2. ВТОРОЙ ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД СОВЕТОВ РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ. ВЛАСТЬ И УЧРЕДИТЕЛЬНОЕ СОБРАНИЕ.

В современной отечественной литературе существует не­сколько точек зрения по данному вопросу:

Первая, до недавнего времени единственная официальная, состояла в том, что в России к осени 1917 г. отсутствовали объективные и субъективные условия для иного, чем реально представленного пути: «мелкобуржуазная демократия» но своей классовой сути не могла пойти на компромисс, с большевика­ми, се прогрессивность была полностью исчерпана на этапе Февральской революции, затем страна вступила в период «триумфального шествия» советской власти, при этом судьба Учредительного собрания, небольшевистского по своему со­ставу, была закономерной; преобладание же небольшевист­ских депутатов в его составе связывалось лишь с одним об­стоятельством: подготовкой списков до Октябрьского пере­ворота. Это была точка зрения В.И. Ленина и Л.Д. Троцко­го, охарактеризовавшего факт разгона Учредительного собрания как «дополнительную революцию» и закономерную победу диктатуры над демократией [90]. Данная позиция была доминирующей в советской историографии на протя­жении десятков лет.

Как прямое противостояние ей некоторые публицистичес­кие издания на рубеже 80—90-х годов сформировали подход, согласно которому невозможность реализации иной альтерна­тивы связывались только с одним фактором — действиями милитаризованных политиков, их «первородной» жаждой на­силия во имя несбыточной доктрины [91]. В. рассуждениях этих авторов насчет истоков и корней дальнейших трудностей было немало интересного, но попытка все перипетии тех лет объяснить с помощью штампованных портретов большевист­ских вождей вряд ли исторически правомерна.

Сегодня наиболее продуктивной представляется позиция тех авторов (В.П.

Ощущение надвигавшейся трагедии владело многими пред­ставителями демократии накануне и в первые месяцы после Октября. Попытки преодолеть противостояние реализовыва­лись в постановке рядом социалистических групп проблемы формирования однородного правительства, что в те дни озна­чало создание его из представителей именно этих партий. Для реализации данной альтернативы даже осенью 1917 г. были определенные предпосылки. Прежде всего, судя но росту чис­ленности, популярность социалистических партий интенсивно возрастала. Как известно, на объединительном съезде мень­шевиков (август 1917) было оглашено, что в партии состояло 193 тысячи членов. Причем, партия имела сторонников среди наиболее высококвалифицированных рабочих-печатников, железнодорожников и рабочих сталелитейной отрасли в про­мышленных центрах юга страны, а также в профсоюзах. Боль­шевистская партия, согласно данным, приведенным Я.М. Свер­дловым на VI съезде РСДРП (б) (июль-август 1917 г.), насчи­тывала 240 тыс. Социалисты-революционеры были самой мно­гочисленной партией в стране, число ее членов в данный период доходило до миллиона. Выборы в июле-августе 1917 г. в го­родские думы Петрограда, Москвы и др. крупных центров показали, что эсеры были не только крестьянской партией, но имели серьезное влияние и в промышленных регионах.

Очевидно и то, что осенью 1917 г. в целом резко политизи­рованное население требовало кардинальных перемен. Буду­щее его значительной частью виделось (если брать программ­ные формулы) «социалистическим».

Придя после провала Корниловского мятежа к мысли о создании «однородного демократического правительства», ле­воцентристские силы обеих партий — меньшевиков и эсеров трансформировали эту идею, признав накануне самого захва­та «ласти большевиками необходимость однородно-социалисти­ческого правительства. Формулу такого правительства выдви­нул Ю.О. Мартов сначала на заседании Предпарламента 24 ок­тября, а затем на совещании меньшевистской фракции в ка­нун открытия Второго Всероссийского съезда Советов в ночь с 24 на 25 октября 1917 г., её поддержали и многие революци­онные оборонцы, согласившись с необходимостью противопо­ставить прежней коалиции радикальную альтернативу [93]. Были приняты соответствующие тезисы, которые предлага­лось включить в проект политической резолюции Второго съезда Советов, По существу, речь шла о передаче власти на данном съезде мирными, парламентскими средствами новому прави­тельству, составленному из представителей социалистических партий и призванному немедленно взяться за проблемы мира и земли; Временное правительство, таким образом, было бы легально отстранено.

шевистско-эссровским блоком. Не ослабли они и в сентябре. Дискуссия, начатая в среде большевиков ленинскими письма-ми «Марксизм и восстание», «Большевики должны взять власть» от 12—14 сентября 1917 г., не встретила поддержки: боль­шинство ЦК РСДРП (б) отвергло его предложение о практи­ческой подготовке вооруженного восстания, собираясь мирно дожить до Учредительного собрания [94]. Более того: было предложено сжечь указанные письма, кроме одного экземпля­ра, чтобы не вносить раскол в рабочую среду. Как известно, большевики приняли участие в работе Демократического со­вещания (сентябрь 1917 г.), а затем образовали фракцию из 58 человек для вхождения в Предпарламент, который начи­нал свою работу 7 октября. Именно в этот день в Петроград из Финляндии вернулся В.И. Ленин. Проявив невероятную настойчивость и опираясь внутри ЦК РСДРП (б) на поддерж­ку Л.Д. Троцкого, избранного к этому времени председателем Петроградского Совета, Ленин сумел доказать большинству членов ЦК необходимость восстания и прямого захвата влас­ти, проведя кампанию против «несогласных», группировав­шихся вокруг Л.Б. Каменева и Г.Е.Зиновьева. 10 октября состоялось заседание ЦК РСДРП (б), на котором в присут­ствии 12 из 21 членов ЦК было принято решение о восстании: «за» высказалось 10 человек, против — Каменев и Зиновьев. Свою позицию они изложили в письме «К текущему моменту» от 11 октября 1917 г., доказывая нецелесообразность воору­женного восстания как средства завоевания власти, назвав данную политику «губительной» и подчеркнув, что только Уч­редительное собрание и Советы могут быть «тем комбиниро­ванным типом государственных учреждений», к которому дол­жна идти партия и лишь на базе которых она приобретет «громадные шансы на действительную победу».

На практике же и до Октября, и после на местах социа­листические группы часто плодотворно сотрудничали в ре­шении многих вопросов, совместно работая в региональных и городских Советах, городских и районных думах. Эти на­строения вполне определенно выразили и участники Второго Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депута­тов, открытого на правах председателя Президиума 1-го ВЦИК Ф.И. Даном 25 октября 1917 г. в 22 ч. 40 м. Отвечая на вопросы анкеты, распространявшейся среди делегатов съезда, двадцать четвертым пунктом которой предлагалось сформули­ровать отношение к вопросу о характере власти, 505 человек из 673 заявили, что прибыли для того, чтобы поддержать пе­реход «всей власти к Советам» (подавляющее большинство в Советах принадлежало социалистическим партиям) [97]. Ха­рактерно и то, что Председателем Президиума съезда был из­бран Л. Каменев, сторонник создания однородного правитель­ства. Первым слово взял меньшевик-интернационалист Ю.О. Мартов, предложивший создать правительство из пред­ставителей всех «советских» партий, которые делили бы меж­ду собой власть [98]. Идею Ю. Мартова поддержал эсер С. Мстиславский. От большевистской фракции выступил А. Лу­начарский, самый «бархатный» из большевистских ораторов, заявивший, что фракция большевиков решительно ничего не имеет против предложения Мартова.

По его же предложению съезд принял резолюцию, осудив­шую их уход.

Одновременно был утвержден состав Совета Народных Ко­миссаров во главе с Лениным и избран многопартийный ВЦИК. В его состав вошли 62 большевика, 29 левых эсеров, 6 мень­шевиков-интернационалистов, 3 украинских социалиста и один эсер-максималист. Председателем был избран Л.Б. Каменев; 8 ноября (после его отставки) его заменил Я.М. Свердлов.

Была ли исчерпана возможность формирования многопар­тийной политической системы? Объективно, т.е. по расста­новке социально-политических сил такал возможность сохра­нялась в течение всего 1917 года, постепенно убывая. Об этом свидетельствовала прежде всего попытка руководителей Все­российского исполнительного комитета профсоюза железно­дорожников (Викжеля) под угрозой всеобщей забастовки зас­тавить социалистические партии провести совещание с целью достижения соглашения. Переговоры длились с 29 по 31 ок­тября 1917 г, В них приняли участие большевики, меньшеви­ки-интернационалисты, меньшевики, эсеры, представители профсоюза. От интернационалистов выступал Ю.О. Мартов, подчеркнувший, что «наступила последняя минута, когда еще можно найти общую почву, чтобы вывести страну из страшно­го кризиса», его поддержал Ф.И. Дан и др. меньшевики [99]. Эсеры настаивали на создании правительства, состоявшего не из профессиональных партийных политиков, а из «людей де­ловых, специалистов». Большевиков представляли Л.Б. Каме­нев и Д.Б. Рязанов, даже но отзывам оппонентов считавший­ся «энциклопедически образованным человеком». В ходе пе­реговоров большевики согласились на расширение «базы пра­вительства», изменение его состава и даже склонялись к выводу из него Ленина и Троцкого, на чем настаивали эсеры и мень­шевики. Более того, после долгих дебатов большевики под­держали принятие «эластичной» резолюции, предполагавшей создание вместо избранного на II съезде Советов ВЦИК «Вре­менного народного совета», в состав которого должны были войти 100 членов Совета рабочих и солдатских депутатов, 75 членов крестьянского Совета, 100 делегатов Петроград­ской и Московской дум и 50 делегатов от всероссийских про­фессиональных союзов. Также предполагалось немедленное формирование однородно-социалистического правительства, в первую очередь из специалистов, в списочном составе кото­рых не были упомянуты Ленин, Троцкий и Керенский [100]. В качестве возможной главы нового правительства называ­лись В.М. Чернов и Н.Д. Авксентьев.

Однако разгром 30—31 октября под Петроградом казачь­ей дивизии ген. П.Н. Краснова, выступившего в поддержку бывшего премьера Керенского, сразу же ужесточил позицию большевиков. Ленин и Троцкий выступили против продол­жения переговоров, и после ультиматума ЦК большевиков в ночь на 2 ноября переговоры были разорваны. В знак проте­ста Л.Б. Каменев, А.И. Рыков, В.П. Милютин, В.П. Ногин вышли из состава ЦК большевиков. Подали в отставку и ряд советских наркомов и руководителей (Ногин, Рыков, Милю­тин, Рязанов, Теодорович, Арбузов, Ларин и др.). К ним при­соединился и А.Г. Шляпников. Это был первый правитель­ственный кризис новой власти, связанный с вопросом о целе­сообразности чисто большевистского правительства и харак­тере социального прогресса для России.

Свое отношение к данной проблеме в эти дни пытались определить не только партийные элиты, но и массы. 12 нояб­ря 1917 г. прошли выборы в Учредительное собрание: за эсе­ров проголосовало 58% всех избирателей, за социал-демокра­тов — 27,6% (причем 25% за большевиков, 2,6% — за мень­шевиков), за кадетов — 13%. Характерно также и то, что большевики имели преобладание в столицах, эсеры стали бес­спорными лидерами в провинции.

То, что за эсерами шло подавляющее большинство кресть­янства, преобладавшего в структуре населения России, и зна­чительная часть интеллигенции, продемонстрировали два съезда крестьянских депутатов: Чрезвычайный (10—25 ноября) и II Всероссийский (26 ноября — 10 декабря).

После Октября в системе деятельности Советов сохраня­лось своеобразное двоецентрие. Наряду с ВЦИК Советов, из­бранном на II съезде Советов рабочих и солдатских депутатов, продолжал действовать Исполнительный Комитет Всероссий­ского Совета крестьянских депутатов во главе с В.М. Черно­вым, созданный 1 Всероссийским съездом Советов крестьян в мае 1917 г. Из общего числа 1429 Советов, имевшихся в стра­не в сентябре-октябре, 455 был крестьянскими.

Потому уже на первом заседании ВЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов был поставлен в повестку дня вопрос о необходимости слияния Советов.

Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов работал с 10 по 25 ноября 1917 г. в Петрограде. На первом заседании съезда присутствовало около 260 делегатов и лишь к 18 ноября их стало 330, в том числе 195 левых эсеров, 37 большевиков, 65 правых эсеров и эсеров центра, осталь­ные — беспартийные. Обстановка на съезде была напряжен­ная. Предложение большевиков заслушать доклад В.И. Ленина как председателя Совнаркома было сразу же и категорично отклонено.

Вопрос «о власти» обсуждался по предложению левых эсе­ров и в их постановке — необходимо создать правительство «из всех социалистических партий, от народных социалистов до большевиков включительно». За предложение Ленина при­знать решения II Всероссийского съезда рабочих и солдатских депутатов проголосовало лишь 45 делегатов. Началась серия частных совещаний большевистских представителей с эсеров­ским руководством съезда. Роль «троянского коня» сыграли левые эсеры, в конце концов поддержавшие большевиков. С большим трудом уже в конце работы съезда удалось добиться так необходимого большевикам решения о поддержке реше­ний II съезда рабочих и солдатских депутатов и об объедине­нии Советов.

Не менее драматичной была обстановка и на Втором Все­российском съезде крестьянских депутатов, проходившем с 26 ноября по 10 декабря. Из 790 делегатов большевиков поддер­жали лишь 91, 305 было правых эсеров и эсеров центра, 350 левых эсеров. Острейшая полемика развернулась вокруг от­ношения к Учредительному собранию и к декрету СНК от 28 ноября, объявлявшему кадетов врагами революции и народа.

Лучшие большевистские ораторы боролись за голоса деле­гатов. Кроме Ленина, выступили Володарский, Троцкий и ряд других их лидеров. Зиновьеву не дали произнести речь. Троц­кого, который до этого, выступая на многочисленных митин­гах, неоднократно напоминал о необходимости террора и в этой связи о важном изобретении Великой французской рево­люции — гильотине, укорачивавшей человека на всю длину его головы, делегаты согнали с трибуны криками: «Палач! Убийца!» [101]. В речи 2 декабря В.И. Ленин открыто заявил о главной политической позиции своего окружения: «Советы выше всяких партий, всяких учредительных собраний» [102]. Последнее было тем более неожиданным, что означало отход от решений II Всероссийского съезда рабочих и солдатских депутатов, на котором, как известно, все принятые решения, в т. ч. о формировании и функциях СНК объявлялись дей­ствовавшими лишь до созыва Учредительного собрания, т. е. временными. Добившись поддержки половины состава съез­да, большевики и левые эсеры покинули его заседание.

Таким образом, в позиции Ленина по отношению к Учре­дительному собранию произошли изменения, что подтвердил, например, в своих воспоминаниях наиболее близкий к нему в те дни Троцкий. Он отмечал, что почти сразу же после Ок­тябрьского переворота Ленин стал настаивать на отсрочке Учредительного собрания, объясняя это тем, что оно могло оказаться по составу «кадетско-эсеровско-меньшевистским».

Многие из ленинского окружения возражали, даже Я.М. Свердлов подчеркивал, что большевики сами обвиняли Временное правительство в оттягивании его созыва. Остав­шись в меньшинстве со своей позицией, Ленин все внимание перенес на организационные меры по роспуску еще не созван­ного Учредительного собрания. «Ошибка явная, — говорил он, — власть уже завоевана нами, а мы между тем поставили сами себя в такое положение, что вынуждены принимать во­енные меры, чтобы завоевать ее снова» [103].

В основе такой политической переориентации лежал це­лый комплекс факторов. Во-первых, сравнительно легко боль­шевики захватили власть в Петрограде. Это не могло не рож­дать надежд, что удастся закрепить достигнутые завоевания столь же легко, одним революционным натиском. Как извес­тно, им это удалось. До недавнего времени преувеличивалась степень, а главное — глубина и организованность оказывае­мого в первые дни и месяцы сопротивления Советской власти со стороны свергнутых государственных структур. Касаясь не использованных противниками возможностей, следует помнить, что А.Ф. Керенский и его окружение действовали так, как действовали — видимо, иначе не могли. Но вряд ли серьез­ную угрозу Петрограду в те дни могла представлять тысяча казаков, которая согласилась выступить в поддержку Керенс­кого после его отъезда из Петрограда на фронт [104].

Во-вторых, из анализа прошлых европейских революций большевики сделали однозначный вывод, что только бескомп­ромиссность в принятии политических решений и радикализм затеянной реорганизации позволяет удержаться у власти и обеспечить успех. Ленин постоянно, особенно в первые дни после переворота, «типизировал» Октябрьский переворот с Великой французской революцией как одномасштабным яв­лением по силе своих исторических последствий, а также с Парижской коммуной по социально-классовому содержанию. По этой типологии большевикам отводилась роль пролетар­ских якобинцев, требовавшая от них жестоких, диктаторских методов, к чему они были подготовлены (доктринерски и пси­хологически) историей формирования своей партии.

В-третьих, на взгляды большевиков громадное влияние оказывали и надежды на мировую «пролетарскую» револю­цию, ее непосредственную близость, Поэтому Ленин и его окружение сразу же стали отдавать предпочтение не демокра­тическим общенациональным преобразованиям, а прямым «ан­тикапиталистическим» действиями в наиболее жестком вари­анте. Советы в этой связи стали рассматриваться не только как особый тип демократизма, выдвигавший авангард трудя­щихся и делавший из них «и законодателя, и исполнителя, и военную охрану», но и как форма реализации интересов дан­ного авангарда в международном масштабе, ибо в их лице, по мнению лидера большевиков, теперь создавалось «нечто вели­кое, новое и небывалое в истории мировой революции [105].

Позднее в статье «Выборы в Учредительное собрание и диктатура пролетариата», написанной к двухлетнему «юби­лею» этих событий, Ленин переведет эти настроения на уро­вень теоретических обобщений. В противовес взглядам лиде­ров «мелкобуржуазных» партий, которые, по его словам, смот­рели на «государственную власть как на какую-то святыню, идол или равнодействующую формальных голосований...», главным моментом для партии большевиков был факт завоевания государственной власти и использования ее как орудия своего класса. В этих целях должен быть «вдребезги» разру­шен старый государственный аппарат и создан новый, вырас­тавший из распространения классовой борьбы «вширь и вглубь». При этом считалась вовсе необязательной поддержка данных мероприятий большинством населения; избирательное право рассматривалось лишь как показатель зрелости понимания своих задач разными классами, но решение их должно было достигаться «не голосованием, а всеми формами классовой борьбы, вплоть до гражданской войны» [106].

Логика событий разворачивалась все круче для небольше­вистских партий. И по мере того, как все более жестокой становилась позиция большевистского руководства, все более призрачной выглядела возможность иной альтернативы, хотя политические оппоненты большевиков проявили неоднократ­но демонстрируемую готовность к компромиссу. Об этом сви­детельствовали проходившие почти одновременно последние партийные съезды эсеров и меньшевиков. Четвертый съезд ПСР проходил 26 ноября — 5 декабря 1917 г. в зале физической аудитории Технологического института в Петрограде. С докла­дом о текущем моменте и тактике партии выступил В.М. Чер­нов. Он выделил три главных вопроса, на которых следовало сконцентрировать внимание партии: критика ошибок револю­ционной демократии, в том числе — и ЦК ПСР; необходи­мость заключения мира для России; подготовка к созыву Уч­редительного собрания. По признанию самих делегатов, боль­шинство съезда заняло «левоцентровую» позицию, выражен­ную В.М. Черновым. Заявив о недостаточно четкой тактической линии партии накануне октябрьских событий, Чернов предло­жил отказаться от идеи насильственной ликвидации больше­вистского режима, поскольку его поддерживала какая-то часть трудящихся города и деревни. В качестве главной задачи он назвал сплочение оппозиционных большевизму социалисти­ческих партий под лозунгом защиты Учредительного собра­ния. Именно оно, по мнению эсеровского лидера, должно было расставить политические партии «но своим местам», прими­рить советские и общедемократические организации трудя­щихся, избежать гражданской войны [107]. В резолюции, при­нятой но докладу, был представлен новый вариант эсеровской модели российской демократии в виде комбинации Учредитель­ного собрания и Советов. Последним было уделено большое внимание и в докладе о деятельности ЦК ПСР, сделанным В.М. Зензиновым. Подчеркивалось, что Советы необходимо укреплять как могучие классовые организации трудящихся. Также была определена роль Партии социалистов-революционеров как конструктивной оппозиционной силы по отноше­нию к правящему режиму. Предполагалось в ходе работы Учредительного собрания противопоставить большевистскому методу раздачи «невыполнимых обещаний» тактику серьезно­го законодательного творчества [108].

Аналогичной была позиция другой оппозиционной партии, РСДРП (объединенной). Меньшевистская пресса в первые дни пестрела воззваниями ЦК, в которых октябрьские события оценивались как удар в спину революции. Единственным га­рантом стабилизации политической обстановки в стране лиде­ры меньшевиков называли Учредительное собрание, что в ча­стности подчеркивалось в обращении ЦК РСДРП (о) к рабо­чим Петрограда 28 октября 1917 г. [109]. На проходившем с 30 ноября по 7 декабря 1917 г. Чрезвычайном съезде РСДРП (Объединенной) этот вопрос рассматривался как первооче­редной. С докладом по текущему моменту и задачам партии в Учредительном собрании выступил Ю.О. Мартов, поддержан­ный левоцентристским большинством съезда. Как заметил позже один из делегатов Д. Далин, на съезде «массив партии» порвал с оборонческой традицией, что дало перевес левым силам и отразило «реальную эволюцию в партии» [110]. В известном смысле новаторской для социалистической оппози­ции была мысль, высказанная Ю.О. Мартовым на съезде о том, что октябрьские события не являлись «исторической слу­чайностью», они были «продуктом предыдущего хода обще­ственного развития» [111]. Его поддержали и другие участни­ки съезда. Например, делегат Н. Рожков заявил, что в ок­тябрьских событиях имела место и вина меньшевиков, кото­рые не сделали все возможное для достижения мира и борьбы с хозяйственной разрухой. В резолюции но текущему момен­ту было признано, что победа Советской власти — меньшее зло по сравнению с попытками ее насильственного свержения даже во имя демократии; прозвучал призыв к объединению всех революционно-демократических сил в интересах созда­ния республики Советов с Учредительным собранием во гла­ве. В качестве первоочередных конкретных мер назывались: заключение мира, передача земли крестьянам, государствен­ное регулирование всего производственного комплекса стра­ны, которое меньшевики не отождествляли с рабочим контро­лем, рассматривая последний как специфическую форму клас­совой борьбы на фабриках и заводах, не способствующую преодолению разрухи. Предложенные меры должны были спо­собствовать демократической реорганизации общественного строя и подготавливать предпосылки для осуществления со временем социалистической перспективы [112]. В тактическом плане предлагалось призвать массы к борьбе за созыв Учредительного собрания, хотя меньшевики и предвидели свой неуспех в ходе выборов [113].

Единственной партией, которая стала срочно менять свои лозунги по отношению к Учредительному собранию, оказа­лась Партия левых социалистов-революционеров (ПЛСР). На ее 1 съезде, открывшемся 19 ноября 1917 г., П. Прошьян, В. Трутовский, Б. Кац заняли проленинские позиции в отно­шении к собранию. Прошьян прямо заявил: «Конечно, отдать власть Учредительному собранию, сложить свое боевое ору­жие мы не можем и не должны» [114]. Руководство ПЛСР дало согласие на вхождение в большевистское правительство; 9 декабря 7 представителей левых эсеров вошли в состав СНК, а затем и в состав ЧК. Это была первая и последняя коалиция в Советской России, сыгравшая важную роль в выживании большевистской власти и судьбе Учредительного собрания.

Избранное впервые в истории России путем всеобщего и равного голосования, Учредительное собрание не вписывалось в механизм «диктатуры пролетариата», поскольку в силу ма­лочисленности рабочего класса не могло обеспечить его при­оритета, а тем более приоритета «пролетарской» партии, ка­ковой считали себя большевики.

26 ноября Ленин подписал декрет «К открытию Учреди­тельного собрания». Согласно ему, первое заседание могло со­стояться лишь по прибытии 400 делегатов. Стало ясно, что в назначенный срок, 28 ноября, оно не соберется. Полемика по вопросу о судьбе Учредительного собрания, теперь уже в среде большевиков, продолжалась. Большинство членов Временного Бюро большевистской фракции Учредительного собрания (Л. Каменев, В. Милютин, А. Рыков и др.) выразили несог­ласие с ленинской позицией, полагая, что не переход власти в руки Советов, а именно созыв Учредительного собрания увен­чает нормальный ход развития революции. Ленин выступил резко против и потребовал переизбрания бюро. 20 декабря Совнарком утвердил новую дату созыва: 5 января 1918 г. Но первое заседание Учредительного собрания, открывшееся 5 ян­варя в 16 часов, оказалось и последним. После его открытия Свердлов от имени ВЦИК предложил принять составленную Лениным «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», в ультимативной форме обязывавшую Учредитель­ное собрание поддержать все декреты и направления полити­ки Совета Народных Комиссаров. Напрасно В.М. Чернов, из­бранный председателем собрания, произнес речь в социалис­тических и интернационалистских тонах. Ответом на нее было выступление Н.И. Бухарина, заявившего, что сейчас, когда закладывается «фундамент жизни человечества на тысячеле­тия», собрание разделено на два непримиримых лагеря, «у нас» — воля к диктатуре, «у них же» всё сводится к воле защищать «паршивенькую буржуазно-парламентарную респуб­лику» [115]. Большевики не собирались долго дискутировать, тем более искать какие-то компромиссы. Воспользовавшись отказом Учредительного собрания обсуждать Декларацию, они покинули Таврический дворец. Оставшиеся делегаты приняли закон о земле и постановления о мире и государственном уст­ройстве, провозгласившем Российское государство Российской Демократической Федеративной Республикой. Под утро воору­женный караул предложил покинуть зал заседаний. Собрание было распущено. Как позднее ехидно заметил Л.Д. Троцкий, демократы «тщательно разработали ритуал первого заседания; они принесли с собой свечи на случай, если большевики поту­шат электричество, и большое количество бутербродов, если их лишат пищи. Так, демократия явилась на бой с диктату­рой — во всеоружии бутербродов и свечей».

Роспуск Учредительного собрания явился, как с горечью заметил Г.В. Плеханов за несколько месяцев до своей смерти, «новым и огромным шагом в области гибельного междуусобия...» [116]. Решение же большевиков заключить мирный договор с Германией, несправедливый и грабительский, к тому же, как полагали их последние союзники — левые эсеры, наносивший удар но мировому революционному движению, побудил пос­ледних к выступлению. Подняв мятеж 6 июля 1918 г., левые эсеры разорвали союз двух партий. Победа над бывшими со­юзниками привела большевиков к полной политической изо­ляции, и теперь для удержания власти они вынуждены были опираться исключительно на насилие и террор.

Таким образом, демократическая альтернатива, в течение восьми месяцев 1917 г. успевшая трансформироваться из ли­берально-демократической в радикально-де­мократическую, не осуществилась. Слишком тяжелым наследием для новой России оказалась мировая война, а так­же многолетний острейший кризис системы, не преодоленный падением самодержавия, а в чем-то даже усиленный этим ак­том. В 1917 г. революционный процесс нарастал, как след­ствие бурного, во многом стихийного потока, тянувшегося из 1914—1916 гг. и перехлестнувшего через Февраль.

Резкое усиление радикализма, а порой и прямого озлобле­ния масс, соединенного с пережитками традиционного общин­но-уравнительного массового сознания, сделало нереальной либерально-демократическую альтернативу, связанную с фор­мированием стабильного политического режима и гражданского общества. Либеральной демократии не удалось соединить законотворческую работу по внедрению парламентаризма с проведением эффективной внешней и особенно внутренней политики. Любая политическая сила, претендовавшая на власть, в глазах масс обязана была взвалить на себя тяжелое бремя осуществления хотя бы части вожделений населения. Осенью 1917 г. массы уже не могли убедить логически безуп­речные доводы специалистов-правоведов о конструктивности парламентарной демократии.

Дестабилизирующую роль в эти дни играла и антигосудар­ственная деятельность большевиков, направленная на дискре­дитацию формировавшихся властных институтов ради дости­жения своих политических целей. К этому надо прибавить и известную амбициозность партийных лидеров, и во многом не преодоленную конфронтацию между ними, что в условиях быстрой радикализации масс превращалось в безвластие и охлократию,

И все-таки осенью 1917 г, объективно, по расстановке со­циально-политических сил могла быть реализована радикаль­но-демократическая альтернатива путем создания однородно­го правительства из социалистических партий и избрания де­мократическим путем народного представительства в лице Учредительного собрания. Инициатива формирования такой системы государственного управления Россией исходила от левоцентристских групп меньшевистской и эсеровской партий; на определенном отрезке времени осенью 1917 г. ее поддер­жали и большевики. Однако ультрарадикальная позиция боль­шевистского лидера Ленина и его сторонников, громадная политическая воля и уверенность в возможности осуществле­ния своей идеологической доктрины в условиях нарастания революционно-анархической стихии обусловили в конечном итоге иной характер развития событий: большевики пустили в ход «запасной вариант» — узурпацию власти.

Меньшевики и эсеры хотели стать «третьей силой», боль­шевики хотели остаться единственной силой. Задача «тре­тьего пути» — не как противопоставления друг -другу, а как единства действий социалистических партий и групп посредством компромиссов, взаимных уступок, расширения демократии — так и осталась нерешенной.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Революция мчалась на всех порах // Родина, 1992. № 4. С. 90-91.

2. Милюков П.П.. История второй русской революции. Т. 1. Вып.

1. Киев, 1919: С. 6.

3. См., напр.: Булдаков В.П. Переворот или кризис империи? //

Родина, 1992. № 10; его же. Красная смута. М., 1997.

4. О политической ситуации в стране. Анализ департамента полиции

// Октябрь 1917 г. и судьбы политическом оппозиции. Приложе­ния. Н. 1. Гомель, 1993. С. 134.

5. Там же. С. 137-138.

6. Там же. С. 138.

7. Милюков П. П. История второй русской революции. Вып. 1. Киев, 1919. Т. I. С. 33.

8. Родзянко М.В. Крушение империи. М.: Скифы, 1992. С. 116.

9. См. напр.: Лукомский А.С. Из воспоминаний // Архив русской революции. Берлин, 1921. Т. 2. С. 26.; М.: «Терра»-Политиздат, 1991. Т. 2. С. 26. 10. Милюков П. Н. Россия на переломе. Париж, 1927. Т. 1. С. 45

11. Милюков П.П. Указ. соч. С. 9-10.

12. Минин А.Л. Дух разрушения в русском революции. (Социально-психологический этюд) // Год русской революции. Сб. ст.: М., Земля и воля, 1918. С. 30.

13. Конституционно-демократическая партия; VII съезд. Стеногра­фический протокол заседаний. Пг. 1917. С. 2.

14. Там же. С. 6.

15. Там же. С. 7.

16. Резолюция VIII делегатского съезда партии Народной свободы 9-12 мая 1917 г. Петроград, 1917; Оболенский В. Партия На­родной свободы о земле. Петроград, 1917. С. 7.

17. Конституционно-демократическая партия. VII съезд. Стеногра­фический протокол заседаний. Пг., 1917. С. 27.

18. Набоков В. Временное правительство // Архив русской револю­ции. В 22 т. Т. 1-2. М.: «Терра»-Политиздат, 1991. С. 71-72.

19. Там же. С. 61.

20. IX съезд Партии Народной свободы. Стенографический отчет. М., 1917. С. 30-32.

21. Там же. С. 21.

22. Там же. С. 27.

23. Анин Д. Революция и ее историография (Введение) // Октябрь­ский переворот. Революция 1917 г. глазами ее руководителей. М., 1991. С. 63,

24. 3-й съезд партии социалистов-революционеров. 25 мая — 4 июня 1917 г. М., 1917. С. 86, 94, 112.

25. Краткий отчет о работе четвертого съезда партии социалистов-революционеров (26 ноября — 5 декабря 1917 г.) Пг. 1918. С. 22,23.

26. Бах А. Революция и социализм // Год русской революции. М., 1918. С. 15.

27. Чернов В.М. Перед бурей. М., 1993. С. 331.

28. Руднев В. Земское и городское самоуправление в 1917 // Год русской революции. С. 131—132.

29. Там же. С. 7.

30. 3-й съезд партии социалистов-революционеров. 25 мая — 4 июня 1917г. М., 1917. С. 218-219.

31. Чернов В.М. Советы в нашей революции // Год русской рево­люции. М., 1918. С. 57.

32. Там же. С. 64.

33. Его же. Социалистическая партия // Октябрьский переворот. Революция 1917 г. глазами ее руководителей. Воспоминания... М., 1991. С. 160.

34. ГАРФ, ф. 1798, Оп. 1, Д. 4, Л. 16-17.

35. Чернов В.М. Социалистическая партия... С/163.

36. IX съезд Партии Народной свободы. Стенографический отчет. М., 1917. С. 21.

37. История политических партий России. М., Высшая школа, 1994. С. 191.

38. Чернов В.М. Перед бурей. С. 237.

39. Суханов П.П. Записки о революции. Т. 1. Кн. 1-2. М., 1991. С. 131.

40. Ерманский О.Л. Из пережитого (1887-1921). М.-Л., 1927. С. 151.

41. Плеханов Г. В. Круг смыкается // Октябрь 1917 и судьбы поли­тической оппозиции. Ч. III. Гомель, 1993. С. 14—15; Документы совещания делегатов Всероссийской социал-демократической организации «Единство» 22—23 июля // Меньшевики в 1917 году. Т. 2. М., 1995. С. 796.

42. См., напр.: Потресов А. К итогам «Объединительного съезда» // Там же. С. 560.

43. Галили Зива. Лидеры меньшевиков в русской революции. М., Республика, 1993. С. 10.

44. История политических партий России. С. 254.

45. Воззвание ОК РСДРП // Меньшевики в 1917 году. Т. 1. М., 1994. С. 141.

46. Известия Петроградского Совета. 1917. 2 марта. № 3. С. 2.

47. Суханов П.Н, Записки о революции. Т. 1. Кн. 1—2. С. 141.

48. Там же. С. 134-135.

49. Резолюция ОК РСДРП «Об отношении к войне и миру». 19 мар­та // Меньшевики в 1917 году. Т. 1. С. 157.

50. Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. Протоко­лы заседаний Исполнительного комитета и Бюро Исполнитель­ного комитета. М.- Л., 1925. С. 139.

51. Всероссийская конференция меньшевистских и объединенных организаций РСДРП. Пг., 1917. С. 45-48.

52. ГАРФ. Ф. 1798, Он. 1, Д. 4, Л. 5, 7-8. Отчет о заседании Всероссийского демократического совещания.

53. Суханов П.Н. Указ. соч. С. 135.

54. Церетели И.Г. Кризис власти. М.: Луч, 1992. С. 71.

55. Там же. С. 85.

56. Общероссийская конференция РСДРП. 7-!» мая 1917 г. Стеногра­фический отчет // Меньшевики в 1917 г. Т. 1. М., 1994. С. 306.

57. Там же. С. 284-285.

58. Там же С. 352, 356.

59. Церетели И. Г. Кризис власти. С. 235.

60. См.: Первый Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Т. 1. С. 54-67, 89-95, 96-111, 77-83; и т.д.

61. Церетели И.Г. Воспоминания о Февральской революции. Кн. 2. С. 355-356.

62. Резолюция ОК РСДРП. О текущих событиях // Меньшевики в 1917 году. Т. 2. С. 106-107.

63. См.: Государственное совещание. М.-Д., 1930. С. XXIV,

64. Там же. С. 77-86, 118-128.

65. Объединительный съезд РСДРП 19—25 августа 1917 г. Стено­графический отчет // Меньшевики в 1917 году. Т. 2. С. 336— 337, 412-413.

66. Там же. С. 352-353.

67. Там же С. 345-346.

68. Там же С. 375-376.

69. Там же. С. 452-453, 445.

70. Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 31. С. 354.

71. См., напр.: Штурман Д. Мертвые хватают живых. Читая Ле­нина, Бухарина, Троцкого. Лондон, 1982. С. 56.

72. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 31. С. 371, 373.

73. Плеханов Г. В. О тезисах Ленина и о том, почему бред бывает подчас интересен // Г.В. Плеханов. Год на Родине. Т. 1. Париж, 1921.

74. ГАРФ. Ф. 1798. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 42.

75. ГАРФ. Ф. 1798. Он. 1. Ед. хр. 4. Л. 2-7 (речь Скобелева); Л.12—14 (речь Плеханова); Л. 16—18 (речь Авксентьева); Л. 18— 23 (речь Церетели); и т. д.

76. Дан Ф. И. К истории последних дней Временного правитель­ства // Октябрьская революция. Мемуары. М., 1991. С. 116.

77. Там же. С. 118.

78. Там же. С. 120.

79. Керенский А. Ф. Россия на историческом повороте. Мемуары. М., 1993. С. 222.

80. ГАРФ. Ф. 1798. Оп. 1. Ед. хр. 5. Л. 17-18.

81. Дан Ф. И. Указ. соч. С. 121-122.

82. Суханов Н.Н. Записки о революции. Берлин—Пб.—М., 1922— 1923. Кн. 6. С. 282.

83. ГАРФ. Ф. 6978. (ВЦИК I созыва). Оп. 1. Ед. хр. 129, Л. 1-2.

84. Керенский А. Ф. Указ. соч. С. 306.

85. Дан Ф.И. Указ. соч. С. 122.

86. Дан Ф.И. Указ. соч. С. 125.

87. Там же. С. 128-130.

88. Керенский А. Ф. Издалека. Сб. статей (1920-1921). Париж, 1922. С. 240.

89. Чернов В.М. Рождение революционной России. (Февральская революция). Париж — Прага — Нью-Йорк, 1934. С. 25—26.

90. Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 238-239.; Л.Д. Троцкий. К истории русской революции. М., 1990. С. 207—209.

91. См., напр.: Костиков В. Сапоги из шагреневой кожи // Ого­нек, 1989. № 32.; Солоухин В. Читая Ленина // Родина, 1989. № 10; и др.

92. См., напр.: Булдаков В.П. Переворот или кризис империи? // Родина, 1992. № 10; Бурганов А.Х. Октябрьская революция — социалистическая? // Кентавр, 1992. — Ноябрь-декабрь; Иоф­фе Г.З., Волобуев О.В. Революция мчалась на всех парах // Родина 1992. № 4.; Ярцев Б. Чернов, эсеры и большевистский режим. Эволюция неонароднических оценок // Свободная мысль. 1994. № 4; Власть и оппозиция. Российский политический про­цесс XX столетия. М., 1995. Гл. 3.

93. «Рабочая газета». Петроград, 1917. 25 окт.

94. Неопубликованное письмо Г.Е. Зиновьева (конец сентября 1917 г.) // Кентавр. 1992. Июль-август. С. 130.

95. Каменев Л.Б. и Зиновьев Г.Е. Письмо от 11 октября 1917. «К текущему моменту» // Отечественная история 1993. № 2. С. 145-148.

96. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 34. С. 394-395.

97. Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депу­татов. М.-Л.: Госиздат, 1928. С. 162, 107.

98. Там же. С. 2.

99. Aннинский С. После переворота 25-го Октября 1917 г. // Архив русской революции. В 22 т. Т. 8. М. 1991. С. 47.

100. Там же. С. 50.

101. Чернов В.М. Борьба за Учредительное собрание н его разгон // Кентавр, 1993. №3. С. 13.

102. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 140.

103. Троцкий Л.Д. О Ленине. Л.Д. Троцкий. К истории русской революции. М., 1990. С. 206-207.

104. Судьбы скрещенья. Встреча с сыном Керенского // Неделя, 1989. №30.

105. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 238-239; Т. 36. С. 51.

106. Там же. Т. 40. С. 11-12, 22.

107. Краткий отчет о работах четвертого съезда партии социалис­тов-революционеров. 26 ноября—5 декабря 1917 г. Пг., 1918. С. 14-35.

108. Черное В.М. Перед бурей, М., 1993. С. 338-339.

109. Рабочая газета, 1917. 29 окт. О. Меньшевики. Б. Сапир. Ю. Денике. Б. Николаевский. Н. Ланде. Д. Далин. Е. Ананьин. Р. Абрамович. Benson, 1988. С. 140—141.

111. РЦХИДНИ. Ф. 275. Оп. 1. Д. 15. Л. 22.

112. Там же. Л. 143.

113. Мартов Ю.О. Письма. 1916-1920. Benson, 1990. С. 20.

114. Протоколы Первого съезда партии левых социалистов револю­ционеров (интернационалистов). М., 1918. С. 100.

115. Всероссийское Учредительное собрание. Первый и единствен­ный день его занятий (5—6 января 1918 г.). Одесса, 1918г. С. 26-27.

116. Плеханов Г.В. Буки, Азъ-Ба // Диалог, 1990. №11. С. 30.