Известный толстовец И. Трегубов выступал резко против вооруженной борьбы с самодержавием. Другой известный толстовец Чертков писал духоборам в Канаду: «Мы думаем, что как русский народ, стонущий под игом самодержавного правительства и ищущий освобождения от него посредством оуитов и покушений, не добьется истинной свободы и лучшей жизни До тех пор, пока не разубедится в том, что царь есть помазанник бо- ’ Протоколы конгресса, стр. 196, ч. 3. 4-2310 жий, непогрешимый земной бог и проч., и пока не поймет, что всякая человеческая власть над другим человеком не угодна' богу и вредит ^свободному развитию жизни людей... точно так же и духоборы не добьются разумной, свободной, искренне-братской жизни до тех пор, пока не освободятся от своего суеверия и пока руководителем их станет не человек, а голос собственной совести... В борьбе со злом должно употреблять только духовные средства, т. е.. бороться духом против зла, как внутреннего в себе, так и внешнего в жизни мирской» ». Под видом противника самодержавия Чертков своим письмом обезоруживал массы и укреплял самодержавие, так как выступал против революционных способов борьбы. Вера в царя как «помазанника божия» имела конечно большую силу, и с ней нужно было бороться, но не так, как советовал Чертков, который был за воздержание от политики. Именно «толстовское воздержание от политики, толстовское отречение от политики, отсутствие интереса к ней и понимания ее делали то, что за сознательным и революционным пролетариатом шло меньшинство...» 23. Чертков и служители всевозможных церквей и сект не мало потрудились над тем, чтобы большинство крестьянства воздержалось от политики и было «вне политики». Толстовские и сектантские идеи и настроения в крестьянстве тормозили революцию, мешали свержению самодержавия. «Толстовские идеи,— писал Ленин,— это — зеркало слабости, недостатков нашего крестьянского восстания, отражение мягкотелости патриархальной деревни и заскорузлой трусливости «хозяйственного мужичка»24. Трусливых «хозяйственных мужичков» в составе и во, главе сект было много. На мягкотелость патриархальной деревни и на трусливость «хозяйственных мужичков» как-раз и рассчитывали проповедники. Оценка событий 1905 г. толстовцами и проповедниками производилась с противоположных большевикам позиций. То, что большевиками в то время считалось самым отсталым, вредным, они считали полезным. Например иконы, хо-' ругви, молитвы, попы, «спаси, господи, люди твоя» все это в событиях 9 января большевиками считалось пережитком вредным, тормозящим, а толстовцы видели в этом пользу.25 Воспитательное’значение 9 января революционеры видят и видели в том, что его участники и современники бросили хоругви и иконы и стали браться за оружие. В этом полити- ко-воспитателцное и революционное значение 9 января. Сектанты же и попы, наоборот, считали религиозную сторону 9 января хорошей стороной, а революционно-политические результаты —? вредной стороной. Они хотели бы, чтобы 9 января было с молитвами, без пушек и без революционнополитических последствий. Именно в этом смысле высказывались тогда сектанты. Например один из членов знаменитой толстовской интеллигентской колонии «Криницы» (на берегу Черного моря) по поводу 9 января высказался в своем дневнике следующим образом: «.„Читал газетные известия о Гапоне о крестном ходе, расстрелах и крови. Все были страшно взволнованы, многие плакали. С этими вестями приехал домой и пожелал выяснить, как отнесется Криница к революционным выступлениям. Повидимому, у нас мирное движение толпы ко дворцу, спокойное требование своих прав, религиозное их обоснование вызывают общее сочувствие и уважение. Если же из чувства самосохранения раздадутся выстрелы, польется кровь, то нормальное движение отклонится в сторону и будет в конце-концов уродливым». _ На общем собрании члены «Криницы» вынесли по поводу событий 9 января следующую резолюцию: «Рабочее движение в Петербурге от 9—10 января носило мирный характер, вполне вытекающий из важности поставленного вопроса (борьбы капитала и труда). Участие священства, религиозные торжественные демонстрации, обстановка обращения рабочих к государю с целым рядом пожеланий политического характера— все это указывало именно на народное движение. К такому движению—все наши симпатии, сочувствие и помощь. Вооруженное же сопротивление 9 января мы рассматриваем как уклонение, вызванное чувством самозащиты. Возможность и в будущем таких (т. е. вооруженных, а не мирных. — Ф. П.) столкновений мы считаем грехом, преступлением перед богом и народом, — будут ли эти насилия со стороны солдат или со стороны рабочих» 2. Итак, толстовцы и другие сектанты только за мирное, спокойное, религиозное движение. Расстрел же мирной, безоружной толпы, заранее предусмотренный, рассчитанный со стороны царя, они считали лишь самозащитой. Этим они как бы даже оправдывали царя. Для вооруженной револю ционной борьбы они не находят никакого оправдания и приравнивают ее по ее «греховности» к царскому произволу. Они стараются взять на себя роль незаинтересованного судьи. В действительности же они помогали царизму, помогали реакции. Сектантская проповедь в 1905 г. о греховности вооруженной борьбы была царскому правительству на-руку. Сектанты за спиной рабочих, пользуясь испугом царского правительства, спешили сторговаться. Царское правительство разрешило сектантам, вернее, зажиточным, руководящим слоям сектантов, как наиболее благонадежным, созыв сектантских съездов, а сектанты на своих съездах должны были похвалить монархический строй и осудить революционное движение. Примером такой сделки могут служить старообрядческие и молоканские съезды.