ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПРИЯТИЯ АНДРЕЯ БОГОЛЮБСКОГО

Период княжения Владимира Мономаха (1113—1125 гг.) и его сына Мстислава (1125—1132 гг.), сумевших на короткое время объединить под своей властью не менее ги территории прежде единой Руси, лишь ненадолго задержал процесс феодального расчленения Древнерусского государства.

1 В XII в. на Ростово-Суздальской земле возникли города Владимир-на-Клязьме, Переяславль Залесский, Тверь, Волок Ламский, Москва, Дмитров, Юрьев Польский, Углич, Звенигород, Молога, Коломна и др. К концу XII в. Ростово-Суздальская земля была самой населенной среди других русских земель (М. К. Л ю б а в с к и й. Образование основной государственной территории великорусской народности. Л., 1929, стр. 5-).

Ко времени обособления Ростово-Суздальской земли от Киева она успела пройти долгий и сложный путь развития и общественного разделения труда. В XII в. здесь наблюдается более быстрое, чем в других областях Руси, развитие городов 1

и рост влияния городского населения — купечества и ремесленников.

Все эти обстоятельства привели к тому, что уже в середине XII в. ростово-суздальские князья стали самыми могущественными государями среди всех прочих владетелей Русской земли. Уже первый ростово-суздальский князь Юрий Долгорукий властно предъявляет свои права на Киев и добивается его не в силу своих прав и старейшинства, а вооруженной рукой. Но особенно резко выявляется сила ростово-суздальоких князей при сыне Юрия Долгорукого — Андрее Боголюбском.

2 Народные предания, касающиеся Андрея Боголюбского, связаны главным образом с его насильственной смертью. >(См. В. Доброхотов. Древний Боголюбов, город и монастырь, с его окрестностями. М., 1852, стр. 116—118; Ф. И. Б у с л а е в. Местные сказания владимирские, московские и новгородские. «Летописи русской литературы и древностей, издаваемые Николаем Тихонравовым», т. IV. М., 1862, отд. «Исследования», стр. 10; ср. В. Н. Татищев. История российская с древнейших времен, ч. III. М., 1774, стр. 216—217). По известию, попавшему в Тверскую летопись несомненно на основе народного предания, Андрей был убит «по научению своеа ему княгини. Бе бо болгарка родом, и дрья^аше к нему злую мысль, не про едино зло, но и просто, иже князь великий много воева с нимь Болгарскую землю, и сына посыла, и много зла учини болгарам» (ПСРЛ, т. XV. СПб., 1863, стб. 250—251). Таким образом, в народном представлении заговорщики, покушавшиеся на Андрея Боголюбского, совершили акт национальной измены.

Цикл самых разнообразных легенд — рыцарских, благочестивых, народных — легенд, в создании которых в известной степени принимал участие сам Андрей Боголюбский, окружают его дела и личность 2. Южный летописец рисует его рыцарем без страха и упрека — отважным, смелым, готовым в пылу боя забыть все на свете, и вместе с тем рассудительным, осторожным, распорядительным и миролюбивым. Особенно красочен эпизод из истории войны Юрия Долгорукого с Изяславом Мстислави-чем, в которой Андрей принимал самое деятельное участие на стороне отца. В бою под Луцком в 1149 г. Андрей, окруженный неприятельскими ратниками, осыпаемый кучей стрел, продолжал бесстрашно сражаться, а потом, обнажив меч, вырвался из опасности. Сильно раненый конь, едва добравшись до стана, нал, и Андрей в знак особого уважения («жалуя комоньства его») похоронил его над Стрыем. Мужи Юрия Долгорукова воздали великую хвалу Андрею, потому что в тот день он отличился больше всех и дерячал себя как подобает настоящему рыцарю («мужьскы створи паче бывших всих») 3. Такое же бесстрашие и воинский пыл Андрей обнаружил и в ходе дальнейшей борьбы Юрия Долгорукого с Изяславом Мстислави-чем — на реке Лыбеде, на Перепетовом поле, под Черниговом... Везде, по летописному сказанию, сильно пронизанному рыцарским духом, он ободрял войска, воодушевляя их своим примером, всегда он в первых рядах срая^ающихся, на самом опасном месте, в гуще боя4.

Проявляя чудеса храбрости и величайшую распорядительность, Андрей Боголюбский, по летописной традиции, радел о спокойствии в Русской земле, стремясь всеми мерами избегать междоусобных браней.

3 ПСРЛ, т. И, стб. 389-391.

4 Там же, стб. 404—405.

«Лпдрееви же бог вложи в сердце сущю бо милостиву на свой род, паче же на крестьяны» (ПСРЛ, т. II, стб. 391—392). 6 Там же, стб. 392.

В благочестивых легендах, созданных вокруг личности Андрея Боголюбского, рыцарь и воин отступают на задний план, уступая место «блаженному». В летописной повести об убийстве Андрея Боголюбского, вероятным автором которого является Кузьмище Киянин, все время переплетаются реальные детали поведения властного и сильного князя, борющегося с заговорщиками за свою жизнь, и явно (Придуманные, совершенно неестественные положения, где Андрей выступает в не свойственной ему роли «агнца непорочного», покорно ждущего своей печальной участи. Повесть начинается с панегирика князю Андрею. Он благочестив и «украшен всими добрыми нравы», он строитель церквей и монастырей, покровитель духовенства, отец сиротам и убогим, «правда же и истина с ним ходяста». Но тут же мимоходом выясняется, что этот благочестивый и добродетельный князь не задумываясь велел казнить боярина Кучковича, что и послужило поводом к заговору на его жизнь. Далее выясняется, что были основания ожидать от Андрея дальнейших казней. По крайней мере, на «злом совете» глава заговорщиков, брат казненного боярина Яким, говорил: «День того казнил, а нас заутра, а промыслими о князе семь». Результатом их «промышления» явилось ночное нападение заговорщиков на Андрея. Когда они, подкрепившись в «медуше» вином, взломали двери и очутились в спальне Андрея, «блаженный же вьскочи, хотя взяти мечь». Как фальшиво и не у места звучит здесь слово «блаженный» в отношении князя, который инстинктивно хватается за меч, чтобы мечу предоставить решение спора! Но меча не оказалось — его заранее упрятал один из заго-норщиков, ключник Амбал.

Эти мотивы еще более усилены в житии Андрея Боголюб-ского. Здесь он изображен как «отец сирым, вдовам питатель, обидимьгм помощник, в скорбех сущим пресветлый утешитель». Житие изображает Андрея Боголюбского образцовым и стандартным «блаженным»: с юных лет он, конечно, избегал «мирских суемудрии», «душетленных же и богоненавистных игр», прилежал к поучепию книжному и к церковному пению и даже «бяще измлада тих и кроток зело» 9.

7 На скелете Андрея, хранящемся во Владимирском музее, сохранились следы этих страшных ударов.

8 ПСРЛ, т. II, стб. 580—589 (Подчеркнуто мною.— //. Б.).

9 В. Доброхотов. Указ. соч., стр. 87—88.

Летописец не изменяет своего взгляда на Андрея Боголюбского, как на князя благочестивого, даже тогда, когда он совершает явно недостойные дела, которые казалось бы должны вызвать возмущение и резкое осуждение. В 1169 г. соединенные войска коалиции князей, организованной Андреем Боголюбским, захватили под начальством его сына Мстислава город Киев и варварски его разрушили. Два дня суздальцы, смольняне и чер-ниговцы громили город «и не бысть помилования никомуже ни откудуже церквам горящим, крестьяном убиваемом, другим вяжемым, жепы ведоми быша в плен, разлучаеми нужею от мужий своих, младенци рыдаху зряще материй своих, п взяша именья множьство и церкви обнажиша иконами и книгами и ризами и колоколы... и бысть в Киеве на всих человецех стенание и туга и скорбь не утешимая и слезы непрестаньныя».

Разгромив Киев, сын Андрея Боголюбского Мстислав по поручению отца осаждает Новгород. На этот раз поход заканчивается для него полной неудачей. Описывая ужасы отступления разбитой суздальской рати, летописец воспроизводит возникшую на новгородской почве легепду, будто на иконе плакала богородица, печалясь перед своим сыном о Новгороде. «Не глаголем же, [что] прави суть новгородцю),— замечает по этому поводу суздальский летописец; рать па них бог навел за клятвопреступление и за грехи «и наказал по достояныо рукою благоверного князя Андрея», но бог решил их все-таки не искоренить, как жителей Содома и Гоморры, а пощадить, как библейских ниневитян, «зане христьяне суть» 12. Опять Андрей даже в неудаче своей выступает как орудие божественной воли, наказывая нечестивых клятвопреступников.

10 ПСРЛ, т. II, стб. 545.

11 «...И поможе бог Андреевичи) Мьстиславу с братьею и взяша «Киев» (Ипатьевская летопись —там же, стб. 544); ср. по Лавреятьев- ской летописи: «и поможе бог и святая богородица и отня и дедня мо- литва князю Мстиславу Андреевичи) с братьею своею, взяша Кыев...» (ПСРЛ, т. I, вып. 2. Л., 1927, стб. 364).

12 ПСРЛ, т. I, вып. 2, стб. 361—362 (Подчеркнуто мною.— //. Б.).

13 М. Д. Приселков. История русского летописания XI—XV вв. Л., 1940, стр. 64—72; его же. Лаврентьевская летопись (история текста). «Ученые записки ЛГУ», № 32, серия исторических наук, вып 2. Л., 1939, сгр. 90-107.

Известия об Андрее Боголюбском дошли до нас главным образом в составе владимирского свода 1177 г., начало которого было положено еще при жизни Андрея, и благожелательно настроенного к Андрею летописца Переяславля Русского (Южного) 13. Сохранились, однако, летописные записи, имеющие в своей основе другие источники, свободные от прямого или косвенного влияния Андрея Боголюбского. В этих записях он рисуется уже совершенно другими красками. В 1157 г., после смерти в Киеве Юрия Долгорукого ростовцы и суздальцы посадили на стол в Ростове и Суздале Андрея Боголюбского, «занеже,— отмечает владимирский летописец,—бе любим всеми за пре-многую его добродетель, тоже имяше к богу и ко всем сущим под ним» и. Но после смерти Андрея тот же летописец дает знать, что Андрей стал ростово-суздальским князем против воли Юрия Долгорукого, которому до этого ростовцы и суздальцы присягнули «на меньших князех на детех, на Михалце и на брате его, проступивше крестыное целованье, посадиша Андреа» (для старших своих сыновей Юрий предназначал Киевский юг). Следовательно, отмечает М. Д. Приселков, «премногая добродетель» Андрея, за котирую его любили ростовцы и суздальцы, «заключалась в том, что Андрей согласился пойти против золи отца и оставил без внимания нарушение присяги отцу со стороны ростовцев и суздальцев» 15.

14 ПСРЛ, т. I, вып. 2, сто. 348; см. также т. II, стб. 490—491.

15 М. Д. Приселков. История русского летописания, стр. 75. За- пись о нарушении ростовцами и суздальцами крестного целования князю Юрию имеется также и в Киевской летописи (ПСРЛ, т. II, стб. 595).

16 ПСРЛ, т. II, стб. 572-574, 577-578.

Особенно резко южный летописец (стоявший, очевидно, близко к Ростиславичам) осуждает Андрея Боголюбскоіго в связи с его требованием, которое он предъявил Ростиславичам о выдаче некоторых лиц, заподозренных в отравлении брата Андрея — Глеба. Ольговичи воспользовались этим обстоятельством и стали натравливать Андрея на Ростиславичей, обещая ему союз и поддержку. «Андрей же приим совет их, исполнивься высокоумья, разгордевься велми, надеяся плотной силе и множеством вой огородився, ражьгся гневом». Тот же «тихий и кроткий» (каким его изображает житие) Андрей, узнав, что Ростиславичи обесчестили его посла, пришел в неописуемую ярость, «бысть образ лица его нонуснел и вьзострися на рать». Он собрал своих воинов — ростовцев, суздальцев, владимирцев, переяславцев, белозерцсв, муромцев, новгородцев и рязанцев, послал с ними сына Юрия и испытанного своего воеводу Бориса Жирославича, которые должны были соединиться с Оль-говичами. Описывая все эти военные приготовления, летописец с сокрушением замечает: «Андрей же князь толик умник сы во всих делех, добль сы, и погуби смысл и невоздержанием, рас-полевься гневом, такова убо слова похвална испусти, яже богови студна и мерьска хвала и гордость». Андрей уже не орудие провидения, посланный богом в наказание людям за грехи, а соблазненный дьяволом гордец: «Си бо вся быша от дьявола на иы, иже вьсеваеть в сердце наше хвалу и гордость». Хотя Андрею удалось привлечь еще смоленские, полоцкие и другие войска, поход его закончился позорным провалом. «И тако,— не без злорадства отмечает летописец,— възвратишася вся сила Андрея, князя Суждальского: совокупил бо бяшеть все земле п множеству вой не бяше числа. Пришли бо бяху высокомысля-]це, а смирении отидоша в домы своя» 16.

Первое самостоятельное выступление Андрея Боголюбского относится к 1155 г., когда он ушел из Вышгорода, где Юрий Долгорукий посадил его князем, в далекий Суздальский край. Летописец сообщает, что Андрей не просто ушел из Выпггоро-да, а бежал ночью тайком от отца. Трудно, конечно, допустить, чтобы можно было так спокойно и тихо уйти на виду у властного и крутого князя, каким был Юрий Долгорукий, захватив с собой семью, домочадцев, дружину, попов, имущество и вдобавок весьма чтимую икону богоматери, ставшую предметом особых дальнейших забот Андрея 17. В захвате этой иконы (а может быть, в соглашении с отцом, который позволил ее «тайно» «похитить») заключается идеологическая подоплека всего предприятия. Икона, по преданию, была написана «с натуры» евангелистом Лукой, ее в свое время доставили на одном корабле из Константинополя вместе с другой русской святыней — иконой Пирогощею. Перенеся икону из-под Киева в Ростово-Суздальский край, который в то время не обладал еще такими достопримечательностями, Андрей уже тогда показал свое умение подкреплять политические акты идеологическими мероприятиями.

17 ПСРЛ, т. I, вып. 2, стб. 482.

18 А. Насонов. Князь и город в Ростово-Суздальской земле. Сб. «Века», вып. 1, Пгр., 1924, стр. 14—15.

В Ростово-Суздальском крае Андрей обосновался во Владимире, который в первой половине XII в. обнаруживал бурный рост и ко времени прихода Андрея превратился в крупный торгово-промышленный центр с сильным бюргерством. Все князья суздальские, вплоть до Юрия Всеволодовича, погибшего в решительном сражении с татарами весной 1238 г., «или избираются городами или утверждаются ими на началах соглашения. Нет основания предполагать, что Андрей представлял исключение и, надо думать, он обосновался во Владимире по желанию владимирцев, в силу их вечевого постановления...» 18. Очевидно, еще будучи в Вышгороде, Андрей вступил в соглашение с владимирцами, иначе, не обеспечив себе княжения во Владимире, он не мог бы отказаться от вышгородского стола и пуститься в путь. Договориться с владимирцами ему было тем легче, что он, родившись и выросши в Суздальской земле, имел там крепкие связи и лишь временно, в связи с притязаниями Юрия Долгорукого на киевский стол, был отвлечен в южную Русь. Так или иначе, но с самого начала своего водворения во Владимире Андрей опирался на влиятельное торгово-ремесленное население города, которое поддерживало его и в борьбе с боярством, и во всех его общерусских предприятиях, проводившихся в значительной степени в интересах тех же городских слоев. Опираясь на владимирских горожан, Андрей в то же время был связан с бюргерскими кругами Ростова и Суздаля, и когда отец его в 1157 г. умер, он был избран также князем ростовским и суздальским вопреки воле Юрия Долгорукого, отдавшего эти города меньшим сыновьям. Неизвестно, как реагировали меньшие братья Андрея на лишение их власти. Надо полагать, что они нашли поддержку среди старого боярства. По крайней мере, под 1162 г. Ипатьевская летопись сообщает, что Андрей выгнал своих братьев Мстислава, Василька и двух племянников своих Ростиславичей и с ними многих «мужи отца своего передний». Летописец добавляет, что Андрей так поступил, «хотя само-властець быти всей Суждальской земли». Изгнанные Андреем братья вместе со своей матерью, византийской принцессой (Андрей был сыном Юрия Долгорукого от его первого брака с половчанкой), прихватив еще с собой восьмилетнего брата Всеволода (будущий великий князь Всеволод Большое Гнездо), уехали в Константинополь, где император предоставил Васильку четыре города на Дунае, а Мстиславу дал Отскалану 19.

Став «самовластцем всей Суздальской земли», Андрей оставил столицей Владимир. Город был сильно укреплен, украшен вновь построенным великолепным Успенским собором и многими другими церквами с монастырями. В это же время под Владимиром вырос укрепленный княжеский замок Боголюбо-во, любимая резиденция Андрея, от которого он получил свое название Боголюбского.

* * *

Объединив в своих руках власть над всей Ростово-Суздаль-ской землей, Андрей Боголюбский начал проводить широкую общерусскую политику, клонившуюся в последнем счете к овладению Новгородом, с которым Ростово-Суздальская з'емля была связана многочисленными экономическими нитями. В 1159 г. Андрей послал сказать новгородцам: «Ведома буди, хочю искати Новагорода и добром и лихом...» 20.

39 ПСРЛ, т. II, стб. 520—521. 20 Там же, стб. 509.

С тех пор Андрей Боголюбский пятнадцать лет жизни вплоть до своей насильственной смерти, посвятил борьбе за полное подчинение Новгорода своей власти. Поскольку судьба Новгорода решалась не военными действиями под его стенами и в его пригородах, а зависела от общей политической конъюнктуры на Руси, Андрей, помимо непосредственных военных походов против Новгорода, ведет сложную военную и дипломатическую игру в южной Руси, где он последовательно сколачивает княжеские коалиции против великого князя Ростислава Мсти-славича, натравливая на него князя черниговского Изяслава Давидовича, затем против другого киевского великого князя —

Мстислава Изяславича, с которым он сталкивает Давида и Рюрика Ростиславичей и других князей. Давно уже Киев не видал под своими стенами такого огромного скопища воинов, как в 1169 г., когда его взяло «на щит» сколоченное Андреем Boro-любским многочисленное войско, куда входили полки самого Лядрея — владимирский, ростовский и суздальский, брата его Глеба из Переяславля Южного, Романа Смоленского, Давида и Рюрика Ростиславичей, князей Ольговичей и других.

Многочисленные летописные данные позволяют полностью восстановить общерусскую политику Андрея Боголюбского. К сожалению, сохранившиеся источники пе дают возможности с такой же полнотой восстановить его внутриполитическую деятельность. Многие детали этой деятельности темны и не поддаются разъяснению. Не совсем ясны, например, обстоятельства, связанные с выдачей Андреем Боголюбским епископа Федора киевскому митрополиту, неизвестен непосредственный повод, послуживший к изгнанию братьев Андрея Боголюбского из Ростово-Суздальской земли, как неизвестны причины, заставившие Андрея казнить боярина Кучковича, и т. д. Однако и в этой области общее направление политики Андрея Боголюбского ясно и не вызывает сомнений. Андрей Боголюбский опирался на верхи торговочремесленного населения бурно развивавшегося в XII в. города Владимира, куда он перенес столицу всего княжества. Боярство старых городов, Ростова и Суздаля, враждебно и пренебрежительно относилось к этому населению. Когда после смерти Андрея Боголюбского борьба между городами настолько обострилась, что приняла характер открытого вооруженного столкновения, ростовцы и суздальцы грозились сжечь Владимир, а над владимирцами посадить своего посадника: «то суть наши холопи, каменьници» 21. Владимирцы отстояли свой город и добились того, что их ставленник, князь Всеволод Юрьевич, стал князем всей земли. Замечательно при этом, что торгово-ремесленное население Ростова и Суздаля («люди») помогало им против «собственных» бояр.

21 ПСРЛ, т. I, вып. 2, стб. 374.

22 Если соглашения о Двинской земле формально и не существовало (см. М. П. Погодин. Князь Андрей Юрьевич Боголюбский. М., 1850,

Опираясь на горожан, Андрей Боголюбский при их помощи сильно укрепил свою власть, сделал ее независимой от боярства Ростова и Суздаля. Пользуясь поддержкой городских верхов населения, Андрей, в свою очередь, проводил благоприятную для них политику. Новгородская война расчистила путь предприимчивому купцу-«суздальцу». Соглашение о Двинской земле, отдавая Андрею Боголюбокому двинскую дань, в то же время открывало для суздальцев новые торговые и колонизационные возможности 22!. Став «самовластцем» и в корне пресекая вся-

кие возможности междоусобий, Андрей Боголюбский обеспечил населению внутренний мир.

Еще в ранние годы своего княжепия Андрей Боголюбский «город заложи болши» и сделал Владимир неприступным для внешнего врага. Уже после смерти Андрея владимирцы, с оружием в руках оборонявшиеся от ставленников ростовских и суздальских бояр, имели возможность оценить добротность и прочность аидреевых укреплений. В самой системе владимирских укреплений, по тонкому наблюдению Н. Н. Воронина, было заложено нечто принципиально новое по сравнению с укреплениями старых городов. В Суздале, например, стенами был окружен лишь небольшой кремлевский участок, в то время как его «посад» оставался незащищенным. «Напротив, топография Владимира, «младшего города», «пригорода» Суздаля, рисует совершенно иной строй отношений, его постепенный рост отложился и новыми рядами укреплений, весь городской посад ими защищен» 23. Андрей Боголюбский украсил Владимир прекрасными зданиями храмов и монастырей. Он привлекал в город иноземных купцов, оказывал им знаки внимания, поощрял. Кузми-ще Киянин, причитая над телом убитого князя, вспоминает, как Андрей принимал купцов из Константинополя, из католических стран Запада, из южной Руси, затем болгарских, еврейских и языческих купцов из восточных стран.

отд. «Повествование, стр. 17; отд. «Исследование», стр. 52—54; см. также «Повесть о победе новгородцев над суздальцами». «Памятники старинной русской литературы», изд. Г. Кушелевым-Безбородко, под ред. П. Костомарова, вып. 1. СПб., 1860, стр. 241), то во всяком случае факт проникновения Андрея Боголюбского в Двинскую землю засвидетельствован источниками и не вызывает сомнений.

23 Н. Н. Воронил. К вопросу об археологическом изучении посе- ления эпохи феодализма. «Проблемы истории докапиталистических об- ществ», 1934, № 5, стр. 102. См. также Н. Н. Воронин. Социальная то- пография Владимира XII—XIII вв. и «чертеж» 1715 г. «Советская архео- логия», т. VIII. М.— Л., 1946, стр. 163—164.

24 ПСРЛ, т. I, вып. 2, стб. 370. Сам Андрей внедрял феодальные от- ношения и проводил политику обезземеления свободных общинников. «Позднейшая легенда рассказывает о том, как из Боголюбова Андрей

При всем этом надо иметь в виду, что Андрей Боголюбский был князем энергично феодализирующегося общества, что он опирался не только на городское население, но и на феодальную дружину и многочисленную администрацию, действовавшую феодальными методами и подчас притеснявшую то самое городское население, которое составляло социальную опору Андрея Боголюбского. Недаром после убийства Андрея горожане разграбили его дом и «много зла» сотворили его посадникам, тиунам, детским и мечникам: их избивали, а дома их громили. Описывая эти события, летописец сетует: «Не ведуче глаголема го: идеже закон, ту и обид много» 24.

16 Заказ №835

241

Внутренняя политика Андрея Боголюбского настолько расходилась со старыми традициями, что потребовала от него проведения целого ряда широко задуманных идеологических мероприятий. К ним в первую очередь относится перенесение из южной Руси в Ростово-Суздальокую землю особо чтимой иконы богородицы25. Вскоре после этого было составлено особое оказание о «чудесах», которые икона якобы совершила по дороге из Вышгорода в Суздальский край. В числе этих «чудес» значились и такие, которые должны были особенно выделить поднимавшееся значение молодого города Владимира и возвысить его над всеми другими городами Ростово-Суздальской земли. Именно недалеко от Владимира лошади, возившие икону, остановились, и никакие усилия не могли сдвинуть воз с места. Ночью богородица явилась во сне Андрею Боголюбскому и повелела ему не возить икону в Ростов, а оставить ее во Владимире. На месте, где остановились лошади, Андрей и основал свой замок Боголюбове.

отправился вверх по течению Клязьмы и ставил церкви Е прибрежных погостах, т. е. завладевал прилегающими к своему замку общинными землями, причем одного из своих слуг, княжого зверолова Епифанку, пожаловал «деревней», т. е. землей. Очень характерное подтверждение этой легенде дает тот факт, что в прилегающей округе княжих городов сельские общины-погосты не уцелели, продолжая существовать на окраинах и в далеких углах волости» (Н. Н. Ворони н. Владимиро-Суздальская земля в X—XIII в. «Проблемы истории докапиталистических обществ», 1935, № 5—6, стр. 220.

25 Впоследствии легенда стала приписывать Андрею Боголюбскому. что он привез икону во Владимир непосредственно из Константинополя. «Сию же чюдную икону, образ пречистыя богородица,— говорится, например, в Воскресенской летописи по поводу обновления иконы при Василии III,— принес из Царягорода благоверный князь Андрей Боголюбский...» (ПСРЛ, т. VIII. стр. 254; см. также Софийскую вторую летопись — ПСРЛ, т. VI, стр. 254).

20 Другой поход против болгар, также закончившийся успешно, несмотря на неблагоприятные условия зимы, был совершен Андреем Бого-любским в 1172 г.

Описанию чудес, совершенных по дороге из Вышгорода во Владимир иконой богородицы, предшествует Сказание о победе Андрея Боголюбского над волжскими болгарами. Поход на болгар был совершен в 1164 г. К походу Андрею Боголюбскому удалось привлечь соседних князей — рязанских, муромских* а также войска из более отдаленных областей — Смоленской и Полоцкой. Поход принес Андрею Боголюбскому победу 26, которая в Сказании и в летописи расценивается как «новое чудо пресвятой богородицы». Этому локальному факту поражения волжских болгар Андрей Боголюбский сумел придать в глазах своих современников значение всемирно-исторического события, связанного с общим походом христианского мира против «неверных». В тот же день, когда Андрей Боголюбский разбил бол-

1арское войско, 1 августа 1164 г., византийский император Ма-нуил Комнен также нанес поражение сарацинам, и в ознаменование обеих побед двух христианских государей был установлен общий церковный праздник. Этот день, говорится в Сказании, мы «празднуем благочестивому и верному царю нашему и князю Андрею, уставивше се праздновати с отцем Маноилом, повелением Луки патриарха и Нестора епископа ростовьского. Ма-нуилу царю мирно и в братолюбивии живущу с благоверным и с благочестивым князем нашим Андреем, случися им в един день паити на брань... Мануилу на срачины, князю Андрею из Ростова па болгары» 27.

Здесь все замечательно: и то, что Андрей Боголюбский живет миролюбиво и братолюбиво с Мануилом Комненом, т. е. выступает по отношению к нему как равный с равным, хотя Ману-ил и называется «отцом», т. е. в некотором роде старшим по феодальным иерархическим воззрениям; и то, что борьба с «погаными» болгарами (так они называются в летописи) входит органическим звеном в общую цепь крестовых походов против врагов креста христова; и то, что епископ ростовский действует на равной ноге с патриархом константинопольским. Что Сказание составлено при Андрее БоголюбскохМ, видно из того, что он называется благочестивым и верным царем «нашим».

27 «Сказание о чудесах владимирской иконы божией матери», изд. О-ва любителей древней письменности, выя. XXX. СПб., 1878, стр. 2*1—22.

Есть, однако, основание считать, что Андрей Боголюбский был не только вдохновителем составления Сказания, но и сам принимал непосредственное участие в литературной популяризации своего похода. В библиотеке И. Е. Забелина хранился Пролог XVI в., содержавший полный текст Сказания о победе Андрея Боголюбского над волжскими болгарами с концом, который в других списках отсутствует, вероятно, как полагал И. Е. Забелин, потому, что, «касаясь только частного, так сказать, личного обстоятельства, по своим подробностям найден излишним для общего состава проложных сказаний, обыкновенно очень сокращенных». Этот конец читается так: «Яко же и в Костянтине граде уставиша..., тако и сий праздник установлен бысть худым и грешным рабом божиим Андреем князем, сыном Георгиевым, внука Мономахова, Ихменем Володимеря царя и князя всея Русии». «Так выразиться о князе Андрее, худой и грешный,— пишет И. Е. Забелин,— мог только сам же князь Андрей. Постороннему сказателю невозможно было употребить этих слов: они слишком личны, если можно так сказать. Худым назвал себя и дед Андреев, славный Мономах, в известном своем завещании». Но текст имеет продолжение, содержащее молитву к

243

16*

Спасу и богородице, где авторство Андрея Боголюбского выявляется уже непосредственным образом. «Тако и мне,— говорится в заключение молитвы,— грешному и недостойному рабу твоему Андрею, приложита неизреченные милости своея свыше посылающе...» .

С походом на воля^ских болгар в 1164 г. связано и установление Андреем Боголюбским нового праздника Покрова богородицы. Характерно, что этот праздник был установлен без согласия киевского митрополита и даже константинопольского патриарха.

Утвердившись князем всей Ростово-Суздальской земли и сделав центром княжества город Владимир, Андрей Боголюб-ский начал обстраивать новую столицу. В 1161 г. во Владимире была завершена постройка великолепного Успенского собора, роскошно украшенного мастерами «изо всех земель» 29. Это был шедевр искусства, поражавший современников богатством убранства и величием. Новая столица Ростово-Суздальского края, претендовавшая на руководящую роль во всей Русской земле и бросавшая вызов старому Киеву, обзавелась прекрасным храмом, соперничавшим с киевской Софией. Подобно киевским: Золотым воротам, и во Владимире Андрей Боголюбский построил Золотые ворота, имевшие не только декоративное, но и боевое назначение: они закрывали город с западной, возвышенной стороны, где были сосредоточены княжеские постройки. Роль Вышгорода, укрепленного замка киевских князей, во Владимире играл построенный Андреем подгородный замок в Боголюбове, расположенный недалеко от впадения реки Нерли в Клязьму и запиравший большой торговый путь, шедший от боярских «старых городов» к восточным рынкам 30.

28 И. Забели н. Следы литературного труда Андрея Боголюбского. «Археологические известия и заметки», 1895, № 2—3, стр. 45. В другом списке Пролога, также XVI в., принадлежащем Историческому музею, рукопись значительно пострадала от пожара. "Поздний владелец (XVII в.) списка, проверив его, по-видимому, с текстом более древнего, вносил на поля недостающие места и найденный им конец Сказания приписал как дополнение, на особом листке. Текст этой приписки слово в слово сходен со списком И. Е. Забелина, за исключением некоторых ошибок писца (там же, стр. 45—46).

29 «Том же лете кончала бысть церкви святыя богородица Володи- мири каманая благоверным, боголюбивым князем Андреем и украси ю дивно и многоразличными иконами и дорогым камением бещисла и съсуды церковьными и верхы ея позолоти. По вере же его и по достоя- нию к святей богородици приведе ему бог изо всих земль мастыры и украси ю паче инех церкви» (ПСРЛ, т. II, стб. 511—512).

30 П. Н. Ворон и н. К вопросу об археологическом изучении посе- ления эпохи феодализма. «Проблемы истории докапиталистических об- ществ», 1934, № 5, стр. 97.

Именно в это время возникает широко отразившаяся в позднейших летописях легенда о том, что Владимир-на-Клязьме является одним из старейших русских городов, основанным еще Владимиром Святославичем. «И прийде великий князь Владимир в Залешскую землю, и заложь град Володихмер на свое имя, и церкви постави во имя пречистый успение святей богородица, и люди крести, и християнство устави» 31. На основании этой старой легенды и летописных записей украинские ученые XVII в. составили более подробный рассказ о посещении Владимиром Суздальского края и основании им города Владимира. «В лето 5498,— читаем мы в Густынской летописи,— пойде Во-лодимер по землю Славенскую и страну Залескую, в Суждал-стей области и в Ростовстей, и постави тамо над рекою Клизмою град, и нарече его первым своим именем Владимир, и созда церков пресвятой богородици соборну ю\ повеле же людей повсюду крестиги и церкви ставити, даде же им первого епископа Феодора. И оттуду пришед в Ростов, и тамо разруши идола Волоса, бога скотия... и постави им епископа Фому. Потом же прийде во Великий Новгород, и постави тамо архиепископа Иоа-кима Корсунянина» 32. В этом рассказе отражены те политические тенденции, которые настойчиво проводил Андрей Боголюб-ский, возвышавший свой город Владимир. По рассказу, во-первых, выходит, что Залесский край принял крещение якобы непосредственно от Владимира почти одновременно с Киевом; что город Владимир, во-вторых, получил епископа раньше Ростова и даже раньше Новгорода Великого; что епископство во Владимире существовало с самого основания города, причем первая построенная во Владимире церковь мыслилась уже как соборная, т. е. как центр епископии; что епископство это, наконец, было совершенно самостоятельно и независимо от Ростова 33.

31 «Отрывок старішого Русского летописца, конца XIV века». «Вла- димирские епархиальные ведомости», 1886, Кч 10, стр. 297. По этому лето- писцу (владимирского происхождения) Мономах во Владимире «постави град другый» (там же, стр. 298). Согласно Софийской первой летописи, Владимир Святославич в 6495 (987/88) г., т. е. тогда же, когда была кре- щена вся Русь, «пришед из Киева в Суз дольскую землю, постави град на свое имя Володимерь, и спом осыла, и церковь святую богородицю сборную древяну постави, и вси люди крестив русьскыя и наместницы [постави]» (ПСРЛ, т. V, стр. 120. Ср. Воскресенскую летопись под 6498 г. ПСРЛ, т. VII, стр. 313).

32 ПСРЛ, т. II. СПб., 1843, стр. 258 (Подчеркнуто мною.— И. Б.).

33 О несостоятельности версии об основании города Владимира Вла- димиром Святославичем см. H. П. Воронин. Социальная топография Владимира XII—XIII вв. и «чертеж» 1715 г. «Советская археология», т. VIII, стр. 153—154.

Все в тех же целях возвеличения Залесского края и придания ему большого политического и идеологического веса во всей Русской земле, Андрей Боголюбский обзаводится собственными «святыми чудотворцами». В 1162 г. (по Лаврентьевской летописи — в 1160 г.) в Ростове во время большого пожара сгорела соборная Успенская церковь. Эта церковь, построенная из дубового леса, отмечает летописец, «бе чюдна и зело пре-удивлена, такова убо не бывала, и потом, не вем, будет ли». Андрей Боголюбский распорядился на месте сгоревшей церкви построить новую, каменную. Когда начали копать рвы под постройку, то нашли тело Леонтия, епископа Ростовского, «ничим не врежено, но все цело, и благоюхание испущающе, и ризы его яко новоположени». После того, как церковь была отстроена, в ней, по приказанию Андрея, поставили раку с мощами Леонтия, а по повелению митрополита Феодора установили его память в день 23 мая. Как водится, у гроба Леонтия начали совершаться «чудеса» 34, конечное назначение которых сводилось все к той же политической цели прославления Влади-миро-Суздальского княжества.

В связи с канонизацией Леонтия Ростовского было составлено его житие, ставшее одним из самых распространенных житий в древнерусской письменности 35. Окончательный свой вид оно получило в промежутке между 1194 и 1204 гг., но первая часть его относится еще ко времени Андрея Боголюбского 36, Любопытно, что по житию Леонтий был поставлен епископом в Ростове самим патриархом константинопольским Фотием, который заботился о Ростовской земле и покровительствовал ей. Он же якобы поставил и предшественника Леонтия — ростовского епископа Илариона 37. Литературный агент Андрея Боголюбского, автор жития, пытается, таким образом, внушить читателю, что в XI в.38 Ростово-Суздальская земля была уже известна далеко за пределами Руси и составляла особый предмет внимания и забот со стороны главы всей православной церкви.

34 Никоновская летопись. ПСРЛ, т. IX, стр. 230—201.

35 В. С. Иконников. Опыт русской историографии, т. II, кн. 1. Киев, 1908, стр. 877.

36 В. Ключевский. Древнерусские жития святых как историче- ский источник. М., 1871, стр. 10. В житии Андрей Боголюбский называет- ся «нашим» благоверным князем, «повелевавшим» в Ростове («Право- славный собеседник», 1858, февраль, стр. 310).

37 «Православный собеседник», 1858, февраль, стр. 302.

38 Леонтий был епископом в Ростове в 1051—1077 гг.

Но самым смелым идеологическим предприятием Андрея Боголюбского была его попытка учредить во Владимире вторую па Руси, совершенно независимую от Киева, митрополию. Религиозное обособление от Киева должно было еще более возвысить значение и без того сильного Владимиро-Суздальского княя^ества и значительно снизить роль увядавшего Киева. Андрей Боголюбский без стеснения прогнал из Ростова и Суздаля епископов Нестора и Леона. В одной летописной заметке под 1162 г. об изгнании Леона из Суздаля сообщается также об изгнании Андреем его братьев, племянников и «передних

39 ГТСРЛ, т. II, стб. 520.

40 ПСРЛ, т. IX, стр. 220.

41 Там же, стр. 221.

42 Послание Луки Хрисоверга помещено в Никоновской летописи. Уже Н. М. Карамзин усомнился в его подлинности. Макарий считает его достоверным, сомнения же Карамзина находит законными, поскольку по- слание в том виде, как оно внесено в Никоновскую летопись, искажено многословными вставками о сооружении Владимира-на-Клязьме Владими- ром Святым, выдержками из церковного устава Владимира о десятине и т. д. Макарий печатает другой текст послания (к сожалению, сохранив- шийся не полностью), свободный от этих вставок и искажений, извлечен- ный им из рукописного сборника библиотеки Кирилло-Белозерского мо- настыря XVI в. (Макарий. Р1стория русской церкви, т. III, изд. 3. СПб., 1888, прим. 33, стр. 25—26 и приложение 2, стр. 298—300). В этом виде по- слание перепечатано в «Памятниках древнерусского канонического пра- ва» А. С. Павловым, который недостающие в рукописи места заменяет вставками из НИКОНОЕСКОЙ летописи (РИБ, т. VI, стб. 63—76).

мужей» Юрия Долгорукого 39. Это дает повод думать, что Леон был связан с боярскими кругами, враждебно относившимися к Андрею Боголюбскому. Главой церкви Андрей желал видеть в своем княжестве более послушного и податливого архиерея и наметил для этой роли вполне преданного ему некоего Феодо-ра, или Федорца, как он презрительно называется в летописях. Еще до изгнания Леона, в 1161 г., Андрей дал вновь сооруженному Успенскому собору «много стяжаииа, и имениа, и власти (т. е. волости.— И. Б.), и слободы купленыа и з данми и села лучшаа и з данми, и в торгех десятыа недели (т. е. десятую часть торговых пошлин.— И. Б.) и в яситех, и в стадех и во всем десятое, хотя бо здесь не точию великого княжениа, но и священныа и божественыа митрополии...» 40. С этой целью Андрей Боголюбский направил в Константинополь к патриарху Луке Хрисовергу своего посла Якова Станиславича, «да бла-гославит град Владимерь митропольею и да поставит в него митрополита» 41; последним и должен был стать Феодор. Патриарх Лука Хрисоверг ответил Андрею посланием 42, в котором очень хвалил владимирского князя за то, что тот воздвиг много церквей и монастырей, и обещал ему за это неизречимую радость на небесах. Что же касается его просьбы об отделении Владимира от ростовской епискошга и учреялдении во Владимире особой митрополии, то это «не мощно есть». На Руси, указы вал патриарх, есть один митрополит киевский и всея Руси, который ставит епископов по священным и божественным правилам и судит и управляет всеми под ним сущими, а изменить весь этот порядок это все равно, что препираться со священными правилами. Далее патриарх, обвиняя Феодора в «грубых» и не-смысленных деяниях, выступает в защиту изгнанного Андреем Нестора. Только на одну уступку идет патриарх — на перенесение центра епископии из Ростова во Владимир: «Аще ли благородие твое восхощет жити в созданием тобою граде, и аще

восхощет и епископ в нем с тобою жити, да будеть сей боголю-бивый епископ, и отець, и учитель, и пастырь твой с тобою, в том бо ему несть пакости...».

Таким образом, попытка Андрея Боголюбского учредить во Владимире самостоятельную митрополию во главе с Феодором из-за противодействия константинопольского патриарха не удалась 43. Все же она знаменательна как отражение уже вполне определившейся феодальной раздробленности Руси, при которой отдельные области, отделившись от Киева в политическом отношении, стремились сбросить с себя зависимость от древней столицы и в религиозной области.

Обобщением всех идеологических предприятий Андрея Боголюбского явилось составление по его замыслу владимирского летописного свода 1177 г. Свод этот выявлен М. Д. Приселко-вым в составе Лаврентьевской летописи 44 ; им же выяснены и источники, которые легли в основу владимирского свода 1177 г. Это, во-первых, ростово-суздальские записи времени Юрия Долгорукого, затем заметки владимирского летописца, которые непрерывно велись с 1158 г., и, наконец, епископский летописец Переяславля Южного. Летописцы Переяславля Южного, тесно связанные политически с ростово-суздальскими князьями, давали полноценный материал, широко охватывавший события южной Руси, и в то же время интерпретировали этот материал в благожелательном для владимирских князей духе.

Анализ этих источников дал возможность М. Д. Приселкову прийти к выводу, что составление летописного свода было задумано Андреем Боголюбским в последние годы его жизни, но смерть Андрея остановила это предприятие, и оно было завершено только в 1177 г., т. е. после того, как Всеволод Большое Гнездо окончательно утвердился во Владимире при помощи тех самых социальных элементов, на которые опирался и его браг Андрей Боголюбский.

43 Лаврентьевская летопись. ПСРЛ, т. I, вып. 2, стб. 355—357; Ипать- евская летопись. ПСРЛ, т. II, стб. 551—554; Никоновская летопись. ПСРЛ. т. IX. стр. 220—220, 230—241.

44 М. Д. Приселков. История русского летописания XI—XV вв., стр. 64—78. См. его же. Лаврентьевская летопись (история текста) в «Ученых записках ЛГУ», № 32, серия исторических наук, вып. 2, стр. 90—107.

Главная политическая установка владимирского летописного свода 1177 г. заключалась в том, что «политический центр жизни русских княжеств, руководящая роль, принадлежавшая от времен вещего Олега Киеву и киевскому князю,— теперь переходит во Владимир на Клязьме, в руки владимирского князя». Кроме этой основной политической концепции, вполне отвечавшей общему направлению политики Андрея Боголюбского, владимирский сводчик, опять-таки отражая политические устремледия Андрея Боголюбского, «проводил в своей работе еще свою местную политическую мысль, касающуюся отношений городов между собою в Ростово-Суздальском крае, выдвигая права города Владимира на первенство во всем Ростово-Суздальском крае, на значение его как столицы единого княжества» 45.

Заканчивая обзор идеологических предприятий Андрея Боголюбского, мы должны признать, что они были широко задуманы, отличались большим размахом, политической целеустремленностью и охватывали все сферы духовной жизни тогдашнего русского общества. Самыми разнообразными идеологическими средствами — сооружением великолепных храмов и монастырей, являвшихся в то время средоточием культурной жизни, созданием культа владимирской иконы богородицы, фабрикацией местных «святых угодников», основанием автокефальной епи-скопии, организацией первого в крае летописного свода, собственным литературным трудом — Андрей Боголюбский всячески подчеркивал тот величайшей важности исторический факт, что в глухом Залесском крае на смену потерявшего свое былое значение Киева выросла новая политическая сила, предъявлявшая свои права на соседние земли — Муром, Рязань и Новгород и претендовавшая на руководящую роль во всей остальной Руси.

Глубокие социально-экономические и политические перемены, происшедшие в Киевской Руси и отчетливо выявившиеся к середине XII в., нашли в идеологических предприятиях Андрея Боголюбского свое яркое выражение, и в этом заключается их главный интерес для истории русской общественной мысли.

45 М. Д. Приселков. История русского летописания, стр. 72—73; «Ученые записки ЛГУ», № 32, стр. 100—101.

Андрей Боголюбский — яркий представитель своего времени. Он олицетворяет собой наступившее в XII в. новое положение на Руси, когда прежде единое Киевское государство расчленилось на отдельные, обособившиеся от Киева области. Незаурядный государственный деятель, Андрей Боголюбский отдавал себе ясный отчет в этих новых исторических условиях, пренебрегал старыми традициями, не пленялся былым обаянием «матери городов русских», умело пользовался в своих целях разбродом и рознью русских князей. Он очень искусно использовал своеобразно сложившиеся в северо-восточной Руси общественные отношения, опираясь на новые социальные силы в лице купцов и ремесленников молодых (а в известной мере и старых) городов. В истории русской культуры и русской общественной мысли время Андрея Боголюбского замечательно тем, что именно при нем и при его непосредственном участии новый политический строй на Руси — строй феодальной раздробленности — нашел свое идеологическое оформление.