2.3. Деятельностьсовременных политических партий Г ермании в условиях европейской интеграции
Европеизация политических партий в качестве отдельной области исследования выделилась сравнительно недавно. Несмотря на то, что деятельности политических партий в условиях европейской интеграции было уделено немало внимания в конце 1970-х годов, в связи с первыми прямыми выборами в Европейский парламент в 1979 году, до 1990-х годов концепция европеизации политических партий не вызывала особого интереса в научных кругах. Объяснением данному обстоятельству может послужить тот факт, что анализ политических партий проводился исключительно сквозь призму внутренних политических систем и изменений, которые вытекали из национальных особенностей каждой системы, как институциональных, социальных, экономических, так и культурных. Сase study, cross study и субдисциплины сравнительной политологии в рамках исследования политических партий в качестве независимых переменных рассматривали именно внутренние факторы. Другими словами, аналитики политических партий не уделяли внимания интернациональным факторам для объяснения внутренних изменений партий или связывали их с избирательными событиями, например, перестройкой партийной системы. Несмотря на то, что ещё в 1958 году существовало некоторое обсуждение партийной динамики в одной из оригинальных работ, посвященных европейской интеграции - «Объединение Европы» Эрнста Хааса, исследование отношений между политикой партий и европейской интеграцией не развивалось параллельно с процессом интеграции. Это обстоятельство может быть объяснено многими причинами. В большей степени тем, что первые три десятилетия процесс европейской интеграции развивался под мантией общественности, и, как следствие, партийнополитической незаинтересованности, которая именовалась «допустимым консенсусом»143. Этому способствовал и технократический процесс принятия решений в Брюсселе. Кроме того, большая часть политики была распределена между государствами-членами и Европейской комиссией, межправительственное ведение переговоров представляло собой арену, которая, по сути, приблизила политический конфликт, нежели создала группы сторонников. Политика чрезвычайно низкого уровня этих десятилетий, иначе говоря, природа политических вопросов, продвинутых и согласованных с государствами-членами, не отождествлялась с лево-правым «национальным» политическим спектром. И, наконец, Европейский парламент не мог достичь межучережденческой власти относительно Совета министров и стать посредником в принятии решений на европейском уровне. Лишь начиная с конца 1980-х годов в результате серии договоров значительно расширились полномочия Европейского парламента, усилились наднациональные элементы в системе функционирования Евросоюза и расширились направления и сфера его деятельности144. Однако только после вступления в силу Лиссабонского договора Европарламент на равных с Советом министров получил право участвовать в утверждении бюджета ЕС. С точки зрения диссертанта, в отличие от внутренней политики и институтов, Европа не «поражает» партии прямым способом. ЕС не является для них привлекательной системой возможностей, как, быть может, для определенных групп интересов или наднациональных акторов в федерациях или квазифедерациях, у нее нет каких-либо ресурсов, которые могут быть переданы партиям, или союзников, полезных для сотрудничества на национальном уровне. Закон вовсе не обязывает политические партии взаимодействовать с институтами ЕС или функционировать на европейском уровне. Исключениями к данным обстоятельствам являются партии, которым ЕС может предоставить потенциальную возможность, и потому играет более видную роль в их программной идентичности и кампаниях. Партии, которые действуют на наднациональном уровне, например шотландская Национальная партия и партии меньшинств или этнические партии, являются примерами, где идентификация с ЕС становится фактором, который в случае конкуренции внутри партийной системы, добавляет этим партиям весомости. Так, в некотором смысле, воздействие ЕС на национальные политические партии является косвенным по определению. Это обстоятельство также может быть объяснено с рационально-институциональной точки зрения. Правила ЕС запрещают передачу бюджета в казну национальных партий из любого источника, в том числе и из межнациональной партийной федерации. Отдельные партии неспособны влиять на процесс принятия решений в ЕС, чтобы получить преимущество во внутренней конкуренции, в особенности это относится к оппозиционным партиям, поскольку они также лишены представительства в Совете министров. Выборы в Европейский парламент остаются по большей части второго порядка, по крайней мере, для более старых и посткоммунистических государств-членов. Наконец, что не менее важно, цели национальных партий состоят в том, чтобы максимизировать число голосов и получить как можно больше мест в парламенте, к реализации которых ЕС отношения не имеет, кроме того, в государстве- члене с явным скептическим взглядом на Европу, опрометчиво и контрпроизводительно возвещать о любых форматах взаимодействия с акторами на европейском уровне. Как представляется на первый взгляд, политические партии не являются идеальными кандидатами для исследования процесса европеизации вследствие их «изолированности» от влияния ЕС. В данном ключе речь идет об отсутствии прямых и правовых подходов ЕС к основной деятельности партий, регламенту и проведению кампаний. Тем не менее, существуют доказательства тому, что национальные политические партии действительно подверглись европейским изменениям. Ирландский политолог Питер Мэйр различает прямое влияние и косвенное воздействие ЕС в контексте рассуждения о том, что «Европеизация, как процесс проникновения непосредственно ведет к формированию новых политических партий на национальной или европейской аренах» . Мэйр подчеркивает, что «европейское измерение - совершенно новая платформа для партийной конкуренции, в процессе укрепления, оно или поглощает партии или позволяет им себя эксплуатировать»145 146. Таким образом, европейская интеграция изменила среду, в которой функционируют национальные партии, создав европейский наднациональный центр принятия решений и систему общеевропейских норм и правил. Это «прямое» воздействие ЕС на национальные партии и партийные системы, которое заключается в создании нового измерения для партийной конкуренции, было исследовано и Саймоном Хиксом. Он обратил внимание на появление про и антиинтеграционной оси, перпендикулярных лево-правой оси партий. В целом Мейр заключает, что прямое влияние ЕС является незначительным и выражается лишь в создании новых партий, или реструктуризации природы партийной конкуренции. Так, как уже упоминалось ранее, в феврале 2013 года в ФРГ была основана консервативная и евроскептическая политическая партия «Альтернатива для Германии». В данном ключе следует обратить внимание на тот факт, что прямое воздействие ЕС на внутреннюю политическую конъюнктуру, в которой партии осуществляют свою деятельность, отражается, по сути, не на самих партиях. В этой связи партии реагируют на изменения или появление новых тенденций общественного мнения. Следовательно, прямое воздействие ЕС ограничено контекстом среды, в которой действуют партии. Таня Бёрзель и Томас Риссе подчеркивают, что внутренние изменения, в качестве ответа на вызовы ЕС, предусматривают необходимость активного создания «адаптационного давления» и участия в политике как внутренних, так и европейских акторов . То есть европейская интеграция, создавая для национальных политических партий новые арены политического взаимодействия на межправительственном и наднациональном уровнях, оказывает давление на эти партии с целью их организационной адаптации. Именно в этом смысле употребляется понятие «косвенного» воздействия ЕС, которое, согласно Мэйру, «может оказаться более решающим, чем прямое влияние»147 148. Под косвенными эффектами ЕС понимаются изменения во внутриполитической системе, которые могут оказывать влияние на внутренние функции и поведение партий. В частности, речь идет о европеизации национального правительства - в основном, в сфере разработки внутренней политики - которая оказывает косвенное воздействие на национальные партии, и, соответственно, на структуру партийной конкуренции. Мэйр подчеркивал, что ограничения в сфере разработки политики уменьшили количество стратегических предложений, которые партии могли выдвинуть на выборах149. В данном ключе следует упомянуть о трех способах ограничений, которые заключаются в воздействии ЕС на национальное правительство, влияние на партии вытекает из общего сокращения или ограничения возможностей правительства государств-членов, в частности, национальной исполнительной власти. Первое состоит в ограничении политического пространства, доступного конкурирующим партиям. Это ограничение является самым приемлемым для исследования партийной системы. Второе - сокращение политических инструментов в распоряжении национальных правительств. И третье - ограничение политического состава. Таким образом, если европеизация парламента ФРГ, речь о которой шла в предыдущей главе, выражалась в расширении полномочий национального парламента, влияние европейской интеграции на политические партии напрямую связано с ущемлением прав национального правительства. Ко всему вышеизложенному следует добавить, что институциональное усиление Европарламента, с одной стороны, потребовало от национальных политических партий перемен в организационном устройстве и системе принятия политических решений, с другой — согласования важной и постоянно расширяющейся активности депутатов Европейского парламента с повседневной работой, которую проводят политические партии на национальном уровне. В известной степени этому мешает сам принцип деления на политические фракции Европарламента — не по национальным делегациям, а по партийной, идейно-политической принадлежности . Подобным образом встала задача интегрировать деятельность представителей политических партий в различных формациях Совета ЕС, в его комитетах постоянных представителей и рабочих группах, в Европейском совете и на межправительственных конференциях . Формальная организационная структура политических партий также претерпела изменения в связи с появлением идеологически смежных интернациональных партий в Европарламенте. Так, в Президиум Христианско-демократического союза Германии наравне с председателем фракции ХДС/ХСС Бундестага входит председатель фракции Европейской народной партии Европейского парламента, выбранные на Федеральном съезде партии. Подобным образом в организационном уставе Социал- демократической партии ФРГ прописано, что совещательным голосом в Федеральном съезде партии принимает участие десятая часть фракции депутатов СДПГ в Европейском парламенте, к слову, такой же долей голосов удостоена фракция партии в Бундестаге. Кроме того, практически во всех партиях стран-членов ЕС, возможно, за исключением маргинальных, которым не удается преодолеть избирательный барьер на национальных и 150 151 региональных выборах, появились управление, отдел или департамент по вопросам европейской интеграции. Европейская интеграция также создала новую категорию политических акторов, которые играют новую и все большую роль в политике национальных партий. В первую очередь, речь идет о евродепутатах, которые действуют преимущественно на наднациональном уровне, членах руководства политических партий, которые имеют опыт работы в национальном парламенте, и, прежде всего, в парламентских комитетах по вопросам европейской интеграции и взаимодействия с институтами ЕС и министерствах подобного профиля. Не являются исключением эксперты - специалисты по европейской интеграции, которые осуществляют свою деятельность предоставления экспертизы по вопросам многоуровневого управления в ЕС в партийном аппарате на европейском, национальном и субнациональном уровнях152. Некоторые исследователи153 выделяют процесс появления и усиления влияния региональных отделений общенациональных партий, которые все больше обретают в ходе процессов федерализации и децентрализации в государствах-членах собственную специфику, особую региональную идейно-политическую и партийную самоидентификацию. Одним из наиболее показательных примеров в этом отношении может служить Испания, политическая система которой локализована, а модель управления является многоуровневой. Тенденция к децентрализации организационной структуры общенациональных партий и процесса принятия партийных решений происходит также в Великобритании — в случае с Лейбористской партией в Шотландии и Уэльсе. Подобная практика наблюдается в последние годы и в политически стабильных институционально симметричных федерациях Европы: в Германии - в случае Социал-демократической партии Г ермании и Христианско-демократического союза, в Австрии - в отношении Австрийской народной партии и Социал- демократической партии Австрии154. На парламентской встрече 24 апреля 2008 года немецкий Бундестаг ратифицировал Лиссабонский договор, не отступив от традиции надежной немецкой европейской политики, поскольку Маастрихтский и Ниццкий договоры также были ратифицированы всеми фракциями Бундестага, за исключением Партии демократического Социализма/Левой партии, явным большинством и без внутрипартийных конфликтов. Общий консенсус двух народных партий по ключевым европейским проблемам, всегда характеризуемым идеей экономически и политически интегрированного сообщества государств, не изменился, несмотря на разногласия, которые породила Большая коалиция в других областях политики. Представляется интересным выяснить, существуют ли межпартийные разногласия в Германии по европейским вопросам. Ответ на этот вопрос был получен диссертантом при помощи контент-анализа парламентских дебатов Маастрихтского, Ниццкого и Лиссабонского договоров. В целом анализ выявил следующую тенденцию: проевропейская позиция немецких политических партий сохраняется, заметным исключением является лишь Левая партия, которая принимает основные принципы европейской интеграции, но требует радикальной переориентации целей и содержания европейской политики. Однако подробное исследование процедуры голосования по Лиссабонскому договору в сравнении с дебатами в Бундестаге по вопросам ратификации Маастрихта и Ниццы выявляет возрождение старого раскола в немецкой политике по отношению к Европейскому Союзу. В то время как либералы и большинство депутатов ХДС/ХСС продолжают придерживаться проевропейской риторики своего времени, представители Социал-демократической партии Г ермании и фракция Зеленых снова поднимают проблему социального вопроса в контексте ЕС и видят в качестве будущего идеала «социальную Европу», призывая, в сущности, к тому, чтобы «положительные» нормативные положения ЕС, например, в области налогообложения компании, трудового законодательства и права работников, «приручили» рыночную экономику в пользу общего благосостояния. Каковы причины возвращения данного раскола в немецкой партийной системе? С точки зрения диссертанта, ключом к ответу является подъем Левой партии и ее популярная критика ЕС, совмещенная с изменениями в экономической обстановке, вытекающими из процесса расширения Европейского общего рынка. Возобновление требований социал-демократов и Зеленых «социальной Европы» легче всего объяснить на фоне Восточного расширения - процесса, продвинутого немецкими правительствами правых и левых. С очередным расширением ЕС значительно усилилась конкуренция на европейском общем рынке . Извлекая выгоду из сравнительно низких социальных стандартов и мягкого налогообложения, многие немецкие промышленные компании перенесли свое местоположение в новые государства-члены, которые предлагали гораздо более прибыльные производственные условия. Эти серьезные различия в уровнях налога и пошлины сильно увеличили давление на многие европейские правительства, с целью преобразовать их высоко отрегулированные национальные экономические системы и рынки труда, например, Скандинавские государства всеобщего благосостояния и немецкое социальное государство . Именно в контексте этой расширенной конкуренции в 155 156 увеличенном ЕС Социал-демократы и Зеленые возобновили свои призывы к более социальной политике и трудовому законодательству на либерализованном европейском общем рынке. Социальная демократическая политика может быть реализована в будущем, если интеграция преуспеет в увеличении «положительного», точнее говоря, подкорректированного рынка, иначе, движение компаний в соседние страны, в которых затраты ниже, станет серьезной угрозой. В то время как эти изменения в полной мере выполняющие условия экономической интеграции прекрасно соответствуют политической идеологии экономически либеральных партий, таких как Свободная демократическая партия Германии и отчасти ХДС, лево-ориентированные партии оказывают давление с целью подчеркнуть важность социального аспекта в европейской политике. Подобные разногласия могут развиться в подлинное противоречие, которое в долгосрочной перспективе угрожает разделить немецкую партийную систему на два европейских лагеря. Научная литература в области истории создания Европейского Союза почти единогласно обозначает проинтеграцию и стабильность двумя самыми важными характеристиками позиций немецких партий157. Федеральная интеграция и свободная экономика на общем рынке были руководящими принципами, поддерживаемыми всеми правительствами до настоящего времени. Эта стабильность очевидна в небольшом влиянии, которое смены правительства имели на основополагающие решения в отношении европейской политики, которая в целом осталась стабильной, невзирая на распределения ролей в политической системе. Хотя определенные различия между концепциями европейской политики действительно существуют, подробное исследование партий не выявляет существенных изменений в направлении, или же противоречия относительно политики ЕС существовали с начала процесса европейской интеграции. Начиная с председательства Конрада Аденауэра, Христианскодемократический союз (ХДС) был одним из самых верных защитников европейского проекта. Два центральных принципа, характеризующие европейскую политику Германии - долгосрочное видение федеральной конфедерации государств, в которые федеративная республика должна быть включена как равноправный партнер, и идея политического союза, который простирается вне сообщества свободного рынка - были очевидны в ХДС гораздо раньше, чем в других партиях. Как правящая партия, ХДС значительно способствовала продвижению европейского проекта, начиная с его истоков в конце 1950-х годов. Особенно во время длительного канцлерства Гельмута Коля, Германия непрерывно продвигалась к европейской интеграции в сотрудничестве с Францией. Представители Христианского социального союза Баварии (ХСС) заняли двойственные позиции по отношению к политической интеграции ЕС, однако всегда поддерживали важные для ЕС решения явным большинством, чтобы предотвратить разногласия между двумя партиями-сестрами по европейским вопросам. Проевропейское отношение также характеризовало Социал- демократическую партию Г ермании (СДПГ). После интенсивных внутренних партийных обсуждений в 1950-х и 1960-х годах по вопросам западной интеграции наряду с участием Западной Г ермании в Европейском экономическом сообществе, социал-демократы приняли положительную линию и стали убежденными сторонниками европейской интеграции - позиции, которой партия придерживалась в период Христианско - либеральной коалиции с 1982 по 1998 года158. Несмотря на ее привычную роль самой многочисленной оппозиционной партии, СДПГ никогда не использовала евроскептицизм в качестве тактического инструмента для привлечения населения. Наоборот, партия поддерживала общий немецкий консенсунс в отношении Европы. И хотя период канцлерства Герхарда Шредера характеризовался прагматизмом к политике ЕС, Шредер никогда не призывал к переориентации европейской экономической политики и не отклонялся от проевропейского курса. Сравнительно немного case-study исследований существуют в отношении европейских позиций Свободной демократической партии Г ермании (СвДП). Скорее всего, данное обстоятельство связано с постоянной проевропейской направленностью, которая проявилась в партии после того, как первоначальное противоречие по Римским договорам было разрешено159. Центральная идея Европейского экономического сообщества - создание зоны свободной торговли через национальные границы - совпадает с основной программой либералов, делая бессмысленными внутренние партийные дискуссии по вопросу альтернативных форм интеграции. Учитывая вышеизложенное, любой спор в СвДП по поводу основной ориентации европейской интеграции кажется маловероятным, и оспаривание в партии будущего ЕС может повторно появиться лишь в случае увеличения числа нежелательных обстоятельств, таких как неэффективное управление или коррупция. Первоначально политика ЕС имела мало значения в политических целях Зеленых и позже Союза’90/Зеленых. Действительно, в течение долгого времени не было никакого согласованного партийного мнения по ключевым европейским политическим вопросам160. Только ввиду правительственного участия, которое было реализовано в рамках Красно-зеленой коалиции с 1998 по 2005 года, Союз’90/Зеленые развил явную проевропейскую позицию. Более подробно она была сформулирована Йошкой Фишером, который занимал в тот период пост министра иностранных дел, в его известной лекции в университете Гумбольдта в мае 2000 года, когда он подтвердил видение «федерации европейских национальных государств»161. С тех пор представители Зеленых иногда критиковали политику определенных нормативных положений ЕС, которые были несовместимы с их политическими целями, однако их проевропейское восприятие никогда не подвергалось сомнениям. Единственной парламентской фракцией, которая значительно отклонялась от проевропейской позиции, была Партия демократического социализма (ПДС)/Левая партия, на сегодняшний день - Левая партия. Начиная с 1990 года, когда ПДС/Левая партия попала в Бундестаг, она была верна своей социалистической и антикапиталистической доктрине, осуждая господство свободного рынка процесса интеграции и критикуя «милитаризацию» вновь объединенной федеративной республики под прикрытием общей внешней политики и политики безопасности ЕС162. Партия неоднократно подчеркивала, что она выступает не против идеи европейской интеграции, а против модели ведомого элитой экономического проекта, основанного на рыночной экономике. Таким образом, в силу того, что радикальное изменение в направлении к социалистической системе несовместимо с существующей структурой ЕС, Левая партия лучше всего характеризуется как Евроскептичная. Для того чтобы выяснить, существуют ли признаки колебания в межпартийном проевропейском консенсусе в Германии, представляется необходимым сравнить главные идеи и позиции в отношении Лиссабонского договора163 двух главных спикеров от пяти партий Бундестага и выдержек из личных заявлений депутатов во время дебатов по ратификации Маастрихтского164 и Ниццкого165 договоров. Под главными спикерами будут пониматься два партийных представителя с самой высокопоставленной политической функцией или самым долгим временем выступления. Участие других спикеров от каждой партии будут упомянуты в случае, если их позиции существенно отклонились от главных спикеров. Цель состоит в том, чтобы исследовать, остались ли постоянными основные позиции и идеи партий по отношению к европейскому вопросу или изменились и до какой степени. Акцент будет ставиться на призыве к «социальной Европе» СДПГ и частично Зеленых, а также на конституционной критике Лиссабонского договора, которую инициировали некоторые баварские депутаты ХСС, опасающиеся утраты государственного суверенитета и отсутствия демократической легитимности, связанной с договором. Диссертант остановил свой выбор именно на этих договорах, так как они содержат политическое и институциональное изменения и имеют важные последствия для будущего масштаба национальной социальной политики. Маастрихтский договор открыл путь к Экономическому и Валютному союзу, в то время как Ниццкий начал процесс Восточного расширения и выдвинул на первый план финансовые проблемы, такие как усиленная конкуренция на общем рынке, структурные фонды, сельскохозяйственные субсидии и т.д. Таким образом, эти договоры сопоставимы, так как оба включают нормативные положения, которые затронули вопросы социальной политики и политической экономии. Парламентские дебаты будут сравниваться на основании трех потенциальных расколов, чтобы систематически исследовать сходства и различия партийных позиций к европейской политике. Во-первых, будут рассмотрены основные позиции политических партий к европейской интеграции, а также представления партий об окончательном характере европейского проекта. Во-вторых, будут исследованы определенные оценки партий в отношении ратификации соответствующего договора о ЕС: как партии оценивают институциональные и политические реформы, связанные с договором, и какие упущения или недостатки они критикуют. Наконец, будут оценены межпартийные и внутрипартийные разногласия по вопросам ЕС: представляют ли спикеры партии различные позиции или высказывают критику их внутренней партийной линии, действительно ли спикеры критиковали позиции других партий к европейской политике или приводили доводы в пользу положений, которые несовместимы с концепциями других партий. Сравнение, таким образом, охватывает два аспекта: позиции отдельных партий, например, СДПГ, по отношению к Маастрихтскому, Ниццкому и Лиссабонскому договорам, и позиции всех партий к определенному договору о ЕС, например, Лиссабонскому. Контент-анализ парламентских дебатов по случаю ратификации договоров о ЕС - традиционный метод для исследования партийных предпочтений в европейских делах. Учитывая огромную важность договоров о ЕС, соответствующие ведущие политики обычно выступают с объявлением их партийных позиций. Напротив, партии и предвыборные программы склонны предоставлять меньше информации об идеях и позициях в отношении европейской политики, поскольку партии предоставляют относительно мало пространства европейской интеграции в таких документах. Однако и этот аспект деятельности партий в отношении ЕС будет затронут позднее. Диссертант проанализировал парламентские дебаты с помощью текстовой аналитической программы ATLAS.ti, которая облегчает классификацию большого объема текста. Данная программа позволяет пользователю отделять текстовые фрагменты в соответствии с их отношением к вопросу об исследовании, сортировать и показывать эти фрагменты по команде с целью их оценивания. Сначала диссертант импортировал пленарные выступления спикеров в программу и затем выделил их согласно ранее разработанной системе категорий, которая дифференцирует три потенциальных области разногласий, описанных выше. Затем диссертант составил список подчеркнутых фрагментов в тексте последовательно для каждой партии и каждого договора о ЕС, сравнил их друг с другом и выделил самые важные партийные позиции и расколы. Наиболее подходящее описание используемого метода может быть обозначено как качественный контент-анализ трех тематически подобных парламентских дебатов. Этот вид анализа отлично подходит для сравнительных исследований, в которых необходимо обработать и сравнить большой массив информации, например, когда надо сравнить позиции по какому-то вопросу жестко различающихся по идеологической направленности политических партий или глав государств166. Г лавными спикерами от фракции ХДС/ХСС на дебатах в Бундестаге по вопросу ратификации Лиссабонского договора выступали федеральный канцлер Ангела Меркель и занимавший в то время пост премьер-министра Баварии Гюнтер Бекштайн. Меркель инициировала обсуждение, подчеркнув ведущую роль процесса европейской интеграции и общее единство в Бундестаге по европейским делам «почти во всех партиях» (Меркель, 16451 D). Она охарактеризовала Лиссабонский договор «новым базисом для Европы... прочным и устойчивым», потому что в сравнении с предыдущими договорами о ЕС он не содержит срока годности или пункта пересмотра, и подчеркнула, что коренные изменения в ближайшем будущем не запланированы (Меркель, 16451 D). Канцлер подробно остановилась на многих «существенных преимуществах» (Меркель, 16452 B) нового договора как для Германии, так и для ЕС в целом. Во-первых, договор упрощает принятие решения, так как Совет теперь решает преимущественно «большинством, а не единогласно» и, таким образом, «безвыходные ситуации и препятствия могут быть более легко преодолены» (Меркель, 16452 C). Во-вторых, согласно новому договору, численность населения приобретает гораздо больше значения в решениях Совета, речь идет о «более справедливом взвешивании голосов». В-третьих, договор уточняет «порядок управления», разъясняя компетенции государств-членов. В-четвертых, он способствует сотрудничеству «в очень важной области политики - правосудия и внутренних дел». И, наконец, договор создает платформу для «общей системы защиты климата и сотрудничества в энергетическом секторе» (Меркель, 16452 D). Кроме того, Меркель поддержала все основные институциональные нововведения: усиление роли Европейского парламента и национальных парламентов, сокращение числа членов Комиссии, а также учреждение поста председателя Европейского совета и Высокого представителя по внешней политике и политике безопасности. В целом, Меркель назвала новый договор «важнейшим фактором для Г ермании» и что его «важность не может быть оценена достаточно высоко» (Меркель, 16453 А). Своей речью Ангела Меркель явно подтвердила проевропейскую традицию христианских демократов, подчеркнув, что в некоторых случаях она будет приветствовать более сильную интеграцию, как призывает неудавшаяся конституция ЕС. Второй спикер - Гюнтер Бекштайн в целом поддержал позицию канцлера, однако не воздержался и от критических замечаний. Не упоминая семь депутатов ХСС, которые проголосовали против ратификации Лиссабонского договора, он выразил неудовлетворение по поводу определенных элементов нового договора и, в более общем плане, по поводу статус-кво ЕС. Свою речь Бекштайн начал, также как и Меркель, с положительной оценки Лиссабонского договора, обозначив его «прогрессом для Европы» и отметив, что договор сделал Союз «немного более способным осуществлять свои функции и немного более демократичным» (Бекштайн, 16467 А). Данное обстоятельство, с его точки зрения, усилило общую внешнюю политику и политику безопасности. В то же время Бекштайн подчеркнул, что «Европа не должна становиться единым государством,... федерацией», которая «ослабит государственность Федеративной республики Г ермания», как было определено в декрете федерального Конституционного суда о Маастрихтском договоре167. Он также обратил внимание на то, что «не каждая проблема в Европе - проблема для Европы», которая должна регулироваться контролирующим органом ЕС. В данном ключе Бекштайн сделал акцент на том, что Бавария будет выступать защитником принципа субсидиарности. Вместе с тем Бекштайн поддержал процесс европейской интеграции «в развитии глобализации» и «в сдерживании мировых финансовых рынков». Он отметил, что и в немецких, и в европейских интересах находится то обстоятельство, что «минимальных стандартов для работников придерживаются не только в Европе, но также и в других странах и экономических зонах мира, с которыми мы конкурируем». В целом, Бекштайн выразил свою поддержку развитию процесса интеграции, который, с его точки зрения, должен быть основан на «субсидиарности и автономии немецкой федерации и Земель» (Бекштайн 16468 А). Сравнение речей депутатов ХДС/ХСС относительно Маастрихтского и Ниццкого договоров, с одной стороны, подтверждает стабильность Христианско-демократических идей и позиций по отношению к европейской политике, с другой - указывает на некоторые произошедшие в них изменения. Во время обсуждении Ниццкого договора, действующие в тот период председатель фракции ХДС/ХСС Фридрих Мерц и спикер по европейским делам Петер Хинтц проявили себя ярыми сторонниками европейской интеграции: «во многих областях мы все больше нуждаемся в Европе и в европейской интеграции», и приветствовали реформы, вытекающие из договора, в особенности, которые открыли путь Восточному расширению. Оба депутата поддержали увеличение полномочий Европейского парламента и подчеркнули, что «в конвенции или подобном учреждении, парламенты государств-членов должны также быть включены в дальнейшее развитие Европейского Союза» (Мерц, 18987 B). Кроме того, в связи с террористическим актом 11 сентября 2001 в США и Мерц, и Хинтц высказали необходимость дальнейшего развития процесса интеграции помимо соглашений саммита в Ницце, особенно в областях общей внешней политики, политики безопасности, правосудия и внутренних дел. Хинтц, в частности, подверг критике Красно-зеленое федеральное правительство за то, что оно не преуспело в проведении более глубоких реформ ЕС (Хинтц, 19001 B) . Дебаты в отношении Маастрихтского договора в немецком Бундестаге связывают с длительной и подробной речью Гельмута Коля, в которой бывший канцлер восхвалял достоинства и исторические достижения ЕС, в особенности, его успех в установлении прочного мира. Г ельмут Коль утверждал об отсутствии альтернативы европейской интеграции для Германии, заявляя, что «мы все в Европе и, исходя из личного интереса немцев, ФРГ необходимо объединение Европы». Энтузиазм Коля был поддержан вторым спикером, бывшим Федеральным министром финансов Теодором Вайгелем. В своей речи канцлер представил все важные реформы договора, сделав особый акцент на выгодах, которые принесет Маастрихт, прежде всего, речь шла о завершении функционирования Экономического и Валютного союза и учреждении независимого Европейского центрального банка. Вайгель также сконцентрировал внимание на данных изменениях и выступил сторонником положительного эффекта единой европейской валюты (Вайгель, 10840 А). Таким образом, все четыре представителя фракции ХДС/ХСС отстаивали проевропейскую линию и подчеркивали необходимость дальнейшего развития процесса европейской интеграции. Кроме того, за исключением двух воздержавшихся депутатов, партия единогласно голосовала за ратификацию договора. Если более подробно рассматривать личные заявления других парламентариев, станет очевидным, что Маастрихтский договор приветствовался не всеми членами партии. Один депутат посчитал валютный союз довольно поспешным. Пять других утверждали, что могут поддержать договор лишь с несколькими оговорками, выразив беспокойство по поводу уменьшения демократии и отсутствия контроля национальными парламентами. Подобные расхождения во взглядах не наблюдались во время дебатов по вопросу ратификации Ниццкого договора, не было критически настроенных спикеров и личных заявлений, которые отклонились от партийной линии. Внутрипартийные разногласия появились вновь лишь при обсуждении Лиссабонского договора и в этот раз между родственными партиями ХДС и ХСС. Семь членов ХСС проголосовали против ратификации, опасаясь за государственный суверенитет ФРГ и ссылаясь на конституционные вопросы. Так, депутат ХСС Петер Гаувайлер присоединился к нескольким парламентарием от Левой партии, с целью подать жалобу в федеральный Конституционный суд против ратификации Лиссабонского договора. Кроме того, впервые главные спикеры партии, все еще включая свои замечания в проевропейскую риторику, признали социальный аспект частью будущей политики европейской интеграции и подчеркнули ценность национальной государственности и парламентского суверенитета. Такой скептицизм не был столь явным во время обсуждений более ранних договоров о ЕС. Главными спикерами от Социал-демократической партии в дебатах относительно Лиссабонского договора были Курт Бек, занимавший в тот период пост председателя партии и премьер-министра земли Рейнланд- Пфальц, и Ангелика Швалль-Дюрен - бывший заместитель председателя СДПГ. Бек начал свою речь, обращаясь к успешной борьбе немецкой социал- демократии в объединении Европы, называя процесс интеграции «историей успеха», которая достигла своего «предварительного завершения» с Лиссабонским договором (Бек, 16456 D). Не смотря на то, что Курт Бек подчеркнул «экономическое значение» ЕС, сделав акцент на полезности общего рынка для немецкой экспортной торговли и одобрив введение евро, он признал, что «в этой Европе все ещё отсутствует важная составляющая - то, что мы называем социальной Европой» (Бек, 16458 C). После этой ремарки Бек получил символические аплодисменты от бывшего председателя партии Левых - Оскара Лафонтена. Однако Бек подчеркнул тот факт, что, по его отличному от Левых мнению, Лиссабонский договор содержит достаточно возможностей для реализации социальной Европы: он позволяет помимо экономического аспекта, «поместить социальный аспект в центр усилий по развитию Европы» (Бек 16458 D). Кроме того, Бек представил вниманию парламентариев различные социально-политические меры, которые его партия намеревалась применить на европейском уровне в ближайшие годы. В частности, он отметил «стабилизацию прав работников на европейском внутреннем рынке» и введение минимальной заработной платы для всего европейского населения, которая позволила бы людям «заботиться о себе и своих семьях посредством своей собственной работы и усилий» (Бек, 16458 D). В данном контексте Бек отметил, что он был особенно обеспокоен юрисдикцией Европейского суда, который сосредотачивается на экономическом аспекте до такой степени, что «социальный баланс в этом отношении, несомненно, отстает» (Бек, 16459 B). Цель Европы, с точки зрения Курта Бека, не должна состоять в конкуренции «за более быстрый социальный спад..., но должна стать соревнованием за участие граждан от Мальты до Швеции», именно в этом заключается «идея социально справедливой Европы» в расширенном общем рынке (Бек, 16459, C) . Ангелика Швалль-Дюрен поддержала речь Бека, выдвинув на первый план институциональные нововведения договора, которые должны предоставлять Союзу больше демократической легитимности. В данном ключе она особенно подчеркнула важность вовлечения национальных парламентов в европейские дела и возможность осуществления «Инициативы граждан». «Я ещё и ещё раз подчеркиваю», настаивала Швалль-Дюрен, «демократия побеждает» (Швалль-Дюрен, 16464 D). В своей речи она также сделала акцент на усилении социального аспекта в ЕС после Восточного расширения. По ее мнению, Лиссабонский договор предоставил для этого хороший базис, который заключается в «необходимой свободе действий для превращения экономического союза в социальный союз», в частности, через «введение минимальной заработной платы во всех областях». Она открыто раскритиковала партию Левых за высказывание, что Лиссабонский договор подразумевает учреждение «неолиберального финансового рынка капитализма и отказ от социальной государственности» (Швалль-Дюрен, 16465 А). Кроме того, Швалль-Дюрен обвинила Лотара Биски, выступавшего ранее против ратификации договора от имени Левой партии, в «левом национализме и вызове чувства страха», который препятствовал тому, «чтобы граждане могли видеть потенциальные возможности договора» (Швалль-Дюрен, 16465 B). Как и Курт Бек, Швалль-Дюрен заявила, что Лиссабонский договор улучшит положение Европы, а ни в коем случае ему не навредит: «Европа добивается успехов сообща, то же самое сделает и социальная Европа. Давайте начнем» (Швалль-Дюрен, 16465 C). Если рассматривать речи депутатов СДПГ при обсуждении Ниццкого договора в сравнительной перспективе с заседанием по вопросу ратификации Лиссабонского договора, можно придти к выводу, что стремление к социальной Европе в последнем напоминает изменение политической стратегии. Упоминание о роли социального аспекта отсутствовало и в выступлении Герхарда Шредера, который занимал пост федерального канцлера в тот период, и в речи депутата от СДПГ, бывшего министра по европейским делам, Гюнтера Глосера. Только единожды прозвучал призыв к дальнейшему развитию «европейской социальной модели» в качестве ответа на вызовы глобализации (Глосер, 18990 C). Вместо этого проект европейской интеграции снова удостоили звания «самой большой истории успеха XX века» (Шредер, 18981 C). Кроме того, затрагивая тему террористических актов 11 сентября 2001 года, спикеры подтвердили дальнейшие шаги к углублению интеграции в различных внутренних и правовых областях, в частности, речь шла о Европоле и совместном противодействии терроризму. В целом Ниццкий договор приветствовался всеми депутатами СДПГ, в особенности в силу того, что он создавал «необходимые условия для расширения», которое входило в одну из приоритетных задач Красно - зеленого федерального правительства в тот период: «Германия остается одной из ведущих сил процесса расширения» (Шредер, 18984 А). Все институциональные изменения, связанные с Ниццким договором, получили широкую поддержку со стороны фракции СДПГ. Более того, Шредер упомянул о необходимости проведения дополнительных реформ с целью гарантировать «большую прозрачность, большую эффективность и, естественно, большую ориентацию на граждан» в европейских вопросах (Шредер, 18984 B). Сопоставление дебатов в отношении Лиссабонского и Маастрихтского договоров демонстрирует, что критика СДПГ отсутствия социального аспекта в ЕС не является новым явлением. Маастрихтский договор вызвал у социал-демократов немало внутрипартийных споров, не в последнюю очередь из-за его основного упора на экономический и валютный союз. Подобное отношение было выражено в речах двух главных спикеров от СДПГ. Еврофил Ферхойген Гюнтер попытался преуменьшить критику своей партии Маастрихтского договора и призвал к развитию процесса интеграции, о котором договорились на европейском уровне (Ферхойген, 10832 B). Хайдемари Вичорек-Цойль, которая занимала в то время пост федерального министра по вопросам экономического сотрудничества и развития, выражая интересы критически настроенных депутатов СДПГ, после похвальной речи Вилли Брандту и его вкладу в европейское единство, подчеркнула, что «Маастрихтский договор лишен необходимого базиса для осуществления цели социального и экологического союза» (Вичорек-Цойль, 10815 А). Кроме того, как уже упоминалось ранее, два депутата от СДПГ проголосовали против ратификации Маастрихтского договора, и шестеро воздержались. Многие парламентарии заявили, что примут договор с большим сомнением, так как «результаты Маастрихта в социальнополитической области были полностью неудовлетворительными» (совместное заявление, 10900 C) и продемонстрировали «существенные недостатки в области экологической политики» (Мель, 10877 C). Таким образом, призыв СДПГ к усилению социального аспекта в европейских делах выразил озвученное ранее мнение депутатов партии, а не явился результатом переориентации социальных демократических позиций ЕС. Действительно, это скептическое отношение СДПГ к «неолиберальной» европейской экономической политике уже в период ратификации Маастрихта было заметно в левоориентированной части социал-демократов, хотя его влияние не наблюдалось во время Ниццких дебатов. Вероятно, СДПГ в будущем будет стоять перед сложной дилеммой относительно европейской политики. Не смотря на то, что партия всегда поддерживала основные принципы европейской интеграции, возрастающее влияние более дерегулированного общего рынка не сможет быть совместимо с концепциями национальной социальной политики партии, следовательно, с призывом к «социальной Европе». Во время Маастрихтских дебатов главные спикеры игнорировали этот конфликт, однако в период обсуждения Лиссабонского договора под давлением Левых и в связи с экономическими последствиями Восточного расширения, спикеры СДПГ четко объявили развитие социального аспекта ЕС новой стратегией европейской политики партии. Представляется интересным, что депутаты СДПГ, подчеркивая в своих выступлениях важную роль Лиссабонского договора относительно усиления социального баланса в Европе, поставили себя в затруднительное положение. Таким образом, пока неизвестно, продолжат ли социал- демократы поддерживать дальнейшие коренные изменения в договорах о ЕС, несмотря на вышеупомянутое противоречие, или все больше станут склоняться к позиции Левой партии. Можно предположить, что призыв в Лиссабонских дебатах к идее социальной Европы отразил скорее личное мнение бывшего председателя СДПГ Курта Бека, нежели изменения в общей партийной позиции. Однако, в первую очередь, основополагающие принципы столь важной речи обычно заранее согласовываются в исполнительном комитете партии, кроме того, другие спикеры СДПГ во время обсуждения договора поддержали позицию Бека. Но более важный факт заключается в том, что стратегическая линия СДПГ не изменилась после отставки Бека в сентябре 2008 года. Скорее наоборот, социальный аспект европейской интеграции был основополагающим в избирательной программе СДПГ в 2009 году. Раздел, посвященный европейской политике, начинался с параграфа под названием «Формирование социальной Европы - предотвращение зарплатного и социального демпинга», затем последовали «социальные стандарты для Европы», «социальный пакт стабильности», «борьба с налоговым демпингом» и «больше гендерного равенства» . К слову, столь серьезные требования к социальной политике ЕС не были озвучены в предвыборных заявлениях СДПГ в Бундестаге в 1990 и 1998 годах. Лидер Свободной демократической партии Германии Гидо Вестервелле и депутат Майкл Линк дали комментарии к Лиссабонскому договору от имени партии. Вестервелле поддержал речь канцлера и подчеркнул достигнутый успех ЕС в создании прочного мира в Европе. Он также отметил, что Германия находилась в числе победителей процесса европейской интеграции и извлекла существенную выгоду, главным образом, из Восточного расширения не только в сфере безопасности, но также и с экономической точки зрения: «Ни одна страна столь же сильно не зависит от экспорта и одновременно от широкого европейского внутреннего рынка как Германия» (Вестервелле, 16456 А). Хотя СвДП отдавала предпочтение «конституции, принятой на национальном референдуме», Вестервелле назвал 170 Das Regierungsprogramm der SPD.Sozial und Demokratisch. Anpacken.Fur Deutschland.-2009//URL: http://library.fes.de/prodok/ip-02016/regierungsprogramm2009_lf_navi.pdf (дата обращения 17.03.2015) Лиссабонский договор хорошим компромиссом, который Либеральная партия единогласно поддержит (Вестервелле, 16455 D). Он также подчеркнул, что формальное учреждение новых подразделений «без желания осуществлять совместную координацию по вопросам внешней политики и политики безопасности в Европе» недостаточно (Вестервелле, 16456 C). В целом, Вестервелле обозначил идеал Либеральной партии, который заключается в «свободной... и подлинной конкуренции» в ЕС и подверг критике тот факт, что в этом отношении у Лиссабонского договора было «слишком много оттенков государства всеобщего благосостояния» (Вестервелле, 16456 B). Майкл Линк дополнил речь Вестервелле, обратившись к дальнейшим проектам интеграции, которые партия, будет приветствовать, к примеру, «время для европейских вопросов» в Бундестаге перед решениями совета и учреждение «Европейской службы внешнеполитической деятельности» (Линк, 16466 B/C). Эту классическую либеральную идею экономически интегрированного ЕС, характеризуемого конкуренцией, рыночной экономикой и сотрудничающего во внутренних и внешних областях политики, можно проследить в заявлениях СвДП на дебатах относительно Ниццкого и Маастрихтского договоров. Однако в то время как СвДП приняла Лиссабонский договор в качестве компромисса европейской конституции, бывший спикер по европейским делам, Хельмут Хауссман, назвал Ниццкий договор «худшим европейским соглашением», которое когда-либо представлялось Бундестагу для ратификации: «К сожалению, Ниццкий договор - это тупик, в некоторых областях он даже представляет собой шаг назад интеграции» (Хауссман, 18992 B). Несмотря на то, что федеральное правительство в Ницце не преуспело в достижении любого «прогресса относительно совместных решений и более сильной роли Европейского парламента» (Хауссман, 18991 А), Хауссман отметил, что СвДП будет голосовать за его ратификацию, в надежде, что эти упущения будут исправлены в последующих договорах. Кроме того, он отметил, что его партия не примет «отсрочек Восточного расширения» и подчеркнул необходимость в начале «конституционного процесса, который так крайне важен для либералов» (Хауссман, 18992 А). Второй спикер СвДП - Сабина Лойтхойзер-Шнарренбергер также привела доводы в пользу учреждения конституционного съезда: «нам необходима дальнейшая интеграция Европейского Союза» (Лойтхойзер-Шнарренбергер, 19003 B). В заявлениях СвДП, действующей позже в коалиции с ХДС/ХСС, во время дебатов относительно Маастрихта, прослеживалась та же проевропейская направленность. Бывший Федеральный министр иностранных дел Клаус Кинкель отметил, что «начиная с конца Второй мировой войны Европейское Сообщество принесло сорок семь лет мира, процветания и экономической стабильности» (Кинкель, 10836 B). Как и другие спикеры от правящих партий, он приветствовал эффективное развитие интеграции, которому способствует Маастрихт, особенно в области общей внешней политики и политики безопасности. Кроме того, он призвал к углублению процесса интеграции в других областях, речь шла, в том числе и о расширении полномочий Европейского парламента. Главная цель либералов, однако, по-прежнему заключается в Союзе, «который приведет к европейской конституции» (Кинкель, 10837 D). Кинкель также сделал акцент на перспективной цели Восточного расширения и обнадежил, что с помощью реформы «они могли бы разделить политические и экономические ценности и прогресс Западной Европы» (Kinkel, 10837 B). Второй спикер СвДП - депутат Ульрих Хайнрих посвятил свою речь аграрной политике ЕС. Он также поддержал реорганизации, содержащиеся в Маастрихтском договоре, прежде всего, Экономический и Валютный союзы, однако предупредил относительно «необузданной европейской бюрократии» в этой и других областях политики (Генрих, 10864 B). Две отличительные особенности европейской политики СвДП прослеживаются во всех речах парламентариев относительно договоров о ЕС. Во-первых, ни одна другая партия, даже ХДС/ХСС, не представляла столь крайние проевропейские позиции за такой длительный период времени. В частности, СвДП настаивала на углублении процесса интеграции, которое должно заключаться не только в завершении создания валютного союза и общего рынка, но также и в продуктивном сотрудничестве во внешней политике, политике безопасности и парламентаризации ЕС. В данном ключе СвДП поддерживала европейскую интеграцию для того, чтобы перенять из транснационального уровня идеалы свободной торговли и правовой безопасности. Во-вторых, тому факту, что СвДП отдавала предпочтение политическому и экономическому углублению Союза, способствовал внутрипартийный конфликт, который также был выражен в речи депутатов партии в Бундестаге. Каждый раз, когда ожидания СвДП не были оправданы, например, с Ниццким договором, она использовала свою роль оппозиционной партии, подвергая критике Федеральное правительство за его чрезмерно оборонительную позицию в европейской политике, которая не смогла убедить европейских партнеров в преимуществах дальнейшей интеграции. Действительно, либералы всегда были лидерами процесса европейского объединения и пытались внести свой вклад в либерализацию общего рынка. Фракция Союза’90/Зеленых была представлена на Лиссабонских дебатах бывшим Федеральным министром по охране окружающей среды Юргеном Триттином и депутатом Райндером Стинблоком. В начале своего выступления Триттин заявил, что партия единогласно примет Лиссабонский договор, так как его ратификация усилит национальные парламенты и граждане получат больше прав: «договор делает Европу более демократичной и более способной к решительным действиям» (Триттин, 16464 C). Триттин подверг критике федеральное правительство, в особенности, канцлера Ангелу Меркель за «двусмысленные заявления». В то время как Меркель восхвалила процесс европейской интеграции, она заблокировала многие нормативные положения ЕС на национальном уровне, включая экологическую политику, посчитав ее губительной для немецкой промышленности (Триттин, 16463 CD). Как и спикеры СДПГ, Триттин направил свою критику на перечень социальных положений, содержащихся в договоре. Он настаивал на том, чтобы социальные меры, преследующие своей целью борьбу с «социальным отчуждением и дискриминацией», способствующие «социальной справедливости и социальной защите» и предоставляющие «равные возможности для мужчин и женщин», наконец стали осуществляться в полной степени (Триттин, 16464 А). Критические высказывания Триттина были подкреплены позицией Стинблока, который призывал к серьезному рассмотрению «вопроса социальной справедливости», особенно «относительно уверенности граждан... в проекте Европейского Союза» (Стинблок, 16470 B). Социальные права, коротко изложенные в Лиссабоском договоре, должны быть более эффективно реализованы на практике. Иначе, как отметил Стинблок, «мы столкнемся с таким же отношением граждан к Европе, как население Франции в результате референдума» (Стинблок, 16470 C). Взаимосвязь между европейской политикой и социальной справедливостью была выдвинута на первый план обоими спикерами партии «Зеленых» на дебатах по вопросу ратификации Лиссабонского договора, чего нельзя сказать о парламентских обсуждениях в Ницце. Под влиянием террористических актов 11 сентября 2001 в США, действующий в тот период министр иностранных дел Йошка Фишер, воспользовался моментом в своей речи и затронул тему внешней политики и политики безопасности Германии, без явного обращения к европейским вопросам или нововведениям договора. Однако позднее Фишер подчеркнул, что Ниццкий договор открывает «дверь для дальнейшего расширения Европейского Союза», который все еще находится в сфере «жизненно важных интересов» Германии (Фишер, 18992 C). Фишер был заинтересован вопросом того, как может ЕС быстро и эффективно действовать в столь нестабильное время. Фишер сделал особый акцент на сотрудничестве ЕС с полицией и на поиске единой позиции относительно внешней политики и политики безопасности: «мы видим необходимость в более сильном институциональном внедрении общей европейской внешней политики, хотя эта задача будет нелегко осуществима» (Фишер, 18993 D). Фишер также отметил, что этот шаг важен и необходим для вклада Союза в гуманитарную и гражданскую реконструкцию Афганистана после завершения военного вмешательства. Второй спикер - депутат Кристиан Стерзинг обратился к «расширению возможностей Европола» и подчеркнул важность осуществления совместной координации в иностранных делах, так как ЕС до настоящего времени «не был способен играть важную роль в борьбе международной коалиции с терроризмом» (Штерцинг, 19002 B). Во время дебатов относительно Маастрихта, партия «Зеленых» все еще не обозначила четкой позиции относительно Европы. В данном ключе важно отметить, что в обсуждениях принимала участие лишь восточногерманская часть Союза’90/Зеленых, так как партия «Зеленых» не прошла 5-процентный барьер в Западной Германии и, таким образом, не вошла в Бундестаг в 1990 году. Эти две партии воссоединились в апреле 1993, приверженность к проевропейской линии им начала приписываться лишь с 2001 года, однако уже в 1980-е стало очевидным, что западногерманские Зеленые обычно с большей активностью выступали за объединение Европы, нежели их восточная партия-сестра. Первый спикер фракции Союза’90/Зеленых, депутат Герд Поппе, подверг критике «стабильность экономической интеграции Западной Европы за счет ее демократизации», посредством чего цель «учреждения... экологического и социального союза» не может быть достигнута. Однако Поппе также отметил, что договор затрагивает «социально-политический аспект», обеспечивающий «средства для существования всех граждан» и «обязательную юридическую силу социальных прав» (Поппе, 10822 C). Второй спикер Зеленых, Ингрид Кёппе, выступила от имени четырех депутатов, которые отказались ратифицировать договор. Она выделила семь причин, послуживших поводом к их оппозиции, в частности, тот факт, что экономические возможности общего рынка установят «барьеры перед экономическими системами стран так называемого третьего мира», «экономически слабые станут еще слабее и экономически сильные еще более сильными». Кёппе также особо подчеркнула, что политика общей европейской безопасности с немецким участием не сможет привести к международному миру» (Кёппе, 10856 A/B). Таким образом, взгляды Союза’90/Зеленых на европейскую политику, также как и в случае с СДПГ, характеризуются серьезными переориентациями. В период обсуждения ратификации Маастрихтского договора во внутрипартийной линии четко прослеживались разногласия относительно ключевых вопросов европейской политики, депутатам восточного крыла Зеленых казалось невозможным сопоставить основные идеалы рыночной экономики проекта европейской интеграции с ранними позициями Зеленых относительно мира, охраны окружающей среды и социальной политики. Однако за 1998-2005 года нахождения у власти в коалиции с СДПГ изначальный евроскептицизм Зеленых исчез. После долгих внутрипартийных обсуждений и под руководством убежденного европейца Йошки Фишера Зеленые перешли на проевропейскую сторону - ту, которая поддержала все важные этапы интеграции, отодвинув на задний план пацифистскую идеологию партии с целью поддержания общей внешней политики и политики безопасности ЕС. Лишь с недавних пор, особенно в дебатах Бундестага по Лиссабонскому договору, спикеры Союза’90/Зеленых, снова используют свою оппозиционную роль, высказывая умеренную критику европейской политики, подхватив идею «социальной Европы». В целом следует отметить, что недавние изменения в позициях СДПГ и Зеленых могут установить в немецкой политике новый курс европейской интеграции, в случае если обе партии снова сформируют правительственную коалицию, в особенности должна будет возрасти конкуренция на общем рынке. Лотар Биски, занимавший пост председателя Партии демократического социализма, и депутат Дитэр Дем выступали от имени Левой партии в дебатах по Лиссабонскому договору. Биски в своей речи подчеркнул, что, несмотря на то, что левые отказываются принимать договор, они не выступают против идеи объединения «Европы мира, свободы, демократии, социальной и экологической безопасности, и солидарности» (Биски, 16460 А). Биски отмечает: «Мы, левые - интернационалисты и мы проевропейцы». Однако Левая партия негативно относится к трем основным аспектам европейской политики и Лиссабонского договора: во-первых, с их точки зрения, договор вызывает недопонимание у среднестатистического гражданина, «европейская политика все больше нуждается в юридическом толковании». До тех пор, как политика осуществляется «над головами граждан», и «у людей отсутствует ощущение вовлечения в европейский процесс», граждане не будут идентифицировать себя с ЕС. Он в очередной раз подчеркнул тот факт, что межправительственная конференция проводилась за закрытыми дверьми, не предоставляя гражданам возможности принять участие в этом процессе: «Европейские граждане стремятся быть вовлеченными в развитие их Европы», поэтому «левые требуют референдум» (Биски, 16460 D). Во- вторых, Биски заявил, что в Лиссабонском договоре отсутствует четкая миролюбивая позиция. Нормативные положения о коллективной политике в области безопасности и обороны имеют, «прежде всего, военный характер», который находится в противоречии с реализацией «мирного, демократичного, социального и экологического развития», требующего большего разоружения. Согласно Биски, вооружение и милитаризация в любой форме дают неправильный посыл: «Мы не хотим войн, противоречащих нормам международного права, мы призываем к мирным решениям политических и социальных конфликтов» (Биски, 16462, B). В- третьих, Биски высказался против «неолиберального европейского общего рынка и неолиберальной экономической и валютной политики», которые в качестве основных приоритетов выделяют конкурентоспособность и стабильность цен, и которые принесли больше вреда, чем выгод для большинства людей в Европе. В частности его партия подвергла критике решения Европейского суда относительно дел «Лаваль», «Викинг» и «Рюфферт», которые привели «к демпингу заработной платы, социальному демпингу и ограничили право на забастовку». Судебные постановления были «явно направлены против интересов рабочей силы» и явились косвенными последствиями неолиберальной политики (Биски, 16463 А). Левая партия поэтому выдвинула предложение добавить к договору в виде протокола пункт относительно социального прогресса, который «по закону гарантирует приоритет основополагающих прав и ценностей над основными свободами капитала» (предложение Левой партии, 16/8879). Второй спикер, Дитэр Дем, подверг критике попытку консерваторов, а именно независимого депутата Генри Нитча, уравнять в парламенте правое и левое крыло: «Отклоняя Лиссабонский договор, мы... стремимся к большему социальному обеспечению, большему запрету на войны и агрессии и более демократическому правовому положению». Дем подчеркнул, что это не имеет ничего общего с «бессмысленным шовинизмом коллеги Нича» (Дем, 16475 А). Во время Ниццких дебатов депутаты Роланд Клаус и Уве Хикш выступали в Бундестаге от имени существующей тогда Партии демократического Социализма. Оба спикера высказали отрицательную позицию своей партии по отношению к Ниццкому договору, опираясь почти на те же аргументы, которые были приведены в Лиссабонских дебатах. Клаус назвал договор уточнением сути европейской и внешней политики, ведущей к «господству логики военной силы». ПДС выразила отличное от правительства мнение, что европейская политика должна «формироваться вдоль экономических и культурных аспектов». С этой целью они предложили, чтобы Германия ввела «социальный кодекс немецкого Основного закона в Европу» и защитила «стабильный социальный союз» (Клаус, 18996 B/C). Короткая речь Хикш продолжилась в том же направлении. Он раскритиковал Федеральное правительство за неспособность договориться о нормативных положениях договора, призывающих к «демократизации Европы, социальной составляющей Европы или даже Хартии основных прав». Согласно Хикшу, интеграция продвинулась лишь в одной области - военных сил в контексте общей внешней политики и политики безопасности. Хикш отметил, что текущая военная политика в Афганистане, в которой ЕС принимает участие, приводит к общей дестабилизации региона. В этом отношении военные кампании «в очередной раз выбрали абсолютно неправильное направление» (Хикш, 19004 B). Основываясь на данных положениях, ПДС призвала к постдебатам относительно Ниццкого договора (предложение ПДС, 14/6443), однако предложение было отклонено другими партиями Бундестага. ПДС/Левые обосновали отклонение Маастрихтского договора практически теми же причинами. В своей речи Ханс Модроу подчеркнул, что целью его партии является «мирная, невоенная, демократическая, конституционная, социальная и экологическая Европа». С его точки зрения, люди не безосновательно обеспокоены, что Маастрихт создаст «бюрократически централизованное суверенное государство», которое ограничит их демократические права, ухудшит социальное положение и разрушит их национально-культурную специфику. Граждане, согласно позиции Модроу, понимали, что Маастрихтский договор был предназначен для того, «чтобы открыть путь самым сильным игрокам через открытую рыночную экономику» и «играть ведущую роль для многочисленной Германии» (Модроу, 10820 А). Идея интеграции была ограничена «критериями финансовой прибыли и валютной зоной», которым были подчинены все другие политические области: «Социальный союз абсолютно исключен, ровным счетом, как и меры по охране окружающей среды». Особое внимание Модроу уделил усиленной милитаризации: «федеральное правительство стремится найти политическое обоснование политики безопасности для того, чтобы играть военную роль во всем мире» и поэтому фокусируется на «создании общей военной власти» (Модроу, 10821 А). Второй спикер, Барбара Хёлль, упомянула о политической значимости равноправия женщин и мужчин в трудовых ресурсах - проблеме, которая не была затронута в договоре (Хёлль, 10865 А). До настоящего времени ПДС/Левые, с июня 2007 года - Левая партия, была единственной немецкой фракцией Бундестага, которая единогласно проголосовала против ратификации всех трех договоров о ЕС. Причины данной оппозиционной позиции поражают своей последовательностью от Маастрихта до Ниццы и Лиссабона, несмотря на то, что в каждом случае на парламентских дебатах партию представляли различные спикеры и тот факт, что существующая на сегодняшний день Левая партия явно обособляет себя от более ранних ПДС/Левых относительно своего состава и, частично, политической идеологии. Партия в очередной раз обозначила ЕС проектом политических и экономических элит и потребовала большего участия для граждан посредством референдумов. Она неоднократно осуждала «вползающую» милитаризацию Европы под прикрытием коллективной безопасности и оборонной политики, ровным счетом, как и неолиберальную экономическую и валютную политику ЕС. Несмотря на то, что партия неоднократно подчеркивала, что она не является антиевропейской и не выступает против объединения Европы, а просто видит необходимость в Европе другого типа, ее отклонение от центральной идеи сообщества, организованного вокруг свободного экономического рынка - фундамента, на котором было построено Европейское Сообщество - помещает Левых в лагерь Евроскептиков. ПДС/Левые, и позже Левая партия, открыто противостоят ратификации всех договоров о ЕС, однозначно характеризуя себя, таким образом, критически настроенной по отношению к ЕС партией, которая не принимает процесс интеграции в его нынешнем состоянии. В целом, можно подвести итог, что спустя пятьдесят лет после заключения Римских договоров, идеи и предпочтения немецких партий, за исключением ПДС/Левые, к европейской интеграции характеризуются последовательной проевропейской позицией, которая никогда не была существенно оспариваема, несмотря на взлеты и падения процесса интеграции. Объединение Германии, которое существенно увеличило масштаб и политическое влияние федеративной республики, привело к новым усилиям немецких правительств совместить их государство с европейской институциональной структурой, кроме того, оно в очередной раз подтвердило неотъемлемую роль Германии в Европейском Союзе. Проевропейский немецкий консенсус только частично был подтвержден дебатами в Бундестаге по ратификации Лиссабонского договора. В целом, не вызывает сомнений тот факт, что проевропейская позиция в немецкой политике не подверглась радикальным изменениям парадигмы той или иной части политической системы. Поэтому в своей речи депутаты обращались, прежде всего, к историческому значению ЕС и называли европейский проект историей успеха, которая должна иметь продолжение. В то время как немецкие правительства и федеральные министерства в большой степени вовлечены в процесс переговоров для подготовки европейских решений и представляют национальные интересы страны во взаимодействии с оппозиционными партиями на ранних стадиях процесса, ХДС/ХСС и СДПГ продолжают подавляющим большинством ратифицировать реформы к договорам о ЕС. Поэтому ни одна партия не стремится к торможению процесса европейской интеграции. Качественный контент-анализ речей парламентариев относительно Лиссабонского договора в немецком Бундестаге выявил изменения в европейских предпочтениях, особенно со стороны социал-демократов и Зеленых, которые в дальнейшем могут привести к серьезному противоречию в европейских вопросах и разделить немецкую партийную систему на два лагеря. Хотя разногласия между ХДС/ХСС и несколькими депутатами СДПГ, которые возникли во время обсуждения ратификации Маастрихта, как представлялось, были устранены во время Ниццких дебатов, социал- демократы возвратились к своей умеренной евроскептической позиции на Лиссабонских дебатах, присоединившись к Зеленым в высказывании озабоченности по поводу отсутствия социального аспекта в европейской политике. В то же время несколько делегатов ХДС усилили свою критику увеличивающейся утраты государственного суверенитета, ссылаясь на уменьшение парламентского контроля и конституционные ограничения, и подчеркнули необходимость применения принципа субсидиарности в деятельности ЕС. Одной из главных причин возрождения идеи «социальной Европы» стал подъем Левой партии, которая постоянно обвиняла СДПГ в том, что она не достаточно «социальна» и все больше становилась реальной угрозой социал-демократам, особенно вследствие успеха на выборах в восточногерманских Землях. Изменение парадигмы немецкой политики к пяти партийным системам с общенациональной партией привела к общему «левому повороту» в нескольких стратегических областях, поскольку СДПГ стремилась восстановить свой традиционный электорат. Данная цель стала еще более актуальной для партии после крупного поражения СДПГ на выборах в Бундестаг в сентябре 2009 . Радикальные позиции Левой партии в отношении ЕС, вероятно, играли только частичную роль в возвращении идеи социальной Европы в общественные дебаты, и их левый евроскептицизм не всегда способствовал успеху на выборах. С целью предложить европейскую политику, которая была бы совместима с национальной социальной политикой, СДПГ была вынуждена выстраивать свою позицию, несколько ориентируясь на Левую партию. Это обстоятельство также объясняет, почему СДПГ не высказала своего умеренного евроскептицизма во время Ниццких дебатов, хотя бывшие ПДС 171 Vail M.I. Left of Eden: The Changing Politics of Economic Inequality in Contemporary Germany/M.I.Vail,- German Politics.-2009.-Vol. 18.-Issue 4 .-P.559-576. присутствовали в Бундестаге: красно-зеленая коалиция была на пике своей популярности в то время, когда ПДС не были ее серьезными конкурентами, особенно в западной части Германии. Таким образом, у социал-демократов не было необходимости возвращаться к умеренному евроскептицизму, обоснованному во время Маастрихтского договора. В дополнение к давлению крайне левого крыла, изменения экономических условий в общем рынке ЕС после Восточного расширения, увеличили значение социального аспекта в немецких обсуждениях. Возникающие ранее проблемы СДПГ с реализацией Экономического и Валютного союза вновь появились в Лиссабонских дебатах после расширения ЕС. Бек подтвердил данную взаимосвязь, настаивая на честной конкуренции и равных социальных стандартов для старых и новых государств-членов. К сравнению, Ниццкий договор характеризовался общей эйфорией от расширения. В то время СДПГ недооценил многих практических проблем, которые возникли впоследствии, ограничивая альтернативы социальной национальной политики. Несмотря на действенные реформы в Германии, призванные приспособить ее национальную структуру к усиленной конкуренции в ЕС, у большинства новых центральноевропейских и восточноевропейских государств-членов наблюдаются сравнительно низкие уровни социального обеспечения, менее отрегулированные рынки труда и низкие проценты налогообложения для иностранных компаний. В данном ключе, лево-ориентированные партии, так или иначе, вынуждены выдвигать требования социальной политики и трудового законодательства на европейском уровне, если они хотят одновременно препятствовать перемещению промышленности и, в то же время, сохранить приобретения национального государства всеобщего благосостояния. Однако подобные ситуации, которые ставят левые партии в затруднительное положение, маловероятны, прежде всего, из-за интересов новых государств-членов, которые извлекают выгоду из статус-кво. СвДП и ХДС, благодаря движущей силе европейской интеграции, могут и дальше препятствовать созданию неприемлемого для них социального государства, опираясь на жесткую международную конкуренцию, охватывающую территории, которые покрывает Восточное расширение ЕС. В то время как ХДС/ХСС и СвДП стремятся остановить процесс ослабления национальных институтов, посредством нормативных положений, поддерживающих свободную экономику на европейском общем рынке, СДПГ и Зеленые настаивают на проведении европейской социальной политики. Для этого потребуются шаги интеграции в политической области, которая до настоящего времени в основном была предметом национального регулирования и чья «коммунитаризация» будет перемещена из национальной политики на европейский уровень. Предполагая, что новые видения политики ЕС не станут лишь очередным вариантом незначительной европейской риторики, но будут фактически введены в принятие политически важных решений, следует учесть, что существуют необходимые основания для возрождения и, возможно, даже усиления старого раскола между «правым» и «левым» крылом в немецкой партийной системе. В этом отношении, политизация европейской интеграции распространила борьбу по вопросам экономической политики от национального к европейскому уровню и противоречивые видения будущего европейской интеграции столкнутся с огромными трудностями, прежде чем смогут быть согласованы. Действительно, если ХДС/ХСС совместно с правительствами других государств-членов предотвратят «реализацию социальной Европы», широкий немецкий консенсус среди политических партий в отношении европейской интеграции будет подвергнут сомнению. В качестве подтверждения или опровержения выводов, полученных при использовании контент-анализа, диссертант посчитал необходимым проанализировать избирательные программы пяти основных партий, участвующих в 2013 году в немецких парламентских выборах: христианские демократы (ХДС/ХСС), левые (Левые), зеленые (Союз’90/Зеленые), свободные демократы (СвДП) и социал-демократы (СДПГ). Чтобы систематически оценить позиции соответствующих партий к европейской интеграции, диссертант разделил свой анализ на четыре широких категории: экономическая политика, внутренняя политика, внешняя политика и управление ЕС. Партийные программы были проанализированы в контексте положений относительно европейского объединения. Таким образом, для категории экономической политики были исследованы позиции каждой партии к сохранению и укреплению Евро, европейского финансового союза, сильного и независимого центрального банка, слияния существующих государственных долгов и по отношению к борьбе за общую европейскую экономическую политику. Относительно внутренней политики диссертант обращал внимание на положения, свидетельствующие о соответствии позиций партий таким принципам, как усиление европейской идентичности и тесное сотрудничество в области европейской энергетической политики. Для категории внешней политики диссертант делал акцент на вопросе, выступает ли партия за улучшение процесса координации или даже слияния внешней политики всех государств-членов, например, посредством общих европейских вооруженных сил. По вопросу управления ЕС диссертант сделал попытку выяснить позиции партий в отношении деятельности институтов ЕС, таких как Комиссия, Парламент или Европейский совет. Диссертант также преследовал цель определить, стремятся ли партии сделать Европу более демократичной, например, выступая за то, чтобы все европейские лидеры и представители были избраны европейцами демократическим путем, или обладать большей властью и компетенциями, нежели члены Европейского парламента. Таким образом, в результате проведенного исследования были выявлены следующие позиции политических партий ФРГ в отношении категории экономической политики: ХДС/ХСС в своей программе явно подчеркивают, что выступают за сохранение Евро в качестве валюты Г ермании, за Пакт стабильности и роста, поддерживают существующую на данный момент целостность еврозоны и ликвидацию не выполняющих своих обязательств банков. Однако ХДС/ХСС подчеркивает, что еврозона не является долговой зоной, не приемля, таким образом, Еврооблигации и разделение долга между странами-членами ЕС. Партия выступает за введение EC более строгих бюджетных правил, за Европейский орган финансового контроля и считает, что Европейский центральный банк (ЕЦБ) должен функционировать в качестве независимого органа. Социал-демократы в предвыборной программе критикуют немецкое правительство за неэффективное урегулирование европейского экономического кризиса. Они утверждают, что условия жесткой экономии, на основании которых предоставлялась финансовая помощь испытывающим затруднения странам, обострили кризис. Так, многие исследователи придерживаются мнения, что Европа вошла в длительный период спада производства, безработицы, сокращения расходов и падения уровня жизни - идеальной среды для расцвета популистских движений. В Греции, Португалии, Ирландии, Испании и Италии в последнее время появляются все больше критических замечаний против предлагаемых мер по преодолению кризиса. В Греции экономическая ситуация обострилась настолько, что страна на данный момент стоит на пороге выхода из Еврозоны и, возможно, из Евросоюза. В противоположность немецкому правительству СДПГ не опасается слияния государственных долгов, выступают за более строгое регулирование финансовых рынков, надзора за банковским сектором и за введение европейского налога на финансовые операции, в соответствии с которым, к слову, с 1 января 2014 года, по меньшей мере, 11 стран еврозоны, заявивших о своем участии в этой инициативе, смогут взимать налог с ряда трейдинговых операций, проводимых финансовыми учреждениями. Возможно, самое интересное предложение СДПГ, выдвинутое в программе, состоит в том, чтобы учредить европейское экономическое правительство, управляемое парламентом. Таким образом, европейская налоговая политика сможет быть централизована аналогично валютной политике ЕЦБ, которая сделает большой вклад в полную экономическую интеграцию. Партия также выступает за европейские инвестиции и фонд реконструкции с целью положить начало процессу промышленного восстановления в Европе. Для Свободных демократов стабильность валюты - самая важная экономическая цель. Все же партия утверждает, что Германия не должна платить за «неудачи» других стран. Поэтому СвДП выступают против слияния государственных долгов, Еврооблигаций и налогообложения во всех странах Европейского Союза. Согласно СвДП, финансовая помощь странам- членам ЕС должна осуществляться при использовании мер жесткой экономии. СвДП опасается фондирования через ЕЦБ и стремится ограничить его возможности покупки государственных облигаций. Кроме того, СвДП считает своей обязанностью поддержание сильного экономического положения Германии, а также экономического суверенитета государств- членов. Она также стремится увеличить власть Германии в совете ЕЦБ. Левые, согласно их предвыборной программе, нацелены изменить текущую политику ЕС и полностью переориентировать и ЕС, и Евро. Их видение будущего ЕС включает реформу текущей валютной политики, однако, с сохранением Евро в качестве европейской валюты. Прежде всего, партия выступает за упразднение текущей капиталистической системы и призывает к левой экономической альтернативе, которая, с их точки зрения, эффективнее решила бы текущие экономические трудности Европы. Согласно Левым, большинство финансовой поддержки ЕС должно быть основано на системе налогообложения во всех странах Европейского Союза, которая в особенности коснулась бы людей с высоким доходом. Партия также решительно настроена против «демпинга заработной платы» и Североатлантической зоны свободной торговли. Зеленые в своей программе провели серьезный анализ текущего состояния экономических дел ЕС. Они признают, что не только южноевропейские страны ответственны за экономический кризис, как полагают другие партии. Зеленые также подчеркивают, что эти страны, являясь важными импортерами Германии, необходимы для восстановления ее экономической стабильности. Поэтому зеленые выступают за предоставление финансовой помощи всем странам-членам ЕС посредством Еврооблигаций и Европейского банковского союза. В соответствии с категорией «внутренняя политика» ХДС/ХСС выступает, прежде всего, за экологические инициативы, за защиту прав и персональных данных потребителей и за свободное перемещение граждан внутри Союза. СДПГ и СвДП делают особый акцент на предложениях в области энергетической политики. Левые уделяют внимание повышению уровня жизни населения посредством ЕС и корректировке структуры расходов, которая с их точки зрения, вредит наиболее незащищенным слоям населения. Программа Зеленых, без сомнения, сосредоточена в большей степени на энергетической политике, на уровне ЕС партия требует полного уничтожения ядерной энергетики. Зеленые также подчеркивают необходимость большей терпимости между странами-членами ЕС и призывают бороться с дискриминацией по отношению к другим национальностям внутри ЕС. Категория «внешняя политика» включает следующие позиции политических партий ФРГ: ХДС/ХСС поддерживают большую координацию действий между вооруженными силами государств-членов и возможное учреждение европейской армии, укрепление и расширение инициатив в области прав человека и создание Североатлантической зоны свободной торговли, состоящей из государств-членов и США. Социал-демократы утверждают, что у ЕС должна быть более общая внешняя политика, национальные стратегии развития стран-членов ЕС должны быть лучше скоординированы. СДПГ также планирует продолжать преобразовывать немецкий Бундесвер в соответствии с общей европейской политикой в области обороны, их долгосрочная цель состоит в создании европейских вооруженных сил. СвДП в вопросах внешней политики делает акцент на отношениях Германии с другими экономическими и политическими гигантами, нежели на финансировании развивающихся стран, стремится усилить сотрудничество с Северной Америкой, подчеркивает важность России в качестве стратегического партнера для ЕС, планирует провести кампанию за европейское место в Совете Безопасности ООН. Левые стремятся заменить НАТО системой коллективной безопасности, включив Россию в число государств-членов, преобразовать Организацию Объединенных Наций с целью установления баланса между развитыми и развивающимися странами, ограничить вооруженные конфликты и способствовать мирным отношениям с соседними странами. Зеленые призывают к интеграции стран Балканского полуострова и возобновления переговоров по вступлению Турции в ЕС. В отношении категории «управление ЕС» блок ХДС/ХСС подчеркнул, что будет исполнять свои обязательства перед Европейским Союзом, однако отметил, что не выступает за большую централизацию. Христианские демократы поддерживают в своей программе немецко- французское партнерство, которое стало объединяющим фактором европейских дел, и обязуются отстаивать положения договора о ЕС, которые касаются христианского наследия ЕС. Согласно СДПГ, долгосрочная цель Германии должна заключаться в преобразовании Европейской комиссии в европейское правительство, избираемое парламентом и, как уже было подмечено ранее, в учреждении европейского экономического правительства. СвДП в своей предвыборной программе явно выступает против дальнейшей европейской централизации, за уменьшение роли Европейской комиссии и усиление влияния Совета и национальных правительств в ЕС. Левые не принимают положений Лиссабонского договора и стремятся к изменению цели договорных основ ЕС. Данное обстоятельство свидетельствует о существовании собственного плана партии относительно будущего Европы, который заключается, в том числе, в предложении остановить расширение полномочий Комиссии, соответственно, и препятствовать созданию европейского правительства. Зеленые утверждают, что ЕС испытывает дефицит демократии, и что европейские выборы играют слишком маленькую роль в делах ЕС, поэтому они выступают за расширение полномочий Парламента. В результате проведенного исследования, диссертант пришел к выводу, что позиции пяти вышеуказанных партий относительно будущего ЕС и европейской интеграции разнятся, однако бесспорным остается их проевропейская направленность и особый интерес к процессам европейской интеграции и деятельности ЕС. Социал-демократы и Зеленые придерживаются социально-экономической политики, которая демонстрирует их заинтересованность в расширении интеграции ЕС. Также эти партии видят необходимость в более сильном парламенте и более прозрачных и демократических институтах ЕС. СвДП и ХДС/ХСС, основываясь, в том числе и на выводах предыдущего исследования, можно обозначить самыми проевропейскими партиями Германии, особенно в отношении внешней политики. Левые, как представляется, находятся под сильным влиянием их антикапиталистических идеологических корней, которое осложняет интерпретацию позиции данной партии по отношению к ЕС, однако четко прослеживается существование их собственного проекта по вопросу будущего развития ЕС. В целом можно заключить, что результаты изучения предвыборных программ партийного спектра ФРГ подтверждают выводы, полученные в ходе проведения контент-анализа парламентских дебатов по случаю ратификации договоров о ЕС. Данное обстоятельство в очередной раз определяет стабильность и проинтеграцию двумя самыми важными характеристиками позиций немецких партий. Исключением в обоих исследованиях являются Левые, которые выступают против модели «ведомого элитой экономического проекта, основанного на рыночной экономике» и настаивают на внесении изменений в Лиссабонский договор, не призывая, однако, к упразднению всего Европейского Союза. 22 сентября 2013 года состоялись 18-е всеобщие выборы в Бундестаг Федеративной Республики Г ермания. В избирательной кампании в Бундестаг приняли участие 34 политические партии и объединения. Со слов председателя Федеральной избирательной комиссии Родериха Эгелера, всего к выборам было допущено 39 партий, пять из них в дальнейшем отказались вступать в борьбу. Заявки подали 58 политических сил, некоторые из которых не были допущены до участия в выборах . Явка на выборах составила 71 % - самый высокий показатель с 1991 года. Согласно официальным итогам, на выборах победил блок ХДС/ХСС (41,5%), данный показатель явился для партии самым высоким с 1994 года. За СДПГ отдали свои голоса 25,7%, избирателей, за «Левых» — 8,6%, за «Зелёных» — 8,4% . Остальные партии не преодолели 5% барьер. СвДП получила лишь 4.8% голосов, к сравнению, по итогам выборов 2009 года партия набрала 14,6% голосов. Впервые за всю историю демократической ФРГ с 1949 года эта партия не присутствует в Бундестаге. В результате всеобщих выборов в Г ермании была образована большая правительственная коалиция ХДС/ХСС- СДПГ, к слову, в истории страны подобный альянс уже заключался дважды - в 1966 и 2005 годах. Данное обстоятельство поставило под сомнение предположение о возможном расколе между «правым» и «левым» крылом в немецкой партийной системе. Действительно, две народные партии Германии, придерживающиеся разных позиций относительно европейской политики, вынуждены тесно взаимодействовать и поддерживать баланс в партийном спектре ФРГ. Таким образом, широкий немецкий консенсус среди 172 Deutsche Welle/Themen/ Deutschland/Bundestagswahl 2013. URL: http://www.dw.de/themen/bundestagswahl- 2013/s-100573 (дата обращения: 17.10.2014) 173 Официальные итоги выборов в Германии на сайте Бундестага. URL: http://www.bundeswahlleiter.de/de/bundestagswahlen/BTW_BUND_13/ergebnisse/bundesergebnisse (дата обращения: 17.10.2014). политических партий в отношении европейской интеграции с большой вероятностью сохранится, по крайней мере, до 2017 года, когда состоятся следующие выборы в парламент ФРГ, и будет образована новая правительственная коалиция.