Эволюция классической теории политической идентичности: партийная и социальная идентичность

Концепция политической идентичности получает своё развитие в середине XX века в США, государстве, в котором наиболее интенсивно развивалась и развивается политическая наука, а также формируются различные научные школы^[34].

Если говорить о России, то здесь изучение политической идентичности началось несколько позднее, чем на Западе, ввиду специфического развития в Советском Союзе науки в целом и политической науки, в частности. Тема политической идентичности начинает подниматься в исследованиях психологов и социологов с 1980-х годов, однако развитие она получает уже в 1990-е гг.^[36]

Интерес к концепту политической идентичности появляется в российских общественных науках в конце 1980-х годов. Именно в это время выходят работы социологов В. А. Ядова, Ю. А. Левады, С. Г. Климовой, а также психолога А. В. Брушлинского, посвящённые политическим ценностям, предметом исследования которых является идентичность. Кроме того, в конце 1980-х гг. программы изучения идентичности начинают реализовывать появившиеся в конце 1980-х гг. центры изучения общественного мнения. В 1990-е гг. появляются работы по региональной и этнической идентичности, а также в академической среде получает развитие классический подход к политической идентичности, основанный на наследии представителей мичиганской школы. Более востребованной в российской обществоведческой науке тема политической идентичности становится в начале XXI века.

Рост интереса к проблематике идентичности в России, а также увеличение количества публикаций, эмпирических и теоретических исследований по данной теме в различных областях гуманитарного, обществоведческого и философского знания привёл к возникновению потребности в систематизации накопленных данных.

Если мы обратимся к зарубежным исследованиям политической идентичности, то хронологически первыми здесь были разработки представителей мичиганской школы: А. Кэмпбелла и Р. Кана^{[37] [38], а также}

Л

Ф. Конверса, У. Миллера и Д. Стоукса в области партийной идентичности, основанные на анализе электорального поведения американских избирателей. Под партийной идентичностью в данном случае понимается политическая идентичность в целом, так как, по мнению учёных, именно партийная идентификация выступает в качестве её основы.

Представители мичиганской школы предложили так называемую модель социально-психологического выбора, в основе которой лежат такие факторы, как: партийная идентификация избирателя, его эмоциональное отношение к политическим платформам и проблемам, а также непосредственное отношение избирателя к кандидатам. В ходе исследования учёные делают вывод, что даже неграмотный в политико-правовом отношении избиратель имеет чёткую политическую ориентацию, определяющую результат его голосования. Во многом это зависит от социального опыта граждан и процесса их социализации. При этом отождествление конкретного избирателя с группой, придерживающейся каких-либо политических взглядов, происходит на основе ощущений и желаний, а не на основе рационального самоопределения.

Позднее в рамках проблематики партийной идентичности проводилось значительное количество исследований политической социализации как основного условия этого типа идентичности. К ним относятся проекты Д. Истона, Г. Хаймана, Ф. Гринстайна, П. Хейза, П. Абрамсона, К. Дженнингса, Н. Ниеми, П. Аллербека, У. Розенмэйра. Одним из главных достижений этих проектов был вывод о том, что от уровня проявления предпочтений родителей зависит передача этих предпочтений детям^[40].

На современном этапе развития исследований в области политической идентичности учёные фокусируются на следующих структурных компонентах: ценностных и идеологических ориентациях актора, роли когнитивного и аффективного (иррационального) в процессе восприятия политического, влиянии социальной группы и среды на идентификационную матрицу. При этом единого мнения научного сообщества относительно того, какой компонент выступает главным, не существует. Рассмотрение всех указанных точек зрения в нашей работе поможет более точно понять природу политической идентичности индивида, а также выявить основные факторы, влияющие на её структуру.

В рамках зарубежной политической науки и смежных с нею дисциплин проводится значительное количество теоретических и эмпирических исследований партийной идентичности. Большинство исследователей при этом опирается на методологическую основу, созданную на базе социально - психологического подхода к феномену идентичности.

В современных зарубежных эмпирических исследованиях, посвящённых электоральному поведению и политическим ценностям, ориентациям и предпочтениям, указывается на взаимосвязь данных явлений с партийной идентификацией индивида. В этой связи определенный интерес представляют разработки в области партийной идентичности П. Горена, которые носят прикладной характер. В работе «Партийная идентификация и основные политические ценности»^[41] американский учёный из Университета Аризоны рассматривает концепты, указанные в названии работы как центральные элементы системы политических убеждений граждан любых государств. В статье автор выясняет, существует ли взаимосвязь между данными понятиями, а также существует ли между ними какое-либо взаимное влияние друг на друга. Теоретической базой работы выступают исследования представителей мичиганской школы по партийной идентификации избирателей. В качестве гипотезы автор предлагает определить, что является первичным системообразующим фактором: приверженность идеям политической партии или платформы, либо политические ценности. Другими словами, какой из этих концептов лежит в основе другого и формирует его структуру. Данные гипотезы проверяются с помощью структурных методов моделирования и оценки динамики стабильности аттитюдов на основании данных базы национальных избирательных панельных исследований в США. В ходе работы учёный приходит к выводу, что партийная идентичность является более стабильной категорией. По его мнению, индивид скорее пересмотрит свое отношение к принципу равных возможностей, концепции лимитированного государства, правительственного контроля, традиционным семейным ценностям, толерантности и морали, чем прямо или косвенно трансформирует собственные партийные предпочтения и соответствующий им тип партийной идентификации. Фактически партийная идентификация регламентирует такого рода ориентации, а также является первичной по отношению к политическим ценностям^[42].

П. Г орен, К. Федерико и М. Киттилсон в работе «Источник сигналов, партийные идентичности и выражение политических ценностей»^[43] анализируют ценности, которые оказывают решающее влияние на формирование структуры партийной идентичности индивида.

Однако во время электорального цикла и проведения предвыборной кампании партийная идентичность индивида лабильна. К таким выводам приходят П. Горен и Л. Дэнси в работе «Партийная идентификация, вопрос установок и динамика политической дискуссии»^[45]. Темой работы является взаимосвязь и взаимовлияние партийной идентичности индивидов и их политических предпочтений, а также проблема извлечения каких-либо индивидуальных выгод на этой почве. Данный вопрос анализируется через призму средств массовой информации. В случае если СМИ достаточно широко освещают прения между представителями партийных элит и руководителями политических партий, то под влиянием этого процесса партийная идентичность граждан может модифицироваться, возможны изменения их партийных предпочтений в зависимости от пунктов программы, декларируемых представителями политической партии или её лидером во время дебатов, а также от результатов межпартийных дискуссий в целом. Учёные провели панельные исследования, используя данные телевизионных дебатов за период с 1991 по 1996 год по таким дискуссионным вопросам как права секс-меньшинств, социальное обеспечение, реформа здравоохранения. В ходе исследования учёные получили следующие выводы: чем большее освещение получают

межпартийные дискуссии, тем чаще происходит изменение партийной идентификации индивида. Но если данный вопрос, напротив, освещается недостаточно, то каких-либо метаморфоз не происходит. Поэтому политические партии, с одной стороны, заинтересованы в освещении дебатов в СМИ, с другой - нет, так как они могут как найти новых сторонников, так и потерять старых.

Суммируя полученные результаты, мы можем сделать вывод, что в случае эффективного встраивания в информационную среду позиций политических партий по ключевым вопросам, они в состоянии максимально чётко контролировать в собственных интересах вопросы политических ориентаций, идеологических воззрений и партийных предпочтений граждан, в связи с чем эффективное взаимодействие со СМИ является одной из главных задач политических сил в борьбе за избирателя¹. Таким образом, несмотря на возможное наличие устойчивой партийной идентификации у актора вне электорального процесса, политические партии в состоянии изменять её на период избирательной кампании посредствам различных манипулятивных технологий. Безусловно, такие изменения возможны лишь в краткосрочной перспективе.

Важно отметить первичность политической программы, идей и платформы партий в структуре партийной идентификации индивида по отношению к ценностям. По мнению учёных, личность скорее пересмотрит порядок ранжирования ценностей и собственное к ним отношение, нежели решится изменить своё отношение к некоей политической силе (партии). Однако партийную идентификацию актора, по мнению учёных, во многом определяет отношение к партии на иррациональном уровне (аффективное восприятие символов, лидера, членов и другое), что и делает возможной её лабильность в рамках электорального процесса.

Изучением взаимосвязи партийной идентификации и политических предпочтений занимаются также Т. Кэрси из университета Флориды и Дж. Лаймана из Мэриленда. В работе «Меняются позиции и меняется мышление? Партийная идентификация и политические предпочтения

Ibid.

американского электората»^[46] они утверждают, что вопрос отношения к какой- либо партии и проблема политических предпочтений граждан являются взаимосвязанными. Однако это взаимодействие не является статичным и монотонным, наоборот, оно весьма динамично, что способствует систематическим изменениям. Изменения партийной идентификации индивида происходят в случае, если он проинформирован о программах политических партий, их платформах, а также о путях решения интересных ему вопросов. Именно последнее является главным, так как разница в предложениях по тем или иным вопросам заставляет индивида менять вектор партийной поддержки и политического поведения в целом, поскольку он ищет в первую очередь актуальное решение, выгодное для него. В случае же если индивид имеет информацию по политическим платформам партий и программам, но не придаёт этому серьёзного значения, то он скорее будет ждать требуемых изменений в программе по актуальным для него вопросам, чем станет ориентироваться на другую партию. Отсутствие информации в этом случае не приводит к каким-то последствиям. Учёные проверили эти утверждения путём изучения партийной идентификации индивидов и их взглядов относительно абортов, расходования бюджета правительством, предоставления услуг, политики правительства относительно афроамериканцев, используя материалы панельных исследований по выборам. При этом было найдено значительное количество подтверждений изначальных тезисов как на индивидуальном уровне партийной идентификации, так и на агрегированном уровне партийной поддержки. Ряд граждан, согласно результатам исследований, меняют свои партийные предпочтения, основываясь на пересмотре оценок относительно каких-либо вопросов, мнения по которым не совпадают с партийными ориентациями. Авторы делают вывод о том, что партийная идентификация не обязательно является совокупной производной от всех политических установок и предпочтений, потому как мнение по конкретному вопросу может в корне её изменить. Вместе с тем через партийную идентификацию гражданина мы можем узнать его ориентацию относительно значительного числа политических вопросов и проблем^[47].

На аффективной природе политической идентичности актора настаивают Б. Барден из Г арварда и К. Клофстад из Майами^{[48] [49]. Данный тезис был взят учёными за основу при проведении собственного эмпирического исследования: изучая партийную идентичность респондента, мы должны, формулируя свои вопросы, не столько понять его мыслительные процессы, сколько прочувствовать его ориентации. «Заставляя» респондента думать, мы не сможем получить достаточно точные данные о его партийной идентификации. Такой подход является достаточно близким к методам Мичиганской школы.}

Учёные провели масштабное исследование партийной идентичности американских граждан в период с 2001 по 2005 годы, собрав первичные данные путём телефонного опроса-омнибуса. В процессе получасового интервью задавались вопросы по наиболее актуальным темам: терроризм, экономика, демография. В ходе исследования авторы пришли к следующим выводам: анализ такого рода должен строиться вокруг крупных событий и проблем, оказывающих реальное влияние на положение индивида в политическом поле; значительные моменты в истории страны (как, например, теракты 11 сентября 2001 года в США) могут приводить к кратковременным изменениям в поддержке тех или иных политических сил, однако не оказывают долгосрочного влияния на партийную идентификацию индивида. Исследуя партийную идентификацию респондента, интервьюер должен манипулировать аффективными и когнитивными подсказками, делая особый акцент при обработке результатов на первые, которые, согласно

-5

мнению учёных, позволяют наиболее точно изучить объект исследования .

Идеи мичиганской школы в области изучения партийной идентичности продолжает С. Грин в своей работе «Социально-психологическое измерение партийности»^[50]. Учёный пытается соотнести классический социально­психологический подход к партийной идентичности граждан с современными альтернативными теориями и методами изучения данного феномена, а также теориями групповой идентификации и ориентациями индивидов. Согласно выводам по поставленной проблеме, альтернативные способы изучения партийной идентичности не всегда коррелируют с социально-психологической парадигмой в ряде важных положений. В связи с этим, классическая теория в целях её «осовременивания» и дальнейшего применения в исследованиях политического поведения должна быть дополнена новыми положениями. Они должны, в частности, касаться вопросов соотношения партийной и групповой идентичности, а также индивидуальных и групповых установок актора. Кроме того, в рамки теории партийности должны быть включены постулаты о новых психологических установках индивидов, а также данные об исследовании партийной идентичности в различных странах с целью указания на национальные особенности^[51].

Парадигмы и методы, предложенные представителями мичиганской школы, по-прежнему составляют основу значительного количества исследований в области политической идентичности. Вместе с тем из-за наличия в различных политических системах мира определенных особенностей - региональных, государственных, институциональных - ряд положений теории политической идентичности требует дальнейшей разработки. Масштабное изучение политической идентичности предполагает осуществление комплексного анализа, включающего в себя рассмотрение рациональных и эмоциональных компонентов, ценностных ориентаций, групповых установок.

Значимость разработок представителей мичиганской школы и их продолжателей для нашей работы состоит в том, что они помогают вскрыть природу партийной идентификации индивида, идентификации с политическим деятелем и оппозицией. Кроме того, в основе нашей работы лежит утверждение о главенстве иррационального компонента над когнитивным в структуре политической идентичности актора, предложенное представителями данного направления.

В противовес сторонникам аффективного начала в политической идентичности, представители теории рационального выбора и экономического подхода к голосованию указывают на когнитивную природу процесса идентификации. В первую очередь такого рода взгляды близки представителям вирджинской школы, а именно Дж. Бьюкенену и Г. Таллоку, а также Э. Даунсу, М. Олсону, Г. Саймону и Дж. Стиглеру^[52]. Несмотря на то, что идентичность не является основной фабулой их работ, их влияние на развитие теории идентичности весьма серьёзно. Вопросы идентичности рассматриваются ими через призму электорального поведения, которое объясняется не групповым голосованием, а индивидуальной рациональностью: индивид не идентифицирует себя с группой, а выступает самостоятельным актором, действуя при этом в интересах достижения максимальной полезности для себя. Фактически политика приобретает рыночный характер, а голосование представляет собой формат торгов. При этом индивиду изначально должен быть присущ индивидуализм, эгоизм, способность ранжировать свои потребности, а также возможность приспособления к существующим институтам. То есть политическая идентификация актора формируется в процессе осознанного, взвешенного выбора (в противоположность ощущениям и желаниям, как полагали представители мичиганской школы). Политическая идентификация является при этом весьма устойчивой, но носит сугубо индивидуальный характер^[53].

На современном этапе развития научного знания количество сторонников рационального объяснения политической идентификации невелико. Так, Р. Калверт отмечает, что большинство исследователей идентичности видят её как выражение психологических характеристик индивида, ориентации на социальные группы, выражение культурных особенностей личности или каких-либо базовых человеческих инстинктов, но не связанных с рациональными установками индивида^[54]. Тем не менее, сторонники рационализма в данной области стремятся заполнить этот пробел в области теории идентичности, а также разрешить противоречие между основанием и выражением идентичности, с одной стороны, и стратегически обоснованным рациональным действием, - с другой. Целью своего исследования учёный ставит обобщение полученных результатов по указанной проблеме, а также оценку того, каким образом данный подход повлиял на понимание идентичности в целом. При этом учёный фокусируется на трёх основных моментах, которые зачастую понимаются учёными как аффективные и иррациональные выражения какой-либо из составляющих политической идентичности: электоральное участие и процесс выбора кандидата или партии, идентификация с партией и следование идеологии, национальная и этническая политика и этика насилия. В ходе анализа ряда работ, рассматривающих идентичность как с точки зрения рациональных, так и иррациональных моментов, Р. Калверт приходит к мнению, что рациональный подход в данной области имеет право на существование.

Модели теории рационального выбора подходят для изучения роли действий отдельных индивидов в рамках проявления форм групповой идентичности и поведения, а также для генерации результатов активности отдельного актора в рамках группы. Однако, существует ряд вопросов, которые теория рационального выбора не в состоянии решить даже в расширенном формате. К таким моментам относятся изучение политического равновесия и выяснение значимости и направления социальной координации. Кроме того, теория рационального выбора зависит от правильно поставленного условия и потому не всегда подходит для решения всех вопросов исследования, в связи с чем на практике требуется синтезировать несколько подходов в исследовании^{[55] [56].}

Трактовка политической идентификации на основе теории рационального выбора, безусловно, имеет право на существование, однако, на наш взгляд, именно иррациональный компонент, наряду с групповым, играет ключевую роль в процессе создания идентификационной картины. В то же время рассмотрение иной точки зрения, отличной от той, которой придерживаются представители мичиганской школы и их последователи, безусловно, важно, так как позволяет взглянуть на феномен политической идентичности под другим углом. Когнитивный компонент политической идентичности отчасти обуславливает приверженность респондента программе партии, в случае наличия достаточной информации по интересующим его проблемам, а также объясняет возможность стратегического голосования.

Проблеме партийной идентичности посвящены также компаративные и исследования кейсов. Примером здесь может служить работа А. Бле,

Э. Жидонжил, Р. Наду, Н. Новитта «Изучая партийную идентификацию: Британия, Канада и Соединённые Штаты» . В статье показаны результаты кросс-национальных исследований партийной идентификации на основании эмпирических данных, полученных в трёх странах в короткий временной промежуток (один год) по трём электоральным циклам. В ходе исследования было проведено анкетирование избирателей, в процессе которого респондентам были заданы стандартные вопросы, характерные для исследования результатов национальных выборов. Кроме того, был сформулирован новый общий вопрос, позволяющий оценить степень влияния формулировки вопросов анкеты на ответы респондентов и, как следствие, на их собственное понимание своей партийной идентификации, её распределение и корреляцию. Исследование партийной идентификации, по мнению учёных, зачастую страдает от неточности исследовательского инструментария, а полученные значения переменных, таких как партии, рейтинги партийных лидеров, а также данные по электоральному поведению не вполне соответствуют теоретическим ожиданиям. В ходе исследования авторы также пришли к выводу, что партийная идентификация в Канаде и электоральное поведение коррелируют, имея при этом более сильную связь, чем в США и Великобритании. Поведение избирателя здесь является более «монотонным», а его партийная идентификация выражена значительно сильнее^{[57] [58] [59].}

Исследования кейсов партийной идентичности весьма активно проводятся в Великобритании. Так, М. Соболевская рассматривает взаимосвязь между социальным статусом индивида, его расой и партийной идентификацией . Согласно исследованиям учёного, этнические меньшинства обособляются от других представителей социального слоя, что ведёт к изменению вектора их политического поведения. При этом социальный статус респондента меньше влияет на партийную идентификацию, нежели другие факторы. Этническая общность также не оказывает решающего влияния. Идентичность меньшинства — это совокупный продукт социального статуса и расовой принадлежности, в отличие от этнического большинства, где решающую роль играет именно

3

социальный статус .

Заслуживает внимания также исследование Дж. Г арри «Приспособление понятия «партийная идентификация» к феномену многопартийности», посвящённое партийной идентификации в Северной

Ирландии^[60]. В работе рассматривается электоральное поведение избирателей с учетом особенностей политической и партийной системы страны. Автор выделяет два типа идентичности - позитивную и негативную. Первая представляется как ассоциирование индивидом самого себя с какой-либо партией или политической силой, вторая - как намеренное отторжение актора от политических объединений. По мнению исследователя, именно тип идентичности оказывает главное влияние на взаимоотношение между партиями, индивидами и группами, что объясняет деятельность и тех и других в политическом поле. Особенно существенно это проявляется в многопартийной системе, где партийная идентичность актора не является столь устойчивой^{[61] [62].}

Важными также следует признать исследования М. Роземы и М. Крочик, отраженные в работе «Препарируя партийность: социальная идентичность, внутригрупповые и внегрупповые установки и электоральный выбор», где акцентируется взаимосвязь социальной, партийной и политической идентичности индивида . Наряду с партийностью и партийной идентичностью, занимающими центральное место в изучении электорального поведения, авторы предлагают выделять также социальную идентичность и поведенческие компоненты партийности. На основе результатов выборов 2004-2006 годов в Канаде, учёные делают вывод о том, что изменение партийной идентичности индивида возможно, если он меняет отношение не столько к конкретной партии, сколько ко всем политическим силам в целом. Также социальная идентичность и поведенческие компоненты партийности в состоянии влиять на структуру партийной идентификации и электоральное поведение респондента. Индивид, соотносящий себя с либералами, соотносит себя и с их противниками. Потому пренебрежение поведенческим компонентом как составляющей партийной идентичности, по мнению учёных, может привести к завышенной оценке других компонентов, таких, например, как идентификация с группами, притом, что их влияние будет существенно меньше¹.

Рассмотренные выше исследования политической идентичности представляют особую значимость для нашей работы. Прежде всего, потому, что в них акцентируются взаимосвязи и взаимовлияния социальной, этнической, политической, партийной идентичности, подчёркивается важность анализа негативной идентичности в процессе понимания общей идентификационной матрицы актора, обосновывается необходимость включения в инструментарий исследования переменных социального статуса индивида, уровня образования и дохода, которые зачастую определяют его ценностные ориентации и политические установки.

Партийная идентичность занимает важное место в общей матрице идентичностей, во многом определяет политические пристрастия индивида и приверженность к определённой партии, структурирует политические взгляды по вопросам политических событий, а также формирует отношение индивида к спорным вопросам, его предпочтения. При этом она тесно связана с персонифицированным и идеологическим уровнями, которые опосредованно предопределяют партийные ориентации, а также политическое поведение актора. Совпадение всех трёх типов идентификации даёт право считать индивида преданным сторонником политической силы или объединения, в то время как их рассогласование ведёт к неустойчивой структуре. Степень стабильности всех трёх уровней и их совпадение или несовпадение во многом формируют электоральные предпочтения. Кроме того, партийная идентичность оказывает косвенное влияние на процесс легитимации существующей власти, принятие существующих «правил игры», а также выступает в роли «фильтра» поступающей извне политической информации, так как помогает индивиду в процессе её интерпретации.

Ibid.

Формирование, изменение и развитие партийной идентичности в динамике проходит в первую очередь в рамках социализации индивида, где основными агентами выступают семья и образовательная система. Индивид спонтанно перенимает партийные установки родственников в процессе практик семейного общения, а также получает соответствующую информацию от них по вопросам политики, что может воздействовать на его партийную идентификацию. Аналогичная ситуация наблюдается и в процессе получения образования: в образовательных учреждениях индивид на когнитивном или аффективном уровне перенимает партийные установки преподавателей и учеников, а также получает политическую информацию из различных источников в рамках образовательного процесса. Влияние различных социальных групп на партийную идентификацию индивида достаточно высоко в течение всей жизни (сюда можно отнести, например, профессиональные сообщества, «клубы по интересам» и другое). Кроме того, существенное воздействие на структуру партийной идентичности оказывают непосредственно политические институты, партии (привлекающие новых путём распространения своих программ в массы, в том числе с помощью политической рекламы), средства массовой информации, а также общественное мнение. Прослеживается взаимосвязь социальной мобильности и политической идентичности: изменение социального и имущественного статуса зачастую ведёт к изменению политических предпочтений в целом. Данный тип идентификации индивида способен также трансформироваться вместе с изменениями в семейном статусе. Географическая мобильность также может отражаться на идентификации актора, а особенности региона его проживания во многом формировать его политические предпочтения. Данное свойство необходимо подчеркнуть особо в рамках нашего исследования.

Аналогично с другими типами идентичности партийная идентичность индивида претерпевает метаморфозы в процессе его взросления и иных возрастных изменений, которые могут сопровождаться кризисными ситуациями, приводящими к формированию иной идентификационной модели.

Важность изучения партийной идентичности в рамках нашего исследования состоит в том, что особенности её формирования справедливы для всех уровней политической идентичности и структуры в целом. Потому изучение особенностей партийной идентичности необходимо для достижения поставленной в диссертационном исследовании цели.

Значительное влияние на разработку теории политической идентичности оказало изучение электорального поведения в рамках социологической модели, предложенной учёными колумбийской школы, в первую очередь П. Лазарсфельдом^[63]. Социологический подход к голосованию строится на утверждении, что в основе электорального поведения лежит процесс солидаризации с социальной группой (в отличие от социально - психологической модели, где главное, первоочередное влияние на поведение индивида на выборах оказывают родственные связи). То есть электоральное поведение определяет социальная среда. Авторы отмечают, что на политическую идентификацию индивида и его электоральную ориентацию влияют такие параметры, как пол, возраст, доход, национальная и расовая принадлежность, профессия, религиозные убеждения, место проживания и другие. В ходе эмпирических исследований учёные выяснили, что наличие более высокого статуса позволяет индивиду идентифицировать себя с более выгодными политическими позициями, а также занимать стратегическое положение в обществе и выражать доверие существующей политической системе. Такого же рода исследования были проведены и по другим параметрам. В конечном счёте авторы пришли к выводу, что именно социальные характеристики играют решающую роль в процессе политической идентификации^[64].

Выше мы неоднократно подчёркивали значимость социальной группы в процессе построения идентичности, этим определяется активное обращение исследователей к теме взаимосвязи политической и социальной идентичности индивида. Здесь необходимо упомянуть работу Дж. Фаулера и

С. Кэм «После самости: социальная идентичность, альтруизм и политическое участие»^[65]. Анализируя подходы авторов, работающих в русле данной тематики, необходимо подчеркнуть, что учёные характеризуют социальную идентичность как некую «заботу» о членах социальной общности, с которой ассоциирует себя конкретный индивид, противопоставляя данное стремление альтруизму (желанию «угодить» всем без исключения) и эгоизму (деятельности, основывающейся исключительно на личных мотивах). Учёных интересует, какие выгоды в состоянии получать актор от участия в том или ином случае. Кроме того, каждый из случаев влияет на характер вовлечённости актора в политический процесс. Основой методологии исследований подобного рода стала теория рационального выбора. Одним из безусловных выводов этих работ является утверждение о превалировании в поведении человека личных мотивов и интересов.

Вместе с тем, согласно полученным результатам, альтруисты могут принимать даже большее участие в политической жизни государства, чем эгоисты. При этом альтруисты идентифицируют себя с той политической силой, которая предлагает некий усреднённый вариант, выгодный для всех категорий населения. В то время как индивиды с выраженной социальной идентичностью и приверженностью каким-либо общественным группам стремятся получить наибольшие выгоды от распределения благ в свою сторону, потому и идентифицируют себя с соответствующими политическими силами. Идеальной ситуацией для конкретной группы будет вариант с межгрупповым перераспределением социальных выгод в её пользу и отторжением части выгод у других социальных групп. Причем всё это может происходить вместе с увеличением благосостояния всех представителей общества, но на фоне более серьёзных выгод для конкретной социальной общности. В любом случае альтруисты и индивиды, действующие в соответствии с интересами социальных групп, имеют более чёткие политические позиции и принимают большее участие в политическом процессе, чем эгоисты^[66].

Индивиды с ярко выраженной социальной идентичностью наиболее чётко идентифицируют себя с какой-либо политической партией и понимают, что хотят получить от политического курса. Социальная идентичность оказывает в данном случае значительное влияние на принятие окончательного решения. В стремлении реализовывать внутригрупповые интересы, в противовес общим интересам, сторонники одной из партий могут, например, добиваться, чтобы сторонники иных политических сил не получили схожих с ними преференций. Кроме того, наблюдается чёткая зависимость силы социальной идентификации, альтруизма и эгоизма и политической идентификации, а также политического участия и активности в целом^{[67] [68].}

Стоит упомянуть и о научных изысканиях А. Абрамовица и К. Сандерса из университетов Эмори и Колорадо, которые провели эмпирические исследования поддержки политических партий в США. Результаты их наблюдений представлены в работе «Исследования оснований поддержки политических партий в американском электорате: социальная

-5

идентичность против идеологии» . Учёные анализируют большой массив данных по выборам в США в период с 1952 по 2004 годы, используя официальные результаты голосования, данные по экзит-поллам и результаты панельных исследований. Целью их работы явилось сравнение влияния принадлежности индивидов к социальным группам и идеологии на партийную идентификацию населения, имеющего право голоса. Авторы в своих исследованиях отходят от утверждения, что партийная идентичность коренится исключительно в социальной идентичности голосующих; они рассматривают данный феномен как более сложное, комплексное понятие, основывающееся в большей степени на идеологических предпочтениях электората, чем на их социальной идентичности, определяемой участием в общественной жизни и членством в социальных группах. Согласно их выводам, идентификация индивидов с республиканской партией планомерно возрастала в среде белого населения Соединённых Штатов, преимущественно на юге страны. Наиболее характерно это проявлялось в составе семейных пар, мужчин и католиков. Представители этих групп, так или иначе, показывали приверженность консервативной идеологии, что во многом объясняет взаимозависимость индивидуального идеологического мировоззрения и партийной идентификации населения страны. Такого рода выводы являются особо важными для прогнозирования политического поведения в целом и электорального поведения, в частности. Усиление связи между партийной идентичностью и идеологическими пристрастиями граждан США вносит значительный вклад в поддержку той или иной партии на президентских выборах или выборах в Конгресс США^[69].

Обратимся к исследованию партийной идентичности, представленному Л. Хадди и его коллегами в работе под названием «Изучая партийную идентичность как идентичность социальную: прогнозируя политическую активность»^[70]. В процессе использования различных способов анализа идентичности личности, опираясь на разнообразные объяснения, анализы и прогнозы политической ситуации и активности граждан, учёные пришли к выводу, что эти способы не всегда подходят для изучения партийной идентичности, идеологических пристрастий и политического поведения индивида. Данное обстоятельство затрудняет создание собственной шкалы политической идентичности в рамках теории социальной идентичности, объясняющей политическую активность актора, в то время как шкала, основанная на измерении партийных пристрастий респондента, в противовес его идеологическим ориентациям, позволяет более точно исследовать динамику политического поведения индивида и характер его политической активности^[71].

Л. Хадди продолжает тему теоретического осмысления социальной идентичности и её влияния на политический процесс в работе «От идентичности социальной к идентичности политической: критическое исследование теории социальной идентичности»^{[72] [73]. Рассматривая генезис теории социальной идентичности, он отмечает, что в последние годы интерес к изучению процесса идентификации в современном мире в рамках гуманитарных наук повсеместно растёт, однако упор при этом делается на количественных измерениях политического поведения индивида в ущерб психологическим особенностям личности. Устранить подобный недостаток исследований позволяет теория социальной идентичности, и ее игнорирование, по мнению Л. Хадди, в рамках политических исследований в целом и политической психологии, в частности, связанно с нежеланием учёных изучать социальную идентичность актора ввиду сложности данного}

3

вопроса .

Тема взаимосвязи социальной и политической идентичности является одной из стержневых в работах Л. Хадди. Исследование этой взаимосвязи продолжено им в работе «От групповой идентичности к единству политических взглядов и предпочтений»^[74]. Автор отмечает, что члены объединений по принципу расы, пола, религии, этнической принадлежности могут транслировать политические предпочтения в рамках таких групп, формируя вектор общей политической активности в целом. По его мнению, национальная идентичность в демократическом обществе является одной из опор гражданских норм, в то время как идеологическая идентичность становится одним из базисов политического действия. Так или иначе, идеологическая и национальная составляющая также могут стать основой для формирования тех или иных групп. Поэтому, тщательное изучение групповой природы общества ведёт к пониманию политического действия актора.

Групповые объединения индивидов по вышеназванным признакам оказывают ключевое влияние на политическую ситуацию, политическое действие и политическую идентичность. Социальные группы также влияют на политическую идентичность своих членов, что происходит в результате политизации отношений внутри группы при слиянии с другими объединениями, либо в процессе политизации подгруппы, который впоследствии может распространиться на всё сообщество. Сложностью этих взаимодействий автор и обосновывает важность изучения социальных групп в рамках исследования политической идентичности индивида^[75].

Для проявления категории партийной идентификации заслуживает внимания мультиуровневая модель партийной идентификации Т. Меца, базирующаяся на расширении теории социальной категоризации^{[76] [77]. Согласно модели респондент определяет своё место в социальных группах, исходя из информации о себе и своих контактах. Затем эта информация фиксируется в некоем идентификационном прототипе индивида, соотносится с данными других респондентов, так или иначе контактирующих с индивидом, служит оценкой степени взаимодействия и единства в социальных группах и, как следствие, оценкой однородности социальных групп. Подобный подход}

-5

используется для выявления партийной идентификации .

Взаимосвязь социальной и политической идентичности индивида также рассматривается в диссертации К. Девайна «Идеологическая составляющая социальной идентичности: как психологические

привязанности к идеологическим группам формируют политические отношения и поведения»^[78]. Цель исследования заключается в анализе традиционных компонентов социальной идентичности и её идеологической составляющей. Автор утверждает, что согласно исходной посылке теории социальной идентичности актор ассоциирует себя с какой-либо социальной группой (или несколькими), что оказывает прямое влияние на структуру его идентификации. Однако при изучении этого процесса, по мнению ученого, практически не рассматривается идеологическая составляющая социальной идентичности, её влияние на деятельность и политические взгляды социальной группы, на поведение её членов. В своей работе К. Девайн использует эмпирические данные двух оригинальных исследований и данные Американского Центра Изучения Выборов за 1984-2008 годы. На основании этих сведений обосновывается достоверность взаимосвязи социальной идентичности и идеологической идентификации индивида, подчеркивается важность такого рода исследований и правомерность подобного подхода^{[79] [80].}

Идеологический компонент социальной идентичности индивида оказывает существенное влияние на его внутригрупповые и внегрупповые политические установки, а психологическая привязанность индивида к той или иной группе способствует перенесению идеологических установок группы на него. Такая зависимость, как утверждает исследователь, в США становится всё более сильной, особенно ярко она выражена в среде представителей консервативных политических взглядов, где социальная группа транслирует её членам в первую очередь именно идеологию, а не

-5

идентификацию с какой-либо партией . Таким образом, идеологическая составляющая социальной идентичности индивида вносит серьёзные коррективы в процесс его поведения, в первую очередь в процесс поведения политического, оказывая влияние на результаты электорального выбора^[81].

Свой взгляд на взаимосвязь социальной идентичности и идеологии приводит П. Ингл в работе «Принимая социальную идентичность всерьёз: изучение политической идеологи без идей»^[82]. Автор приводит результаты исследования степени политических размежеваний в обществе, которые основаны на отношении индивидов к политическим силам и группам. В качестве эмпирической базы учёный так же, как и К. Девайн, использует данные Американского Центра Изучения Выборов. Исследователь проводит оценку различия партийных и идеологических предпочтений с точки зрения социальных позиций и информированности граждан. В основе представленной модели лежат установки индивидов и их идеологические ориентации, формирующие базис их политической идентификации. При этом отнесение респондента к той или иной группе во многом зависит от его информированности по ключевым политическим вопросам^{[83] [84].}

В работе «Социальная идентичность, самоопределение и групповые нормы» М. Хогг и А. Рид также указывают на групповую природу идентификации и установок индивида, отмечая то, что групповые нормы и правила формирует небольшая подгруппа лидеров. Эта подгруппа выступает в качестве ретранслятора установок, оказывающих систематическое влияние на структуру идентификации агента. Социальная идентичность с группой становится неким психологическим связующим механизмом, то есть, идентифицируя себя с группой, актор перенимает внутригрупповые установки, которые, по сути, являются установками лидеров.

А. Бен-Бассат и М. Дахан считают, что социальная идентичность есть одна из главных основ электорального поведения и идентификации себя с кандидатом на выборах^[85]. На примере выборов в арабских странах они приходят к выводу о том, что избиратель ассоциирует себя с членом той же социальной группы, с которой он себя идентифицирует, и соответственно голосует за ассоциированного кандидата. Тем самым авторы показывают непосредственное влияние социальной идентификации на политическую идентификацию индивида^{[86] [87] [88].}

Связь между общественной группой и социальной идентичностью индивида во многом зависит от его эмоциональных установок. Об этом, в частности, пишет в своей работе «Влияние без причины: роль личности и эмоции в политическом соответствии и поляризации» Э. Сухэй . Автор утверждает, что чувство гордости или стыда может стать как «катализатором» принятия группового мнения, так и своеобразным «ингибитором», инициирующим неприятие групповых норм и соответственно девиантное поведение индивида в группе. Иначе говоря, эмоциональное состояние выступает как социально-психологический механизм содействия политической однородности внутри социальных групп,

^ „3

с одной стороны, и политической поляризации между ними - с другой .

В работе С. Клара «Влияние сталкивающихся идентичностей на политические предпочтения: экспериментальное исследование» отмечается, что большинство американцев идентифицирует себя с несколькими социальными группами с контрастными взглядами, что в итоге влияет на структуру их политических предпочтений^[89]. Автор утверждает, что если члены групп используют схожие аргументы, то их влияние на политический выбор респондента минимален. В этом случае актор будет следовать изначально выбранной установке. В противном случае - индивид будет колебаться наиболее сильно при принятии окончательного решения^[90].

Социальная идентичность выступает как сложный конструкт человеческого сознания, структурирующий место индивида в социуме, его осознание себя как части социальной группы (либо как антагониста социальной группы), принятие (или отвержение) значимых для конкретной группы ценностей, установок, интересов, предпочтений, целей, принципов,

стереотипов, норм и другого. Другие типы идентичности в рамках общей матрицы могут также пониматься как формы социальной, так как политическая, этническая, национальная, региональная, гендерная, профессиональная и другие типы идентичности предполагают тождественность индивида различным социальным группам, имеющим общественный вес. В определённые моменты времени каждый из этих видов актуализируется в рамках общей идентификационной матрицы отдельного индивида, становится наиболее важным для него: как следствие,

актуализируется и весь тот набор ценностей, который он перенял от соответствующей социальной группы, меняя тем самым его собственную аксиологическую систему. Это объясняется регулятивной функцией данного типа идентичности, так как социальная идентичность есть системообразующий элемент деятельности человека, генерализующий и структурирующий его поведение, критерии, оценки и категории.

Влияние социальной группы на политическую идентичность индивида не вызывает сомнений ввиду того, что под её воздействием актор в состоянии трансформировать собственную систему ценностей и установок, и, как следствие, поддерживать ту или иную политическую силу, которая наиболее полно отвечает его ожиданиям. Социальная идентичность зачастую определяет идеологический, партийный и персонифицированный идентификационный уровни. Кроме того, велика роль социальных групп в процессе приобретения политической идентичности индивидом, а также в ходе формирования ситуативной политической идентичности. Вместе с тем группа часто определяет конформное поведение индивида, его желание не быть «белой вороной», потому зачастую он отказывается от изначальных политический пристрастий. В процессе реализации общих интересов члены группы в состоянии изменять вектор политической идентификации конкретного актора, причём метаморфозы могут произойти как на когнитивном (при полном согласии индивида и осознании причин и последствий), так и на аффективном уровне.

В рамках нашего исследования мы не могли обойти вниманием социальную идентичность, так как важным является выявление степени влияния социальной группы на политическую идентичность индивида в рассматриваемых случаях, а также анализ уровня политизации социальной идентичности. Что касается авторской точки зрения по проблеме, то, на наш взгляд, любая форма идентичности может пониматься через призму социального, так как любой тип идентификации предполагает тождество индивида и группы, независимо от того, что является её основанием.

В результате рассмотрения вопросов, касающихся природы политической идентичности и моделей её анализа в научной литературе, можно сделать выводы о том, что одно из решающих мест в её структуре занимают ценности, установки, предпочтения и ориентации индивида. Определяющее положение в идентификационной системе занимает иррациональный компонент в противовес когнитивному, который хотя и присутствует, но всё же занимает у большинства респондентов «периферийное» положение в рамках их индивидуальной матрицы. Кроме того, ряд учёных подчёркивают влияние идеологии, политической программы и национальной идентичности на общую идентификационную картину. Вместе с тем значительное воздействие на структуру политической идентификации оказывает процесс социализации, социальный и групповой статус индивида. Наряду с этим постоянно актуализируется негативная идентичность актора, через призму которой индивид зачастую воспринимает реальность.

Политическая идентичность конкретного индивида воспринимается большинством учёных как категория достаточно стабильная во временной перспективе, с одной стороны, с другой - как лабильная, которая в состоянии изменяться в силу возраста, влияния социальной группы и статуса. Изменения в структуре политической идентичности могут носить ситуативный характер во время избирательных кампаний, что может быть вызвано применением манипулятивных технологий со стороны кандидатов или партий, либо когнитивными позывами самого индивида, который может реализовать на практике теорию стратегического голосования, либо подойти рационально к процессу голосования, то есть пересмотреть свои политические взгляды в соответствии с предлагаемыми программами и платформами и выбрать наиболее удовлетворяющую его ожиданиям на текущий момент времени.

1.1.3.