2. ПЕРВЫЙ ОПЫТ РОССИЙСКОГО ПАРЛАМЕНТАРИЗМА: ПАРТИИ В I И II ГОСУДАРСТВЕННЫХ ДУМАХ.

Царский манифест послужил основой для принятия серий документов законодательного характера, которые были свиде­тельством начала серьезных перемен политического порядка. В то же время, спешно разработанные в условиях революци­онного давления на власть, они не были до конца продуман­ными и, быстрее всего, явились отражением запросов момента.

Корректировка обещаний, данных в Манифесте, содержа­лась в последовавших указах монарха. В них определялись рамки политических свобод, структур и полномочия высших органов государственной власти, характер взаимодействия властей. Важнейшими государственными актами, создававшими правовую основу для политических изменений, явились указы о реформировании правительства, о реорганизации Государ­ственного Совета, об учреждении Государственной Думы.

Явлением, невиданным для российской государственности, а следовательно, политически и психологически мало подго­товленным, стало перераспределение законодательной власти между монархом, Государственным Советом и Государствен­ной Думой, которая получала право предварительного обсуж­дения законопроектов.

Всероссийское представительное учреждение — Государ­ственная Дума формировалась на основе нового для централь­ных органов власти принципа — выборности. Избирательное право получили представители всех сословий, хотя выборы были неравными и многостепенными. Закон обеспечивал пре­обладание в Думе самому многочисленному сословию — кре­стьянству, точнее его избранникам.

Деятельность Государственного Совета была приспособле­на к деятельности Государственной Думы.

23 апреля 1906 года, буквально за 3 дня до открытия сес­сии первой Государственной Думы, был опубликован текст новой редакции «Основных государственных законов», в ко­тором окончательно устанавливались принципы взаимоотно­шений и полномочий властей. Особое место заняли статьи о прерогативах Думы и монарха.

Согласно Основному закону «никакой новый закон не мо­жет последовать без одобрения Государственной Думы и Государственного Совета и воспринять силу без утверждения Го­сударя Императора». В то же время за царем оставалось пра­во специальным указом досрочно распустить Думу, назначить сроки новых выборов, проводить законы в форме единолично утверждаемых «актов Верховного управления». Из текста Ос­новных законов был исключен термин «неограниченный», но сохранен другой — «самодержавный». Содержание статей под­тверждало священность и неприкосновенность особы импера­тора, его право в верховном руководстве внешними сношени­ями, армией, флотом, назначении высших чиновников, в ру­ководстве финансами и др.

Был определен довольно широкий крут полномочий Думы: право утверждения бюджета, право любых запросов, а глав­ное — право законодательной инициативы. Обширными были и полномочия Государственного Совета, который мог приос­тановить действие любого закона, в том числе — и принятого Думой; высшее право утверждения законов сохранялось за монархом.

В случае перерыва или прекращения деятельности Госу­дарственной Думы и Государственного Совета, «если чрезвы­чайные обстоятельства вызывают необходимость», предпола­галось проводить обсуждение законопроектов в Совете Мини­стров с последующим утверждением их императором в форме «высочайших указов».

Созывом первой Государственной Думы открылась первая страница истории российского парламентаризма, которая при­шлась на период революционного возбуждения масс.

В условиях предвыборной борьбы на первый план выдви­нулись либералы. Увлеченные первыми успехами, они подав­ляющим большинством осудили «стачечный азарт» и отдали предпочтение конституционным правилам игры. Партия ка­детов, которая устами Милюкова заявила в октябре, что борь­ба не закончена, теперь уже несколько по-иному смотрела на формы этой борьбы. Предполагалось вести свою политическую линию в переговорах с правительством, настаивать на реализации кадетской программы. На предложение С.Ю. Витте в конце 1905 г. войти в состав «объединенного правительства» кадеты ответили ультиматумом: созвать Учредительное собра­ние, объявить политическую амнистию. Это не входило в пла­ны правительства, и альянс не состоялся. Центр тяжести сво­ей деятельности кадеты перенесли на избирательную кампа­нию, чтобы, получив большинство мест в Думе, добиться реа­лизации своей программы. Несмотря на давление «слева» и «справа», в том числе и путем прямого насилия, кадетам уда­лось одержать победу на выборах. Она в значительной мере объясняется самоустранением от выборов левых сил. В част­ности, эсеры и большевистская часть социал-демократов вновь стали на позиции бойкота выборов, надеясь на подъем рево­люции. И хотя на своем IV съезде в апреле 1906 г. социал-демократы отказались от этой тактики, но это уже не смогло повлиять на исход выборов. Кадеты волею обстоятельств ока­зались крайней оппозицией в избирательной борьбе.

Учитывая неоднозначность своей победы, кадеты на III съез­де (апрель 1906 г.), работавшем буквально накануне откры­тия Думы, весьма тщательно обсуждали вопрос о думской так­тике партии.

По всей вероятности, кадеты переоценили силу воздей­ствия своей программы на народ и недооценивали силу пра­вительства, которое, по их мнению, должно уступить. Допус­кая возможность конфликта в Думе, в большинстве своем они были убеждены, что конфликт будет разрешен в их пользу.

Иначе смотрели на кризисные ситуации в Думе россий­ские социал-демократы. На своем IV съезде (апрель 1906 г.) они приняли резолюцию «Об отношении к Государственной Думе», в которой признавали неизбежность конфликтов не только между правительством и Думой, но и между различны­ми элементами самой Думы. Отсюда вытекали задачи РСДРП: «расширять и обострять эти конфликты до пределов, давав­ших возможность сделать их исходной точкой широких массовых движений, направленных к низвержению современного политического порядка... Направлять свое вмешательство та­ким образом, чтобы эти обостряющиеся столкновения... дове­ли широкую массу (пролетариата, крестьянства и городского мещанства) до сознания полной непригодности Думы, как пред­ставительного учреждения, и необходимости созыва всенарод­ного учредительного собрания на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования» [24]. Эта тактика вытекала из оценки Думы как «орудия контрреволюции», знамени «под­дельного конституционализма».

Крайне правые силы выступили против созыва Думы, так как в ней они видели посягательство на исконные устои госу­дарственности России — неограниченную власть монарха.

Таким образом, отношение к выборам определялось в за­висимости от представления путей дальнейшей борьбы за власть, определявших характер и предназначение народного представительства: прямого, революционного или зигзагооб­разного — конституционного.

Каждая политическая сила, отдельные депутаты, пройдя сложнейшую процедуру выборов, не хотели «поступаться прин­ципами», отсюда такая категоричность установок. Однако толь­ко опыт позволил бы проверить реальность их программ и тактики, помог бы ответить на вопрос, есть ли шанс для ши­рокой передачи действительно законодательной и хотя бы ча­сти исполнительной власти в новые руки.

С началом работы I Думы (27 апреля — 8 июля 1906 г.) в России создалось оригинальное положение: крайне реакцион­ное правительство должно было сосуществовать с самым рево­люционным в мире «парламентом». Прогрессивные силы вос­пользовались выборами и смогли провести в Думу довольно много своих депутатов. Из 422 членов Думы 182 места получи­ли кадеты, около 100 — близкие к ним партии, 47 — левые. Оценивая эту ситуацию, даже В.И. Ленин признавал, что это был достаточно революционный в сравнении с Европой состав народного представительства в самой отсталой стране!» [25].

Революционность Думы проявилась сразу же в ответ на «тронную речь» царя. Она 5 мая 1906 г. приняла адрес, в котором требовала амнистии политическим заключенным, от­ветственного перед Думой министерства, упразднения Госу­дарственного Совета, реального осуществления политических свобод, всеобщего равенства, ликвидации казенных, удель­ных, монастырских земель и принудительного выкупа частновладельческих земель для ликвидации «земельного голода» крестьян. Через 8 дней 66-летний председатель Совета Мини­стров И. Горемыкин отмел все пожелания Думы.

Характерно, что его назначение состоялось за неделю до открытия заседаний Думы.

Несмотря на возникавшие конфликты в Думе, внутри пра­вительственного лагеря преобладало мнение не спешить с рос­пуском Думы, а содействовать се дискредитации в глазах на­рода. Тактика Горемыкина и выразилась в полном игнориро­вании, или, как тогда говорили, в «бойкоте» Думы. Она была предоставлена самой себе, что при ограниченности ее прав, конфликтах с правительством, пестром партийном составе в конечном итоге могло вызвать недовольство избирателей ее непродуктивной работой. Не случайно кадеты пытались вся­чески заюлить конфликты, наладить доступную ей часть зако­нотворческой работы. Они внесли целую серию проектов за­конов, относящихся к сфере политических свобод: о непри­косновенности личности, о гражданском равенстве, о свободе собраний и т. п. При всем их стремлении соблюдать парла­ментские формы работы и ограничиться обсуждением только политических вопросов кадеты были вынуждены под влияни­ем левых крестьянских депутатов, оформившихся в I Думе в самостоятельную фракцию трудовиков, присоединиться к обсуждению аграрного законодательства. Это послужило осно­вой следующего «конституционного» кризиса, завершившего­ся роспуском I Государственной Думы.

Потерпела поражение и кадетская идея «думского мини­стерства». С позиции либералов создание правительства, пред­ставляющего думское большинство (т. е. практически кадетс­кого), должно было стать следующим (после созыва Думы) закономерным и необходимым шагом по пути эволюционного преобразования государственного строя России в конституци­онную монархию. Поэтому лозунгу «думского министерства» они придавали гораздо большее значение, чем лозунгу «Учре­дительное собрание», который им безуспешно пыталась навя­зать социал-демократическая фракция, представленная 18 депутатами. В данном случае кадетам удалось повести за со­бой трудовиков. Характерно, что ЦК РСДРП в мае 1906 г. распространил резолюцию, в которой поддержал усилия каде­тов в направлении создания «думского министерства», но, в отличие от них, связывал с таким министерством созыв Учре­дительного собрания [26]. Тем самым эта установка совпада­ла с одним из вариантов борьбы за Учредительное собрание, закрепленным в резолюции Женевской конференции мень­шевиков в апреле 1905 г.

Перспектива создания первого либерального правительства казалась кадетам весьма реальной, так как шел процесс спло­чения оппозиции, не прекращалось революционное движение, правительство проявляло колебания, начав в июне-июле пе­реговоры по этому вопросу через Трепова, а затем Столыпина с кадетскими лидерами. Однако в конечном счете царизм пред­почел пойти на роспуск Думы, не поверив в способность каде­тов справиться с революцией. 6 июля, т. е. за 3 дня до рос­пуска Думы, царь, видя, что Горемыкин и его министерства дискредитировали себя, объявил о назначении председателем Совета Министров 44-летнего П.А. Столыпина, который уже 20 лет находился на государственной службе. За ним был сохранен пост министра внутренних дел. Первое выступление Столыпина в Думе 8 июня 1906 г., которым он оправдывал действия полиции и властей в связи с черносотенными погро­мами, было освистано. Стиль Столыпина проявился сразу же — это твердость и решительность власти. Именно такой премьер оказался подходящим в новых условиях.

Указ о роспуске не был прочитан перед депутатами, и двери Таврического дворца были предусмотрительно заперты. На стол­бе ворот был вывешен Манифест о роспуске Думы, в котором указывалось, что Дума не успокаивала население, а лишь раз­жигала смуту. Она оказалась «неработоспособной». Здесь же подтверждалось, что закон о выборах и закон об учреждении Государственной думы будет сохранен без изменений.

Кадетское руководство предполагало возможность неожи­данного роспуска Думы. Этот вопрос обсуждался, в частно­сти, на совместном заседании ЦК и членов думской фракции более чем за месяц (4 июня) до роспуска. Участники выска­зывали различные мнения по данному вопросу, например, член ЦК де Роберти утверждал, что «для малокультурного народа необходим символизм, и потому надо устроить спектакль и не расходиться добром, а заставить полицию вытолкать, а перед этим опубликовать хороню составленное обращение к народу» [27]. Однако к единому решению они так и не пришли и после роспуска Думы некоторое время пребывали в растерян­ности. В конечном счете они решили обратиться с воззванием к населению России. Текст этого воззвания в тот же день был составлен на совещании членов распущенной Думы в Выбор­ге. Сюда съехались около 200 депутатов, из них 120 кадетов, прибыли также социал-демократы и трудовики. В первой ча­сти воззвания сообщалось, что Дума была распущена в тот момент, когда занималась аграрным законодательством, во второй части содержались призывы к населению: не давать рекрутов, не платить податей, не признавать займов.

10 июля были получены известия из Петербурга, что об­становка в столице спокойная, никаких выступлений нет, ка­деты испугались собственной смелости, а часть депутатов пред­ложила исключить из текста воззвания призывы к населению. Со своей стороны фракции социал-демократов и трудовиков предложили издать манифест, призывающий народ к револю­ционной борьбе против самодержавия. Они предлагали обра­титься к армии и флоту защитить дело свободы. Для установ­ления прочной связи с населением было решено избрать из состава Думы исполнительный комитет. Социал-демократы выд­винули также идею всеобщей политической забастовки в знак протеста против действий царизма. В этом же русле предлага­ли действовать и большевики — члены ЦК РСДРП А.П. Бог­данов, Л.В. Красин и др. Они призвали ответить на роспуск Думы подготовкой всеобщего вооруженного восстания.

Подобный выход из ситуации был возможен лишь теорети­чески, ибо практически такая возможность зависела от соот­ношения сил. Среди прежних активных участников револю­ционных действий обозначился спад, вызванный разными при­чинами, в том числе усталостью, стремлением к стабильности и даже разочарованием в революции. Либералы потеряли свой былой авторитет. Более того, на этом этапе силовые методы давления не входили в арсенал их средств, они прочно стали на «конституционный путь». Правительство же в данном слу­чае располагало мощным аппаратом подавления. Тем самым можно было наблюдать оригинальный момент революции: быстрое политическое размежевание как между партиями, так и внутри них, но все это шло на уровне «верхов» — руководи­телей, а «внизу: среди рядовых масс, нарастал аполитизм. Не­смотря на усилия левых, поднять массы на борьбу за власть не удалось. Дума не стала «рычагом революции». Раздроблен­ные восстания на флоте и в армии закончились поражением, а выступления рабочих Москвы и Петербурга не привели к всероссийской забастовке.

Июльский политический кризис был разрешен в пользу са­модержавия. Правительство перешло в наступление. Либера­лы приняли решение сосредоточиться на предвыборной агита­ции во II Думу. За возобновление работы Думы высказались члены ЦК РСДРП и ЦК партии эсеров. На II съезде (февраль 1907 г.) партия эсеров одобрила тактику участия во II Думе, рассматривая ее, как и меньшевики, в качестве органа влас­ти, способного созвать Учредительное собрание, и как трибу­ну для агитации. В этих условиях меньшевики и эсеры вновь выдвинули лозунг «ответственного думского министерства», от которого уже отреклись кадеты. Большевики остались прак­тически единственной силой, призывающей продолжить под­готовку вооруженного восстания. Они продолжали смотреть на Думу только как на трибуну для разоблачений и критики как правительства, так и либералов, и даже своих союзни­ков — левых партий.

II Дума начала свою работу в феврале 1907 г. в обстанов­ке спада революции и усиления репрессий. Однако, несмотря на это, она оказалась левее первой. Но в ней появились и представители правых партий. Черносотенцы получили 22 мес­та, октябристы — 32, кадеты и Партия демократических ре­форм — 98, трудовики 104, народные социалисты и эсеры — 53, социал-демократы — 65. Число мест левых партий увели­чилось, так как РСДРП и партия эсеров отказались от такти­ки бойкота. Кадеты потеряли значительное число мест, что явилось следствием большей поляризации сил, падением их авторитета в массах, самостоятельным участием в выборах партий левее кадетов, а также репрессиями правительства против видных политических деятелей из партии кадетов, под­писавших Выборгское воззвание.

В отличие от I Думы вопрос о преобразовании государ­ственного строя практически не вставал. Либералы приняли решение действовать более осмотрительно, умерили требова­ния, перестали «злоупотреблять» запросами, тем более, что в Думе появились левые силы, которые и представляли интере­сы своих избирателей. В I Думе это, по признанию Милюко­ва, вынуждены были делать кадеты. Избирательная платфор­ма кадетов была выражена лозунгом «Беречь Думу». Партия шла в Думу «законодательствовать, а не делать революцию». Кадеты практически отказались от внесения собственных за­конопроектов и ограничились внесением изменений и допол­нений в правительственные проекты. Таким образом они рас­считывали сохранить Думу, в противном случае массы, по их мнению, навсегда разочаруются в народном представитель­стве. Это свидетельствовало о повороте кадетов лицом к пра­вительству.

Как и в I Думе, важнейшим вопросом был аграрный. Он дебатировался более двух месяцев. Первым его поставили тру­довики. Особая острота обсуждения аграрного вопроса опре­делялась и тем, что Дума работала в обстановке очередного, на этот раз, правда, весьма кратковременного, прилива рево­люционной волны. Кривая стачечного движения вновь пошла вверх. Участились крестьянские выступления: в марте их было 131, а в июне уже 216.

Во время обсуждения в Думе аграрного вопроса правые и октябристы прямо заявили крестьянам: оставьте всякую мысль о помещичьей земле. Кадеты, все больше правея, сильно уре­зали свой аграрный проект, ограничив до минимума требова­ние «принудительного отчуждения» частновладельческих зе­мель. Попытки кадетов умерить крайности вызвали едино­душное осуждение крестьянских депутатов. Их осторожность не привела к успеху. Законодательная деятельность II Думы, как, впрочем, и первой, оказалась близкой к нулю. За 103 дня ее работы удалось принять только 2 закона (I Дума — 1), в то же время, минуя Думу, царь утвердил 390 законов.

Несмотря на бурное обсуждение по инициативе левых та­ких острых вопросов, как отмена военно-полевых судов, по­мощь голодающим и безработным, отмена смертной казни и т. п., активизировать революционную борьбу не удалось. Между тем царь, убедившись, что в данном составе Дума не может быть той силой, которая позволит укрепить позиции самодер­жавия, принимает решение о ее роспуске и изменении систе­мы выборов. Поиски компромисса с царской властью очеред-

ной раз оказались неудачны. Эволюционный путь перераста­ния мнимой конституции в действительную не состоялся. Тем не менее, политические силы России получили богатейший материал для анализа первого опыта российского парламентаризма, извлечения из него предметных уроков. Важнейшими

элементами этого опыта были:

1. Взаимодействие царя, назначаемого им правительства и народного представительства, позволяющее судить о возмож­ных рамках отпускаемых «сверху» свобод, о роли и месте са­мой Думы в политической системе царизма; самодержавие показало свою неспособность сотрудничать ни с первой, ни со второй Государственными думами.

2. Взаимодействие партий на легальной почве: думская трибуна была для них первой возможностью широко заявить о своих программах, переложить язык лозунгов на язык зако­нов, проверить свои силы и способы борьбы, определиться с союзниками и противниками.

Уроки, извлеченные из этого опыта, были далеко неодноз­начными, вплоть до крайних суждений: от призывов сохра­нить любыми путями прежнюю политическую систему в пол­ной неприкосновенности до призыва повторить 1905 г., чтобы полностью ее уничтожить.

Сторонники средней линии оказались непопулярными. Про­валилась их попытка помирить мелкобуржуазную массу наро­да с октябристами и черносотенными помещиками. Это на­глядно проявилось в отношении к крестьянскому вопросу. На протяжении полутора лет лозунг борьбы за политическое про­свещение крестьян сменился у либералов лозунгом борьбы против «чересчур» политически просвещенного и требователь­ного крестьянина. Конституционализм либералов не встретил поддержки у царского правительства, т. к. он не смог остано­вить революционного процесса. Потеряв опору слева, вызвав негодование справа, кадеты — главная партия либеральной оппозиции — подавляющим большинством принимают реше­ние сохранить главное завоевание революции — Думу. Роль бывших союзников «слева» они считают сыгранной. Продол­жение сотрудничества с ними играло бы, по мнению кадетов, на руку реакции, разрушало бы с трудом формирующиеся элементы новой государственности.

Первая российская революция дала своеобразный полити­ческий итог, который не устраивал ни одну из боровшихся сил. В чрезвычайных условиях царь был вынужден пойти на создание общероссийского представительного учреждения с законодательными полномочиями, реформировать Государ­ственный Совет, создать объединенное правительство, допус­тить определенный минимум политических свобод, тем самым официально санкционировать оппозицию и ускорить процесс политизации общества, а следовательно, и становление мно­гопартийности в России.

В период спада борьбы царь торопился отказаться от уже сделанных уступок. Либералы при таких маневрах царя не получили ожидаемой парламентарной, конституционной мо­нархии, ибо невелики были права Думы, не удалось добиться создания «думского министерств» и т.д.

Революционный лагерь, выдержавший главную нагрузку в борьбе, назвал произошедшие перемены «лжеконституциона­лизмом» и открыто признал поражение революции. Все это свидетельствовало о том, что борьба двух путей преобразова­ния государственного строя еще не закончилась. «Страна про­будилась к политической жизни, самодержавие не представ­лялось отныне единственно возможной формой правления, вопрос о выборе режима стал на повестке дня» [28]. В то же время ответственность за положение в стране в новой ситуа­ции была внешне перераспределена между монархом и Ду­мой. Вера в Думу постепенно сменялась разочарованием в ней, а, следовательно, и в «парламентаризме». Дума своим фактом существования породила новые противоречия.