Д. И. ИЫДРИН ЭВОЛЮЦИЯ ТЕХНИКИ И ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС
Один из героев американского писателя К. Воннегута говорит, что сегодня, что бы ни придумали ученые, эти изобретения тут же превращаются в оружие. В этом коротком высказывании заключаются основные черты наиболее болезненного, чреватого самыми катастрофическими последствиями противоречия между развитием политических отношений и научно-техническим прогрессом. Для того чтобы охарактеризовать сущность этого кардинального противоречия эпохи, представляется необходимым хотя бы вкратце рассмотреть особенности и характер современного непосредственного взаимодействия политических отношений и техники в самом широком ее понятийном смысле как системы искусственных органов деятельности общества, развивающихся посредством опредмечивания трудовых функций, навыков, опыта и знаний путем научного познания и использовании сил и закономерностей природы. Причем мы хотим здесь рассмотреть взаимосвязь политических отношений именно с наличным уровнем развития техники, не углубляясь в тему научно-технической революции, которая требует особого разговора. Важно отметить, что В. И. Ленин, анализируя основные детерминанты общественно-политических процессов, специально выделял технику, отводя ей особое место в составе производительных сил. В «Тетрадях по империализму» В. И. Ленин трижды подчеркнул следующую выписку из источника: «Вероятно, человечеству предстоят в недалеком будущем снова крупные перевороты в области техники, которые проявят свое действие и па народнохозяйственную организацию» 31. В статье же с характерным названием «Одна из великих побед техники» В. И. Ленин писал: «Техника капитализма с каждым днем все более и более перерастает те общественные условия, которые осуждают трудящихся па наемное рабство» *2. Это принципиальное ленинское положение знаменательно тем, что именно с уровнем развития техники сопоставляются общественные условия (включая, конечно, политические), что в нем говорится о «технике капитализма» (в других работах В. И. Ленин пишет о «капиталистической технике»). Таким образом определенный уровень развития техники В. И. Ленин закрепляет за определенной общественно-экономической формацией и определенной общественно-политической системой. *' Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 28. С. 357. л'2 Там ясс. Т. 23. С. 95. Анализируя технические аспекты электрификации, В. И. Ленин предвидел и характер воздействия принципиально новой техники на международные политические отношения, предсказал то, что логика электрофикациоппых комплексов потребует согласования государственных планов различных держав и, следовательно, станет толчком к развитию новых форм межгосударственных отношений и. Можно привести целый ряд высказываний В. И. Ленина, где понятие «техника» соотносится, ставится в один ряд с понятиями, характеризующими политический строй, политический режим. В самом знаменитом лозунге «Коммунизм есть Советская власть плюс электрификация всей страны» достижение общественных идеалов ставится в непосредственную зависимость и от характера политического строя, и от определенной технической оснащенности общества. Постоянное пристальное и неослабевающее внимание В. И. Ленина в самые трудные для судьбы революции моменты к техническим новшествам, открытиям, введение им понятия «техника» в категориально-понятийный строй исторического материализма глубоко закономерны. Ленинский период охватывает тот отрезок исторического времени, когда техника становится непосредственной политической силой. Когда овладение определенным техническим новшеством одного из субъектов политических отношений может повлиять па всю структуру этих отношений, существенно изменить расстановку политических сил, претендующих па власть. Как известно, социальные законы и закономерности отличаются от природных тем, что они не существуют вечно, а возникают, развиваются вместе с развитием человечества, и выявить, познать тот или иной социальный закон можно лишь на определенной стадии его развития. К специфическим закономерностям нашего века необходимо, очевидно, отнести выявленную В. И. Лениным в самом истоке и все более дающую о себе знать тенденцию непосредственного включения техники в состав политических ресурсов. Наша эпоха несет в любом своем общественном проявлении печать противоречия, вызванного неравномерностью, разновектор- ностью развития определенных политических систем, режимов, с одной стороны, и технической эволюцией — с другой. В связи с этим сегодня представляется необходимым развить ряд историкоматериалистических представлений о смене общественно-экономического строя, социально-политической системы как результата воздействия производительных сил па производственные отношения. В. И.. Ленин, очевидно, потому, сопоставляя технику с общественно-политическим устройством, оперировал такими понятиями, " Там же*. Т. Vi. С. 280. как «капиталистическая техника», что существует определенный исторический уровень развития техники, именно техники, а не производительных сил, который уже несовместим с политическими отношениями империализма, поскольку такое соединение общественных факторов грозит гибелью самому обществу. Надо отметить, что в принципе законы развития, саморегуля ции обществ при всех трудностях исторических «родов» новых общественно-экономических формаций демонстрируют своего рода гармонию и некое совершенство. Эта своеобразная, зачастую трудно видимая за деталями гармония заключается в том, что определенные общественно-экономические отношения имеют свое политическое альтер-эго. Например, отношения рабовладельче ского общества не позволяли создать какое-нибудь сверхоружие (механическое, химическое, биологическое и т. д.), использование которого при разуме, не обладавшем даже зачатками планетарного мышления и поэтому абсолютно безответственном, могло бы погубить весь мир. Учитывая это, можно предположить, что совпадение во времени империалистических форм поведения на мировой арене, «силового» политического мышления с современными техническими возможностями явилось нарушением исторической закономерности, искажением прослеживающейся в целом гармоничности социального развития. Кстати сказать, одним из проявлений этой гармонии является определенное соответствие понятийного аппарата исторических субъектов политики и их практических возможностей, обусловленных наличным уровнем техники, а проще говоря — соответствие ума и силы в борьбе за власть. Можно вспомнить, как некогда один из наиболее, пожалуй, эрудированных философов и политиков своего времени Ф. Бэкон наставлял правителей: «Нет здоровья без упражнения: этого требует организм как человеческий, так и политический, а лучшим упражнением для государства служит справедливая и почетная война» 58. Это писал мыслитель и государственный деятель отнюдь не воинственного склада характера. Все дело в том, что Ф. Бэкон, его мировоззрение, политические теории принадлежали своей эпохе. Он подходил к решению общеполитических проблем с по мощью понятий и категорий, рождавшихся из наличной практики, господствующих форм деятельности и технических возможностей. Винить его за это не приходится, поскольку таков общий механизм формирования мировоззрения, категориально-понятийного аппарата. Подобно тому как аборигены Центрального Борнео не видели пролетающие над ними самолеты — им нечем было их «видеть», так как практика и техника аборигенов не породила понятий, через которые самолет можно было бы воспринять, — так и великий философ средневековья Ф. Бэкон не мог увидеть в войне тотальную гибель всего живого на Земле, а видел «упражнения для государства». Парадокс же сегодняшнего времени — это почти буквальное сохранение в буржуазных институтах государственной власти рудиментной логики средневекового политического мышления, свойственных ему понятий и представлений при невероятно возросших технических возможностях. (Ряд буржуазных политических и воепнополитических доктрин прямо утверждают непрерывную милитаризацию в качестве «лучшего упражнения для государственного здоровья».) Таким образом, возникла небывалая ранее по остроте проблема «старого» мышления и новой техники. И от того, сможет ли утвердиться новое мышление, сегодня зависит будущее человечества. Принципы нового политического мышления, по сути, были сформулированы В. И. Лениным, непосредственно сопоставившим нонятия «техника» и «демократия», показавшим, что дальнейшее развитие техники без соответствующего развития демократии неизбежно переведет технический прогресс на рельсы тотальной милитаризации, на крайнее обострение вопроса войны и мира. В. И. Ленин ясно предвидел и обозначил ту особенность эпохи, что антидемократические формы общественного устройства становятся не только тормозом развития производительных сил, по и небывалым стимулятором развития и накопления сил разрушения, что может привести уже не просто к войне, а к мировой войне с непредсказуемым глобальным итогом. Именно в условиях новых технических возможностей века демократизация выступает не только фактором поступательного развития общества, способом политических отношений прогрессивных классов, но и главным средством спасения всей человеческой цивилизации. Часто отмечаемая философами «хитрость» истории связывается обычно с тем, что в ней есть немало примеров, когда человеческие действия, диктуемые благими побуждениями, приводили к самым отрицательным социальным последствиям. Однако история, к счастью, дает и другие примеры — когда негативные социальные явления выступают мощным толчком к позитивным изменениям. Ныне на наших глазах возникает исторический пример такого рода. Явное, уже не поддающееся камуфлированию несоответствие средневековых форм политического мышления, его властных представителей уровню развития техники вызвало к жизни колоссальное по своим социально-политическим возможностям и последствиям движение за мир и разоружение, которое, как прозорливо предвидел В. И. Ленин, может привести к коренному изменению общественно-политических систем 35. Представляются особенно важными следующие функции движения за разоружение: а) подрыв единого фронта сил милитаризма в области политики; б) сближение, установление новых социальных связей между ранее разобщенными слоями, представителями различных классов, участвующими в движении и выра- ,Г) Ленин В. И. Ноли. собр. соч. Т. 17. С. 188. батывающими общие гуманистические цели; в) общая гуманизация политических отношений в обществе; г) нормализация международных отношений, укрепление международного доверия; д) установление новых традиций в политических отношениях различных государств и различных социальных слоев. Говоря о воздействии развития техники на политические отношения, неправомерным было бы сводить проблему лишь к вопросу о войне и мире, вооружению и разоружению. Безусловно, это сердцевина проблемы, но этим не исчерпывается все ее многообразие, многомерность и разноплановость. Техническое развитие вступает в прямое взаимодействие с политическими отношениями не только через средства массового уничтожения. Показательно, что прямое воздействие техники на политику оказало значительное воздействие на характер эволюции буржуазной философии и политологии. Концепции «технического общества» Э. Фромма, «нового индустриального общества», «технологического», «технотронного», «информационного» обществ Дж. Гэлбрейта, Р. Арона, Г. Кана, 3. Бжезинского, попытки Ж. Робина, М. Маклюэпа и многих других буржуазных политологов дифференцировать общество не по классам, не по положению социальных слоев в системе общественного производства, а по степени адаптации тех или иных групп к новой технике — все это теоретические следствия воздействия на буржуазное сознание реальных фактов сближения проблем техники и проблем политики. В связи с прослеживающимся ныне «компьютерным бумом» эта тенденция в буржуазной политологии набирает особую силу. Она воплотилась в концепцию «компьютерной демократии», предполагающую переход при помощи современных средств массовых коммуникаций от системы демократического представительства к системе демократического соучастия в управлении страной. Все эти концепции нашли критическое освещение в марксистской обществоведческой литературе 36. В ней была показана несостоятельность противопоставления классовой борьбе как движущей силе исторического развития технической эволюции, выявлена бесплодность попыток периодизации общества и его стратификации не по социально-экономическим, а сугубо техническим признакам. Поэтому нет необходимости здесь возвращаться к этой критике. Тем более что в самой буржуазной науке все более полно осознается тщетность противопоставления производственных отношений отношениям, вызванным техническим развитием, о чем, например, свидетельствует работа С. Макнейми и Р. Ваннемэна «Восприятие класса: социальные и технические производственные отношения» 37. См.: иапр.: Буржуазные концепции научно-технического прогресса // Марк систско-леиипская теория исторического процесса. М., 1987. С. 159—182. 4' Mcnamee S., Vanneman И. The perception of class: Social a leclinical relations of production // Work a occupations. Beverly Hills, 1983. Vol. 10. N 4. P. 437 —4G9. Однако в этом случае хотелось бы обратить особое внимание на другое. Справедливая научная критика буржуазных технократических социально-политических концепций кроме ожидаемого дала и несколько неожиданный результат. Было отвергнуто не только предлагаемое ложное решение проблем соотношения политики и техники, но в значительной степени упущена из внимания, упрощена и сама проблема (кроме ее военной стороны), порожденная объективным ходом социального развития, а вовсе не заблуждениями буржуазного сознания. Можно привести немало примеров, доказывающих, что достижения государств даже в одной из областей техники оказывают заметное воздействие на их международные политические отношения. В этом плане весьма важно замечание А. Яковлева о том, что государства, «захватившие первенство в производстве и сбыте гой или иной «высокой технологии», приобретают не только соответствующие экономические, но также политические и военно- стратегические преимущества» 38. В международных политических отношениях развитых капиталистических стран с развивающимися государствами возник своего рода «технологический неоколониализм», существенной стороной которого выступает обмен новейшей техники на определенные политические уступки. Сегодня ряд крупнейших, особенно американских, корпораций пытается непосредственно, минуя государственный механизм своей страны, влиять на внешнюю и внутреннюю политику развивающихся, а порой и экономически развитых стран. Эти корпорации при продаже развивающимся государствам патентов и лицензий на технические новшества, предоставление консультационных услуг по эксплуатации новых технологий и т. д. навязывают покупающей стране различные политические условия и ограничения, касающиеся как «структуры, характера и объема их общественного производства», так и политического то режима . Складывается поразительная ситуация, когда на компьютер новейшего поколения можно «выменять» едва ли не политический режим. Без учета и осмысления этой тенденции теория политических отношений будет сегодня, безусловно, неполной. Причем необходимо особо подчеркнуть, что политической силой становится, как правило, не техника и технические устройства сами по себе. В определенные исторические отрезки времени в различных государствах в качестве контрагента политики выдвигается одно или несколько определенных технических направлений. Для нашей страны 20-х годов такими были электрификация, транспорт, связь, без развития которых политические отношения в огромной стране были бы физически крайне затруднены. Сегодня эту роль выполняют другие направления техники. 1Н Яковлев А. Межимпериалистические противоречия — современный контекст // Коммунист. 1980. № 17. С. 3. П См.: Штаканова Е. К). Ворьба против технологического неоколониализма в Латинской Америке // Сон. государство и право. 1985. № 2. С. 105. В целом во второй половине XX в. таким «политизированным» направлением в развитии новой технологии, оказывающим непосредственное влияние на внутри- и внешнеполитические отношения, является так называемая телематика — складывающийся симбиоз телевидения, космической связи и информатики. Нельзя не согласиться с крупным специалистом в области вычислительной техники академиком Н. Моисеевым, считающим, что телематика будет играть колоссальную роль в формировании нового политического мышления, становлении новых международных политических отношений 40. Собственно, эта ветвь развития техники уже довольно длительное время незримо играет значительную практическую роль в области политики, хотя это и не всегда осознается политологами. В частности, в 60-х годах в Соединенных Штатах стихийно сложилась и довольно успешно реализовывалась своего рода стратегия осуществления власти в отношениях государственных органов с народом через «неприятие решений». Суть ее заключалась в следующем: институты политической власти транслируют выгодную для себя, но не декларируемую открыто по каким-либо причинам точку зрения через получившие колоссальное развитие средства массовой информации. Через какое-то время эти взгляды становятся мнением большинства, и власть якобы «вынуждена» их реализовывать под давлением общественного мнения — опять- таки без специальных решений 41. Элементы такой стратегии применялись, например, при бойкотировании участия американских спортсменов в Московской олимпиаде. Другой ветвью, уже более сложной с учетом возрастающих технических ресурсов, является современная американская концепция «прямой связи» власти и народа. Эта концепция и возникающая на ее базе практическая стратегия прямо опираются на возможности телематики. Предполагается, что реализация этой стратегии приведет к исчезновению политических партий и ряда других политических институтов, поскольку они утратят, передадут технике свою основную функцию связи государства с народом, что, по замыслу буржуазных политологов, должно привести к установлению некой «сверхдемократии». Буржуазные концепции, стратегии с различной степенью достоверности отражают реальные политические возможности техники. Попытки ее подобного использования, несомненно, будут усиливаться. Акцент будет делаться на совершенствовании политикорегулятивных, инструменталистских мер, повышении технической «оснастки» политического менеджмента, с помощью чего можно в известной степени сглаживать или камуфлировать существующие противоречия. Мы коснулись лишь самых очевидных проявлений усиливающегося политического значения техники в капиталистическом 1,1 Моисеев //. Новое мышление — институт coiласин // Имиестия. 1987. 14 япв. 11 Fatkemark G. I\>vver, theory and value, (lolelorg, 1982. обществе. За недостатком мечта автор не стал останавливаться на явлениях такого рода, как, например, «информационный империализм» — диктат буржуазных средств массовой информации it отношении развивающихся стран. Не менее серьезной проблемой выступает и возрастающая роль в буржуазных политических отношениях теневых институтов типа разведывательных организаций. Они приобретают небывалое значение именно потому, что активнее других политических организаций используют новейшие технические средства для получения, обработки и хранения политической информации, необходимой для поддержания и осуществления власти. Эти явления заслуживают специальных исследований и осмысления в теории политики. Суммируя же сказанное о взаимосвязи политики империализма и эволюции техники (военной и невоенной), можно выделить две тенденции: а) непрерывное наращивание усилий со стороны буржуазных политических институтов в использовании новейших технических средств для целенаправленного воздействия на политические отношения; б) изменение традиционных буржуазных политических отношений в результате борьбы представителей различных классов и социальных групп против подобного использования техники. Если «короткое замыкание» политики империализма на ряд областей новейшей техники чревато явными и еще непредсказуемыми опасностями, то гуманистические принципы и цели социалистических политических отношений могут и должны получить в лице техники могучего союзника. К сожалению, наша политическая наука практически не анализирует тенденции эволюции технического развития в направлении поиска специфических видов техники, обладающих особым политическим потенциалом, могущих оказать прямое воздействие на укрепление отношений классов, наций и различных социальных слоев, на проведение в жизнь принципов демократии, на борьбу с бюрократией и т. д. Анализ ленинского наследия, специфики его политической деятельности показывает, насколько целенаправленно и тщательно искал В. И. Ленин в технических изобретениях те возможности, которые можно было бы с особой эффективностью поставить на службу укреплению народного государства, развитию демократии и самоуправления. На страницах «Известий» отмечалось (и в этом, как и во многих других вопросах нашей политической теории и практики, публицистика во многом опередила политологию), насколько серьезные политические выводы были сделаны В. И. Лениным на основе небольшой газетной заметки о радиотехнике: «Ему попадает на глаза заметка в „Известиях11 о новостях радиотехники. Всего восемь строк, да и набраны они мелким шрифтом — нонпарелью, а Ленин увидел их среди десятков других сообщений. . . Крохотная заметка неожиданно сослужила большую службу. Оттолкнувшись от факта, Ленин развил в письме для членов Политбюро ЦК целую программу постановки радиодела. Он пишет о сотнях приемником, „которые были в состоянии передавать речи, доклады и лекции, делаемые в Москве, во многие сотни мест по республике1'. О значении радио ,,для тех масс, которые неграмотны1*. О пропаганде научных знаний. О том, что нам сегодня кажется неотъемлемой приметой быта, но в те далекие годы было предвидением» 59. Единственное, в чем не совсем точен журналист в своей попытке показать одну из характерных черт ленинского стиля политического мышления, — это то, что он говорит о «попавшейся на глаза» В. И. Ленина заметке. Конечно, не случайно заметка привлекла его внимание, и выводы, родившиеся из нее, не были сделаны по наитию. Глубокий интерес В. И. Ленина к такого рода сообщениям был как раз закономерен, а поиск их — систематичен. Проникнув в диалектику взаимосвязей политических отношений с иными сферами общественной жизни, В. И. Ленин находил то, что специально искал, — технические элементы производительных сил, которые соответствовали бы уже установившимся политическим отношениям и могли, в свою очередь, их закрепить и развить. Насколько настойчиво В. И. Ленин боролся в дореволюционный период с утопистами технократического толка, пытавшимися противопоставить политической революции экономическую и техническую эволюцию общества, настолько же упорно он после победы революции выступал против попыток развития социализма, его политических отношений только лишь политическими средствами. Политика, по В. И. Ленину, — своего рода одухотворение всех сфер общественной жизни определенными социальными ориентирами, когда эти сферы в силу заданного им направления развития становятся носителями общественно-политических целей. В. И. Ленин учил видеть в каждый исторический момент именно ту сферу, а точнее, ее центральный на данный момент элемент, который может лучше других «впечатать» в себя политические задачи, образно говоря, понести их па своих плечах. В 1920 г. таким могучим носителем политики, а точнее, ускорителем политического процесса, становится электрификация. Именно в этом, казалось, техническом мероприятии В. И. Ленин увидел колоссальные возможности для развития политических отношений. Выступая на VIII Всероссийском съезде Советов, В. И. Ленин следующим образом характеризует результаты работы Государственной комиссии по электрификации России: «Это есть программа политическая, это есть перечень наших заданий, это есть разъяснение отношений между классами и массами» 60. Непрерывный поиск технических «аналогов» социальной политике, поиск средств, способных усилить, ускорить реализацию политических целей, повысить эффективность управления политических отношений, был не случайностью и не тактическим ходом, а стратегией ленинского мышления. Об этом свидетельствует и сле дующее его высказывание: «На трибуне Всероссийских съездов будут впредь появляться не только политики-администраторы, но и инженеры и агрономы. Это начало самой счастливой эпохи, когда политики будет становиться все меньше и меньше, о политике будут говорить реже и не так длинно, а больше будут говорить инженеры и агрономы. . . самая лучшая политика отныне — поменьше политики» 44. Это высказывание существенным образом дополняет и разъясняет ленинское положение о первенстве политики перед экономикой. В нем заключен тот глубокий смысл, что первенство политики перед любыми общественными сферами и их элементами как раз и заключается в способности «заставить» их работать на необходимые цели, выявить наиболее «работоспособные» в этом плане элементы и создать им «режим наибольшего благоприятствования, а не в подмене специфических возможностей этих общественных сфер собственными политическими мерами. И в этом отношении политика становится тем эффективнее, тем «счастливее», чем ее становится «все меньше и меньше», а возможности ее (усиленные правильным выбором приоритета технического развития) все больше и больше. Необходимо отметить, что эта ленинская мысль не всегда в полной мере находила отражение и развитие в нашей политической теории и практике. В отдельные периоды в сфере государственного управления даже возникал, говоря языком социальной психологии, своего рода «снобизм бедности» — некая гордость за то, что мы, не используя новейших технических средств буржуазного политического менеджмента, добиваемся больших успехов в совершенствовании политических отношений. Но, очевидно, необходимо исходить не из того, насколько политические институты эффективны и без внимания к новейшей технике, а из того, какую бы эффективность они обрели, обладай они к тому же самыми современными техническими возможностями. Трудно переоценить, например, возможности для развития политических отношений, которые дает соединение социалистической демократии и полной гласности с телематикой. Зачастую же не использовались даже те возможности, которые открывало для развития самоуправления традиционное телевидение. Широкое освещение деятельности политических институтов, прежде всего — основы политической системы — Советов депутатов трудящихся, при решении ими важнейших общественных проблем, освещение всех этапов обсуждения и выдвижения кандидатов в депутаты трудящихся и т. д. давно уже могло бы стать школой политического самоуправления, повышения политической культуры и активности миллионов. Целенаправленное же, приоритетное развитие телематики может и должно сегодня сделать возможными ранее невиданные по массовости и действенности формы непосредственного участия миллионов трудящихся в политическом процессе, механизме Там ж г. С. 150—1Г>7 политического самоуправлении, выработке важнейших политических решений и контроля за их реализацией. Ныне те потери, которые возникли из-за недостаточного внимания к этим вопросам, наверстываются, но не винить себя за эти потери политическая теория не может. На встрече с писателями в ходе Иссык-Кульского форума М. С. Горбачев сказал: «Когда я вижу прорывы технологии, которые сопровождаются огромными человеческими потерями, и не только духовными, но и тем, что человек как таковой исключается из процесса и политического, и общественного, уж не говоря об экономическом, я считаю, что эта система должна быть, как минимум, подвергнута большому сомнению» 61. Любой прорыв технологии, каждое крупное достижение техники не должно, очевидно, оставлять равнодушной, безучастной политическую теорию. Новое политическое мышление включает в себя и осознание близости к политическому процессу тех сфер, которые ранее казались «далекими от политики». Оно также связано с пониманием необходимости целенаправленного поиска новых технических возможностей, позволяющих включить миллионы людей в политические и общественные процессы.