Сущность, параметры и институциональные формы политического взаимодействия

Цель параграфа - определить сущность, основные параметры и институциональные формы взаимодействия государства и коллективных субъектов политики в современных обществах.

Теоретико-методологической основой осмысления взаимодействий государства и бизнеса целесообразно выбрать политическую концептологию, т.е.

Начать исследование политического взаимодействия необходимо с определения данного понятия, а также ряда взаимосвязанных с ним терминов - политических взаимоотношений и политики.

Сущность политического взаимодействия определена как тип и способ взаимоотношений между субъектами политики, при котором они оказывают двустороннее, интерактивное воздействие на контрагента, обмениваются ресурсами власти и влияния в политическом пространстве. Предметом политических взаимодействий выступают обретение, использование, распределение и удержание политической власти либо влияния. Следовательно, ядром данных отношений является соперничество за статусные позиции и роли в иерархии власти. Для того, чтобы стать

взаимодействием, как показал М. Вебер, отношения между двумя или более субъектами должны быть устойчиво повторяемыми, воспроизводимыми; они предполагают психологическую осмысленность (мотивированность) и взаимные ожидания субъектов политики относительно поступков друг друга^[59].

Для корректного определения «политического взаимодействия» следует кратко пояснить нашу трактовку категории «политическое». Для того, чтобы стать политическим, явление должно относиться к сфере производства, распределения, обмена и потребления публичной власти; принадлежать к воспроизводимым в категориях господства и подчинения.

К. Шмитт, «политическое» связано с непримиримым противопоставлением «свой - чужой»: «Специфически политическое различение, к которому можно свести политические действия и мотивы, — это различение друга и врага»^{[60] [61].}

Вместе с тем, существует и иная, ценностная трактовка политического как реализации принципов общественной гармонии и справедливости, координационных взаимоотношений между индивидами и их объединениями. Эта традиция начинается ещё в политической мысли

-5

Античности . А. Койре считает «исходной и самой глубокой политической связью» солидарность и «совместность» людей, а не страх^[62]. Но как станет ясно из прикладных разделов нашего исследования, в постсоветской России решительно преобладает «шмиттовская» трактовка и применение политики.

Методологической основой изучения политического взаимодействия стали работы Р. Даля, С. Хантингтона, Г. Алмонда и Дж. Пауэлла^[63]. В них осмыслены факторы активности субъектов политики (степень и тип институционализации, уровень социально-экономического неравенства, тип и масштабы социальной мобильности); детерминация параметрами политической культуры (ценности, ориентации, установки активности индивидуальных и коллективных субъектов политики) и т.д.

Политическое взаимодействие становится условием воспроизводства функций политического порядка и его развития. Политические взаимодействия создают баланс интересов участников политики, они не произвольны, а детерминированы статусами субъектов политики, их ролевыми системами и позиционированием (взаимными диспозициями) в политическом пространстве. Повседневные политические взаимодействия зависят от институтов и практик, процедур функционирования и развития политического порядка^[64]. Взаимодействия дают возможность определить интересы и цели деятельности субъектов политики.

Политические взаимодействия в условиях демократии предполагают обеспечение законного соотношения между интересами субъектов политики, компромисса между ними, согласование групповых интересов в интересах развития всего общества, поддержание стабильности.

Типы взаимодействий субъектов политики оценивают в различных ракурсах. По линии «конфликт - консенсус» выделяются следующие типы взаимодействий: конфронтация, нейтралитет, компромисс, союз, консенсус.

Вместе с тем, ядром политической сферы остаются взаимодействия на основе отношений господства и подчинения, легитимного принуждения высокостатусных субъектов политики в отношении низкостатусных^[65]. По критерию сферы проявления политические взаимодействия могут развиваться в гражданском обществе, внутри системы органов государственной власти, между властью и негосударственными субъектами политики (бизнес-группами, партиями, общественными организациями и

др.).

Варианты политического взаимодействия - равноправные (консенсус, соглашение, союз, сотрудничество, координация) либо иерархические отношения между участниками (господство и подчинение, управление). Возможность принудительных политических взаимодействий следует из самой сущности публичной власти, обеспечивающей законное насилие в обществе. Взаимодействия могут проявляться с различной степенью интенсивности и постоянства, быть организованными либо стихийными.

Партнерские модели политического взаимодействия подразумевают наличие и функционирование устойчивых структур доверия^[66]. Так, британский историк Дж. Хоскинг в книге «Доверие: деньги, рынок и общество» пишет: «В любом обществе доверие представляет собой строительный цемент, который скрепляет общественную конструкцию и

- 3

делает возможным мирное взаимодействие» .

Для институционализации политических взаимодействий необходимы отчётливые условия. Прежде всего, контрагенты (стороны) взаимодействия должны обладать мотивациями участия в данных взаимоотношениях. Далее, контрагенты взаимодействия совместно вырабатывают посредством актов коммуникации формальные и неформальные, регулируемые нормами закона либо конвенциями (неформальными договорённостями) «правила игры».

Ресурсы политических взаимодействий целесообразно в технологическом аспекте подразделить на экономические (объём и характер финансовых активов, недвижимости и проч.), организационные (создание устойчивых и работоспособных структур для продвижения политических интересов), символические (обладание привлекательной идеологией или политической программой, методами информационного влияния на контрагента), а также нормативные (формальные и неформальные правила интеракций).

Ключевое понятие «субъект политики» мы истолковываем в качестве участника отношений власти и подчинения, который обладает достаточным для влияния на принимаемые властные решения объёмом ресурсов влияния, способен к самоорганизации, артикуляции и агрегации своих интересов и стратегий политического действия. Следовательно, выделение субъектов политики из всей совокупности индивидуальных и групповых участников политики заведомо связано с неравенством располагаемых ресурсов.

В нашей работе в основном будут исследованы такие коллективные субъекты политики, как государство и бизнес-сообщество Российской Федерации. Мы отдаём себе отчёт в сложности строения данных субъектов, неоднородности и противоречивости их интересов. На деле такие интересы являются результатом сложного согласования требований статусно - стратификационных, отраслевых, территориальных и иных групп внутри государственного аппарата и предпринимателей.

Индивидуальные и коллективные субъекты политики (лидеры, элиты, группы интересов, партии, общественные организации и объединения и др.) в ходе деятельности вступают во взаимоотношения, воздействуя на политическое пространство в единстве его институциональных и неинституциональных проявлений.

Г осударственная власть, регулирующая общественные отношения, означает институционализированные отношения господства и подчинения. Вместе с тем, в современных демократиях гарантирована взаимная автономия гражданского общества и правового государства, а следовательно, политические взаимодействия приобретают двойственный характер: не только господства - подчинения, но и добровольной равноправной координации. Концептуально обосновал эти изменения Р. Даль в теории полиархии^[67]. Особенно велика роль второго типа отношений при реализации экономических и социальных функций политики.

Демократия подразумевает наличие публичной сферы - такого состояния политического пространства, которое служит способом обеспечения в обществе гражданского участия и демократии. Один из основателей российской политологической школы Ю.А. Красин видит смысл публичной сферы «в том, чтобы поддерживать и расширять участие самого общества в политическом процессе, стимулировать поиск таких решений общественных проблем, которые дают оптимальные варианты соединения частных интересов с публичными, т.е. интересами общества как целого»^{[68] [69] [70] [71]. «Состояние публичной сферы - важнейший показатель, позволяющий судить}

0 том, насколько государственная политика соответствует своему главному

Л

назначению - выражать мнение и волю общества» , - пишет Ю.А. Красин. По его мнению, «возможности в этом отношении зависят от самой публичной сферы, от готовности задействованных в ней гражданских сил защищать себя и общество от колонизаторских устремлений государственной власти и олигархов, настойчиво отстаивать публичные интересы от посягательств эгоистических клановых и корпоративных интересов, расширять каналы

-5

влияния публичной сферы на государственную политику» .

В условиях информационного общества появляются новые каналы и проявления политических взаимодействий. Они вызваны виртуализацией политики, с распространением сетевых форм политической активности в

4

интернет-пространстве .

Сложная система взаимодействий между субъектами политики (государством и его специализированными органами, политическими элитами, группами интересов, политическими партиями, общественными организациями и объединениями, лидерами) образует целостное политическое пространство общества. Взаимодействия повседневно воспроизводят определённый сложившийся тип отношений и взаимосвязей между субъектами политики. Позиционирование каждого из участников - контрагентов политических взаимодействий характеризуется его политическим статусом, ролевой системой и позициями, ресурсной базой, интересами и стратегиями активности. Далее, обладание властью или отсутствие доступа к ней определяет политическую стратегию субъекта взаимодействий.

Для решения задач нашего исследования важна концепция политического пространства, аргументированная видным социологом П. Бурдьё. Такое пространство определяется как двойственное, одновременно - символическое и физическое. Политическое пространство характеризуется взаимными диспозициями субъектов политики относительно друг друга, а также «осей» обладания властью и ресурсами социального контроля. В основе политического пространства находится «совокупность объективных отношений сил, которые навязываются всем, кто входит в это поле», а они несводимы к индивидуальным намерениям или межличностным взаимодействиям^[72]. Символическая форма выражения отличает любое социальное, в том числе - политическое пространство от физического. Столь сложное строение социального пространства, согласно П. Бурдьё, порождает «двойственность» субъектов политики, то есть их статус выражается и через совокупность позиций (реальное положение в пространстве), и через диспозиции (субъективные восприятия своих социальных позиций).

В концепции П. Бурдьё категориями исследования выбраны: типы социальных полей; позиции и диспозиции акторов политики; политические дистанции. Для измерения политических дистанций П. Бурдьё ввел термин «объём капитала» - система свойств, качеств и отношений, которую можно операционализировать в измеримых единицах счёта и шкалах^[73].

На практике важен не только объём того или иного вида капитала в собственности субъекта политики, а способность субъекта в конкретной институциональной и социокультурной среде «активировать» капитал, конвертировать, например, уровень прибыли в политическое влияние. Кроме того, важны взаимные диспозиции участников политического взаимодействия относительно значимых для них осей позиционирования (идеологий, законов, лояльности институтам, социальным сегментам (группам) либо лидерам).

Взаимодействия субъектов политики во многом зависят от типологии и форм политического участия как проявления политической активности. Политическое участие - это совокупность целенаправленных действий субъектов политики в процессе принятия и реализации публично значимых решений вследствие взаимного согласования интересов. Важным фактором, влияющим на готовность общественных групп (в том числе, бюрократии и бизнеса) участвовать в политике, является уровень доверия к органам власти и самоорганизация населения, равно как и наличие легитимных институтов и лидеров, которым делегируется право представлять групповые интересы^[74]. Участие предполагает усвоение практик разработки и принятия решений, важных для интересов субъектов политики.

Одна из функций политической системы - это обеспечение интеграции, выработка и реализация общих целей. У системы, по модели Д. Истона, есть вход, на который из окружающей среды поступают импульсы требований и поддержки^[75]. Требования и импульсы поддержки должны регулярно поступать в систему, иначе она будет работать с перебоями или перестанет нормально функционировать. Поддержка, оказываемая системе, усиливается, когда система удовлетворяет запросы и требования граждан. Очень важно демократичное построение этого взаимодействия.

Взаимодействия коллективных субъектов в политике, как мы полагаем, характеризуются такими аспектами, как:

- кто реально участвует в политике;

- ресурсы наиболее влиятельных субъектов;

- решающие параметры их политического статуса;

- самые важные политические проблемы;

- взаимоотношения социальных групп с государством в реализации политики;

- цели наиболее влиятельных субъектов политики, их стратегии и программные приоритеты;

- конкретно-историческая диспозиция политических субъектов;

- устойчивые тенденции и векторы политического развития;

- степень безопасности общества, важнейшие факторы его стабильности и нестабильности.

Для лучшего понимания видов политических взаимоотношений можно выделить группы отношений в соответствии с их параметрами. Такие группы отношений характеризуют различные субъекты взаимодействия в политическом процессе, которые именуются обычно секторами (Л.Д. Гудков, Б.В. Дубин, Н.А. Зоркая). Чаще всего в научной литературе можно встретить упоминание о трёх секторах (публично-властном, коммерческом, некоммерческом), но иногда указывают также четвертый сектор (семейный)^[76]. Первые три из секторов деятельности составляют публичную активность, поэтому мы сосредоточим внимание на них.

В рамках публично-властного сектора, в первую очередь, решаются задачи управления общими делами государства, придания общеобязательной силы политическим властным решениям. Деятельность в рамках коммерческого сектора (он именуется вторым) нацелена, прежде всего, на производство и обмен товаров и услуг, создание материальной базы, позволяющей обеспечить деятельность во всех остальных секторах.

Ключевыми категориями анализа становятся интересы политических субъектов, их ресурсы влияния, институциональное строение и стратегии взаимодействия с другими субъектами. Интересы, лежащие в основе деятельности институтов общества, имеют политический характер или становятся политическими, когда объектом их интереса становятся феномены политики (позиции партий, государственной власти), или интерес направлен не на политическое явление, но для его реализации требуется

использование политической власти. В основе интересов - добровольный выбор, а не принуждение, опора на авторитет морали и общественного мнения, а не власти.

Важным фактором политического взаимодействия государства и бизнеса выступает система взаимных ожиданий. Органы государственной власти ожидают от бизнеса выполнения налоговых и инвестиционных обязательств, помощи в решении социальных и экономических проблем. Предприниматели же ожидают от органов государственной власти принятия и исполнения эффективной нормативно-правовой базы, стратегического планирования и реализации властно-политических решений, финансовой и информационной поддержки, сотрудничества при реализации совместных проектов и программ (государственно-частное партнерство).

Видный отечественный исследователь политического участия Д.В. Гончаров объясняет взаимодействие субъектов политики следующими факторами - индивидуальными условиями социализации, мобилизацией индивидов акторами политики, характером социально-экономического развития. Д.В. Гончаров прослеживает зависимость между уровнем вовлечённости индивидов в политику и их социально-классовыми и демографическими параметрами. Как оптимистично полагает этот исследователь, повышение уровня социально-экономического развития ведёт к усложнению политических установок индивидов, а затем и к росту масштабов их участия. Автономным и законопослушным делают политическое участие такие факторы, как рост доходов граждан, повышение их уровня образования, закрепление современной системы социальных, профессиональных ролей и структуры занятости^[77].

Напротив, ряд аналитиков (К. Крауч, А.П. Кочетков) доказывают наступление (по крайней мере, в высокоразвитых постиндустриальных странах Запада) «постдемократии», для которой характерна концентрация власти в руках транснационального корпоративного бизнеса и глобальных политических элит^[78]. Такая система политических взаимодействий поддерживается технологизацией процедур демократии, информационно - коммуникативными методами манипуляции общественным мнением. В результате отчуждение граждан от власти нарастает, принимая новые формы. Для Российской Федерации, в которой демократический политический порядок ещё недостаточно окреп, риски постдемократии более опасны, нежели для обществ консолидированной демократии^{[79] [80].}

Формирование эффективной и демократической системы взаимодействия политических акторов в России - сложный процесс, не гарантированный от поражений и олигархического перерождения. Особое значение имеет тип социальной стратификации, влияющий на распределение политической власти в обществе и обуславливающий вектор политического развития страны. В постсоветской России сформировалась система чрезмерного неравенства распределения доходов. Так, по расчётам О.А. Кислицыной, богатейшие 10% взрослых россиян контролировали в 2000 г. 34,9% объёма денежных доходов, а 10% беднейших - 1,44%, что вдвое

-5

превысило уровень дифференциации доходов в 1992 г. Представители крупного бизнеса уже в 2001 г. занимали 15,7% должностей в высшем слое федеральной исполнительной власти, 17,3% депутатских мест в

Государственной Думе РФ, 8,1% состава региональных политических элит^[81]. Позже степень их представительства во всех ветвях и на уровнях государственной власти неуклонно возрастала. Поэтому роль

взаимодействий наиболее ресурсно обеспеченных субъектов российской политики - органов государственной власти и бизнеса в общей системе политических взаимодействий весьма важна.

Вместе с тем, распространённость политических взаимодействий координационного, а не директивного типа в российском обществе остаётся низкой. Обычно это объясняется олигархизацией власти, усилением ее закрытости, ростом авторитарных тенденций в политике, т.е., сужением пространства публичности политики. Но явление объективно определено совокупностью более глубоких причин, связанных с состоянием общества:

- на масштабах активности сказалось сокращение государственного заказа на участие общественных структур;

- граждане получили свободу выбора между участием и неучастием;

- граждане тратят ресурсы на адаптацию к повседневным трудностям, а как следствие - не проявляют себя в гражданских инициативах.

Подобное разложение системы ценностей и этических норм французский социолог Э. Дюркгейм называл «аномией»^[82]. Главная причина аномии в переходном обществе - недостаточные темпы укоренения гражданских свобод и создания организационных условий политического участия, эмоциональное отчуждение граждан от власти из-за бюрократизации и коррупции.

Сделаем выводы. Политическое взаимодействие трактуется нами как такой тип взаимоотношений между участниками политики, при котором они оказывают двустороннее интерактивное воздействие на контрагента, обмениваются ресурсами власти и влияния. Предметом политических взаимодействий выступают обретение, использование, распределение и удержание политической власти либо влияния. Ядром данных отношений является соперничество за статусные позиции и роли в иерархии власти.

Политическое взаимодействие становится условием воспроизводства функций политического порядка и его развития. Политические взаимодействия создают баланс интересов участников политики, они не

произвольны, а детерминированы статусами субъектов политики, их ролевыми системами и позиционированием (взаимными диспозициями) в политическом пространстве. Повседневные политические взаимодействия зависят от институтов и практик, процедур функционирования и развития политического порядка. Взаимодействия дают возможность определить интересы и цели деятельности субъектов политики.

Параметры политического взаимодействия подразделяются на равноправные партнерские (консенсус, соглашение, союз, сотрудничество), либо иерархические виды взаимоотношений между участниками (господство и подчинение, управление, конфликт).

Для институционализации политических взаимодействий необходимы условия. Во-первых, контрагенты (стороны) взаимодействия должны обладать мотивациями участия во взаимоотношениях. Далее, контрагенты взаимодействия совместно вырабатывают посредством актов коммуникации формальные и неформальные, регулируемые нормами закона либо конвенциями (неформальными договорённостями) «правила игры». Участники взаимодействий распределяют между собой типичные политические роли сообразно объёму своих ресурсов влияния и способностям мобилизовать ресурсы для конкуренции за власть. В-третьих, на данной основе совершается структурация пространства политических взаимодействий, то есть взаимоотношения сторон становятся устойчивыми, предсказуемыми, во многом - стандартными, превращаясь в «рутины». Ресурсы политических взаимодействий в технологическом аспекте нами подразделены на экономические, организационные, символические, а также нормативные.

Одним из важнейших аспектов устойчивости и воспроизводимости политических взаимодействий является институционализация политического порядка. Этот аспект мы рассмотрим в следующем параграфе.

1.2.