Глава 8 От эмансипации к автоэмансипации (JI. Пинскер)

Пинскер также вырос в Одессе и сформировался в атмосфере ее культуры. Он родился в просвещенной семье (его отец занимался исследованием еврейских древностей и учительствовал в первой в России школе на иврите, открытой, как уже упоминалось, в Одессе). Лев получил медицинское образование, во время Крымской кампании служил врачом-добровольцем в русской армии и был награжден медалью — довольно редкое в России признание заслуг еврея. Одним словом, он был примером удачного включения образованного еврея в русское общество.

Однако события 1881 года развеяли иллюзии Пин- скера, как и многих его современников; его сочинение является ответом на крушение мечты об эмансипации. Не предрассудки и отсталость общества порождают еврейский вопрос, а проблемы, коренящиеся в самой его структуре, требующие радикального решения там, где призывы к терпимости и абстрактному, универсальному человеколюбию бессильны. Пин- скера занимает не вопрос об отношении к Палестине, а сущность кризиса еврейства XIX века. Видимо, ему безразлично, будет ли еврейский вопрос решен в Палестине или в Америке; однако его сочинение — это наиболее четкий и ясный голос из раздававшихся до тех пор, призывающий к решению еврейского вопроса в духе принципа самоопределения.

Подобно своему предшественнику Гессу, но с большим размахом, заслужившим и более широкий отклик, Пинскер рассматривает еврейский вопрос не с точки зрения одних лишь ограниченных еврейских проблем, но связывает эти проблемы с фундаментальными процессами, охватившими европейское общество; исходя из принципов этого общества, он пытается найти решение еврейского вопроса.

Пинскер подвергает привычное понимание проблем эмансипации двоякой критике: прагматичной и принципиальной. Она прагматична в утверждении, что со бытия 1881 года доказали: эмансипация сама по себе не является решением. Принципиальна, ибо поиски решения путем эмансипации как бы предполагают, что евреи являются пассивным объектом исторического развития: их надо освободить, им надо дать права, к ним следует относиться терпимо, как к равным, а историческим фактором, который сформирует это решение, являются другие народы; евреи же остаются бездеятельной, пассивной стороной. Согласно Пин- скеру, в мире, основанном на самоопределении, такое решение не соответствует общепринятым принципам действия. Поэтому он стремится, пользуясь лозунгом автоэмансипации, вновь превратить евреев в действенный, активный фактор истории, фактор, обладающий самосознанием и самостоятельной волей к историческому действию. Пребывание в изгнании (галут) означает пассивность, и невозможно добиться освобождения, полагаясь на милость других народов. Отсюда — лозунг книги: «Если я не за себя, то кто за меня?» и ее заключительная фраза: «Да поможет вам рука ваша, и да спасет вас Бог».

«Автоэмансипация» написана как манифест — это краткое, сжатое эссе, резкое и наступательное по стилю, порой лишенное глубины и понятийной дифферен- цированности, но производящее сильное впечатление. Этим она в немалой степени напоминает «Коммунистический манифест», где сочетается упрощенность и агрессивность, обобщенность и сила выражений; эти произведения сближает сходство кратких заключительных фраз и нежелание считаться с возможностью других решений, менее радикальных и, возможно (для того времени), более реалистичных.

Как было сказано, толчком к написанию брошюры послужили погромы 1881 года, доказавшие автору, что каждый, кого волнует еврейский вопрос, не может более рассчитывать на «мессианское» решение, будь оно связано с традиционным Мессией или с надеждами либералов на грядущие дни, когда воцарится полная гармония в отношениях между людьми. Необходимо реалистическое, прагматическое решение; это решение должно быть основано на аксиоме, что евреи — это нация, и поэтому не может строиться на ассимиляции среди прочих народов.

Однако положение евреев как нации характеризуется уродливой аномалией, нарушающей систему отношений между евреями и другими народами: это — отсутствие суверенитета. С одной стороны, другие народы относятся к проживающим среди них евреям как к представителям чужого народа, но, с другой стороны, не предоставляют им прав, полагающихся отдельному народу. Евреи — это нация, не обладающая, однако, существенными атрибутами нации и потому стоящая где-то на грани между реальностью и фантазией, — факт, способный привести в замешательство иные народы:

«У него (еврейского народа) нет самостоятельной жизни, которую нельзя себе представить без единого языка и общих обычаев, без объединения в одном, общем месте. У еврейского народа нет родины, хотя он является сыном многих земель; у него нет средоточия, центра тяжести, нет собственного правительства, нет представительного учреждения. Он — повсюду. Но лишен места, принадлежащего ему. Народы никогда не имеют дела с еврейской нацией — всегда лишь с евреями, и не более того*.

Эмансипация представляла собой попытку предложить еврейскому народу индивидуалистическое решение — каждому по мере его возможностей и способностей. Она не предлагала коллективного решения проблем нации; поэтому идея эмансипации не заслужила уважения со стороны других народов.

Подобные психологические формулировки (проистекающие, без сомнения, из занятий Пинскера медициной), пользуясь которыми он стремится дать клиническое объяснение антисемитизма, являются, пожалуй, наиболее слабым местом в его сочинении. Ведь в конечном итоге Пинскер прячется за введенным им новым словом «юдофобия» (страх перед евреями), призванным объяснить сложное явление, но в конце концов приводящим автора к замкнутому кругу: другие народы боятся евреев, так как испытывают перед ними страх. Объяснению Пинскера не хватает реально-ис- торического аспекта, с помощью которого можно было бы попытаться объяснить преемственность неприязни к евреям, а также ее меняющиеся мотивы, превращающие ее из абстрактного понятия в конкретную общественную силу в определенной исторической обстановке. Лишь таким путем возможно объяснить, почему антисемитские вспышки происходят именно в те, а не иные периоды, почему в них наблюдаются «приливы» и «отливы», отчего не во всех обществах антисемитизм достигает одинаковой силы и т. п.

Согласно Пинскеру, евреи — это нечто вроде ходячего мертвеца в стране живых, и этот образ пугает человечество: «Среди прочих фантастических представлений, суеверий, странных инстинктов и наклонностей, бессознательно управляющих сердцами всех людей, укоренилась и юдофобия в народах всех стран, вступающих в контакт с евреями. Юдофобия относится к числу тех болезней, что происходят от страха перед духами, но отличается от прочих тем, что страх перед еврейским духом заразил все человечество, а не только отдельные народы».

При всей слабости этого обобщающего и недифференцированного объяснения оно основано на осознании Пинскером реального факта исключительности еврейского существования. Если евреи — это нация и существуют как нация вопреки отсутствию у них существенных составных элементов национальной жизни, то здесь имеет место аномалия.

Юдофобия, в понимании Пинскера, приводит к тому, что евреи воспринимаются прочими народами как нечто демонологическое и им приписывают самые противоположные качества в одно и то же время:

«В глазах живых еврей представляется мертвым, для граждан он — пришелец, для постоянных жителей — бродяга, для богатых он — попрошайка, для бедных— богач-эксплуататор, для патриота он — безроден, и для всех — ненавистный конкурент»13.

Эмансипация, как уже говорилось, не в состоянии изменить это отношение в его основе. Еврей по-прежне- му воспринимается как объект, которому следует дать гражданские права; печать позора не будет снята с евреев, пока они не добьются самоопределения, «так долго, пока этот народ, в соответствии со свойствами своего бытия, представляет людей, скитающихся из края в край, так долго, пока сами евреи избегают упоминать о своем происхождении от семитской расы и не желают, чтобы другие напоминали им об этом; пока их преследуют, терпят их, защищают их и освобождают их».

Ибо тот, кого освобождают, не будет свободен, пока не освободит себя сам.

«В диаспоре мы спасали наши собственные жизни, проявляли нашу способность стоять каждый за себя, но потеряли общую связь, сознание нашей национальной самостоятельности ».

История Израиля как народа в изгнании — это история индивидуальных решений еврейского вопроса; необходимо найти решение коллективное. Поэтому в попытках решения проблем, создавшихся в результате событий 1881 года, путем простой эмиграции в Америку, Пинскер видит продолжение поисков нового места изгнания, что, возможно, разрешит личные трудности эмигрантов на более или менее продолжительный срок, но не решит проблемы национальной.

В этой связи Пинскер напоминает — и это характерно для него как представителя поколения маски- лим, — что мессианская вера и религиозная традиция евреев внесли свой склад, в конечном итоге, в пассивный характер их реакции на ненормальность положения еврейства в истории. Религиозные верования, согласно Пинскеру, приучили евреев к мысли: «Мы должны молча нести наказание, наложенное на нас Богом», — в то время как вера в Мессию, «вера в высшую силу, которая принесет нам возрождение государства», привела к пассивному подходу, вместо необходимости поисков радикальных решений «здесь и сейчас». Эти верования, утверждает Пинскер, «избавляли нас от всяких усилий, направленных на бла го нашего национального освобождения, нашего единства и самостоятельности».

С эпохой Просвещения и началом эмансипации Пинскер связывает начало процесса освобождения еврейского общества от безропотной пассивности, характерной для религиозной традиции. Как мы уже вскользь упоминали, Пинскер не является сторонником решения, в котором в центр внимания ставится непременно Эрец-Исраэль; однако он положительно отмечает «мощное пробуждение», наблюдавшееся в последнее время в среде российских и румынских евреев, стремящихся переехать в Страну Израиля. Пин- скеру известно, что это пробуждение «бедно практическими достижениями», но оно представляет в его глазах симптом глубоких перемен, происшедших в народном сознании евреев, переходящих от пассивности к активной позиции в деле решения еврейского- вопроса. Это пробуждение «свидетельствует, во всяком случае, о верном инстинкте народа, глаза которого открылись и увидели, что ему необходима родина. Тяжелые испытания, через которые он прошел, пробудили в нем реакцию, в корне отличную от прежней терпеливости, смиренно принимающей наказание Божие за наши грехи».

Просветительство, чьи решения в духе эмансипации уже неприемлемы для Пинскера, все же привело к мысли о необходимости активного вмешательства в решение вопросов и к отходу от пассивности, характерной для жизни в диаспоре. Все это сочетается, по мнению Пинскера, и с фактом, что в реальности XIX века еврейский вопрос приобретает новый, революционный аспект. Его уже невозможно более отрывать от универсальной проблемы, превращающейся в один из центральных пунктов политических интересов поколения — проблемы национальной.

На общем фоне XIX века еврейский вопрос перестал быть специфическим, частным и единственным в своем роде. «Если национальные устремления различных народов, зарождающиеся на наших глазах, признаются справедливыми по своей сути, — то можно ли усомниться в справедливости подобных устремлений и со стороны евреев?» — задает Пинскер вопрос, от которого трудно уклониться. Великие идеи XVIII и XIX веков «не пройдут бесследно и для нашего народа». Требования независимости со стороны евреев отныне будут услышаны, в частности, исходя из универсальных мотивов, и Пинскер сознательно придает своим словам форму универсального постулата принципов национального движения, сформулированных Джузеппе Мадзини:

«Мы сами чувствуем, что мы не только евреи, но и люди, и в качестве людей мы хотим жить, как люди, и быть нацией, как другие».

Впервые, утверждает Пинскер, всеобщая история играет роль как бы союзника евреев:

«На протяжении около двадцати лет мы наблюдаем, как разные народы, которые в прошлом не смели и помышлять о своем возрождении, пробуждаются к новой жизни. Заря уже занимается, прорезая тьму общепринятой доселе политической мудрости. Правительства уже начинают прислушиваться... ко все усиливающемуся голосу национального сознания».

Именно с действительностью своего времени Пинскер связывает свою оперативную программу, детально излагаемую во второй части его сочинения. Эта оперативная сторона касается двух аспектов: первый — вопрос руководства и второй — вопрос методов и средств достижения цели. В отличие от эпохи исхода из Египта (излюбленное сравнение Пинскера, ибо здесь нашел выражение коллективный характер операции по спасению), в настоящее время у Израиля нет вождя, подобного Моисею, но имеется почва для создания руководства, которое должно быть основано на существующих добровольных организациях, действующих в национальных целях. Они, согласно Пин- скеру, должны «созвать национальный конгресс» или, по меньшей мере, выдвинуть из своей среды правление («директорию»), символизирующее национальное единство, которого ныне народ лишен. Эта организация будет состоять из финансистов, ученых и деловых людей, общественных деятелей и публицистов. Создание национального руководства определяется здесь с помощью понятий, присущих национализму и либерализму XIX века: национальный конгресс как основа для возникновения национально-политическо- го руководства является краеугольным камнем каждого национального движения. Из опыта таких движений и почерпнул Пинскер эту идею, воплотившуюся впоследствии в Сионистском конгрессе14.

Это национальное руководство сплотит духовные, политические и экономические силы народа и создаст

средства, необходимые для воплощения программы, целью которой явится построение территориальной основы для политической кристаллизации еврейской нации. Как и у Лилиенблюма, здесь можно видеть начало формирования идей, которые позднее воплотятся в Сионистской организации: национальный конгресс должен избрать национальную «директорию», а последняя решит, после своего создания, вопрос о предпочтении Палестины или Америки. Совместно с компанией, обладающей капиталом, она создаст акционерное общество, которое приобретет территорию, обширную и малонаселенную, насколько это возможно; затем земля будет поделена на небольшие участки для нужд сельского хозяйства и промышленности. Эти участки будут сданы в аренду евреям со всего мира, а доходы, после выплат первым вкладчикам, акционерам, поступят в национальный фонд, предназначенный для финансирования эмиграции и поселения тех евреев, чье тяжелое экономическое положение не позволит им самим покрыть расходы на колонизацию. Собственность на землю, поделенную на участки, останется при этом в руках национальных институтов: «Эта земля должна быть национальной собственностью, которая не может перейти в постоянное владение в иные руки».

Пинскер сознает, что переселение евреев на новую родину не обязательно охватит все их группировки, хотя он стремится найти территорию, которая сможет со временем «служить местом поселения для нескольких миллионов». Евреи Запада, по мнению Пинскера, в большинстве случаев останутся на прежних местах проживания. Они составляют небольшую часть населения в этих странах, их экономическое по ложе- ние сравнительно прочно, и они, в известной мере, могут стать там нормальными гражданами. Тяжелое экономическое положение евреев существует лишь в тех районах, где они составляют плотные скопления населения, так как «есть известный предел числу евреев, при котором любая страна может терпеть их в своей среде» без того, чтобы там вспыхнула массовая юдофобия.

Из числа стран, где эта проблема наиболее остра и откуда на новую родину приедут массы евреев, Пинскер выделяет три: Россия (в том числе доставшиеся ей после раздела Польши территории), Румыния и Марокко. И здесь его прогноз оправдал себя в смысле основных элементов населения созданного впоследствии государства Израиль, состоящего, в большинстве своем, из евреев Восточной Европы и собственно «Востока».

Согласно Пинскеру, самый процесс создания необходимых средств является определенным испытанием возможности освобождения народа его собственными силами. Это самоосвобождение — автоэмансипация — является не только желанной целью. Осуществляемое собственными силами, оно представляет собой длящийся во времени, связанный с общественным сознанием процесс. Оно испытывается нашей способностью осознать самих себя. Железо кует железо, и народ, который сам сформирует свое руководство и орудия своего освобождения, уже находится в процессе самоосвобождения. Поразительно, насколько этот анализ сходен с тезисами Маркса относительно освобождения пролетариата своими собственными силами, происходящего в ходе его организации в профессиональные союзы, рабочие объединения и т. п.

Как уже говорилось, сочинение Пинскера не решает вопроса относительно Палестины. Его ярко выраженная исходная точка — это освобождение Израиля как народа, а не Палестины. Пинскер, с его универсальным образованием, воспринимает вопрос о местоположении новой родины как прагматический, а не программный. Правда, мы видели, что он рассматривал возобновление заселения Палестины как начало проявления национальной воли к активному действию в сфере исторического творчества; решающим для него было само действие, а не место его приложения — Эрец-Исраэль. Однако Пинскер в своем сочинении неоднократно возвращается к данному вопросу, в конечном итоге оставляя его открытым.

Вначале Пинскер утверждает, что вопрос о месте новой родины не должен быть решен априори, на основе одной лишь исторической связи народа с Эрец- Исраэль:

«Прежде всего, нам не следует мечтать о возрождении древней Иудеи. Не следует вновь связывать нашу политическую жизнь с местом, где она была прервана и разрушена... Не к Святой Земле мы должны стремиться, а к нашей собственной земле».

Но тут же он добавляет:

«Возможно, правда, что Святая Земля сможет стать и нашей землей. Однако прежде всего надо выяснить — и от этого будет зависеть все, — какую землю мы вообще сможем получить, и сможет ли она быть надежным убежищем, права на которое никто не оспаривает».

Итак, следует сделать выбор между Палестиной и Америкой, причем, согласно Пинскеру, важно принять одно-единственное национальное решение, чтобы евреи не оказались в положении, когда существуют два противоречащих друг другу процесса эмиграции. Вопрос о том, какая земля станет для них «обетованной», должен быть рассмотрен с точки зрения экономических возможностей и политических соображений, и это будет первым вопросом, который предстоит решить национальному конгрессу или «директории». В любом случае должен быть принят в расчет поли- тико-административный аспект в смысле возможностей развития в будущем. Если это будет в Америке, надо стремиться к тому, чтобы этот район получил со временем статус «территории» в рамках федерации, «а если в азиатской части Османской империи, то он должен быть отдельным «пашалыком», нейтральный характер которого будет поддерживаться турецким правительством и правительствами других великих держав. В этом, несомненно, будет заключаться одна из важных функций директории: привлечь к данному предложению внимание турецкого правительства, а также прочих европейских правительств»15.

Как было сказано, в «Автоэмансипации» этот вопрос остался открытым, однако дальнейшая деятельность Пинскера в рамках движения Ховевей-Цион (Друзья Сиона) и созыв Катовицкой конференции склонили его на сторону «палестинского варианта». Но что важнее всего — сила его сочинения заключалась в революционной, радикальной идее, высказанной в нем: довольно с нас эмансипации по милости других, оставляющей еврею роль объекта исторических процессов, над которыми он не властен; необходима автоэмансипация, превращающая еврейский народ в носителя исторических процессов, касающихся его самого. «Еврейский вопрос в целом должен быть решен национальным путем», — утверждает Пинскер; никакой гуманизм, филантропия или просветительство не в состоянии его разрешить. В этом заключается участие Пинскера в переменах, происшедших среди образованного еврейства России, обратившегося к поискам путей самоопределения в результате событий 1881 года и крушения мечты об эмансипации.

ПРИЛОЖЕНИЕ