Прежде всего следует оговориться, что среди дворян, помещиков и капиталистов не было одинакового отношения к сектантам. К сектантам благосклонно относились не все, а некоторые либерально настроенные дворяне, некоторые либеральные помещики и некоторая часть либеральной буржуазии. Эта часть дворян, помещиков и особенно буржуазии была недовольна полицейским режимом самодержавия. По лицейский режим мешал свободному развитию капитализма. Либералы видели, что самодержавие своими преследованиями только ожесточало массы и увеличивало число врагов. Политику церкви либералы также не могли одобрить, потому что она сводилась к полицейским преследованиям. Вместо того чтобы с охотой и в поте лица проповедывать «слово божие» на пользу богатых и знатных людей, ленивые попы развратничали, пьянствовали и обирали крестьян, а всех недовольных и отпавших от церкви преследовали через полицию. Такие «служители бога» приносили не так много пользы капиталистам, как этого от них требовали хозяева. Либералам хотелось, чтобы рабочие и крестьяне гнули на них спины ,не из-под палки, а добровольно, по убеждению. Поп для них этого не мог добиться, но вот сектантские проповедники старались превратить рабов по положению в рабов по убеждению. Сектантские проповедники лучше попов умели уговаривать массы любить помещиков и капиталистов, прощать обиды, молиться за обидчиков. Никакого вреда в сектантской религии либералы не видели. Царские губернаторы наводили о сектантах справки и убеждались, что сектанты опасны только для поповского кармана. Случалось также, что предводители дворянства были не. прочь защитить сектантов от попов. Например орловский предводитель дворянства Стахович выступал в 1901 г. на миссионерском съезде с защитой гонимых сектантов и предложением, чтобы сами попы добились свободы совести для сектантов. Наивное предложение Стаховича попы отклонили и в печати Стаховича за его бестактность по отношению к попам «проработали», но орловские дворяне, несмотря на это снова выбрали Стаховича предводителем дворянства. Это' показывает, что дворяне нисколько не боялись сектантов которых в Орловской губернии было много. Стахович в своем выступлении привел примеры поповско-полицейской расправы с сектантами и образчик законодательства о сектантах. «Да возьмите сейчас, — говорит оратор, — в миссионерской биб- ?гиотеке братства справочную книжку о законах, и вы прочтете, что одна и та же статья 783-ья II т. I ч., среди забот станового об искоренении дуэлей, пасквилей, пьянства, неправильной охоты, совмещения мужского пола и женского в торговых банях, поручает ему наблюдение за спорами против догматов веры православной и совращением православных в иную веру или раскол!»1. Попы на Стаховича конечно очень обиделись и изобразили его и всех орловских дворян чуть ли не безбожниками. По мнению попов, люди, подобные Стаховичу, считают православную веру заблуждением, раз они заступаются за сектантов. «Московские ведомости» в ответ на либерализм орловских дворян ответили следующее: «Они нашу веру называют заблуждением!!»... «Они и не подозревают, что благодаря тому же «заблуждению», они, гг. -Стаховичи, едят сытно, спят спокойно и живут весело»2. Если бы Стахович был столь же откровенен, как «Московские ведомости», то он наверное ответил бы, что он спал не особенно спокойно именно потому, что православная церковь не сумела удержать в крепкой узде бунтовавших в те годы крестьян. Что же касается сел, населенных сектантами, то там ни одного случая вооруженного бунта не было. Даже в разгар революции 1905—07 гг. в сектантских хуторах и селах не было никаких вооруженных выступлений против помещиков или представителей самодержавной власти. Все это в глазах либеральной буржуазии выгодно отличало сектантскую религию от православной. Буржуазные исследователи сектантства ни в каких социалистических симпатиях упрекнуть, сектантов не могли. Верхушка руководителей сект: старообрядцев, молокан, баптистов, евангелистов, меннонитов, скопцов и т. д., состояла в значительной мере из именитого купечества, а также дворян. Например феди знаменитых 52 учителей поморской старообрядческой секты в биографическом каталоге известного в свое время ‘ См. о Стаховиче IV т. собр. ооч. Ленина, стр. .421—326. Приводится у Л е е и н а, т. 'IV, стр. 353 — 354. ?Я старообрядческого историка Павла Любопытного значилось: 2 князя, 10 купцов, 1 из дворян, 1 петербургский «именитый» гражданин, 2 поповича и несколько друзей царских сановников. Среди известных 28 учителей федосеевской старообрядческой секты: 7 купцов, 3 из православного духовенства, 1 дворянин. Оба знаменитых учителя старообрядческой «аристовой» секты, а именно Аристов и Чепурин, были купцами. Миллионеры Морозовы, Рябушинские, Гучковы, Сол- датенковьь Сироткины и многие другие принадлежали к числу богатых прихожан старообрядческой секты. В числе учредителей секты евангелистов, как мы увидим дальше, были барон Николаи, блрон Икокуль, полковник — и он же помещик-фабрикант — Пашков, княгиня Гагарина, графиня Голенищева-Кутузова и др. Никто конечно всю эту публику не смел и думать обвинить в политической неблагонадежности. Когда наступил 1905 год, сектантские руководители и богатые «братья» на деле доказали свою верноподданность. Под давлением революции сектантам была обещана свобода совести, в ответ на что сектантские съезды и вожаки уверяли царя в своей преданности. Особенно много шуму подняли кадеты, октябристы 18 и попы-«прогрессисты» вокруг старое обрядцев. Старообрядцы православным попам к этому моменту были совсем не опасны, так как случаи перехода из православия в старообрядчество стали крайне редкими. По своим вероучениям и обрядам старообрядческая вера мало ч м отличается от православной, и в некоторых сгарообряд- оких сектах до сих пор служат бывшие православные Чопы, за деньги перешедшие к старообрядчеству.. Попы- «прогрессисты» (мирные обновленцы), появившиеся впервые в те годы, стояли за свободу совести для старообрядцев. Октябристы, в числе которых было много старообрядческих тузов, были и подавно за старообрядцев, потому что они получали от них не только моральную, но и денежную поддержку, .например на издание своего печатного органа «Голос Москвы». В результате их хлопот в это время был открыт целый ряд сектантских, и в первую очередь старообрядческих, молелен. В момент и непосредственно после 1905 г. были разрешены печатные журналы баптистам, евангелистам, молоканам и некоторым другим сектам. Были разрешены съезды. Был утвержден несколько позднее Союз евангельских христиан. Все это потом, в годы реакции, у сектантов самодержавие постепенно отнимало. Самодержавие не хотело «обижать» православных попов, поэтому царь говорил в манифестах двуличным языком: «даровал» свободу вероисповедания, но с сохранением господствующего положения за православной церковью и с ограничениями для «изуверских» сект. Однако сектанты и этим «милостям» испуганного царя были рады. Они целиком и полностью шли за своими вожаками, а последние плелись в хвосте партий октябристов и кадетов. Чего хотели октябристы и кадеты, начиная с 1905 г. и вплоть до Февральской революции 1917 г.? Они хотели ценой подчистки самодержавия и его церкви сделать более прочным господство капитала. От царя и церкви они требовали некоторых маленьких нововведений для того, чтобы самодержавие и церковь могли защищать интересы буржуазии. Громоздкий чиновничий аппарат самодержавия и церкви требовал, по понятиям октябристов и кадетов, некоторых маленьких ограничений >и усовершенствований. Царь должен был, по их мнению, поделиться немножко с ними властью и даровать хотя бы самую плохенькую, самую монархическую конституцию, а поп должен был поделиться с ними своей властью в приходе и согласиться на самоуправляющийся приход. ...«Кадеты, — писал в 1909 г. Ленин, — представители контрреволюционной буржуазии, которая хочет обновить и укрепить религию против народа» Ленин писал про октябристов: «Представитель контрреволюционной буржуазии хочет укрепить религию, хочет укрепить влияние религии на массы, чувствуя недостаточность, устарелость, даже вред, приносимый правящим классам «чиновниками в рясах», которые понижают авторитет церкви. Октябрист воюет против крайностей клерикализма и полицейской опеки для усиления влияния религии на массы, для замены хоть некоторых средств оглупления народа, слишком грубых, слишком устарелых, слишком обветшавших, не достигающих цели, — более тонкими, более усовершенствованными средствами. Полицейская религия уже недостаточна для оглупления масс, давайте нам религию более культурную, обновленную, более ловкую, способную действовать в самоуправляющемся приходе, — вот чего требует капитал от самодержавия» *. Сектантские общины были подобны тем самоуправляющимся приходам, о которых мечтали капиталисты. Буржуазия конечно не думала, что можно или нужно сделать православные приходы сектантскими..Нет, она хотела лишь, чтобы попы меньше были чиновниками и проповедывали не за страх, а за совесть. Но попы не оправдывали ее нудежд. Среди сектантских проповедников было гораздо больше тех «идейных» попов и попов без ряс, которых Ленин считал наиболее опасными. Но сектантским проповедникам еще; не доверяли царские чиновники и мешали попы. Под оболочкой сектантской религии все еще тлело недовольство верующих масс, и с этим не могли мириться чиновники в рясах и без ряс. .Сектанты предлагали обновить религию, причем каждая секта считала свою религию самой совер-' шенной, обновленной. Сектантские вожаки стремились вытравить из сект последние остатки недовольства рядовых сектантов существовавшими тогда порядками. Они видели, что самодержавие и его полицейская церковь напрягают все силы, чтобы удержать массы от революции, но не могут этого сделать. Сектантские вожаки считали свой способ влияния на массы более сильно действующим. Они досадовали на Победоносцева за поддержку церковно-полицейских мероприятий. Они говорили, что церковно-полицейская система преследований устарела и не годится для борьбы с революционными настроениями и выступлениями масс. И. М. Трегубов, объявивший потом (при советской власти) себя и всех сектантов революционерами, рекомендовал Победоносцеву для борьбы с революцией толстовство. «Толстовство», — писал Трегубов 6 ию1ня 1897 г. Победоносцеву,— парализовало революционное брожение в России, и благодаря именно ему, а не вашей жалкой церковно-полицейской системе преследования, возможность у нас повторения 1 марта19 становится все меньшей и меньшей, и у нас, может быть, ие случится того, что теперь творится t Турции, лишенной благотворного влияния идей Л. Толстого. Если к тс спас и спасет теперь Россию от анархии, революции и разложения, тс не гнилое и полное разрушительных начал православие, а именно тол• стовство, полное животворных и приводящих все к гармонии нача/ мира, благоволения ко всем людям... Спасти Россию от революции и погибели может не православие, которое само разрешает и благословляет убийство людей, но такое учение, которое проповедует полнук. любовь ко всем людям и абсолютно запрещает всякое убийство и насилие человека над человеком как величайший грех, а таково есть именно то истинное христианство любви без насилия, которое вы называете толстовством»... Учредители секты евангелистов писали министру внутренних дел, что только религиозная реформация может предотвратить революцию в России и обновить все стороны жизни. Сектантские вожаки были согласны с октябристами и черносотенным епископом Евлогием в том, что массы не нужно впутывать в политику, что религия должна отвлекать массы от политики и наставлять их в духе любви и миролюбия. Резолюции всех сектантских съездов, все заявления и платформы сектантов говорят именно о необходимости любви, мира, всепрощения и т. д. Такая тактика сектантских вожаков целиком совладала с тактикой октябристов и кадетов. Тактика кадетов была особенно опасной. «Бороться с реакцией, — писал Ленин, — значит прежде всего оторвать ,массы идейно от реакции. Но сила и живучесть идейного влияния «реакции» на массы заключается вовсе не в черносотенном, а именно кадетском влиянии. Это не парадокс. Черносотенец—враг открытый и грубый, который может жечь, убивать, громить, но не может убеждать даже серого мужика. А кадет убеждает и мужика, и мещанина, и убеждает в чем? В том, что монарх безответственен, что возможно мирным путем (т. е. оставляя власть за монархией) добиться свободы, что выкуп, подстроенный помещиками, есть самая выгодная для крестьян передача им земли и т. д. и т. п. Поэтому нельзя убедить в необходимости серьезной борьбы ни наивного мужика, ни наивного -мещанина, не подорвав влияния на него кадетских фраз, кадетской идеологии» Кадеты были партией соглашения с самодержавием, партией обмана масс. Ближайшая задача пролетариата до 1917 г. состояла в том, чтобы свергнуть самодержавие, а для этого нужно было подорвать главную социальную опору самодержавия в массах, т. е. влияние либерально-монархистской буржуазной партии кадетов. Кадеты заигрывали с крестьянством и обманывали его разными посулами. «В период борьбы с царизмом, — говорит Сталин, — в период подготовки буржуазно-демократической революции (1905—1916) наиболее ’Ленин, т. X, стр. 209. опасной социальной опорой царизма являлась либерально-монархическая партия, партия кадетов. Почему? Потому, что она была партией соглашательской, партией соглашения между царизмом и большинством народа, т. е. крестьянством в целом. Естественно, что партия направляла тогда главные удары против кадетов, ибо, не изолировав кадетов, нельзя было рассчитывать на разрыв крестьянства с царизмом, не обеспечив же этого разрыва,—• нельзя было рассчитывать на победу революции. Многие не понимали тогда этой особенности большевистской стратегии и обвиняли оольшевиков в излишнем «кадетоедстве», утверждая, что борьба с кадетами «заслоняет» у большевиков борьбу с главным врагом—с царизмом. Но обвинения эти, будучи лишены почвы, изобличали прямое непонимание большевистской стратегии, требующей изоляции соглашательской партии для того, чтобы облегчить, приблизить победу над главным врагом» *. Читая статьи Ленина о религии, человек, не знающий исторической обстановки и большевистской стратегии, может удивиться пристрастию Ленина к «кадетоедству». Например статья Ленина «Классы и партии в их отношении к религии и церкви» почти целиком посвящена разоблачению кадетов и октябристов. Зная большевистскую стратегию, это легко понять. На примере прений в III Думе можно прекрасно показать, что путем обновления и подчистки церкви кадеты хотели сласти и усилить влияние религии. Поддерживая епископа Евлогия в том, что церковь должна быть выше и вне политики, октябристы хотели скрыть от масс роль церкви как духовного оплота самодержавия и черносотенной буржуазии. Разоблачение роли церкви как духовной опоры царизма и буржуазии Ленин считал чуть ли не самой важной задачей антирелигиозной пропаганды. Разоблачить кадетов в их попытке обновить религию — это значило лишить их возможности сделать из религии гораздо более сильно действующее средство, чем она была. Кадеты хотели спасти и повысить авторитет церкви. Церковь, оправдывая полицейскую политику самодержавия и прибегая к ее помощи, теряла благодаря этому авторитет, по крайней мере в глазах тех, против кого выступала. Взгляды низшего духовенства, высказанные вслух, часто не совпадали со взглядами высшего духовенства, отчего авторитет церкви тоже страдал. Церковь, если она хотела мирить и успокаивать классы, должна была хотя бы для вида не вмешиваться в политику. Так рассуждали кадеты, и так рассуждал епископ Евлогий. Так же, кстати сказать, рассуждали и сектантские проповедники. Для того чтобы поставить церковь «вне политики», либеральная буржуазия предложила лишить духовенство избирательного права. Ленин во время выборов в IV Государственную думу выступил в «Правде» в 1912 г. со статьей, в которой высказывался «за прямое и открытое вовлечение самых широких масс всякого духовенства в политику» \ Ланин указал на лицемерность и реакционность теории о «невмешательстве» духовенства в политику. «На деле, — писал Ленин,—духовенство всегда участвовало в политике прикровенно, и народу принесет лишь пользу переход духовенства к политике откровенной» 2. Наиболее откровенные политические высказывания церковников, раввинов, мулл, ксендзов и сектантских проповедников принесли в 1905 г. и особенно в 1917 г. пользу трудящимся именно тем, что наглядно показывали гнусную роль религии. Откровеннее всех религий участвовала в политике православная церковь, потому что она была господствовавшей, казенной церковью. Главные удары безбожников были направлены против нее. Разоблачать же вожаков сект нужно было с большим тактом и осторожностью, так как они находились на положении 'представителей гонимых религий, активному вмешательству которых в политику мешали чиновники и попы. Сектантские вожаки были осторожнее попов. Буржуазное сектантское руководство остерегалось открыто вмешиваться в политику и предпочитало изображать из себя людей вполне беспартийных, не заинтересованных никакой политикой. Отвечало ли такое поведение сектантских организаций задачам и тактике либеральной буржуазии? Да, отвечало. Буржуазия пряталась за беспартийность, и буржуазные организации подобно сектантским организациям объявляли себя надклассовыми, мирными, общесословными и т. д. ...«беспартийность, — писал Ленин,—есть порождение—или, если хотите, выражение—буржуазного характера .нашей революции. Буржуазия не мож-ет не тяготеть к беспартийности, ибо отсутствие партий среди борющихся за свободу буржуазного общества означает отсутствие новой борьбы против этого самого буржуазного общества. Кто ведет «беспартийную» борьбу за свободу, тот либо не сознает буржуазного характера свободы, либо освящает этот буржуазный строй, либо откладывает борьбу против него, «усовершенствование» его до греческих календ. И наоборот, кто сознательно или бессознательно стоит на стороне буржуазного порядка, тот не может не чувствовать влечения к идее беспартийности» *. Большинство сектантов состояло из сознательных и бессознательных сторонников буржуазного порядка. Большинство это шло на поводу у буржуазии, но объявляло себя «вне политики». Политическая деятельность сект была замаскирована в беспартийность. Политическое лицо сект в значительной степени оставалось поэтому скрытым. Но все же недостатка в политических выступлениях и заявлениях со стороны сектантских проповедников и съездов не было. По ним мы можем судить о политических взглядах и позициях сект в 1905 г. Правда, взгляды и поведение, с одной стороны, вожаков сект и, с другой стороны, некоторых групп бедняцких слоев сект, может быть, не всегда и не во всем совпадали. Та или иная часть сектантской бедноты, возможно, иногда была более лево настроена, чем ее вожаки, но она не имела особого голоса. Сектантские вожаки и съезды отражали настроения прежде всего зажиточных сектантов, являвшихся хозяевами сектантских общин и колоний. Поведение сектантских вожаков и съездов в 1905 г. показывает, что они шли вразрез с интересами трудящегося крестьянства и занимали в отношении самодержавия соглашательскую позицию.