М. Л ФКДОТОП НЫЛ ЛИ РАЗРУШИМ «НОВЫЙ КАРФАГЕН»? (Из истории советского законодательства о цензуре)
Да, мы нисколько ие испугались необходимости цензуровать даже изящную литературу, ибо под ее флагом, под ее изящной внешностью может быть внедряем яд еще наивной и темной душе огромной массы, ежедневно готовой пошатнуться и отбросить ведущую ее среди пустыни к земле обетованной руку из-за слишком больших испытаний пути. Л. Луначарский. «Свобода книги и ре иол hiцин » 7 J — Скажите, что, по-вашему, нужно сделать, чтобы пресечь или как-то ограничить хотя бы самостоятельную цензуру редакторов в журналах и издательствах? К). Аракчеев. «Пирамида» н0 Цензура как самостоятельное государственное учреждение была учреждена декретом СНК РСФСР 6 июня 1922 г. «В целях объединения всех видов цензуры печатных произведений, — гласил этот акт, — учреждается Главное управление по делам литературы и издательств при Народном Комиссариате Просвещения и его местные органы при губернских отделах народного образования» 81. Однако было бы ошибкой полагать, что до издания декрета цензуры не существовало. По сути дела, декрет явился финальным аккордом увертюры, предпосланной всей дальнейшей истории Главлита. Для нашего исследования представляют интерес как истории, так и предыстория органов цензуры, поскольку многие черты законодательства в области контроля за деятельностью печати могут быть объяснены только исторически. За начальную точку следует принять ленинский Декрет о печати от 27 октября 1917 г. Отвечая на вопросы делегации профсоюза печатников, Петроградский ВРК так разъяснил смысл этого акта: «В период восстания газеты, ведущие контрреволюционную политику, допущены быть не могут»; в то же время на свободу печати «нет никаких покушений со стороны Военно-революционного Комитета или Совета Народных Комиссаров. Цензура не вводилась» 82. Важное добавление сделал Я. М. Свердлов: «Когда период восстания окончится, революционный строй укрепится, вопрос будет стоять в другой плоскости» 83. Это предположение 7У Луначарский А. В. Собр. соч. М., 19(57. Т. 7. С. 241. м0 Аракчеев Ю. Пирамида //Знамя. 1987. № 9. С. 105. Н| Сахаров С. И. Законы о печати. М., 1923. С. 24. 82 Петроградский Ноепно-рсиолюциопный Комитет: Документы и материалы. М., 19Н7. Т. 3. С. 14П. Там же. С. 144. перекликается с текстом преамбулы Декрета о печати: «Как только новый порядок упрочится, всякие административные воздействия на печать будут прекращены; для нее будет установлена полная свобода в пределах ответственности перед судом, согласно самому широкому и прогрессивному в этом отношении закону» 84. Декрет, носивший характер откровенной политической репрессии против контрреволюционной прессы, не вводил, однако, цензуры. Он предусматривал закрытие (временное или постоянное) органов печати, призывающих к открытому сопротивлению и неповиновению правительству, сеющих смуту путем явного клеветнического извращения фактов, призывающих к деяниям уголовно-наказуемого характера. Позднее перечень возможных санкций расширился, позволяя более гибко проводить карательную политику. Изданный в январе 1918 г. декрет СНК о революционном трибунале печати предусматривал уже следующие виды наказаний: денежный штраф, общественное порицание, публикации опровержения, конфискация типографии, лишение виновного лица свободы, лишение всех или некоторых политических прав и т. д.05 О практике применения обоих декретов можно судить по следующим данным статистики: в октябре 1917 г. впервые были закрыты 33 буржуазные и 4 мелкобуржуазные газеты, в ноябре — соответственно 22 н 10, в декабре — 20 и 3, н январе 1918 г. — 16 и 13, и феврале — 13 и 14, в марте — 3 и 12, в апреле 13 и 27. . . в августе — 2 и 6, в сентябре — 2 и 4 86. Красноречивые свидетельства реальной государственной политики в отношении прессы мы находим в обвинительных речах В. Володарского в ревтрибунале печати. Так, выступая по делу газеты «Новый вечерний час» 27 мая 1918 г., он говорил: «Когда я имел честь вступить в исполнение обязанностей комиссара печати, я беседовал со многими редакторами. . . Я сказал: граждане, мы считаем себя победителями, и мы без всякого ущерба для себя можем закрыть вашу прессу; но я говорю вам, что за статьи в политическом направлении, за критику Советской власти, за агитацию и пропаганду в пользу своих идей мы вас преследовать не будем, требуем только точной, добросовестной, проверенной информации. ... И надо отдать справедливость, что печать пользовалась почти абсолютной свободой. Критика Советской власти была очень жестока. . . . Мы теперь твердо намерены вывести из газет все. . . заметки, которые начинаются со слов: „нам передают11, „носятся слухи11, „нам сообщают" и т. д. Если есть факты, которые бьют в лицо Советской власти, пожалуйста, печатайте» 87. На местах, однако, уже зарождается идея введения цензуры как наиболее простого, хотя и грубого и прямолинейного, способа контроля за деятельностью печати. В январе 1918 г. Петроградский м СУ РСФСР. 1917. № 1. Ст. 7. См.: СУ РСФСР. ИМИ. .V 1»К. С г. Ж>. м,< Подсчитано нами по: Окорокии .1. .7 Октябрь и крах русской буржуазной прессы, м.. 1D70. с. :ш :{7решений, но Госиздат стремился к сохранению своих цензорских функций и в новых условиях готов был распространить их на частные издательства. В августе 1921 г. коллегия Наркомпроса подтвердила право Госиздата утверждать планы каждого, в том числе и частного, издательства, требовать представления самих рукописей См.: Издательское дело в норные годы Советской власти (1SJ17 —1922): Сб. документов и материалов. М., 1972. С. 149-151. н** См.: Там же. С. 156- 158. ж Там же. С. 166 167. См.: Там же. С. 50. Там же. С. 81. м См.: СУ РСФСР. 1919. № 20. Ст. ,444. и См.: Издательское дело в первые годы Советской власти. С. 87. для просмотра, приобретать весь тираж отдельных изданий 95. Декрет Совнаркома о частных издательствах от 12 декабря 1921 г. вернулся к правилу, столь долго кочевавшему по инструкциям: каждая рукопись до сдачи в набор должна быть разрешена к печати Госиздатом, его местными отделениями или губполитпросветами 96. В условиях нэпа цензорские функции недолго оставались в руках Госиздата: с июня 1922 г. они перешли к Главлиту. Сам же Госиздат вскоре превратился в «предприятие, находящееся в вс дении Наркомпроса и существующее на началах самостоятельного хозяйства» 97. При мечательно, что при жизни В. И. Ленина руководимый им Совнарком дважды принимал решения, содержащие правила предварительной цензуры, и оба раза без участия Владимира Ильича. Декрет о частных издательствах подписал А. Д. Цюрупа, а декрет, утвердивший Положение о Главлите, — Л. И. Рыков. То, что декрет о частных издательствах не попал в поле зрения В. И. Ленина, подтверждается запиской Н. П. Горбунову с поручением проверить, на основании каких законов в Москве зарегистрировано свыше 143 частных издательств, какова их правовая ответственность и т. д., как организован надзор за этим делом со стороны Наркомюста, РКИ и ВЧК 98. Записка эта была написана почти через два месяца после издания декрета, а ее текст заставляет думать, что ленинские представления о надзоре за деятельностью частных издательств отличались от учрежденного порядка. Что же касается Положения о Главлите, то в момент его утверждения — 6 июня 1922 г. — Владимир Ильич находился в Горках под присмотром врачей после недавнего удара. Только «во второй половине июня, — вспоминает Е. Драбкина, — врачи разрешили ему ходить и принимать близких товарищей, но поставили условие: никаких разговоров о политике и о делах» ". Примем во внимание и то, что в феврале —мае 1922 г. В. И. Ленин в своих письмах и записках неоднократно возвращается к мысли о пагубности создания все новых и новых ведомств. «... У нас такого г. . ., как ведомства, много», — пишет он А. Д. Цюрупе 20 февраля, а спустя несколько дней — Г. Я. Сокольникову: «Коммунисты стали бюрократами. Если что пас погубит, то это. . . Мы думаем все еще о декретах, об учреждениях. В этом ошибка» 10(). И в вопросе о контроле за публикациями Владимир Ильич избирает путь, принципиально отличный от институциональной цензуры. «Обязать членов Политбюро, — пишет он 19 мая Ф. Э. Дзержинскому, — уделять 2 — 3 часа в неделю на просмотр ряда изданий и книг, проверяя исполнение, требуя письменных отзывов и добиваясь присылки в Москву без проволочки всех некоммунистических изданий» 101. 9Г) См.: Там же. С. 104. 96 См.: СУ РСФСР. 1921. № 80. Ст. 685. 97 Издательское дело в первые годы Советской н.часгн. С. 131. 98 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 54. С. 155—156. 99 Драбкина Е. Раздумья в Горках // Новый мир. 1987. № 1. С. 13. |0П Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 54. С. 173, 180. 101 Там же. С. 265. Наконец, нельзя не учитывать того, что В. И. Ленин вслед за К'. Марксом и Ф. Энгельсом Пил принципиальным противником цензуры. Он называл ее «гнусным учреждением», уподоблял «прокрустову ложу» и «наморднику» ,rt2. Если же в целом проанализировать высказывания основоположников научного социализма об институциональной цензуре, то получится весьма внушительный список обвинений в ее адрес: 1) введение цензуры есть проявление недоверия к народу, к общественному мнению; 2) цензура действует тайно, благодаря чему сама остается вне критики; 3) цензура преследует не столько самое произведение, сколько определенный образ мыслей; 4) цензура придает привлекательность всякому запрещенному произведению, независимо от его истинных достоинств; Г>) скрывая негативные явления от гласности, цензура лишь усугубляет социальные недуги: О) цензура деморализует прессу, которая и свою очередь деморализует общественное сознание, стимулируя нарастание социальной пассивности: 7) цензор является обвинителем, защитником и судьей в одном лице и т. д.1< А отсюда уже следует вывод, что «цензура, так же как и рабство, никогда не может стать законной, даже если бы она тысячекратно облекалась в форму закона» |,м. И все-таки и петиту циализация цензуры состоялась. Видимо, сказались исторические традиции «Нового Карфагена» в России. Сыграл свою роль и процесс бюрократизации государственного аппарата, о чем предупреждал В. И. Ленин и его соратники. Бюрократизация автоматически влечет за собой стремление к большей таинственности, к меньшей глас ности, а отсюда уже рукой подать до цензуры. Что же касается исторических традиций, то они оказались весьма устойчивы. Например, так же как и в царской России, органы цензуры то относились к системе народного образования, то к министерству внутренних дел, то, наконец, учреждались как самостоятельная ветвь административного древа. Итак, () июня 1922 г. закончилась предыстория и началась история ипституциоиалыюй цензуры. Достаточно подробно мы знаем, что представлял собой Главлит в первые 15 лет своего существования, поскольку до 1937 г. регулярно издавались сборники действующего законодательства о печати. Последующие пять десятилетий Главлит был подобен информационной «черной дыре», поскольку только поглощал сведения обо всем и вся, но о себе сообщений не допускал. Только в феврале 1986 г., отвечая на вопросы газеты «Юманите», М. С. Горбачев сказал, что в нашей стране есть цензура. Однако и после этого никаких актов, регламентирующих ее деятельность, опубликовано не было. А посему ограничимся теми правовыми документами, которые нам доступны, и попы- 1,12 См.: Там же. Т. 24. С. 270; Т. 1. С. 339; Т. 4. С. 430. 1,1 См.: Маркс И., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 4 —(И); Т. 7. С. 443; Т. 27. С. 372; Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 5. С. 61; Т. 6. С. 39; Т. 7. С. 168; Т. 12. С. 100; Т. 27. С. 301. 1111 Маркс /Г., Энгельс Ф. Соч. 2-i* изд. Т. 1. 63. таемся выявить закономерности развития законодательства о цен зуре. По сути дела, речь далее* пойдет о тенденциях постепенного изменения политико-правового статуса органов Главлита под влиянием, с одной стороны, утверждения и распространения административно-командной системы управления обществом и государством, а с другой — нагнетания в стране атмосферы нетерпимости, вражды, подозрительности под прикрытием «теории» обострения классовой борьбы в процессе строительства социализма. Только учитывая влияние указанных факторов, можно понять, почему, например, органы цензуры с течением времени все более и более расширяли сферу своей деятельности. Это расширение шло одновременно по нескольким направлениям. Во-первых, постепенно увеличивалось число изданий, попадающих под надзор цензуры. Так, Положение о Главлите 1922 г. освобождало от цензуры издания Коминтерна, всю партийную коммунистическую печать, издания Госиздата, Главполитпросвета, Известия ВЦИК и научные труды Академии паук. В отношении этих изданий Главлит и его местные органы должны были осуществлять последующую военную цензуру. Кроме того, специальные ведомственные издания могли освобождаться от цензуры но соглашению между Главлитом и соответствующим наркоматом. Положение о Главлите 1931 г. дополнило этот перечень трудами Коммунистической академии, однако отныне все «освобожденные» издания должны были проходить предварительный контроль в целях обеспечения сохранности государственных тайн. Из числа «освобожденных» были исключены издания ОГИЗа, правопреемника Госиздата. Их предварительный контроль возлагался на заведующих издательствами, являющихся уполномоченными Главлита, которые в свою очередь могли назначать ответственных политредак- торов, утверждаемых Главлитом. Кроме того, Главлит мог через особо назначаемых уполномоченных устанавливать предварительный контроль продукции государственных издательств. С того момента па всех без исключения произведениях печати, издаваемых в ГСФСР, должна была присутствовать разрешительная виза Главлита или его местных органов |05. Впрочем, исключения существовали. В 192S г. от'цензуры Пыли освобождены печатные материалы канцелярского характера, впут ренние распоряжения ведомственного характера, рукописные и машинописные стенгазеты и,в; кроме того, в Главлит могли не посылаться «афиши, листовки, мелкие этикетки, конфетные, бутылочные, аптечные, папиросные, всевозможные упаковки и наклейки па них, а также всевозможные членские билеты, расчетные, чековые книжки» |07. Отсюда, однако, не следует, что «цензуры этике См.: СУ РСФСР. 1931. № 31. Ст. 273. См.: Основные директивы и законодательство о печати. М., 1934. С. 98. 101 Действующее законодательство о печати. М., 1929. С. 347. гок» не существовало. Напротив, в инструкции Главлита о системе оплаты труда политредакторов устанавливалась даже норма — 35 сюжетов этикеток и товароупаконок следовало цензуровать за смену ,08. Во-вторых, расширялся круг сведений, за которыми органам цензуры надлежало следить. В Положении 1922 г. говорилось о необходимости воспрещать издание и распространение произведений: а) содержащих агитацию против Советской власти, б) разглашающих военные тайны республики, в) возбуждающих общественное мнение путем сообщения ложных сведений, г) возбуждающих националистический и религиозный фанатизм, д) носящих порнографический характер. В инструкции своим местным органам Главлит разъяснил, что в печать не должны допускаться (?ведения, не подлежащие оглашению; статьи, носящие явно враждебный по отношению к Коммунистической партии и Советской власти характер; произведения, в которых проводится враждебная идеология в вопросах общественной жизни, религии, экономики, национальных отношений, искусства и т. д.; бульварной прессы, порнографии, недобросовестной рекламы. Кроме того, в задачи цензуры входило изъятие из статей «наиболее острых мест (фактов, цифр, характеристик), компрометирующих Советскую власть н Коммунистическую партию» 10 . Как видим, здесь уже пет речи о клеветническом характере распространяемых сведений, а неопределенность формулировок инструкции допускает их толкование в очень широких пределах. Примечательно, что в апреле 1926 г. СНК РСФСР утвердил перечень сведений, являющихся по содержанию специально охраняемой государственной тайной мо. Казалось бы, именно эти сведения цензура и должна охранять. Однако Положение 1931 г. возложило на Главлит выработку совместно с соответствующими ведомствами перечней сведений, являющихся государственной тайной и не подлежащих опубликованию или оглашению. Тем самым была создана возможность для того, чтобы собственная ведомственность цензуры дополнилась ведомственностью других учреждений. В-третьих, на Главлит с течением времени возлагались все новые и новые задачи. Так, в июне 1924 г. всей прессе было разъяснено, что всякие изменения в личном составе ответственных редакторов и редколлегий должны предварительно согласовываться с Главлитом. Неисполнение циркуляра влекло невыпуск издания в свет ,м. В 1926 г. Главлит запретил типографиям без его специального разрешения в каждом отдельном случае принимать в набор материалы и отчеты о деятельности государственных и кооперативных предприятий |12; потребовал, чтобы объявления о новых журналах и газетах строго соответствовали «той программе, которая иж См.: Основные директивы и законодательство о печати. М., 1937. С. 129. Сахаров С. И. Указ. соч. С. 28- 29. "" См.: СИ СССР. 192(5. № 32. Ст. 213. См.: Действующее законодательство о печати. 1927. С. 39-40. См.: Там же. 1929. С. № - 1)9. была предусмотрена при выдаче разрешения на выход данного из дания в свет» . В 1928 г. Главлит предложил редакциям газет и журналов в публикациях о подписке строго придерживаться вы данных разрешений и не обещать без предварительного согласия Главлита ни увеличения объема, ни изменения периодичности, ни появления новых приложений ||4. В 1930 г. Главлит установил, что без его предварительного согласия не могут открываться новые краевые, областные и окружные печатные органы П5. В конце 30-х годов Главлит был обеспокоен недочетами во внед рении метрической системы мер. По данному вопросу было издано три специальных циркуляра, последний из которых, правда, разрешал в течение трех лет в материалах о сельхозналоге употреблять «десятины» П6. В середине 30-х годов в центре внимания оказалась проблема внешнего оформления изданий. Уполномоченным органов Главлита было приказано «повести решительную борьбу со всякого рода формалистическими тенденциями в оформлении изданий, особенно переплетов» п7. Одновременно Главлит выходит за рамки средств массовой информации. В январе 1933 г. он в своем циркуляре разъяснил, что без его предварительного разрешения категорически воспрещается «изготовление в массовом порядке всевозможных юбилейных значков, жетонов, эмблем, нарукавных повязок с рисунками и текстом, политической скульптуры, изображающей политических деятелей, а также лозунгов и политических рисунков на фарфоре, стекле, текстиле и пр.» П8. Наконец, нельзя не указать на деятельность представителей Главлита при таможнях. Их рассмотрению подлежали все грузы и посылки с произведениями печати, документами, клише, рисун ками, рукописями, чертежами, фото- и кинолентами, нотами. Запрещены к привозу в страну были порнографические, а также «вредные для Союза ССР в политическом и экономическом отношениях произведения», которые почему-то не уничтожались, а не редавались безвозмездно органам Главлита ||9. И еще одна немаловажная деталь: оплата труда уполномоченных и политредакторов Главлита производилась за счет издательств, при которых они состояли ,20. Иными словами, подцензурная печать еще и оплачивала деятельность цензуры. Таким бюрократическим монстром предстает Главлит второй половины 30-х годов со страниц сборников нормативных актов. Наметим, открытых сборником! Последующая история Главлита окутана тайной: лишь в паши дни руководители этого ведомства выступая в прессе, делают достоянием гласности отдельные стороны своей работы. Перестройка внесла существенные коррективы в деятельность Главлита. Освобождаясь от стереотипов тотального засекречивания, Главлит снял ограничения на публикацию, в частности, статистических данных о заболеваемости и смертности населения, авариях на транспорте и в народном хозяйстве, предании суду и нахождении иод следствием работников милиции, показателях судимости и численности осужденных к лишению свободы и т. д. Колее того, целые отрасли книгоиздания (по философии, педагогике, языкознанию, археологии и т. п.), многие периодические издания (районные газеты) освобождены ныне от предварительной цензуры. Однако правовая сторона всех этих новаций остается пока вне сферы гласности. Перемены налицо, но и сегодня еще очень часто между писателем, журналистом, ученым, с одной стороны, и типографским рабочим, с другой, стоит человек с казенным штампом цензуры. И нет гарантий, что разрешенное сегодня не будет запрещено завтра. Видимо пора подумать о замене предварительной цензуры последующей судебной ответственностью. Пусть писатель, журналист, ученый пишут, что считают нужным, типографский рабочий печатает, а эксперт по охране тайн читает вышедший в свет номер газеты, журнала и определяет, нет ли здесь нарушения закона, а если найдет таковое — приостанавливает распространение тиража, составляет протокол и направляет его в суд. Л уж там, как суд решит. Но коль скоро решение окажется в пользу издания, то логично и ущерб ему возместить, включая неполученные доходы, по не за счет государства, а из хозрасчетной прибыли организации, к которой принадлежит эксперт. . . Может ли быть разрушен «Новый Карфаген»? Может ли социалистическое общество обходиться без цензуры? По нашему мнению, ответ должен быть положительным. Волее того, расширение гласности невозможно без упразднения институциональной цензуры. Без этого немыслимо и развитие социалистического плюрализма с его множественностью взглядов, мнений, позиций. Как можно развивать критику и самокритику, если «за малейшее упущение, за пропуск в печать не то что книги, а одного только „сомни- тельного1' в идейном отношении выражения редактора могут снять немедленно, никакой защиты от произвола у него просто-напросто нет. . .» 121. А ведь так было еще совсем недавно. Разумеется, нельзя не учитывать необходимость охраны государственных и иных тайн. Видимо, есть смысл обнародовать перечни сведений, составляющих тайну, для всеобщего ознакомления, как это было в 1926 г. Тогда каждый журналист будет заранее m Аракчеев Ю. Указ. соч. С. К)Г> п Л-,и< 98! знать, какую информацию он но может требовать от должностных лиц и не вправе использовать в своем творчестве. Одновременно должны быть усовершенствованы нормы, предусматривающие от ветственность за разглашение подобных сведений. Тогда автор будет осведомлен, какому наказанию может подвергнуть его суд в случае нарушения запрета. Иными словами, мы видим выход в расширении гласности — как ни парадоксально это звучит при формировании перечня сведений, составляющих тайну, укреп лении авторского самоконтроля и последующей судебной ответ ственпости. Что же касается ограждения средств массовой информации от проникновения в публикации и передачи пропаганды войны, национальной вражды и розни, порнографии, то и здесь проблема легко решается без помощи цензуры. Потому повторим вслед за Карлом Марксом, что «радикальным излечением цензуры было бы ее уничтожение, ибо негодным является само это учреждение, а ведь учреждения более могущественны, чем люди» 122. vn Маркс К.у Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 27.