Глава 5. Инновационная политика в современной России: перспективы реализации координационной модели и основные факторы торможения

Анализ собственно инновационной политики и процесса развития национальной инновационной системы в современной России достаточно подробно рассмотрен в работах Иванова С. А., Красина Ю. А., Никовской Л. И., Пантина В. И.^[235], Попова А. И.^[236], Любимова А. П.^[237], Нигматулина В. З.^[238], Зверева А. В.^[239], Дынкина А. А.^[240], Телешовой Э. А.^[241], Якимца В. Н.^[242] и др. Однако, исследование координационной составляющей механизма выработки и реализации инновационной политики, а также оценка перспектив развития сетевой формы управления инновационным процессом в отечественной литературе практически отсутствуют.

Как было отмечено в третьей главе, инновационная политика, реализуемая в рамках координационной модели, предполагает фокусирование государственной власти на выполнении следующих функций:

- институциональном, организационном и ресурсном обеспечении процесса сотрудничества представителей различных сфер (науки, образования, бизнеса, некоммерческого сектора), задействованных в инновационном процессе;

- создании необходимой технологической инфраструктуры в масштабах государства и выравнивании технологических условий инновационной деятельности на уровне отдельных регионов и муниципалитетов;

- формировании виртуальных систем обмена передовым опытом организации и регулирования инновационного процесса (бенчмаркинг), а также стимулировании участия различных негосударственных акторов в работе над такого рода системами;

- разработке образовательной политики, во-первых, соответствующей задачам и целям инновационного развития, во-вторых, нацеленной на решение задачи продуцирования нового знания, разделяемого другими (shared knowledge).

Степень эффективности реализации данных функций следует оценивать не по отдельности, а в целом и в контексте соответствия процесса инновационного развития основным мировым трендам, таким как:

- возрастание значения государства и государственной политики в стимулировании инновационного развития (с учетом изменившихся функций государства и модели взаимодействия с другими акторами инновационной системы);

- интернационализация инновационного процесса (и, соответственно, повышение значения межгосударственного трансферта инноваций);

- «размывание» границ и устранение искусственных барьеров между различными отраслевыми политиками (например, инновационной и промышленной);

- существенный рост значения взаимного обучения и обмена опытом при разработке и реализации инновационной политики (распространению технологий бенчмаркинга);

- переориентация государственной политики на стимулирование спроса на инновации и пр.

Проанализируем, насколько полноценная реализация обозначенных выше функций характерна для современной российской инновационной политики.

Вопросы институционально-организационного обеспечения процесса инновационного развития страны в целом и эффективного взаимодействия его основных акторов, в частности, решались в РФ в течение последних пяти лет достаточно активно. Фундаментальную основу этого процесса составили два ключевых документа: «Концепция долгосрочного социально­

экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года» и «Стратегия инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 года». Формально-институциональную основу регулирования инновационного развития обеспечил целый ряд федеральных законов и подзаконных актов: Федеральный закон №217-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам создания бюджетными научными и образовательными учреждениями хозяйственных обществ в целях практического применения (внедрения) результатов интеллектуальной деятельности», Постановление Правительства РФ № 219 «О государственной поддержке развития инновационной инфраструктуры в федеральных образовательных учреждениях высшего профессионального образования», Постановление Правительства РФ № 218 «О мерах государственной поддержки развития кооперации российских высших учебных заведений и организаций, реализующих комплексные проекты по созданию высокотехнологичного производства», Постановление Правительства РФ № 220 «О мерах по привлечению ведущих ученых в

российские образовательные учреждения высшего профессионального образования» и др.

Наконец, размер и порядок ресурсного (как материального, так и интеллектуального) обеспечения процесса инновационного развития был определен целым рядом федеральных целевых программ: ФЦП

«Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития научно-технологического комплекса России на 2007-2012 годы», ФЦП «Национальная технологическая база» на 2007-2011 годы, ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы, ФЦП «Развитие инфраструктуры наноиндустрии в Российской Федерации на 2008-2010 годы» и т.д.

Наиболее значимые принципы инновационной политики нашли отражение в ключевом для определения перспектив инновационного развития России документе «Стратегии инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 года», утвержденном Распоряжением Правительства РФ от 8 декабря 2011 г.

Здесь обращают на себя несколько основных положений. Первое касается определения центрального для всей концепции понятия «национальная инновационная система». В тексте документа приведено следующее определение данного понятия: «Национальная инновационная система - совокупность субъектов, институтов (отношений между субъектами, правил взаимодействия) и инфраструктуры (финансовой, организационной), обеспечивающих производство (генерацию) и распространение инноваций в экономике и обществе»^[243]. Такое определение НИС, как простой совокупности каких-либо элементов, представляется не вполне отвечающим задачам современной инновационной политики, поскольку в нем не отражен принцип системности и отсутствует указание на некое объединяющее начало, которое должно обеспечить эффект синергии в масштабах всего государства (каковым являлась, например, сетевая структура в классических определениях национальной инновационной системы Лундвала и Фримена).

Следующее ключевое положение Стратегии касается определения структуры высшего уровня разработки и координации инновационной политики России. С 2010 г. по 2012 г. его формировали два коллегиальных межведомственных органа:

1.

2. Комиссия при Президенте РФ по модернизации и технологическому развитию, преобразованная в июне 2012 г. в Совет при Президенте РФ по модернизации и инновационному развитию России, основная задача которой заключается в общем контроле за реализацией и координации ключевых государственных органов, задействованных в инновационном процессе.

Т. о. изначально разработчики стратегии отказались от воспроизводства централизованной (министерской) системы управления технологическим развитием советского типа, которая бы формально замыкалась на один административный орган - аналог Государственного комитета по науке технике СССР. Однако, практика двойного подчинения с неизбежным дублированием функций и механизмов контроля носила явно ситуативный характер, связанный со спецификой модели политического управления (т.н. дуумвирата), реализуемой в период президентства Д. А. Медведева 2008 - 2012 гг. и, закономерно, прекратилась с возвращением на пост Президента РФ В. В. Путина.

Вместе с тем, степень вовлеченности в процесс выработки инновационной политики представительной власти, а также регионального и тем более муниципального уровня управления представляется крайне недостаточной. В частности, не ясен координационный механизм, который объединял бы центральный уровень разработки политики и локальный уровень ее имплементации.

Несмотря на прямое указание в тексте Стратегии на «модель координации», как ключевой механизм управления инновационным развитием, представления о едином координационном механизме в рамках концепции не формируется. Напротив, он распадается на отраслевые направления, координируемые отдельными министерствами.

Министерство экономического развития РФ в условиях данной модели ответственно за координацию политики в сфере поддержки инновационного развития бизнеса. Стратегия предполагает, что в рамках решения этой задачи «также будут вырабатываться дополнительные меры по стимулированию реализации частным бизнесом инновационных проектов, по созданию в России корпоративных центров исследований и разработок крупными транснациональными компаниями»^[244].

Министерство образования и науки отвечает за «фокусировку основных финансовых ресурсов на научно-технических приоритетах, минимизацию коррупции при распределении государственного заказа и грантов, исключение дублирования тематики, проведение экспертизы качества проводимых исследований с привлечением международных экспертов»^[245]. Реализацию этих задач оно призвано осуществлять с помощью основных операторов грантовой поддержки (РНФ, РФФИ, РГНФ и пр.) и отдельных федеральных целевых программ, а также обеспечивать

полноценный мониторинг деятельности создаваемых Национальных исследовательских центров (НИЦ).

Ответственность за инновационное развитие в военно-промышленной сфере несет Министерство промышлености и торговли, которое совместно с ГК «Ростехнологии» призвано обеспечить эффективный взаимообмен технологиями и продукцией, а также совместную реализацию исследований в гражданском и оборонном секторах.

Ключевую роль в организации фундаментальных научных исследований и процессе обеспечения сотрудничества науки, образования и бизнеса должно сыграть новое Агентство научных организаций, создаваемое в соответствии с планом реформирования системы государственных академий наук.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что в рамках анализируемой Стратегии предполагается формирование модели рассредоточенной отраслевой координации с недостаточным уровнем интеграции по сферам науки, образования и бизнеса. Пока остается непонятным ни на уровне теоретической модели, ни на уровне практики реализации заявленной стратегии, как должен функционировать т.н. «инновационный лифт», который представляет собой, «сеть созданных государством институтов развития, поддерживающих инновационные проекты на всех стадиях развития» и должен стать «эффективным инструментом «стыковки» сферы исследований и разработок с бизнесом, формирования новых предприятий на основе результатов прикладных исследований, обеспечивающие механизм коммуникации между институтами развития и высокий уровень интеграции различных субъектов инновационной деятельности»^[246].

Наглядное сравнение различий структур координационной североевропейской модели и современной российской представлено на рис.

10.

Главной отличительной характеристикой российской модели является отчетливо доминирующее положение государства, стремящегося к прямому администрированию процессов управления инновационным развитием и имеющим слабую и нерегулярную систему обратной связи с основными потребителями продуцируемых инноваций - бизнесом и структурами гражданского общества. В этом смысле мы имеем «инновационный лифт», идущий только в одном направлении - сверху вниз.

К положительным характеристикам принятой Стратегии следует отнести фиксацию в тексте основных оценочных показателей инновационного развития до 2020 г.

Это:

- рост валовой добавленной стоимости инновационного сектора в ВВП до 17 - 20% (примерно в 2 раза, по сравнению с 2009 г.);

- рост в 2-2,5 раза внутренних затрат на НИОКР (из них не менее половины должен финансировать частный сектор);

- повышение доли российских ученых и изобретателей в сововокупном количестве публикаций в рецензируемых высокорейтинговых научных журналах с 2,48% в 2008 г. до 5% в 2020 г.

В сфере науки поставлена цель омоложения состава научных работников и доведения среднего возраста исследователей к 2020 г. до 40 лет, а также создание позиций «федеральных научных сотрудников» и «федеральных профессоров» с общим объемом финансирования 15 млрд. рублей.^[247]

Безусловно, данные показатели не формируют законченной системы оценки инновационного развития, но важным представляется сам факт

наличия таких показателей в тексте Стратегии, что обеспечивает

возможность мониторинга эффективности ее реализации с точки зрения достижения указанных значений.

В целом, меры институционального и организационного характера привели к ряду позитивных сдвигов в развитии национальной инновационной системы и создали предпосылки для реализации координационной модели инновационной политики. На макроуровне к таким сдвигам следует отнести изменение государством базовых взглядов на инновационное развитие, связанное, с актуализацией инновационной политики как приоритетной области государственного управления, повлекшее за собой усиление функций координации, стимулирования и ресурсообеспечения инновационного процесса. Однако представленную в базовых документах модель координации следует признать низко интегрированной как в аспекте отраслевого взаимодействия, так и в обеспечении более широкого взаимодействия между субъектами, представляющими различные этапы инновационного цикла (бизнес, образование и науку).

Следующая функция государства в рамках координационной модели - создание необходимой технологической инфраструктуры и выравнивание технологических условий инновационной деятельности на уровне отдельных регионов и муниципалитетов. Под технологической инфраструктурой в российском законодательстве понимается: «совокупность организаций, способствующих реализации инновационных проектов, включая предоставление управленческих, материально-технических, финансовых, информационных, кадровых, консультационных и организационных услуг»^[248]. Данное определение чрезмерно сужает понятие «инновационной инфраструктуры». Во-первых, в него не входят меры технологического развития, осуществляемые в масштабах страны, например, внедрение широкополосного интернета, увеличение точек доступа Wi-Fi , внедрение новых стандартов связи (т.к. LTE) и т.д. Во-вторых, не все институциональные образования, способствующие реализации инновационных проектов, могут быть отнесены к организациям. Например, к таковым нельзя отнести технико-внедренческие особые экономические зоны, технополисы или наукограды. Точнее было бы определить, что инновационную инфраструктуру формируют различные формы институциональных образований (или, скорее трансинтитуциональных образований, в соответствии с концепцией тройной спирали инновационного развития), чьи функции связаны с поддержкой реализации инновационных проектов, включая предоставление управленческих, материально­технических, финансовых, информационных, кадровых, консультационных и организационных услуг. Анализируя в этом ключе российскую инновационную инфраструктуру можно отметить следующее.

Базовые предпосылки развития в РФ новых информационно­коммуникативных технологий и повышения на их основе качества и эффективности процесса предоставления государственных услуг были заложены в принятой распоряжением Правительства России №1815-р от 20 октября 2010 года государственной программе «Информационное общество (2011-2020 гг.)». Данная программа предполагает реализацию ряда конкретных проектов, направленных на совершенствование инновационной инфраструктуры и формализованных в виде самостоятельных подпрограмм:

- «Информационная среда», обеспечивающая развитие национальных информационных ресурсов (прежде всего электронных СМИ), строительство и реконструкцию объектов телерадиовещания, расширение участия России в международном информационном пространстве.

- «Информационно-телекоммуникационная инфраструктура информационного общества и услуги, оказываемые на ее основе», призванная обеспечить развитие федеральной почтовой связи и доступность

услуг связи на всей территории РФ, а также совершенствование механизма использования радиочастотного спектра.

- «Информационное государство», направленная на повышение качества государственного управления и государственных услуг за счет создания и внедрения современных информационных технологий, связанных с системой электронного правительства (включающее электронную систему обратной связи для подачи обращений с использованием личного кабинета на едином портале, экспертную систему call-центров центров, сервис проверки сертификатов и ключей электронной подписи, единую систему идентификации и аутентификации, система межведомственного электронного взаимодействия, создание мобильных приложений для доступа к сервисам электронного правительства и т.д.), развитие специальных сервисов на основе информационных технологий в области образования, науки и культуры, поддержку региональных информационно­коммуникационных проектов, создание национальной платформы облачных вычислений, на базе которой планируется предоставление органам государственной власти и местного самоуправления специальных программных сервисов, в том числе, обеспечивающих коллективную работу с документами, общедоступное сетевое хранилище данных, средства удаленного размещения программных приложений и т.д.

Во многом, благодаря реализованным в рамках программы «Информационное общество» мерам, значительно выросла активность российских интернет-пользователей, а также валовый объем государственных и бизнес-услуг, предоставляемых он-лайн. По данным ФОМ, к середине 2012 г. ежемесячная интернет-аудитория в России составила 66,1 млн человек в возрасте старше 18 лет, или 57% населения страны . Объем рынка интернет - контента и сервисов в Рунете достиг в 2012 г. 563 млрд. руб. (из них интернет-торговля - 285 млрд. руб.). Доля ^{[249] [250]}

пользователей интернета в России, ежедневно выходящих в Сеть с помощью мобильных устройств составила к лету 2013 г. 59%.^[251]

Таким образом, в РФ постепенно складываются необходимые инфраструктурные условия для полноценного развития цифровой экономики и интеграции в европейский и глобальный инновационные рынки. Законодательство определяет широкий спектр элементов инновационной инфраструктуры. Это: особые экономические зоны технико-внедренческого типа; наукограды; бизнес-инкубаторы; технопарки; центры коллективного пользования; центры трансфера технологий; инжиниринговые центры; центры кластерного развития; государственные фонды поддержки инновационного предпринимательства; банки, осуществляющие финансовое обеспечение крупных инновационных проектов; микрофинансовые организации, осуществляющие финансирование малых инновационных предприятий и т.д.

Однако, такое разнообразие элементов инновационной инфраструктуры отнюдь не является залогом эффективной реализации стратегии инновационного развития. Напротив, оно требует значительных координационных усилий и ведет к существенным транзакционным издержкам.

Проанализируем, насколько полно и сбалансированно представлены эти институциональные образования на территории современной России, и насколько эффективен процесс их координации в рамках национальной инновационной системы.

Наиболее распространенными элементами инфраструктуры в рамках национальной инновационной системы являются технопарки и бизнес­инкубаторы. По данным за 2011 г. на территории РФ насчитывалось 130 технопарков, однако их распределение по регионам было и остается крайне

неравномерным. Почти треть технопарков функционирует на территории Москвы и Московской области, еще 19 на территории крупных национальных республик Татарстана и Башкортостана. Т.о. в большинстве субъектов технопарки отсутствуют. Но, несмотря на территориальную сверхконцентрацию, деятельность существующей структуры технопарков достаточно успешна. На середину 2012 года 34% проектов резидентов технопарков находятся в стадии малотиражного производства, 27% - в полноценном производстве, 22% - на стадии НИОКР и 17% переживают стадию жизненного цикла под названием «промышленный образец» . К концу 2012 г. 12 ведущих технопарков России обеспечили около 9000 высокотехнологичных рабочих мест, а к 2014 г. их число должно превысить 16 тыс^{[252] [253] [254].}

Помимо технопарков, по данным на конец 2011 г. на территории России функционировало 176 инновационных бизнес-инкубаторов, расположенных в 62 субъектах РФ. В отличие от технопарков, бизнес­инкубаторы являются институтами поддержки малых и средних инновационных предприятий на стадии старт-ап. Они предоставляют резидентам комплекс услуг, как-то: офисные помещения, обеспечение офисной техникой и средствами коммуникаций, консультационные услуги и т.д. К 2013 г. их количество выросло до 223, однако количество охваченных субъектов и места их концентрации остались неизменным, что также свидетельствует о неравномерном развитии элементов инновационной инфраструктуры.

Ключевым интеграционным элементом инфраструктуры инновационной системы, объединяющим науку и бизнес, стали центры трансферта технологий. Они представляют собой «самостоятельные юридические лица, либо структурные подразделения в высших учебных заведениях, научных организациях, на промышленных предприятиях, основной сферой деятельности которых является коммерциализация технологических знаний прикладного характера, полученных в результате исследований и разработок или инновационной деятельности» . Центры трансферта технологий оказывают консалтинговые услуги по достаточно широкому спектру вопросов инновационного развития, осуществляют оформление и защиту научно-технических разработок, поиск их потенциальных потребителей. Как правило, они сопровождают научно - техническую разработку практически на всех этапах ее реализации.

По данным МИИРИС в России к концу 2013 г. функционировали 129 центров трансферта технологий, сконцентрированных вокруг научно­исследовательских и образовательных центров: Москвы (18), Московской области (9), Санкт-Петербурга (7).

Важным элементом инновационной инфраструктуры выступают также центры коллективного пользования, представляющие собой «имущественный комплекс (как правило, на базе высших учебных или научно-исследовательских организаций), обеспечивающий режим коллективного пользования прецизионным дорогостоящим научным и технологическим оборудованием структурными подразделениями базовой организации, а также сторонними пользователями» . Развитие центров коллективного пользования в РФ было обеспечено в рамках реализации Федеральной целевой программы «Исследования и разработки по ^{[255] [256] приоритетным направлениям развития научно-технологического комплекса России на 2007-2012 годы» и продолжено в соответствии с текущей Федеральной целевой программой «Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития научно-технологического комплекса России на 2014 - 2020 годы».}

К началу 2012 г. в базе данных Департамента приоритетных направлений науки и технологий Минобрнауки России зарегистрировано более 400 ЦКП различной специализации . Однако, несмотря на впечатляющее количество таких центров, они остаются весьма ограничены в собственной деятельности. Подавляющее большинство центров создаются на базе ВУЗов или НИИ и не являются самостоятельными юридическими лицами, что лишает их стимулов к обеспечению эффективного процесса использования имеющегося оборудования и обдуманной закупке нового. Также под вопросом оказывается кооперация с другими организациями.

Следующий элемент инновационной инфраструктуры - наукоград, который является собственно российской новацией, получившей развитие с 1991 г. и базирующейся во многом на традиции советских закрытых городов. Согласно федеральному законодательству, к наукоградам могут быть отнесены «городские округа, в которых не менее 15 % всех трудоспособных жителей работает в научно-производственном комплексе, а объём научно­технической продукции (или стоимость основных фондов её производства) составляет не менее 50 % от совокупного объёма местного валового продукта (или стоимости основных фондов).^{[257] [258] На территории России статус наукограда получали 14 городов, из них 9 расположены на территории Московской области. Однако к 2013 г. развитие наукоградов было заметно заторможено. Во-первых, некоторые из действовавших наукоградов были лишены этого статуса (как, например, Петергоф). Во-вторых, в течении 2000 ых г. плавно сокращалось финансирование действующих. Так, если в 2006 г. из федерального бюджета было выделено на развитие статусных наукоградов 0,8 млрд руб., в 2009 г. — 1,5 млрд руб., то в 2010 г. лишь 500 млн руб. Причины этого процесса связаны, с одной стороны, с невысокой оценкой деятельности наукоградов со стороны государства, а с другой, с концентрацией основных модернизационных усилий (и, соответственно, средств федерального бюджета) на проекте «Сколково».}

Специфическую форму развития инновационной инфраструктуры представляют собой технико-внедренческие особые экономические зоны, на территории которых обеспечивается льготный таможенный режим и налоговые гарантии для наукоёмких производств. К январю 2006 г. в России было создано четыре технико-внедренческие особые экономические зоны на основе уже сложившихся крупных научно-исследовательских центров:

- ТВОЭЗ «Санкт-Петербург» (информационные технологии и телекоммуникации, медицинские технологии и фармацевтика, нанотехнологии, точное приборостроение).

- ТВОЭЗ «Зеленоград» (микроэлектроника, оптическая

электроника, нанотехнологии, информационные технологии, биотехнологии).

- ТВОЭЗ «Томск» (информационные технологии и

телекоммуникации, медицина и биотехнологии, нанотехнологии и наноматериалы, ресурсосберегающие технологии).

- ТВОЭЗ «Дубна» (информационные технологии и

телекоммуникации, оптическая электроника, нанотехнологии, ядерные технологии, биотехнологии). ^[259]

После шестилетнего перерыва, в 2012 г. была создана еще одна технико-внедренческая особая экономическая зона «Иннополис» на территории Республики Татарстан. Ее приоритетными направлениями стали: информационно-коммуникационные технологии, электронные технологии, нанотехнологии, биотехнологии, медицинские технологии.

Эффективность деятельности технико-внедренческих особых экономических зон неоднократно подвергалась критике со стороны контролирующих органов. Так, в августе 2012 г. Счетная палата РФ опубликовала данные о мониторинге использования государственной поддержки на создание и функционирование особых экономических зон, в котором отмечается крайне низкая эффективность использования господдержки на создание объектов ОЭЗ, нецелевое использование выделенных средств, не полная загрузка мощностей ОЭЗ (площади - на 71,5%, таможенной инфраструктуры - на 66%, водоснабжения - на 58%, теплоснабжения - на 32,9%), общая экономическая неэффективность их создания (при затратах на все ОЭЗ в размере 55,3 млрд. руб., налоговые

278

отчисления составили 6,3 млрд. руб., полученные льготы 5,3 млрд. руб.).

Т.о. главная инфраструктурная проблема российской инновационной системы - отсутствие институционализированного механизма эффективной координации чрезвычайно разнообразных (и часто конкурирующих друг с другом) элементов инновационной системы и, как следствие, их несбалансированное развитие на региональном уровне. Кроме того, следует отметить, что инновационная сфера в той же мере, что и другие области экономического и социального развития, испытывает общие проблемы неэффективности государственного управления: закрытость процесса

принятия решений, высокий уровень коррупции и нецелевое, либо неэффективное (как это случилось с технико-внедренческими зонами) использование бюджетных средств. В конечном счете, все это ведет к ^[260] потерям коммуникативной эффективности и росту транзакционных издержек в ходе инновационного процесса.

В качестве одного из вариантов решения данной проблемы в 2010 г. был предложен проект создания «Территориально обособленного комплекса - инновационного центра «Сколково», который должен был стать ключевым узлом в системе сетевой координации субъектов инновационного развития. С одной стороны, данный проект претендует на решение четырех ключевых задач Стратегии инновационного развития: создание

инфраструктуры для инновационных разработок, обеспечение участия России в глобальных инновационных процессах, генерацию нового кадрового потенциала и трансферт инновационных разработок. Но, с другой стороны, организационно-технологические параметры данного проекта и ход его реализации оставляют опасения в реальности достижения данной цели.

Суть проекта «Сколково» заключается в строительстве под Москвой крупного инно- или технополиса, по своим параметрам напоминающего пресловутую Кремниевую долину в Калифорнии. Также в качестве его ориентиров упоминаются и другие успешные проекты современных «национальных» технополисов: Бангалор в Индии, Тайваньский технопарк Сичжоу, город будущего Кимберджайя в Малайзии и др.

Для реализации проекта «Сколково», направленного на проведение комплексных исследований и коммерционализацию разработок в рамках пяти основных кластеров (энергоэффективность и энергосбережение, ядерные технологии, космические технологии, медицинские технологии в области разработки оборудования и лекарственных средств, стратегические компьютерные технологии и программное обеспечение) на площади 370 га. должен быть построен новый город с населением около 21 тыс. человек^[261]. Ключевыми образовательными объектами инновационной инфраструктуры станут: Открытый университет Сколково и Сколковский институт науки и технологий, а также собственный технопарк. В состав открытого университета войдут пять факультетов, соответствующих основным кластерам (информационных технологий, биомедицинских технологий, ядерных технологий, космический и энергетический). Факультеты должны состоять из различных междисциплинарных исследовательски центров, а общее количество студентов (магистрантов и аспиратнов) составит 1200 человек. На сегодняшний день - это самый амбициозный и дорогой образовательный проект в России.

Для реализации поставленных выше задач на территории технополиса вводится особый правовой режим: она де-факто исключается из под муниципального управления муниципального образования Новоивановское и подпадает под управление учрежденной в сентябре 2010 г. некоммерческой организации «Фонд развития Центра разработки и коммерционализации новых технологий» . Это решение неоднократно подвергалось критике правоведов, усматривающих в данном факте опасный прецедент нарушения норм законодательства РФ о местном самоуправлении: «инноград Сколково в области местного самоуправления будет напоминать закрытые административно-территориальные образования (ЗАТО) в их «советском» варианте» . И хотя данное нарушение вряд ли имеет критический характер для системы местного самоуправления в целом, но, очевидно, оно противоречит принципам формирования открытой инновационной системы и координационной модели со-управления инновационным процессом. Кроме особого режима управления, Федеральный Закон №243 «Об инновационном центре «Сколково» вводит на данной территории налоговые и таможенные льготы, упрощенные правила технического регулирования градостроительных процедур, специальные санитарные правила и правила ^{[262] [263]}

пожарной безопасности, облегченный порядок взаимодействия с органами

282

государственной власти .

Всего из федерального бюджета на строительство и обустройство всей инфраструктуры «Сколково» запланировано к 2014 г. выделение более 58 млрд. руб., что в 100 раз больше совокупного ежегодного финансирования всех статусных наукоградов России.

Вместе с тем реализация столь амбициозного проекта уже в самом начале сталкивается с целым рядом проблем. Одни из них носит инфраструктурный характер, другие управленческий и политический. К инфраструктурным относятся:

- Слишком маленькая по площади территория, используемая для строительства иннополиса такого масштаба: 370 га против 3000 га малазийской Кимберджайи или почти 400000 га Кремниевой долины. Очевидно, что разместить достаточное число компаний на такой территории физически невозможно, а, следовательно, «Сколково» вряд ли сможет конкурировать с обозначенными выше иннополисами;

- Изначально дорогой и элитный характер проекта. Чрезмерно высокие цены на все услуги, недвижимость и товары, являющиеся нормой для ближнего Подмосковья, не добавляют привлекательности проекту в глазах небольших инновационных компаний;

- Очень сложно реализовывать заявленные по пяти кластерам прикладные исследования и разработки, не нарушая экологическую и ландшафтную среду ближнего Подмосковья. Особые технические регламенты и медико-санитарные нормы, вряд ли будут способствовать экологическому благополучию данной территории; ^[264]

- Открытым остается вопрос востребованности глобальной экономикой второй Кремниевой долины. Конкурентоспособность «Сколково» на внешнем инновационном рынке, несмотря на заключение в 2010 - 2011 гг. договоров с ведущими мировыми корпорациями в сфере информационно­коммуникационных технологий (Cisco Systems, Siemens, Microsoft, Nokia), пока не высока.

К управленческим и политическим проблемам можно отнести:

- Ситуативный характер проекта: он являлся частью обширной модернизационной программы Президента РФ Д. А. Медведева и после его ухода с президентского поста стал испытывать значительные проблемы с менеджментом (характерно, что именно публичная дискуссия вокруг Сколково стала причиной увольнения с поста заместителя председателя Правительства Российской Федерации В. Суркова);

- Закрытый (непубличный) характер разработки самого проекта и хода его реализации. Показательно, что ни по одному вопросу строительства «Сколково» не проводились публичные слушания;

- Экспертное сообщество (в частности, Российская академия наук, ведущие вузы) в обсуждении экономических решений по «Сколково» активного участия не принимало. Ж. Алферов, будучи научным руководителем проекта, неоднократно заявлял о том, что консультации по вопросам строительства иннополиса с представителями РАН не проводились.

В результате, мы наблюдаем существенный разрыв между заявленной правительством открытой, сетевой идеологией проекта, ориентированного на либеральный опыт Кремниевой долины и ходом его реализации, обусловленным всем спектром недостатков современной российской системы государственного управления: коррупцией, нецелевым

использованием бюджетных средств, отсутствием привязки стратегических

целей реализации проекта к развитию инновационной системы в целом, закрытым характером разработки и реализации политических и административных решений и т.д.

С решением последней проблемы была связана реализация в РФ еще одного крупного инновационного проекта - «Открытого правительства». Данный проект должен был с одной стороны повысить инновационный потенциал самой системы государственной власти, а с другой, создать организационные и процедурные предпосылки для формирования полноценной координационной модели инновационного развития.

В феврале 2012 г. Президент Российской Федерации Д.А. Медведев на встрече со своими сторонниками заявил о необходимости развития в России системы «Открытое правительство» и присоединения к партнерству Open Government Partnership (OGP). Формальная институционализация российской системы открытого правительства началась с подписания 8 февраля 2012 г. Президентом Российской Федерации Д.А. Медведевым Указа «О рабочей группе по подготовке предложений по формированию в Российской Федерации системы «Открытое правительство», определившем основные принципы функционирования и задачи данного проекта. В частности, в данном указе была сформулирована его ключевая цель - построение современной системы взаимодействия институтов гражданского общества с органами исполнительной власти Российской Федерации, достичь которую следует посредством комплексного решения следующих задач: совершенствования действующих инструментов общественного контроля в ходе реализации органами исполнительной власти РФ своих полномочий, разработки современных инструментов оценки эффективности

деятельности органов исполнительной власти, проведения регулярной общественной оценки и экспертизы эффективности структуры федеральных органов исполнительной власти и ее соответствия современным стандартам.

Т. о. концепция российского открытого правительства базируется на ключевом принципе обеспечения эффективной работы органов государственной власти за счет активного использования разнообразных инструментов общественного контроля и экспертизы.

Согласно определению, размещенному на портале большоеправительство.ру, открытое правительство рассматривается не как новая властная структура, а как «система механизмов и принципов, обеспечивающих эффективное взаимодействие власти и гражданского общества. Результатом такого взаимодействия станет не только повышение качества принимаемых решений и качества работы государственного аппарата в целом, а значит повышение качества жизни граждан, но и формирование новой для России культуры взаимодействия, поиска компромиссов и взаимовыгодных решений» . Т.е. акцент делается на обеспечении институционального и ценностного базиса делиберативной модели выработки политики.

В мае-июне 2012 г. в связи с формированием Открытого правительства РФ были внесены изменения в структуру федерального правительства: была введена новая должность - Министр РФ по вопросам открытого правительства, а также сформирован Экспертный совет при Правительстве РФ, ключевыми целями которого стали: обеспечение участия экспертного сообщества в процессе подготовки и реализации решений Правительства РФ и федеральных органов исполнительной власти, а также обеспечение общественного контроля за деятельностью федеральных органов исполнительной власти.

С целью дальнейшего совершенствования взаимодействия Открытого правительства Российской Федерации с федеральными органами

исполнительной власти в сентябре 2012 года была создана Комиссия Правительства РФ по координации деятельности Открытого правительства, ^[265] которую возглавил Председатель Правительства РФ, а в состав вошли заместители Председателей Государственной Думы и Совета Федерации, федеральные министры, руководители профильных вузов, наиболее влиятельных бизнес ассоциаций, научно-исследовательских центров и пр. Столь представительный состав Комиссии призван обеспечить на самом высоком уровне эффективную координацию усилий представительной и исполнительной власти, а также бизнеса и гражданских ассоциаций по взаимодействию с открытым правительством и привлекаемыми им к решению социально-экономических и политических задач экспертами.

В результате, к осени 2012 г. практически полностью была сформирована и формально утверждена организационная структура Открытого правительства РФ. В рамках сформированной структуры были выделены три основные направления совершенствования системы государственного управления, ставшие впоследствии самостоятельными проектами: «открытые данные», «открытый регион» и «открытое

министерство».

Проект «Открытые данные» является одним из ключевых направлений работы не только в рамках Открытого правительства, но и в программе текущих административных реформ в целом. Его реализация связана с исполнением Указа Президента РФ «Об основных направлениях совершенствования системы государственного управления» от 7 мая 2013 г., а также подпрограммы «Информационное государство», являющейся центральным элементом государственной программы «Информационное общество (2011-2020 годы)». Институционально-правовая база для реализации данного проекта была сформирована после принятия в 2013 г. Федерального закона № 112-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» и Федерального закона «Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления».

Как показывает анализ реализации данного проекта в 2012-2013 гг., он был направлен в первую очередь на формирование сервисов двух типов. Первые содержат официальную информацию ведомств и представляют собой чаще всего т.н. дата-сеты, т.е. структурированные наборы официальной информации, публикуемой федеральными или региональными органами государственной власти с целью последующего свободного использования гражданами и организациями. Такая информация позволяет оценивать работу ведомства (с помощью статистических данных по основным показателям социально-экономического развития, соответствия достигнутых результатов поставленным целям, уровня коррупции и пр.), может быть использована в работе фирм, например, для анализа развития отраслевых или региональных рынков, инвестиционной привлекательности региона и т.д. Вторые представляют собой обработанную и представленную в удобном для пользователя виде информацию социального, экономического или правового характера, собираемую под задачи конкретного сайта или портала. Таковыми, например, являются ресурсы: «Публичные доходы» и

Декларатор^^, представляющие собой базу публичных сведений о доходах и собственности чиновников и депутатов различных уровней, раскрываемых согласно требованиям российского законодательства; приложение «Соцкарточка», позволяющее легко найти ближайшие экстренные и социальные службы посредством автоматического определения местоположения и привязки к местности; «РосПравосудие», представляющее собой крупнейшую базу участников судебных процессов: судей, адвокатов, прокуроров, а также судебных решений и комментариев к ним.

Формирование открытого правительства на региональном уровне (в рамках программы «Открытый регион») в подавляющем большинстве субъектов реализовывалось по общей модели:

1) Первичная формализация институтов открытого правительства, осуществляемая путем принятия соответствующей региональной программы и внесения изменений в прочие государственные программы, связанные с реализацией принципов открытого правительства. При этом, цели и задачи данных программ (и, соответственно, региональных проектов открытого правительства) также вполне универсальны и соответствуют целям и задачам федерального проекта «Открытое правительство»:

- повышение качества государственных услуг и улучшение условий их предоставления, в первую очередь за счет обновления механизма обратной связи и использования сетевых, краудсорсинговых технологий;

- формирование новой модели стратегического планирования развития региона, с обязательным учетом мнения граждан и негосударственных организаций;

- развитие кадрового потенциала государственной службы субъекта РФ в соответствии с принципами и ценностями открытого правительства (формирование административной культуры с доминированием ценностей открытости и сотрудничества).

2) Создание соответствующей задачам открытого правительства технологической базы. Сюда, прежде всего, относятся:

- разработка и запуск интернет-порталов, посредством которых осуществляется обратная связь с гражданами;

- общее технологическое обеспечение проектов: развитие

широкополосного и беспроводного интернета, наличие в регионах публичных точек доступа в интернет, подключение проектов к ресурсам социальных сетей и т.д.

В настоящее время уже более 50 федеральных ведомств создали общедоступные страницы с открытыми данными. Из регионов наиболее далеко продвинулись в части раскрытия данных и формирования собственных сервисов открытого правительства Москва, Амурская, Ульяновская, Пермская области, Краснодар, Южно-Сахалинск .

Несмотря на достаточно серьезную концептуальную и

организационную проработку проекта российского открытого правительства, ^[266] оценка его результативности на сегодняшний день вызывает скорее сдержанный оптимизм. По данным опроса Фонда общественного мнения, проведенного 17 июня 2012 г., всего 3% опрошенных россиян определенно заявили, что знают, что такое Открытое правительство, каковы его цели и смысл деятельности, 15% - что-то слышали о создании Открытого правительства. Подавляющее большинство - 79% населения ничего не слышали и не знают об этом проекте .

Безусловно, спустя год процент граждан, знакомых с деятельностью открытого правительства и, возможно, участвующих в его работе, вырос. Однако, практически неизменными остались ключевые структурные, институциональные и культурные препятствия эффективной реализации этих технологий. К ним следует отнести крайне медленное обновление административной культуры, что в первую очередь связано со слабым, а порой и вовсе отсутствующим на региональном уровне стимулированием внедрения новых интерактивных форм со-управления. Отсюда - формальное отношение к инициативе открытого правительства со стороны административных структур и искреннее непонимание чиновниками его необходимости, неподготовленность граждан к участию в работе открытого правительства, пассивность большинства общественных организаций в этом вопросе.

Однако в целом, российская система краудсорсинговых форм обсуждения наиболее актуальных политических решений, несмотря на свою молодость, имеет вполне ясные очертания и используется достаточно активно. Наиболее эффективно развиваемое направление в данной сфере - это общественное обсуждение проектов законов и подача петиций он-лайн.

К официальным ресурсам, обеспечивающим процесс подачи петиций в органы государственной власти относится «Российская общественная ^[267]

инициатива» (www.roi.ru) . Данный ресурс интегрирован с порталом предоставления государственных и муниципальных услуг gosuslugi.ru, что позволяет использовать учетные записи пользователей, сделанные в личном кабинете на данном сайте. Его цели и механизм работы имеют много общего с зарубежными аналогами. После обязательной регистрации и подачи инициативы (муниципального, регионального или федерального уровня), она проходит юридическую экспертизу и только после этого размещается на сайте для голосования. По данным на 1 сентября 2013 г. на портале

287

размещено уже более 1700 инициатив различного уровня .

Кроме этой платформы сегодня в РФ созданы и активно используются независимые ресурсы для организации кампаний в поддержку или против какой-либо общественной инициативы или принятого органами государственной власти решения. К наиболее популярным относятся ресурсы:

- change.org: петиция против реформирования РАН - более 61000 подписи на 1 сентября 2013 г., петиция в поддержку возвращения льготного посещения музеев для студентов - более 83000 подписи и др.) и т. д.

- платформа для петиций Рунета onlinepetition.ru: петиция о необходимости улучшения экологической обстановки в г. Братске - 13000 подписей на 1 сентября 2013 г, петиция на имя Президента РФ об ужесточении наказания за преступления против детей - более 23000 подписей и т. д.

Отличительными принципами функционирования независимых ресурсов подачи петиций являются: ^{[268] [269]}

- привлечение к обсуждению проблем любых социальных групп и граждан различных государств;

- обеспечение полной свободы выбора обсуждаемых тем, ограниченной только рамками российского законодательства;

- стимулирование выражения независимого мнения;

- публикация открытой истории каждой петиции и всех сопутствующих данных.

Сегодня сложно говорить о конкуренции официальных и независимых краудсорсинговых ресурсов в России. И те, и другие используются примерно равным количеством пользователей и собирают в среднем от 10-12.000 до 65­70.000 подписей за каждую инициативу. Отличительной чертой официальных ресурсов является более высокий уровень содержательной и правовой проработки предложенных инициатив, поскольку они проходят обязательную юридическую экспертизу. Но в то же время большинство поданных инициатив не касаются политических реформ, а направлены на коррекцию административных решений.

Если рассматривать процесс общественного обсуждения проблем, относимых к сфере инновационной политики, то он строится вокруг отдельных, наиболее болезненных с точки зрения общественного мнения тем национальной инновационной системы: строительство «Сколково», реформирование РАН и т.д., но не касается курса инновационной политики в целом. Если оценивать результативность такого обсуждения (посредством анализа реакции системы государственного управления и последующей коррекции решений), то в сфере инновационной политики, она оказывается пока чрезвычайно низкой.

Наконец, последняя из выделенных нами задач государственной инновационной политики в рамках координационной модели - разработка инновационно-ориентированной политики в сфере образования. Прежде всего, отметим, что доминирующей сегодня идеологией развития среднего и высшего образования в РФ является так называемый «государственнический подход», концептуально полностью соответствующий классической парадигме административной политики, помноженной на высокую степень централизации и концентрации управленческих полномочий в руках государства. Все негосударственное (т.е. не управляемое официальными административными инстанциями) относится к сфере некачественного, подозрительного или в лучшем случае несерьезного.

Интересно, что корни подобного отношения ко всему негосударственному в науке и образовании кроются значительно глубже советской эпохи, идеологически нетерпимой ко всем отличным от командно­административных формам управления. Известный российский исследователь проблем образования В. И. Жуков отмечает, что «открытие общественных и частных учебных заведений (в период правления Николая II — прим. авт.), не в пример России ХХ века, строго регламентировалось... Но и при таком правительственном контроле документ об образовании, полученный в неправительственном секторе, не котировался на уровне диплома, выдававшегося выпускникам государственных вузов»^{[270] [271]. Главной причиной такого положения дел является отправная точка формирования российской системы высшего образования в XIX в., а именно копирование германской системы, с ее ориентацией на интересы государственной бюрократии и высокой зависимостью от специфического дисциплинарного деления, системой конкурсных экзаменов для поступающих в вузы, особой организацией учебного процесса и пр .}

В советскую эпоху сформировались новые устойчивые черты в отношениях системы государственного управления, науки и системы высшего образования.

«1. Научно-технологические разработки, как чрезвычайно важная и неотложная для обороноспособности задача, которую нужно было решать в кратчайшие сроки, не отвлекаясь на другие дела, были выведены из системы высшего профессионального образования и переданы специализированным академическим и ведомственным институтам.

2. Классическое университетское образование со значительной составляющей гуманитарных наук оказалось менее востребованным по сравнению с технической профессиональной подготовкой специалистов.

3. Расположение вузов по территории страны выбиралось в зависимости от планов развертывания территориально-производственных комплексов (ТПК) и решения государственно-политических задач, а не от культурной и инновационной мощности городов».^[272]

По мнению российских экспертов Центра стратегических разработок РФ, эти специфические характеристики советской системы высшего образования привели в условиях существенно изменившейся среды к появлению новых вызовов и препятствий на пути интеграции науки и образования.

«1. Российские вузы, утратившие исследовательский модуль, оказались неконкурентоспособными на мировом рынке образовательных услуг и научно-технологических разработок. Сегодня вузы не в состоянии стать основой для сборки научно-инновационной системы (НИС) РФ. В лучшем случае они готовят специалистов под уже открывшиеся на рынке труда кадровые вакансии, но не формируют новые виды деятельности и новые кадровые позиции.

2. Превалирование инженерного подхода в высшем образовании привело к тому, что на стадии постиндустриального перехода, когда управленческие и гуманитарные технологии становятся важнее инженерных, российское высшее образование, само будучи сектором применения гуманитарных технологий, ни идеологически, ни организационно оказалось не способным готовить по новым специальностям, реагировать на гуманитарные запросы рынка труда.

3. Вузовская система, развернутая под уже несуществующие ТПК, консервируется за счет сохранения бюджетного финансирования и отстает по скорости развития от более динамичного рынка труда.

4. Бюджетное финансирование, привязанное к классно-урочной нагрузке преподавателей, консервирует архаические образовательные технологии в российской высшей школе.

5. Массовизация высшего профессионального образования,

развернувшаяся в момент демографического спада, при законсервированной системе специальностей сопровождается “гонкой за дипломами” и способна

291

породить серьезные диспропорции на рынке труда» .

В результате, к началу 2000 ых гг. в России сформировалась система высшего образования, достаточно слабо связанная с задачами

инновационного развития и преимущественно ориентированная на традиционную систему количественных показателей оценки эффективности: от объемов затраченных государством средств на подготовку одного специалиста, до количества единиц научной продукции вузов.

В течение первого десятилетия XXI века был взят курс на значительное обновление системы высшего образования, определяемое, прежде всего, требованиями болонского процесса, к которому Россия официально присоединилась в сентябре 2003 года. К ключевым шагам данной реформы следует отнести: ^[273]

1. Повсеместное внедрение двухуровневой системы высшего образования: бакалавриат - магистратура, к которым в последние годы была присоединена еще и академическая аспирантура, ставшая одним из этапов подготовки специалистов высшей квалификации.

2. Унификация набора в вузы, посредством введения системы единого государственного экзамена.

3. Повышение мобильности студентов и профессорско­преподавательского состава, за счет реализации обменных программ, приглашения зарубежных профессоров и научно­исследовательских коллективов.

4. Проведение регулярного мониторинга эффективности вузов и осуществление целевого бюджетного финансирования по его результатам.

5. Значительное сокращение количества вузов путем реорганизации и закрытия неэффективных.

6. Переход к третьему поколению образовательных стандартов, содержательно отражающих двухуровневую систему обучения.

7. Существенное увеличение расходов на вузовскую науку и высшее образование.^[274]

Однако, несмотря на реализацию обозначенных выше направлений реформирования высшего образования остаются, а в ряде случаев и усиливаются, препятствия на пути повышения конкурентоспособности российского высшего образования и усиления его инновационной составляющей. К главным следует отнести усиление централизации и бюрократизации как внешней (министерской), так внутривузовской системы управления. Сюда же относятся и идущий сегодня полным ходом процесс реструктуризации и укрупнение существующих вузов, а также централизацию системы управления фундаментальной наукой, осуществляемую в рамках крайне непопулярной реформы государственных академий наук.

Эта тенденция целиком и полностью соответствует духу государственно-бюрократического администрирования, веками

признаваемого в России залогом эффективного контроля и порядка, однако, в корне противоречащая задачам инновационного развития, решение которых в условиях сетевого общества и цифровой экономики невозможно традиционными административными методами. С другой стороны, количественный рост административного аппарата и усиление его полномочий неизбежно увеличивают коррупционный потенциал систем высшего образования и науки, хотя, безусловно, и ограничивают круг его потенциальных бенефициариев.

Второе препятствие (напрямую связанное с первым), заключается в отсутствии открытой рыночной конкуренции между вузами. Вряд ли сегодня можно даже теоретически допустить возможность появления в результате рыночной конкурентной борьбы нового яркого, инновационно­ориентированного высшего учебного заведения. Искажения начальных условий конкуренции (прежде всего, связанные с протекционизмом центральных и региональных властей, ориентированных на сохранение государственных вузов) столь велики, что вряд ли найдутся инициаторы подобных проектов.

Наконец, третье препятствие связано с чрезвычайно слабым стимулированием как на административно-институциональном уровне, так и на уровне ресурсного обеспечения, механизмов сотрудничества сфер образования, науки и системы производства. С одной стороны, высоко­централизованная, с другой, плохо скоординированная система отраслевого управления, ведет к отсутствию реальных стимулов к сотрудничеству и не обеспечивает эффективных институциональных механизмов его реализации.

Подводя итог анализу сложившейся на сегодняшней день в РФ модели выработки и внедрения инновационной политики, следует резюмировать как позитивные, так и негативные ее характеристики.

В качестве позитивных назовем:

- Укоренение в сознании большинства политиков представлений об инновационном развитии, как сложном многоаспектном процессе, требующем нестандартных решений, которые нашли отражение в разработке комплексных подходов к стимулированию инновационного развития;

- Формирование системы институтов развития, решающих задачу поддержки точек инновационного роста;

- Развитие базовой инфраструктуры для создания инновационных сетей и партнерств, обеспечивающих открытый характер инновационного развития и необходимый уровень сотрудничества между контрагентами процесса продуцирования и распространения инноваций;

- Повышение роли оценочных механизмов и системы обратной связи в инновационном процессе.

Данные сдвиги привели к изменению восприятия внешних условий инновационной деятельности непосредственными участниками данного процесса. Так, более 21% респондентов (руководителей крупных и средних предприятий, включенных в процесс инновационных разработок) в 2011 г. отметили, что в современной России практически нет препятствий для инноваций, в то время как в 2005 г. таковых было всего 5%. Количество респондентов, считающих критической недостаточность механизмов

налогового стимулирования инноваций, сократилась с 45% в 2005 г. до 23% в 2011 г. Немного, но также снизилось число тех, кто отмечал в качестве проблемы отсутствие эффективных механизмов бюджетного софинансирования инновационных проектов: с 15% до 12%. Более 39% компаний отметили рост спроса на инновационную продукцию, основным потребителем которых непосредственно является население^{[275] [276] [277]. Таким}

образом, изменения, происходящие на макроуровне регулирования инновационного развития, признаются бизнес-сообществом как позитивные и результативные.

Однако, данные о реальном состоянии инновационного развития российской экономики не столь оптимистичны. Внутренние затраты на НИОКР в процентном отношении к ВВП за пять лет (с 2005 по 2011 г.) практически не изменились: в 2006 г. они составляли 1,07 % к ВВП, в 2011 г. - 1,12%. Доля частных инвестиций в НИКОР за тот же период сократилась с 28,8% до 27,7 %. Бизнес отнюдь не спешит вкладывать средства в инновационные проекты, особенно имеющие длительный цикл отдачи. Всего лишь «3,6% компаний тратят на НИОКР 10% собственной выручки. Наиболее наукоемкие отрасли, по данным центра, — машиностроение (на инновации расходуется 2,4% выручки), металлургия (2,2%) и химическая промышленность (1,94%). Как правило, это крупные компании с численностью более 1000 человек» . В целом, удельный вес организаций, осуществляющих технологические новации также остался прежним: 9,6% в 2011 г. к 9,4 % в 2006 г. Удельный вес затрат на технологические инновации

в процентном отношении к общему объему произведенных товаров и услуг вырос незначительно: с 1,4% в 2006 г. до 1,5% в 2011 г^[278].

Негативная динамика развития российской инновационной системы в первую очередь определяется целым рядом факторов торможения, которые можно подразделить на: а) институциональные, б) организационно­

технологические и в) социокультурные.

К первым относятся:

- преобладание неформальных институтов и неустойчивых субъективных стратегий взаимодействия в сфере координации деятельности ключевых агентов инноваций, ориентированных на рыночный тип соглашений, т.е. на максимизацию выгод здесь и сейчас;

- недостаточная защита прав собственности (в том числе интеллектуальной) и, как следствие, низкая предсказуемость условий инновационной деятельности;

- неразвитая конкурентная бизнес-среда;

- значительные административные барьеры на пути инновационной деятельности;

- недостаточная эффективность институциональных инструментов взаимодействия государства с инновационными компаниями малого и среднего бизнеса.

Ко вторым отнесем:

- структурные ограничения, испытываемые органами государственной власти при управлении сложными инновационными процессами;

- преобладание коммуникационных каналов, выполняющих лишь функцию передачи информации, а не обмена ресурсами и формирование нового знания, разделяемого другими (shared knowledge);

- отсутствие сбалансированного механизма финансирования высоко­рискованных, инновационных проектов, особенно в сфере малого и среднего бизнеса. Большинство экспертов объясняют сложившуюся ситуацию недостатком средств у предприятий, бюрократическими препонами, отсутствием правильной налоговой политики, старым образом мышления менеджмента.

Таким образом, первичным, даже в вопросе ресурсообеспечения, оказывается когнитивный фактор: доминирование привычных

административно-бюрократических схем мышления, отсутствие антрепренерских установок, узость управленческого кругозора при решении проблем.

Указанные недостатки предопределили также и основные социокультурные препятствия инновационного развития:

- бюрократическую косность административного аппарата и неготовность к восприятию критики в рамках механизма обратной связи;

- недостаточность ценностной мотивации бизнеса к инновационной деятельности, предпочитающего иные высокодоходные модели получения прибыли (занятие монопольного положения на рынке, использование административного ресурса и пр.).

В результате накопления всех этих факторов торможения складывается критическая масса препятствий на пути реализации как координационной модели скандинавского типа, так и неолиберальной модели «Кремниевой долины», представленной в России в виде проекта «Сколково». Вторичными оказываются проблемы качества человеческого капитала, создания разделяемого другими знания, его адаптации для широкого распространения, недостаточность координационных усилий и механизмов сотрудничества субъектов инновационной деятельности. Фактически все обозначенные выше лакуны являются критически важными для развития координационной модели и обеспечения эффективности инновационной политики в стратегической перспективе. Они не только затрудняют интеграцию образования, науки и профессиональной деятельности через формирование сетевых, кооперативных связей и отношений, но и, как следствие, препятствуют переходу российской системы образования и науки к так называемой второй модели академического знания, основными чертами которой являются следующие:

1) знание производится в прикладном контексте;

2) процесс производства знания становится трансдисциплинарным (т. е. он управляется на основе консенсуса специалистов разных областей; при этом трансдисциплинарность предполагает четкие, но подвижные рамки для управления процессом поиска решения проблемы);

3) формы производства знания стали неоднородными и

организационно разнообразными, а социальные и технические взаимосвязи участников — сложными и нелинейными;

4) возрастает социальная ответственность и отчетность за

производимое знание, что является следствием растущего участия социальных групп в решении глобальных проблем;

5) расширяется база систем контроля качества (имеются в виду новые критерии, вторгающиеся в производство знания через контекст его приложения), что подразумевает возрастание внутренних противоречий

между разноплановыми интеллектуальными, социальными, экономическими

297

и политическими интересами .

Отставание в имплементации данных характеристик порождает не только проблемы с реализацией координационной модели национальной инновационной системы, но в целом определяет догоняющий характер модернизации российской экономики, очевидно, недостаточный для ускоренного перехода к информациональному этапу развития. ^[279]