2.2.1. Вещно-правовые способы в системе защиты гражданских прав

А. Общие и специальные способы защиты гражданских прав. Вторая, отмеченная ст.216 ГК, особенность вещных прав заключается в возможности их защиты с помощью особых вещно-правовых исков.

Как уже отмечалось в предыдущем параграфе, нарушение вещного права, вызывающее к действию вещно-правовую защиту, является условием, выделяющим из неограниченного круга обязанных лиц одного ответчика, порождая новое – относительное – правоотношение. Но, хотя «притязания из абсолютных прав содержат в себе, несомненно, нечто подобное правам по обязательствам»326, они «всегда остаются зависимыми от тех прав, из которых они возникли (выделено автором. – А.Л.), и обсуждаются различно, смотря по тому, из какого права каждое из них возникло»327. Зависимость эта проявляется, в частности, в том, что уничтожение вещи до начала или даже во время процесса исключает удовлетворение вещных требований, открывая возможность для заявления требований деликтных. Далее, наличие относительного правоотношения между носителем вещного права и его нарушителем не прекращает самого абсолютного вещного права и не меняет его содержание, а потому и переход истребуемой вещи к другому владельцу должен повлечь и прекращение прежнего притязания и возникновение нового – в отношении нового ответчика – этакое «право следования наоборот». В связи с этим несколько озадачивает известная как римскому праву328, так и некоторым современным законодательствам329 фигура фиктивного владельца, т.е. лица, которое, не обладая истребуемой по виндикационному иску вещью, выдает себя за владельца (как правило, с целью сокрытия истинного местонахождения имущества) либо отчуждает спорную вещь до вынесения судом решения.

В связи со сказанным нельзя согласиться с В.В. Витрянским, допускающим наряду с виндикацией защиту права собственности с помощью самостоятельного иска о восстановлении положения, существовавшего до нарушения права334. Правила ст.301-303 ГК являются lex specialis335 по отношению к правилам абз.3 ст.12 ГК РФ и исключают применение последних.

Б. Защита ограниченных вещных прав. В отличие от обсуждаемого выше права следования, правила гл.20 ГК РФ сформулированы в первую очередь применительно к праву собственности и лишь п.4 ст.216 и корреспондирующей ему ст.305 ГК распространены на другие вещные права. Такую формулировку можно считать данью традиции. Известно, что в римском праве, давшем нам конструкции виндикационного и негаторного исков, они предоставлялись именно собственникам имущества, чего стоит хотя бы фраза из ритуального заявления виндиканта, открывавшего древний легисакционный процесс: «Meum esse aio336» (G.4.16). Носителям же других вещных прав предоставлялись построенные по аналогии с собственническими actiones negatoriae utiles337, либо имевшие собственные названия, но сконструированные по модели виндикации actio confessoria, actio vectigalis, actio de superficie, actio hypotecaria338. Дальнейшее развитие права показало, что указанные иски могут служить защите не только права собственности, но и других вещных прав.

В отечественной литературе довольно распространено представление о защите в порядке гл.20 ГК прав владельцев, получивших имущество по договору от собственника, как об особой форме защиты обязательственных прав, по практическим соображениям допускаемом «вторжении» в сферу обязательственных отношений чуждых им, в принципе, вещных элементов342. Очевидную несовместимость абсолютной вещно-правовой защиты с относительным характером обязательств, как и в случае с правом следования, зачастую пытаются объяснить «отраженным» или «внешним» действием обязательств343, существование которого, однако, более чем сомнительно. Единственным разумным объяснением правилу ст.305 ГК РФ может быть лишь признание всякого титульного владения вещным правом.

П.1 ст.216 ГК РФ прямо называет в числе вещных прав сервитуты, при этом п.4 той же статьи предусмотрено, что порядок защиты вещных прав определяется ст.305 ГК, которая, в свою очередь, распространяет действие гл.20 ГК лишь на лиц, владеющих имуществом.

Проведенное исследование защиты сервитутных прав, быть может, даже слишком подробное, позволяет сделать следующий принципиально важный для обсуждаемой проблемы вывод, заключающийся в том, что далеко не всякое вещное право защищается по правилам гл.20 ГК РФ. В то же время необходимо отметить, что содержание правил названной главы предопределено спецификой вещных прав, а потому можно сделать еще один вывод: правила гл.20 ГК применимы исключительно к защите вещных прав и не могут применяться для защиты других гражданских прав. В связи с этим озадачивают попытки некоторых авторов обосновать применение негаторного иска арендатором для защиты от арендодателя, пытающегося лишить его владения арендованным имуществом путем отключения электричества и отопления354, ведь в данном случае очевидно нарушение лишь обязательственных прав арендатора к энергоснабжающей организации, ответственность за которые должна нести эта последняя с возможностью впоследствии взыскать ущерб с арендодателя, препятствующего ей в исполнении своих обязанностей по договору энергоснабжения.

В этом отношении примечательно следующее дело, явившееся предметом рассмотрения Президиума ВАС РФ. «Общество с ограниченной ответственностью «Ангарида» обратилось в Арбитражный суд Томской области с иском к обществу с ограниченной ответственностью «Юлия» об устранении препятствий, чинимых ответчиком, в пользовании принадлежащим истцу на праве собственности помещением №10 площадью 110 кв. метров на втором этаже здания, расположенного по адресу: г. Томск, ул. Нахимова, д.8.

Решением от 23.11.2000 исковое требование удовлетворено. Суд обязал ответчика в срок до 23.12.2000 устранить препятствия истцу в пользовании указанным помещением, для чего восстановить систему подачи в него электроэнергии.

Постановлением апелляционной инстанции от 01.02.2001 решение оставлено без изменения.

Федеральный арбитражный суд Западно-Сибирского округа постановлением от 03.04.2001 судебные акты отменил, в удовлетворении искового требования отказал.

В протесте заместителя Председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации предлагается постановление кассационной инстанции отменить, решение суда первой инстанции и постановление апелляционной инстанции оставить в силе.

Президиум считает, что протест подлежит удовлетворению по следующим основаниям.

Отменяя судебные акты и отказывая в иске, суд кассационной инстанции исходил из того, что общество «Ангарида» не доказало, что действия ответчика по отключению подачи электрической энергии, право на получение которой от ответчика у истца отсутствует, препятствует истцу в осуществлении права пользования имуществом, принадлежащим ему на праве собственности.

Этот вывод не соответствует фактическим обстоятельствам дела.

Как следует из материалов дела, ООО «Юлия» по договору купли-продажи от 11.10.95 приобрело у АОЗТ «Томский инструмент» часть здания, расположенного по адресу: г. Томск, ул. Нахимова, д.8, общей площадью 2973,35 кв. метра. При этом между обществом «Томский инструмент» и обществом «Юлия» заключен договор на оказание коммунальных услуг, согласно которому первое оказывает второму услуги по отпуску электро-, теплоэнергии и воды.

Согласно акту разграничения балансовой принадлежности электрических сетей и эксплуатационной ответственности сторон на балансе общества «Юлия» находится кабельная линия, по которой осуществляется электроснабжение упомянутой части здания, а на балансе общества «Томский инструмент» – КТП-25 (комплексная трансформаторная подстанция). Данные обстоятельства подтверждаются имеющимися в деле письмами предприятия «Энергосбыт» и общества «Томский инструмент».

По договору купли-продажи от 10.09.97 общество «Юлия» продало обществу «Ангарида» часть принадлежащей ему в указанном здании площади – упомянутое помещение №10.

Общество «Ангарида» в 1997 – 2000 годах (с момента приобретения в собственность помещения) расчеты за электроснабжение с обществом «Томский инструмент» не производило ввиду отсутствия у него электропринимающих устройств. Расходы по оплате этой услуги несло в полном объеме общество «Юлия» (справка ОАО «Томский инструмент» от 20.04.2000).

Таким образом, имеющиеся в деле материалы свидетельствуют о том, что общество «Ангарида» может получать электроэнергию только от общества «Юлия», являющегося собственником электропринимающих устройств.

Общество «Юлия» в связи с неоплатой обществом «Ангарида» коммунальных услуг с 16.10.2000 отключило подачу электрической энергии в его помещение (магазин «Электрик»), чем лишило общество возможности осуществлять свою торговую деятельность.

Так как в результате действий общества «Юлия» были нарушены права общества «Ангарида» по пользованию принадлежащим ему на праве собственности помещением, второе обоснованно предъявило к первому исковое требование об устранении нарушений его права.

Общество «Юлия», в свою очередь, вправе в установленном порядке требовать возмещения убытков, понесенных им в результате неоплаты обществом «Ангарида» полученной от него электроэнергии.

Поскольку постановление кассационной инстанции не соответствует законодательству и материалам дела, оно подлежит отмене. Решение суда первой инстанции и постановление апелляционной инстанции являются законными и обоснованными и отмене не подлежат»355. Таков вывод надзорной инстанции; вывод, как представляется, неверный в той его части, где требования истца квалифицированы как негаторные и в этом качестве удовлетворяются. Основанием для применения правил гл.20 ГК является нарушение субъективного вещного права, т.е. препятствие управомоченному лицу во владении, пользовании или распоряжении его имуществом. В содержание правомочия пользования не входит право на получение электроэнергии при посредстве электросети, являющейся принадлежностью соседней недвижимости (а часть здания, принадлежащая ответчику, является по отношению к принадлежащему истцу помещению именно соседней недвижимостью), ведь это представляло бы собой, в сущности, пользование чужим имуществом. В то же время заслуживают уважения и интересы ООО «Ангарида», не имеющего иных возможностей получить электроэнергию. Нашему праву известен способ учета таких интересов, но состоит он не в применении негаторного иска, а в установлении сервитута, в случае необходимости – принудительном (ст.277, п.3 ст.274 ГК РФ). Но право на пользование электросетями ответчика возникло бы у истца лишь с момента установления такого сервитута. Решения же первой и апелляционной инстанций в нашем деле, поддержанные Президиумом ВАС, представляют собой в том виде, в котором они изложены, ни что иное, как грубейшее нарушение права собственности ответчика, противоречащее п.1 ст.209 и п.1 и 2 ст.1 ГК РФ.

В. Конкуренция вещных и обязательственных исков. В отдельных случаях нарушение обязательственных прав представляется одновременно и нарушением права собственности. Так, арендатор, не возвращающий имущество по окончании срока аренды, ставит себя в положение, очень похожее на положение ответчика по виндикационному иску. Может ли арендодатель истребовать свое имущество с помощью виндикации или наличие между ним и владельцем обязательственных отношений исключает такую возможность? Для ответа на этот вопрос необходимо обсудить проблему конкуренции вещных и обязательственно-правовых средств защиты. По этому поводу в современной отечественной литературе высказываются противоположные мнения. Так, ряд авторов утверждает, что «виндикационный иск в том виде, в котором он дошел до нашего права, является вещным, а это значит, что условие его предъявления – отсутствие личной, обязательственной, т.е. прежде всего договорной связи между собственником и владельцем»356; «если же собственник и фактический владелец вещи связаны друг с другом договором или иным обязательственным правоотношением по поводу спорной вещи, последняя может отыскиваться лишь с помощью соответствующего договорного иска»357, поскольку «наше законодательство в этом отношении не дает собственнику возможности выбора иска и не допускает так называемой «конкуренции исков», свойственной англо-американскому, а не континентальному европейскому правопорядку»358. Противоположной точки зрения придерживается В.В. Витрянский, допускающий применение собственником-арендодателем в отношении арендатора и виндикационного иска, и так называемого иска о выселении, объясняя при этом преимущество последнего не конструктивными особенностями требований, а тем, что такого рода иски «относятся к неимущественным и облагаются сравнительно небольшой госпошлиной»359. Более того, в одном из своих последних выступлений этот автор утверждает, что «конкуренция исков – это проблема, придуманная учеными, из ГК она не вытекает»360. Сходный подход демонстрирует М.И. Брагинский, признающий за заказчиком право на истребование результата работы от подрядчика в виндикационном порядке361. В пользу последней точки зрения свидетельствует отсутствие в отечественном законодательстве прямого запрета на применение абсолютных средств защиты при возможности применения относительных. А раз так, суд не может отказать в удовлетворении вещного иска по тому лишь формальному основанию, что истец и ответчик находятся по поводу спорного имущества еще и в обязательственных отношениях. Однако практика восприняла первую точку зрения: она получила закрепление также в п.23 Постановления Пленума ВАС РФ от 25 февраля 1998 года №8 «О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав»362, а встречающиеся время от времени на практике отступления от нее считаются ошибками, исправляемыми в ходе апелляционного и кассационного пересмотра судебных решений363. На что же ссылаться суду, отказывая в нашем случае в удовлетворении виндикационного иска? Новый АПК РФ364, допускающий непосредственную ссылку в решении суда на постановления Пленума ВАС РФ (абз.4 п.4 ст.170 АПК), конечно, существенно облегчает задачу суда, однако эта норма сама по себе ставит много вопросов, касающихся проблемы источников права, заслуживающих отдельного рассмотрения. Как бы то ни было, хотелось бы опереться на почву более надежную, чем постановление Пленума ВАС, с учетом, в частности, того, что судам общей юрисдикции недоступна роскошь ссылки на такой акт. В отсутствие формальных препятствий нужно искать материальные, т.е. заключающиеся в самой конструкции виндикации, основания для исключения конкуренции исков. Наиболее перспективным представляется поиск таких оснований среди качеств ответчика по иску. Так, в римском праве проблема конкуренции rei vindicatio365 и actio locati366, например, разрешалась непризнанием арендатора и т.п. субъекта владельцем; простой detentor367 не мог быть ответчиком по виндикации368. Признание современным правом владельцами и арендатора, и ссудополучателя, и хранителя, и прочих лиц, получивших имущество по договору от собственника, закрыло этот путь к устранению конкуренции исков. Неудачна будет, как справедливо замечает Ю.А. Кочеткова369, ссылка ответчика на выбытие имущества из владения истца по его воле, тем более что возражения против виндикационного иска, предусмотренные ст.302 ГК, могут быть заявлены лишь лицом, приобретшим имущество у лица, которое не имело права его отчуждать, а в нашем случае арендатор или иной владелец по договору получил вещь от собственника, т.е. управомоченного лица, да и саму такую передачу вряд ли можно признать отчуждением. По тем же причинам неуместна будет и ссылка на добросовестность владельца, которой, к тому же, если следовать даваемому ниже определению, здесь быть и вовсе не может. Остается лишь одно решение – отказ в виндикации в нашем случае может быть обоснован законностью владения ответчика. Между прочим, именно необходимостью в нашем случае изучения судом оснований владения ответчика, т.е. обсуждения законности владения, обосновывали А.В. Венедиктов370 и Ю.К. Толстой371 недопустимость конкуренции виндикационных и обязательственных требований в их полувековой давности споре с М.В. Зимелевой, придерживавшейся противоположной точки зрения.

Теперь перейдем к обсуждению вопроса о том, в течение какого периода времени владелец может считаться законным. Ситуация довольно ясна в течение действия договора, на основании которого ответчик владеет имуществом – здесь законность владения бесспорна, более того, в этом случае не требовалось бы даже специального упоминания о ней, т.к. заяви собственник виндикационные требования здесь, владелец мог бы заявить встречный иск; но коль скоро законность все-таки упоминается в ГК, законный владелец может даже не заявлять встречного иска, а просто возражать на этом основании против исковых требований. Несколько сложнее определить, является ли законным владельцем лицо, отказывающееся возвратить имущество собственнику по прекращении договора. Ю.А. Кочеткова, например, дает на этот вопрос отрицательный ответ, утверждая, что «по окончании срока договора аренды, при наличии возражений со стороны арендодателя (п.2 ст.621 ГК), свидетельствующих о нежелании возобновлять договор на неопределенный срок, т.е. по отпадении легальных оснований, владение арендатора становится незаконным, так же как и по истечении указанного, например, в уведомлении о прекращении договора срока в случае, если договор был заключен на неопределенный срок»372. Сходной точки зрения, видимо, придерживается М.Г. Масевич, по мнению которой «по истечении срока договора, на основании которого владелец пользовался чужой собственностью, владелец, продолжающий пользоваться теперь имуществом как своим (т.е. поставивший себя в положение древнеримского владельца от своего имени, который, если только сам не является собственником, есть владелец незаконный. – А.Л.), уже не связан волей собственника и после установленного законом срока – сначала исковой давности, а затем срока приобретательной давности – может требовать признания за ним права собственности на это имущество»373. Хотя цитированное утверждение сделано в контексте приобретательной давности, логично предположить, что оно отражает воззрение этого автора на законность и незаконность владения в целом, в том числе и в нашем случае. В том же духе высказался недавно К.И. Скловский: «Лицо, владеющее на основании законного волеизъявления собственника, - это законный владелец»374, - пишет этот автор и парой абзацев ниже продолжает: «Если это основание утрачено, теряется и законность владения, оно становится незаконным»375. Согласившись с названной точкой зрения, однако, нам придется признать, также, возможность предъявления собственником виндикационного иска к такому владельцу, что противоречит собственному утверждению последнего автора, цитированному выше, о недопустимости конкуренции исков. Исходя из этого, следует признать, что законность или незаконность владения должна обсуждаться исключительно на момент приобретения имущества, а прекращение договора на нее повлиять не может. Кроме того, учитывая такую характеристику права, как его системность, можно привести следующее соображение: логично предположить, что законный владелец в смысле ст.301 ГК РФ есть также и то лицо, которое владеет имуществом по основаниям, предусмотренным законом или договором, в силу чего, согласно ст.305 ГК, само может предъявлять виндикационные иски. Предположим, что арендатор, не возвращающий имущество арендодателю, утратил статус законного владельца, а вместе с тем - и право на абсолютную защиту своего владения. Субъект оказывается беззащитным не только перед собственником, но и перед третьими лицами, а это уже может оказаться невыгодным и для самого собственника, ведь ему, очевидно, легче истребовать имущество от известного ему арендатора, чем от владельца, отнявшего имущество у арендатора, которого, быть может, придется еще и разыскивать. Вообще, владение, будучи позицией вещно-правовой, «реальностью собственности», по словам Р. Иеринга376, вряд ли может быть поставлено в зависимость от тех или иных обстоятельств обязательственно-правового характера. Единожды приобретенное, владение сохраняет все свои вещно-правовые качества, в том числе и его законность, в течение всего времени своего существования, т.е. до совершения имеющего вещно-правовое значение юридического факта, под которым в первую очередь подразумевается возврат имущества собственнику, его передача.

Если существование между виндикантом и фактическим владельцем регулятивного обязательственного отношения по поводу вещи, обосновывая законность владения ответчика, исключает удовлетворение виндикационного иска, то возможность применения этого последнего исключает, в свою очередь, возможность заявления собственником внедоговорных обязательственных требований, направленных на возмещение стоимости вещи в деньгах. Одним из необходимых условий для возникновения деликтного притязания является причинение ущерба лицу, а потому «деликтный иск является вспомогательным средством защиты права собственности до тех пор, пока вещь существует в натуре и пока право собственности на нее не утрачено собственником»377; с его помощью можно, например, требовать возмещения уменьшившейся в связи с повреждением стоимости виндицируемой вещи, но, до тех пор, пока возможна виндикация – не полного возмещения стоимости имущества. Также и удовлетворение кондикционного требования возможно только при (1) обогащении ответчика, возникшем (2) за счет истца. Простейшим примером совпадения этих фактов является возникновение права собственности у одного лица при прекращении его у второго, но в этом случае последний более не является собственником, а значит, и виндикация ему более недоступна. Если же право собственности не утрачено и сохраняется возможность виндикации, то не подлежит удовлетворению иск из неосновательного обогащения.