По назначению в механизме правового регулирования принято различать материальные и процессуальные нормы. Если материальные нормы предусматривают содержание действий по правовому регулированию общественных отношений, то процессуальные нормы определяют формы реализации материальных норм. Иначе говоря, если материальные нормы указывают на то, что нужно делать для их осуществления, то процессуальные нормы определяют, как, каким образом, в каком порядке их следует реализовывать. Вопрос о процессуальных нормах на разных этапах развития правовой науки решается по-разному150. Начиная с римского права в течение длительного времени процессуальные нормы рассматривались как дополнение к соответствующим материальным нормам, как производные от них. Поэтому законодатели включали процессуальные нормы в материальные правовые акты в виде особых частей или глав. Оконча тельное разделение материальных и процессуальных норм, содержащихся в соответствующих законах, например, в России было проведено лишь судебными уставами 1864 г. В конце XIX — начале XX в. гражданский и уголовный процессы стали рассматриваться как самостоятельные, независимые от материального права и друг от друга отрасли права. При этом гражданский процесс характеризовался как институт публичного права, а гражданское право — как право частное151. В трудах русских юристов обосновывалась также и самостоятельность уголовного процесса. При этом указывалось, что уголовное право имеет объектом личную виновность и наказуемость, а уголовный процесс — установление права государства на наказание152. Уже тогда понятие процессуального права связывалось с правоустановительной и правоохранительной деятельностью судебных органов153. В начале XX в. в правовой литературе наметилось направление, рассматривающее процесс как единую категорию, базирующуюся на единых общих началах, а отдельные виды процесса — гражданский, уголовный, административный — как ветви этой категории, второстепенные разновидности основного вида154. «Примыкая к уголовному праву по содержанию и задачам, — указывал И.Я. Фойницкий, — уголовное судопроизводство стоит в самой тесной связи с процессом гражданским по построению и по форме. Вместе с тем оно образует систему судебного права, ее второй член, подле которого развивается новый, третий член той же системы — административная юстиция»155. Концепция судебного права активно разрабатывалась и в советское время. Ее сторонники считали, что идея судебного права выражает не только научную концепцию, но и реально существующее явление правовой науки, само действующее право. Они стремились обосновать существование вторичной комплексной отрасли права, объединяющей судоустройство, уголовное судопроизводство и гражданское судопроизводство, полагая, что и судоустройство, и уголовное, и гражданское судопроизводство, сохраняя свою самостоятельность и специфические черты и свойства отдельных отраслей права, связываются непосредственными отношениями каждой из них с единой отраслью государст венной деятельности — правосудием156. Впоследствии концепция судебного права была подвергнута критике со стороны как теоретиков права, так и многих процессуалистов157. В 60-е гг наметилась тенденция расширения понятия «юридический процесс». В литературе получило обоснование существование особой разновидности юридического процесса — административного процесса, представляющего собой деятельность государственных органов по рассмотрению споров, возникающих при разрешении индивидуальных административных дел, а также по применению мер принуждения158. Был поставлен под сомнение прежний взгляд на гражданский процесс как форму осуществления правосудия. Высказывалось мнение, что этим понятием в действительности охватывается также деятельность управленческих органов, арбитража, нотариата, товарищеских и третейских судов и т.п.159 Вскоре получил распространение так называемый широкий подход к определению понятия и границ юридического процесса. Сущность его состоит в том, что функции процессуального права не ограничиваются регламентацией принуждения и разрешения гражданско-правовых споров, что наряду с уголовным и гражданским процессом в системе материальных отраслей права имеются и другие достаточно многочисленные процессуальные нормы и институты, на основе которых осуществляется деятельность по применению материально-правовых норм любых отраслей160. Наличие процессуальных норм в государственном праве отмечалось уже давно. Так, Г.И. Петров указывал, что в советском государственном праве имеются процессуальные формы работы Советов и нормы, которые их регулируют161. О таких нормах говорил и П.Е. He- дбайло, подчеркивая, что у нас не всегда устанавливается порядок претворения в жизнь правовых норм, что снижает политическую значимость некоторых законов, подлежащих принятию. В качестве примера он приводил ст. 142 Конституции СССР 1936 г., касавшуюся отзыва депутата избирателями. П.Е. Недбайло отмечал, что осуществление закона, устанавливающего порядок отзыва депутатов избирателями, затрудняет реальное осуществление этой нормы162. Среди ученых-государствоведов у истоков рассматриваемой концепции стояли А.И. Ким и B.C. Основин163. Так, А.И. Ким усматривал процессуальную природу государственно-правовых норм в организации и проведении выборов представительных органов власти. В качестве примера процессуальных норм он указывал на нормы, содержащиеся в Положениях о выборах164. В последующем и другие ученые-государствоведы, и прежде всего В.О. Лучин, выступили с обоснованием своеобразного правоприменительного процесса и процессуальных норм, регулирующих его, считая, что такая отрасль, как государственное право, требует специфических процессуальных форм реализации ее норм165. Необходимость использования процессуальных форм и регламентирующих их норм в конституционном праве обусловлена тем, что нормы всех отраслей права, включая и конституционное, имеют своим назначением регулирование общественных отношений. Это назначение может быть реализовано только в том случае, если нормы права будут применяться на практике и оказывать реальное воздействие на соответствующие общественные отношения. Однако многие правовые нормы для своей реализации требуют правоприменительной деятельности государственных органов. Вот почему государство, устанавливая правовые нормы, одновременно определяет и формы их осуществления, посредством которых регулируется деятельность соответствующих субъектов права по применению и использованию правовых норм. В результате возникают особые правовые нормы, которые по своему характеру отличаются от материальных и получили название процессуальных, или процедурных, норм. Таким образом, в отличие от материально-правовых норм, которые имеют своей целью воздействие на поведение граждан, должностных лиц и т.д., регулирование отношений между ними в различных облас тях общественной жизни, процессуальные нормы не имеют такой «внешней» цели. Они выполняют служебную роль по отношению к нормам материального права, являясь средством их осуществления. Процессуальные нормы выступают в качестве своеобразной надстройки над нормами материального права и призваны обеспечить достижение результата, преследуемого последними в деятельности уполномоченных субъектов166. Многие авторы придерживаются точки зрения, согласно которой процессуальные нормы используются исключительно юрисдикционными государственными органами, причем их использование обусловлено необходимостью принудительного осуществления прав и обязанностей, предусмотренных в материально-правовых нормах, или потребностями разрешения споров. При этом указанным признакам придается обязательный характер, а их отсутствие рассматривается как основание, исключающее возможность использования процессуальных норм167. Необходимость установления лежащей в основе уголовного и гражданского процессов целесообразной процедуры деятельности юрисдикционных органов давно уже признана всеми. Однако означает ли это, что такого рода упорядочение деятельности является монополией только юрисдикционных органов, что оно не может и не должно использоваться применительно ко всем другим видам государственной деятельности? Думается, что не означает. Очевидно, что любой вид государственной деятельности нуждается в упорядочении, которое достигается посредством использования отвечающей интересам государства целесообразной организации процедуры деятельности соответствующих государственных органов. Поэтому следует признать ошибочным утверждение А.М. Васильева, считавшего, что нет достаточных оснований для того, чтобы любую процедуру принятия юридически значимого решения государственным органом, даже если нет ее полной регламентации, рассматривать как процессуальную форму168. Значение процессуальных норм состоит в том, что они определяют порядок и процедуру реализации правовых норм, которые закрепляют права и обязанности субъектов правоотношений. Ими обеспечивается не только правильное применение большинства правовых норм, но и осуществление многих из них. Как отмечали А.И. Ким и B.C. Основин, «превращение правовых норм в реальный фактор нашей жизни, осуществление прав и обязанностей граждан, состояние социалистической законности в значительной степени зависят от процессуальных форм их применения — от своевременности установления, полноты и совершенства процессуальных норм»169. Процессуальные нормы рассчитаны на осуществление наиболее демократических принципов научного управления обществом. Совершенные и целесообразно использованные процессуальные нормы усиливают гарантии обеспечения прав и свобод личности. Использование процессуальных норм в деятельности государственных органов, с одной стороны, способствует дальнейшему повышению эффективности управления, поскольку обеспечивает выработку оптимальных процедурных правил деятельности государства и должностных лиц, с другой — повышает ответственность должностных лиц, так как установление процедурных правил облегчает контроль за осуществлением должностными лицами своих полномочий. Внедрение процессуальных норм дисциплинирует участников правоприменительного процесса, способствует соблюдению законности во всех сферах и на всех стадиях деятельности по применению норм материального права. «Процессуальные нормы, — подчеркивает В.О. Лучин, — вносят элементы научной организации труда в деятельность уполномоченных субъектов; закрепляют такой процессуальный порядок, который обеспечивает последовательный, всесторонний и глубокий анализ рассматриваемых вопросов, правильное разрешение индивидуально-конкретных дел; придает наиболее совершенной процедуре общеобязательный характер. Они создают юридические предпосылки соблюдения прав и интересов участников процессуальной деятельности; гарантируют доступность пользования гражданами конституционными правами и свободами, служат необходимым условием укрепления конституционной законности и правопорядка»170. Надо сказать, что в советский период тоталитарное государство не стремилось к развитию процессуальных форм в области публично-правовых отношений, включая и конституционно-правовые отношения, поскольку здесь все чаще выдвигались требования о защите прав и интересов демократических слоев общества. Современное российское государство, устанавливая правовые нормы, стремится к тому, чтобы они осуществлялись, эффективно регулируя общественные отношения в интересах общества и каждого его члена. Поэтому дальнейшее совершенствование общественных отношений, укрепление законности и правопорядка, охраны прав и законных интересов граждан диктует необходимость широкого использования процессуальных норм во всех отраслях права, включая и конституционное. При этом следует иметь в виду, что особое, ведущее положение конституционного права в российской правовой системе делает невозможным его реализацию с помощью процессуальных норм других отраслей права. «Процессуальные нормы не могут выйти из сферы интересов «своих» материальных норм, между ними должно сохраниться единство в основном, существенном»171. С. С. Алексеев допускает наличие в системе права такой интегрированной структуры, как процессуальное право, которое охватывает процедурно-процессуальные институты, сложившиеся в ряде отраслей материального права. Ho назначение этого права он ограничивает регламентацией государственно-принудительной деятельности компетентных органов172. Однако, думается, что принуждение нельзя рассматривать в качестве обязательного, а тем более определяющего признака правового использования процессуальных норм. Ведь основное назначение большинства материальных норм различных отраслей права заключается не в регулировании государственно-принудительной деятельности, а в разрешении различных вопросов государственного, хозяйственного и социально-культурного строительства. Их основным назначением является созидательная, организующая деятельность государственных органов, направленная на рассмотрение и разрешение многообразных дел сугубо положительного характера. И она нуждается в упорядочении посредством использования процессуальных форм не в меньшей степени, чем государственно-принудительная. Кроме того, в конституционном, как и в других отраслях права, содержится немало предписаний, предполагающих возможность принудительного воздействия на тех, кто не выполняет своих обязанностей, установленных нормами материального права, или совершает действия, осуществление которых влечет за собой применение определен ных санкций, установленных правовыми нормами. Следовательно, даже с точки зрения тех, кто связывает использование процессуальных форм с государственно-принудительной деятельностью, процессуальные нормы не могут не стать компонентом практически всех отраслей права. He может, как представляется, быть обязательным условием использования процессуальных форм и наличие спора между сторонами соответствующего правоотношения173. Рассматривая этот вопрос, Ю.М. Козлов указал на абсурдность такой позиции, когда порядок рассмотрения жалоб граждан признается образующим административный процесс, а порядок рассмотрения заявлений, в которых нет спора, таковым не считается. «В действительности, — подчеркивает Ю.М. Козлов, — этого не происходит, так как рассмотрение жалоб и заявлений советских граждан регулируется едиными административно-процессуальными нормами»174. Вместе с тем следует отметить, что если даже стать на позицию тех, кто видит в наличии спора обязательное условие использования процессуальных форм, то и тогда конституционное право не может рассматриваться в качестве отрасли права, в которой отсутствуют процессуальные нормы, поскольку его нормами регулируются многие конфликтные ситуации, возникающие между различными органами государственной власти, между органами государства и гражданами, между субъектами РФ и т.д. Например, в Конституции РФ установлен порядок устранения разногласий между палатами Федерального Собрания при принятии федеральных законов. В ч. 4 ст. 105, в частности, указывается: «...В случае отклонения федерального закона Советом Федерации палаты могут создать согласительную комиссию для преодоления возникших разногласий, после чего федеральный закон подлежит повторному рассмотрению Государственной Думой». Обоснованность широкого использования процессуальных форм обусловлена важностью любой государственной деятельности, в какой бы сфере общественной жизни она ни совершалась. Поэтому нельзя согласиться с М.С. Строговичем, который, возражая против концепции общего юридического процесса и считая ее искусственной конструкцией, писал: «Ее коренным недостатком является безмерное расширение понятия процессуального права, процессуальной формы, процессуальной деятельности. Если принять ее, то под понятие юридического процесса и процессуального права подойдут совершенно различные по своему су ществу явления»175. К числу таких явлений он относил, например, регулирование уличного движения, прием граждан и считал, что к процессуальному праву нельзя относить нормы, касающиеся порядка выборов176. Конечно, было бы неверно отождествить такие понятия, как «процессуальная форма» и «процессуальное право». Однако исключать какие-либо виды государственной деятельности из сферы регулирования процессуальными нормами только потому, что такие нормы не являются составной частью процессуального права в классическом его понимании, было бы неверно. Кстати говоря, несмотря на споры, связанные с использованием процессуальной формы, в юридической науке до сих пор отсутствует единый подход к раскрытию ее содержания177. Анализируя различные соображения на этот счет, представляется, что правы те ученые, которые рассматривают процессуальную форму как фактическую сторону процесса и в то же время допускают разнообразие ее проявлений. Можно согласиться с В.М. Горшеневым, который полагал, что процессуальная форма есть совокупность однородных процедурных требований, предъявляемых к действиям участников процесса и направленных на достижение определенного материально-правового результата. Иными словами, процессуальная форма представляет собой особую юридическую конструкцию, которая воплощает существенные принципы наиболее целесообразной процедуры осуществления конкретных полномочий178. Думается, что такое понимание процессуальной формы подходит для характеристики процессуальной деятельности всех органов государства, а не только органов правосудия, применительно к которым традиционно используется категория «процессуальная форма». Надо сказать, что в литературе делались попытки примирить представителей различных точек зрения относительно использование процессуальной формы в различных отраслях путем своеобразной оценки соотношения понятий «процесс» и «процедура». Так, В. А. Тарасова полагала, что процессуальная форма деятельности наиболее характерна для судебных органов, одна из особенностей деятельности которых и состоит в том, что она осуществляется в особых процессуальных формах. Правда, по мнению указанного автора, это вовсе не означает, что в деятельности других государственных органов отсутствует определенный режим, упорядоченность, процедура, но степень такой упорядоченности здесь иная, чем в деятельности судебных органов. Высшую степень процессуальной упорядоченности В.А. Тарасова видела в деятельности суда. Деятельность же других государственных органов, как правоохранительная, так и оперативно-исполнительная, по ее мнению, содержит лишь некоторые черты процесса, и поэтому здесь правильнее говорить не о процессе, а о процедуре в их деятельности. В.А. Тарасова указывала на различия между понятиями «процесс» и «процедура» не только в терминологии, но и в той форме, в которой подлежит разрешению конкретное дело. Процедура, как и процесс, — понятие юридическое. Она осуществляется по правилам, установленным нормами права, регулируется процедурно-процессуальными нормами. Эти нормы, хотя и в локальных пределах, но также выполняют свою социальную функцию — обеспечивают необходимый порядок достижения юридического результата в соответствующей сфере деятельности государственного органа. Нормы права, регулирующие процедуру деятельности государственных органов, содержат и гарантии для участвующих в деле субъектов. Однако, с точки зрения В.А. Тарасовой, степень урегулированное™ этой деятельности, уровень устанавливаемых гарантий значительно ниже, чем это имеет место в судебном процессе. В этом смысле деятельность суда представляет собой высшую степень упорядоченности и гарантированности в достижении истины179. «Если допустить смешение рассматриваемых понятий, то обесценивается понятие «процесс» в том специальном юридическом смысле, который исторически сложился и принят в законодательстве, на практике, в науке. Процедура — это только начальная форма урегулированное™ в деятельности соответствующих органов, которая при наличии объективной необходимости может перерасти в форму, именуемую процессом. Разграничение указанных понятий на практике заключается, в частности, в том, что в определенных случаях дело, рассмотренное в процедурном порядке, может быть обжаловано в орган, где деятельность осуществляется в форме процесса и где в связи с этим имеются повышенные гарантии достижения истины»180. Однако вряд ли имеются существенные основания для того, чтобы делать различие между понятиями «процесс» и «процедура». He видят различия между ними и многие ученые-процессуалисты, характеризуя назначение процессуального права. Например, М.С. Строгович указывал: «Процессуальное право — это всегда право, устанавливающее определенную процедуру... это право, определяющее процесс, т.е. движение, развитие деятельности органов и лиц»181. Надо полагать, что ограничительное толкование понятия «процесс» не способствует широкой регламентации деятельности органов государства, особенно если иметь в виду, что при процедурной форме «соответствующий орган менее связан нормой закона, определяющей порядок его деятельности»182. Следует сказать и о том, что игнорируют или даже отрицают существование процессуальных норм в конституционном праве не только представители других правовых наук, но и многие государствоведы, полагая, что нормы конституционного права, регулирующие организационную деятельность, являются по своей природе материальными, что нет достаточных оснований для деления их на материальные и процессуальные, ибо все нормы этой отрасли права между собой тесно связаны183. Действительно, далеко не все организационные нормы являются процессуальными. Например, содержащееся в ч. 2 ст. 95 Конституции РФ положение организационного характера о том, что в Совет Федерации входят по два представителя от каждого субъекта Федерации: по одному от представительного и исполнительного органа государственной власти, носит материальный характер. Вместе с тем отнюдь не все организационные нормы являются и материальными. Например, организационно-правовые формы приме нения материальных норм избирательного права носят процессуальный характер184. Процессуальными называют и установленные законодательством организационные формы правоприменения185. Думается, что процессуальными являются только те из числа организационно-правовых норм, которые определяют порядок и процедуру применения правовых норм в организационной деятельности. Конечно, материальные и процессуальные нормы тесно связаны между собой. При этом основная регулятивная роль принадлежит нормам материального права. Поэтому процессуальные нормы всегда носят вспомогательный характер и выполняют служебную роль по отношению к материальным186. Однако это вовсе не исключает деление норм конституционного права на материальные и процессуальные. Вызывает возражение и высказанное в литературе мнение о том, что в делении норм государственного права на материальные и процессуальные нет юридической потребности187. Тот факт, что в конституционном праве преобладают нормы, непосредственно не порождающие каких-либо правоотношений188, свидетельствует о том особом месте, которое занимают процессуальные нормы среди других норм конституционного права. Для того чтобы все нормы конституционного права могли оказывать реальное воздействие на общественные отношения, часто требуется определить порядок, процедуру их применения соответствующими субъектами. Это осуществляется посредством издания процессуальных норм. Сказанное свидетельствует о том, что значение процессуальных норм в конституционном праве настолько велико, что без их совершенствования невозможно совершенствование большинства важнейших институтов конституционного права России. В конституционном праве в отличие от тех отраслей права, где процессуальные формы имеют прямую связь с охранительными правоотношениями, на первый план выдвигаются регулятивные отношения, а охранительные отношения как следствие нарушения регулятивных, как правило, прямо не формулируются. Поэтому и материальные, и процессуальные конституционно-правовые нормы обычно содержатся в одних и тех же правовых актах и в зависимости от предназначения этих актов в них могут преобладать те или иные из этих норм. Так, в Конституции РФ преобладают материальные нормы конституционного права, а в Федеральном законе «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» или в Федеральном законе «О выборах Президента Российской Федерации» - процессуальные нормы. Однако преобладание в Конституции РФ материальных норм не означает, что она является лишь актом материального права. В ней достаточно широко представлены и нормы процессуального права. К их числу относятся процессуальные гарантии осуществления прав и свобод человека и гражданина (ч. 2 ст. 22, ч. 2 ст. 23, ч. 2 ст. 24, 25, 26, ч. 2—4 ст. 29, 33, ч. 3 ст. 35, ч. 2—4 ст. 37, ч. 3 ст. 40, ч. 3 ст. 43, ч. 2 ст. 45, 47, ч. 2 ст. 48, 49, 51, ч. 2 ст. 63), отдельные конституционные положения, регламентирующие федеративное устройство (ч. 2 ст. 64, ч. 2—5 ст. 66, ч. 2—3 ст. 67 и др.); ст. 93, устанавливающая процедуру отрешения Президента РФ от должности; положения, определяющие порядок избрания Президента России, порядок осуществления им своих полномочий, устанавливающие порядок формирования и деятельности Государственной Думы и Совета Федерации, а также порядок принятия федеральных законов, роспуска Государственной Думы и т.п. Процессуальный характер носят и большинство положений гл. 9 Конституции РФ, касающихся поправок и пересмотра Конституции. Вместе с тем представленные в Конституции процессуальные нормы, как правило, содержат в себе лишь основные элементы процессуальной регламентации, дальнейшее развитие которой осуществляется текущим законодательством. Следует сказать и о том, что материальные и процессуальные нормы в силу их тесной, практически неразрывной взаимосвязи не образуют самостоятельные отрасли права. Они составляют единую отрасль конституционного права189. Поэтому его нельзя рассматривать только как материальную отрасль права. Конституционное право является единой материально-процессуальной отраслью российского права190. В литературе высказывалось мнение о том, что юридическая природа соотношения материальных и процессуальных норм в конституционном праве в принципе такая же, как и между другими нормами (допустим, между уголовно-правовыми и уголовно-процессуальными нормами), хотя связи между ними не межотраслевые, а внутриотраслевые191. Однако в действительности это не так. Существует разная степень обособления тех или иных процессуальных норм. Так, если между уголовно-правовыми и уголовно-процессуальными нормами связь существует на уровне соответствующих отраслей права, то конституционно-правовые процессуальные нормы обслуживают не конституционно-правовые материальные нормы вообще, а конкретные материальные нормы. Иными словами, существует неразрывная связь между конкретными материальными и конкретными процессуальными нормами конституционного права. Поэтому применительно к конституционному праву нельзя ставить вопрос о том, что в нем существуют какие-либо обособленные группы процессуальных норм192. Представляется спорным и мнение о том, что конституционноправовые процессуальные нормы обладают известной «автономией» по отношению к нормам материальным193. Между этими нормами существует совсем другое соотношение, сводимое главным образом к их неразрывной связи. Конституционно-правовым процессуальным нормам присущи все основные признаки, которыми характеризуются любые процессуальные нормы. Вместе с тем им свойственны и определенные особенности, проявляющиеся в их содержании, целевом назначении, специфических функциях, которые они выполняют в механизме правового регулирования, в характере содержащихся в них предписаний, в структурном построении, в формах выражения. Являясь составной частью конституционного права, процессуальные нормы обладают особым юридическим содержанием, отражающим специфику общественных отношений, регулируемых конституционно-правовыми нормами. Процессуальным нормам соответствуют специфические общественные отношения, которые не совпадают с общественными отношениями, регулируемыми нормами материального права, хотя и тесно связаны с ними. Предметом регулирования процессуальных норм в конституционном праве являются отношения, складывающиеся в процессе организационно-правовых форм деятельности по применению материальных норм конституционного права. Целевое назначение конституционно-правовых процессуальных норм состоит в том, что они устанавливают организационно-правовые формы осуществления власти народа; закрепляют процессуальный порядок деятельности уполномоченных субъектов, обеспечивающий тщательное рассмотрение ими соответствующих вопросов, правильное решение конкретных дел, принятие обоснованных решений; вносят элементы научной организации труда в деятельность уполномоченных субъектов, создают юридические предпосылки соблюдения прав и интересов участников процессуальной деятельности; служат обязательным условием обеспечения законности в сфере конституционно-правовых отношений194. В соответствии с выполняемыми ими задачами процессуальные нормы определяют состав участников процессуальной деятельности; устанавливают их права и обязанности, указывают виды необходимых действий, их последовательность и особенности при разрешении конкретных дел; предусматривают процессуальные формы совершения таких действий195. Особенность содержащихся в конституционно-правовых процессуальных нормах предписаний состоит в том, что они регламентируют деятельность главным образом тех субъектов, которые обладают властными полномочиями по применению материально-правовых норм. Поскольку реализация конституционно-правовых процессуальных норм не является самоцелью, а необходима лишь для установления границ и порядка осуществления материально-правовых предписаний, они рассчитаны на один способ реализации — исполнение и, как правило, не требуют правоприменительного процесса196. В отличие, например, от уголовно-процессуальных или гражданско-процессуальных норм, которые порождают новые общественные отношения, конституционно-правовые процессуальные нормы чаще всего не порождают таких отношений, они лишь воздействуют на основные общественные отношения, порождаемые материальными нормами конституционного права, посредством дополнительных, вспомогательных общественных отношений, которые ими закрепляются для обеспечения нормального функционирования основных общественных отношений. Так, согласно Конституции РФ (ч. I ст. 111) Председатель Правительства РФ назначается Президентом РФ с согласия Государственной Думы, но для того, чтобы отношения между Президентом и Государственной Думой правильно выражали конституцион ные взаимосвязи этих органов, необходимы дополнительные, производные общественные отношения по соблюдению процедуры реализации этих взаимосвязей. Некоторые исследователи видят своеобразие конституционно-правовых процессуальных норм в том, что они нередко опосредуют фактические отношения, сложившиеся в практике применения конституционно-правовых норм, облекают в правовую форму возникшие и ставшие необходимыми в практике государственного строительства отношения197. Представляется, однако, что здесь нет никакого своеобразия. Просто был период, когда конституционно-правовым процессуальным нормам действительно приходилось облекать в правовую форму возникшие и ставшие необходимыми в практике государственного строительства общественные отношения в условиях, когда правовое регулирование многих процедурных отношений постоянно отставало от практики государственного строительства. Например, именно так обстояло дело с отношениями, возникшими в сфере принятия и реализации наказов избирателей, отзыва депутатов местных Советов, процедурной деятельности высших представильных органов государственной власти и во многих других случаях. Говоря об особенностях конституционно-правовых процессуальных норм, следует отметить и то, что они более динамичны по сравнению с материальными нормами. Как показывает опыт, при неизменности материальных норм процессуальные нормы могут подвергаться неоднократным изменениям. В качестве примера можно привести нормы, действующие в сфере избирательного права. Конституционно-правовые процессуальные нормы обладают и рядом других особенностей. Так, они в значительно меньшей степени нуждаются в принудительном воздействии на участников правоотношений, чем, скажем, уголовно-процессуальные нормы. Большинство конституционно-правовых процессуальных норм являются диспозитивными, тогда как большинство, например, уголовно-процессуальных норм относится к числу обязывающих и императивных. Надо сказать, что отмеченной ранее тесной связью между конкретными материальными и конкретными процессуальными нормами конституционного права обусловлено необоснованное отождествление в литературе процессуальных норм с индивидуальными правоприменительными предписаниями. Так, П.Н. Галанза полагал, что некоторые акты органов государства не устанавливают норм права, а ограни чиваются лишь определением порядка и способов приведения в действие уже существующих норм. Поэтому такие акты имеют исключительно нормоприменительный характер. К их числу он относил действовавшие тогда Положения о выборах, рассматривая их как акты применения правовых норм и отрицая нормативный характер содержащихся в них предписаний198. Между тем очевидно, что подобного рода акты, предусматривающие порядок применения права, не вызывают конкретных правоотношений на основании детализируемых ими норм и по этой причине не могут считаться правоприменительными актами199. Процессуальная форма деятельности всех органов государства, всех должностных лиц рассчитана на осуществление наиболее демократических принципов научного управления обществом. Будучи достаточно совершенной и целесообразно используемая, она усиливает гарантии обеспечения прав и свобод граждан. Распространение свойств процессуальной формы на деятельность всех органов государства способствует дальнейшему повышению эффективности управления, так как обеспечивает выработку оптимальных процедурных правил деятельности органов государства и должностных лиц, а также повышает ответственность должностных лиц, поскольку установление процедурных правил облегчает контроль за осуществлением должностными лицами своих полномочий. Внедрение процессуальной формы дисциплинирует участников правоприменительного процесса, а следовательно, способствует соблюдению законности во всех сферах и на всех стадиях деятельности по применению норм материального права. В литературе убедительно доказывается важность использования процессуальной формы в различных сферах конституционно-правового регулирования. Все большее число ученых подчеркивают, например, настоятельную необходимость развития процессуальной стороны реализации прав и обязанностей граждан. He раз отмечалась актуальность процессуального закрепления порядка осуществления таких конституционных свобод граждан, как свобода собраний, митингов и демонстраций, шествий и пикетирования200. § 4. Реализация норм конституционного права Под реализацией норм конституционного права понимается их осуществление, т.е. претворение в жизнь. Нормы конституционного права закрепляют определенные общественные отношения, оказывают воздействие на них, чтобы придать должное направление поведению людей, должное с точки зрения государства, предписанием которого они являются. Будучи таким предписанием, каждая норма конституционного права защищается государством, а лица, не следующие таким предписаниям, могут быть подвергнуты воздействию, в том числе и государственному принуждению. Так, сокрытие должностными лицами фактов и обстоятельств, создающих угрозу для жизни и здоровья людей, согласно ч. 3 ст. 41 Конституции РФ влечет за собой ответственность в соответствии с федеральным законом. Однако реализация правовых норм не сводится к защите их предписаний со стороны государства, являющейся лишь одной из гарантий обеспечения их реализации. Например, в ст. 57 Конституции РФ содержится правовая норма, возлагающая на граждан обязанность платить законно установленные налоги и сборы. Эта норма реализуется в поведении большинства граждан, которые платят установленные государством налоги и сборы. Однако по отношению к тем гражданам, которые не считаются с ее предписаниями, государство применяет различные меры принуждения, защищая тем самым свое предписание от нарушения. Однако само собой разумеется, что эта защита не может быть отождествлена с реализацией рассматриваемой правовой нормы. Реализацию конституционно-правовых норм нельзя отождествлять и с их применением. Реализация — понятие более широкое, чем применение, которое является лишь одним из способов реализации правовых норм. Его суть состоит в том, что правовая норма, содержащая в общей форме определенное предписание, применяется к конкретному случаю. Например, согласно ч. 2 ст. 72 Федерального закона от 24 июня 1999 г. «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» избиратель, «который не будет иметь возможности прибыть в помещение для голосования того избирательного участка, где он включен в список избирателей, в день голосования, вправе получить в соответствующей территориальной (за 45—25 дней со дня голосования) либо участковой (за 24— I день со дня голосования) избирательной комиссии данного избирательного участка открепительное удостоверение и принять участие в голосовании в пределах избирательного округа, где данный избиратель обладает ак тивным избирательным правом... на том избирательном участке, на котором он будет находиться в день голосования». Выдача конкретному гражданину открепительного удостоверения для голосования на выборах депутатов Государственной Думы и будет актом применения указанной нормы201. Реализация конституционно-правовой нормы выражается в достижении той цели, которая преследуется при ее издании. Поэтому для реализации такой нормы совсем не обязательно ее применять. Она реализуется в поведении субъектов права, соответствующем ее предписанию. Это поведение может выражаться как в действиях, так и в воздержании от определенных действий соответствующих субъектов права. Однако оно в любом случае должно быть следствием воздействия на субъектов права соответствующей нормы. Только в этом случае можно говорить о ее регулирующей роли, о том, что она действует и реализуется. Каждая конституционно-правовая норма может быть признана действующей, если соответствует ряду условий. Каждая конституционно-правовая норм может считаться действующей, если она издана уполномоченным на то государственным органом в пределах его компетенции, с соблюдением установленного законом порядка ее принятия и вступила в законную силу202. Государство в лице уполномоченных на это органов устанавливает порядок вступления в силу различных правовых актов, включая и акты, содержащие нормы конституционного права. Так, согласно п. I раздела второго Конституция РФ вступает в силу со дня официального ее опубликования по результатам всенародного голосования. День всенародного голосования 12 декабря 1993 г. считается днем принятия российской Конституции. Согласно Указу Президента РФ от 23 мая 1966 г. «О порядке опубликования и вступления в силу актов Президента Российской Федерации, Правительства Российской Федерации и нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти»203 акты Президента РФ, имеющие нормативный характер, вступают в силу одновременно на всей территории Российской Федерации по истечении семи дней после дня их первого официального опубликования. Иные акты Президента, в том числе содержащие сведения, составляющие государственную тайну, или сведения конфиденциального характера, вступают в силу со дня их подписания. Акты Правительства РФ, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, устанавливающие правовой статус федеральных органов исполнительной власти, а также организаций, вступают в силу одновременно на всей территории Российской Федерации по истечении семи дней после дня их первого официального опубликования. Иные акты Правительства, в том числе содержащие сведения, составляющие государственную тайну, или сведения конфиденциального характера, вступают в силу со дня их подписания. В актах Президента РФ и Правительства РФ может быть установлен иной порядок вступления их в силу. Нормативные правовые акты федеральных органов исполнительной власти, кроме актов и отдельных их положений, содержащих сведения, составляющие государственную тайну, или сведения конфиденциального характера, не прошедшие государственную регистрацию, а также зарегистрированные, но не опубликованные в установленном порядке, не влекут правовых последствий как не вступившие в силу и не могут служить основанием для регулирования соответствующих правоотношений, применения санкций к гражданам, должностным лицам и организациям за невыполнение содержащихся в них предписаний. На указанные акты нельзя ссылаться при разрешении споров. Нормативные правовые акты федеральных органов исполнительной власти вступают в силу одновременно на всей территории Российской Федерации по истечении 10 дней после дня их официального опубликования, если самими актами не установлен другой порядок вступления их в силу. Аналогичный порядок вступления в силу законодательных и иных актов установлен и в субъектах Федерации. Например, согласно Закону г. Москвы от 14 декабря 1994 г. «О законодательных актах города Москвы»204 закон города Москвы вводится в действие (вступает в силу) через 10 дней после его первого официального опубликования, если иное не указано в самом законе или в постановлении Думы о порядке введения закона в действие. Постановление Думы вводится в действие (вступает в силу) с момента его опубликования, если в самом постановлении не оговорено иное. В соответствии с Законом г. Москвы от 10 июня 1996 г. «О мэре и вице-мэре Москвы»205 подписанное мэром распоряжение регистрируется в Управлении делами мэрии и вступает в силу с момента регистрации в соответствии с Регламентом мэрии, если иное не установлено в самом распоряжении, либо с момента его официального опубликования. В соответствии с Законом Свердловской области «О внесении изменений и дополнений в областной закон от 25 февраля 1998 г. «О передаче опубликования и введения в действие законов и других актов, принятых высшими органами государственной власти Свердловской области»206 областные законы и иные нормативные правовые акты высших органов государственной власти Свердловской области вступают в силу на всей ее территории одновременно по истечении семи дней после дня их официального опубликования в областной газете, если законом или иным нормативным правовым актом высших органов государственной власти Свердловской области не установлен иной порядок вступления в силу. Акты местных органов государственной власти обычно вступают в силу с момента их принятия. Итак, по порядку вступления в силу различается несколько групп норм конституционного права: а) вступающие в силу по истечении 10 дней с момента опубликования; б) вступающие в силу по истечении семи дней после официального опубликования; в) вступающие в силу с момента принятия; г) вступающие в силу в особом порядке, который устанавливается в правовом акте, содержащем эти нормы. Большинство норм конституционного права вступают в силу по истечении 10- или семидневного срока после их опубликования, а также с момента их принятия. Можно сказать, что такой порядок яв- ляется общим правилом вступления в силу конституционно-правовых норм. Что же касается особого порядка вступления в силу конституционно-правовых норм, то он обусловлен различными обстоятельствами. Например, в постановлении Верховного Совета РСФСР от 17 мая 1991 г. «О порядке введения в действие Закона РСФСР «О чрезвычайном положении»207 говорится о введении в действие этого закона с момента его опубликования, а в части, касающейся прав и обязанностей Президента РСФСР, — с момента избрания Президента РСФСР. Следовательно, обстоятельством, обусловившим использование особого порядка вступления в силу части закона, явилась необходимость ожидания избрания Президента РСФСР. В постановлении Верховного Совета РФ от 25 июня 1993 г. «О порядке введения в действие Закона Российской Федерации «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации» речь идет о введении в действие упомянутого закона лишь с I октября 1993 г., т.е. через несколько месяцев208. Здесь использование особого порядка вступления в силу закона обусловлено необходимостью проведения определенной подготовительной работы для успешного исполнения этого закона. Одним из важных вопросов, имеющих существенное значение для реализации норм конституционного права, является вопрос о прекращении действия этих норм. Норма конституционного права прекращает свое действие в следующих случаях: I) при ее отмене, под которой понимается официальное решение уполномоченного на то государственного органа о признании утратившей силу правовой нормы. Так, согласно Федеральному конституционному закону от 17 декабря 1997 г. «О Правительстве Российской Федерации» (ст. 48) признан утратившим силу Закон РФ «О Совете Министров — Правительстве Российской Федерации»209 со дня вступления в силу нового закона. Это означает, что все нормы упомянутого закона также утратили силу (отменены). Норма конституционного права может быть отменена только органом, который ее принял, либо уполномоченным на то вышестоящим органом. Например, согласно Конституции Республики Тыва (п. 26 ст. 73) постановления и распоряжения Правительства Республики Тыва в случае их противоречия Конституции Республики Тыва, законам Республики Тыва, указам и распоряжениям Президента Республики Тыва, актам Верховного Хурала Республики Тыва отменяется Президентом Республики Тыва; 2) в результате приостановления, т.е. временного прекращения действия. Приостановление осуществляется либо специальным актом полномочного органа, предусматривающим такое приостановление, либо изданием правовых актов, устанавливающих нормы, фактически приостанавливающие ранее действовавшие. Так, согласно Конституции РФ (ч. 2 ст. 85) Президент РФ вправе приостанавливать действие актов органов исполнительной власти субъектов Федерации в случае противоречия этих актов федеральной Конституции и федеральным законам, международным обязательствам Российской Федерации или нарушения прав и свобод человека и гражданина до решения этого вопроса соответствующим судом. «В условиях чрезвычайного положения, — указывается в ч. I ст. 56 Конституции, — для обеспечения безопасности граждан и защиты конституционного строя в соответствии с федеральным конституционным законом могут устанавливаться отдельные ограничения прав и свобод с указанием пределов и срока их действия». Тем самым временно прекращают свое действие некоторые конституционные нормы о правах и свободах человека и гражданина, предусмотренные Основным законом; 3) при наступлении результатов, на достижение которых рассчитана соответствующая норма. Например, в Указе Президента РФ от 30 ноября 1993 г. «О Государственном гербе РФ», которым утверждено Положение о Государственном гербе РФ, устанавливается, что Положение действует до вступления в силу соответствующего закона. Естественно, что после принятия такого закона все нормы, содержащиеся в упомянутом Положении, прекратили свое действие; 4) при условии ее противоречия норме, принятой вышестоящим органом. В соответствии с Конституцией РФ (ч. 5 ст. 76) законы и иные нормативные правовые акты субъектов Федерации не могут противоречить федеральным законам, принятым по предметам ведения Российской Федерации или по предметам совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов. В случае противоречия между федеральным законом и иным актом, изданным в Российской Федерации, действует федеральный закон. Нормы конституционного права реализуются в различных формах. Существует различная классификация этих форм. Так, B.C. Основин полагал, что нормы советского государственного права могут быть ре ализованы вне и помимо правоотношений и через посредство правоотношений. Реализацию правовых норм вне правоотношений он рассматривает как пассивную форму их осуществления, состоящую, как правило, в воздержании субъекта от определенных действий, в его пассивном поведении. В этой форме, по мнению B.C. Основина, осуществляются все запретительные нормы государственного права, ибо цель указанных норм и состоит в том, чтобы воспрепятствовать совершению определенных действий, могущих повлечь за собой правонарушение. Он отмечал, что реализация правовых норм через правоотношения предполагает активные действия субъектов. Характерные особенности этой формы реализации правовых норм этот автор видел в том, что при ней имеются два или несколько субъектов, связанных между собой правомочиями или юридическими обязанностями, а также активные действия хотя бы одного из субъектов. Особым видом реализации государственно-правовых норм через правоотношения B.C. Основин считал реализацию путем издания государственными органами особых, свойственных только государству властных актов210. С точки зрения С.А. Авакьяна, реализация норм государственного права происходит различными способами. В связи с этим он делит эти нормы на следующие группы: нормы, имеющие самое общее действие и воплощенные в правовых состояниях; нормы, обращенные к конкретным ситуациям в качестве политических гарантий, и именно в этом заключено их действие, а не в реализации содержащихся в них правил; нормы, применяемые крайне редко из-за отсутствия юридических фактов, т.е. потребности в обращении кданным нормам; нормы, также применяемые редко ввиду исключительности содержащихся в них правил, которые законодатель предлагает применять не часто, даже если для этого возникают поводы; нормы, оставленные в реализации на усмотрение субъектов государственно-правовых отношений, предназначенные для периодического, не нерегламентируемого применения; нормы, предназначенные для периодического, но все же регулярного применения, так как они носят более императивный характер по срокам и последствиям; нормы, предназначенные для повседневной реализации в деятельности правоприменяющих субъектов211. Однако наиболее распространенным является разделение форм реализации правовых норм в зависимости от характера правоприменительных действий субъектов права. Руководствуясь этим критерием, обычно выделяют четыре основные формы реализации правовых норм: осуществление (использование), исполнение, соблюдение и применение. Осуществление (использование) как форма реализации норм конституционного права выражается в реализации возможностей, которые предоставляются субъектам общественных отношений соответствующими нормами права. Таким образом, в рамках этой формы реализации правовых норм осуществляются субъективные права участников регулируемых ими общественных отношений. Примером такого рода реализации правовых норм может служить осуществление гражданами Российской Федерации своих конституционных прав на объединение, включая право создавать профессиональные союзы для защиты своих интересов (ч. I ст. 30 Конституции РФ); собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование (ст. 31); участвовать в управлении делами государства как непосредственно, так и через своих представителей (ч. I ст. 32) и т.д. Еще один пример — осуществление государственными органами и общественными объединениями предоставленных им полномочий. Следует сказать, что существует различие между осуществлением прав гражданами и использованием полномочий государственными органами и должностными лицами. Если для граждан использование принадлежащих им субъективных прав является делом добровольным и они не несут никакой ответственности за неиспользование своих прав, то для государственных органов и должностных лиц осуществление их полномочий является не только правом, но и обязанностью. Например, согласно Конституции РФ (ст. 126) Верховный Суд РФ не только вправе, но и обязан выступать в качестве высшего судебного органа по гражданским, уголовным, административным и иным делам, подсудным судам общей юрисдикции, и осуществлять в предусмотренных федеральным законом процессуальных формах судебный надзор за их деятельностью, а также давать разъяснения по вопросам судебной практики. Исполнение как форма реализации конституционно-правовых норм представляет собой реализацию обязывающих норм, исполнение субъектом права возложенных на него обязанностей. Исполнение выражается в совершении соответствующим субъектом действий, предусмотренных нормой права. Примером такого рода обязанностей могут служить, в частности, конституционные обязанности граждан Российской Федерации. Так, согласно Конституции РФ каждый обязан платить законно установленные налоги и сборы (ст. 57); сохранять природу и окружающую среду, бережно относиться к природным богатствам (ст. 58); защита Отечества является долгом и обязанностью гражданина Российской Федерации (ч. I ст. 59). Исполнение обязанностей может осуществляться и путем воздержания от совершения тех или иных действий. Так, в соответствии с Конституцией РФ (ч. 2 ст. 34) не допускается экономическая деятельность, направленная на монополизацию и недобросовестную конкуренцию. Это означает, что граждане России обязаны воздерживаться от осуществления такого рода деятельности. Соблюдение связано исключительно с реализацией запрещающих норм. Назначение этой формы реализации конституционно-правовых норм состоит в том, чтобы не допустить совершения действий, которые могли бы причинить вред обществу, государству и личности. Поэтому ее использование достигается посредством воздержания от совершения запрещенных законом действий. Одной из наиболее важных форм реализации норм конституционного права является их применение, представляющее собой деятельность органов государства или должностных лиц, которые, используя свои полномочия, издают акты индивидуального значения на основе норм права, решая тем самым конкретные вопросы жизни общества. В отличие от других форм реализации правовых норм, в которых участвуют различные субъекты права, включая физических и юридических лиц, правоприменительная деятельность может осуществляться только уполномоченными на то государственными органами и должностными лицами. Против такой постановки вопроса возражал B.C. Основин. По его мнению, применять нормы государственного права в случаях, когда это указано в законе, могут общественные организации трудящихся и отдельные граждане. «В ст. 135 Конституции СССР, — указывал он, — сформулирована норма, предоставляющая каждому гражданину СССР, достигшему 18 лет, независимо от расовой и национальной принадлежности, пола, вероисповедания, образовательного ценза, оседлости, социального происхождения, имущественного положения и прошлой деятельности право участвовать в выборах депутатов. Актом применения этой нормы является участие конкретного гражданина в голосовании»212. Такая позиция обусловлена тем, что B.C. Основин отрицал какую- либо разницу между применением, исполнением и соблюдением правовой нормы, считая, что применение правовых норм включает в себя их соблюдение и исполнение213. На самом деле правоприменение — один из важнейших видов деятельности государства, наряду с законодательной и другими видами государственной деятельности. Оно имеет государственно-властный характер, поэтому акты, издаваемые в процессе правоприменения, являются правовыми, их неисполнение влечет за собой государственное принуждение. Будучи государственно-властным деянием, применение правовых норм всегда осуществляется от имени государства214. Применение правовых норм осуществляется в форме либо оперативно-исполнительной, либо правоохранительной деятельности. Под оперативно-исполнительной формой деятельности подразумевается организация выполнения предписаний правовых норм с помощью индивидуальных актов. Так, согласно Конституции РФ (ст. 89) Президент РФ: а) решает вопросы гражданства Российской Федерации и предоставления политического убежища; б) награждает государственными наградами Российской Федерации, присваивает почетные звания Российской Федерации, высшие воинские и высшие специальные звания; в) осуществляет помилование. Издавая указы по этим вопросам, адресованные конкретным лицам (индивидуальные акты), Президент осуществляет оперативно-исполнительную деятельность по реализации указанных конституционных норм. Под правоохранительной формой деятельности понимается деятельность, направленная на защиту норм конституционного права от каких-либо нарушений, на применение мер государственного принуждения к правонарушениям, обеспечение исполнения назначенных мер наказания, а также принятие мер по предупреждению правонарушений. В правовой защите норм конституционного права участвует весьма широкий круг государственных органов и должностных лиц, используя разнообразные правовые средства, а также свойственные им функции, полномочия и процедуры. Так, Президент РФ является гарантом Конституции, прав и свобод человека и гражданина (ч. 2 ст. 80 Конституции РФ). Он обязан охранять права и свободы человека и гражданина, защищать Конституцию РФ (ч. I ст. 82). Президент призван обеспечивать совместно с Правительством осуществление полномочий федеральной государственной власти на всей территории страны (ч. 4 ст. 78); обладает правом вето применительно к принятым федеральным законам (ч. 3 ст. 107). Он правомочен посредством согласительных процедур разрешать разногласия между органами государственной власти и приостанавливать действие актов органов исполнительной власти субъектов Федерации в случае их противоречия федеральной Конституции и законам, международным обязательствам страны или нарушения прав и свобод человека (ст. 85), а также враве отменять акты Правительства РФ в случае их противоречия Конституции и федеральным законам (ч. 3 ст. 115) и т.д. Президент РФ не только располагает всеми перечисленными полномочиями, но и активно их использует. Например, своим Указом от 17 декабря 1997 г. «О нормативных правовых актах губернатора Курской области»215 он приостановил действие ряда постановлений и распоряжений губернатора Курской области в связи с тем, что они противоречат Конституции РФ и федеральному законодательству. Определенный вклад в правовую защиту норм конституционного права вносят и палаты Федерального Собрания РФ. В этих целях, в частности, широко используется такая форма защиты этих норм, как принятие постановлений, заявлений, обращений по вопросам реализации упомянутых норм. Так, 24 июня 1997 г. Государственная Дума приняла обращение к Президенту РФ о недопустимости уклонения от входящей в его компетенцию обязанности подписывать одобренные в ранее принятой редакции федеральные законы. «Государственная Дума, — указывается в обращении, — считает попытку введения Вами практики возвращения без рассмотрения федеральных законов, принятых палатами Федерального Собрания, противоречащей Конституции Российской Федерации и предлагает Вам вернуться к рассмотрению Федерального закона «О кредитных потребительских кооперативах граждан (кредитных потребительских союзах)», подписать и опубликовать его»216. ~ 31 октября 1977 г. Государственная Дума приняла постановление «О действиях Президента Российской Федерации, усиливающих политическую нестабильность в Российской Федерации»217, в котором отмечено, что Указ Президента РФ от 27 октября 1997 г. «О Комиссии при Президенте Российской Федерации по противодействию политическому экстремизму в Российской Федерации» и утвержденное этим указом Положение о Комиссии при Президенте РФ по противодействию политическому экстремизму в Российской Федерации могут повлечь за собой обострение политической обстановки в стране, гонения на деятельность политических партий и движений, что грозит подрывом конституционных основ, закрепленных, в частности, в ст. 13, 28, 29 Конституции РФ. Эти акты палат имеют лишь рекомендательный характер. Однако они оказывают несомненное психологическое воздействие на тех, кто осуществляет применение норм конституционного права. Существенную роль в деле правовой защиты норм конституционного права играет Правительство РФ, другие федеральные исполнительные органы государственной власти, органы государственной власти субъектов Федерации. Например, согласно Федеральному конституционному закону «О Правительстве Российской Федерации» (ст. 4) Правительство РФ в пределах своих полномочий организует исполнение Конституции РФ, федеральных конституционных законов, федеральных законов, указов Президента РФ, международных договоров Российской Федерации, осуществляет систематический контроль за их исполнением федеральными органами исполнительной власти и органами исполнительной власти субъектов Федерации, принимает меры по устранению нарушений законодательства. Оно осуществляет меры по обеспечению законности, прав и свобод граждан, по охране собственности и общественного порядка, по борьбе с преступностью и другими общественно опасными явлениями (ст. 19) и вправе отменять акты федеральных органов исполнительной власти или приостанавливать действие этих актов (ст. 12). Так, 25 августа 1999 г. Правительство РФ приняло постановление «О содействии избирательным комиссиям в организации подготовки и проведения выборов депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации»218, имеющее целью оказать содействие избирательным комиссиям в организации подготовки и проведения выборов депутатов Государственной Думы в соответствии с феде ральными законами «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» и «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации». В постановлении, в частности, дано поручение МВД РФ совместно с другими правоохранительными органами обеспечить представление по запросам избирательных комиссий сведений о наличии у кандидатов, зарегистрированных кандидатов в депутаты неснятых или непогашенных судимостей, в том числе судимости по уголовному закону иностранного государства за деяние, признаваемое преступлением в соответствии с Уголовным кодексом РФ, в срок до 10 дней со дня поступления запроса. МВД, Министерству юстиции, ФСБ и Министерству обороны РФ поручено оказывать содействие избирательным комиссиям в обеспечении избирательных прав граждан Российской Федерации при голосовании подозреваемых и обвиняемых, находящихся в местах содержания под стражей. МВД и ФСБ РФ дано указание принимать в установленном порядке меры по пресечению противоправной агитационной деятельности, а также незамедлительно информировать избирательные комиссии о выявленных фактах противоправной агитационной деятельности и принятых мерах в соответствии с федеральным законодательством. Министерству юстиции РФ поручено обеспечить в соответствии с Федеральным законом «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» направление соответствующим избирательным комиссиям по их запросам сведений о юридических лицах, осуществляющих добровольные пожертвования в избирательные фонды и зарегистрированных в территориальных органах и учреждениях юстиции и т.д. Особенно активная деятельность, направленная на защиту норм конституционного права, осуществляется судебными, прокурорскими и рядом других органов посредством издания индивидуальных правоохранительных актов. Так, Конституционный Суд РФ в соответствии с Конституцией РФ (ч. 2 ст. 125) разрешает дела о соответствии Конституции РФ федеральных законов, нормативных актов Президента РФ, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства РФ; конституций республик, уставов, а также законов и иных нормативных актов субъектов Федерации, изданных по вопросам, относящимся к ведению органов государственной власти Российской Федерации и совместному ведению органов государственной власти Российской Федерации и органов государственной власти ее субъектов; договоров между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти ее субъектов, договоров между органа ми государственной власти субъектов Федерации; не вступивших в силу международных договоров Российской Федерации. Выполняя возложенные на него функции, Конституционный Суд РФ принял ряд актов, направленных на защиту норм конституционного права. К их числу относятся, в частности, постановления от 12 февраля 1993 г. по делу о проверке конституционности Указа Президента РФ от 28 октября 1992 г. «О мерах по защите конституционного строя Российской Федерации»219; от 21 апреля 1993 г. по делу о проверке конституционности п. 2 ч. 2 постановления Съезда народных депутатов РФ от 29 марта 1993 г. «О всероссийском референдуме 25 апреля 1993 г., порядке подведения его итогов и механизма реализации результатов референдума»220; от 18 января 1996 г. по делу о проверке конституционности ряда положений Устава (Основного закона) Алтайского края221; от 20 февраля 1996 г. по делу о проверке конституционности положений ч. I и 2 ст. 18, ст. 19 и ч. 2 ст. 20 Федерального закона от 8 мая 1994 г. «О статусе депутата Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации»222; от 30 мая 1996 г. по делу о проверке конституционности п. I ст. 58 и п. 2 ст. 59 Федерального закона от 28 августа 1995 г. «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» (с изменениями от 22 апреля 1996 г.)223; от 24 декабря 1996 г. по делу о проверке конституционности Закона Московской области от 28 апреля 1995 г. «О порядке отзыва депутата Московской областной Думы» в связи с запросом Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ224; от 30 апреля 1997 г. по делу о проверке конституционности Указа Президента РФ от 2 марта 1996 г. «О порядке переноса срока выборов в законодательные (представительные) органы государственной власти субъектов Российской Федерации», Закона Пермской области от 21 февраля 1996 г. «О проведении выборов депутатов Законодательного Собрания Пермской области» и ч. 2 ст. 5 Закона Вологодской области от 17 октября 1995 г. «О порядке ротации состава депутатов Законодательного Собрания Вологодской области» (в редакции от 9 ноября 1995 г.)225. Согласно ч. 3 ст. 125 Конституции РФ на Конституционный Суд РФ возложено разрешение споров о компетенции между федеральными органами государственной власти; между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти ее субъектов; между высшими государственными органами субъектов Федерации. Именно этим вопросам посвящены, в частности, постановления Конституционного Суда РФ от 13 марта 1992 г. по делу о проверке конституционности Декларации о государственном суверенитете Республики Татарстан от 30 августа 1990 г., Закона Республики Татарстан от 18 апреля 1991 г. «Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного закона) Республики Татарстан», Закона Республики Татарстан от 29 ноября 1991 г. «О референдуме Республики Татарстан», постановления Верховного Совета Республики Татарстан от 21 февраля 1992 г. «О проведении референдума Республики Татарстан по вопросу о государственном статусе Республики Татарстан»226; от 30 апреля 1996 г. по делу о проверке конституционности п. 2 Указа Президента РФ от 3 октября 1994 г. «О мерах по укреплению единой системы исполнительной власти в Российской Федерации» и п. 2.3 Положения о главе администрации края, области, города федерального значения, автономной области, автономного округа Российской Федерации, утвержденного названным Указом227; от I декабря 1999 г. по спору о компетенции между Советом Федерации и Президентом РФ относительно принадлежности полномочия по изданию акта о временном отстранении Генерального прокурора РФ от должности в связи с возбуждением в отношении него уголовного дела228. Согласно ч. 4 ст. 125 Конституции РФ Конституционный Суд РФ по жалобам на нарушения конституционных прав и свобод граждан и по запросам судов проверяет конституционность закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле, в порядке, установленном федеральным законом. Реализуя это полномочие, Конституционный Суд РФ принял постановления от 26 февраля 1993 г. по делу о проверке конституционности правоприменительной практики досрочного прекращения полномочий народного депутата Российской Федерации229; от 10 июля 1995 г. по делу о проверке конституционности ч. 2 ст. 42 Закона Чувашской Республики «О выборах депутатов Госу дарственного Совета Чувашской Республики» в редакции от 26 августа 1994 г.230; от 24 ноября 1995 г. по делу о проверке конституционности ч. 2 ст. 10 Закона Республики Северная Осетия — Алания от 22 декабря 1994 г. «О выборах в парламент Республики Северная Осетия — Алания»231; от 16 мая 1996 г. по делу о проверке конституционности п. «г» ст. 18 Закона РФ «О гражданстве Российской Федерации» в связи с жалобой А.Б. Смирнова232; от 21 октября 1999 г. по делу о проверке конституционности положения абз. I пп. «а» п. 2 ст. 24 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе» в связи с запросом Советского районного суда г. Омска233; по делу о проверке конституционности абз. 3 и 4 п. 3 ст. 27 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. «О свободе совести и о религиозных объединениях» в связи с жалобами Религиозного общества Свидетелей Иеговы в городе Ярославле и религиозного объединения «Христианская церковь Прославления»234 и ряд других. Большую работу по защите норм конституционного права проводит и Верховный Суд РФ235. Показателен, в частности, такой пример. В суд с жалобой о нарушении его конституционных прав избирать и быть избранным в органы местного самоуправления сельской администрации и назначении даты выборов главы данной администрации обратился гражданин К. Решением судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда субъекта Федерации постановлено назначить выборы в местный орган самоуправления, возложить определение срока проведения выборов на законодательный (представительный) орган субъекта Федерации. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ отменила это решение и направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции, указав следующее. Судом нарушены требования п. 9 ст. 3 Федерального закона от 26 октября 1996 г. «Об обеспечении конституционных прав граждан Российской Федерации избирать и быть избранными в органы местного самоуправления». Признавая необходимым назначение выборов в местный орган самоуправления, суд не назначил дату этих выборов и не указал в решении нормативный акт, на основании которого должны проводиться выборы администра цией местного самоуправления муниципального образования, на которую возлагается исполнение решения суда, а также о немедленном исполнении вынесенного решения. Возложив обязанность по определению срока проведения выборов на законодательный (представительный) орган субъекта Российской Федерации, суд, по существу, отказал заявителю в удовлетворении требования о назначении даты выборов236. Другой пример. В суд обратился гражданин Добычин с заявлением о признании неправомочной конференции Ульяновской областной организации КПРФ, состоявшейся 3 августа 1997 г. По его мнению, при проведении конференции и решении вопроса о его исключении из партии были допущены нарушения требований Устава Общероссийской общественной организации «Коммунистическая партия Российской Федерации». Определением Ленинского районного суда г. Ульяновска (оставленным без изменения кассационной инстанцией) производство по делу прекращено по тем основаниям, что внутрипартийные отношения регулируются Уставом КПРФ, положения Федерального закона от 19 мая 1995 г. «Об общественных объединениях» в данном случае неприменимы, поскольку им исключается вмешательство органов государственной власти в деятельность общественных объединений. Президиум Ульяновского областного суда судебные постановления отменил и дело направил на новое судебное рассмотрение. Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об отмене постановления президиума областного суда, считая его незаконным. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ 29 марта 1999 г. протест удовлетворила, указав следующее. Отменяя определения судов первой и второй инстанций, президиум областного суда сослался на положения ст. 30,46 Конституции РФ, ст. I Закона РФ от 27 апреля 1993 г. «Об обжаловании в суде действий и решений, нарушающих права и свободы граждан» (с изменениями и дополнениями), ст. 39 Федерального закона «Об общественных объединениях», предусматривающих право каждого гражданина на объединение, возможность обжалования в суд решений и действий общественных объединений (применительно к данному случаю). Судебный порядок рассмотрения жалобы гражданина о неправомерном решении органа общественного объединения не является вмешательством органов государственной власти в деятельность общественного объединения. Однако такой вывод президиума областного суда не основан на правильном толковании действующего законодательства. В соответствии со ст. 30, 46 Конституции РФ каждый имеет право на объединение, никто не может быть принужден к вступлению в какое-либо объединение или пребыванию в нем. Каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод. Согласно ст. 3, 6, 15, 17 Федерального закона «Об общественных объединениях» граждане имеют право вступать в общественные объединения на условиях соблюдения норм их уставов. Члены общественного объединения имеют права и несут обязанности в соответствии с требованием норм устава общественного объединения и в случае несоблюдения указанных требований могут быть исключены из общественного объединения в порядке, указанном в уставе. Общественные объединения свободны в определении своей внутренней структуры, целей, форм и методов своей деятельности. Вмешательство органов государственной власти и их должностных лиц в деятельность общественных объединений не допускается за исключением случаев, предусмотренных упомянутым Федеральным законом. ' В судебном порядке могут рассматриваться вопросы отказа в государственной регистрации, приостановлении деятельности и ликвидации общественного объединения (ст. 26, 42, 44,45 названного Закона), но применительно к этим обстоятельствам заявитель не обращался о нарушении его прав. Статья 39 Федерального закона «Об общественных объединениях» предусматривает возможность обращения в суд общественных объединений и граждан, если были нарушены их права, предоставленные этим и другими законами об отдельных видах общественных объединений. Однако заявитель не указал на такие нарушения. Поскольку предметом обжалования гражданина Добычина являлись обстоятельства, связанные с применением норм Устава КПРФ (а как видно из содержания перечисленных норм, они относятся к принципам и содержанию деятельности непосредственно общественных объединений), нельзя признать, что были нарушены права заявителя и что он может обратиться в суд по вопросам, регулируемым Уставом КПРФ и определяющим деятельность объединения, в частности, по порядку проведения конференций партии и членства в ней. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ постановление президиума Ульяновского областного суда отменила, оставив в силе определения Ленинского районного суда и судебной коллегии по гражданским делам Ульяновского областного суда237. Еще один пример. Арапиев — вынужденный переселенец, с 1992 г. проживающий в Республике Ингушетия, обратился в Избирательную комиссию Республики Ингушетия с запросом о том, имеет ли он право принимать участие в выборах Президента республики Ингушетия. Постановлением Избирательной комиссии Арапиеву было отказано в принятии участия в выборах Президента Республики, в связи с чем он обратился в суд с заявлением о признании постановления незаконным. Верховный суд Республики Ингушетия в удовлетворении требования отказал. В кассационной жалобе заявитель просил отменить решение суда как не соответствующее действующему законодательству. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ 16 апреля 1998 г. решение отменила, указав следующее. Как следует из материалов дела, Арапиев — гражданин Российской Федерации. Согласно ч. 2 ст. 6 Конституции РФ каждый гражданин Российской Федерации обладает на ее территории всеми правами и свободами и несет равные обязанности, предусмотренные Конституцией РФ. В соответствии с ч. 2 ст. 32 Конституции РФ, а также ст. 38 Конституции Республики Ингушетия граждане Российской Федерации и граждане Республики Ингушетия (все граждане Республики Ингушетия, проживающие на ее территории, являются гражданами Российской Федерации — ст. 21 Конституции Республики Ингушетия) имеют право избирать и быть избранными в органы государственной власти и органы местного самоуправления, а также участвовать в референдуме. Это право избирать и быть избранным — одно из основных конституционных прав гражданина. Гарантии реализации гражданами указанного конституционного права определены в Федеральном законе «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации». В силу данного Закона право гражданина избирать связано с постоянным или преимущественным проживанием на определенной территории Российской Федерации (п. 4 ст. 4, п. 2 ст. 17, п. 5 ст. 18). Согласно ст. 6 и 7 Закона РФ от 19 февраля 1993 г. «О вынужденных переселенцах» (в редакции Федерального закона от 20 декабря 1995 г.) вынужденный переселенец имеет право самостоятельно выбирать место жительства на территории Российской Федерации, а соответствующие органы исполнительной власти обязаны оказывать ему содействие в обустройстве на новом месте жительства (включать вынужденного переселенца в соответствии с жилищным законодательством в списки граждан на получение жилья, оказывать помощь при вступлении в жилищный кооператив и в индивидуальном жилищном строительстве и т.д.). . Перечисленные правовые нормы позволяют сделать вывод о том, что выбранное вынужденным переселенцем место жительства является его постоянным местом проживания. Следовательно, выбранное Apa- пиевым место жительства в Назрановском районе Республики Ингушетия — его постоянное место проживания. Ссылки же суда на то, что местом пребывания вынужденных переселенцев является их временное проживание в местах поселения, не основано на законе. Нельзя согласиться также и с тем, что сохранившаяся регистрация Арапиева по месту его проживания в Республике Северная Осетия — Алания — является препятствием к признанию его жителем Республики Ингушетия. В ч. 2 ст. 3 Закона РФ от 25 июня 1993 г. «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации» установлено, что регистрация или отсутствие таковой не могут служить основанием ограничения или условием реализации прав и свобод граждан, предусмотренных Конституцией РФ, законами РФ, конституциями и законами республик в составе Российской Федерации. Как видно из материалов дела, Избирательная комиссия Республики Ингушетия не исключала возможности вынужденных переселенцев из Республики Северная Осетия — Алания принимать участие в выборах Президента Республики Ингушетия. Поскольку обстоятельства, имеющие значение для дела, установлены на основании имеющихся материалов дела, но допущена ошибка в применении норм материального права, Судебная коллегия отменила решение и вынесла новое решение об удовлетворении жалобы Арапиева238. Правоохранительная деятельность является не только одной из форм применения правовых норм, но и важной гарантией их реализации. Установление четких организационно-правовых гарантий, т.е. определенных организационных мер и правовых средств, используемых для предупреждения нарушения норм конституционного права и для пресечения возможных нарушений, имеет большое значение для эффективной реализации норм конституционного права239. Сущность гарантий реализации конституционно-правовых норм состоит в том, что они являются юридически значимыми и организационно оформленными средствами реализации предписаний, содер жащихся в нормах конституционного права, способами достижения целей этих норм, организационно-правовыми условиями перевода регулирующих возможностей конституционного права в действительность, в фактическое поведение субъектов конституционно-правовых отношений. Следует сказать, что в юридической литературе содержание гарантий реализации правовых норм довольно часто ограничивается их охраной, в частности, сведением гарантий к санкциям, ответственности и контролю, акцентированием внимания на охранительной деятельности суда, прокуратуры и других правоохранительных органов. Однако если применительно к другим отраслям права, особенно к тем, для которых характерно регулирование общественных отношений с помощью запретов, такой подход является правильным, то для конституционного права он представляется слишком ограниченным. Думается, что в механизме гарантирования конституционно-правовых норм главная роль принадлежит не правовой их охране, а деятельности по непосредственному обеспечению реализации таких норм. Специфические особенности норм конституционного права, а также ведущая роль этой отрасли в системе российского права обусловили широко распространенное мнение о том, что конституционно-правовые нормы гарантируются всей системой права и, как правило, собственных гарантий не имеют. На самом же деле такие гарантии имеются, и они играют важную роль в правореализующем процессе. Часть этих гарантий имеет отношение к конституционному праву в целом. Другая часть связана лишь с конкретными конституционноправовыми институтами или с отдельными нормами конституционного права. К числу гарантий, имеющих отношение к конституционному праву в целом, можно отнести прежде всего процедурно-процессуальную регламентацию реализации конституционно-правовых норм. Такая регламентация не сводится к одним лишь процессуальным нормам. Она представляет систему организационно-правовых отношений, объединяемых понятием процессуальной формы, которая служит гарантией соблюдения процедуры получения должного или возможного юридического результата. Можно согласиться с П.Е. Недбайло и В.М. Горшеневым, что процессуальные нормы несут на себе, в сущности, основную нагрузку нормативного способа упрочения режима законности240. Вместе с тем нельзя и абсолютизировать процессуальную форму, поскольку увлечение ею порой не менее опасно, чем ее игнорирование. Излишняя процедурно-процессуальная регламентация при реализации конституционно-правовых норм порождает формализм и бюрократизм, злоупотребления со стороны отдельных должностных лиц и в конце концов приводит к нарушению законности. Таким образом, процессуальная форма лишь в том случае служит гарантией реализации конституционно-правовых норм, когда ее применение связано с учетом всех возможных его отрицательных последствий. Роль, которую играет процессуальная форма в процессе реализации конституционно-правовых норм, может быть различной и зависит от специфики самих норм. Так, для одних конституционно-правовых норм с помощью процессуальной формы устанавливается оптимальный вариант их реализации, для других такая форма рассматривается как обязательное условие их реализации и т.д. Важной гарантией реализации конституционно-правовых норм является их конкретизация. Смысл конкретизации заключается в том, чтобы способствовать реализации нормы посредством принятия норм более конкретного характера. Такого рода взаимосвязи норм могут иметь весьма сложный, многозвенный характер, что особенно характерно для норм конституционного права. Как отмечает С.С. Алексеев, «конкретное нормативное предписание как бы «опутано» сетью разнообразных связей, в таком состоянии оно и функционирует и благодаря этим связям оказывает разностороннее, глубокое воздействие на общественные отношения»241. К сожалению, гарантирование норм конституционного права посредством их конкретизации — зачастую лишь желательная необходимость, но не реальная действительность. Так называемое ведомственное нормотворчество может дать много примеров такой конкретизации конституционных и иных нормативных положений, которая зачастую искажает их смысл. Понятно, что подобная «конкретизация» не только не гарантирует реализацию правовых норм, но и приводит к нарушению действующих правовых норм и законности в целом. Следует сказать, что гарантирование конституционно-правовых норм не носит универсального характера. Большое разнообразие как самих норм, которые гарантируются, так и гарантий их реализации обусловливает наличие своего набора гарантий практически у каждой конституционно-правовой нормы. Поэтому исследование этих гарантий имеет большое значение для уяснения специфики механизма га- рантирования конституционно-правовых норм, для практики их реализации. ' . Использование гарантий в определенной мере зависит от самого гарантируемого объекта. Иначе говоря, гарантии каждой правовой нормы обусловлены спецификой правовой нормы, так же как форма и способ реализации правовой нормы зависят от реализуемой нормы, предопределяя особенности гарантирующего механизма. Так, гарантии нормы-принципа отличаются от гарантии конкретной нормы, гарантии материальных норм — от гарантий процессуальных и т.д. В результате учет особенностей различных конституционно-правовых норм обеспечивает правильное понимание механизма их действия, а следовательно, и гарантирования. Организационно-правовые гарантии правовых норм закреплены нормами права. Такие нормы содержатся, например, в ст. 49 Федерального закона «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации», в которой закреплены гарантии деятельности зарегистрированного кандидата в депутаты Государственной Думы. Нормы-гарантии не имеют собственной социальной цели и направлены на достижение целей других норм права. Вместе с тем такого рода нормы также должны быть достаточно действенны и эффективны и соответствующим образом гарантированы. Поэтому каждая правовая норма может рассматриваться, с одной стороны, в качестве объекта гарантирования, с другой стороны, в качестве гарантий других правовых норм, с учетом ее конкретной роли в системе конституционного права. Следовательно, специфика норм-гарантий определяется не особенностями их воздействия на общественные отношения, а характером их взаимодействия с другими правовыми нормами. Нормами права не только закрепляются гарантии реализации правовых норм, но и очерчиваются объекты такого гарантирования. В этих случаях в нормах права используются такие формулировки, как «гарантируется», «обеспечивается», «охраняется», «создаются условия для...» и т.д. Это означает, что нормам с подобными формулировками придается особая значимость, обеспечиваются предусмотренные правом гарантии. Такая норма, например, содержится в ч. 4 ст. 35 Конституции РФ, в которой указывается, что право наследования гарантируется. Таким образом, законодатель формулирует нормы-гарантии не вообще, а лишь в связи с конкретным гарантируемым объектом. При отсутствии этой связи нормы выступают самостоятельно и гарантируются другими нормами. Разделение единого предмета конституционно-правового регулирования по сферам общественной жизни обусловливает дифференциацию гарантий по этим сферам и сформулированным в их рамках конституционно-правовым институтам. Таковы, например, закрепленные в Конституции РФ и текущем законодательстве организационно-правовые гарантии прав и свобод граждан, закрепленные Федеральным законом«Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации». Однако дифференциация гарантий не означает отсутствия тесной связи между ними. Как указывалось в литературе, между конституционно-правовыми институтами существует правовая форма взаимодействия, в силу которой нормы одного института создают необходимые предпосылки для действия норм другого института, определяют их направленность и содержание242. Такая организация конституционно-правовых гарантий, обусловленная разносторонностью самого конституционно-правового регулирования, имеет большое значение для понимания особенностей гарантирующих механизмов норм конституционного права. Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что нормативно-организационные гарантии, несмотря на их взаимосвязь и взаимообусловленность, обладают по отношению друг к другу относительной самостоятельностью, имеют собственное содержание, позволяющие дифференцировать их в процессе реализации конституционно-правовых норм. Гарантии реализации конституционно-правовых норм могут содержаться в нормах не только конституционного, но и других отраслей права. Например, среди юридических гарантий конституционных прав, свобод и обязанностей российских граждан различаются конституционно-правовые, административно-правовые, гражданско-правовые, уголовно-правовые гарантии, гарантии, содержащиеся в трудовом праве, праве социального обеспечения, и т.д. Особое место занимают конституционные гарантии. Это комплекс наиболее значимых гарантий самого различного содержания, обладающих в силу своего конституционного закрепления высшей юридической силой. Конституционные гарантии выступают в качестве руководящих идей гарантирования. Поэтому они могут быть охарактеризованы как гарантии-принципы и требуют конкретизации в текущем нормотвор честве. Например, в ч. 5 ст. 37 Конституции РФ указывается: «Каждый имеет право на отдых. Работающему по трудовому договору гарантируются установленные федеральным законом продолжительность рабочего времени, выходные и праздничные дни, оплачиваемый ежегодный отпуск». Характерное для конституционного гарантирования закрепление общих принципов является своеобразным провозглашением, констатацией гарантированности, предполагающих наличие специальных организационно-правовых гарантий. Конституционные гарантии являются сердцевиной правового гарантирования, поскольку они распространяются не только на право- осуществление, но и на правотворчество, включая и деятельность по установлению гарантий. При этом закрепляющие их конституционные нормы являются, как и все другие нормы Конституции, непосредственно действующими. Проблема организационно-правовых гарантий конституционноправовых норм относится к числу наиболее важных в конституционном праве России, поскольку с ней связаны активизация возможностей правовой и организационной формы в механизме реализации конституционно-правовых норм,в выявлении новых возможностей правореализующего механизма, укрепления законности и дальнейшей демократизации всей конституционно-правовой сферы и в конечном счете повышение ведущей роли конституционного права в правовой системе. Эта роль обусловлена и тем, что в отечественной юридической науке гарантии реализации правовых норм вообще и конституционно-правовых в частности рассматривались чаще всего не столько в юридическом, сколько в социальном смысле, что принижало значимость организационно-правовых гарантий, которые в правовом смысле и есть собственно гарантии, поскольку так называемые общие гарантии являются скорее социальными основами, предпосылками правового гарантирования, которые сами по себе не обеспечивают реализацию правовых норм и становятся гарантированными в прямом смысле этого слова лишь через организационно-правовой механизм, в котором, собственно, и выражаются действительные возможности самого права в нормативном закреплении средств и организации условий реализации правовых норм. Однако строго юридическое понимание гарантий реализации конституционно-правовых норм не означает игнорирования социальных факторов, которые оказывают существенное влияние на конституционно-правовое гарантирование. Как подчеркивает Н.А. Боброва, нормативные и организационные гарантии образуют единый механизм гарантирования, что и является специальным организационно-правовым гарантированием. С одной стороны, юридическое гарантирование иначе, как в своей нормативно-правовой форме, и не существует. С другой стороны, нормативно закрепленные гарантии достигают своей цели лишь при создании стабильного организационного режима гарантирования. «Нормативное гарантирование призвано повсеместно создавать юридически равные условия для всех субъектов, предъявлять общеобязательные требования к организационной деятельности, в чем и состоит примат нормативных гарантий по отношению к организационным. Организационный же режим гарантирования более подвижен (учитывает передовой опыт и т.д.), и в этом его преимущество по отношению к нормативному гарантированию. Ho лишь вкупе они составляют единый механизм гарантирования»’.