Л. И. ОЖШИКЖИЙ ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ И НАСТРОЕНИЕ КАК ФАКТОРЫ ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ
При социализме главным источником эффективности государственного управления является его тесная связь с самыми широкими слоями общества, обусловленность управленческих действий общественными интересами. Это определяет необходимость постоянного взаимодействия органов управления с общественным мнением населения страны, глубокого изучения и учета точек зрения, а также настроений, преобладающих в различных общественных группах в связи с тем или иным находящимся в управленческой компетенции вопросом. Проблема взаимосвязи государственного управления и общественного мнения представляется одной из центральных тем общей теории социалистического государственного управления. В советской науке пионерами исследования вопросов общественного мнения являются А. К. Уледов и Б. А. Грушин Целое поколение советских исследователей общественного мнения прошло основательную школу, участвуя в возглавлявшемся Б. А. Грушиным широкомасштабном исследовательском проекте «Общественное мнение среднего города» — так называемом таганрогском исследовании. Непосредственно вопросам взаимодействия общественного мнения и государственного управления посвящена обстоятельная монография Р. А. Сафарова . В той или иной степени их затрагивали и другие исследователи. Поэтому ограничимся в данном случае рассмотрением некоторых весьма существенных, но далеко не единственных из вставших в данной связи вопросов. Феномены, сущность которых на интуитивном уровне, казалось бы, очевидна, в рамках науки порой долгое время не получают единого, разделяемого всеми определения. Такова судьба и категории «общественное мнение», в которую едва ли не каждый исследователь вкладывает (разумеется, в нюансах) собственное содержание. Возможно, дело здесь в имманентно присущей социальным и культурным явлениям неоднозначности, в их способности представать пород наблюдателями разными своими сторонами, в их мпогоаспоктпости. Приводом несколько опродолений. Б. А. Грушин определяет общественное мнение как «состояние массового сознания, заключающее в себе отношение (скрытое или явное) людей к событиям и фактам социальной действительности, к деятельности различных групп и отдельных личностей» 22. «Словарь по этике» под редакцией И. С. Кона делает акцент на других аспектах: «Общественное мнение — средство духовного воздействия общества (массы людей, коллектива, окружающих) на поведение отдельных лиц и деятельность социальных организаций; одно из проявлений моральных отношений» \ Известный американский исследователь данной проблемы Б. Хеннеси, оставляя в стороне социально-философскую сторону явления, подходит к вопросу более прагматично: «Общественное мнение есть комплекс мнений, выраженных значительным числом лиц по проблеме, представляющей всеобщую важность» 23. Не вдаваясь в терминологическую дискуссию, обратим внимание на некоторые важные для изучаемых нами проблем моменты. Прежде всего все субъекты управления, действующие в рамках политической системы советского общества, обязаны постоянно учитывать в своей работе общественное мнение. До 1977 г. такая обязанность в общем виде вытекала из принципов нашего строя, но не имела юридических гарантий, обеспечивавших бы ее выполнение. С вступлением в силу действующей Конституции она получила прямое юридическое закрепление в ее 9-й статье. Это один из примеров того, как демократические принципы нашего общественно-политического устройства постепенно переходят с политико-декларативного на юридико-инструментальный уровень, воплощаясь в нормах как материального, так и процессуального права. Таким образом, указанная норма ст. 9 Конституции имеет двоякое значение: во-первых, являясь нормой прямого действия и обладая высшей юридической силой, она должна служить прямым предписанием для всех организаций и должностных лиц, которые осуществляют соответствующие функции; во-вторых, она должна послужить конституционным фундаментом для издания более конкретных законодательных актов, имеющих целью ее оптимальное практическое воплощение в жизнь. С нашей точки зрения, было бы целесообразно всесторонне обсудить вопрос об издании общесоюзного законодательного акта, который помимо общих норм, обязывающих государственные органы постоянно изучать и учитывать общественное мнение, предусматривал бы также конкретные формы такого рода изучения (опросы, анализ прессы, суждений, высказываемых на собраниях трудовых коллективов, и т. д., возможно, периодичность некоторых главных опросов), организационные структуры, выполняющие данную работу (например, специальные отделы при министерствах или группах однородных министерств), порядок использования полученных данных, регулярные обсуждения на коллегии, рассылка обработанных материалов по соответствующим отделам и управлениям, отчеты руководителей о «внедрении» (думается, в данном случае этот термин уместен) их в управленческую практику. Возможно, эти нормы целесообразно включить в качестве одного из разделов в предлагаемый некоторыми авторами Закон об информации 24, а может быть, целесообразней издать специальный Закон об учете и изучении общественного мнения. Можно представить и другие варианты. Важно одно: необходимы закрепленные правом конкретным процедуры, ставящие органы государственного управления в условия, при которых по-настоящему серьезная работа с данными, характеризующими общественное мнение, превратится в одну из постоянных служебных функций руководителей и должностных лиц любого ранга. Чтобы общественное мнение стало поддающимся учету социальным фактом, оно, во-первых, должно быть выражено достаточно четко и определенно, и, во-вторых, по принципиальным вопросам должно быть доведено до всеобщего сведения, т. е. быть гласным. Иное положение, когда результаты опросов становились бы достоянием лишь узкого круга лиц, не способно обеспечить нормальное функционирование института общественного мнения. В самом деле, если мнение не доведено до сведения общества, оно остается лишь индивидуальной точкой зрения отдельных лиц, пусть даже очень многих, поскольку атрибутом общественного мнения является, наряду с его распространенностью, также возможность его формирования и самокоррекции посредством обмена мнениями, сопоставления разных точек зрения. Общественное мнение, выкристаллизовавшееся посредством обсуждений и взаимного дополнения различных позиций, неизбежно будет более информированным, сбалансированным, очищенным от крайних взглядов и в результате более ответственным и компетентным, нежели сумма суждений, не прошедших «чистилища» публичности, гласности. Но помимо инструментального данный вопрос имеет и важный политический аспект: социалистическое общество вправе и должно со всей полнотой и достоверностью знать, что оно о самом себе думает. Такого рода саморефлексия необходима не только отдельному индивиду, но и всему общественному организму для полноценного их развития. Другой важный вопрос — степень реального влияния, оказываемого общественным мнением на управленческий процесс. Он был одним из предметов исследования, проведенного Р. А. Сафаровым, рассматривавшим его посредством категорий воздействия и включенности. Им, в частности, «зафиксированы низшая и средняя степени включенности общественного мнения в управлен ческий процесс» 25. Говоря о причинах подобного не вполне удовлетворительного положения, автор признает фактическую нерешенность проблемы взаимодействия общественного мнения с государственным управлением как в теории, так и на практике. С тех пор как дана эта оценка26, многое изменилось к лучшему. Однако решения, которое бы в полной мере отвечало потребностям современного этапа развития нашего общества, проблема пока еще не получила. Разумеется, не следует понимать конституционный принцип постоянного учета общественного мнения как обязанность государственных органов в каждом вопросе подчиняться точке зрения арифметического большинства. Многие проблемы, возникающие перед нашими управленцами, по своему характеру, как правило, таковы, что могут быть успешно разрешены лишь компетентными специалистами, т. е. людьми, обладающими и соответствующей квалификацией, и необходимой полнотой информации, и возможностями для систематической углубленной работы над ними. Анти- номичность данной ситуации является одной из форм проявления присущего нашему времени объективного противоречия между процессами нарастающей демократизации общества и прогрессирующей специализации функций, в том числе и функций управления. Применительно к рассматриваемому нами вопросу видятся три взаимно дополняющих способа преодоления данного противоречия. Во-первых, следует исходить из того, что по многим вопросам не все индивидуальные мнения граждан представляют для органов управления и должностных лиц одинаковую ценность. Равнозначность мнения каждого гражданина — принцип решения политических вопросов в демократическом обществе. Однако вопросы управленческие, являясь производными от принимаемых на основе демократических процедур политических решений, т. е., по сути, их практической реализацией, обладают в данном отношении существенной спецификой. Для правильного понимания многих из них требуются и определенный общий уровень культуры, и более или менее устойчивый интерес к данной сфере общественной жизни. Поэтому государственное управление, изучая общественное мпе- иие, должно, на наш взгляд, в первую очередь ориентироваться на мнения наиболее социально рефлексирующей части населения, называемой некоторыми авторами «внимательной» или «активной» общественностью. Люди подобного типа существуют в достаточном числе во всех социальных группах и слоях общества. Как иравило, их отличают большая зрелость, четкость и интенсивность выражения суждений. Выделение из всей совокупности суждений наиболее содержательных для специалиста не составит особого труда. Именно суждения такого рода людей оказывают управленцам наибольшую помощь и должны в первую очередь приниматься ими во внимание. Во всяком случае, не следует рассматривать опросы общественного мнения по управленческим вопросам как референдумы, при которых мнение большинства являлось бы директивой для соответствующих органов. Во-вторых, обязанность органа (или органов) управления максимально принимать во внимание и даже к исполнению требования общественного мнения в наибольшей степени должна иметь место при решении стратегических вопросов, когда определяется принципиальный подход, «вектор» всей последующей работы. Здесь именно рядовой гражданин должен сказать решающее слово, определив, что делать, чему отдать предпочтение. Может быть, стоило бы даже подумать о возможности установления процедуры наложения общественным мнением, по крайней мере, отлагательного вето на некоторые технократические решения ведомственных органов, приведение которых в исполнение затрагивает жизненные интересы населения определенного района или значительной группы населения. Прежде всего это могло бы относиться к вопросам, имеющим экологическое значение. Думается, что если бы общественное мнение хоть в какой-то степени обладало подобной «директивностью», то вряд ли осуществилось бы нанесшее и продолжающее наносить огромный ущерб уникальному природному объекту — озеру Байкал — строительство там целлюлозного комбината, против чего в свое время решительно (и, увы, без особого успеха) выступило широкое общественное мнение. С аналогичных позиций следовало бы рассматривать и такой важный в моральном и культурном отношениях вопрос, как изменение исторически сложившихся названий населенных пунктов и улиц. Думается, решения о переименовании должны выноситься лишь после их обсуждения широкой общественностью, как о том неоднократно писала периодическая печать. В этом отношении общественное мнение должно стать высшей, решающей инстанцией. И тогда, видимо, не будет возникать необходимости в обратных переименованиях, которые сами по себе являются весьма обнадеживающим признаком изменения отношения к данному вопросу, особенно если рассматривать их как «первые ласточки» нового подхода к нему. Однако одновременно они должны стать для нас и уроком на будущее, заставить задуматься над ущербом, нанесенным нашему обществу практикой административно-воле- вого, продиктованного лишь потребностями текущей политики ’Лакай !)Н1 решения этих чрезвычайно деликатных и многослойных социальных проблем. Иными словами, это вопросы микрополитического уровня, для решения которых нужна в первую очередь не специальная квалификация, а непосредственная включенность в ситуацию, заинтересованное отношение. Общественное мнение как бы дает органам управления наказ, и здесь его голос должен быть решающим. Выбор же способов выполнения наказа — вопрос технический, дело специалистов, работающих в органах управления, и голос общественного мнения в этом случае может быть лишь совещательным. Например, требование общественности улучшить снабжение торговой сети определенными видами товаров за счет других, не пользующихся спросом, является обязательным наказом, директивой для соответствующих управленческих звеньев; однако определение конкретных путей, способов решения этой задачи — компетенция работников аппарата управления, которые в процессе своей работы должны использовать и учитывать предложения граждан-потре- бителей в качестве одного из элементов, определяющих их действия. В-третьих, наряду с директивной и совещательной функциями общественного мнения следует в полной мере принимать во внимание осуществляемую ими функцию социального контроля над деятельностью исполнительно-распорядительных органов. Никакая. даже самая совершенная, система государственного и иного формализованного контроля не может принять на себя роль, которую выполняет в обществе то, что социологи называют «неформальной системой надзора общественного мнения» 27. В целом, на наш взгляд, в многоплановом комплексе задач но совершенствованию системы государственного управления и всего хозяйственного механизма, которые наше общество решает на данном этапе исторического развития, одно из самых важных мест по своему объективному значению занимает задача повышения действенности и упорядочения механизма взаимодействия общественного мнения и государственного управления. В частности, юристам предстоит найти формы эффективного нормативного воздействия на органы управления, которое стимулировало бы их к регулярному проведению опросов общественного мнения по самому широкому кругу проблем, а также к расширению других форм связей между их работой и каналами выражения общественного мнения. Стратегическим вектором в этом должна стать установка XXVII съезда КПСС на дальнейшее углубление демократических начал в управлении, ибо «никакой аппарат, будь даже его работники семи пядей во лбу, ничего не добьется, если у него нет опоры на заинтересованную поддержку и участие трудящихся в управлении» ,0. Но помимо общественною мнения есть и другой важный феномен общественного сознания, который органы управления должны учитывать, принимать во внимание в своей работе. Речь идет об общественном настроении. Изучая общественное мнение, мы получаем представление о рациональном пласте общественного сознания, а точнее, о той его части, которая выражается определенными способами в вербализуемых суждениях. Однако кроме него существует и другой пласт — эмоциональный, который исследователи общественного мнения улавливают лишь косвенно и частично. Между тем, как известно, и отношение к тем или иным вопросам, и поведенческие акты (включая массовые действия) формируются не только на рациональном уровне. Поэтому использование наряду с категорией общественного мнения также категории «общественного настроения» позволяет получить более полное и адекватное представление об отношении общества к деятельности системы государственного управления, о его возможных реакциях па то или иные управленческие решения. В социальной психологии под настроением понимается «как эмоциональное состояние, так и общий настрой, направленность, ориентация всех проявлений психики индивида или социальной группы» 1'. Нас, естественно, в первую очередь интересует настроение групповое, массовое, коллективное. Впрочем, и настроение отдельной личности имеет как социальный, так и индивидуальный аспекты. Выло бы неверным отождествлять настроение исключительно с эмоциональными элементами сознания. Будучи сложным структурным образованием, оно включает в себя момент осознанного и бессознательного, эмоционального и рационального, как отчетливые, так и смутные впечатления и образы, обладает как устойчивостью, так и динамичностью, изменчивостью. Однако все-таки эмоциональный аспект превалирует и, собственно, отличает настроение от мнения. Так, даже наиболее интеллектуализи- рованная сторона настроения — умонастроение — в значительной мере формируется иод влиянием эмоций: «Умонастроение — эмоционально окрашенный настрой мысли, данное состояние ума» ,2. Разумеется, общественное настроение, в отличие от общественного мнения, не может ни рассматриваться как надежный и полноправный партнер органов государственного управления, ни, тем более, обладать по отношению к ним какой-либо директивностью. Специфика настроения такова, что оно зачастую импульсивно, подвержено неоправданным колебаниям, порой основывается на неверной информации, на предрассудках, бывает недостаточно ответственным и адекватным. Однако вместе с тем оно обладает огромным энергетическим потенциалом, который — в случае его совпадения с политической линией либо управленческой стратегией — может в конечном счете обеспечить успех всего дела. Преобладающее общественное на строение определяет дух времени. Не случайно В. И. Ленин уделял самое пристальное внимание вопросам формирования, изучения, использования настроения народных масс. Но авторитетному свидетельству Б. Ф. Поршнева, «в сочинениях В. И. Ленина, если прочесть их насквозь, мы встречаем многие десятки случаев употребления слова „настроение28. . . Оно действительно ведущее в его социальной психологии» |3. Руководители советских органов государственного управления всех уровней, работники государственного аппарата должны постоянно заботиться о сохранении и творческом развитии в своей работе этой ленинской традиции. Недооценка общественного настроения, равно как и неумение его верно оценить, могут привести к серьезным ошибкам, а порой и способствовать активизации среди определенной части общественности настроений и поступков» которые будут серьезно расходиться с ожидаемой реакцией. Например, многие руководители, будучи «детьми» административно- командной системы и к тому же не умея наладить работу подчиненных, адекватно использовать экономические механизмы и стимулы, пытаются компенсировать это бесконечными призывами к самоотверженности и административным «погопянием». Но в современных условиях этого явно недостаточно. Более того, сегодня злоупотребление указанными средствами порой не только не стимулирует сколько-нибудь заметного всплеска активности, но даже, напротив, способно породить лишь реакцию раздражения и негативизма. Далее, принимая управленческие решения, следует учитывать такие свойства общественного настроения, как импульсивность, повышенная внушаемость, изменчивость, подверженность слухам и в то же время упорная приверженность традиционным, порой устаревшим нормам и образцам поведения, национальным и другим групповым предрассудкам, другие качества, присущие экспрессивным массовым состояниям. И поэтому учет одних лишь рациональных факторов может создать у должностных лиц неадекватную картину последствий принимаемых ими решений. Ведь известны примеры того, как рационально вполне обоснованные и, казалось бы, способные принести всем лишь пользу управленческие действия вызывали у заметной части населения отрицательную реакцию. И вряд ли должно успокаивать то обстоятельство, что реакция эта зачастую была неадекватной с рациональной точки зрения. В данной связи можно было бы вспомнить о ряде мероприятий, имевших в своей основе в высшей степени благородную цель — в кратчайший срок полностью приобщить отставшие в своем развитии народности СССР ко всем атрибутам социалистического образа жизни и вообще к благам современной цивилизации. В целом успехи на этом пути впечатляют, но немало было и неудач, до сих пор не преодоленных проблем. Различия в национальных традициях, 13 Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. М., 1969. С. 63—64. it типах культуры, несхожесть исторического опыта разных народом, порой даже просто национальные предрассудки превращались н непреодолимые препятствия на пути распространения прогрессивных стандартов поведения, образцов ведения хозяйства и жизненного уклада. Так, многочисленные попытки внедрить среди традиционно кочевых народов оседлый образ жизни, приучить охотников и скотоводов к земледелию, искоренить объективно вредные, но глубоко укоренившиеся в национальном сознании нормы и обряды или хотя бы даже привить в сельском хозяйстве выгодные, но непривычные культуры, как известно, очень часто оканчивались частичными или полными неудачами. К тому же нередко оказывалось, что пассивное сопротивление, казалось бы, со всех точек зрения выгодным начинаниям, воспринимавшееся как проявление неоправданной приверженности к якобы потерявшим смысл традициям, на деле имеет вполне рациональную основу. Достаточно вспомнить, например, форсированно проводившуюся в 70-е годы политику укрупнения сельских поселений и упразднения «неперспективных» населенных пунктов, которая не вызывала у крестьянства особого энтузиазма, а впоследствии была нризнана ошибочной по вполне рациональным экономическим соображениям. Негативное же отношение к ней крестьянского населения оказалось отнюдь не проявлением «косности» сознания, а более глубоким, нежели у инициаторов кампании, пониманием специфики условий сельской жизни. Как общественное мнение, так и общественное настроение являются объектами воздействия системы государственного управления в свете такой важной разновидности его деятельности, как пропаганда и информация. Затронем в данной связи лишь один аспект этой весьма широкой проблематики — проблему достоверности и полноты информации. Государственные органы, ведающие распространением информации, в целях обеспечения эффективности своей работы должны уделять ей самое серьезное внимание. Фактические неточности, умолчания, даже просто задержки в обнародовании представляющей публичный интерес информации могут в современных условиях порождать в общественном настроении весьма неблагоприятный резонанс. Известно, что если информация не удовлетворяет аудиторию, это рано или поздно отрицательно сказывается на отношении к источнику информации, подрывает к нему доверие. Поэтому какие бы конъюнктурные выгоды ни сулило, скажем, представление дел в той или иной сфере народного хозяйства в более благоприятном свете, нежели это имеет место в действительности, в конечном счете подобная недальновидная тактика оборачивается против ее проводников. В данном контексте заслуживает специального рассмотрения такой информационно-культурный феномен, как слух. Слух есть некая разновидность информации, которая распространяется исключительно по неформальным каналам и направлена на удовлетворение некоей реальной информационной потреб ности, не удовлетворяемой иными способами, коллективная попытка найти ответ на некий актуальный вопрос в условиях дефицита достоверной информации ,4. Слух может отражать реальное положение вещей, в той или иной степени искажать его либо быть полностью ложным. Однако специфика условий его распространения такова, что способствует, как минимум, разукрашиванию и обрастанию даже реальных фактов возбуждающими воображение сопутствующими деталями и обстоятельствами, а их предположительные интерпретации ири последующих передачах превращаются в якобы реальность. Это объясняется тем, что лицо, распространяющее слух, не принимает на себя сколько-нибудь серьезной ответственности перед своей аудиторией за его полную достоверность, а также ожиданиями аудитории, которая, будучи к тому же не удовлетворена информацией, поступающей по официальным каналам, не только с точки зрения ее содержательной, но также и эмоциональной насыщенности, проявляет склонность к восприятию «художественной» версии событий. Рассказчик же сам, порой незаметно для себя, склонен компенсировать собственную эмоциональную недостаточность добавлением «сочных» деталей. К тому же, чем более сенсационен слух, тем больше он может поднять авторитет рассказчика у группы. Риск же последующего разоблачения минимален, так как чаще всего «сенсационные» детали касаются обстоятельств, которые в принципе не могут быть опровергнуты либо подтверждены либо в случае подтверждения основного содержания слуха прощаются рассказчику или просто забываются. Иногда слухи классифицируют по степени их экспрессивности: слух-желание, слух-пугало, агрессивный слух ,5. Вред от ложных слухов очевиден и не требует доказательств. Но даже слухи, оказывающиеся правдивыми, следует рассматривать как общественную дисфункцию, поскольку они порождают настроения нервозности, неуверенности, своего рода «обиды» на систему официальной информации, а также предрасположенность к некритическому восприятию других, уже ложных слухов. м Нот пример благодатной среды ДЛЯ возникновении слухоп. И Таганроге жнлнщ паи проблема стоила н период проведении исследовании очень остро. Между тем информирование населения но данному вопросу было поставлено значительно хуже, чем по любому другому. «. . .Лишь 3 % жителей города знали, какай часть населения Таганрога нуждается в улучшении жилищных условий, 38 % примерно предстивлилп себе истинное положение вещей, а Г>!) % оказались полностью не информированными в рассматриваемом отношении, причем 4(> % разделили грубо ошибочные представлении. Только 1 % опрошенных правильно ответили на вопрос «Сколько кв. метров жилой площади было построено в Таганроге в минувшем году?*1, еще 2 % дали приблизительно верные ответы, все же остальные или ошиблись (? %). или вовсе не нредставлили, о чем реально идет речь (87 %)» (Массовая информация в советском промышленном городе. М., 1080. С. ЗНГ>). Нетрудно представить, какие невероятные слухи о порядке распределения жилья, перспективах его получения циркулировали в то время в городе. 15 Социальная психология / Под общ. ред. Г. И. Предвечного, Ю. Л. Шерковина. М., 1975. Не получая достоверных сведений по интересующим их вопросам, люди проявляют склонность к мифотворчеству. В наших условиях, где распространение информации по важным вопросам контролируется органами управления, общество имеет основания претендовать на получение основной социально значимой информации из надежных и ответственных источников. Н результате подобной информационной профилактики социальная почва для слухов существенно сократится. В тех же случаях, когда некоторые нежелательные слухи уже получили хождение, им следует противопоставлять активные информационные контрмеры, вводя в систему информации факты, им противоречащие, но без упоминания самого слуха. Наша система пропаганды, долгие годы с презумпцией недоверия оценивавшая способность массового сознания адекватно реагировать на правдивую, но неблагоприятную информацию, ныне начинает перестраиваться и в этом отношении. Один из главных источников силы социализма — в доверии управляемых к управляющим и основанной на нем активной поддержке их решений и действий. Это доверие выросло не на пустом месте, а как реакция на ленинский стиль управления, краеугольным камнем которого всегда было честное информирование широких народных масс обо всех трудностях и нерешенных проблемах. Отступления от этого принципа, как известно, не так давно способствовали усугублению и нарастанию негативных тенденций в развитии страны. «Ответственный анализ прошлого расчищает путь в будущее, а полуправда, стыдливо обходящая острые углы, тормозит выработку реальной политики, мешает нашему движению вперед» 1 . И еще одно обстоятельство: на принципе гласности основан один из важнейших механизмов своевременного выявления и исправления недостатков и ошибок в социалистическом обществе; долг системы пропаганды и информации — обеспечить его эффективную работу. Максимально достоверная и достаточно полная информация, оперативно предоставляемая обществу ответственными за ее распространение государственными органами, — необходимое условие прогрессивного социально-политического развития в современном мире. Однако следует ясно отдавать себе отчет в том, что принципиальные изменения в отношениях между общественным мнением и политико-управляющим блоком нашей политической системы могут наступить лишь при условии модернизации ряда компонентов нашей политической культуры — как массовой, так и культуры слоя «управляющих». Нуждаются в преодолении и замещении многие унаследованные нами стереотипы сознания, частично восходящие еще к традиционалистской модели политических отношений, частично сформировавшиеся под влиянием автократических тенденций нашей новой политической истории. Но это все уже тема отдельного разговора. 16 Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. С. 23.