Глава 18 Предвидение и сила (Д. Бен-Гурион)
Лишь подробнейшая биография в состоянии полностью охарактеризовать эту сложную личность, вокруг которой велось гораздо больше споров в стане как противников, так и друзей, чем вокруг любого другого израильского лидера. Не случайно, что как при жизни Бен-Гуриона, так и после его смерти его друзья порой превращались во врагов, а враги — в друзей, да и поныне они продолжают спорить — нередко в кругах одного и того же лагеря. Но что касается его мысли — здесь в значительной мере наблюдается преемственность и столкновение с тем же рядом коренных проблем, которые, правда, меняют форму, но все же возникают перед еврейским народом вновь и вновь как до, так и после создания государства.
Вместе с этим следует заметить, что если кто-то попытается представить нам стройное исследование под названием «Социальная и политическая философия Давида Бен-Гуриона», то он потерпит неудачу: мы не найдем здесь теоретической системы, так как и его учение отражает сложную и постоянно меняющуюся динамику жизни. Но невозможно обсуждать и одну лишь государственную деятельность Бен-Гу- риона, ибо этим мы низвели бы обсуждение до степени простой политической тактики. Итак, о Бен-Гу- рионе следует судить не по архитектонике его учения, а по выполненной им исторической задаче, выразившейся как в его мышлении, так и в политической деятельности. Тому, кто желает видеть как его величие, так и его слабости, достаточно вгля деться в облик государства Израиль, в формирование которого он внес больший вклад, чем кто-либо другой: достижения и неудачи государства — это в значительной мере проявление достижений и неудач самого Давида Бен-Гуриона.
Чтобы выделить теоретические основы сионистской мысли Бен-Гуриона, следует остановиться на двух принципах: во-первых, сионизм — это революция, бунт против еврейской традиции, во-вторых, чтобы осуществить эту революцию, недостаточно ее провозгласить, необходимо найти социальный фактор, призванный служить ее носителем и базой, и такой фактор Бен-Гурион находит в рабочем движении и поселенческой деятельности. К этому присоединяется постоянная необходимость в поддержке сионизма со стороны великих держав и прочих ГОСУг дарств, и искать эту поддержку приходится в изменчивой обстановке дипломатической и стратегической действительности, проявляя максимальную гибкость и умение правильно распознать истинную расстановку действующих на этой арене сил.
Как мы видели выше, многие сионистские мыслители сознавали всю глубину скачка в ходе еврейской истории, вызванного сионизмом; но Бен-Гурион сознавал это особенно остро. В нескольких статьях, вошедших в сборник «От класса — к народу» (1933), где сосредоточена большая часть теоретического наследия Бен-Гуриона, этот мотив возникает неоднократно:
«Само воплощение сионизма — это не что иное, как осуществление глубоких исторических перемен, происхо- дящих в жизни еврейского народа. Эти перемены заключаются не только в смене места действия — перемещении еврейских масс из стран диаспоры на землю обновляющейся родины, до и в изменении социально- экономической структуры: приобщении еврейских масс, оторванных от почвы, лишенных корней, бесплодных, льнущих к чуждому экономическому телу и теснящихся вокруг чужого стола, к трудовой, производительной жизни, к земле, к укоренению в первичных источниках существования: сельском хозяйстве, промышленности и ремеслах, к экономической самостоятельности».
Или другими словами:
«Сионизм по своей сути — движение революционное. Трудно представить себе более глубокую и основательную революцию, чем та, которую сионизм стремится произвести в жизни еврейского народа. Это не революция в области политического или экономического строя, а переворот в самих основах личной жизни сынов этого народа.
Сама сионистская концепция жизни еврейского народа и еврейской истории революционна в своей основе — это бунт против многовековой традиции, традиции жизни в диаспоре и бесплодной, безвольной тоски по Искуплению. Вместо бесплодной и анемичной тоски — воля к воплощению, вместо оторванной от почвы жизни в изгнании — созидательные, творческие усилия на родной земле! Вместо народа, сидящего за чужим столом, вместо меньшинства, зависящего от милости большинства, — народ самостоятельный, властный над своей судьбой. Вместо ненормального существования людей, повисших между небом и землей, — независимое существование людей труда, пустивших корни в земле и производительном хозяйстве».Главным в этой революции является, таким образом, не перемена географического порядка — иммиграция евреев в Эрец-Исраэль, — а изменения в социологической структуре их занятий. Сионистское движение, которое удовлетворилось бы созданием в Эрец-Исраэль еврейского населения, род занятий которого был бы тем же, что и у евреев Плонска, Бреста или Варшавы, было бы обречено на неудачу. Невозможно добиться политической независимости евреев, если ей не будет предшествовать самостоятельность экономическая, то есть еврейское общество, живущее плодами собственного труда, независимое от чужих рабочих рук и управляющее собственным хозяйством. Это можно выразить и следующим образом: если в стране возникнет общество, которое не будет самостоятельным в экономическом плане, завися от по: дачек извне и чужого труда у себя дома, — оно потеряет и политическую независимость. Материалистический элемент мышления Бен-Гуриона, как и движения Поалей-Цион в целом, постоянно возвращается к простому беспощадному анализу марксистского социализма: не может быть политической мощи без мощи экономической; политическая база базируется на экономике. Без хозяйства не возникнет и еврейское государство.
Отсюда — упорная борьба за «еврейский труд», вызвавшая немало недоразумений в отношениях рабочего движения с братскими социалистическими партиями за рубежом.
Именно опыт Первой алии показал — при всем героизме ее поселенцев-перво- проходцев, — что ожидает еврейское поселение, полагающееся на арабскую рабочую силу и охрану: так, может быть, можно создать класс еврейских помещиков на Ближнем Востоке, но никак не еврейскую нацию.Бен-Гурион сознавал, что переход к трудовой жизни в Эрец-Исраэль несравненно труднее, чем сама иммиграция в страну. Отсюда — центральное положение рабочего класса в сионистском возрождении, согласно его концепции, и необходимость широкого, в географическом смысле, заселения всего Эрец-Исраэль, не ограничивающегося концентрацией в небольшом числе городских центров.
Для Бен-Гуриона, как и для поселенцев Второй и Третьей алии в целом, переход к трудовой жизни связан с переходом от типично городских занятий к сельскому хозяйству. В диаспоре еврейский народ превратился в первую очередь в городских жителей, оторванных от сельской жизни и непосредственного производства; сионистская революция требует коренных изменений и в этом аспекте социологической и географической структуры народа. Распределение населения по всей территории страны стало с течением времени одной из основных задач, поставленных Бен- Гурионом на посту премьер-министра, да и после ухода с этого поста; но эта концепция уходит своими корнями в ранние этапы, когда он указывал на связь между экономической базой, социальной структурой и стратегической мощью. В отрывке, неожиданном своим историческим контекстом, в статье «Наша деятельность и наш путь» (1935) Бен-Гурион пишет в ходе спора с теми концепциями «общего» и «ревизионистского» сионизма, которые отражали, по его мнению, непонимание важности сельскохозяй ственного поселения для создания социально-экономической базы истинной мощи еврейского населения Эрец-Исраэль:
«Мировая история преподает нам один страшный урок. Каждый, кто изучал историю Рима, помнит полную напряжения главу, посвященную Пуническим войнам. На нашем языке следует говорить «Ханаанейские войны». Жил один великий ханаанейский полководец, принадлежавший к расе, близкой к древним евреям.
У него было еврейское имя и еврейский титул: Ханниваал ха-шофет (Ганнибал-судья) из Карфагена. Это был один из величайших полководцев в истории народов, возможно — величайший из них, и вел войну с молодым тогда Римом. Он показал чудеса военного искусства. Он встал во главе армии наемников из числа сынов различных народов и рас, привел ее из Северной Африки в Италию через Альпийские горы, проник в самое сердце Италии и произвел опустошение в римском стане. Ему противостояла большая римская армия, обладавшая превосходящими силами, но он наносил им одно поражение за другим. Однако Ганнибалу не помогло ни его мужество, ни военный и государственный гений — а он был не только гениальным полководцем, но и гениальным государственным деятелем. И в конце концов он был побежден и пал, хотя ему противостояли посредственные, бездарные командиры. Римская посредственность победила ханаанейский гений. Ибо Карфаген был городом-государством, а Рим — государством-деревней, и в отчаянном противоборстве горожан и селян победили сельские жители. Не помогло ни все торговое богатство Карфагена, ни гений его полководца. Мужество Ганнибала было сломлено в упорной борьбе с римскими крестьянами. Этих крестьян не испугали тяжкие поражения, которые они терпели одно за другим, ибо они пустили корни в этой земле и были крепко связаны с почвой. Они одолели Карфаген и стерли его с лица земли без остатка».Несмотря на центральное положение, занимаемое рабочим классом в мышлении Бен-Гуриона, его анализ далек от ортодоксального марксизма. В центре его философии не находится классовая борьба сама по себе, особенно ввиду сознания, что в конечном итоге аномалия еврейского народа частично связана с отсутствием в нем рабочего класса. Для Бен-Гу- риона смысл социализма — не во власти рабочего класса, а именно в создании еврейского рабочего класса в процессе заселения страны. Поскольку создание рабочего класса является социальным выражением сионистской революции, которая возвратит еврейскому народу производственную базу и позволит ему опираться на собственный труд, то классовая и национальная миссия еврейского рабочего в Эрец-Ис- раэль для Бен-Гуриона едины.
Отсюда проистекает и необходимость основывать сионистское движение на происходящем в стране, на производственной и поселенческой деятельности здесь, а не на сионистских организациях и союзах за рубежом. Изменяющаяся, революционная действительность Эрец-Исраэль — вот центральный очаг сионизма, а не деятельность сионистских активистов за его пределами. Еще до Первой мировой войны Бен-Гурион пишет в органе партии Поалей-Цион — газете «Ахдут» («Единство»), что судьбу сионизма решит не сионистское движение в диаспоре и не мировая политико-дип- ломатическая деятельность; решающим окажется то, что происходит «здесь, в Тогарме» (Турции), то есть в пределах Османской империи, в Эрец-Исраэль.
Казалось бы, это величайшая утопия и непомерная претенциозность. Говорить, что будущее сионизма решается в Эрец-Исраэль, когда его еврейское население насчитывало менее ста тысяч человек, из них — лишь отдельные тысячи активистов движения в небольшом числе поселений; утверждать, что эта горстка людей решит судьбу нации — а не то, что совершает еврейский народ в странах рассеяния, с его финансистами, учеными и хитроумными дипломатами, — какая вопиющая дерзость! И все же в этом заключалось определенное понимание того, где находится главная точка приложения реальных сил сионизма.
Ибо средоточием сил является общественная деятельность, меняющая облик Эрец-Исраэль и вместе с ним — облик еврейского народа, и эта деятельность развертывается «здесь, в Тогарме». Великим практическим достижением Бен-Гуриона — первоначально на посту секретаря Хистадрута, а затем в руководстве Сионистской организации — было понимание смысла, заключенного в переносе центра тяжести сионистского движения из диаспоры в Эрец-Исраэль. Правда, окончательной и решающей оказалась здесь печать, наложенная Катастрофой европейского еврейства, однако еще до Катастрофы Бен-Гурион придал этому переносу аспект нормативности.
Отсюда вывод: политическая мощь должна быть сосредоточена там, где развертывается социальное творчество. С избранием Бен-Гуриона на пост председателя сионистского руководства это осуществляется на деле. Таким образом, первенство в Сионистской организации переходит от сионистов диаспоры к сиони стам Эрец-Исраэль и вместе с этим — от Общих сионистов к рабочему движению. Практически центральное положение Эрец-Исраэль связывается с центральным местом рабочего движения в деле создания поселенческой базы в стране.
Именно в еврейском рабочем — творце новой, революционной экономической базы израильского народа — Бен-Гурион видит носителя общенациональных ценностей, в то время как буржуазный «общий сионизм» («сионизм хозяйчиков», как называли его в ходе полемики тех дней) находится в плену узкоклассовых интересов, не позволяющих ему превратиться в ведущий фактор практического сионизма Эрец-Исраэль. Рабочий класс является — если пользоваться языком гегельянской традиции социалистического движения — классом всеобщим, или национальным, тем классом (по словам Маркса), чьи «требования и права поистине тождественны правам и требованиям общества, так что он представляет собой социальную голову и социальное сердце общества в целом».
Поэтому для Бен-Гуриона сионизм и социализм — это не просто два взаимосвязанных элемента, а две стороны одной медали. В своей речи на открытии конференции Рабочей партии Эрец-Исраэль (Мапай) в 1950 году Бен-Гурион вновь повторил то, что говорил уже десятки лет:
«Сионизм и социализм — это не искусственный состав и не механическое соединение двух предвидений и двоякой воли — сионизма, с одной стороны, и социализма— с другой... Ни сионизм, ни социализм не приходят к нам извне, а проистекают из воли и желаний че ловека, живущего своим трудом... Термины «сионизм» и «социализм» — это не что иное, как различные выражения и проявления одного дела и единого предвидения: творческого дела трудящегося еврея и его предвидения — формирования жизни народа и жизни человечества по его образу и подобию, ибо лишь образ и подобие общества трудящихся, свободных и равноправных, обеспечивает самостоятельную, свободную жизнь и равенство всему еврейскому народу и всем народам мира».
В сборнике «От класса — к народу» Бен-Гурион подчеркивает, что в Эрец-Исраэль следует развивать целостную еврейскую общественную структуру, причем дело построения страны станет возможным только путем формирования и развития еврейского рабочего класса; поэтому сионизм, воплощающий теорию в действительность, не может быть не чем иным, как сионизмом социалистическим.
«Социалистический сионизм не означает сионизм, смешанный с чем-то, не принадлежащим ему органически. Напротив, социалистический сионизм отличается от всех других разновидностей сионизма тем, что он свободен от всяких чужеродных примесей, вредящих его смыслу и омрачающих проливаемый им свет. Социалистический сионизм — значит, цельный, полный сионизм, исчерпывающий все историческое содержание искупления израильского народа без условий и оговорок, уступок и компромиссов. Это — сионизм, не удовлетворяющийся Избавлением части народа, а стремящийся избавить народ в целом самым полным и совершенным образом; это — сионизм, стремящийся к тому, чтобы Страна Израиля стала родиной не только для немногих, обладающих правами и средствами, без участия большинства, но и для каждого еврея, кото рый вернется сюда, родиной, дающей пропитание, жизнь, гражданство и Избавление всем своим сынам в равной мере, без дискриминации и исключения».
Революционный элемент поселенческой и производственно-кооперативной деятельности рабочего движения в стране заключается и в том, что другие прибывшие сюда группы стремились продолжать образ жизни, какой они вели в диаспоре, и не могли поэтому внести собственного вклада в изменение социальной структуры еврейского народа; в то время как рабочий и пионер-поселенец, приехав в страну, изменили свой образ жизни: они прибыли сюда не для того, чтобы продолжать жить, как в диаспоре, а чтобы в корне это изменить, и в этом их личные и классовые интересы совпадают с общенациональными. В статье 1925 года, также вошедшей в сборник «От класса — к народу», Бен-Гурион говорит:
«Еврейский рабочий приехал сюда не в качестве беженца, ищущего приюта, где придется, и средств пропитания, какие только подвернутся под руку. Он приехал в страну как посланец народа и как пионер великого дела еврейской революции, завоевал свои позиции в труде, в хозяйстве и в поселении. В каждом деле и предприятии, большом или малом, в работе в селе и в городе, в построении своего сельского и промышленного хозяйства, в овладении языком и культурой, на страже и в обороне, в борьбе за свои трудовые интересы и права, в удовлетворении своих классовых и национальных потребностей, в создании своих учреждений и профсоюзной организации — повсюду пред его взором стояла историческая миссия класса, к которому он принадлежит и возникновению которого в стране он расчистил путь: историческая миссия рабочего класса, идущего навстречу революции, которая сделает труд властелином в жизни народа и страны. Еврейский рабочий сочетал труд своей жизни с делом национального Избавления, а свою классовую борьбу и творчество связал со всем содержанием исторических чаяний и нужд народа»48.
Таков специфический смысл понятия «от класса — к народу», характерный для сионистско-социалисти- ческой мысли Бен-Гуриона и отличавший ее от социалистического сионизма крайних левых из движения Поалей-Цион смол (Левые рабочие-сионисты). Последние видели в сионизме рычаг для осуществления мировой пролетарской революции с учетом еврейского аспекта, в то время как для Бен-Гуриона этому предшествовала необходимость создания еврейского рабочего класса, а этот класс может быть создан только путем практики сионистского строительства. Крайне левые сионисты полагали, что есть место для классовой борьбы среди еврейского населения страны; однако Бен-Гурион и его движение сознавали, насколько абстрактна и бесплодна такая концепция по отношению к нации, рабочий класс которой еще не сложился и чье освобождение зависит от развития и роста этого класса. Поэтому не классовая борьба нужна Эрец-Исраэль, учил Бен-Гурион, а конструктивный социализм, который построит здесь нацию вместе с построением экономической базы в форме общественного и кооперативного хозяйства. Рабочий класс — как и его партия — естественно обратится в гегемона и доминирующий фактор еврейского общества, которое будет создано таким путем.
Так пишет Бен-Гурион в газете «Ха-поэл ха-цаир» («Молодой рабочий») в 1931 году, год спустя после создания Рабочей партии Эрец-Исраэль (Мапай), включившей эти принципы в свою платформу:
«Наше движение всегда руководствовалось социалистической идеей, гласящей, что партия рабочего класса, в отличие от партий других классов, является не только классовой, заботящейся исключительно об интересах данного класса, но и национальной, ответственной за будущее всего народа и считающей себя не частью, а ядром будущей нации. На настоящем конгрессе эта идея превратилась в политический факт. Рабочее движение, которое пятнадцать лет тому назад почти не существовало и не было заметно, ныне стало краеугольным камнем сионизма — качественно и количественно: главной, направляющей, рабочей группировкой. То, что несколько месяцев назад произошло в Собрании представителей (Эрец-Исраэль) повторилось ныне на (Сионистском) конгрессе. В стране мы постепенно превращаемся из партии в население в целом».
Выводом из этого анализа Бен-Гуриона было требование политического союза с народными массами, не являющимися рабочими, для создания прочной базы для гегемонии рабочего движения. По словам Бен-Гуриона (в той же статье от 1931 года), такой союз должен охватить «круги трудящихся из восточных общин, в особенности йеменитов, значительную часть ремесленников, служащих и людей искусства, мелких лавочников, не эксплуатирующих чужой труд».
Здесь кратко перечислены источники политической силы исторической Рабочей партии Эрец-Исра- эль (Мапай) в эпоху ее гегемонии среди еврейского населения страны.
Как это ни парадоксально, несмотря на то что этот подход Бен-Гуриона резко отличается от узкоклассового доктринерства левых Поалей-Цион и подобных группировок, в нем нельзя не отметить некоторых элементов ленинизма. Главное новшество, внесенное Лениным в период спора с социал-демократами — меньшевиками, заключалось в том, что он требовал захвата власти революционной социалистической элитой еще до того, как рабочие станут большинством среди русского народа, а капиталистическое хозяйство России достаточно разовьется. В российских условиях эта доктрина явно предполагала насильственную, жестокую революцию, принуждение силой оружия.
Бен-Гурион также утверждал, что стратегия рабочего сионистского движения не может быть «поэтапной» и основываться на ожидании, пока в стране возникнет капиталистическое хозяйство, которым можно будет завладеть путем классовой борьбы. Именно потому, что в стране еще нет развитого хозяйства и не возник значительный по численности рабочий класс, рабочее движение, разделяя национальные силы сионизма, способно превратиться в ведущую силу, даже если рабочие еще не составляют большинства. Их центральное положение и качественная сторона их деятельности обеспечивают их гегемонию, так что рабочее хозяйство, под руководством профсоюзной организации (Хистадрута) во много раз сильнее, чем частный сектор, который, может быть, значительнее по размерам, но состоит из отдельных, конкурирующих друг с другом предприятий. Ввиду отсутствия государственной власти в период мандата, этот «элитарный» подход Бен-Гу- риона никак не предусматривал мер принуждения (как было в Советском Союзе), ибо здесь, в стране, речь шла о создании большинства, поддерживающего рабочее движение в составе Сионистской организации, и об использовании сионистского капитала, поступающего из-за рубежа, из взносов и вкладов еврейской буржуазии для укрепления коллективного и социалистического хозяйства в Эрец-Исраэль. Здесь это не было конфискацией, но тем не менее являлось ярким примером передачи имущества из рук еврейской буржуазии, жертвующей его за рубежом, коллективному хозяйству, складывающемуся в стране. Явно ироническая ситуация прикрывалась довольно поверхностной риторикой, но скрытая за нею правда была ясна самим дающим, которые в конечном итоге приняли тезис Бен-Гуриона о главенствующей роли рабочего движения в создании экономической базы в стране и поэтому согласились на гегемонию этого движения в политическом комплексе подмандатной Палестины, а затем независимого государства Израиль. Союз между богатыми жертвователями в Соединенных Штатах и руководством рабочего движения в стране имел историческое, революционное значение.
Этим можно объяснить интерес Бен-Гуриона к личности Ленина и Советскому Союзу. Как известно, Бен- Гурион ездил в Россию в 20-е годы в качестве секретаря Хистадрута с целью посещения проводившейся там сельскохозяйственной выставки, чем навлек на себя немало критики. Ясно, что эта поездка была продиктована не восхищением большевизмом, который возбуждал в нем негодование, а совершенно иной причиной: Советский Союз ставил перед Бен-Гурио- ном интересную проблему. Там происходит революция, там меняют социальный базис народа, производят сознательный поворот в обществе. Ясно, что путь там иной и условия другие, но Бен-Гурион пытался проникнуть в глубь морфологии этой революции, в которой господствует элита, стремящаяся произвести радикальные изменения в обществе вопреки мощным социально-экономическим силам, властвующим в экономике и в обществе России. Как происходят эти изменения? Какие материальные и духовные силы производят их? В новой советской культуре он интересовался не содержанием, а механизмом: она меняет образ жизни нации — а это именно то, что намерен сделать сионизм.
Идеология Бен-Гуриона всегда была трезвой и реалистической. Говоря, что «социализм — это не только цель, но и путь воплощения сионизма», он понимал, что средства и цели тесно переплетаются и что те социальные и политические методы, с помощью которых будет осуществлен сионизм, подскажут и путь руководства еврейским государством или еврейским обществом после достижения независимости: методы, которыми создается государство, будут использованы в дальнейшем в руководстве им. Если хозяйство Эрец-Исраэль будет основано на частном капитале и арабском труде, здесь сложится колониальное общество; если же оно будет зиждиться на коллективно-национальном капитале и еврейском труде, то и государство, которое здесь со временем возникнет, будет преследовать коллективные и национальные цели. Тот, кто создает общество и явится носителем его социально-экономической базы, будет господствовать в нем и политически. Отсюда — борьба с политическими противниками, которую Бен- Гурион вел во все периоды своей деятельности, не всегда выбирая средства; отсюда — союз со средними классами с целью избежать возникновения правого гражданского большинства, а также с религиозным сионизмом, чтобы путем сближения с ним не допустить создания единого религиозно-ревизионист- ского фронта; отсюда — борьба с крайне левыми в сионизме (сначала — левые Поалей-Цион, затем Ма- пай), против доктринерской концепции классовой борьбы, неуместной в реальности строящегося общества, лишь создающего свои классы, и в первую очередь рабочий класс.
Ибо, согласно Бен-Гуриону, нельзя добиваться политических целей без социальной базы; вокруг этого и велся его спор с ревизионистским движением в 30-е годы. Бен-Гурион считал, что упор, который ревизионистское движение делает на политической и военной стороне вопроса, без создания социально-экономической базы (и без подлинных союзников в лице великих держав), порождает в конечном итоге отсутствие глубины и слабость; так легче достичь показательных успехов, но они будут недолгими и непрочными. Относительная легкость, с которой Хагана одержала верх над Эцелом и Лехи после создания государства, явилась свидетельством исторической проницательности и дальновидности общественной концепции Бен-Гуриона, подчеркивающей социально-экономический фактор и полагающей, что любая политическая революция предваряется революцией социальной.
Надо признать, что этот упор на создание экономически независимого трудового населения был Бен- Гурионом на некоторое время оставлен после ужасных событий 30-х годов и Катастрофы европейского еврейства. Если до прихода нацистов к власти (в Германии) Бен-Гурион и рабочее движение предпочитали постепенное создание еврейского населения в Эрец-Исраэль вместе с построением экономической базы (пионерская, авангардистская и «элитарная» концепция, иногда наталкивавшаяся на энергичное сопротивление со стороны ревизионистского движения), то Катастрофа, несомненно, потребовала полного пересмотра такого предпочтения качества количеству. Ясно, что после Второй мировой войны, когда сотни тысяч переживших Катастрофу устремились в Эрец-Исраэль, не могло быть и речи о селективной иммиграции, ибо речь шла о прямой угрозе жизни этих беженцев. Кроме того, после создания государства возникла необходимость в быстрой и массовой переправке в страну из мусульманских стран евреев, которым угрожала серьезная опасность вследствие арабо-израильского кризиса; было ясно, что какой-либо отбор или выяснение обстоятельств неуместны и здесь. Иммиграция пионеров переросла в массовую иммиграцию, и Бен-Гурион сознавал, сколь тяжелые социальные и экономические проблемы это навлекает на государство Израиль, требуя приспособления иммигранта к трудовой жизни после приезда, а не в период подготовки к нему. Понятно, что достижения государства Израиль в этой области не всегда были блестящи.
Точно так же массовая иммиграция потребовала изменений в формах поддержки со стороны мирового еврейства. Если до Второй мировой войны, в соответствии с концепцией Бен-Гуриона, эта помощь стране должна была принимать форму конструктивных вложений в создание новой общественно-производственной базы Эрец-Исраэль, а не превращаться в новую халукку49, то в условиях массовой иммиграции после создания государства возникла, понятно, необходимость в значительных денежных пожертвованиях со стороны мирового еврейства, чтобы финансировать проживание этих иммигрантов хотя бы первое время. Так возникла финансовая зависимость от зарубежного еврейства, против которой Бен-Гурион боролся до Второй мировой войны, но которой трудно было избежать в изменившихся социальных условиях послевоенного периода. Катастрофа европейского еврейства, массовая иммиграция и тяжелое бремя, связанное с нуждами безопасности, — все это нарушило идеологические установки на экономическую независимость, положенные в основу политического подхода Бен-Гуриона и рабочего движения.
Подобная трезвая оценка, учитывающая цели сионизма, но принимающая в расчет реальный мир, в рамках которого сионизм действует, была характер на и для подхода Бен-Гуриона к вопросу отношения к великим державам. Несмотря на довольно агрессивную риторику в последние годы пребывания на посту главы правительства, Бен-Гурион всегда трезво смотрел на тот факт, что еврейский народ является слабой стороной в любой международной констелляции. Положение не изменилось, по его мнению, и после создания еврейского государства. В сопоставлении Давида с Голиафом Бен-Гурион всегда видел в Израиле Давида, и никогда — кроме разве что весьма короткого периода после «Операции Ка- деш» — его голова не кружилась от военных достижений государства. Бен-Гурион всегда признавал, что обороноспособность государства Израиль не является автономной, а зависит от международных закупок, финансирования и симпатий, то есть от вне-* шних факторов. Поэтому он знал, что Израиль постоянно нуждается в союзниках среди великих держав, но вместе с тем сознавал, что эти союзники всегда — друзья до поры до времени и в этом основная трудность положения Израиля.
Во времена мандата Бен-Гурион боролся с подходом крайне левого сионизма, считавшего недопустимым сотрудничество с империалистической Англией. Будучи социалистом, Бен-Гурион сознавал идеологические трудности сотрудничества с Великобританией, но был убежден, что никакой иной внешний фактор не сможет оказать сионизму такую же помощь; с другой стороны, он понимал, что ревизионистская концепция Жаботинского, пытавшегося поставить сионизм в зависимость от далеко идущего и исключительного союза с британскими имперскими интересами, неосновательна, ибо британские интересы слишком сложны, чтобы их можно было с британской точки зрения базировать на особом отношении к сионизму. Для Бен-Гуриона сотрудничество с Англией было не идеологическим, а прагматическим, что нашло свое крайнее выражение в начале Второй мировой войны, когда он сказал, что следует продолжать борьбу против Белой книги, как будто нет войны с Гитлером, и воевать — вместе с Британией — против Гитлера, как будто нет борьбы против Белой книги. Менее трезвые и более перегруженные идеологией головы были не способны на такую сложную стратегию. В статье «К нашим счетам с англичанами» (1936) Бен-Гурион постарался прагматически оправдать сотрудничество с Англией, не уклоняясь от его ограничений:
«Англия допустила в страну триста пятьдесят тысяч евреев. Она построила Хайфский порт, и Хайфа превратилась в город с еврейским большинством. Она построила дороги между еврейскими поселениями, и она же поддерживала — правда, в недостаточной мере — еврейскую промышленность. Англичане — не нация ангелов, и я знаю об ужасных вещах, творившихся англичанами в Ирландии и других местах; но англичане совершили и много хороших дел в странах, находящихся под их властью. Это великий народ, обладающий богатой культурой, а не народ угнетателей и грабителей. И англичане причинили нам не только зло. Они признали наше историческое право на эту страну — признали первыми, провозгласили наш язык официальным языком, сделали возможной значительную иммиграцию, и если сводить счеты — пусть это будет счет справедливый ».
Подобным же образом пытается Бен-Гурион сформулировать отношения Израиля с Соединенными Штатами после создания государства. Здесь также проявляется его трезвый прагматизм, так как он отвергает, с одной стороны, идеологический антиамериканизм партии Мапай того времени, не соблазняясь в то же время надеждой, что можно прийти к полному сотрудничеству с США. В отличие от тех, кто пытался доказать — в его время и после, — что интересы Израиля и Соединенных Штатов могут в точности совпадать и что США не найти на Ближнем Востоке союзника лучшего, чем Израиль, Бен- Гурион уже в начале 50-х годов развил систему взглядов относительно необходимости признать факт широкого сотрудничества с Америкой, но также и ограниченные возможности этого сотрудничества. Он обращал внимание и на то, что порой необходимо ходатайство общественного мнения в США, чтобы подтолкнуть американское правительство к поддержке Израиля. Бен-Гурион излагает свое мнение в очерке под названием «Наша внешняя политика» (1951), и каждый, кто разбирается в проблеме, знает, насколько верны его слова и поныне:
«Помощь американского правительства Израилю — это плод симпатий американского народа, и, только умея поддерживать дружественные отношения и доверие между нами и американским народом, мы сможем в большей или меньшей мере полагаться на помощь американского правительства.
Но я хочу предостеречь от иллюзий: если мы и добились в последние годы больших достижений в этой области — достижений как политических, так и мате риальных, — не следует обольщаться, что Америка отождествляет или будет отождествлять в будущем свои интересы с интересами государства Израиль. Нет государства, отождествляющего себя с другим государством, так как нет полной общности интересов между великой и богатой мировой державой Нового Света и маленькой бедной нацией в отдаленном уголке Ближнего Востока, и так же, как Америка не солидаризируется с нами полностью, так и мы не солидаризируемся с Америкой. Америка не обязалась и не обязуется стоять на нашей стороне во всем, что бы мы ни сделали и чего бы мы ни пожелали. У Соединенных Штатов есть собственные соображения, причем иногда они не совпадают с нашими соображениями, а иногда и противоречат им. Да и у нас есть собственные соображения. Они не обязаны противоречить американским соображениям, но не обязаны и совпадать с ними.
Но хотя нет тождества — а по моему мнению, тождество и невозможно, — есть широкое и расширяющееся сотрудничество, общность приверженности к свободе человека и к свободному, демократическому строю, к самоопределению народа, к народовластию на основе свободного выбора, свободы мысли, слова и диспута».
народа справиться с трудностями в области государственной жизни, соблюдения закона и порядка и принятия авторитета государства. Общественная дискуссия сосредоточилась на предложенной Бен-Гурионом необходимости развития понятия «государственности», мамлахтиют, и нет сомнения, что выбор слова был неудачен, свернув дискуссию с верного пути.
Ибо те, кто не был согласен с Бен-Гурионом относительно использования понятия «государственность», усматривали в этом понятии отголоски концепций, ставящих государство и власть в центр внимания за счет добровольных формирований, составляющих основы демократии. Нет сомнения, что и для некоторых учеников Бен-Гуриона этот термин превращался порою в синоним преклонения перед государственной мощью, орудиями власти и гегемонии армии над другими формациями в общественной структуре Израиля. Можно указать и на то, что в пылу спора и сам Бен-Гурион допускал временами формулировки, делавшие возможными подобные толкования.
Но в основе этого лежало пессимистическое по сути и критическое восприятие Бен-Гурионом еврейской истории, которую он рассматривал — как и А.Д. Гордон в свое время — как непрекращающиеся поиски легких путей, заработков, не требующих труда, легкую приспособляемость к действительности и законам диаспоры. Сионистская революция, согласно Бен- Гуриону, требует не только иммиграции в Эрец-Ис- раэль, перехода к трудовой жизни, выхода за пределы городов, но и привычки жить в рамках закона и порядка. Бен-Гурион не идеализирует еврейский народ именно потому, что он нуждается в Избавлении, так как диаспора искажает и извращает даже самое основное в образе жизни. Здесь стоит полностью привести пространный отрывок из сказанного Бен-Гури- оном на эту тему в 1954 году, чтобы понять всю глубину его проникновения в суть вопроса, относительно которого в наши дни существует большее понимание, чем в то время, когда Бен-Гурион высказывал свои предостережения:
«Народ Израиля еще недостаточно усвоил государственное сознание и ответственность, которая подобает независимому народу. В большинстве стран диаспоры евреи терпели притеснения со стороны враждебной власти и были вынуждены хитрить, чтобы обойти дискриминационные порядки и законы государства. Привычки, приобретенные на протяжении жизни поколений, не исчезают в считанные годы, и иммигрант, сошедший с корабля или самолета, не превращается мгновенно в патриота и образцового гражданина. Образцовое государство — это плод не образцовой морали, а образцового и правильно воспитанного гражданства. Конечно, дурной режим затрудняет воспитание отличных граждан, но режим сам по себе не решает всего. А народ из галута, угнетавшийся и лишенный независимости на протяжении тысячелетий, не превращается за одну ночь, просто в результате провозглашения независимости или перемены места, в народ государственный, охотно и любовно выполняющий свои обязанности и несущий бремя независимости. Ибо независимость не только дарует права, но и налагает на обладающих ею тяжелую ответственность.
Большинство граждан знает, как требовать от государства свыше ста процентов того, что они обязаны дать государству. Они требуют от государства услуг высшего качества, но не одобряют обложения налогами, без которых невозможны никакие услуги. Самое большее, на что они готовы с легкостью согласиться, это чтобы платили другие. Многочисленные партии, которым никогда не придется взять на себя полную ответственность за власть, пытаются завоевать сердца избирателей, выдвигая требования об увеличении и уменьшении услуг и налогов. Причем разницы между правыми и левыми здесь нет.
В нашем государстве все еще не хватает даже личной культуры поведения. Значительная часть населения, в том числе израильская молодежь, не научилась относиться к ближнему с уважением, вежливо, терпимо и дружелюбно. Недостает у нас добропорядочных отношений между людьми, украшающих общественную жизнь и создающих климат общественного товарищества и симпатии.
Было время, когда сионистские ораторы чуть ли не молились, чтобы сподобиться и лицезреть в нашей стране евреев-преступников и еврейские тюрьмы. Этот «идеал» осуществился в полной мере. Есть у нас в Израиле торговцы черного рынка, контрабандисты, воры, грабители, убийцы, насильники и прочие преступники. В этом отношении мы стали «как все народы» — и не лучшие из них.
Вышесказанным не исчерпаны все внутренние неполадки государства Израиль и его народа.
И все же!..»
Как намекает концовка, Бен-Гурион верил, что и в этом вопросе традиции еврейского народа можно изменить. Так же как он верил, что в стране можно создать народ, живущий собственным, а не чужим трудом, верил он и в то, что возможно выковать израильское общество, соблюдающее закон, образ и качество жизни, подобающие образцовому обществу.
Однако Бен-Гурион прекрасно сознавал, что всего этого нельзя добиться лишь политическим путем: сионистская революция не исчерпывалась для него ни освобождением от чужого ярма, ни созданием самого государства, ни даже героической борьбой за существование, с которой он так солидаризировался лично.
Поэтому, вопреки упору на понятие государственности, что позволяло порою видеть в Бен-Гурионе человека, отождествляющего государство с конечной целью национального существования, не в этом заключалась его концепция. Одним из его любимых философов был Аристотель, и порой Бен-Гурион свидетельствовал сам, что видит в себе его ученика. С философской точки зрения можно, конечно, не согласиться с этими претензиями Бен-Гуриона; но именно Аристотелю принадлежит фраза: государство возникло ради жизни, но его цель — хорошая жизнь. Духовный аспект существования, элемент общественной нравственности у Бен-Гуриона, хотя затушевывается временами под страшным грузом подготовки к созданию государства в период Катастрофы европейского еврейства, Войны за независимость и массовой иммиграции, никогда не исчезал, всегда присутствуя в его мысли и деятельности.
Такие выражения, как «избранный народ» или «светоч народов», которыми Бен-Гурион нередко пользовался в последние годы жизни, возможно, не были особенно удачны, и легко можно видеть, насколько потрепало их повседневное употребление в пылу политических споров. Но за более или менее удачным использованием слов стояла концепция Бен-Гуриона, гласящая, что государство еврейского народа может существовать лишь при наличии таких общественных и духовных ценностей, как самостоятельный труд, хозяйственная независимость, внутренний порядок и соблюдение законов. История еврейского народа показала, какой вред нанесло изгнание его жизненным корням, израильский народ не может руководить государством так, как это делается в прочих странах, ибо до сих пор ему недостает социальной базы для ведения нормального государства. Народ со столь необычной судьбой может руководить государством, только напрягая все свои общественные и нравственные силы, и при условии, что это будет государство всеобщего сплочения и освобождения от страшных искажений, порожденных галутом. Как, по словам некоего праведника, в еврейской традиции существуют два Мессии — сын Иосифа и сын Давида, — так, по мнению Бен-Гуриона, народ Израиля нуждается и в двойном Искуплении; Израиль нужно не только вывести из галута — нужно также изгнать галут из Израиля. Поэтому сионистская революция должна быть социальной и духовной в одно и то же время.
Еще по теме Глава 18 Предвидение и сила (Д. Бен-Гурион):
- Глава 13 Национализм на фоне классовой борьбы (Н. Сыркин)
- Глава 18 Предвидение и сила (Д. Бен-Гурион)