядке, а в рамках арбитражного процесса путем заявления иска об освобождении иму­щества из-под ареста (исключении из описи).

Выходи из данной ситуации может быть дан лишь законодателем, ко­торый установит в УПК соответствующие эффективные уголовно­процессуальные формы пересмотра судебных решений. Эти и другие обстоя­тельства побуждают нас к разработке процессуальной концепции данного производства, максимально обеспечивающего права и свободы участников конституционного судопроизводства.

В.А. Давыдовым, судьей Верховного Суда Российской Федерации, предложено осуществлять пересмотр судебных решений в таких случаях в судах среднего звена, поскольку такой пересмотр, по мнению автора, должен быть приближен к месту жительства заявителя.^[372] С таким подходом согла­ситься нельзя, поскольку при возобновлении судопроизводства неизбежны отмена или изменение судебных решений. Между тем, большинство заявите­лей, обращавшихся в Конституционный Суд, ранее обращались практически во все судебные инстанции, в том числе в Верховный Суд Российской Феде­рации, судьи которого выносили решения, подтверждающие законность и обоснованность судебных решений и процессуальных действий по данному уголовному делу. Следовательно, судьи или даже президиумы областных и равных им судов будут вынуждены отменять решения не только судов ре­гионального уровня, но и Верховного Суда, что в условиях системы судов общей юрисдикции представить себе крайне сложно.

Предлагаемая данным автором процессуальная форма вряд ли является логичной и разумно вписывающейся в иерархизированную, ступенчатую систему пересмотра судебных решений по уголовным делам, а потому необ­ходим поиск качественно новой модели пересмотра.

В данном вопросе, как видится, следует исходить из того, что принятие судебных решений, основанных на нормах, в которых были выявлены кон­ституционные дефекты, нельзя признавать судебными ошибками, поскольку на момент своего принятия эти решения соответствовали закону; такие ре­шения — последствия ошибок законодателя, что, вопреки мнению В.А. Да­выдова об ординарной природе возобновления производства по уголовному делу, только обусловливает экстраординарность и исключительность иссле­дуемого уголовно-процессуального производства, в полной мере отвечающе­го принципу res judicata.

Возобновление производства по делу в данном случает автор предлага­ет рассматривать как своеобразное restitutio ad integrum^[373] для уголовного дела, суть которого видится в том, что после принятия Конституционным Судом соответствующего постановления Президиум Верховного Суда, как высшая судебная инстанция по уголовным делам в России, обладающая исключи­тельными полномочиями по отмене и (или) изменению судебных решений, в том числе собственных, должен оценить в судебном заседании значимость судебного решения (процессуального действия), принятого (совершенного) на основании закона с конституционным дефектом, а процессуальная форма данного производства должна максимально учитывать и обеспечивать права и законные интересы участников производства и органично вписываться в общую систему пересмотра судебных решений по уголовным делам.

Такое правило обусловлено экстраординарной природой данного про­изводства. Отсутствие же возможности исправить ошибки даже Президиума Верховного Суда после принятия решения Конституционным Судом, как ви­дится, недопустимо. В практике Конституционного Суда имеет место случай, когда дело осужденного за измену Родине (путем невозвращения из-за гра­ницы) В.А. Смирнова после принятия Конституционным Судом по его жало­бе Постановления от 20 декабря 1995 года № 17-П не было пересмотрено Президиумом Верховного Суда, поскольку данное дело уже рассматривалось им в 1991 году в порядке надзора.^[374]

Поводом для возбуждения производства в Президиуме Верховного Су­да должно считаться только решение Конституционного Суда, а не заявление заинтересованных лиц, чем «грешит» практика возобновления производства по уголовным делам участников конституционного судопроизводства; как видится, такой подход не нарушает принципа nemo judex sine actore, а лишь обеспечивает эффективное восстановление в правах, поскольку интерес лица на возобновление производства по делу весьма очевиден.

Кроме того, снятие потребности в заявлении самостоятельного хода­тайства о возбуждении производства ввиду новых обстоятельств, решит и проблему сроков производства, что, в конечном счете, говорит, насколько быстро были восстановлены права заявителей. Так, по нашим подсчетам, са­мым распространенным в практике периодом восстановления права заявите­ля, исчисляемым с даты принятия Конституционным Судом право­восстанавливающего решения до отмены (изменения) судебных решений, основанных на признанных неконституционными отраслевых нормах, являл­ся период от 1 месяца до 6 месяцев (25 дел). В совокупности положение дел по данному вопросу выглядит следующим образом:

Случай самого длительного пересмотра дела - это уголовное дело осу­жденного к смертной казни О.В.Филатова. Постановлением Конституцион­ного Суда от 2 февраля 1999 г. № 3-П по делу о проверке конституционности положений статьи 41 и части третьей статьи 42 УПК РСФСР, пунктов 1 и 2 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 16 июля 1993 года «О порядке введения в действие Закона Российской Федерации "О вне­сении изменений и дополнений в Закон РСФСР "О судоустройстве РСФСР", Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, Уголовный кодекс РСФСР и Ко­декс РСФСР об административных правонарушениях" в связи с запросом Московского городского суда и жалобами ряда граждан признано его право на пересмотр приговора Верховного Суда Удмуртской Республики от 05 но­ября 1993 года, измененного постановлением Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 29 сентября 1998 года, которым он осужден к смертной казни.

Производство по уголовному делу с целью приведения судебных ре­шений по делу заявителя в соответствие с правовой позицией Конституцион­ного Суда было возобновлено Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 12 мая 2010 г. № 202-П09, которым постановление Президиума Вер­ховного Суда РФ от 29 сентября 1999 г. отменено, а приговор и кассационное определение оставлены без изменения. Как видно, на исполнение постанов­ления Конституционного Суда ушло 11 лет 3 месяца 10 дней.

«Долго» исполнялось и первое определение «с позитивным содержани­ем», вынесенное по уголовной юстиции. Определение от 06 декабря 2001 г. № 297-О по жалобе гражданки М.Е. Костровой на нарушение ее конституци­онных прав частью четвертой статьи 29 УПК РСФСР и жалобе гражданина П.А. Шлыкова на нарушение его конституционных прав пунктом 7 части первой статьи 303 УПК РСФСР предполагало право П.А. Шлыкова на пере­смотр приговора Центрального районного суда г. Воронежа от 23 октября 1990 года в части взыскания с него 120 рублей стационарное лечение в боль­нице потерпевшего (решение принято по инициативе суда и без заявленного без гражданского иска). Согласно сайту Верховного Суда Российской Феде­рации, 4 февраля 2011 года П.А. Шлыков подавал жалобу на названный на приговор Центрального районного суда г. Воронежа от 23 октября 1990 года, однако отозвал её (причина отзыва не известна). «Исполнение» решения Конституционного Суда к моменту обращения в Верховный Суд Российской Федерации шло 9 лет 10 месяцев 2 дня. Однако признавать это решение ис­полненным, все еще рано.

Справедливости ради следует заметить, что известны и рекордно быст­рые сроки пересмотра уголовно-процессуальных решений. Так, 13 дней про­шло с момента принятия Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 27 мая 2008 г. № 8-П по жалобе М.А. Асламазян до принятия постановления заместителя начальника отдела Следственного комитета при МВД России по от 10 июня 2008 года о прекращении возбужденного в отно­шении М.А.Асламазян уголовного дела о контрабанде.

1 месяц 16 дней прошел с момента вынесения Постановления Консти­туционного Суда Российской Федерации от 16 июля 2009 года № 14-П до принятия 2 сентября 2009 г. Президиумом Верховного Суда Российской Фе­дерации постановления № 271-П09 о возобновлении производства по делу ввиду новых обстоятельств, которым отменены приговор Советского район­ного суда г. Рязани от 23 июля 2003 года и кассационное определение судеб­ной коллегии по уголовным делам Рязанского областного суда от 28 августа 2003 года, а уголовное дело передано на новое рассмотрение в тот же суд в ином составе судей со стадии назначения судебного заседания.

Между тем, эти примеры являются скорее исключениями из общей практики, поскольку обусловлены либо общественным резонансом, который имело дело заявителя (дело М.А. Асламазян), либо же, очевидно, оператив­ностью самого заявителя.

Возвращаясь к построению искомой концепции, заметим, что Консти­туционный Суд еще в Определении от 6 июня 1997 года № 59-О прямо ука­зал, что юридическим фактом, порождающим начало пересмотра уголовных дел судом по вновь открывшимся (по современному праву — новым. — Т.С.) обстоятельствам, является постановление Конституционного Суда. Это дела­ет лишним такое процессуальное действие, как внесение Председателем Вер­ховного Суда представления в его Президиум, поскольку такое представле­ние не является ни «фильтром» необоснованных обращений, ни поводом для созыва заседания.

Между тем, следуя принципу процессуального формализма, следует заметить, что любая стадия и любое процессуальное производство должно начинаться с какого-то процессуального действия. В противном случае мы будем находиться в затруднительной ситуации, связанной хоть бы и с исчис­лением процессуальных сроков.

Признать действием, возбуждающим производство ввиду новых об­стоятельств, направление в Верховный Суд Российской Федерации копии постановления Конституционного Суда Российской Федерации все же нель­зя: это действием является действием для конституционного судопроизвод­ства, а для уголовного процесса — скорее «событием» в чисто теоретическом его понимании, поскольку его возникновение не находится под контролем воли участников уголовно-процессуальных отношении и происходит без их на то воли. Направление копии решения Конституционного Суда, скорее все­го, факт, который должен повлечь соответствующие процессуальные дейст­вия. Данному факту должна быть соответствующая реакция. Такой реакцией видится вынесение «обычным» судьей Верховного Суда Российской Федера­ции постановления о возбуждении производства ввиду новых обстоятельств. Такой подход аналогичен порядку надзорного производства, предполагаю­щего этап предварительного рассмотрения жалобы, а также делает возмож­ным участие Председателя Верховного Суда в заседании Президиума Вер­ховного Суда, что сегодня исключается вследствие того, что он вносит пред­ставление в Президиум, а потому не может сам принимать участие в заседа­ние этой инстанции.

Сроки производства должны быть не более 2 месяцев с момента воз­буждения производства ввиду новых обстоятельств. В этот срок должен включаться подготовительный период. В рамках которого Верховным Судом перед заседанием его Президиума должны совершаться подготовительные действия, в том числе:

— истребование уголовного дела из соответствующего суда;

— назначение даты, времени и места судебного заседания Президиума Верховного Суда;

— извещение о судебном заседании соответствующего участника кон­ституционного судопроизводства, прокурора, а также иных участников уго­ловного процесса, чьи права, свободы или законные интересы затрагиваются судебным решением, основанным на законе с конституционным дефектом;

— направление им имеющихся материалов по данному вопросу.

Порядок заседания Президиума Верховного Суда может быть анало­гичным порядку заседания суда надзорной инстанции. Процессуальными решениями Президиума Верховного Суда должны быть постановления о во­зобновлении производства по делу; принятие иного решения — об отказе в этом, — как видится, невозможно.

После возобновления производства по делу Президиум Верховного Суда должен решить вопрос о судьбе судебных решений, не соответствую­щих правовым позициям Суда. Решение этого вопроса должно происходить на основе критерия корректировки судебных решений, общего для всех реви­зионных форм взаимосвязи.

Согласно данному критерию, суд должен определить, повлияло ли проверяемое им судебное решение или действие в конечном итоге на резуль­таты процесса и на возможность реализации участниками судопроизводства своих конституционных прав и свобод. Отмена состоявшихся судебных ре­шений и, если это необходимо, повторение процессуальных действий долж­ны быть обязательными в каждом случае выявления конституционного де­фекта в норме уголовного права, а в аналогичных случаях с нормой уголов­но-процессуального права — лишь тогда, когда нарушение конституционных прав и свобод ставит под сомнение результат процесса и у суда нет основа­ний полагать, что при «нормальном» первом ходе процесса результат был бы таким же.

В остальных случаях, когда нарушение конституционных прав не влияет на исход уголовного дела, судебные решения должны сохранять свою силу, однако в случае причинения таким решением или действием вреда должен действовать механизм денежных компенсаций за нарушение консти­туционных прав граждан в уголовном процессе, который следует построить на базе статьи 1070 ГК.

Кроме того, Президиум Верховного Суда после отмены или изменения судебных решений может принять решение, отвечающее обстоятельствам уголовного дела на момент судебного заседания (например, прекратить про­изводство по уголовному делу в связи со смертью осужденного, применить сроки давности и др.).

Такие случаи уже были в судебной практике. Так, при пересмотре дел В.К Михеева и О.Б. Лобашовой в связи с постановлением Конституционного Суда от 20 ноября 2007 года № 13-П^[375] президиум Верховного Суда не только отменил судебных акты по делам заявителей, но и в отношении первого пре­кратил дело в связи с его смертью,^[376] а в отношении второй - освободил от применения принудительных мер медицинского характера в связи с истече­нием срока давности уголовного преследования за совершенные её запре­щенные уголовным законом общественно опасные деяния. ^[377]

* * *

Подводя итоги параграфу, следует заметить, что реальное исполнение решений Конституционного Суда в отношении заявителей, так или иначе «выигравших» свои дела в рамках конституционного судопроизводства, нельзя признать удовлетворительным, а потому существуют объективные предпосылки для совершенствования уголовно-процессуального законода­тельства. Законодательство должно идти по пути эффективного и скорейшего пересмотра дел заявителей, на котором можно использовать ряд автоматиче­ских механизмов, не вынуждая заявителя обращаться с заявлениями или жа­лобами, поскольку его интерес на корректировку судебных решений по его делу очевиден.