<<
>>

3.1. Объект, предмет, способы и результаты проверки Конституционным Судом Российской Федерации конституционности уголовно-процессуальных норм: общие элементы нормативно-корректирующей и нормативно-толковательной форм взаимосвязи

Поступившие в Конституционный Суд обращения по вопросам про­верки конституционности отраслевых, в т.ч. уголовно-процессуальных, зако­нов подлежат рассмотрению в порядке конституционного судопроизводства.

Поэтому предметом рассмотрения в данной главе станут вопросы, связанные с содержанием нормоконтрольной деятельности Конституционного Суда и влиянием её результатов на правовую регламентацию уголовного судопроиз­водства.

Нормативно-корректирующая и нормативно-толковательная формы взаимосвязи, обладая множеством общих черт в векторе влияния (направ­ленность от конституционного к уголовному) и в содержании (элементы ха­рактеристики проверки конституционности норм), имеют два концептуаль­ных различия: результаты проверки конституционности оспоренных поло­жений закона и их последствия для уголовно-процессуального права и для конкретного заявителя в конституционном судопроизводстве. Общие черты данных форм взаимосвязи будут рассмотрены в данном параграфе, а разли­чия — в последующих параграфах, посвященных каждой из форм.

Вектор взаимосвязи у данных форм направлен от конституционного судопроизводства к уголовному, поскольку в рамках конституционного су­допроизводства проверяется конституционность уголовно-процессуальных норм.

Основанием взаимосвязи в данных формах является полномочие Конституционного Суда проверять конституционность законодательных и ряда иных актов. Это полномочие предусмотрено статьей 125 Конституции, определяющей компетенцию Конституционного Суда (части 2, 3 и 4), а так­же последствия его решений (часть 6).

Последствия (содержание) взаимосвязи в данных формах взаимосвя­зи образует проверка конституционности норм уголовно-процессуального права. Сущность такой проверки может быть охарактеризована по такими параметрам, как объект, предмет, способы и ее результаты.

Объект проверки. Объект (от лат. objicio — бросаю вперед, противо­поставляю) в философии определяется как то, на что направлена активность (реальная и познавательная) субъекта.[291] Предмет же в философии понимается как категория, обозначающая некоторую целостность, выделенную из мира объектов в процессе человеческой деятельности и познания.[292] [293] В аспекте на­шего исследования мы будем соотносить объект и предмет соотносятся как целое и часть, как то, на что мы смотрим, и то, что мы при этом видим.

В.В. Бриксов определяет объект федерального конституционного су­дебного контроля как круг правовых актов, проверка которых относится к

3

компетенции Конституционного Суда.

Следуя такому подходу, следует заметить, что объектами проверки Конституционного Суда в делах о нормоконтроле - согласно статье 125 (часть 2, пункт «г»; часть 4) Конституции и развивающих её положениям За­кона о Конституционном Суде - являются закон (в формально юридическом смысле) и не вступивший в силу международный договор.

Между тем, полагаем возможным сформулировать несколько иной подход, состоящий в том, что объектом проверки Конституционного Суда являются не источники права, в которых закреплены соответствующие пра­вила поведения участников общественных отношений, подвергающихся пра­вовому регулированию, т.е. нормы права, а все же сами нормы соответст­вующей отрасли права, в том числе уголовно-процессуального. Данный вы­вод базируется на следующем.

Во-первых, несмотря на то, что законодатель назвал объектом провер­ки Конституционного Суда положения закона (в формально-юридическом смысле) и не вступивший в законную силу международный договор, практи­ка Конституционного Суда расширяет круг актов, которые проверяются Су­дом. Конституционный Суд справедливо добавляет в круг проверяемых им источников права постановления Государственной Думы об объявлении ам­нистии (Постановление Конституционного Суда от 5 июля 2001 года № 11- П)[294] [295] и подзаконные акты, принятые по прямому указанию и во исполнение за­кона и находящиеся с ним в нормативном единстве (т.н. «нормативные» Ука-

2

зы Президента и постановления Правительства Российской Федерации).

В сфере уголовной юстиции такими актами могут выступать Поста­новление Правительства Российской Федерации от 1 октября 2012 года № 1002 «Об утверждении значительного, крупного и особо крупного размеров наркотических средств и психотропных веществ, а также значительного, крупного и особо крупного размеров для растений, содержащих наркотиче­ские средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих нар­котические средства или психотропные вещества, для целей статей 228, 2281, 229 и 229[296] [297] Уголовного кодекса Российской Федерации»1 и Постановление Правительства Российской Федерации от 14 января 2011 года № 3 «О меди­цинском освидетельствовании подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений» и ряд других.

Конституционным Судом первое постановле­ние неоднократно комментировалось применительно к вопросу о смесях нар­котических средств.

Заявители, осужденные за преступления в сфере незаконного оборота наркотиков, в своих жалобах в Конституционный Суд довольно часто оспа­ривают конституционность Постановления Правительства Российской Феде­рации от 1 октября 2012 года № 1002, одно из положений которого устанав­ливает, что для всех жидкостей и растворов, содержащих хотя бы одно нар­котическое средство или психотропное вещество, указанное в Списке I, их количество определяется массой сухого остатка после высушивания до по­стоянной массы. По мнению заявителей, данное нормативное положение не соответствует Конституции Российской Федерации, в т.ч. статье 55 (часть 3), поскольку ограничивает область применения закрепленного в нем предписа­ния жидкостями и растворами и исключает необходимость высушивания смесей наркотических средств, находящихся в твердом состоянии.

Рассматривая данные жалобы, Конституционный Суд отмечает, что Российская Федерация, ратифицировав Единую конвенцию о наркотических средствах 1961 года (с поправками, внесенными в нее Протоколом 1972 года) и Конвенцию о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ 1988 года, тем самым взяла на себя обязательство принимать в пределах своей территории любые необходимые, по ее мнению, специальные меры контроля в отношении какого бы то ни было наркотиче-

ского средства, включенного в Список I Единой конвенции о наркотических средствах, учитывая его особо опасные свойства, а также — если сущест­вующие в стране условия делают это наиболее подходящим способом охра­ны здоровья и благополучия — вводить законодательные и административ­ные меры, какие могут быть необходимы для того, чтобы выполнять приня­тые на себя обязательства (пункт 5 статьи 2 и пункт "а" статьи 4 Единой кон­венции о наркотических средствах). Указанные положения в соответствии с пунктом 3 статьи 2 Единой конвенции о наркотических средствах распро­страняются на смеси, т.е.

твердые или жидкие препараты, которые содержат какое-нибудь наркотическое средство, включенное в Список I, — они подле­жат тем же мерам контроля, что и содержащиеся в них наркотические сред­ства, и должны контролироваться не менее строго, чем входящее (входящие) в состав этой смеси наркотическое средство (наркотические средства) (опре­деления от 8 февраля 2007 года № 290-О-П и № 292-О-П, от 17 июля 2007 года № 619-О-О, от 17 июня 2010 года № 832-О-О, от 27 января 2011 года № 57-О-О, от 17 июля 2012 года № 1336-О, от 24 января 2013 года № 56-О, от 24 октября 2013 года № 1702-О).

Общность этих названных правовых актов в контексте конституцион­ной проверки состоит в том, что они являются различными источниками права, так или иначе содержащими нормы соответствующих отраслей права.

Во-вторых, свидетельствует о нормативном понимании объекта кон­ституционной проверки и практика Конституционного Суда, в соответствии с которой он комментирует утратившие силу положения закона (например, УК или УПК РСФСР), чьи аналоги имеются в действующем законодательст­ве.

Примером являются, в частности, жалобы А.Л. Шерстобитова и С.Ф. Вебера. Данные лица, каждый по отдельности, совершили особо тяжкие пре­ступления в период действия УК РСФСР, а осуждены были после 1996 года, но по УК РСФСР к пожизненному лишению свободы. В своих обращениях они обжаловали в Конституционный Суд часть четвертую статьи 48 УК

РСФСР, в соответствии с которой вопрос о применении давности к лицу, со­вершившему преступление, за которое по закону может быть назначена смертная казнь, разрешается судом; если суд не найдет возможным приме­нить давность, смертная казнь не может быть назначена и заменяется лише­нием свободы.

Конституционный Суд, решая вопрос о принятии жалобы к рассмотре­нию, процитировав содержание части четвертой статьи 48 УК РСФСР, отме­тил, что аналогичная ей норма содержится и в части четвертой статьи 78 УК Российской Федерации. Процитировав, т.е. раскрыв буквальное содержание, положение нового уголовного закона, Конституционный Суд сделал вывод об их конституционности, отметив, что положения указанных статей содер­жат гуманистические начала и не допускают назначение лицам, совершив­шим такие преступления, наказания в виде смертной казни и пожизненного лишения свободы, а потому не могут рассматриваться как ограничивающие права заявителя; в этой связи жалобы А.Л.

Шерстобитова и С.Ф. Вебера не были приняты к рассмотрению.1

Если бы объектом проверки со стороны Конституционного Суда фак­тически бы выступали только положения законов в формально-юридическом смысле, то Конституционный Суд не смог бы комментировать формально утратившие положения уголовного закона, т.к. это есть уголовный закон РСФСР, несмотря на то, что этому законоположению есть аналоги в дейст­вующем законе. Кроме того, мы бы столкнулись с очередной ситуацией не­равенства российских граждан: гражданам, которые были осуждены в период действия Уголовного кодекса РСФСР, Конституционный Суд не смог бы разъяснить конституционность примененного к ним правила, в то время, ко­гда такое разъяснение (изъяснительное толкование уголовного закона) было бы дано граждан, обратившимися с жалобами, касающимися действующего

1 Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 13 октября 2009 года № 1140-О-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Шерстобитова Алексея Львовича на нарушение его конституционных прав положениями статьи 48 Уголовного кодекса РСФСР; Определение Конституци­онного Суда Российской Федерации от 29 мая 2012 года № 1041-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Вебера Сергея Федоровича на нарушение его конституционных прав статьей 41 и ча­стью четвертой статьи 48 Уголовного кодекса РСФСР.

УК Российской Федерации. В итоге мы бы налюдали ситуацию разного об­ращения с лицами, к которым была бы применена одна и та же по своему со­держанию уголовно-правовая норма, но закрепленная в разных кодексах, т.е. дискриминацию; признать разумным основание к такой дифференциации время применения нормы, как видится нельзя, а иные разумные основания к дифференциации отсутствуют.

В-третьих, к пониманию объектом конституционной проверки норм права призывает идея различения права и закона, основанная на естественно­правовом и либертарно-юридическом понимании. В современных условиях мы наблюдаем отход от позитивистского правопонимания и расширение кру­га актов, имеющих регулятивное воздействие, прежде всего судебных реше­ний.

Конституционный контроль, призванный обеспечить действие Консти­туции во всех сферах общественной жизни, просто вынужден распространять свое действие на все правовые акты, имеющие регулятивное значение в пра­вовой системе российского государства. Критерий проверки действующих нормативных правовых актов связан с развитием правовой системы и выво­дом из-под конституционного контроля уже изживших, исчерпавших себя правоотношений.

Таким образом, можно заключить, что объектом конституционной про­верки являются все же нормы права, а не источники, в которых они закреп­лены.

Эти соображения позволяют уточнить понятие и критерий определения источника уголовно-процессуального права. Источником уголовно­процессуального права, а равно любого другого права, предлагается считать все виды источников права, применение которых в судопроизводстве влечет возникновение новых либо изменение или прекращение существующих про­цессуальных правоотношений. При таком подходе, помимо традиционно признаваемых, к источникам уголовно-процессуального права относятся от­дельные положения Закона о Конституционном Суде (статьи 2, 100, 101- ЮЗ), налогового законодательства (в части размера государственной пошли­ны) и законодательства о государственной тайне (о допуске лиц к производ­ству по уголовному делу, в котором имеются сведения, составляющие госу­дарственную тайну).

О расширении формального круга объектов проверки. Как отмеча­лось ранее, в настоящее время судебные решения все больше приобретают регулятивное значение, оказывая существенное воздействие не на конкрет­ные правоотношения, а на поведение персонально неопределенного круга субъектов права. Кроме решений самого Конституционного Суда Российской Федерации такое значение приобретают постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, а также судебные решения общих и арбитраж­ных судов, вынесенные по делам об оспаривании нормативных правовых ак­тов (глава 24 ГПК и глава 23 АПК соответственно).

В разрезе рассматриваемого нами вопроса об объекте конституционно­го нормоконтроля вызывает вопросы обеспечение конституционности поста­новлений Пленума Верховного Суда, содержащих разъяснения по вопросам судебной практики. Т.Г. Морщакова, С.А. Авакьян, С.А. Татаринов и Е.В. Г ерасимова[298] предлагают считать непосредственным объектом проверки Кон­ституционного Суда постановления Пленума Верховного Суда.

Позиция данных авторов основывается на том, что постановления Пле­нума Верховного Суда содержат de facto нормы, предусматривающие про­цессуальные действия и решения судов общей юрисдикции, которые не ука­заны в процессуальном законе и не выводятся из него путем толкования. В качестве примеров таких «законодательных новелл» мы можем привести пункты 7, 8 и 9 постановления от 10 февраля 2009 года № 1, абзац второй пункта 11 постановления от 21 декабря 2010 года № 28, пункты 32 и 33 по­становления от 20 декабря 2011 года № 21, постановление от 9 февраля 2012 года № 3; содержащиеся в них нормативные положения (иначе их назвать нельзя) в судебной практике de facto применяются как положения закона, по­скольку на них обосновываются решения судов апелляционной и кассацион­ной инстанций об отмене решений нижестоящих судов.[299]

Осознавая «соблазнительность» позиции указанных авторов, соглаша­ясь с ней в необходимости обеспечения соответствия разъяснений высших судов положениям Конституции, мы полагаем, что Такое предложение, за­служивая внимания, все же представляется избыточным, поскольку сущест­вует иное решение проблемы проверки конституционности постановлений Пленума Верховного Суда.

Статья 74 Закона о Конституционном Суде предусматривает, что Кон­ституционный Суд принимает решение по делу, оценивая как буквальный смысл рассматриваемого акта, так и смысл, придаваемый ему официальным и иным толкованием или сложившейся правоприменительной практикой, а также исходя из его места в системе правовых актов.

Данная возможность позволяет исключать из правового регулирования неконституционные положения постановлений Пленума, примером чего мо­жет служить Постановление от 13 июля 2010 г. № 15-П, в котором Конститу­ционный Суд признал неконституционными взаимосвязанные положения части первой статьи 188 УК Российской Федерации, части 1 статьи 16.2 и части 2 статьи 27.11 КоАП Российской Федерации в той мере, в какой дан­ные положения в системе действующего правового регулирования позволяют при оценке стоимости товара, перемещаемого физическим лицом через та­моженную границу Российской Федерации и предназначенного для личного пользования, в целях определения наличия состава преступления (контра­банда) или административного правонарушения (недекларирование товаров), а также исчисления размера административного штрафа использовать его рыночную стоимость на территории Российской Федерации и в стоимость товара для указанных целей включать стоимость всего перемещаемого това­ра, в том числе и ту ее часть, которая разрешена к ввозу без письменного декларирования и уплаты таможенных пошлин, налогов.[300]

Толкование данных норм, связывающих определение размера контра­банды с рыночной стоимостью товаров, ввезенных на территорию Россий­ской Федерации, вытекало из абзаца третьего пункта 3 Постановления Пле­нума Верховного Суда Российской Федерации от 27 мая 2008 года № 6 «О судебной практике по делам о контрабанде».[301]

Таким образом, существующее ныне правовое регулирование консти­туционного судопроизводства и на сегодняшний день позволяет Суду реаги­ровать на неконституционные положения постановлений Пленума Верховно­го Суда, оценивая их в совокупности с положениями УК или УПК, оспорен­ными заявителем, как смысл, придаваемый им правоприменительной практи­кой. Кроме того, интерес заявителей к этим актам является сравнительно ма­лым: в 2008-2013 гг. из исследованных нами 2928 решений Конституционно­го Суда по вопросам уголовной юстиции только 45 решений (1,53 %) выне­сены по жалобам, которые содержали требования о проверке конституцион­ности этих актов.

В случае признания неконституционным положения закона толкующее его постановление Пленума Верховного Суда также будет скорректировано. Данная практика также имеет место в следующих случаях:

1) в связи с принятием Постановления Конституционного Суда от 13 июля 2010 года № 15-П Пленум Верховного Суда своим постановлением от 28 сентября 2010 г. № 23 исключил соответствующий неконституционный абзац;[302]

2) в связи с Постановлением Конституционного Суда от 28 мая 1999 года № 9-П Пленум Верховного Суда принял постановление от 10 октября 2001 года № 11;[303] [304]

3) в связи с принятием Конституционным Судом Российской Федера­ции Постановления от 11 апреля 2000 г. по делу о проверке конституционно­сти отдельных положений пункта 2 статьи 1, пункта 1 статьи 21 и пункта 3 статьи 22 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» принято постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25 мая 2000 года № 19 «О внесении изменений и дополнений в некоторые

3

постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации»;

4) «В связи с необходимостью приведения [своих] некоторых поста­новлений ... в соответствие с действующим законодательством и правовыми позициями Конституционного Суда» Пленум Верховного Суда принял по­становление от 23 декабря 2010 года № 31[305]

Аналогичная практика сложилась и в других отраслях права, в том числе в праве социального обеспечения. Так, в связи с принятием Конститу­ционным Судом Постановления от 19 июня 2002 года № 11-П и Определения от 25 марта 2003 года № 49-О, а также Определения Суда от 4 октября 2005 года № 364-О (по вопросам защиты «чернобыльцев») Пленум Верховного

Суда принимал постановления от 5 апреля 2005 года № 7 и от 11 мая 2007 года № 23 соответственно.[306]

Таким образом, существующее ныне правовое регулирование — статья 74 Закона о Конституционном Суде — предоставляет Суду возможность проверки конституционности положений, содержащихся в постановлениях Пленума Верховного Суда, в том числе предусматривающих процессуальные действия и решения судов, которые не указаны в процессуальном законе и не выводятся из него путем толкования, т.е. de facto применяемые как положе­ния закона. Конституционный Суд может реагировать на неконституционные положения постановлений Пленума Верховного Суда, оценивая их как смысл оспариваемых нормативных положений, придаваемый им правопримени­тельной практикой.

Предмет проверки. Как отмечено ранее, в философском смысле пред­мет является частью объекта. Соответственно, применительно к рассматри­ваемому нами вопросу предметом проверки должна выступать какая-то часть нормы права. Норма права, помимо различных характеристик, обладает и та­ким свойством, как конституционность, т.е. соответствие Конституции. По­скольку деятельность Конституционного Суда направлена на обеспечение конституционности нормативного правового регулирования, как раз консти­туционность норм права — это как раз то, на что направлена познавательно­поисковая деятельность Конституционного Суда.

Таким образом, предметом проверки со стороны Конституционного Суда в делах о нормоконтроле является конституционность нормы, т.е. её свойство, отражающее соответствие этой нормы Конституции. Несоответст­вие же отраслевой нормы права Конституции следует рассматривать как кон­ституционный дефект нормы права.

Понятие и виды конституционных дефектов норм права. Как отме­чалось ранее, российское право по своей структуре является иерархизиро- ванной системой норм права различной юридической силы. Венчает «пира­миду российского права» Конституция, а на каждой следующей ступени этой «лестницы права» зиждутся источники права меньшей юридической силы.

Конституционные нормы, будучи самыми всеобъемлющими по своему предмету и самыми общими по своему формулированию, должны быть обес­печены и конкретизированы в текущем законодательстве. Обеспечить это должен федеральный законодатель путем принятия соответствующего пра­вового регулирования, а также по его уполномочию — иные государствен­ные органы, как правило органы исполнительной власти. Контроль за тем, как федеральный законодатель реализует и воплощает конституционные предписания в своей юриспруденции, призван осуществлять Конституцион­ный Суд путем рассмотрения дел в порядке как абстрактного, так и конкрет­ного (инцидентного) нормоконтроля. Россия, как отмечалось ранее, воспри­няла австро-немецкие идеи конституционного контроля,[307] который должен быть централизованным и сосредоточенным в руках одного органа — Кон­ституционного Суда, обеспечивающего своеобразный «стандарт конституци­онности».

Противоречие отраслевых норм права конституционным нормам сле­дует рассматривать как конституционный дефект отраслевой нормы права. Собственно, к оценке текущего законодательства на предмет наличия в нем конституционных дефектов и сводится деятельность Конституционного Су­да.

В научной литературе исследуется вопрос дефектных правовых актах, определяемых как письменные акты, принятые с нарушением компетенции либо имеющие один или несколько дефектов юридического характера, к ко­торым относится: принятие субъектом правотворчества с нарушением со­держательных требований, с нарушением процедурно-процессуальных норм или несоответствие закону или акту более высокой юридической силы.[308]

Поскольку дефектные правовые акты, как видится, нельзя отождеств­лять с дефектами норм права (так как они соотносятся как форма и содержа­ние), дефект норм права можно определить как содержащееся в правовом ак­те правовое предписание (норма права), которое по своему содержанию про­тиворечит актам большей юридической силы, а равно установлена (принята) в нарушение регламентированного порядка их принятия (установления). При таком подходе понятие «содержание», которое противоречит актам большей юридической силы, следует толковать довольно широко, включая в него про­тиворечия как буквальные (дефект текста), так и вскрываемые в практике применения (дефекты правоприменения).

Основанием выделения конституционных дефектов служит статья 86 Закона о Конституционном Суде, определяющая пределы проверки консти­туционности нормативных правовых актов Конституционным Судом, а так­же отчасти статья 74 того же Закона, касающаяся характеристик предмета рассмотрения Конституционного Суда.

Конституционные дефекты норм права разнообразны, однако к числу наиболее распространенных можно отнести следующие:

а) конституционные дефекты норм права по их буквальному со­держанию. Дефект по буквальному содержанию имеет место тогда, когда текстуальное выражение нормы права очевидно противоречит конституци­онным положениям. Тем самым Конституционный Суд оценивает лишь «во­лю законодателя», изложенную в законе. Основанием выделения этой разно­видности дефектов служит часть вторая статьи 74 и пункт 1 части первой статьи 86 Закона о Конституционном Суде, в силу которых Суд устанавлива­ет соответствие Конституции нормативных актов органов государственной власти и договоров между ними по буквальному содержанию норм.

Такого рода конституционные дефекты были распространены в первые годы практики конституционного правосудия, в настоящее время их количе­ство уменьшилось за счет распространения дефектов второго вида.

Примером такого конституционного дефекта является пункта «а» статьи 64 УК РСФСР, который устанавливал уголовную ответственность за измену Родине путем бегства за границу или невозвращения из-за границы, признанный в Постановлении Конституционного Суда от 20 декабря 1995 г. № 17-П[309] не соответствующим статьям 27 (часть 2) и 55 (часть 3) Конститу­ции, поскольку устанавливали уголовную ответственность за правомерные действия, связанные с реализацией гражданином свободы передвижения.

Иной, усложненный, пример, иллюстрирующий конституционный де­фект, закрепленный в нескольких статьях закона: правовое регулирование, содержавшееся в статье 3, пункте 6 части первой статьи 108, части первой, второй и пункте 1 части третьей статьи 109, статьях 112 и 115, пункте 4 части первой статьи 232 и части первой, второй и четвертой статьи 256 УПК РСФСР, в той части, в какой они предусматривали или допускали полномо­чия суда возбуждать уголовное дело, в том числе в отношении нового лица, и применять к нему меру пресечения. Данный конституционный дефект был устранен Постановлением Конституционного Суда от 14 января 2000 года № 1-П.[310]

б) конституционные дефекты норм права по их смыслу, придавае­мому им правоприменительной практикой. Данная разновидность консти­туционных дефектов, имея те же нормативные основания к выделению, от­личается от первой тем, что в силу характера формулирования отраслевой нормы права, допускающей разнообразные варианты её толкования и приме­нения, Конституционный Суд оценивает не только волю законодателя, но и толкование этого законоположения в судебной практике — судом общей или арбитражной юрисдикции при рассмотрении конкретного дела. Этот вид де­фектов чаще других распространен в практике конституционного правосу­дия.

Понятие правоприменительной практики в данном случае наполняется различным содержанием: ею может выступать судебное толкование закона, поднятое до уровня постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации или Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федера­ции, либо же толкование закона судом, данное в ходе рассмотрения конкрет­ного уголовного, гражданского или административного дела.

Пример первого случая нами уже упоминался нами: взаимосвязанные положения части первой статьи 188 УК Российской Федерации, части 1 ста­тьи 16.2 и части 2 статьи 27.11 КоАП Российской Федерации в той мере, в какой данные положения, истолкованные в абзаце третьем пункта 3 Поста­новления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 мая 2008 года № 6 «О судебной практике по делам о контрабанде»,[311] позволяли при оценке стоимости товара, перемещаемого физическим лицом через таможен­ную границу Российской Федерации и предназначенного для личного поль­зования, в целях определения наличия состава преступления (контрабанда) или административного правонарушения (недекларирование товаров), а так­же исчисления размера административного штрафа использовать его рыноч­ную стоимость на территории Российской Федерации и в стоимость товара для указанных целей включать стоимость всего перемещаемого товара, в том числе и ту ее часть, которая разрешена к ввозу без письменного деклариро­вания и уплаты таможенных пошлин, налогов. Данный конституционный дефект был устранен Конституционным Судом в Постановлении от 13 июля 2010 г. № 15-П.[312] [313] [314]

Примером конституционного дефекта второго вида, сводящегося к не­конституционности закона в его казуальном истолковании, может служить Постановление Конституционного Суда от 28 февраля 2012 года № 4-П, в котором Суд фактически оценил конституционность толкования пункта 11 статьи 12 Федерального закона «Об общих принципах организации законода­тельных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации», данного Президиумом Верховно­го Суда Чувашской Республики и Судебной коллегией по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации.

в) конституционные дефекты норм права по форме содержащих их источников. Данная разновидность подлежит выделению на основе пункта 2 части первой статьи 86 Закона о Конституционном Суде, определяющего возможность проверки конституционности нормативных актов по форме. Данный вид конституционных дефектов крайне редко встречается в практи­ке, тем не менее примеры таких дефектов есть. Самый яркий — дефект по­ложений ГПК, констатированный Судом в Постановлении от 27 января 2004 года № 1-П. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации, определяющий правила гражданского судопроизводства в судах общей юрисдикции, в том числе устанавливающий подсудность Верховному Суду Российской Федерации дел об оспаривании постановлений Правительства Российской Федерации, принят в форме федерального закона. В то же время статья 128 (часть 3) Конституции предписывает, что полномочия, порядок образования и деятельности федеральных судов, в том числе Верховного Су­да Российской Федерации, определяются федеральным конституционным за­коном. Следовательно, полномочия Верховного Суда Российской Федерации по рассмотрению дел указанной категории должны быть закреплены в феде­ральном конституционном законе. Конституционный Суд воздержался от признания положений ГПК неконституционными по форме нормативного правового акта (пункт 3 резолютивной части), однако в мотивировочной час­ти данный дефект весьма подробно описан.

г) конституционные дефекты норм права по порядку принятия со­держащих их источников. Данный вид дефектов выделяется на основе пункта 3 части первой статьи 86 Закона о Конституционном Суде. «Иллюст­рацией» данного дефекта в практике Суда может служить Постановление Конституционного Суда от 20 июля 1999 года № 12-П по делу о проверке конституционности Федерального закона от 15 апреля 1998 года «О культур­ных ценностях, перемещенных в Союз ССР в результате Второй мировой войны и находящихся на территории Российской Федерации», в котором Суд констатировал нарушение порядка принятия данного закона (пункт 13 моти­вировочной части).[315]

Конституционный дефект нормы права должен быть устранен; вопрос о способах устранения конституционных дефектов будет рассмотрен в пара­графе 3.3 настоящей работы.

Способы проверки есть юридические приемы поиска и выявления Конституционным Судом конституционных дефектов норм права. Круг та­ких способов проверки предусмотрен, по нашему мнению, в статье 86 Закона

о Конституционном Суде: по содержанию норм, по форме нормативного акта или договора; по порядку подписания, заключения, принятия, опубликования или введения в действие; с точки зрения установленного Конституцией Рос­сийской Федерации разделения государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную; с точки зрения установленного Конституцией Российской Федерации разграничения компетенции между федеральными органами государственной власти; с точки зрения разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Феде­рации, установленного Конституцией Российской Федерации, Федеративным и иными договорами о разграничении предметов ведения и полномочий.

Очевидно, что данные способы проверки конституционных дефектов согласуются с выделенными видами конституционных дефектов, но они от­ражают, скорее, формальную сторону деятельности Конституционного Суда. Поэтому к понятию способов проверки конституционности отраслевых норм права можно подойти с операциональной позиции, объясняющей алгоритм отыскания конституционного дефекта нормы права. Такой алгоритм должен быть универсальным, т.е. предназначенным для вычленения конституцион­ных дефектов в самых различных источниках права. Здесь уместно вспом­нить о том, что практика конституционного правосудия разных стран и от­части европейского правосудия (Европейский Суд по правам человека) раз­работала приемы для оценки соблюдения прав и свобод, в частности «тест на пропорциональность» в практике Европейского Суда по правам человека и отчасти Федерального конституционного суда ФРГ и «метод взвешивания интересов» в практике Верховного Суда США.[316]

Выбор способа проверки конституционного закона является, скорее всего, вопросом судебной политики и свободен от правового регулирования (иными словами, в Законе о Конституционном Суде не закреплен). Суд впра­ве использовать разные способы проверки конституционности, однако в кон­тексте взаимосвязи видов судопроизводства данный вопрос фундаментально­го серьезного значения не имеет, а потому остается пределами предмета на­шего исследования.

Результаты проверки. Завершающим элементом характеристики кон­ституционной проверки являются её результаты. Представляется, что у такой проверки может быть только два результата: либо у нормы будет выявлен конституционный дефект (и она будет соответствующим образом скорректи­рована) либо же в норме конституционный дефект не будет «диагностиро­ван», а потому норма останется неизменной.

Результаты проверки конституционности норм права облекаются в форму соответствующих решений Суда, правовая природа которых должна определяться исходя из содержащихся в них выводов Суда.

Анализируя содержание конкретных решений Конституционного Суда, можно заметить, что не все они обладают одинаковым содержанием, а пото­му нельзя утверждать о единстве их юридической силы. Это обстоятельство создает предпосылки и основания для разработки нового подхода к оп­ределению сущности решений и правовых позиций Конституционного Суда. Данный новый подход должен строиться на учете дифференциации правового содержания решений Конституционного Суда, основанием кото­рой служат степень и характер воздействия Суда на буквальное содержание отраслевых норм права, подверженных конституционному контролю. По­скольку такое основание для классификации решений и правовых позиций Конституционного Суда является сложным, сама классификация происходит в два этапа. На первом этапе классификации определяется, содержатся ли в решении Суда какие-либо выводы Суда об оспоренной норме права (т.е. оп­ределяется степень влияния), а на втором, к которому приступают только при наличии положительного ответа на первый вопрос, — каков результат воз­действия решений Суда на проверенную норму (т.е. характер влияния). Сле­довательно, большинство выносимых в порядке конституционного судопро­изводства решений Суда можно условно разделить на три группы: правопри­менительные, нормативно-толковательные и нормативно-корректирующие.

Правоприменительные решения Конституционного Суда вычленяются при классификации решений Суда по первому основанию — факту наличия в решении каких-либо выводов Суда об оспоренных положениях отраслевого законодательства. Отсутствие в конкретных решениях Суда таких выводов позволяет отнести эти решения к числу правоприменительных. Следователь­но, правоприменительные решения Суда не содержат каких-либо выво­дов об оспоренной норме права. Основанием вынесения таких решений служит несоблюдение заявителем формальных, самых элементарных требо­ваний к жалобе, которые и препятствуют Конституционному Суду каким- либо образом комментировать оспоренное заявителем законоположение.

Наиболее распространенными случаями (фактическими основаниями) вынесения таких решений являются следующие:

1) случаи, когда нарушение своих прав заявитель связывает не с со­держанием оспариваемой нормы, а с выводами в решениях судов по кон­кретным делам, что составляет наиболее типичную ситуацию в практике Конституционного Суда. Примерами таких решений могут служить опреде­ления Конституционного Суда от 26 мая 2011 года № 653-О-О, от 22 марта 2012 года № 612-О-О, от 19 июня 2012 года № 1111-О, от 17 июля 2012 года № 1380-О, от 24 января 2013 года № 115-О, от 21 марта 2013 года № 368-О и множество других;

2) случаи, когда заявители, формально оспаривая конституционность закона, фактически ставят вопрос о внесении в действующее законодательст­во целесообразных, с их точки зрения, изменений и (или) дополнений. При­мерами таких решений являются определения Конституционного Суда от 24 февраля 2011 года № 168-О-О, от 22 марта 2011 года № 372-О-О, от 21 апре­ля 2011 года № 547-О-О, от 29 сентября 2011 года № 1286-О-О, от 17 июля 2012 года № 1380-О, от 24 декабря 2012 года № 2258-О, от 25 февраля 2013 года № 338-О, от 4 апреля 2013 года № 660-О, от 28 мая 2013 года № 861-О, от 16 июля 2013 года № 1133-О и многие другие;

3) случаи, когда заявителем не представлены документы, подтвер­ждающие применение в его деле оспоренного положения закона в указанном в обращении аспекте. Такие основания содержатся в достаточно большом количестве определений Суда об отказе в принятии обращения к рассмотре­нию (практически в каждом втором); примерами таких решений могут быть определения от 22 ноября 2012 года № 2009-О, № 2016-О, № 2165-О, № 2194-О и № 2045-О, от 24 декабря 2012 года № 2262-О, от 24 января 2013 го­да № 9-О, от 25 февраля 2013 года № 183-О, от 23 апреля 2013 года № 546-О, № 613-О, № 617-О, № 619-О и № 652-О, от 28 мая 2013 года № 729-О и № 784-О, от 17 июня 2013 года № 1018-О, от 16 июля 2013 года № 1109-О.

Иные основания принятия правоприменительных решений менее рас­пространены и более конкретны. Например, к ним относятся случаи неис­полнения заявителями иных требований Закона о Конституционном Суде, предъявляемых к обращениям (статьи 36-39, 96-97, 101-102). Например, Конституционный Суд может отказать в жалобе гражданина, если адвокатом, действующим в интересах заявителя, не подтверждены свои полномочия со­ответствующей доверенностью (определения от 23 апреля 2013 года № 556- О, от 16 июля 2013 года № 1121-О и № 1136-О).

В случае же наличия в решениях Конституционного Суда каких-либо выводов о норме права мы наблюдаем решения, условно именуемые норма­тивными, поскольку их главное свойство заключается в содержании так или иначе высказанного Судом мнения об отраслевых нормах права, конституци­онность которых оспорена заявителем. Эти решения Суда различаются со­держанием высказанных выводов Суда: если решение не изменяет букваль­ное содержание нормы права или смысл, придаваемый ей правопримени­тельной практикой, мы имеем дело с нормативно-толковательным решением, а если выводы Суда обратные — с нормативно-корректирующим.

В данном вопросе представляет интерес мнение К.Б. Калиновского об осуществлении Конституционным Судом коррекционного толкования феде­ральных законов о внесении изменений в УПК: технические и логические ошибки законодателя, свидетельствующие о небрежности подготовки и при­нятия законопроектов, исправляются с помощью редкого способа толкования правовых норм — коррекционного (interpretatio correctiva), используемого не только для устранения последствий явных ошибок законодателя, но и при применении норм, ставших очевидным анахронизмом. Коррекционное тол­кование подчиняется ограничительным условиям с тем, чтобы избранный правоприменителем смысл нормы не противоречил принципам права, был наиболее рациональным, справедливым и гуманным из всех альтернатив; выделяются четыре вида коррекционного толкования: 1) технико­

коррекционное; 2) рационально-коррекционное; 3) легитимно-коррекционное и 4) модернизационное коррекционное.[317]

Приведенные им способы толкования норм права в деятельности Кон­ституционного Суда являются одновременно и способами установления дей­ствительного содержания нормы права, а не коррекцией, осуществляемой Конституционным Судом.

Сроки в данной форме взаимосвязи длятся с момента вынесения реше­ния Конституционного Суда до прекращения им своего действия, в разных формах это происходит по-разному в силу различной природы этих судебных решений, которому будут посвящены два последующих параграфа данной работы.

<< | >>
Источник: Соколов Тимур Викторович. ФОРМЫ ВЗАИМОСВЯЗИ КОНСТИТУЦИОННОГО И УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВ В КОНТЕКСТЕ ДОКТРИНЫ СУДЕБНОГО ПРАВА. 2014

Еще по теме 3.1. Объект, предмет, способы и результаты проверки Конституционным Судом Российской Федерации конституционности уголовно-процессуальных норм: общие элементы нормативно-корректирующей и нормативно-толковательной форм взаимосвязи:

  1. ЛИТЕРАТУРА И НОРМАТИВНЫЕ АКТЫ
  2. Приложение № 3 Постановления Конституционного Суда РФ по проверке конституционности статей УПК РСФСР
  3. § 4. Фиксация процесса и результатов проверки и уточнения показаний на месте
  4. 26.3. Фиксация хода и результатов проверки показаний на месте
  5. 2. Проверка Конституционным Судом Российской Федерации конституционности закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле
  6. 1.1. Предмет и система курса «Прокурорский надзор в Российской Федерации»
  7. Невозвращение на территорию Российской Федерации предметов художественного, исторического и археологического достояния народов Российской Федерации и зарубежных стран (ст. 190 УК РФ)
  8. Статья 16. Порядок оформления результатов проверки
  9. 8.3. Сущность, правовое значение, способы и средства проверки информации о преступлении
  10. Государственный контроль в области сохранения, использования, популяризации и государственной охраны объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации
  11. ГЛАВА 2. УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ОХРАНА РЕЗУЛЬТАТОВ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ, ФРАНЦИИ И ШВЕЙЦАРИИ
  12. § 1. Система источников, регулирующих отношения, связанные с созданием, использованием и защитой результатов интеллектуальной деятельности в Российской Федерации, Франции и Швейцарии
  13. БИБЛИОГРАФИЯ
  14. Основные положения, выносимые на защиту.
- Авторское право - Аграрное право - Адвокатура - Административное право - Административный процесс - Акционерное право - Бюджетная система - Горное право‎ - Гражданский процесс - Гражданское право - Гражданское право зарубежных стран - Договорное право - Европейское право‎ - Жилищное право - Законы и кодексы - Избирательное право - Информационное право - Исполнительное производство - История политических учений - Коммерческое право - Конкурсное право - Конституционное право зарубежных стран - Конституционное право России - Криминалистика - Криминалистическая методика - Криминальная психология - Криминология - Международное право - Муниципальное право - Налоговое право - Наследственное право - Нотариат - Образовательное право - Оперативно-розыскная деятельность - Права человека - Право интеллектуальной собственности - Право собственности - Право социального обеспечения - Право юридических лиц - Правовая статистика - Правоведение - Правовое обеспечение профессиональной деятельности - Правоохранительные органы - Предпринимательское право - Прокурорский надзор - Римское право - Семейное право - Социология права - Сравнительное правоведение - Страховое право - Судебная психиатрия - Судебная экспертиза - Судебное дело - Судебные и правоохранительные органы - Таможенное право - Теория и история государства и права - Транспортное право - Трудовое право - Уголовное право - Уголовный процесс - Философия права - Финансовое право - Экологическое право‎ - Ювенальное право - Юридическая антропология‎ - Юридическая периодика и сборники - Юридическая техника - Юридическая этика -