<<
>>

Политический анализ бюрократии. Концепция Мишеля Крозье о становлении и развитии бюрократии во Франции.

Определение феномена бюрократии, его генезиса, степени интегрированности в общественные структуры и особенности взаимосвязи с другими структурами социума является необходимым для раскрытия практически любой проблемы, связаннойс жизнедеятельностью общества.

Стоит особо отметить, что вопрос генезиса бюрократии, которому зачастую уделяется недостаточно внимания, очень важен для понимания сути явления. В истории политологической мысли мы можем наблюдать подход, согласно которому сам феномен бюрократии возник сравнительно недавно - создаётся ощущение, что исследователи явно склонны смешивать само явление и время, когда к этому явлению был проявлен научный интерес.

Вместе с тем, Новое время, которое стало началом изучения феномена бюрократии, наложило на все исследования данного феномена печать, характерную для науки того периода - печать крайнего рационализма. В духе эпохи бюрократию принялись толковать как воплощение рационалистического расчёта, исходя из чего исследование функций, взаимосвязей с другими институтами, внутренняя структура и т.д. стали рассматриваться как нечто, что непременно должно быть объяснено с рациональных позиций.

Интерес, который начало проявлять к бюрократии Новое время, вполне объясним и закономерен: этой проблемой начали заниматься во время формирования абсолютистских государств, и это стали делать люди, для которых теория государств и обществ являлась первоочередной в их исследованиях. Так, одни из первых исследований (пусть неполных и зачастую неоформленных) феномена бюрократии принадлежат перу таких теоретиков государства как Н. Макиавелли, Т. Гоббс, Ж.-Ж. Руссо, Ш. Монтескье. Так, в частности, последний, как, впрочем, некоторые другие, в своём трактате "О духе

законов" приводилтезисывоправданиесуществования "промежуточныхвластей",

18

являющихся, помнениюК. Шмитта , бюрократическими институтами.

Однако, несмотря на то, что исследование феномена уже велось, самого устоявшегося термина, обозначавшего исследуемый феномен, не появилось до средины 40-х годов XVIII века, когда термин Винсента де Гурнея "бюрократия" прижился, впрочем, следует признать, что с того времени начались затруднения обратного характера - устоявшимся термином стали именовать феномены, различающиеся между собой, и до сегодняшнего времени научный дискурс не располагает единым представлением о том, что нужно вкладывать в понятие "бюрократия". Сам де Гурней употреблял это понятие в применении к определённому способу осуществления власти государством, когда последнее прибегало к созданию штата оплачиваемых гражданских служащих.В XIX веке термин "бюрократия", употребляясь для обозначения профессионального чиновничества, противопоставлялась выборной, представительной форме правления . И хотя в различных странах до сегодняшнего дня могут употребляться иные обозначения исследуемого феномена ("служащие короны" в Великобритании или "fonctionnaire" во Франции), термин "бюрократия" прижился в научной среде, и по сегодняшний день идёт выяснение смысла этого понятия.

Развитие феномена "бюрократии", неотделимое от понятия "власти" (являющегося составной его частью), можно проследить по трудам исследователей, в первую очередь, политологов, которые в своих работах дают наиболее полный обзор политических теорий, включающих в себя представление о власти вообще и о бюрократии в частности. Одним из таких исследований является работа доктора философских наук Татьяны Александровны Алексеевой "Современные политические теории. Опыт Запада" - труд, охватывающий период развития политических теорий от классического [16] [17] [18]

периода до радикального постмодернизма . В настоящей работе, будучи ограничены рамками поставленных целей и задач, мы разберём лишь некоторые вехи политического анализа бюрократии.

Как правило, исследователи достаточно чётко прописывают понятие "бюрократия", опираясь на ту или иную традицию. Так, тот или иной исследователь может достаточно убеждённо утверждать, что термин бюрократия "используется для обозначения не только определённой социальной группы, но и системы организаций, создаваемых органами публичной власти с целью максимизации своих функций...., а также учреждения и ведомства, включённые в разветвлённую структуру исполнительной власти" . Однако и до сегодняшнего дня единое определение бюрократии так и не выработано, и исследователи, прежде чем употреблять этот термин, обычно оговариваются, в каком именно значении они его понимают. Ведь необходимо учитывать и тот факт, что в научный дискурс данное понятие вошло достаточно поздно.

На сегодняшний день насчитывается достаточно длинный перечень смысловых значений понятия "бюрократия". Так, переработанный американским исследователем Ф. Риггсом список, составленный английским исследователем М. Элброу, можно, с незначительными изменениями, представить в следующем виде:

- прежде всего бюрократия - это элементы бюрократической системы, то есть, должностные лица, чиновники;

- далее, это - сама бюрократическая система, структурированная в соответствии со своими внутренними правилами, элементами которой являются должностные лица, бюрократы;

- форма правления, политическая система, государство, власть в которой принадлежит должностным лицам, бюрократам;

- должностные лица как правящая элита, как прослойка, осуществляющая правление государством; [19] [20]

- бюрократизм как организационная и этическая система, форма организации и даже образ жизни - коннотация, подразумевающая негативную окраску;

- бюрократизм с положительной коннотацией, подразумевающий высокую эффективность управления и организации, рациональный расчёт в которой должен обеспечить максимум развития системы;

- бюрократия в смысле администрирования, управления, которое осуществляется должностными лицами, чиновниками;

- идеальный тип, выделенный в особое смысловое значение, сформулированное, в основном, под влиянием теорий бюрократии Макса Вебера и представителей "классической школы";

- бюрократия как общество с сильно выраженным элементом

..

22

иерархической организации, жёсткой структуройи т.д. .

Впрочем, прежде чем понятие "бюрократия" обогатилось столь широким спектром смысловых значений, исследовательской мысли пришлось проделать немалый путь.

Несмотря на довольно длинный ряд имён исследователей Нового времени, которые уделяли внимание феномену бюрократии, всё же основу изучения её заложил Г егель. Последний продолжал разработку теории бюрократии в рамках того дискурса, который был характерен для той эпохи - бюрократия представлялась необходимой структурой централизованного государства, структурирующего хаос социальных групп. Гегель вписывал бюрократию в структуру общества таким образом, что она становилась необходимым институтом, одним из основных общественных прослоек - вместе с прослойками промышленников и аграриев . И, снова же в духе эпохи, Гегель считает исследуемый феномен творением духа рациональности и прогресса.Поэтому, полагал он, бюрократия должная быть просвещённой прослойкой, поскольку образование - исходя из постулата о рациональном начале бюрократии - [21] [22] составляет необходимое условие для формирования настоящих служащих. Фактически, подобные теории Нового времени восходили к представлению Платона об управленцах-философах. Хотя по вопросу о том, что зафундаментальная философская основа должна была являться основой этих новых управленцев, Г егель не оставил каких-либо основательных комментариев. Необоснованная идеализация бюрократической прослойки не смогла укрыться от критиков Гегеля. Так, К. Маркс отмечал, что Гегель не дошёл до конца в понимании феномена бюрократии, подпав под то «представление, которое сама бюрократия имеет о своём бытии" .

В том же ряду исследователей, полагавших бюрократию цементирующей прослойкой, необходимой во всех сферах общественной жизни, можно упомянуть А. Токвиля, который напрямую связывал бюрократию и общественную власть . Однако некоторые исследователи не только не связывали бюрократию с общественной властью, но, напротив

противопоставляли их - так, Дж.

Ст. Милль полагал, что власть общества в лице представительных институтов и бюрократия являются прямо противоположными явлениями социально-политической жизни[23] [24] [25]. Вне

зависимости от соотношений бюрократии и общественной власти - признавали ли исследователи их взаимосвязь или противопоставляли их, для данных теорий характерно определение бюрократии как особого типа политической системы.

Иной вариант понятия "бюрократия" использовался в теории государственного управления, в которой бюрократия, полагаясь структурой управления государственным сектором, противопоставлялась управлению частного сектора. Для этой теории характерно сближение с воззрениями Гегеля и других в том плане, что бюрократия понималась как необходимая структура в государстве, с помощью которой в общество привносится упорядоченность и контроль. Таким образом, здесь бюрократия также выступает как необходимый элемент развития социальной системы.

Подобный взгляд на бюрократию не мог не вызвать критику у марксизма, который, будучи верен общей направленности своей философии, не мог оправдывать существование бюрократии как необходимой структуры для развития общества . И хотя марксизм, не ставя перед собой изучение бюрократии в качестве особой цели, не выдвинул какой-то цельной самостоятельной гипотезы, он не мог обойти стороной подобный феномен социально-политической жизни . Впрочем, исходя из понимания места бюрократии в социально-политической системе, марксизм и не мог поставить целью изучение бюрократии, впрочем, это не помешало Марксу представить бюрократию в качестве чего-то вездесущего и всеобъемлющего социального феномена: "Бюрократия есть круг,из которого никто не может выскочить" . И всё же, надо полагать, для Маркса бюрократия не являлась самостоятельным и самодостаточным феноменом, который можно изучать особо, поскольку марксизм рассматривал бюрократию в качестве лишь своего рода посредника между классами - правящим классом, захватившим государственную власть, с одной стороны, и классом угнетённых, с другой.

Таким образом, для марксизма бюрократия представлялась лишь орудием, средством, с помощью которого государство в лице господствующего класса навязывает свою волю другим общественным классам. "При абсолютной монархии, во время первой революции, при Наполеоне, бюрократия была лишь средством подготовки классового господства буржуазии. Во время Реставрации, при Луи-Филиппе, при парламентской республике, бюрократия при всём своём стремлении к самовластию была орудием господствующего класса" .

Значительно больше внимания уделяли бюрократии как некоему самостоятельному феномену другие исследователи.Так, что касается русской исследовательской мысли, то среди наших соотечественников особо можно выделить В. В. Ивановского, который ещё в самом начале ХХ века сформулировал весьма чёткую концепцию бюрократии.Ивановский [26] [27] [28] [29] представляет бюрократию как особую структуру профессиональных чиновников, уподобляя её механизму со множеством элементов-винтиков , тем самым элиминируя человечность акторов, придерживаясь подхода, от которого стремится отступить Мишель Крозье.

Отметим особо, что уже в самом начале исследований касательно феномена бюрократии, исследуемая структура уже казалась неким механизмом, чем-то бездушным, и именно эту характерную особенность бюрократии подмечали и развивали многие исследователи в дальнейшем.

Что же касается европейской мысли, то здесь на первый план выходит имя одного из самых известных политологов, Макса Вебера. Вебер уделил феномену бюрократии значительное внимание, однако, вместе с тем, его теория не была кристаллизована, не была сведена в систему. Поэтому в основном те исследования, которые проводил Вебер касательно интересующего нас феномена, необходимо выделять из различных мест его работ, прежде всего - его

-эл

труда "Хозяйство и общество" .

Прежде всего, хотелось бы отметить, что Вебер, подобно В. Ивановскому, полагал бюрократию чем-то вроде механизма, бездушной машины. Подобное определение не несло в себе каких-то негативных коннотаций, поскольку рациональное мышление, воплощением которого, как мы уже отмечали выше, многие исследователи полагают бюрократию, полагало аппарат, машину чем-то полезным, символом прогресса и развития. Поэтому Вебер, нисколько не стремясь критиковать бездушность и механистичность бюрократического аппарата, отмечал: "Полностью развитый бюрократический механизм находится в таком же отношении к иным формам организации, как машина - к немеханическим способам производства" . Бюрократия, в случае, если она приближена к тем формам, которые определил ей Вебер в качестве образцовых, является идеальной общественной структурой, необходимой социуму как воздух, без которого организм не будет жить. "Чисто бюрократический тип [30] [31] [32] управленческой организации, - отмечал он, - превосходит любую другую форму по точности, стабильности, дисциплине и надёжности"34. Какие же формы Вебер полагал образцовыми для своей идеальной модели бюрократии? Среди основных можно выделить следующие.

Прежде всего, это эффективность. Механизм, являющийся квинтэссенцией рациональной мысли, не может работать неэффективно. Поэтому бюрократический аппарат, по мысли Вебера, должен служить образцом эффективности, какой только может обладать социальный институт. А для этого необходим такой тип чиновника, который может быть обозначен как "рациональный бюрократ". Что именно отличает этот тип управленца? По сути, в оценке подобного типа Вебер воспроизводит те самые приёмы идеализации, которые впоследствии вызовут критику у исследователей (в том числе - и у Мишеля Крозье), стремящихся «очеловечить» бюрократа как тип, придать ему человеческие черты. "Что же такое идеальный тип рационального бюрократа?» - вопрошает Вебер, и при ответе исключает такие субъективные факторы, как аффектация, интуиция и прочие, совсем не оставляя места ни для малейшей доли волюнтаризма чиновника. Идеальный бюрократ, каким его видит Вебер, это абсолютно бесстрастный аналитик и судья, при принятии решения опирающийся только на голые факты - фиксируемые, либо подтверждаемые какими-либо источниками. Однако, вместе с тем, нельзя говорить о том, что Вебер наделяет своего идеального бюрократа абсолютной объективностью, поскольку эта объективность заканчивается там, где начинаются интересы класса, к которому принадлежит чиновник.«Нужно помнить, что рациональный бюрократ постоянно руководствуется целью (причём эксплицитной, явно сформулированной), стоящей перед его организацией, единственным личным интересом становится успех организации" . Для наибольшей продуктивности функционирования бюрократического аппарата необходимо, считает Вебер, наличие чёткой специализации назначаемых на должности лиц. Среди [33] [34] последних не должно быть дилетантов, но каждое ответственно лицо обязательно должно обладать определённым образованием и квалификацией.Обязательным в этом институте должно быть жёсткое разделение должностных обязанностей. В том случае, если соответствующим образом обученного специалиста ставят на замещение определённой должности, тем самым повышается эффективность работы, кроме того, появляется возможность взыскания за проделанную работу с определённого лица, ответственного за тот или иной сектор. Таким образом, ликвидируется возможная размытость и неясность функций, закреплённых за тем или иным должностным лицом.

Далее логика определяемой исследователем структуры приводит Вебера к необходимости строгого иерархического построения бюрократического аппарата. Поскольку, как уже было отмечено выше, существует необходимость контроля за деятельностью ответственных лиц, так же существует необходимость существования тех, кто будет этот самый контроль осуществлять. Осуществляющие контроль над ответственными лицами, в свою очередь, несут ответственность как за работу подчинённых, так и за свою. Таким образом, с повышением иерархической ступени в бюрократическом аппарате возрастает степень ответственности должностных лиц, но также возрастают и их полномочия, возрастает их власть. Однако Вебер оговаривает особо, что превышение полномочий недопустимо для должностного лица, следовательно, пользование властью допускается только лишь для исполнения своих непосредственных обязанностей.Для предотвращения же промахов вышестоящие лица могут и даже должны давать предварительные инструкции и указания подчинённым, последние же должны подчиняться им и спускать эти распоряжения руководства дальше, ниже по иерархической лестнице в том случае, если эти предписания предназначаются не только им лично, но затрагивают и нижние ступени структуры. Подобная иерархичность в связи с чётко определёнными функциями каждого должностного лица делает структуру заранее предсказуемой, и Вебер определяет подобную "предсказуемость"как однозначно положительный фактор, как одно из преимуществ бюрократического аппарата.

Предсказуемости и ещё большей эффективности бюрократии способствует также и тот факт, что каждое должностное лицо пользуется определёнными предписаниями, правилами, специально разработанными для данной структуры. Эти теоретические положения предназначены для руководства ими в каждом частном случае, что способствует безотказной работе системы. Данный принцип ещё более уподобляет бюрократию машине, своего рода конвейеру, с которого сходят однотипные, отлитые по определённой форме, решения разнородных задач. По одному шаблону решаются множество вопросов, лишённых индивидуальности и особенных черт, что свойственно для любого явления социальной жизни общества, какой бы сферы - социальной, политической, экономической или духовной - оно бы ни касалось.Однако для Вебера это не минус, подобный фактор он рассматривает как выгодное свойство бюрократического аппарата, высокая продуктивность которого возводится в идеал.

Идеал же самого должностного лица видится Вебером в подобном же духе - лишённый аффектации, собственного мнения, как и вообще собственной индивидуальности, должностное лицо уподобляется человеку-машине, что вполне в духе той традиции, что была заложена ещё Просвещением с его утверждением де Ламетри, будто человек - это самозаводящийся механизм. Уподобиться этому механизму чиновник должен более, нежели любой другой человек, поскольку он является лишь винтиком машины и не имеет права на сбой. Вебер, предполагая негативное отношение обывателей, которым пришлось в силу обстоятельств обращаться в те или иные бюрократические инстанции, спешит отметить, что подобное отсутствие аффектации и лично заинтересованности чиновника не является чем-то негативным, но, напротив, этот факт лишь на руку обывателям. Беспристрастность, по мнению Вебера, будет являться гарантией справедливого рассмотрения дела и безошибочного вынесения решения по вопросу того или иного клиента. Позднее Р. Хуммель отмечал: "Бюрократу не позволено подстраиваться под субъективные смыслы и нужды, с которыми к нему приходит клиент. Бюрократ должен подстраиваться лишь под те смыслы и нужды,которые носят официальный характер"[35] [36].

Всё это должно способствовать умножению общественного блага и демократии, хотя демократические принципы выборности Вебер не спешит относить к плюсам в отношении к бюрократии. Назначаемость чиновников - вот ещё один принцип, на котором базируется идеальный тип бюрократии. Далее, Вебер, понимая, что в отсутствие личной заинтересованности в вопросах, с которыми чиновники сталкиваются на службе, должностные лица должны быть заинтересованы в какой-либо выгоде, выражением которой должны служить деньги. Таким образом, чиновник, будучи назначаем на службу, должен быть уверен, что за обезличенность, подчинение абстрактным правилам он будет вознаграждён в денежном плане. Помимо того, необходимо отметить, что занимаемая должность должна являться единственным родом занятий и источником доходов для должностного лица. Таким образом, Вебер по сути описывает формирование новой аристократии, получающей своего рода "бенефиций" с денежной рентой, подчинённой "сюзерену" и находящейся от него в зависимости. Сам Вебер находит подобное сравнение между разными типами государственного правления и социального устройства вполне оправданной, поскольку, по его мнению, принципы действуют везде одни и те же. Сопоставляя различные формы власти, Вебер утверждает, что бюрократическое государство, не отличаясь ни от древних деспотий, ни от патриархальных традиционных обществ, ни от средневекового феодализма, господствует в определённом историческом периоде потому лишь, что«бюрократический государственный строй... в своей самой рациональной форме характерен для современного государства и именно для него" .

Помимо материальной заинтересованности чиновник имеет ещё один стимул для того, чтобы исполнять свою работу добросовестно - занимаемое им место не является постоянным, занимаемая должность не является верхом возможностей, и наличие значительного ряда ступеней в иерархической лестнице создаёт дополнительную заинтересованность. Продвижение по карьерной лестнице увеличивает престиж, власть, и, кроме того, денежное довольствие. Тот момент, что чиновник не владеет средствами управления и может быть в любой момент смещён с должности (как с понижением, так и с повышением по служебной лестнице), подчёркивается Вебером особо - таким образом должна быть усилена обезличенность бюрократической машины и значительно увеличиться подобие её с "совершенным" по эффективности механизмом.

Вебер, описывая идеальный тип бюрократии, уделяя столько внимания ей именно в связи с различными областями общественной жизни, полагал, что проводимая им работа инициирована не только лишь научно-исследовательским любопытством - он полагал, что будущее принадлежит бюрократии. Подобно Гегелю с его постулатом "духа эпохи" (Ое1в18етейе11:), Вебер полагает, что бюрократия - это "судьба эпохи" , поэтому обществу не стоит противиться формированию вездесущего бюрократического аппарата, но стоит формировать его таким образом, чтобы он был максимально приближен к идеалу и максимально реализовывал свои функции, принося обществу пользу. Вообще для взглядов Вебера на бюрократию характерен достаточно устойчивый оптимизм и, в достаточно высокой степени, идеализация - если провести параллель с теорией государства Платона, то можно утверждать, что для Вебера бюрократы являются тем же, чем для великого грека являлись философы, а именно - той социальной прослойкой, которая лишь одна достойна управлять государством. Так, он утверждает, что чиновников необходимо рассматривать как "высококвалифицированных специалистов духовного труда..., с высокоразвитой сословной честью, гарантирующей безупречность" .

Однако, какую бы оценку ни давал Вебер изучаемому феномену, необходимо констатировать, что он ввёл в научный дискурс феномен [37] [38] бюрократии, наметив ту проблематику, которая с тех пор стала полем исследования для последующих поколений исследователей.

Став объектом исследования обществоведческих дисциплин, феномен бюрократии был исследован с позиции разных подходов. Эти подходы принято разграничивать на концепции "классической школы" с одной стороны, и, с другой,концепции "школы человеческих отношений".

Представители "классической школы" избрали ограниченный, однобокийфункционализм в качестве методологического инструментария, поэтому тот процесс обезличивания системы, который уже был намечен в работах Макса Вебера, стал весьма активно развиваться в работах представителей данного направления, причём с печальным повторением одной и той же ошибки - исследователи рассматривали, открывали и утверждали функции системы, упуская из виду наличие дисфункций, составляющих, как выяснили иные исследователи, продолжающие функциональный подход, но уже не с той однобокостью, с какой вели исследования их предшественники. Структура, её связи,иерархические отношения, коммуникативные потоки и иные аспекты, характерные для системного (структурно-функционального) подхода, явились системообразующими в исследовании бюрократии представителями "классической школы". Основной целью исследования уже существующих бюрократических структур являлась выработка новых форм, поиск того идеала структуры, который постулировал ещё Макс Вебер[39]. А. Файоль, Л. Уайт, Д. Муни, Л. Урвик и другие стремились разработать принципы административного управления, которые казались им наиболее эффективными. Таким образом, механизм, концептуальную основу которого заложили ещё мыслители Нового времени и дальнейшей проработкой которого занимался Вебер, получал дальнейшее теоретическое развитие в работах указанных представителей "классической школы". Все представители указанного направления были уверены в том, что они продолжают вслед за Вебером создавать идеальный тип управленческого механизма, и были настолько уверены в правильности своего

пути, что полагали, будто помимо максимальной эффективности воплощённые в жизнь создаваемые ими системы будут характеризоваться гармоническими отношениями без конфликтов, установление корпоративного духа без противоречий между представителями разных профессий и различными должностными лицами, высокий уровень образованности и профессионализма и

т.д.

Так, Анри Файоль сформулировал принципы управления, которые он считал идеальными . Ихможноизложитьвследующемвиде.Прежде всего, это узкая, конкретная специализация, разделение труда, отсутствие смешивания функций различными должностными лицами. Далее, необходимо наличие власти у каждого должностного лица, данной ему для того, чтобы иметь возможность отдавать распоряжения, спускать директивы подчинённым и иметь возможность держать подчинённых под своим контролем. В связи с этим в бюрократической системе должна иметь место строгая дисциплина, согласно которой нижестоящие подчиняются вышестоящим ради достижения целей, стоящих перед организацией в целом. Вместе с тем частные интересы должны отступать на второй план, на первом же месте должны находиться именно общие цели, общие интересы. Далее, структура бюрократической системы - это иерархия, иерархическая лестница представляется идеальным вариантом, причём эта структура венчается единым руководством, контролирующим всех должностных лиц, занимающих должности на нижних ступенях лестницы. Однако, согласно Файолю, поскольку злоупотребления в данной системе отсутствуют, то подобная система господства-подчинения даёт безусловный порядок и предусматривает безусловную справедливость. Каждое должностное лицо получает причитающуюся ему справедливую плату за труд. Однако помимо того, что каждый управленец просто исполняет свои функции, подразумевается, что он обязательно будет проявлять инициативу для достижения общих целей. Исходя из этого, Файоль предполагает, что состав [40] [41]

персонала будет определяться постоянностью - ведь в том случае, если каждое должностное лицо является профессионалом в своём деле, если оно сознательно участвует во всех важных вопросах, проявляет инициативу и т. д., то попросту не будет необходимости в замене персонала (помимо естественных причин). Как результат, Файоль предполагает создание цельного, единого, спаянного коллектива. Таким образом, на примере концепции Файоля мы можем видеть, что исследователи, принадлежащие к "классической школе", были убеждены в том, что, элиминируя такие проявления человеческого фактора как аффективный аспект и какие-то скрытые мотивы, видели построение идеальной бюрократической структуры делом вполне регулируемым с позиции рациональных расчётов и установлением определённых функций.

Подобные спекулятивные конструкты были использованы в трудах и иных упомянутых выше представителей "классической школы". Для каждого из их были характерными такие представления о системе как обезличенность, рациональный расчёт, имеющий в основе достижение целей организации в целом, и отсутствие каких-либо латентных функций и дисфункций. "Представление об организации как инструменте реализации целей, как безличной структуре связей и норм наиболее полно нашло отражение в тейлоризме, в модели А. Файоляи Л. Урвика, бюрократической модели организации М. Вебера"[42].

Тенденциозность подхода представителей "классической школы" не могла долго занимать ведущее место в складывающейся парадигме теорий бюрократии, и вскоре появились исследователи, критикующие постулаты основателей "классической школы".

Так, Роберт Кинг Мертон в своих исследованиях[43], оставаясь верным заветам функционализма, расширил функциональный подход и обратил особое внимание на наличие в системе скрытых функций и дисфункций, противоречащих общей направленности и вносящих разлад в систему, что никак не соответствует стройным концепциям представителей "классической школы", вносит элемент хаотичности в строгую структуру, которую привыкли выстраивать политологи в отношении исследуемых систем. Включение в функциональный анализ того, что Мертон называл "субъективной диспозицией", вынудило исследователей признать существование своего рода дисфункций, нарушающих стройность и целеустремлённость системы, противодействующих её саморегуляции. Помимо этого, Мертон стремился вскрыть все разнонаправленные силы, действующие в системе, особенно те, которые остаются вне поля зрения, не будучи осознанными ни исследователями, ни самими акторами. «Кроме того, существует эмпирическая возможность возникновения антифункциональных последствий, которые просто иррелевантны (случайны, нетипичны, произвольны) рассматриваемой системе... Скрытая функция не планируется и не осознаётся участниками"[44]. Таким образом, Мертон стремился отойти от заветов «классической школы», критикуя чрезмерную схематичность прежних построений.

Элиминирование человеческого фактора, равно как и прочих особенностей функционирования системы, которые действуют как дисфункции, приводят исследователей "классической школы" лишь к теоретизированию без возможностей воплощения их конструктов в практике. Их идеальные построения, согласно мнению некоторых исследователей, сродни утопическим прожектам, не могущим быть реализованными в повседневной жизни общества, поскольку чрезмерная концентрация исследователя на структуре в целом при элиминировании элементов (особенно, когда речь идёт именно о социальной структуре), могут до неузнаваемости исказить реальную картину социальных, в том числе, властных отношений в обществе[45].

Поправки, внесённые в методологический инструментарий Робертом Мертоном, были взяты на вооружение многими исследователями, что положило начало новому направлению в исследовании феномена бюрократии. Так, например, Н. Сингхи, сделав предметом своего исследования такое широкое явление среди чиновничества как коррупция, оставаясь в рамках системного подхода, на основании методологии Мертона приходит к тому выводу, что феномен коррупции нельзя объяснить лишь причинами влияния внешних условий или внутренних, ценностных установок индивида. Оставаясь верным структурно-функциональному анализу, Сингхи утверждает, что фактически провоцирует взяточничество само устройство системы функционирования бюрократических институтов, в частности, громоздкость, неповоротливость самого аппарата, что порождает чрезмерную волокиту и тормозит работу чиновников . Выражаясь терминами Крозье, "забастовка участия", то есть, попросту ровное исполнение своих обязанностей согласно букве правил, без искреннего стремления помочь, войти в положение обращающегося лица, словом, согласно заветам Макса Вебера о бесстрастности и механистичности, в подобной раздутой, громоздкой системе делает невозможной эффективную работу. Поэтому, поскольку законное вознаграждение, получаемое в любом случае, не может служить стимулом для чиновника, таковы стимулом становятся взятки, даваемые просителями, непосредственно заинтересованными в скорейшем решении вопроса.

Начинание Мертона было продолжено несколькими его учениками - в частности, среди последних выделились А. Гоулднер, П. Блау[46] [47], Ф. Селзник[48]. Фактически указанные исследователи дорабатывали и в некоторых пунктах перерабатывали теорию Макса Вебера и его последователей, таким образом, разработка и исследование функций бюрократических систем конкретизировалась и дополнялась указанными исследователями введением в теорию дисфункций системы и изучением их свойств.В принципе, последователи Мертона, равно как и он сам, допускали существование того типа бюрократа, который должен был сложить в результате оформления бюрократической системы (не идеальной, поскольку это невозможно, но близкой к идеальной), описанной представителями классической школы. Так, Мертон говорил, что существует такой тип чиновника, который будет тщательно соблюдать букву закона, блюсти все предписания и ритуалы, но подобный "ритуализм" (который можно сопоставить с высказываниями Маркса о том, что в сознании бюрократа есть элемент религиозности, что для чиновника бюрократическое действо есть действо ритуальное, религиозное) характерен лишь для определённого, особого типа чиновника.И Мертон, и его последователи понимали, что существуют и иные типы чиновника, не укладывающиеся в стройные схемы, представленные представителями "классической школы". И иные типы чиновников, в противовес тому, который руководствуется буквой правил и который способствует буквальному исполнению функций системы, являются тем элементом, который расшатывает систему и способствуют появлению дисфункций внутри системы.Именно дисфунцкии, их действие, проявления, их характер, причины по большей части являются одним из основных предметов исследования для последователей Р. Мертона - Ф. Селзника, А. Г оулднера, П. Блау и других.

Так, интересны выводы, сделанные американским социологом АлвиномГоулднером в его исследовании, посвященном функционированию бюрократического аппарата на конкретном предприятии - гипсовом заводе. Выводы эти исследователь изложил в отдельной посвящённой этой теме работе - "Модели (образцы) индустриальной бюрократии"[49].Эта работа Гоулднера особенно ценна для дополнения классического функционального анализа бюрократических систем именно тем, что в ней особенно явственно намечается поворот к изучению того самого человеческого фактора, который был элиминирован представителями "классической школы". Так, именно от человеческих отношений, от той манеры, к которой прибегала администрация к внедрению правил (фактически - к формированию определённого, и немаловажного, аспекта "правил игры"), полагал Гоулднер, зависела эффективность работы всего предприятия в целом. Именно это влияло в значительной мере на то, будут ли действия менеджерского состава функциональны или дисфункциональны для всей системы в целом. Именно человеческий фактор влияет, по Гоулднеру, не только на то, каким образом будут исполняться формальные предписания, правила, но и на технический аспект в работе предприятия.

Отмечая важность человеческого фактора, проникающего во все иерархические уровни социальной системы, В. И. Спиридонова отмечает: "Правила всегда устанавливаются людьми, правда, в разных ситуациях - на разном уровне. В одних случаях - с помощью общественной власти (государства), в других - через традицию, в третьих - почти бессознательно. Но случается и так, что часть этих правил внедряется через жёсткие указы и декреты - государственные регламентации. М. Крозье прекрасно показал, насколько может быть неэффективным их действие. Оно превращает социальный ансамбль в "бюрократическое общество", страдающее от "бюрократического ритма развития""[50].

Таким образом, практический элемент (акцентировать внимание на котором нам необходимо для того, чтобы понять стиль исследований Мишеля Крозье) исследования является очень важной составляющей для политолога, который ставит перед собой задачу изучения бюрократической системы в целом, который стремится провести целостный структурно-функциональный анализ, а не построенный лишь на рациональном аспекте. В то время как стремящиеся к идеалу спекулятивные схемы (хотя, без сомнения, практический материал и привлекался исследователями, и в значительной степени, но как правило он привлекался выборочно и использовался тенденциозно) представителей "классической школы" не смогли бы иметь успеха, будучи применёнными в той конкретной производственнойситуации, которую анализировал Гоулднер,

исследование последнего смогло выявить упущенный представителями "классической школы" аспект и акцентировать на нём внимание.

Впрочем, позиции "классической школы" были всё ещё значительно крепки, и всё увеличивающаяся волна критики доказывает это. Ряд исследователей, изучая феномен бюрократии, отталкиваются от того, что критикуют (и через критику дополняют и исправляют) теории

предшественников - М. Вебера и его последователей.

Так, лауреат Нобелевской премии по экономике, учёный, проводивший фундаментальные исследования процессов управления и принятия

52

решенийГербертСаймон ещёболееослабилпозицииклассическогофункционализ ма.Так, если Н. Сингхи, объясняя дисфункции бюрократической системы, всё же опирается на рациональные решения чиновников, для которых взятка является стимулированием деятельности (а само принятие этого решения базируется на целиком рациональном обосновании), если Гоулднер, хотя и вводит аффективный и некоторые иные аспекты человеческого фактора и отсюда выводит существование дисфункций системы, всё же остаётся в рамках рационалистического понимания, то Г. Саймон расшатывает позиции именно рационального компонента в принятии решений и в самой бюрократической системе. "Г. Саймон... подверг сомнению само основание функционального подхода - методологию рационального выбора...: "Описание административных организаций почти исключительно в понятиях функционализма и управления является полностью неадекватным целям административного анализа. Поведение человека, считает Саймон, определяется не только его рациональным выбором.. Люди различаются по уровню способностей, навыков и умений, по ценностным ориентациям и личным целям, по обладанию знаниями и информацией" .Саймон в категорической форме заявляет о недопустимости подобного развития функционализма, элиминирующего важнейшие факторы и [51] [52] оставляющего лишь схему, набросок актора, значительно обедняя и искажая тем самым реальную картину.

Следует отметить, что концептуальное направление, разрабатывавшееся Г. Саймоном и рядом других критиков классического функционализма идёт в одном ряду с направлением, которое обычно противопоставляют "классической школе" в том плане, что его представители основной акцент делают на том аспекте, который был элиминирован в теориях бюрократии Макса Вебера и его последователей.

Речь идёт о так называемой "школе человеческих отношений", основные принципы которой задаются феноменом, который был введён в науку под названием "хотторнский эффект",разработкой и внедрением в парадигму исселдовательской мысли которого занимался психолог и социолог Элтон Мэйо[53]. В 1924-м году Э. Мэйо проводил эксперимент на телефонном заводе компании "WestemElectric" вХотторне, пригороде Чикаго (США), давшем название исследуемому феномену.Изначально Мэйо исследовал разнородные факторы, влияющие на эффективность и производительность труда, зачастую не имеющие ничего общего с человеческими отношениями (например, освещение в цехе в процессе производства), однако вскоре акцент его исследований сместился именно в область человеческих отношений. Даже само внимание учёных к работницам цехов завода, благожелательное их отношение и т. п. являлось стимулирующим эффектом и повлияло на увеличение производительности труда[54]. Помимо этого были выявлены и отмечены и другие проявления человеческих отношений, влияющих на выработку, например, внимание к работающему рядом коллеге, выражающееся в том, чтобы не производить больше, чем может сделать сосед по конвейеру.Таким образом, человеческие, межличностные отношения, согласно выводам Мэйо, являются мощнейшим стимулом как для повышения, так и для понижения производительности труда, равно как и для функционирования системы в целом.

"Принципы, на которых основывалась неоклассическая школа: коллектив рассматривается как особая социальная группа; межличностные отношения принимаются в качестве фактора роста эффективности и потенциала каждого рабочего. Эти принципы школы человеческих отношений способствовали возникновению тенденции к более широкому применению достижений политологии, психологии, социологии, социальной психологии в сфере производства и постепенно вывели "человеческий фактор" на уровень наиболее эффективного и неисчерпаемого ресурса производства", - отмечают современные исследователи[55] [56] [57] [58].

Помимо Э. Мэйо принципы школы человеческих отношений при анализе социальных систем, в том числе и бюрократических, использовали такие исследователи как А. Маслоу , М. Фолетт , Г. Мюнстерберг , Ч. Бернардидругие. Указанных исследователей объединяет то, что каждый из них, помимо организационного фактора, делал предметом своего исследования психологический фактор, во многом определяющий степень эффективности функционирования системы. То, что сознательно выносилось за скобки либо элиминировалось в силу сложившихся традиций в эпистемологии классической школы, теперь выходило на первый план в качестве основополагающего, системообразующего фактора в функционировании социальной, в том числе бюрократической системы[59].

Уклон, противоположный подходу представителей "классической школы", уделявший повышенное внимание поведенческой составляющей, зачастую характеризовался недостаточным вниманием к факторам, стабилизирующим систему и ограничивающим свободу индивидов, являющихся элементами единой структуры. В качестве такового феномена выступал поведенческий подход, расцвет которого пришёлся на 50-е - 60-е годы прошлого века).Личная мотивация и её повышение, повышение эффективности человеческих ресурсов бюрократической системы, за счёт чего ожидалось повышение степени её эффективности, и т. д. - вот некоторые из основных факторов, составлявших предмет исследования представителей поведенческого подхода[60].

В результате подобных, зачастую тенденциозных и грешащих односторонностью концепций в политологии и социологии выработалась относительно сбалансированная теория, сглаживающая противоречия классической и неклассической школ.

Итак, после появления множества исследований, подтвердивших несостоятельность постулата Вебера и "классической школы" о рациональной организации бюрократической системы, в научной парадигме утвердилась идея об "ограниченной рациональности" бюрократии. "Человеческий фактор" в его множественности аспектов, не связанных с рациональным расчётом, сыграл свою роль в развитии теорий бюрократии, и последующие исследователи уже могли учитывать различные факторы, определяющие как функциональность, так и дисфункциональность бюрократической системы.

Дальнейшее развитие политологической мысли должно было, согласно законам диалектики, выйти на новый уровень исследований бюрократических систем. Противоположные направления должны были синтезироваться - только подобный подход являлся продуктивным для развития парадигмы. И только те исследователи, которые не прибегали в своих исследованиях к крайним теориям - будь то теории "классической школы" или поведенческого подхода, могли бы развивать исследовательскую мысль. Одним из таких мыслителей, выведших исследования бюрократии и сопутствующих проблем, являлся французский социолог и политолог Мишель Крозье.

Исследовательская мысль Крозье развивалась в контексте своего времени. Так, близость взглядов Крозье к принципам "школы человеческих отношений" была отмечена исследователями[61]. Однако отнести наследие Крозье к "школе

человеческих отношений" неправомерно. Крозье воспринял многое из наследия Вебера и представителей "классической школы". Однако по многим ключевым вопросам наблюдается существенные расхождения между классическими теориями изучения бюрократии и концепцией Крозье. Одним из подобных основополагающих вопросов является вопрос о рациональности. Крозье признавал, что рациональность является определяющим фактором в функционировании систем, однако он принимает подобное утверждение ортодоксальных функционалистов с существенной оговоркой. В частности, он отмечал: "Речь идет о совершенно иной, чем пятьдесят лет назад, рациональности. Рационалисты классической научной организации смотрели на членов организации как на простые винтики машины, а не как на человеческие существа. Для них исполнитель был просто рукой. Движение “человеческих отношений” показало, что эта точка зрения недостаточно верна, что исполнители — также чувственные существа... "63.Таким образом, сам Крозье признаёт, что является наследником как "классической школы", так и "школы человеческих отношений". В своих работах, таких как "Бюрократический феномен", “Блокированное общество”, “Актор и система”, “Общество не изменяется декретами”, “Современное государство — скромное государство”, исследователь продолжает синтез различных подходов, однако, не компилируя их, но создавая новый, оригинальных подход к проблемам бюрократии и власти.Концепция Крозье не проработана окончательно для того, чтобы войти в парадигму политологической науки в своём неизменном виде. Многие вопросы лишь намечены, и далеко не все из рассматриваемых проблем рассмотрены и объяснены, что даёт повод некоторым исследователям утверждать определённую "метафизичность" теории Крозье. "Желание вскрыть сущность власти и динамики властных институтов претворяется в работах Крозье в создание оригинальной, но несколько формализованной и метафизически окрашенной концепции функционирования власти, которая, однако, позволяет

по-новому взглянуть на эти явления и многое в них прояснить"[62]. Поэтому представляется необходимым раскрыть те аспекты теории Крозье, которые не доработаны, не доведены до логического завершения.

Для того, чтобы понять, каково отношение исследователя к феномену бюрократии, необходимо выявить отношение самого Крозье к предшественникам, к тем исследователям, которые уже исследовали означенный феномен. Так, Крозье, исследуя историю изучения бюрократии, выделяет три ступени развития учений. Первая ступень - это всеми признанная теория Макса Вебера и его последователей, теория построения бюрократической машины как рационализация социальной деятельности и попытка построения "идеального типа" бюрократии. Крозье, отдавая должное мысли первых исследователей феномена бюрократии, всё же не идеализирует их концепции, но чётко видит все недостатки, отмечая, что исследователи находились в плену рационалистических иллюзий[63]. Теория прогресса, тесно связанная с теорией развития рациональности в европейском обществе, каковую мысль высказывал ещё Конт, увязывала развитие бюрократии с развитием рациональности и, поэтому, учитывая неоспоримый культ разума, бюрократию хотели видеть образцом воплощения рациональности в социальной сфере. Бюрократия должна была быть непогрешимой, поскольку вся философия науки того времени нуждалась в подобном доказательстве сил рациональной мысли. Отсюда выходили все аспекты, которые сопутствовали представлению о развитии чистой рациональности, без аффективной и прочих составляющих "человеческого", личностного фактора.Нивелируя индивидуальность и возводя в идеал абстрактную, безличную мысль, политологическая наука приветствовала в бюрократии такие черты как безличность, регламентация, контроль и т. д. Всё это Крозье видел в веберианской модели, не соглашаясь с её постулатами и отмечая, что попытка создать идеальную модель бюрократии, основываясь на подобных принципах, не является конструктивной, а сама модель "весьма далека от совершенно эффективной"66, тем более, что с высоты того времени, которое прошло с момента создания идеальных моделей бюрократии, можно было увидеть вполне явственно несостоятельность этих самых моделей.

В этом смысле Крозье соглашается с представителями "школы человеческих отношений", которые, согласно диалектическому закону развития, противопоставили свои антитезисы тезисам классических функционалистов, среди которых наиболее значительным являлся утверждение о наличии в бюрократической системе, наряду с функциями, ряда дисфункций.

Третий этап, согласно Крозье, усилил критику как веберианской модели бюрократии, так и критику бюрократии как системы. Негативные стороны бюрократического аппарата стали основным предметом исследований этого периода. Усилился акцент на исследование дисфункций бюрократии. И именно в этом контексте необходимо рассматривать исследования Крозье. Для него кризис власти, кризис общественных отношений и кризис бюрократии являются взаимосвязанными феноменами, поэтому объект исследования Крозье достаточно широк. Однако предметом его достаточно многочисленных исследований является именно кризис, кризис всех указанных выше социальных явлений. В принципе, никакого противоречия в таком подходе не наблюдается, поскольку современное общество является обществом бюрократическим, а властные отношения характерны для всех структур социальной системы в качестве отношений между элементами системы. Поэтому кризис власти, кризис общества и кризис бюрократии можно рассматривать в едином контексте, как проявления одного общего кризиса.

Сам принцип подхода Крозье не нов. Множество исследователей, выводы которых о наличии значительного ряда дисфункций мы показали выше, работали в этом же ключе, вскрывая значительное количество феноменов, которые должны были расшатывать систему. Столь значительное действия дисфункций, казалось бы, должно дезорганизовать систему, однако ничего подобного не наблюдалось, ведь наряду с утверждениями о наличии огромного количества дисфункций

говорилось и об усилении бюрократии, об укреплении системы. Подобному парадоксу необходимо было найти объяснение, однако никто из исследователей, никто из критиков веберианской модели такого объяснения не предложил, и лакуна оставалась незаполненной, пока не появились исследования Мишеля Крозье по данной проблематике.

Рассматривая дисфункции бюрократической системы, Крозье поначалу выступает всего лишь как один из множества критиков веберианской модели бюрократии, как один из тех, кто оспаривает позиции "классической школы", поэтому, казалось бы, ничего оригинального очередная концепция предложить не может. ОднакоКрозье, исследуя дисфункции по схеме многих его предшественников, делает довольно неожиданный вывод о том, что дисфункции не расшатывают систему, как представлялось прежде исследователям дисфункций бюрократической системы, но, напротив, укрепляют её, являясь, как это ни парадоксально, "главным элементом равновесия"67. Таким образом, был найден тот цементирующий систему фактор, который упускали из виду предшественники Крозье по исследованию функций и дисфункций бюрократической системы.Выражаясь диалектически, дисфункции не являются тем антитезисом, который не даёт системе застаиваться, придавая ей толчок для выхода на новый уровень. Система не меняется, лишь разрастаясь, используя дисфункции для того, чтобы разбухать, и, таким образом, выхода на качественно новый уровень не происходит.

Если пояснить данную схему примером, можно показать следующее. Человеческий фактор, который занимал умы "школы человеческих отношений", побуждает определённых чиновников использовать бюрократический аппарат в собственных целях, например, для удовлетворения каких-либо своих, частных интересов. Пользуясь лакунами в регламентации действий сотрудников аппарата, последние вносят в работу системы определённый диссонанс. Будучи замеченным должностными лицами, находящимися на более высокой ступени иерархической лестницы, подобное явление становится стимулом для выработки регламентационных правил в той сфере, которая прежде была упущена чиновниками высшего звена. Когда правила выработаны, регламентационная лакуна закрыта, что уже не даёт чиновниками возможности пользоваться системой в своих личных интересах. Таким образом, несовершенства бюрократической системы являются стимулом для её усовершенствования, и те факторы, которые временно выступают в качестве дисфункций (причём дисфункций достаточно слабых, не способных расшатать вся систему и нарушить распорядок её функционирования), со временем становятся укрепляющими факторами, цементирующими бюрократическую систему я способствующими её дальнейшему усилению.

Есть и другие факторы, влияющие на стабильность системы, и вновь Крозье видит их там, где критики вскрывали их негативный смысл. Так, Крозье признаёт отрицательный характер обезличенности системы, её нетерпимость к оригинальности индивидов и к проявлению яркой индивидуальности. Но, отмечает Крозье, именно этот недостаток и является достоинством системы, удерживающим индивидов, которые "невротически привязываются к самим этим недостаткам системы"[64], и подавляющее большинство которых вовсе не стремится к проявлению своей индивидуальности.Точно так же обстоит дело с боязнью проявлять решительность, с боязнью вообще что-то решать и брать за это ответственность. "Участие - это груз, и груз очень тяжёлый, что делает понятным апатию и ограниченный энтузиазм в его отношении", - отмечает Крозье[65] [66].

Таким образомКрозье вводит в проблематику кризиса бюрократической системыту проблему, о которой так много писал Эрих Фромм в своей известной работе "Бегство от свободы" . Он заново поднимает вопрос о том, что люди, обыватели готовы отдать свою свободу тем, кто находится на вершине иерархической, властной пирамиды в обмен на видимость спокойствия и гарантию защищённости (которая попросту не может выполняться, поскольку защищённость от тех, кому отдана власть, никем уже не может быть гарантирована). В работах Крозье акцент ставится, однако не на авторитарных и тоталитарных режимах, к рассмотрению которых обычно прибегал Фромм, но на тех режимах, которые базируются на демократических принципах, и в которых проблема свободы, казалось бы, должна быть решена.И, надо сказать, анализ, проводимый Крозье в отношении режима Французской республики, достаточно сложен, поскольку феномен распыления власти, находящейся не в одних руках, и не в руках незначительной группы лиц, как при авторитарном или тоталитарном правлении, но рассеянной по громоздкому бюрократическому аппарату, анализировать значительно сложней, равно как и сложнее объяснить, почему люди отдают свою свободу и долю власти "Левиафану, который стремится обратить в рабство всю человеческую расу" .

Метафора Лефиафана (отсылающая к Гоббсу), как и другие метафоры Крозье, очень удачна для выражения той ситуации, которая сложилась в бюрократическом обществе. Безликость бюрократической системы, растворение личности и личностной ответственности способствуют усилению феномена "бегства от свободы". "Где прежние судьи, учителя, мастера, горожане, уверенные в своей правоте и способности управлять? Я уже не вижу никого, кроме бюрократов и посредников, которые самоустраняются и уходят от ответственности" . Эта безликость является отличительной особенностью бюрократической системы и в целом системы государственного управления. Современная иерархия бюрократического аппарата вовсе не похожа на ту иерархическую лестницу, которая была выстроена, например, в античном или средневековом обществе. Конкретных ответственных лиц, равно как и тех, кто непосредственно принимает решение, в современной системе с распыленной властной структурой отыскать трудно, в отличие от прежних обществ. Поэтому, понимая фактическую безнаказанность, чиновники попросту могут не утруждать себя исполнением своих прямых обязанностей, поскольку они могут сослаться на [67] [68] целый ряд инстанций, делящих ответственность наряду с ним. Конечно, подобной ситуации не было и в помине в то время, когда вожди или жрец были вынуждены расплачиваться жизнью за возникшие в обществе трудности , поскольку все знали, что именно на них и только на них лежит конечная ответственность за благополучное функционирование общества.

Мы не зря вспомнили здесь примеры традиционных или средневековых обществ. Крозье в своём стремлении вскрыть причины существующей властной структуры в современной Французской республике, прибегнул к понятию "архетипа", а именно - "архетипа управления" , который во многом определяет современную модель бюрократии во Франции.Крозье вообще склонен искать истоки бюрократии современности в прошлом, в истории. Так, он отмечает: "бюрократия (в том смысле, в каком её понимают широкие массы (характерная для организации атмосфера рутинности, жестокости, принуждения, безответственности, в отношении которых более всего жалоб), вовсе не является прообразом будущего, но несёт на себе парализующее наследие прошлого" .И именно в прошлом формируется архетип управления, от которого зависят современные бюрократические и социальные структуры.

Особенности подобного архетипа варьируются в зависимости от культуры, генезис которой проходил в определённых, отличных от прочих культур, условиях. Таким образом, архетип управления французского общества будет отличаться от архетипа управления российского или перуанского общества. Анализируя французский архетип управления (однако не посвящая этому отдельной скурпулёзной работы), Крозье приходит к выводу, что он характеризуется наличием следующих факторов: существованием иерархической, официальной власти и существованием наряду с ней параллельной власти. Последняя возникает как раз там, где существуют "зоны (источники) неопределённости" - не охваченные регламентом сектора бюрократической машины, которые могут быть использованы должностными лицами по своему [69] [70] [71]

усмотрению и в своих интересах (как мы показывали выше). Крозье увязывает параллельную власть с переговорными процессами, полагает, что параллельная власть имеет переговорную природу. Однако нам необходимо отметить тот момент, что он связывает непосредственно переговорные отношения именно с современностью, власть переговоров, согласно Крозье - это заслуга современного общества, достигшего определённого момента зрелости. "Вся эволюция последних ста лет являет собой эволюцию от царства морали к царству переговоров"76. - отмечает он. Далее, ещё один момент, который необходимо отметить, чтобы понять сущность переговорной власти - подобный вид власти возможен только при наличии источника неопределённости. "В переговорах... власть игрока в конечном счёте зависит от контроля, который он может осуществить над источником неопределённости" . На наш взгляд, эти два тезиса касательно переговорной власти нуждаются в корректировке и некотором дополнении, для чего необходимо полнее и глубже проанализировать французский архетип управления. Нам представляется вероятным, что переговорная власть существовала и прежде, и была развита довольно значительно, для чего не было необходимости в источниках неопределённости как условиях её существования. Ниже мы попытаемся обосновать и проиллюстрировать это предположение, кажущееся нам весьма важным для того, чтобы не опровергнуть, но лишь дополнить и скорректировать концепцию Мишеля Крозье.

Однако необходимо выделить ещё несколько факторов, которые Крозье определяет в качестве основополагающих для существования современной бюрократической системы, а именно - централизацию, стратификацию, безличность и параллельную власть, порождающих, в свою очередь, такие явления как замкнутость ("некоммуникативность"), кастовость, монополизацию, стремление иерархической власти к расширению за счёт власти параллельной. Почти каждый из этих факторов становился предметом исследования для предшествующих поколений политологов, посвятивших свою исследовательскую

CrozierM. Lasociëtëbloquëe Д. 37.

деятельность изучению бюрократических структур или социальных структур в целом. Однако Крозье дал их описание в определённой связке, увязав их, помимо прочего, с более глубоким уровнем системы (который мы можем определить как мегауровень), с архетипом управления.

И вместе с тем вниманием, которое Крозье уделяет глобальным структурам, необходимо отметить, что исследователь не повторяет ошибки классических функционалистов и не элиминирует такие элементы системы как человек. В своей работе "Современное государство - скромное государство" Крозье показал, что удельный вес государственной бюрократии в жизнедеятельности французского общества должен быть значительно уменьшен в пользу частного сектора. Обращаясь вновь к метафорам, как и всегда при необходимости показать значимость анализируемого аспекта, Крозье говорит о"смерти государства- бога" , факт признания какового феномена должен перевернуть коренным образом самосознание общества.

Ещё одна метафора, позволяющая более полно понять механизм функционирования бюрократической системы, базируется на понятии "гармоник", заимствованного из математики, в частности - из теории рядов Фурье. Сущность переложения математической теории в исследуемый нами контекст социальных наук состоит в том, чтобы показать зависимость подсистем низшего порядка от одной из подсистем, находящейся выше зависимых подсистем. Высшая подсистема, колебания которой являются гармониками первого порядка, определяет колебания низших подсистем, колебания которых (второго порядка и т.д.) определяются гармониками первого порядка .Исходя из подобного определения, Крозье показывает, что бюрократическая система структурирована таким образом, что определённые подсистемы бюрократического аппарата зависят от каких-то определённых структур высшего порядка, задающих тон, определяющих политику всей бюрократической системы в целом. Функционирующие "в унисон" подсистемы создают "узлы блокад" социальной системы в целом, которые не позволяют системе выйти из зоны влияния первой [72] [73] гармоники и не позволяют функционировать в ином формате, нежели тот, который задаётся основными подсистемами. Именно государство ответственно за гармоники первого порядка, что же касается улов блокад, функционирующими в унисон с государственной идеологической составляющей, то их Крозье выделяет три основных - систему социальной администрации, системурекрутирования элиты и систему образования.Осознание функционирования подобного механизма, введение его в область осознания, является необходимым шагом для того, чтобы общество смогло стать свободным от навязанных сверху"гармоник первого уровня" и смогло самостоятельно генерировать те ценности, с опорой на которые будет функционировать бюрократическая система, и вся социальная система в целом.

Общество должно осознать себя свободным и ответственным за свои поступки, должно стать способным эти поступки совершать.Государство же должно проявлять себя лишь настолько, насколько это необходимо для связывания воедино различных аспектов жизнедеятельности общества. Государство должно быть использовано обществом как рычаг для проведения необходимых социальных и политических реформ, поскольку только государственный бюрократический аппарат обладает потенциалом для того, чтобы внедрять реформы на всех уровнях общественной жизни.Контроль государства за изменениями, происходящими в обществе, необходим, как и контроль за функционированием общества, и Крозье это признавал, не являясь утопистом анархистского толка. Однако этот контроль не должен быть глобальным, как в настоящее время, не должен охватывать жизнь общества настолько, чтобы не оставлять места для частной инициативы. В частности, он отмечал: "Мы чересчур легко перекладываем причину своих затруднений на

абстрактные "пугала", такие как прогресс, техника, бюрократия. Но не технические достижения или организационные формы повинны в этом. Это сами люди, которые осознанно или неосознанно принимают участие в их

разработке" .Касательно возможности "неосознанного участия" необходимо сказать особо. Крозье неоднократно подходит к проблеме бессознательного элемента во властных отношениях и вообще в функционировании

бюрократической системы, однако как правило ограничивается подобными поверхностными замечаниями. Так, показывая бессознательное происхождение важнейших установок во властных отношениях, Крозье ограничивается лишь скупой констатацией иррационального, бессознательного их происхождения, не углубляясь в причины этого феномена: "Бюрократия "по-французски"

представляет разумное решение проблем, связанных с нашими инстинктивными реакциями: боязни оказаться лицом к лицу с нашей абсолютистской концепцией власти и с нашим отвращением к принятию вместо неё малейших отношений

о 1

зависимости" . Подобная поверхностная констатация "инстинктивных",

бессознательных факторов нуждается, на наш взгляд, в углубленном анализе, для чего необходимо прибегнуть к опыту, накопленному в парадигме иных антропологических, политологических и социологических дисциплин. Поэтому мы полагаем, что более глубокое исследование влияния бессознательного элемента сможет ещё больше раскрыть и углубить концепцию Крозье, что и будет проделано нами ниже. На наш взгляд, необходимо особо отметить важность осознания бессознательных элементов, действующих в формировании и функционировании бюрократической системы, поскольку в таком случае произойдёт терапевтический эффект в отношении общества в целом - важность осознания постоянно подчёркивается антропологами и психологами - таким как К. Г. Юнг, Э. Эриксон, Э. Берн и т.д. Сам Крозье также понимал необходимость осознанного принятия тех бессознательных, иррациональных факторов, которые питают "порочные круги" бюрократической системы: "Я стремился дать моим читателям возможность почувствовать, что эти порочные иррациональные факты, которые каждый переносит болезненно и стремится от них избавиться путём как [74] [75]

можно более скорого перебрасывания их в сферу проклятий и активного протеста, являются фактами естественными, объяснимыми, относительно простыми и поддающимися позитивному рассмотрению, в рамках которого возможны вмешательство и коррекция" .

Показательно, и мы хотим отметить это особо, что Крозье, несмотря на достаточно обширную критику бюрократической системы, уверен в том, что французская бюрократия (как и вообще всякая бюрократия) изменится, что развитие её (причём, развитие в конструктивном смысле) является лишь делом времени.Впрочем, подобная уверенность является предсказуемой исходя из философско-методологической ориентации исследователя. Крозье остаётся верен структурно-функциональному подходу, а, поскольку функционализм напрямую связан с эволюционизмом, то именно принципов эволюции следует ожидать от теории политолога-функционалиста. И здесь, в ожидании эволюции бюрократической системы, Крозье уверен в том, что французская бюрократия сохранит свои уникальные черты, сохранив все прежние конструктивные факторы и будет дополнены новыми. Так, он отмечал, что система, имеющая такие глубокие корни, уходящие в глубь веков, не может исчезнуть просто так - последующие системы обязательно должны будут перенять что-либо от неё. В связи с этим Крозье ставит вопрос - а что же именно должно быть сохраненно, а что - отброшено, что пойдёт на пользу социуму, а что - должно отмереть в соответствии с «возможностями эволюции»[76] [77]. Критика Крозье бюрократической системы не носит деструктивного характера, она не нацелена только лишь на вскрытие недостатков и не рассчитывает эпатировать читателя очередными фактами безысходности и неизбежности зла бюрократии.Крозье стремится к объективной оценке деструктивных и конструктивных свойств и функций бюрократической системы и, будучи уверен в её развитии, пытается увидеть в будущей модели новой бюрократии те положительные черты, которые и на сегодняшний день являются конструктивными элементами и противостоят "порочным кругам" французской бюрократии.

Так, Крозье признаёт тот факт, что французская бюрократическая система открывает довольно широкие возможности перед всеми членами социума, без различия к их стратификационной и иной принадлежности. Французская бюрократия предлагает значительный элемент свободы, возможность не зависеть от обстоятельств, определённую социальную защищённость, личную независимость индивида, что в современном обществе, при действительном исполнении властью подобных взятых на себя обязательств, должно значить немало. Однако Крозье видит опасность в том, что поддержание подобных обязательств системы по отношению к индивиду, к личности, является затратным процессом, что может иметь негативные последствия. Затрата ресурсов является для системы негативным процессом, и необходимость восполнять затраты должно направлять систему на поиск новых источников ресурсов. Поэтому Крозье осознаёт, что для поддержания тех норм и ценностей, носителем и гарантом которых является французская система для граждан Французской республики, а также для мира в целом, необходимо, чтобы социумом были изысканы возможности для дальнейшей трансляции конструктивных элементов системы, которые бы не допустили превращения эволюции в инволюцию. И это является очень первоочередной проблемой для современности, преуменьшать важность которой недопустимо."Весь вопрос для нынешней Франции состоит в том, чтобы открыть в современном массовом обществе и посредством тех различных способов действия, которые оно предполагает, элементы, которые должны были бы позволить ему поддерживать и обновлять этот необходимый вклад" .

Причём необходимо отметить, что, оставаясь верным своей традиции соблюдения баланса в распределении ответственности между социумом в целом и индивидом, Крозье адресует свой призыв сохранить конструктивное наследие как организованному сообществу, как системе в целом, так и каждому конкретному индивиду, понимая, что именно клнкретная личность является в конечном итоге [78] носителем ценностей определённой культуры, к которой принадлежит. Поэтому для того, чтобы негативные черты бюрократии "не явились прообразом будущего", необходимо приложить усилия каждому индивиду. Выражаясь языком системного подхода, можно сказать, что именно от элементов микроуровня социальной системы может зависеть направление вектора развития системы в целом в сторону гармоничного её развития. Также представляется не в последнюю очередь важным то, что Крозье остаётся верным и рациональному фактору, полагая его определяющим фактором изменения, которые должны произойти в ориентации индивида и социума в целом. "Можно надеяться, что в момент, когда изменение начинает играть главную роль, брошенный ему (французскому обществу) вызов заставит его содействовать, в свою очередь, оригинальному способу развития нового гуманизма, приспособленного к новым формам организации, новым моделям действия и новому пониманию рациональности" .

Для того же, чтобы перейти к вопросу об изменениях в бюрократической системе и в социальной системе в целом, необходимо рассмотреть некоторые базовые категории, лежащие в основе функционирования системы, в основе социальных отношений, одной из которых является категория власти. [79]

<< | >>
Источник: Козлова Ирина Александровна. Институт бюрократии во Франции: теория и практика Становления. Диссертация на соискание ученой степени кандидата политических наук. 2015

Еще по теме Политический анализ бюрократии. Концепция Мишеля Крозье о становлении и развитии бюрократии во Франции.:

  1. Степень научной разработанности темы.
  2. Политический анализ бюрократии. Концепция Мишеля Крозье о становлении и развитии бюрократии во Франции.
  3. 2.1. Исторический аспект формирования бюрократии и развития властных отношений в рамках становления французского архетипа управления.
  4. Заключение.
- Внешняя политика - Выборы и избирательные технологии - Геополитика - Государственное управление. Власть - Дипломатическая и консульская служба - Идеология белорусского государства - Историческая литература в популярном изложении - История государства и права - История международных связей - История политических партий - История политической мысли - Международные отношения - Научные статьи и сборники - Национальная безопасность - Общественно-политическая публицистика - Общий курс политологии - Политическая антропология - Политическая идеология, политические режимы и системы - Политическая история стран - Политическая коммуникация - Политическая конфликтология - Политическая культура - Политическая философия - Политические процессы - Политические технологии - Политический анализ - Политический маркетинг - Политическое консультирование - Политическое лидерство - Политологические исследования - Правители, государственные и политические деятели - Проблемы современной политологии - Социальная политика - Социология политики - Сравнительная политология - Теория политики, история и методология политической науки - Экономическая политология -