Четвертый этап анализа текстов

На этом этапе нужно свести анализ прямых деклараций и те результаты, которые были получены в ходе анализа риторических средств, идей и априорных посылок.

мо определяет его нужды. В случае же столкновения интересов человека и государства приоритет останется за государством. Человеку отводится роль второстепенная, роль ресурса, в буквальном смысле: «Воля, талант и высочайшая квалификация людей... — это огромный ресурс, на который мы намерены опираться» (выделено мною. — АА.). Ключевые слова здесь: «мы» и «опираться», — т.е. акцент делается не на том, что наличные умения и качества человека — это его личный ресурс, опираясь на который он сам может и должен достичь успеха, а роль государства — лишь в создании для всех равных и справедливых условий. Акцент делается на том, что использовать эти ресурсы намерена власть, и прежде всего в интересах государства.

Здесь, конечно, надо помнить, что для той аудитории, на которую был нацелен текст, быть ресурсом государства — это совсем не второстепенная роль, наоборот, это единственно реально значимый и высокий приоритет. Подобные ценности формировались советскими пропагандистами: «гвозди бы делать из этих людей, крепче бы не было в мире гвоздей».

И последнее, касающееся анализа политических текстов и контекста. Есть два предрассудка.

Первый: анализ текста можно заменить знанием политического контекста.

В основе этого предрассудка лежит представление, что текст является исключительно функцией контекста, т.е. такой-то расклад политических сил и такая-то позиция политического лидера плюс его/ее такие-то планы дают в результате политический текст, который полностью исчерпывается этими (или другими) данными политического контекста. Конечно, это один из тех предрассудков, которые легче критиковать, чем искоренить, и тем не менее критика необходима. Во-первых, никогда не удастся учесть всех важных в данный момент для политика политических факторов, а это значит, что, рассуждая о раскладе политических сил, мы можем попасть пальцем в небо, потому что, например, политик был озабочен не раскладом, а задачей наведения мостов со слабо его поддерживающей частью электората. Во-вторых, политический текст — это штучный, индивидуальный продукт, это творчество, взаимодействие разных пластов сознания, и без ущерба для понимания его никак нельзя свести к полной обус

ловленности внешними факторами. Слабая форма этого предрассудка заключается в том, чтобы брать примеры из какого-то текста и считать выводы, сделанные на основе анализа и априорных знаний о политическом контексте, дополнительной характеристикой этого контекста. Например, такое-то место в таком-то тексте имеет значение расистское, потому что в этом обществе сильны расистские взгляды. Ergo: в обществе сильны расистские взгляды, а автор — расист.

Второй распространенный предрассудок: контекст не имеет большого значения, и анализ политического текста способен дать всю необходимую информацию, если исследователь будет добросовестен и будет обладать всеми необходимыми навыками.

Действительно, текст потенциально способен дать полную информацию не только о своем авторе, но и об актуальной политической конъюнктуре. Однако ни один исследователь никогда не сможет полностью выжать из текста заложенную в нем информацию. Обычно же попытки обойтись без контекста превращают анализ в более или менее интересные аналитические, текстологические замечания, где интерпретатора больше, чем автора текста. Даже подробные, но слабо связанные с политическим процессом аналитические размышления по поводу текста не способны заменить знания одной, но важной детали политической конъюнктуры — например, что напечатанный в газете текст первоначально предназначался для произнесения на съезде партии.

Теоретически, исходя из прагматичности политического текста, можно утверждать, что любое высказывание автора неслучайно и направлено на определенную аудиторию, исповедующую определенные представления. Дело за малым: суметь полностью проникнуть в замысел автора, что невозможно. Совсем не простая задача — ответить, например, на такой вопрос: прием, который использовал автор — это личное «творчество» или сознательный грамотный ход профессионала. Например, понятие «диктатуры здравого смысла», акцентно выделенное в статье С. Шойгу, вызывающее у некоторых читателей недоумение, — это отнюдь не «творчество», а грамотно использованный прием. Понятие подразумевает, что для той части общества, к которой обращается текст, идея о том, что у всех и каждого — разный здравый смысл, еще не является очевидной. И эго вполне реалистичное видение аудитории автором текста. Второе — оно подразумевает, что «здравый смысл», который будет осуществлять свою диктатуру, — это здравый смысл, исповедуемый автором статьи. И третье, «диктатура» означает, что других «здравых смыслов»

в обществе, обрисованном Шойгу, не предполагается. Последнее замечание коррелирует с известным контекстом 1999 г. — популярность идеи «жесткой руки» среди малообеспеченных, мало- и среднеобразованных слоев, в основном бюджетников.

Каждое слово в политическом тексте несет информацию, каждое слово потенциально маркировано, задает оппозицию, уточняет позицию автора по актуальным политическим спорам. Невладение контекстом превращает потенциально значимое и ценностно ориентированное выражение в нейтральную данность. В политических спорах 1930-х гг. встречалось выражение «Americo-British». Для осведомленных современников — это выражение задавало позицию в актуальном для того времени споре, соперничестве двух стран: Британии, угасающей, но все еще мощной державы, и молодой и уже более сильной страны — США. Употребляя упомянутое выражение, американские публицисты выражали этим свое неудовольствие более распространенным термином «Anglo-American», якобы подчеркивающим первенство Британии по сравнению с США. Сегодня, когда спор этот стал историей и никто не сомневается в лидерстве США, выражение «англо-американские» (отношения) ощущается как нейтральное и не вызывает протеста даже со стороны сторонников Америки как « новой империи ».

Завершая тему, я хочу повторить: анализ нельзя превращать в пересказ политических событий, и он не должен становиться самодостаточным толкованием политологических тетеревов. Задача политолога, аналитика, журналиста — не только овладеть навыками анализа, но и вдумчиво, внимательно относиться к политическому процессу, изучать исторический контекст, быть политически ангажированным, не в смысле «сторонником» и «проводником» каких-то идей, а в смысле знания и владения актуальным контекстом.