§4. Соотношение конституционной жалобы и иных форм судебной защиты прав человека.

Вопрос соотношения конституционной жалобы и иных форм судебной защиты прав человека представляется актуальным для изучения, поскольку позволяет выяснить сущностные характеристики данного института, прежде всего его значение в процессе защиты прав человека.

Право на судебную защиту в той или иной форме закреплено во всех Конституциях государств СНГ, в то же время содержание указанного конституционного права разнится, что можно проиллюстрировать на примере сравнения положений Конституции РФ, Конституции Республики Казахстан и Конституции Украины.

Статья 46 Конституции РФ говорит о том, что каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод. Решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд. Каждый вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты.

Статья 13 Конституции РК устанавливает, что каждый имеет право на судебную защиту своих прав и свобод.

Статья 55 Конституции Украины предусматривает, что права и свободы человека и гражданина защищаются судом. Каждому гарантируется право на обжалование в суде решений, действий или бездействия органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных и служебных лиц. Каждый имеет право после использования всех национальных средств правовой защиты обращаться за защитой своих прав и свобод в соответствующие международные судебные учреждения или в соответствующие органы международных организаций, членом или участником которых является Украина.

Необходимо обратить внимание на то, что принципиально важное содержание права на судебную защиту в приведенных положениях Конституций не раскрывается. Между тем, как следует из национальных законов, конкретизирующих конституционные положения, граждане России, Казахстана и Украины обладают различными возможностями по защите своих конституционных прав и свобод. В частности, выражается это, по крайней мере, в наделении граждан и их объединений правом оспаривать законы, нарушающие их права, в России (в процессуально-правовой форме указанное право находит выражение в институте конституционной жалобы) и отсутствии такого права в Казахстане и Украине.

Г оворя о содержании права на судебную защиту, необходимо отметить, что данное право является производным от возможных видов нарушений прав человека, которые могут быть классифицированы по субъектам нарушения и формам такого нарушения. Субъектом нарушения конституционного права может выступать лицо частного права и лицо публичного права. Нарушение права выражается в деянии (действии или бездействии) соответствующего субъекта. При этом, когда речь идет о лицах публичного права как субъектах нарушения права, такое нарушение может принимать индивидуально определенную форму (например, посредством принятия индивидуального правового акта) и обезличенную форму (посредством принятия нормативного правового акта).

Классификация возможных нарушений прав человека представлена в виде схемы ниже.

Гарантирование со стороны государства конституционного права гражданина на судебную защиту воплощается в законодательном закреплении соответствующего вида судопроизводства, посредством которого частное лицо получает возможность непосредственно обратиться в суд за защитой своего права.

Институт конституционной жалобы, актуализируемый в рамках конституционного судопроизводства, направлен на защиту прав граждан от нарушений конституционных прав со стороны лиц публичного права.

полной конституционной жалобы или модели нормативной конституционной жалобы - возможно выделить два основных варианта функционирования института конституционной жалобы в правозащитном механизме.

В случае инкорпорирования в национальное законодательство института конституционной жалобы, построенного по модели нормативной жалобы, то есть предполагающего возможность подачи жалобы исключительно в отношении нормативных правовых актов, рассматриваемая форма судебной защиты является составной частью системы нормоконтроля в государстве, заключающегося в проверке соответствия нижестоящих нормативных правовых актов актам, обладающих большей юридической силой.

В рамках нормоконтроля и соответствующих видов судопроизводства, институт конституционной жалобы имеет самостоятельный предмет, однако вступает в некоторую конкуренцию с иными внутригосударственными инструментами судебной защиты нарушенного права. Обусловлено это спецификой организации судопроизводства по делам о нормоконтроле. Функция нормоконтроля в государствах СНГ распределена между судами различных ветвей. Например, в Российской Федерации дела об оспаривании нормативных правовых актов могут рассматриваться КС РФ и конституционными (уставными) судами субъектов РФ в рамках конституционного судопроизводства, судами общей юрисдикции и арбитражными судами по правилам гражданского (арбитражного) судопроизводства. При этом разграничение компетенции между судами по указанным делам осуществляется посредством выделения из всей массы дел по нормоконтролю тех, которые связаны с конституционным нормоконтролем, в силу монополии органов конституционной юстиции на осуществление указанной деятельности, и отнесения всех остальных дел к компетенции судов общей юрисдикции и арбитражных судов^[78].

Как отмечалось в § 2 настоящей главы диссертации, разграничение конституционного контроля от контроля за законностью носит в известной степени условный характер и зависит от усмотрения суда, поскольку перечень прав и свобод граждан, признаваемых конституционными, является открытым, и содержание конституционных прав подлежит широкому толкованию органами конституционной юстиции.

В литературе отмечается, что разграничение конституционного контроля и общего контроля за законностью и, соответственно, разграничение компетенции судов общей юрисдикции/арбитражных судов и органов конституционной юстиции является сложным с правовой точки зрения и недостаточно разработанным вопросом, что характерно для большинства европейских государств^[80].

Для Российской Федерации проблема разграничения компетенции КС РФ и судов общей юрисдикции и арбитражных судов несколько сглаживается законодательным ограничением перечня нормативных правовых актов, которые могут стать предметом конституционного нормоконтроля, и отнесением к соответствующей компетенции КС РФ полномочий по нормоконтролю только в отношении федеральных законов, нормативных актов Президента РФ, Совета Федерации, Государственной Думы Федерального Собрания РФ, Правительства РФ, конституций (уставов), а также в некоторых случаях законов и иных нормативных правовых актов субъектов РФ (ст. 125 Конституции РФ). Из приведенных выше положений видно, что ряд нормативных правовых актов, в частности, актов органов исполнительной власти уровня ниже Правительства РФ, изъят из предмета конституционного нормоконтроля и, таким образом, попадает в исключительную компетенцию судов общей юрисдикции и арбитражных судов.

С другой стороны, различие конституционного контроля и контроля за законностью становится более осязаемым, когда речь идет о нормоконтроле законов. В связи с тем, что нормоконтроль заключается в проверке соответствия содержания нормативного правового акта положениям нормативного правового акта, обладающего большей юридической силой, нормоконтроль в отношении законов предполагает сопоставление их положений с Конституций, соответственно, указанная деятельность всегда осуществляется в рамках конституционного контроля уполномоченными на то органами.

Самостоятельный характер конституционной жалобы как средства правовой защиты прав и свобод человека и гражданина может быть проиллюстрирован на примере дела из судебной практики КС РАрм, поводом к рассмотрению которого послужила конституционная жалоба гражданки Мкртчян Н.^[82]. Согласно обстоятельствам дела податель жалобы до обращения в КС РАрм представила исковое заявление в суд общей юрисдикции о взыскании суммы, неосновательно удержанной из заработной платы, однако суд иск отклонил. Против указанного решения гражданка Мкртчян Н. подала апелляционную жалобу, которая была возвращена судом со ссылкой на ч. 2 ст. 208 Гражданского процессуального кодекса Республики Армения (далее также - ГПК РАрм)^[83]. В соответствии с указанными положениями ГПК РАрм не допускается обжалование судебных актов, по которым стоимость имущественного требования не превышает пятидесятикратный размер минимальной заработной платы (в данном деле цена иска Мкртчян Н. была меньше этой суммы). Получив отказ суда апелляционной инстанции, гражданка обратилась в КС РАрм с жалобой, в которой оспаривалась конституционность ч. 2 ст. 208 ГПК РАрм, по мнению подателя жалобы, противоречащей ст.ст. 1, 3, 18, 19 Конституции Республики Армения (далее также - Конституция РАрм)^[84].

В данной ситуации, когда конституционные права потенциально нарушены положениями закона, у гражданина есть возможность защитить себя посредством (1) направления конституционной жалобы, (2) обращения в орган конституционного контроля в косвенном порядке, то есть через уполномоченные органы (суд общей юрисдикции - в рамках направления преюдициального запроса о конституционности; Уполномоченного по правам человека и др.) и (3) направления жалобы в международные органы по защите прав человека, например, в Европейский суд по правам человека (далее также - ЕСПЧ). Указанные формы судебной защиты не являются конкурирующими друг с другом, однако, по нашему мнению, направление конституционной жалобы обладает определенными преимуществами перед ними. Если говорить о соотношении конституционной жалобы прямого доступа и конституционной жалобы косвенного доступа, то первая представляется более демократичным инструментом защиты нарушенного права, поскольку сам факт обращения за защитой права в полной мере зависит от воли лица, чье право потенциально нарушено, и посредники между ним и органом конституционного контроля отсутствуют (хотя, без сомнения, если законодательно право прямой конституционной жалобы не предусмотрено, возможность даже косвенного обращения с просьбой проверить конституционность того или иного правового акта может помочь в восстановлении нарушенного права). Если говорить о соотношении конституционной жалобы и обращения в международные органы по защите прав человека, первая является более экономичным и быстрым средством по защите нарушенного права. С другой стороны, подача конституционной жалобы отнюдь не лишает гражданина права в случае отрицательного решения органа конституционного контроля по жалобе обратиться за защитой, например, в ЕСПЧ. Подробнее этот вопрос будет рассмотрен в настоящем параграфе ниже.

Возвращаясь к решению КС РАрм по жалобе Мкртчян Н., отметим, что гражданке удалось доказать перед КС РАрм факт нарушения конституционных прав оспариваемыми положениями ГПК РАрм и добиться пересмотра вынесенного по ее делу решения суда общей юрисдикции. В данном деле КС РАрм указал, что оспариваемая подателем конституционной жалобы ч. 2 ст. 208 ГПК РАрм противоречит ст.ст. 18 и 19 Конституции РАрм постольку, поскольку она не предусматривает исключений из ограничения права на обжалование во всех тех случаях, когда суд первой инстанции допустил судебную ошибку, искажающую саму суть права на справедливое судебное разбирательство^[85].

Резюмируя сказанное, можно вполне обоснованно утверждать, что при условии функционирования в государстве института конституционной жалобы, построенного по модели нормативной жалобы, данный институт играет самостоятельную роль в правозащитном механизме, имеет собственный предмет, в достаточной мере обособленный от предмета действия иных форм судебной защиты прав человека, и позволяет гражданам защищать конституционные права, нарушенные в результате применения неконституционных нормативных правовых актов, прежде всего законов.

Вопрос разграничения института конституционной жалобы и иных форм судебной защиты прав человека становится более сложным, если в законодательстве государства инкорпорирована модель полной конституционной жалобы, предполагающая возможность оспаривания не только нормативных правовых актов, но и индивидуальных правовых актов. Проблема заключается в том, что вопросы проверки индивидуальных правовых актов на соответствие нормативным правовым актам, в том числе Конституции, отнесены к компетенции судов общей юрисдикции и компетенции органов конституционной юстиции. Критерием разделения компетенции судов общей юрисдикции и органов конституционной юстиции в данном случае является наличие конституционно-правового значения у вопроса, поставленного на рассмотрение суда. Иными словами, разграничение компетенции происходит по тем же критериям, что и в описанном выше случае с судопроизводством по нормоконтролю, которое в тех или иных ситуациях может осуществляться судами общей юрисдикции/арбитражными судами и органами конституционной юстиции. Однако применительно к проверке законности/конституционности индивидуального правового акта проблема разграничения компетенции судов усугубляется, во-первых, несоизмеримо большим количеством обращений по сравнению с количеством обращений об оспаривании нормативного правового акта, и, во-вторых, отсутствием категорий дел, автоматически попадающих в компетенцию того или иного органа (как это имеет место с жалобами, оспаривающими положения законов, которые в принципе не могут быть рассмотрены иными органами власти, нежели органы конституционной юстиции).

Существенной характеристикой института конституционной жалобы, построенного по модели полной жалобы с возможностью оспаривания любых правовых актов, является частое совпадение предмета действия данной формы судебной защиты и иных форм судебной защиты прав человека. В самой конструкции конституционной жалобы, построенной по модели полной жалобы, предполагается возможность обжалования индивидуальных правовых актов, в том числе решений судов, осуществляющих общий контроль за законностью. В этом проявляется основное отличие места конституционной жалобы в правозащитном механизме в случаях, когда законодательством воспринята модель нормативной конституционной жалобы и когда получила правовое закрепление модель полной конституционной жалобы. Как справедливо говорится по этому вопросу в исследовании Венецианской комиссии «О прямом доступе к конституционному правосудию», в рамках нормативной конституционной жалобы конституционный суд проверяет конституционность нормативного правового акта и тем самым выступает в качестве независимой подветви судебной власти, в то время как в рамках модели полной конституционной жалобы конституционный суд непосредственно рассматривает применение нормативного акта судом общей юрисдикции/арбитражным судом и, таким образом, выполняет функции четвертого звена юрисдикции^[86].

Среди государств СНГ институт конституционной жалобы, построенный по модели полной жалобы, предусмотрен законодательством Азербайджанской Республики. В этой связи представляется целесообразным на примере дела из практики Конституционного Суда Азербайджанской Республики (далее - КС АзР) рассмотреть вопрос соотношения конституционной жалобы с иными формами судебной защиты прав человека применительно к названной модели конституционной жалобы.

Согласно обстоятельствам дела по жалобе И. Шабановой, гражданка обратилась в КС АзР с просьбой проверить соответствие постановления Гражданской коллегии Верховного Суда Азербайджанской Республики (далее также - ВС АзР) Конституции АзР и законам Азербайджанской Республики^[87]. Обращение И. Шабановой в КС АзР было обусловлено тем, что ранее исковое заявление гражданки о признании права собственности на объекты недвижимого имущества было удовлетворено судом первой инстанции, однако в связи с апелляционной жалобой ООО «Камилла» решением суда апелляционной инстанции право собственности И. Шабановой на спорный объект признано отсутствующим, а постановлением ВС АзР отказано в удовлетворении кассационной жалобы, поданной

гражданкой на решение суда апелляционной инстанции. Обоснование Шабановой И. жалобы в ВС АзР, а затем и в КС АзР сводилось к тому, что суд апелляционной инстанции принял к рассмотрению и удовлетворил апелляционную жалобу ООО «Камилла», не участвовавшего в рассмотрении дела судом первой инстанции. И. Шабанова обратила внимание судов на то, что в соответствии со ст. 357 Гражданско-процессуального кодекса Азербайджанской Республики (далее - ГПК АзР)⁹² подача апелляционной жалобы лицами, не привлеченными к участию в деле судом первой инстанции, допустима лишь в случае затрагивания их прав и обязанностей принятым решением. Между тем на момент подачи апелляционной жалобы ООО «Камилла» спор между юридическим лицом и Шабановой И. по данному недвижимому имуществу уже был разрешен, что подтверждалось вступившим в законную силу постановлением ВС АзР. По мнению подательницы жалобы в КС АзР, привлечение судами ООО «Камилла» в качестве заинтересованной стороны не соответствует положениям ГПК АзР и нарушает гарантию на судебную защиту, предусмотренную ст. 60 Конституции АзР.

КС АзР по данному делу пришел к выводу, что суд апелляционной инстанции и ВС АзР действительно не исследовали надлежащим образом наличие заинтересованности ООО «Камилла» в решении указанного спора, на основании чего признал оспариваемое постановление ВС АзР утратившим силу ввиду его несоответствия положениям ГПК АзР и ч. I ст. 60 Конституции АзР, а дело направил на новое рассмотрение.

Приведенный выше пример из практики КС АзР показывает, что в случае, когда институт конституционной жалобы построен по модели полной жалобы, предполагающей возможность конституционного оспаривания нормативных и индивидуальных правовых актов, данная форма судебной защиты прав человека может носить субсидиарный (ревизионный) характер

по отношению к обращению в суд общей юрисдикции/арбитражный суд по поводу конкретного факта нарушения права человека в рамках общего судопроизводства.

Дискуссионным является вопрос сопоставления модели полной конституционной жалобы и модели частичной конституционной жалобы и, соответственно, целесообразности законодательного расширения предмета конституционной жалобы. На сегодняшний день среди государств СНГ модель полной конституционной жалобы нашла выражение только в законодательстве Республики Азербайджан, между тем в научных кругах других государств СНГ широко обсуждается вопрос расширения перечня правовых актов, которые могут быть оспорены посредством направления конституционной жалобы (подробнее научная дискуссия по данной проблеме приведена в § 2 Главы 2 настоящего исследования). Необходимо сказать о том, что мнение Венецианской комиссии по данной проблеме представляется несколько противоречивым, поскольку, с одной стороны, указывается на большую степень защиты прав человека, которая предполагается моделью полной конституционной жалобы, а с другой стороны - на недопустимость конкуренции между конституционными судами и судами общей юрисдикции/арбитражными судами (хотя, как отмечает сама Венецианская комиссия, юрисдикционные коллизии наиболее характерны именно для модели полной конституционной жалобы)^[88]. Основным аргументом противников расширения предмета конституционной жалобы до индивидуальных правовых актов является утверждение о том, что отсутствует необходимость в создании дополнительной, четвертой, судебной инстанции, рассматривающей дело. С точки зрения логики построения судебной системы с данным аргументом сложно не согласиться. В то же время, как вполне обоснованно заметил судья Конституционного Суда

Республики Казахстан в отставке, член Конституционного Совета Республики Казахстан В.А. Малиновский, важно отличать идеальные правовые конструкции от реальных, обеспечивающих наиболее эффективную защиту прав человека в конкретном государстве при определенных условиях общественного развития^[89]. В этой связи вопрос расширения предмета конституционной жалобы представляется весьма актуальным для региона СНГ, поскольку практика конституционного правоприменения говорит об ориентированности органов конституционного контроля именно на модель полной конституционной жалобы. Кроме того, обострение юрисдикционных коллизий между органами конституционного контроля и общими судами едва ли может рассматриваться как аргумент против введения модели полной конституционной жалобы, поскольку, по справедливому суждению судьи КС РФ Г.А. Г аджиева, КС РФ осуществляет функции суперревизионной инстанции, несмотря на то что в России действует наиболее консервативная разновидность модели частичной конституционной жалобы, - формальное отличие заключается лишь в том, что согласно последней модели Конституционный суд оказывает влияние на правоприменительную практику общих судов опосредованно, путем негативного правотворчества и гносеологической деятельности^[90].

Актуальным вопросом с позиции защиты прав человека является соотнесение конституционной жалобы и обращения в ЕСПЧ. По предмету действия указанные средства судебной защиты являются аналогичными, однако первое представляется более экономичным и оперативным с точки зрения восстановления нарушенного права, в то время как второе - в большей степени независимо от реалий национальной правовой системы и ориентировано на международные стандарты защиты прав человека.

Эффективное функционирование института конституционной жалобы может быть полезным как с точки зрения защиты прав человека, так и с точки зрения государственной бюджетной экономии, поскольку в случае удовлетворения жалобы у человека отсутствует необходимость обращаться в международные судебные органы. Интерес представляет Постановление ЕСПЧ от 22.03.2012г. по делу «Константин Маркин (Konstantin Markin) против Российской Федерации», которое можно рассмотреть в качестве примера последовательного использования гражданином обращения в суд общей юрисдикции, затем конституционной жалобы и жалобы в ЕСПЧ в качестве средств судебной защиты нарушенного права^[91].

Согласно обстоятельствам дела К.А. Маркин, проходивший военную службу в Вооруженных силах Российской Федерации на контрактной основе, получил от командира войсковой части отказ в удовлетворении заявления о предоставлении трехлетнего отпуска по уходу за ребенком, мотивированный тем, что такой отпуск предоставляется только военнослужащим-женщинам.

К.А. Маркин обжаловал отказ командира войсковой части в суд, однако в удовлетворении его требований было отказано.

Впоследствии К.А. Маркин направил жалобу в ЕСПЧ с указанием на то, что отказ от предоставления ему отпуска по уходу за ребенком является дискриминацией по признаку пола. Кроме обращения в ЕСПЧ, К.А. Маркин подал жалобу также в КС РФ.

Отказывая в принятии жалобы К.А. Маркина к рассмотрению в связи с их несоответствием критериям допустимости, КС РФ указал, что недопущение совмещения военнослужащими мужского пола, проходящими военную службу по контракту, исполнения служебных обязанностей и отпуска по уходу за ребенком для воспитания малолетних детей обусловлено спецификой правового статуса военнослужащих и согласуется как с добровольным характером заключения контракта о прохождении военной службы, так и с конституционно значимыми целями ограничения прав и свобод человека и гражданина^[92]. КС РФ подчеркнул весьма ограниченное участие российских женщин в осуществлении военной службы и особую, связанную с материнством, социальную роль женщины в обществе, в связи с чем констатировал отсутствие нарушения принципа равенства прав и свобод человека и гражданина в контексте равноправия мужчин и женщин.

В Постановлении ЕСПЧ от 22.03.2012г. по делу «Константин Маркин (Konstantin Markin) против Российской Федерации» ЕСПЧ, в отличие от КС РФ, отметил, что ссылка на традиционное распределение гендерных ролей в обществе не может оправдывать исключение мужчин, включая военнослужащих, из числа лиц, которым предоставляется отпуск по уходу за ребенком. Таким образом, ЕСПЧ констатировал нарушение Российской Федерацией положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод, имевшее место в отношении К.А. Маркина, а также присудил выплату в пользу подателя жалобы компенсации морального вреда, компенсации судебных расходов и издержек.

Дальнейшее развитие дела по поводу предоставления отпуска по уходу за ребенком К.А. Маркину^[93], безусловно, представляет большой интерес, однако в целях настоящего исследования приведенных выше судебных актов КС РФ и ЕСПЧ вполне достаточно, чтобы на примере соотнести

конституционную жалобу и жалобу в ЕСПЧ как формы судебной защиты прав человека. С точки зрения защиты прав человека обе разновидности жалобы позволяют подателю жалобы, чьи права нарушены, в некотором смысле подняться над национальной системой права и апеллировать к принципам права, закрепленным, соответственно, в Конституции и Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

В то же время важно отметить, что Федеральным конституционным законом № 7-ФКЗ от 14.12.2015г. компетенция КС РФ расширена и теперь суд наделен правомочием разрешать вопросы о возможности исполнения решения межгосударственного органа по защите прав и свобод человека⁹⁹. Следовательно, в случае конкуренции решений национальных и международных юрисдикционных органов последнее слово будет сказано именно в рамках национального конституционного судопроизводства, что позволяет говорить о большей юридической силе конституционной жалобы как средства защиты нарушенного права, нежели жалобы в ЕСПЧ.

Существенным аспектом при соотношении конституционной жалобы и жалобы в ЕСПЧ является вопрос о том, входит ли процедура обращения гражданина в Конституционный суд в круг национальных средств правовой защиты, которые должны быть исчерпаны до того, как обращение будет направлено в ЕСПЧ. В соответствии с ч. 1 ст. 35 («Условия приемлемости») Конвенции о защите прав человека и основных свобод ЕСПЧ может принимать дело к рассмотрению только после того, как были исчерпаны все внутренние средства правовой защиты, как это предусмотрено общепризнанными нормами международного права, и в течение шести месяцев с даты вынесения национальными органами окончательного решения по делу. В настоящее время направление конституционной жалобы в национальный Конституционный суд признается условием приемлемости жалобы в ЕСПЧ только в том случае, когда в законодательстве закреплена

модель полной конституционной жалобы, предоставляющая возможность органу конституционной юстиции проверять на соответствие Основному закону государства прежде всего индивидуальные правовые акты^[94]. Принимая во внимание, что модель полной конституционной жалобы среди государств СНГ предусмотрена только в законодательстве Азербайджанской Республики, в отношении остальных государств СНГ подача

конституционной жалобы не может быть рассмотрена в качестве обязательного предварительного условия для обращения гражданина в ЕСПЧ. Представляется, что данное обстоятельство является дополнительным аргументом в пользу включения в предмет оспаривания конституционной жалобы индивидуальных правовых актов, поскольку при таких условиях рассмотрение дел в национальных органах конституционной юстиции позволит уменьшить количество дел в отношении государств СНГ, дошедших до ЕСПЧ. В то же время не стоит преуменьшать потенциал конституционной жалобы, предметом которой могут быть только нормативные правовые акты, в контексте снижения количества жалоб, подаваемых в ЕСПЧ. На практике правовые позиции национальных органов конституционной юстиции и ЕСПЧ различаются достаточно редко, в связи с чем можно утверждать, что институт конституционной жалобы является эффективным фильтром для жалоб, направляемых в международные судебные инстанции.

Подводя итог вышесказанному, отметим, что основное значение конституционной жалобы как формы судебной защиты прав человека проявляется в возможности оспаривания гражданином нормативных правовых актов уровня закона, поскольку данная процедура всегда предполагает деятельность по толкованию Конституции - сферу исключительной компетенции органов конституционной юстиции. Именно в данном случае конституционная жалоба в сопоставлении с иными средствами судебной защиты прав человека обладает самостоятельным предметом действия и позволяет защитить права человека в случаях, когда остальные формы судебной защиты оказываются малоэффективными. В то же время одной из тенденций развития института конституционной жалобы является расширение предмета конституционного оспаривания. Указанный процесс, по нашему мнению, берет свои корни в практике органов конституционной юстиции и обусловлен объективной потребностью участия органов конституционной юстиции в формировании основных направлений правоприменительной деятельности уполномоченных органов. Появляющийся в этой связи ревизионный характер в актах органов конституционной юстиции, принятых по конституционным жалобам граждан, представляется естественным и имеет положительное значение в контексте наиболее эффективной защиты прав человека на определенной стадии развития общества.