§ 1. Борьба Временного правительства за власть

В ходе февральских событий 1917 г. в Петрограде была свергнута царская власть. Быстрота произошедших изменений позволила кадетской «Речи» заключить: «Бутафорским оказался старый режим, павший вдруг с какой-то сказочной быстротой, словно по мановению волшебного жезла»1.

Падение самодержавия было обусловлено комплексом причин экономического, социального, политического, психологического характера.

Из этой совокупности причин выделим лишь один фактор, оказавший существенное воздействие на скорую гибель царской власти : ее неспособность справиться с нарастающими экономическими, социальными, политическими трудностями в условиях войны и военной экономики.

На допросе в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства летом 1917 г. бывший министр внутренних дел А.Д. Протопопов так обрисовал ситуацию накануне февральского взрыва: «Финансы расстроены, товарообмен нарушен, производительность на громадную убыль... Пути сообщения в полном расстройстве, ... наборы обезлюдили деревню, ... ощущался громадный недостаток рабочей силы... Города голодали, торговля была задавлена... Армия голодала, недостатки всего понижали ее дух. Упорядочить дело было некому. Всюду было будто бы начальство, которое распоряжалось, и этого начальства было много, но направляющей воли, плана, системы не было и быть не могло при общей розни среди исполнительной власти»3.

Это свидетельство наглядно иллюстрирует нарастающую во время войны неспособность всех структур царской власти решать сколько-нибудь важные общественные задачи, стоящие перед страной. Это обстоятельство усиливало идейное, политическое и нравственное разложение власти, проявлениями которых были разгул распу-тинщины, министерская чехарда, упорное нежелание самодержавия пойти на формирование ответственного перед Государственной думой и Госсоветом министерства и т.д.4

Все это способствовало быстрой, гигантски усилившейся участием России в мировой войне делегитимизации царской власти, политической изоляции самодержавия.

Образовавшийся после крушения самодержавия вакуум власти быстро начал заполняться различными институтами, выполняющими властные функции, наиболее авторитетными из которых в общероссийском масштабе были Временный комитет Государственной думы и Петроградский Совет рабочих депутатов. Каждый из этих органов в той или иной степени выполнял функции государственной власти и являлся центром притяжения разных социальных сил.

Обратим внимание на особенности осуществления власти в период с февраля по октябрь 1917 г. различными институтами.

Падение самодержавной власти вынудило Государственную думу образовать Временный комитет. Сформировавшийся в ночь с 27 на 28 февраля, этот орган объявил о взятии власти в свои руки6. По соглашению с Исполнительным комитетом Совета 2 марта из состава Временного комитета Государственной думы было сформировано Временное правительство, которое приняло на себя исполнительную и законодательную власть вплоть до созыва Учредительного собрания.

В связи с рассмотрением вопроса о формировании Временного правительства и его структуры, обратим внимание на точку зрения, имеющую место в современной отечественной историографии Февральской революции. Согласно ей, при рассмотрении причин формирования двоевластия акцент следует делать не на недостаточную сознательность рабочего класса накануне революции и его недостаточную готовность к осуществлению власти, как утверждала советская историография, а на готовность его антипода - буржуазии7.

Несмотря на продуктивность этого подхода, представляются очевидными некоторые его недостатки, на что указывает история создания Временного правительства.

Как показывают факты, цензовые круги в лице Государственной думы при свержении самодержавия взяли власть вынужденно, под воздействием усиливающегося революционного порыва масс.

Заметим, что первоначально дума сочла возможным пойти на компромисс с царской властью и подчиниться указу о перерыве занятий Государственной думы: «Дума подчинилась закону,...

9

внезапно свалившуюся на думцев власть .

В воспоминаниях М.В. Родзянко отмечает, что в тех обстоятельствах «Государственной думе ничего не оставалось другого, как взять власть в свои руки и попытаться хотя бы этим путем обуздать нарождавшуюся анархию и создать такую власть, которую послушались бы все»10.

Характерно с этой точки зрения и первое официальное сообщение Временного комитета Государственной думы, в котором, в частности, было заявлено: «Временный комитет членов Государственной думы при тяжелых условиях внутренней разрухи, вызванной мерами старого правительства, нашел себя вынужденным взять в свои руки восстановление государственного и общественного порядка»11 (курсив мой - Д.К.).

З.Гиппиус довольно точно характеризовала в своих дневниковых записях состояние членов цензовой IV Государственной думы в первые дни революции: «Безвластие думцев. Они сами не знают, чего желают... Революция свергла эту власть. Они не свергли. Они лишь механически остались на поверхности пассивно - явочным порядком. Но они, естественно, безвластны, ибо взять власть они не могут, власть должна быть им дана и дана сверху»12.

Об этом же свидетельствует стремление членов Временного комитета придать новой власти легитимность посредством сохранения преемственности между нею и самодержавием. М.В. Родзянко отмечал, что одним из главных факторов, обусловивших выдвижение кн. Львова на пост министра - председателя Временного правительства первого состава, было то, что одним из последних указов, подписанных Николаем II, был указ о назначении Львова председателем ответственного перед думой министерства. Таким образом, резюмирует далее Родзянко, «князь Львов ...

Как нам представляется, приведенные выше факты требуют более осторожного и взвешенного подхода к тезису о готовности буржуазии в лице Государственной думы воспринять власть.

Взяв государственную власть в свои руки, Временное правительство начало создавать собственную структуру. Постановлением правительства от 4 марта губернаторы и вице-губернаторы устранялись от должности, а их обязанности передавались председателям земских управ с присвоением наименования «губернский комиссар Временного правительства»14 Власть в уездах, согласно постановлению, передавалась уездным комиссарам. На эти посты назначались председатели уездных земских управ.

Это постановление указывает, с одной стороны, на стремление Временного правительства создать собственный государственный аппарат, структуру, которая была бы способна реализовать властные функции, принадлежащие правительству. С другой стороны, заметно стремление воспользоваться в этих целях уже действующим, но разрушающимся под действием революционной стихии аппаратом царской власти. В связи с этим обратим внимание на то, что в постановлении подчеркивалась мысль о желательности сохранения на местах «в пределах возможности, всего существующего административного механизма в целях поддержания нормального хода жизни в стране»15.

Это стремление к созданию властной структуры, однако, было уже заранее ограничено тем, что новое правительство не могло опереться на силу карательных органов по причине ликвидации в центре и на местах явочным порядком института жандармерии и полиции: чины полиции излавливались, разоружались, арестовывались, имели место случаи самосудов и революционных судов над наиболее одиозными представителями этих органов16.

Под давлением Петроградского Совета на переговорах по созданию правительства, последнее включило в свою декларацию пункт о замене полиции народной милицией с выборным начальством, подчи-ненным органам местного самоуправления .

Попытки нового правительства опереться на местах на руководителей земств и дум встретили отпор со стороны созданных в процессе революционного творчества местных органов Советов рабочих и солдатских депутатов, а также местных комитетов. Как правило, недовольство вызывала личность комиссаров Временного правительства. Отдел сношений с провинцией Временного комитета Государственной думы, проанализировав сведения из 28 губерний страны, констатировал: председатели уездных управ никогда не пользовались симпатиями и доверием населения и назначение их комиссарами «не

20

укладывалось в понимании народа» .

Однако не только политическая физиономия того или иного комиссара вызывала протест местных организаций против политики Временного правительства в этом вопросе. В ряде случаев недовольство генерировал сам принцип назначения комиссаров по распоряжениям правительства без какого бы то ни было участия местных органов. Так, в Сибири против практики назначения выступали Енисейский, Новониколаевский, Томский Советы рабочих и солдатских депутатов, Омский коалиционный комитет, Иркутский комитет общественных организаций и др.21 Томское губернское народное собрание на заседании 7 мая, по предложению большевиков, постановило признать должность губернского комиссара Томской губернии излишней. Такое же решение было им принято в отношении уездных комиссаров

22

Временного правительства . Лишь экстренные меры экономического давления Временного правительства привели к отмене собранием

23

своего решения .

Уже в марте - апреле 1917 г. начался процесс переизбрания на-

24

значенных правительственных комиссаров местными комитетами .

О масштабах распространенности переизбрания комиссаров правительства можно судить по следующим данным. В конце марта 1917 г. ярославский губернский комиссар сообщал, что из 10 уездных комиссаров только в Рыбинском уезде сохранил свой пост председатель земской управы, в остальных девяти комиссары были смещены27. В Пермской губернии лишь в одном Верхотурском уезде на посту уездного комиссара до 1 июля 1917 г. оставался председатель земской

28

управы .

Смещению подвергались не только уездные, но и губернские комиссары. По данным Е.П Баранова, 22 губернских комиссара были избраны губернскими общественными комитетами, из них двое -на совместном заседании губернского комитета и Совета рабочих и

29

солдатских депутатов .

Переизбрание комиссаров, как правило, вело к соединению постов губернского или уездного комиссара Временного правительства и председателя местного комитета. В Сибири, например, из 10 комиссаров (краевых, областных и губернских) 7 были председателями со-

30

ответствующих временных исполнительных комитетов .

Процесс перевыборов агентов Временного правительства местными органами, которые не признавались правительством органами власти, нашел отражение в телеграмме министра - председателя кн. Львова губернским комиссарам 1 апреля 1917 г, в которой еще раз разъяснялись их права и обязанности. Правительство напоминало, что губернские комиссары являются носителями власти Временного правительства в губернии. Особо разъяснялись права уездных комиссаров. Это объясняется тем, что именно эта группа представителей Временного правительства на местах подвергалась в это время наибольшим нападкам со стороны различных организаций. Из текста телеграммы следует, что Временное правительство шло на определенный компромисс с комитетами и другими местными организациями: уездные комиссары должны были назначаться министерством внутренних дел из числа лиц, представленных губернским комиссаром и рекомендованных или избранных комитетом. В то же время правительство признавало за собой исключительное право увольнения комиссаров31.

Следующий шаг, изменивший взаимоотношения Временного правительства и его комиссаров на местах, был сделан на съезде губернских комиссаров в апреле 1917 г. После длительного обсуждения предложенного правительством проекта Положения о комиссарах, он был дополнен двумя существенными положениями: 1) «во всех мероприятиях, касающихся местной жизни губернии, комиссар действует в единении с губернским комитетом общественных организаций» и 2) «губернский комиссар назначается Временным правительством по соглашению с губернским комитетом общественных организаций»32.

Тем самым была признана роль местных комитетов в подборе и расстановке комиссаров правительства. В условиях широкого движения за выборность агентов правительства, которое нашло свое отражение и в резолюциях съезда губернских комиссаров, Временному правительству ничего не оставалось, как оставить в своих руках только утверждение на посту комиссаров тех лиц, которые выбирались местными комитетами.

Если первоначальное назначение комиссаров Временным правительством имело целью создание жесткой вертикали правительственной власти, в которой комиссар оказывался ответственным исключительно перед правительством и был обязан проводить его политику на вверенной ему территории, то внедрение института выборности на эти должности разрыхляла механизм реализации власти Временного правительства.

Выборность комиссара местным комитетом делала его ответственным не только перед утвердившим его в этой должности Временным правительством, но и перед выбравшим его местным органом. Это создавало ситуацию выбора для правительственных комиссаров, получивших возможность выбирать между реализацией интересов местного комитета и правительства. Учитывая, что эти интересы далеко не всегда были тождественными (последние, например, так и не были официально признаны правительством органами власти на местах, хотя и добивались этого), становится очевидной двойственная роль комиссаров. Как бы комиссар не относился к правительству, он в той или иной степени вынужден был учитывать и реализовывать интересы исполнительного комитета, председателем которого он являлся и с помощью которого он занял должность комиссара Временного правительства. Таким образом, из проводников политики Временного правительства на местах комиссары в ряде случаев превращались в «полупроводников».

Проиллюстрируем этот тезис рядом примеров. В мае 1917 г. Томское народное собрание постановило, что обязанности губернского и уездных комиссаров возлагаются на соответствующих руководи-

33

телей исполнительных комитетов . В то же время политика народного собрания во многих аспектах противоречила политике Временного правительства34, что давало повод буржуазной прессе говорить об образовании Томской республики35. «Биржевые ведомости», рассматривая отношения внутри треугольника Временное правительство - губернский комиссар - Томское губернское народное собрание, считали, что губернский комиссар «обязан по нравственному долгу содействовать политике правительства». Однако, далее отмечалось: «мы не видим не только такого содействия, наоборот, мы видим последователь-

тэ 36

ное, упрямое разрушение престижа Временного правительства» .

Близкая этой ситуация наблюдалась в отношениях Временного правительства и Тверского комитета. «По мнению Временного правительства, - отмечал правительственный «Вестник», - комитет должен состоять при комиссаре, а по мнению президиума (Тверского губернского комитета.- Д.К.) ... комиссар состоит при комитете, т.е. носителем всей полноты власти является комитет, комиссар же лишь испол-

37

няет волю комитета» .

Влияние позиции комитетов общественной безопасности на деятельность комиссаров прослеживается в Пермской губернии. Так, губернский комиссар не решился послать на утверждение правительства кандидатуру комиссара Ирбитского уезда без согласия местного комитета. Екатеринбургский уездный комиссар вынужден был давать разрешение на приобретение оружия только по соглашению с комитетом общественной безопасности и начальником местной милиции38.

В Вятке все принципиальные вопросы до их разрешения комиссаром предварительно рассматривались местным исполнительным

39

комитетом .

Зависимость комиссаров от комитетов и их позиций вела к усилению противоречий между самими комиссарами. Летом 1917 г. Самарский губернский комиссар сообщал в министерство внутренних дел, что «уездные комиссары нередко являются ставленниками не правительства, а самих комитетов» и, вступая в должность без ведома губернского комиссара, они отказывались признавать себя ответст-

40

венными перед ним .

Вмешательство в структуру Временного правительства неизбежно вело к частой смене лиц на должности комиссаров. Так, в Тю-калинском уезде Томской губернии в течение 7 месяцев (с марта по сентябрь) на посту уездного комиссара побывало пять человек41.

Таким образом, комитеты оказывали существенное влияние на деятельность комиссаров Временного правительства. Несмотря на уступки комитетам со стороны правительства, о которых говорилось выше, они продолжали вторгаться в компетенцию государственных органов в вопросе руководства комиссарами и не удовлетворялись ролью, отводимой им Временным правительством. В связи с этим осенью 1917 г. министерство внутренних дел вынуждено было констатировать, что в ряде мест различные комитеты «выражают неодобрение комиссарам и избирают других лиц из-за несогласия комитетов с теми

42

или иными распоряжениями комиссаров» . В связи с этим МВД еще раз предупреждало местные органы и организации о том, что «освобождение комиссаров от должности будет им производиться лишь в тех случаях, когда их служебное несоответствие будет достаточно мо-

43

тивированным...» .

Прекращение деятельности значительного числа местных комитетов летом - осенью 1917 г. в связи с их разложением или свертыванием деятельности после выборов в земства и городские думы вело к высвобождению комиссаров из-под их влияния. Как правило, этот процесс не сопровождался значительным увеличением веса комиссаров в местных делах. Как отмечает Т.М. Баженова, исследовавшая развитие института комиссаров Временного правительства на материале Уральского региона, в связи с роспуском комитетов общественной безопасности «комиссары окончательно лишились поддержки общественности. Органы местного самоуправления часто с неудовольствием видели над собой контроль комиссаров»44.

Слабость структуры Временного правительства особенно отчетливо проявлялась на ее нижних этажах (это на примере института уездных комиссаров было рассмотрено выше). То же положение сложилось с функционированием других органов правительства на местах- земельных комитетов.

Согласно постановлению правительства от 21 апреля создавалась структура земельных комитетов. Цель этих институтов заключалась в подготовке земельного законодательства для будущего Учредительного собрания и сборе сведений о нуждах крестьянства45. Комитеты имели право издавать обязательные постановления в рамках поста-новлении Временного правительства .

Характерно, что в условиях нарастающего революционного движения крестьянства, земельные комитеты мыслились правительством как органы, способные противостоять земельным беспорядкам. Эта надежда нашла отражение и в правительственных документах. Так, в письме министра земледелия А.И. Шингарева члену Временного комитета Государственной думы СИ. Шидловскому в качестве мер, одобренных правительством для пресечения аграрных беспорядков, министр назвал закон об охране посевов, принятый правительст-

47

вом 11 апреля 1917 г., и создание земельных комитетов .

В другом документе - обращении министра земледелия к волостным комитетам 1 мая 1917 г. - указывалось: «всякое изменение существующего порядка землевладения, условий аренды, рубки леса, пастьбы скота и т.п. не должно проходить без разрешения земельных комитетов. Самовольный захват чужих земель и имуществ ... будет

48

караться по всей строгости закона» .

Как справедливо отмечает исследователь аграрных отношений Д. Байрау, создание земельных комитетов «представляло собой отчаянные попытки успокоить крестьян и уладить возможные конфлик-

49

ты» .

На практике земельные комитеты, созданные правительственным постановлением и по сути своей являющиеся правительственными органами, не оправдали возложенных на них надежд. Если губернские комитеты, лишь частично вобравшие в свой состав представителей крестьянства, стремились действовать «в согласии с распоряжениями Временного правительства и в пределах действующих законоположений»50, то волостные комитеты, избиравшиеся всем населением волости, в большей мере отражали интересы крестьянства. Результатом этого стало фактическое отпадение нижнего звена земельных комитетов от структуры Временного правительства. Деятельность многих из них (особенно тех, большинство которых составляли представители среднего и бедного крестьянства) находилась в противоречии с законодательством Временного правительства.

Член Государственной думы Кузьмин так характеризовал работу земельных комитетов Рязанской губернии : «Комитеты законодательствуют совершенно произвольно... Они сами вырабатывают постановления и проводят их в жизнь»51. Еще более резко о деятельности земельных комитетов на местах отзывались витебские землевладельцы, отмечая в телеграмме А.Ф.Керенскому: «Анархия, внесенная в земельные и сельскохозяйственные отношения политикой земельных комитетов, равносильна ленинско-большевистской агитации в войсках»52.

Действительно, созданные на крестьянских сходах земельные комитеты стали использоваться крестьянскими общинами для отчуждения помещичьих земель53. Кроме этого волостные комитеты вели захват и раздачу покосов, принуждали крупных землевладельцев отдавать землю в аренду по «справедливой» цене, расторгали старые арендные договоры, отбирали инвентарь и т.д.5

Попытки некоторых волостных комитетов следовать постановлениям Временного правительства, противостоять «самовольным действиям крестьян», как правило, заканчивались их поражением и вели к

55

смене всего состава комитета .

Радикальная деятельность волостных земельных комитетов встречала противодействие со стороны Временного правительства, его комиссаров, вышестоящих земельных комитетов, которые были пре-

56

имущественно эсеро-кадетскими по составу .

Затягивание правительством решения аграрного вопроса, с одной стороны, и требования, предъявляемые крестьянской массой, - с другой, вынуждало и вышестоящие земельные комитеты принимать экстренные меры, идущие вразрез с постановлениями правительства. На существование этой тенденции указывал в свое время В.М. Чернов. Выступая летом 1917 г., он отмечал, что деятельность земельных комитетов могла бы быть продуктивной только в случае если «будет издано общегосударственное законодательство по земельному вопросу и оно составит рамки, в которых земельные комитеты будут работать. Но этого сделано не было. Земельные комитеты стали по необходимости действовать вне рамок. И получилось пестрое, локальное закон о дател ь ств о»57.

Таким образом, попытка Временного правительства создать структуру земельных комитетов, которая бы обслуживала Временное правительство и проводила его политику в земельном вопросе, потерпела поражение.

В целом же, оценивая тенденции в развитии структуры Временного правительства, можно заключить, что за 8 месяцев существования правительству так и не удалось создать четкой, являющейся проводником правительственной политики структуры. Ни правительственные комиссары, ни земельные комитеты, ни продовольственные управы и другие органы Временного правительства на местах в силу ряда обстоятельств не смогли в полной мере выступать в роли проводников политики Временного правительства. Эта слабость и, как выяснилось, атомизированность структуры Временного правительства была одним из факторов, обусловивших гибель этого института и того

58

социального строя, гарантом, хранителем которого он выступал .

Слабость структуры правительства отражала слабость, непрочность его власти. Косвенным показателем этого являлось стремление правительства опереться в своей деятельности на институт, представляющий широкие общественные круги для придания решениям правительства большей легитимности.

Острую потребность в этом подметил в воспоминаниях А.И. Гучков. Характеризуя положение правительства первого состава, он писал: «Временное правительство висело в воздухе, наверху пустота, внизу бездна. Получалось впечатление какого-то захвата, самозванства... Временное правительство нуждалось в трибуне, ... нуждалось в критике, нуждалось в необходимости объяснять и оправдывать свои

59

действия» .

Рассмотрим, как проявлялась эта тенденция на протяжении весны - осени 1917 г. В первые месяцы революции (март - апрель) субъективно-доверительное отношение масс к правительству несколько затушевывало эту проблему, однако уже в этот период указанная тенденция имела место и проявилась в отношениях Временного правительства с Временным комитетом Государственной думы. В силу того, что комитет сформировал правительство и являлся своего рода носителем верховной власти, Временное правительство в определенной мере несло перед ним ответственность. Это проявлялось в том, что Временное правительство испрашивало разрешение комитета по основным вопросам политики, а члены комитета, не вошедшие в состав Временного правительства, присутствовали практически на всех за-седаниях Временного правительства в мае - апреле

Однако небольшой по численности и узкий по своему социальному представительству комитет, не пользующийся широкой известностью и популярностью в массах, не мог служить долговременной и надежной опорой власти Временного правительства, инструментом легитимации его властных решении . В то же время правительство не могло использовать для этой цели саму Государственную думу, потерявшую значение как орган власти. К тому же в правительстве имело место убеждение, что дума в силу цензового характера своего избрания дискредитирована в глазах масс62. Несмотря на это, Гучковым и Родзянко была предпринята попытка найти такую опору в созыве совещания всех четырех дум и превращении его в постоянно действующее.

По воспоминаниям А.И. Гучкова, это предложение оказалось приемлемым для тех членов Временного правительства, которые выступали против созыва Государственной думы. Их согласие объяснялось тем, что, во-первых, в совещании принимали участие составы первых двух дум, разогнанных царизмом, что придавало совещанию более «революционный» характер, а во-вторых, в силу своей специфики такое совещание «не угрожало стать прочным государственным учреждением. При таких условиях Временное правительство сохраня-

63

ло всю полноту государственной власти» .

Совещание четырех дум, однако, не превратилось в тот институт, который имели в виду Гучков и Родзянко. Во многом это объясняется позицией, занятой фракцией меньшевиков и эсеров на торжественном заседании членов Государственной думы всех созывов 28 апреля 1917 г. Общее настроение левых в отношении думского института выразил в своей речи меньшевик М.И Скобелев. Под аплодисменты слева и на хорах он заявил: «Государственная дума выполнила свое дело, и, уходя отсюда, мы можем сказать: "Государственная дума умерла, да здравствует Учредительное собрание!»64

Некоторое время функцию представительного органа выполняло частное совещание членов Государственной думы, которое признавалось в этом качестве членами правительства, представляющими буржуазные круги.

Как уже отмечалось выше, потребность представительного органа возникла у правительства под влиянием его слабости как института власти. В той мере, в какой правительство было слабо, оно пользовалось услугами частного совещания членов Государственной думы. Но после относительного укрепления правительственной власти в июле эта потребность в известной мере отпала. Это обстоятельство привело к тому, что после июля работа частного совещания сворачивается, а 20 августа на последнем заседании М.В. Родзянко вынужден был констатировать распад совещания65. Этот факт еще раз подтверждает тезис о том, что подобного рода институт был нужен Временному правительству для укрепления своей власти. Как только нужда в этом временно отпала - отпала и необходимость в представительном учреждении.

Ослабление власти и авторитета Временного правительства после подавления корниловского мятежа вновь обозначило потребность в создании представительного института. Однако, в силулевения масс и большевизации Советов, этой опорой уже не могла стать цензовая Дума и ее органы. Постановлением Временного правительства от 6 октября 1917 г. Государственная дума была распущена66. Требовался орган, представляющий не только цензовые круги, но и «революционную демократию». Роль этого института в известной мере сыграл предпарламент (Временный совет Российской республики).

Раскрывая смысл создаваемого органа и ожиданий правительственных кругов, кадетская «Речь» писала накануне его открытия: «правительству нужна решительная и полная поддержка, и такой решительной и полной поддержки оно может ожидать только от Совета (Предпарламента. - Д.К.). Если и это ожидание будет обмануто, то выход из создавшегося невыносимого для всех положения может быть только катастрофический»67. Та же идея проводилась в письме и.о. управляющего министерством юстиции A.A. Демьянова на имя министра-председателя А.Ф. Керенского: «только при наличии такого органа правительство могло бы рассчитывать на укрепление принадле-

«68

жащеи ему власти» .

Как и в случае с частным совещанием Государственной думы, совещанием дум четырех созывов, Временное правительство не стремилось придать предпарламенту сколько-нибудь существенные законодательные или контрольные функции. Это наглядно проявляется в письме A.A. Демьянова А.Ф. Керенскому. Одобряя идею созыва предпарламента, автор письма делал акцент на совещательном, а не законодательном характере этого органа, при котором право голоса оставалось бы исключительно за Временным правительством. Функции предпарламента должны были сводиться, по его мнению, к праву рассмотрения и оценки тех мероприятий правительства, которые «ввиду особо серьезного их значения, правительство почитало бы необходи-

г 69

мым подвергнуть коллегиальному оосуждению» .

Эти идеи были позже воспроизведены в постановлении правительства об учреждении Временного совета Российской республики. Согласно ему, предпарламент должен был обсуждать законодательные предположения, «по коим Временный совет признает необходимость иметь заключение», а также получал возможность предварительно разрабатывать законодательные вопросы. Кроме того члены Совета имели право обращаться к министрам с вопросами70.

Столь мизерные права, дарованные правительством, оправдывались позицией непредрешенчества и, по всей видимости, указывали на нежелание правительства Керенского делиться остатками власти. Как бы то ни было, это обстоятельство не позволило предпарламенту выполнить ту роль, ради которой, собственно, он и был рожден: он не создал опору власти Временного правительства.

Этот аспект был точно подмечен В. Набоковым71. В статье «Безнадежный эксперимент» автор чутко уловил основную цель создания предпарламента правительством. «Временное правительство обладает "всею полнотою власти",- писал Набоков,- такова теория,- вернее сказать, такова фикция, ежедневно опровергаемая жизнью. На самом деле, такого реально существующего правительства у нас не было с самого начала революции. А то, что мы сейчас видим, скоро уничтожит всякую возможность хотя бы поддерживать фикцию». Именно слабость правительства, как заметил Набоков, вызвала к жизни идею предпарламента, роль которого, по его мнению, сводилась к следующему: «Это учреждение должно извне придать правительству недос-

72

тающий ему авторитет» .

В. Набоков, неоднократно выступавший за всемерное упрочение единовластия Временного правительства, увидел в идее предпарламента безнадежный эксперимент. Безнадежность его проистекала из того факта, что «собрание без решающего голоса неизбежно обречено превратиться в говорильню. А если и есть сейчас несомненный, роковой, пагубный бич - это политическая словесность, фабрика резолю-

« 73

ции» .

Вместе с тем недостаточность функций предпарламента была лишь одной из причин безрезультатности его деятельности. Главная же состояла в том, что в условиях левения масс и роста доверия с их стороны к большевикам цензовый и мягко-социалистический по своему составу Временный совет не имел веса и авторитета среди рабочих и солдатских масс и, следовательно, не мог в силу этого придать авторитет и легитимность действиям Временного правительства. Уход большевиков из предпарламента окончательно обесценивали значение только что созданного института.

Тем самым попытка Временного правительства создать опору своей власти посредством формирования представительного органа, выражающего интересы широких кругов общественности, но не имеющего реальной власти, оказалась неудачной.