ИДЕОЛОГИ ИТАЛЬЯНСКОГО НАЦИОНАЛИЗМА

Итальянский исследователь Франко Гаэта, анализируя феномен итальянского национализма и устанавливая периодизацию, остроумно писал о «мифологической фазе», начало которой ои относит к последним десятилетиям XIX в.

Итальянские журналисты были исключительно активными и влиятельными и во время Рисорджименто, и после объединения. Эта категория интеллигенции не мог* ла не быть активной уже в силу специфики своей профессии: журналисты не только давали информацию, но и являлись реальной общественной силой. Конечно, между газетами существовала и чисто коммерческая конкуренция. Однако идеологические моменты играли важную роль. Зачастую газеты являлись рупором одной из фракций того или иного политического течения или даже персональным органом крупных деятелей, участвуя в их борьбе за власть. Но иногда газеты и журналы выступали самостоятельно по отношению к различным группировкам и проводили свою собственную политическую линию. Многое зависело от личных качеств и престижа директоров (т. е. главных редакторов) тех или иных органов печати.

В 1876 г. в Милане — «духовной столице Италии» — решено было создать некий центр, который мог бы непосредственно оказывать влияние на формирование общественного мнения. Таким центром стала ежедневная газета «Коррьере делла сера» («Вечерний вестник»). Через 100 лет, уже в наше время, вокруг «Коррьере» то и дело начинают клубиться страсти, возникают сложные интриги, происходит отчаянная конкурентная борьба между различными группами, которые стремятся завладеть газетой.

Первым директором «Коррьере» был участник Рисорд-жименто Эудженио Торелли-Виоллье, Ему приходилось пробиваться и лавировать, преодолевать большие трудности, идти на компромиссы. Страшась конкуренции, он в какой-то момент передал значительную часть своих акций более реакционной группировке, чем та, которая создала «Коррьере». Началась острая внутриредакционная борьба, в которой Торелли-Виоллье потерпел поражение. С 1 июня 1898 г. газету возглавил представитель наиболее реакционной группировки Доменико Олива. Но ему не пришлось долго властвовать. Его сменил человек, которому суждено было на протяжении нескольких десятилетий играть исключительную роль в политической жизни Италии.

Это правый либерал Луиджи Альбертини (1871— 1941). Он происходил из богатой семьи в Анконе, внезапно разорившейся из-за рискованной спекуляции, связанной с земельными участками,— типичный для Италии поворот фортуны. Журналистскую карьеру Альбертини начал в «Стампе», которая выхолила с 1861 г. Потом он недолго работал в одном специализированном финансовом журнале и наконец перешел в «Коррьере». Еще в период работы в «Стампе» он 10 месяцев пробыл в Лондоне в качестве ее корреспондента, углубил там своп знания в области политической экономии, в совершенстве изучил новейшую технику газетного дола. В «Коррьере делла сера» он с исключительным успехом провел разные усовершенствования, и газета приобрела новый, современный стиль. Когда Олива сменил Торелли и «Коррьере делла сера» стала поддерживать реакционный правительственный курс, Луиджи Альбертини держался в тени. Но его час приближался.

Этот час пробил 17 мая 1900 г. Воспользовавшись тем, что Олива ненадолго уехал, Луиджи Альбертини произвел, как пишут итальянские историки, государственный переворот.

На протяжении 20 лет, пока Альбертини возглавлял газету, его авторитет был непререкаем. Были годы, когда с полным правом говорили о «системе Коррьере», противопоставляя ее «системе Джолитти». В то время, как признают итальянские историки, руководить такой газетой, как «Коррьере делла сера», значило куда больше, чем возглавлять определенное политическое течение.

В архивах Джолитти есть запись перехваченного телефонного разговора Альбертини с корреспондентом его газеты Раймондп, помеченная «Рим, 15 июня 1903 г., 15 часов 30 минут». Речь идет о взаимоотношениях Джолитти с Дзанарделли и с другими деятелями, о каком-то письме Джолитти, которое рассматривается как политический документ, причем Альбертини говорит своему собеседнику: «Ну да, я прекрасно понимаю цели Джолитти, но мы не можем помогать ему в его игре». Альбертини никогда не станет поддерживать «человека из Дронеро», и формула, противопоставляющая «систему Коррьере» и «систему Джолитти», исторически совершенно верна.

Но обратимся к «мифологической фазе» итальянского национализма. В 1895 г. в Риме начал выходить журнал «Иль конвито» («Пир»), который Кроче назвал однажды самой торжественной коллективной манифестацией эстетизма. Группировавшиеся вокруг журнала писатели, помимо культа «красоты», сходились на отрицании самой идеи политической демократии и были убежденными националистами. Именно в «Конвито» Д'Аннунцио напечатал роман «Девы скал», герой которого Клаудио Кантель-мо в равной мере презирает простолюдинов и буржуазию и мечтает о возрождении итальянской славы. Ссылаясь на «историю», он провозглашает наступление «латинян» против «варваров»

Год спустя во Флоренции был основан журнал «Мар-цокко» (так называется лев, изображенный на гербе Флоренции).

Габриэле Д'Аннунцио — самый крупный из писателей, примыкавших к группе «Марцокко». В середине 90-х годов он был связан с веристами (реалистическое движение в итальянском искусстве того времени), потом объявил себя ницшеанцем. Впрочем, и он, и Коррадини, в сущности «препарировали» Ницше, воспринимая его однобоко и упрощенно. Они брали из контекста то, что им подходило. В то время по всей Западной Европе прокатилась волна антидемократизма, философские и эстетические идеи Ницше брались, так сказать, на вооружение.

В Италии журналы нередко играли большую роль, чем университеты и даже некоторые академии с мировой славой. В 1903 г. во Флоренции начал выходить журнал «Леонардо» (в честь великого художника). Его основали молодые писатели Джованни Папини (1881 — 1956) и Джузеппе Преццолини (р. 1882). Оба принадлежали к поколению «родившихся после 1870 г.», т. е. после объединения Италии. Следовательно, к ним полностью относится все, что выше говорилось об атмосфере разочарования.

«Реиьо» («Государство») начал выходить 29 ноября 1903 г. также во Флоренции. Программная статья Корра-дини, возглавившего журнал, была озаглавлена: «Для всех, кто возрождается». Перечислялись все враги: и «гнусный социализм», и либеральная буржуазия (Джо-литтп). Тон был апокалиптический: социалисты не признают благородных идей и разжигают в толпах низменные инстинкты; буржуазия предает национальные интересы. Общество разлагается: «Оно глубоко вобрало в себя специфическую заразу различных социологии, философий, политических теорий, светского и католического космополитического мистицизма. Все это отлично удобрило почву, на которой взросло и процветает вредное растеши — социализм. Все признаки одряхления: сентиментализм, доктринерство, чрезмерная привязанности к бренной жизни, чрезмерное сострадание к беднякам и к слабым, выдвижение в качестве канонов мудрости полезного и посредственного, забвение высших человеческих возможностей, осмеяние героизхма — вот наихудшие признаки прогнившей старости переродившихся людей, стоящих у руля правления итальянской буржуазии» 2.

В этом же 1903 г. Папини и Преццолини лично познакомились с Коррадини п стали сотрудничать в «Реньо».

В Италии много спорят обо всех различиях п точках соприкосновения, существовавших между различными группами интеллигенции, которая в годы «социалистической монархии» предлагала правящим классам антидемократическую альтернативу джолиттизму. Споры эти длятся более полувека. Еще Пьеро Гобетти в книге «Либеральная революция» посвятил одну главу националистам. Правда, сейчас его концепция не кажется убедительной. Заметив, что «первыми пророками итальянского национализма» были литераторы, Гобетти отказывает в интеллектуальной серьезности не только им, но и тем идеологам, которые занимались правом, политикой, философией. Он писал: «Национализм сопротивлялся социализму и позитивизму, оставаясь на их собственной почве. Если выражаться языком, привычным для этих новых пришельцев, он был антитезой тезиса» 4.

Надо сказать, что на первых порах Кроче всей силой своего авторитета поддержал «Леонардо», поскольку журнал боролся против позитивизма. Однако, видимо, Прец-цолини искал для себя нечто вроде философского алиби: нападая на позитивизм, он хотел замаскировать чисто политический характер нападок на социализм и демократию.

Что до Коррадини, то он прямо писал, что «Реньо» имеет вполне определенную цель «вернуть Италии самосознание великой нации, а итальянской буржуазии, напуганной размахом социалистического движения,— сознание того, что она является классом, необходимым для благосостояния и достоинства нации» 5.

Группы «Реньо» и «Леонардо» испытывали большое влияние идей Моски и Парето. Начало сотрудничества Моски в «Коррьере делла сера» относится к февралю 1901 г., и историки считают, что Альбертини и Моска «были созданы для взаимопонимания». В предисловии к сборнику статей Моски, печатавшихся в «Коррьере», есть раздел, озаглавленный «Итальянская культура и антиджо-литтианская идеология. Закат Рисорджименто». Среди наиболее влиятельных и агрессивных антиджолиттиан-ских сил выделяются «три группы течений в светской и правой культуре». В первой группе — «иррационализм и даннунцианизм», во второй — школа радикальных экономистов, с которой связаны и меридионалисты, в третьей — «последователи крочеанского идеализма». К ним причислены «сторонники элитарной школы Моски и Парето». Кстати, заметим, что Парето, со своей привычной иронической точностью, писал в начале 1904 г. в «Гадзетт де Лозаин», что люди обычно прислушиваются к тем, кто громче всех кричит, и следуют за теми, кто высоко поднимает свои флаги и размахивает ими. Он имел в виду журнал «Реньо». Добавим еще, что идеологи итальянского национализма постоянно ссылались на Мадзини и Джоберти. Было много вариаций на тему о «миссии возрожденной Италии». Соннино, который отнюдь не был демагогом, искал прибежища в этих великих именах. То же самое усердно делали и писатели «Реньо». Политически и психологически это было очень важно: хотели непременно «воссоздать национальную атмосферу». Правда, при этом идею о миссии возрожденной Италии стремились непременно «модернизировать».

В 1970 г. в Бари вышла любопытная книжка, в которой объединены работы трех молодых филологов. Молодые исследователи обвиняют своих предшественников в том, что те неверно расценивали процессы, происходившие в итальянской культуре в первом десятилетии XX в. Особенно резко звучит статья «Культура и нация. Анализ одного мифа». Так, автор пишет: «Совершенно невозможно изображать итальянскую культуру как разделенную на два несообщающихся сосуда: с одной стороны, подлинно демократическая культура, а с другой стороны, националистическая реакционная культура, которая трактуется как некое „извращение", изолированное и не сумевшее заразить „национальную душу", по существу оставшуюся здоровой» с\

Имеется в виду прежде всего Кроче, говоривший о «больных детях века». Сама мысль, что не следует полярно противопоставлять различные течения культуры и позицию различных групп итальянской интеллигенции, в целом представляется верной. Однако и верную мысль нельзя доводить до абсурда: при всех точках соприкосновения различия были, и чрезвычайно существенные. Достаточно напомнить о противопоставлении «системы Коррьере» и «системы Джолитти»: это был очень важный ингредиент общественно-политической борьбы того времени.

Конечно, был создан и миф: «„Коррьере" никогда не ошибается», но этот миф имел широкий успех. Крупный исследователь итальянской печати Паоло Муриальди сравнил «Коррьере» с великолепно организованной машиной, но никак не с палитрой художника. «Система Коррьере» предполагала определенные интересы — политические, экономические, культурные. «А за ними — аристократ, доктринер и моралист Луиджи Альбертини, противопоставивший „системе" Джолитти альтернативу „Коррьере",— так писал Кароччи. Современный исследователь Валерио Кастроново в книге «Итальянская печать от объединения до фашизма» уверенно рисует портрет Альбертини — человека, который в силу глубокой внутренней убежденности хотел продолжать дело Исторической Правой, потому что верил в ее этико-политические и культурные идеалы. Альбертини — «консерватор классического типа, кавуриа-нец в полном смысле слова», сторонник «сильного и глубоко морального правительства» — превратил свою оппозицию джолиттиаискому реформистскому эксперименту в радикальный спор. Он осудил какую бы то ни было арегtura * по отношению к социалистическому движению как «наихудший оппортунизм» и «преступную слабость» \

Альбертини был довольно тесно связан с Соннино, оба считали наилучшим образцом политического руководства и стиля Британскую империю. Нам еще придется говорить о взаимоотношениях этих двух людей, а пока — об особом характере националистических убеждений Альбертини. Обратимся к истокам Рисорджимеыто. И Историческая Правая и Историческая Левая (разные течения либерального движения) были, разумеется, и национально-освободительными силами. Если анализировать идеологию Рисорджимеыто, становится очевидным, что в ней были мотивы, которые позднее, в первом десятилетии нового века, приобрели у некоторых слоев интеллигенции новый оттенок. Можно ли считать случайностью, что «Леонардо» и «Реньо» популяризировали Киплинга, Чемберлена, французских националистов? Можно ли считать случайным духовный союз Альбертини и Гаэтапо Моски? Создавалась и кристаллизовалась доктрина сильного государства, стоящего над индивидуумом.

Положение в итальянском обществе в начале «эры Джолитти» было противоречивым. Италия не только вышла из экономического кризиса и тупика 1887 — 1896 гг. Она вступила в период беспрецедентного экономического процветания, который с недолгими перерывами продолжался более 10 лет. В условиях новой, исключительно благоприятной конъюнктуры и после краха авторитаризма Криспи—Пеллу, происходили серьезные изменения во всех областях общественной жизни. В политическую игру были внесены новые элементы, возникли новые темы. Нравы, интересы, психология — все приобретает новые черты. Азор Роза делает интересные сопоставления: Па-рето, с одной стороны, и Сорель — с другой, писали о вре-* Более открытую политику.

Грамши, неизменно интересовавшийся этими проблемами, 7 февраля 1920 г. напечатал в «Ордине нуово» статью «Итальянское государство», написанную просто и общедоступно, с учетом рабочей аудитории. «Что такое итальянское государство? И почему оно такое, какое есть? Какие политические и экономические силы лежат в его основе? Испытало ли оно процесс развития? Оставалась ли всегда неизменной система сил, которые определили его рождение? Какие внутренние ферменты влияли на развитие процесса?» 8.

де, «который наделали оптимисты, филантропы, шарлатаны, связанные с революционной традицией 1793 г., которые во имя вечных принципов свободы, равенства и братства набросили стыдливую вуаль на неизбежные законы прибыли и на столкновение между противоположными интересами»9. «Критика сочиале» также стремилась преодолеть сектантские традиции, довлевшие над интеллигенцией в период Пострисорджименто. Журнал неизменно отдавал предпочтение анализу реальных исторических процессов, реальных фактов и интересов (экономических, социальных, политических) перед «метафизическими абстракциями». Это тоже сближало реформизм и джолиттизм. В этой связи Азор Роза выдвигает концепцию «антиякобинизма». Но интересно, что критика якобинцев приобретала самые различные, нередко противоречивые формы и оттенки.

В «Тюремных тетрадях» Грамши есть интересные размышления о якобинизме. Грамши писал, что этот термин с течением времени приобрел два значения. Одно было правильным: «Оно содержало в себе историческую характеристику определенной партии во время французской революции,— партии, которая представляла себе развитие французской жизни определенным образом, которая имела определенную программу, опиралась на определенные социальные слои и осуществляла свою партийную и правительственную деятельность определенным образом, отвечавшим ее методу, отличавшемуся крайней энергией, решительностью и мужеством, которые проистекали из фанатичной веры в правильность программы и этого метода» 10.

Однако, писал Грамши, появилось второе истолкование этого термина. Якобинцами стали называть людей энергичных, решительных политических деятелей, абсолютно уверенных «в чудодейственных достоинствах своих идей, какими бы эти идеи ни были». При таком понимании основным смыслом становится «момент разрушения», вызванный ненавистью к оппонентам и врагам. Он берет верх над «конструктивным моментом», отвечающим требованиям и чаяниям народных масс. И Грамши объясняет (кстати, называя и Криспи), что при этом втором, худшем истолковании понятия «якобинец» над политическими национальными интересами верх берут иные черты, среди которых и разнузданный индивидуализм.

Если исходить из этого рассуждения Грамши, можно нарисовать такую картину итальянской общественной

мысли в начале XX в. Для определенной прослойки интеллигенции традиции Правой превратились в миф. Идеология чистого (абсолютного) либерализма, очищенная от конъюнктурных наслоений и страстей, уже почти религия и, во всяком случае, прочная платформа для таких людей, как Луиджи Альбертини и Гаэтано Моска. Но нельзя забывать, что политическая философия Исторической Правой, т. е. чистого либерализма, включала в себя антидемократический момент. Деятели Правой, исходя из «высших соображений», считали для себя совершенно естественным решать и регулировать все, не заботясь о consenso *. Это признавал даже Бенедетто Кроче.

Консерваторам Исторической Правой противостояло леволибералыюе течение, основным тезисом которого было требование свободы. Напоминаю о письме Маффео Панта-леони, утверждавшего, что в обществе должно быть место «и для священника, и для анархиста». Примерно то же после репрессий 1898 г. писал Парето в «Критика сочиа-ле», добавляя притом, что он лично «больший консерватор, чем все те, кто называет себя консерваторами». Социалисты исходили из основополагающего принципа свободы для всех граждан. На этой принципиальной позиции теоретически (практика далеко не всегда отвечала теории) стоял и Джолитти. Все это так или иначе восходило к «бессмертным принципам» Великой французской революции.

Оппозиция «системе Джолитти» шла не только слева, но п справа. Гаэтано Моска называл «бессмертные принципы;) совершенной абстракцией и противопоставлял им «солидную реальность естественных законов природы», предполагающих неравенство людей. В еще большей степени в неравенстве людей были убеждены авторы «Реньо» и «Леонардо». Оппозиция справа охватывала массу группировок*, начиная с «Коррьере делла сера» во главе с Альбертини и кончая националистами типа и уровня Кор-радиии. Все это очень пестро и по идеологическим посылкам, и по культурному уровню, но какие-то вещи очевидны. Речь шла и о решении общенациональных проблем, и о том, какая группа, какой «политический класс» должны эти проблемы решить.

* Букв.: согласие населения, 80

«Системе Джолитти» противостояла концепция «просвещенного консерватизма» Соннино. Кароччи сравнивает и противопоставляет «решения задачи», предложенные

Джолитти и Соннино. Политическая программа Джолитти, предложенная им еще в конце прошлого века, в одной своей части оставалась неизменной, но в другой части изменилась, и глубоко, поскольку изменилось общее положение не только в Италии, но и в Европе: «Джолитти всегда принимал со спокойным мышлением реалиста тот факт, что между программными декларациями депутата и конкретной деятельностью министра существует различие». Во время «эры Джолитти» Италия переживала индустриальную революцию. Внутри правящих классов происходили изменения, менялся удельный вес отдельных прослоек. Вмешательство государства (протекционизм, заказы, различные премии) «почти всегда имело решающее значение». Чрезвычайно возросла роль банков. «Обоснование либерального поворота в первые годы века заключалось в убеждении Джолитти: правительство перестало быть классовым правительством, каким было в прошлом, ибо не было более связано с преобладающими интересами крупных земельных собственников и финансовой аристократии. Между новыми производящими, индустриальными силами буржуазии и парламентским реформистским социализмом была такая большая конвергенция интересов, что они были как бы двумя сторонами одного и того же существа» 11.

О Соннино в книге Кароччи мы читаем: «Соннино был крупным земельным собственником, человеком высокого интеллекта и культуры, морально твердым, с протестантской цельностью убежденным в правах и обязанностях верхушки общества; собственности он приписывал выдающуюся социальную и реформаторскую роль» 12. Программа «просвещенного консерватизма» Соннино, противопоставляемая леволиберальной концепции Джолитти, предусматривала компромисс между интересами промышленников и аграриев. Соннино, южанин, был убежденным ме-ридионалистом и отдавал предпочтение не рабочей, а крестьянской базе (имеется в виду все то же понятие consenso). Для пропаганды этих идей жизненно важным было создать еще одну газету, которая могла бы стать рупором этих концепций. И в июне 1901 г., через год после того, как Альбертини стал директором «Коррьере дел-ла сера», в Риме была создана еще одна газета, которой предстояло в будущем также играть немаловажную роль в политической борьбе. Газета эта существует и сейчас. Это «Джорнале д'Италия» («Газета Италии»). Выбор директора газеты и основного ядра сотрудников был сделан «по-семейному», как решили Альбертини и Сидней Сон-нино. Директором газеты был назначен бывший секретарь редакции «Коррьере делла сера» Альберто Бергамини. За новой газетой стояли крупные земельные собственники и некоторые промышленники Севера. Бергамини был талантливым журналистом, а политически — убежденным сторонником «просвещенного консерватизма» Соннино. Это было очень серьезной угрозой для Джолитти, так как Бергамини быстро завоевал популярность в столице и на Юге. В последующие годы и «Коррьере делла сера» и «Джорнале д'Италия» сыграют большую роль в распространении националистической идеологии.