2.2.Влияние авторитарного синдрома на процесс легитимации органов государственной власти в посткоммунистической России

В последнее десятилетие политическая система России пережила очередной этап трансформации, содержанием которой являются создание федеральных округов, новый порядок формирования Совета Федерации, изменение избирательного законодательства, увеличение сроков полномочий президента и депутатов ГД ФС РФ, принятие поправок к закону «о некоммерческих организациях». За этот период был принят целый пакет мер, направленных на изменение политической системы. Их подготовка и осуществление породили определенные явные и неявные эффекты, ситуативные и структурные, которые необходимо зафиксировать и проанализировать.

Несомненно, это объясняется рядом факторов, среди которых то обстоятельство, что действующий президент РФ опирается на поддержку общественного мнения.^[300] Результаты опросов Левада-центра свидетельствуют о поддержке политического режима и проводимой президентом политики. В первые месяцы третьего президентского срока В. Путина принятые законы о гигантских штрафах за нарушения на митингах, возвращение в Уголовный кодекс статьи о клевете (табл.2.1), создание реестра запрещенных сайтов (табл.2.2) и введение понятия «иностранный агент» для некоммерческих организаций (табл.2.3), находят поддержку среди каждого четвертого опрошенного гражданина,^[301] и были восприняты как стремление власти превратить Россию в великую и экономически благополучную державу.

Таблица 2.1

По данным Левада-центра, летом 2012 года в России ответы на вопрос, «Как вы относитесь к возвращению в уголовный кодекс «закона о клевете», исключенного из него полгода назад?», распределились следующим образом:^{[303] [304] [305]}

Высокая популярность Владимира Путина лежит в основе конфигурации властных отношений сложившегося политического режима в постсоветской России.

Развивая веберовскую типологию легитимности с учетом реалий второй половины XX века, американский политолог Д. Истон внес существенный вклад в обоснование проблемы легитимности власти, предложив три типа легитимности политической власти: идеологический, структурный и персональный. Его классификация оказалась востребована в рамках исследований посткоммунистических трансформаций стран Восточной Европы и России³²² и более пригодной для анализа массовых феноменов.

В книге Д. Истона «Системный анализ политической жизни»³²³ представлена таблица типов легитимности, которые взаимосвязаны между собой и создают основу легитимации власти в обществе. В диссертации эта таблица была дополнена столбцом (табл.2.4), в котором указаны «слабые места» каждого из трех типов легитимности, которые могут привести к делегитимации.

Таблица 2.4

Согласно Д. Истону легитимность обеспечивает принятие и подчинение власти, согласие с ее требованиями. Легитимность выражает тот факт, что индивид в явной или не явной форме воспринимает политический объект как соответствующий его собственным принципам. Тем самым между властью и индивидом устанавливаются определенные социально - психологические отношения, основывающиеся на определенном ценностном консенсусе. Индивид воспринимает политическую власть как «свою», как действующую в его интересах. Это нивелирует в его сознании негативное отношение к власти и формирует установку или убеждение на поддержку власти. Вера в легитимность власти формирует убеждение в том, что правительство будет действовать в соответствии с выраженной им волей, что индивид сам способен оказывать влияние на власть посредством легально установленных каналов.^[306] В диссертационной работе автор опирается на сформулированное Д. Истоном определение легитимности.

Д. Истон создал функциональную концепцию легитимности власти, что позволило измерять ее эмпирическим путем. Идеологический тип легитимности основывается на поддержке базовых ценностей и норм существующей политической системы.

Структурный тип базируется на убеждении граждан в том, что существующие политические институты и юридические нормы вполне удовлетворительны и эффективно решают стоящие перед обществом задачи. Исследование структурного типа легитимности предполагает изучение в массовом сознании граждан легитимности политических институтов данного общества, самого политического режима в целом, механизмов реализации власти в обществе, разделение властей.

Персональный тип легитимности связан с доверием граждан к конкретному политическому лидеру. Персональный тип может быть исследован через оценку граждан деятельности политического лица. Это может находить свое отражение в опросах общественного мнения, в рейтингах популярности. В любом случае оценка политического лидера будет предопределяться базовыми ценностями и нормами, которые разделяют граждане, и которые объединяют их с существующим политическим режимом.

Все три типа легитимности взаимосвязаны между собой и создают основу легитимации власти в обществе. Сама же легитимация власти в современном обществе означает быть в соответствии с ценностными предпочтениями граждан, которые носят в соответствии с концепцией Д. Истона устойчивый и долговременный характер.

В результате крушения коммунистической системы идеологические принципы легитимации, по терминологии Д. Истона, оказались дискредитированы. В тоже время формирование структурной легитимности не произошло по причине отсутствия ряда необходимых условий - действенной системы разделения властей, политической оппозиции, института многопартийности, независимых СМИ и ясного понимания гражданами необходимости наличия и функционирования этих политических институтов.

В России сложился механизм персональной легитимации политической системы, который выражается в высоких и стабильных показателях популярности президента.

326

политического режима, тем выше вероятность потрясений после его ухода с этого поста».

Необходима постепенная трансформация персональной легитимности президента Российской Федерации в структурную (по Д. Истону) легитимность президента РФ, кто бы не занимал этот пост в будущем.

Не В. Путин создал авторитарный режим ^{[307] [308] [309]} в России, а специфика сложившейся ситуации состоит в том, что сокращение политической конкуренции, изменение системы выборов, препятствия на пути установления многопартийности, коррумпированность элиты, недоверие бизнеса к государству, ликвидация некоторых элементов прямой демократии, постсоветская политическая культура, продолжительный экономический кризис и неудачные реформы, в целом, соответствовали общественному запросу на авторитаризм и патернализм и, предопределили приход к власти В. Путина на волне народной надежды на лучшее.

Известный политолог Р. Пайпс пишет: «Антидемократические, антилиберальные шаги администрации президента не навязываются российскому народу, а пользуются его поддержкой. Популярность президента В. Путина и одобрение его политики обусловлены тем, что он восстановил в России традиционную модель управления: автократическое государство, где граждане освобождены от ответственности за политические решения, а для укрепления искусственного единства используются образы воображаемых иностранных врагов».^[310]

В данной связи важным является исследование влияния компонентов авторитарного синдрома в условиях постсоветской социально-политической трансформации на процесс легитимации различных органов и институтов государственной власти, начиная с распада СССР, в частности, на установление и поддержание персонального типа легитимации.

Отношение граждан страны к институтам государственной власти является важным элементом легитимности политического режима и предопределяет степень устойчивости политической системы страны к вызовам разного рода. Легитимная власть является таковой, когда соответствует ценностным ориентациям граждан, поэтому источник легитимности исходит из народа, из ценностей, норм, стереотипов общественного сознания.

Чтобы понять каковы перспективы трансформации российского политического режима, а именно перехода персонального типа легитимности в структурный, необходимо проанализировать компоненты авторитарного синдрома в их динамике, присутствующие в массовом сознании российских граждан.

Детальное исследование трех типов легитимности политической системы не входит в задачи исследования, остановимся на некоторых существенных моментах применительно к анализу перспектив эволюции персонального типа легитимности в России, фиксируя проявление и динамику компонентов авторитарного синдрома, которые подтверждают доминирование персонального типа легитимности российской политической системы, и демонстрируют неприятие демократических аксиом, лежащих в основе структурного типа легитимности.

В условиях, когда новые институты только формируются, когда будущее трудно предсказуемо, граждане надеются на волевые, «харизматические» качества политических лидеров, на людей, которые способны взять на себя ответственность за происходящее в стране. В переходных обществах именно легитимность отдельных политических руководителей играет важнейшую роль в легитимации власти в целом. Формируются отношения между властью и обществом, устанавливается между ними согласие или расхождение относительно целей и методов развития общества.

Для стабильного развития общества необходимо чтобы цели, реализуемые политической элитой, совпадали с ценностями большинства населения. В данной связи необходимо учитывать связь между социально-экономическими и политико-культурными изменениями в обществе и ценностными ориентациями основных социальных групп. В ситуации несовпадения, в обществе растет социально-психологическая напряженность, которая может найти выход в политической сфере в виде различного рода протестных и экстремистских действий.

Высокая популярность В. Путина лежит в основе конфигурации властных отношений сложившегося политического режима в постсоветской России. В связи с этим, проблема выделения оснований популярности президента, лежащих в основе механизма персональной легитимации постсоветской политической системы, привлекла внимание целого ряда исследователей. Исследователи выдвинули ряд гипотез, содержащих культурное (авторитарные традиции политической культуры), неоинституциональное (решающим фактором признается оценка эффективности политического курса руководства страны) и коммуникационное (учитывающее важную роль СМИ в формировании легитимности государственных органов власти, в частности, президентской власти) объяснения оснований популярности президента России.^[311]

Исследователи У. Мишлер и Дж. Уиллертон выделили два варианта объяснения президентской популярности: культурный и неоинституциональный. По их мнению, к числу культурных предпосылок популярности президента В. Путина относятся авторитарная политическая культура (укорененность в массовом сознании россиян авторитарных ценностей) и отсутствие опыта успешного политического руководства в условиях демократического политического режима. «Культурная теория, - утверждают они, - интерпретирует первоначальную популярность Б. Ельцина и В. Путина как следствие общественной поддержки сильных лидеров, стремящихся укрепить национальную гордость россиян, особенно в условиях политического и экономического беспорядков».^[312]

В пользу этой версии говорит тот факт, что массовое сознание видит в президенте В. Путине «отца всех побед» и относит неудачи на счет правительства или иных институтов государственной власти. Особенно отчетливо проявляется эта специфичность российского массового сознания в ответах на вопросы: «Кому принадлежит основная заслуга за последние повышения зарплат, пенсий, пособий, в успехах России на международной арене, в росте благосостояния граждан?» (табл.2.5) и, соответственно, «На ком лежит основная ответственность за последние повышение цен, рост стоимости жизни, за проблемы в стране?» (табл.2.6). Данные опросов, проведенные Левада-центром в 2001-2013 гг., показывают,

что 55-62% опрошенных респондентов в повышении своего благосостояния видят заслугу президента В. Путина, и только 12-30% - правительства России. С вопросом об ответственности - ситуация диаметрально противоположная: 26-49% опрошенных россиян винят правительство и 18-29% - президента страны. ^[313] Ситуация более чем за десятилетие практически не изменилась, что свидетельствует о крайней устойчивости в массовом сознании представления о «хорошем президенте» и «плохих министрах», которым приписываются все промахи и неудачи.

Данные социологических опросов Левада-центра за 2008-2012 гг. показывают, что когда В. Путин занимал пост премьера-министра, 42-59% опрошенных россиян в повышении своего благосостояния и уровня жизни видели заслугу именно Председателя правительства России В. Путина, тогда как ответственность за проблемы в стране и рост стоимости жизни разделяется между правительством (30-38%) и непосредственно Председателем правительства В. Путиным (19-51%).^{[314] [315] Эти данные свидетельствуют о том, что В. Путин, как глава исполнительной власти, нес ответственность за страну, но в сознании российских граждан глава правительства и институт исполнительной власти мало связаны друг с другом.}

Таблица 2.5

Мнения россиян о том, кому принадлежит основная заслуга за экономические успехи

Мнения россиян о том, на ком лежит основная ответственность за проблемы в стране и

334

Более того, по результатам опроса, проведенного Левада-центром, у В. Путина выросло бремя ответственности, по мнению 51% опрошенных россиян он несет ответственность за проблемы в стране. ^{[316] [317] Владимир Путин стабильно незаменим, так продолжает считать большинство опрошенных россиян - 56%.[318]}

Другой подход к объяснению высокой популярности президента В. Путина - неоинституциональный. Подход базируется на концепции рационального выбора, где решающим фактором в динамике популярности двух российских президентов является оценка гражданами эффективности политического курса, учет выполнения правительством политических и экономических требований граждан.

В рамках этой теории резкое падение популярности президента Б. Ельцина в середине 1990-х гг. было обусловлено, прежде всего, экономическим кризисом, который повлек за собой резкое снижение средних доходов населения страны, фактически обнищание населения.^[319] По данным академика Д. Львова, среднемесячная заработная плата россиян в сопоставимых ценах в 1991 году составляла 598 рублей в месяц, а в 1998 году - только 198 рублей, получается, что произошло снижение зарплаты в 3 раза. В 1995 и 1998 годах специалистами было отмечено наибольшее падение реальной заработной платы. ^[320]

Рост популярности В. Путина совпал с благоприятными годами для российской экономики, исключительно высокие цены на нефть дали российскому бюджету огромные денежные средства. В период за 1999-2002 гг. прирост валового национально продукта составил 19%, за два года российский экспорт превысил 100 миллиардов долларов, возросли реальные доходы граждан, а с ними и личное потребление. Если в первом квартале 2000 года средняя зарплата в стране составляла 2100 рублей, то в конце 2002 года - свыше 5000 рублей. Средняя пенсия, которая в начале 2000 года составляла 500-600 рублей, также возросла примерно в два с половиной раза.^[321] Масштабы крайней бедности заметно сократились: число тех, кому их доходов не хватало даже на питание, уменьшилось с 28% в 1999 году до 10% в 2007 году.^[322]

Более того, россияне смогли оценить реальные результаты к концу первого срока пребывания В. Путина на посту президента. По мнению Р. Роуза, Н. Манро, У. Мишлера, «удовлетворенность экономическим положением и отсутствие видимых альтернатив существующему режиму усиливают его вынужденную поддержку, несмотря на осознание его недемократического характера». ^[323] В свою очередь, исследователи, опираясь на данные социологических опросов, попытались определить факторы, лежащие в основе общественной поддержки политического режима президента В. Путина.

Исследователи построили регрессионную модель, выделив основные факторы, влияющие на поддержку режима: текущая экономическая ситуация, уровень доверия к политическим институтам, оценка гражданами уровня свободы, поддержка проводимого политического курса и личная симпатия к В. Путину. Исследователи Р. Роуз, Н. Манро, У. Мишлер пришли к выводу, что экономическая эффективность путинской администрации является важным фактором его электорального успеха.^{[324] [325]}

Отечественный исследователь А.Н. Щербак отмечал в своей работе о связи между экономическим ростом и результатами выборов в Государственную Думы ФС РФ 2003 года. В исследовании А.Н. Щербак проверял две гипотезы: первая предполагает поощрение

избирателями экономических успехов, достигнутых в 2000-2002 гг.; вторая состоит в том, что экономический рост, наряду с перераспределением налогов между регионами и Центром, способствовал управлению лояльностью регионов и достижению нужных электоральных

343

результатов.

Экономические теории голосования изучают экономические детерминанты электорального поведения граждан. В качестве основных переменных, влияющих на выбор избирателя и исход выборов, исследователи называют уровень инфляции и безработицы, экономический рост, государственный долг, индекс экономической активности, уровень

благосостояния и стабильность доходов избирателя, показатели, характеризующие структуру

344

экономики региона.

Исследователи предпринимали попытки использовать модели экономического голосования для объяснения результаты выборов в посткоммунистических странах с переходной экономикой. С одной стороны отмечается, что голосование носит перспективный характер, избиратели поддерживают реформаторов с надеждой на лучшее будущее, в результате установления рыночной экономической системы.^{[326] [327]} Другие исследователи полагают, что в посткоммунистических странах с переходной экономикой избиратель не способен оценить реальные последствия своего выбора, не понимает, кого он «поощряет» или «наказывает» своим голосом.^[328] Д. Трейсман, изучая влияние экономики на результаты выборов в посткоммунистической России, одним из первых указал на связь результатов думских и президентских выборов в 1990-х гг. с трансфертами федерального Центра регионам.^[329]

В данной связи автором были проанализированы особенности поддержки главы государства В. Путина на выборах 2004 года и 2012 года. Автор выдвигает гипотезу, согласно которой фактор удовлетворенности экономической эффективностью путинского руководства является значимым в объяснении результатов президентских выборов. Предполагается, что в таком случае, должна наблюдаться устойчивая корреляция между уровнем благополучия граждан в различных субъектах страны и уровнем поддержки граждан президента на выборах. Автором были рассчитаны коэффициенты линейной корреляции (далее - Ккор) между результатами голосования на президентских выборах 2004 года и 2012 года в субъектах Федерации и, такими показателями уровня жизни, как средняя заработная плата и средняя пенсия в регионах в 2004 году и, соответственно, в 2012 году.

Показатели средней заработной платы и средней пенсии были взяты с сайта Федеральной службы государственной статистики; ^[330] данные о результатах голосования на

президентских выборах 2004 года и 2012 года за В.В. Путина были взяты с сайта Центральной избирательной комиссии Российской Федерации.^[331] (приложение 1; приложение 2).

В целом по стране коэффициент корреляции между результатами голосования на выборах президента России и средней заработной платой в 2004 году составил (+0,0702), а средней пенсией - (+0,1151), (табл.2.7) т.е. связь можно считать малозначительной. Данные за 2012 год выглядят следующим образом: коэффициент корреляции между итогами выборов и зарплатой составил (-0,0373), средней пенсией - (-0,0363), связь малозначительная.

Таблица 2.7

Влияние уровня жизни избирателей на результаты голосования на президентских

выборах 2004 года

Другие результаты получаются, если рассчитать корреляционную зависимость по трем группам регионов страны:

• Центральный федеральный округ (ЦФО) и Северо-западный федеральный округ (СЗФО);

• Южный федеральный округ (ЮФО) и Приволжский федеральный округ (ПФО);

• Уральский федеральный округ (УФО), Сибирский федеральный округ (СФО) и Дальневосточный федеральный округ (ДФО);

Автор при анализе коэффициента корреляции между итогами выборов и уровнем жизни граждан в регионе в 2012 году (табл.2.8), во вторую группу включил Северо-Кавказский федеральный округ (СКФО), образовавшийся в результате проведения политики укрупнения регионов.

президентских выборах 2004 года и 2012 года и, такими показателями уровня жизни, как средняя заработная плата и средняя пенсия в регионе в 2004 году и 2012 году не свидетельствует о наличие значительной связи между этими переменными. Гипотеза, выдвинутая и проверенная автором, не подтвердилась.

В регионах УФО, СФО и ДФО зависимость между выбранными показателями уровня жизни населения и результатами голосования на выборах в 2004 году оказалась наиболее значимой: Ккор зарплата / процент голосов поданных за В.В. Путина (+0,4581); Ккор пенсия / процент голосов поданных за В.В. Путина (+0,3916).

В ЮФО и ПФО связи между выбранными показателями не наблюдается. В этой группе регионов зависимость между уровнем жизни и уровнем поддержки В.В. Путина как действующего президента страны в 2004 году оказалась отрицательной: Ккор зарплата / процент голосов поданных за В.В. Путина (-0,39108); Ккор пенсия / процент голосов поданных за В.В. Путина (-0,6945). В этих регионах фактор удовлетворенности экономической эффективностью путинского руководства в период 2000-2004 гг. не стал определяющим условием его поддержки на президентских выборах 2004 года. По мнению Н.В. Гришина, специфика избирательных кампаний и электоральных предпочтений по Югу России определяется приоритетом социокультурных факторов перед экономическими, а также возможностями национальных элит влиять на результаты голосования за счет особенностей политической культуры электората южных регионов России.^[332]

Для ЦФО, СЗФО автором были получены промежуточные значения корреляционной зависимости: Ккор зарплата / процент голосов поданных за В.В. Путина (+0, 1953); Ккор пенсия / процент голосов поданных за В.В. Путина (+0,2982).

Результаты вычисления корреляции между уровнем жизни населения в регионах и результатами голосования за 2012 год свидетельствуют о наличие положительной зависимости между этими переменными в регионах ЮФО, ПФО, СКФО: Ккор зарплата / процент голосов поданных за В.В. Путина (+0,31069); Ккор пенсия / процент голосов поданных за В.В. Путина (+0,2729).

В ЦФО, СЗФО, УФО, СФО и ДФО связи между выбранными показателями не наблюдается в 2012 году. Это может свидетельствовать о том, что фактор удовлетворенности экономической эффективностью также не является значимым, несмотря на то, что информация о значимости экономических достижений путинского руководства активно внедрялась в массовое сознание через СМИ. Более того, это может быть свидетельством желания граждан улучшить свое материальное благосостояние, ростом экономических притязаний и ожиданий соответствующих практических шагов от власти.

Признавая не определяющее значение, но значимость экономического фактора, ряд исследователей принимают во внимание коммуникационное объяснение популярности президента В. Путина. Для поддержания устойчивости популярности власти в нестабильных молодых демократиях, экономические успехи являются необходимым, но недостаточным условием. Без поддержки подконтрольных СМИ государственная власть не в силах представить экономический рост в качестве результата собственных управленческих усилий. Исследователи получили данные, свидетельствующие о том, что государство посредством СМИ, особенно телевидения, может оказывать огромное влияние на избирательный процесс в нестабильных молодых режимах, в которых социальные структуры и политические пристрастия остаются

351

изменчивыми.

Автор предлагает еще одно объяснение устойчивости путинской популярности и формирования доминирующего персонального типа легитимности российской политической системы - активация авторитарного синдрома в массовом сознании граждан. Это объяснение предполагает, что массовая поддержка рыночных и демократических реформ значительно ослабла в ходе болезненной адаптации населения к новым реалиям и уступила место разочарованию, пессимизму, враждебности граждан к некоторым политическим и экономическим изменениям. В обществах, переживающих политическую или социетальную трансформацию, наблюдается всплеск ресентимента, основным содержанием которого является ^[333] авторитарный синдром. Речь идет о всплеске отторжения формирования новой политической и культурной систем на ценностном, когнитивном и поведенческом уровнях, желание сильной власти и наведения порядка.

Причинами для активации авторитарного синдрома стали неэффективность политического руководства (управления), резкий рост социального неравенства, коррупция, обнищание населения, стремительный рост безработицы, статусная деградация. Иными словами, коренной перелом во всех сферах жизни: работа, отдых, потребление, образование, участие в политике, в сочетании с необходимостью приспосабливаться к новым, незнакомым и более сложным условиям - словом, все обстоятельства, способные привести к крушению иллюзий и надежд, и тем самым, актуализировать авторитарный синдром.

Кризис доверия к государственной власти в процессе посткоммунистической трансформации был обусловлен не только экономическими трудностями, снижением уровня жизни граждан, криминализацией общества, падением престижа государства на мировой арене, но и тем, что старые политические институты были полностью дискредитированы, а становление новых демократических пришлось на период экономической депрессии. Не имея положительного опыта функционирования демократического режима, граждане связывали свои неудачи, чувство национального унижения, страх перед будущим с новой демократической формой правления.^[334] Более того, кризис доверия к власти и отсутствие взаимодействия между новой элитой и населением, привели к снижению электоральной активности и потере интереса у граждан к политическому участию.

В свою очередь, политическая апатия россиян снижала легитимность новых демократических институтов. Исследование ИС РАН «Берлинская стена: до и после» (сент., 2009) выявило, что значительное число россиян к неудачной попытке М. Горбачева модернизировать Россию относят стремление одновременно продвигаться и к рынку, и к демократии. ^{[335] [336]} Непродуманные действия демократических сил спровоцировали рост авторитарных ценностей и установок в массовом сознании граждан. Но такой рост было бы неверно оценивать только как признак провала демократических преобразований. Л.А. Гордон верно отметил, что «восстановление общественного порядка на выходе из революций или революционной реформации, вроде той, что мы переживаем с середины 80-х годов, всегда

354

сопряжено с известным усилением авторитарности».

Идея авторитарной корректировки постсоциалистического развития в той или иной мере нашла массовую поддержку в большинстве стран Центральной и Восточной Европы. Исследователь Г. Вайнштейн отметил, что в значительной мере эти идеи приняли форму массового влечения к «сильному лидеру», который способен восстановить порядок в обществе и взять под жесткий контроль процесс экономических и социальных преобразований.^[337] Более того, «отход от авторитарной системы не обязательно является вступлением в демократическую систему. Общество переживает крушение прежней системы правления, сталкивается с неспособностью демократических сил решить экономические и социальные проблемы, в нем расширяется отчуждаемость масс от представительных институтов, и люди рассматривают авторитарный курс как жизнеспособную альтернативу росту хаоса и беспорядка».^{[338] [339]}

Демократический кризис после первой попытки демократизации способствовал значительному росту общественной потребности в «твердой руке», стремлению к порядку, неудовлетворенности россиян демократией. В такой ситуации, персонализация политики, усиленная подконтрольными средствами массовой информации, является решающим фактором установления политической легитимности в молодых демократиях, где новые политические структуры и новые «правила игры», а также общее удовлетворение функционированием

357

экономики еще недостаточно окрепли.

Результаты опросов общественного мнения, которые проводились в 1992-1994 гг. в рамках российско-американского проекта «Демократические ценности в структуре массового сознания», свидетельствовали об оптимизме и высоких демократических ожиданиях российских граждан на ранних этапах реформ. ^[340] Однако реальный ход рыночных преобразований за период 1994-2000 гг. создал благоприятные условия для роста не либеральных, а этатистских установок, как среди населения, так и среди политической элиты.

Стоит обратить внимание на тот факт, что в процессе радикальной социально­экономической и политико-культурной трансформации роль государства и ожидания граждан по отношению к нему возрастают. Уход государства со структурной, психологической, экономической точек зрения или ограничение задач и вмешательства государства до капиталистического минимума важны в такой период, и этого можно добиться при помощи значительных усилий. Однако если эти попытки неудачные, молодые демократии подвергаются опасности быть захваченными волной разочарования, ухода из общественной жизни, протестов, вследствие неэффективности и негативных социальных последствий экономических преобразований. В России это и произошло.

Немецкий политолог Г. Майер отмечал, что подобные явления сопровождаются латентным авторитаризмом и снизу, и сверху. Авторитаризм сверху понимается как доминирование небольшого числа политических элит, которые, в условиях отсутствия существенного давления со стороны неэлиты и институционализированной конкуренции, контролируют процессы преобразований посредством использования иерархических институтов. Авторитаризм снизу, — как утверждает Г. Майер — это наследие недемократических традиций: распространенность традиционных принципов воспитания в семье, слабая критически настроенная общественность, национализм, враждебность по отношению к другим и, наконец, поиск сильной власти и лидеров.

При таких обстоятельствах, для того чтобы легитимность была демократического или структурного типа, по терминологии Д. Истона, требуется полное осознание гражданами, что политические решения или лидеры являются авторитарными по природе, и что они

359

препятствуют дальнейшему демократическому развитию.

В период политической апатии, социально -экономических проблем, доминирования в обществе негативных настроений, поляризации элиты, стало очевидно, что ключевым фактором устойчивости политического режима в новой России может быть доверие к верховной власти, персонифицированное в личности президента. Начало перестройки и демократизация поставили вопрос о новых формах политического руководства огромной страной. В ситуации системного кризиса, требующей усиления централизующего начала, институт президентства должен был стать новым политическим ресурсом и рычагом влияния.

По мнению исследователя В. Кувалдина, институт президентства очень персонифицирован и индивидуализирован, при кажущейся внешней определенности, президентство многозначно и пластично: «это и человек, и положения Конституции, и административный аппарат, и окружение, и традиции, и неписанные правила, и законы. Все это в контексте и динамике, когда смысл и значение одного элемента во многом зависят от всего остального». Такая роль центральной власти, когда центр политической жизни в определенном смысле подменяет собой всю политическую систему, по мнению исследователя, соответствует отечественной политической традиции. Князь, царь, император, генсек, всегда были сакральными фигурами и делали погоду на Руси. ^{[341] [342]}

О том, что власть в стране централизована, недифференцирована, персонифицирована и принадлежит президенту - «вождю» народа, и осуществляется посредством неконституционных органов управления и механизмов господства (администрация президента), посвящены работы отечественных исследователей Ю.С. Пивоварова, Е.Б. Шестопал, Н.Г. Щербининой, И.И. Глебовой, Н.А. Романович.^[343]

Особенно интересно продемонстрировать мнение или даже «особые заметки» Ю.С. Пивоварова по поводу особенностей русской политики. Занимаясь исследованием современной политики, наблюдая столь неустойчивые элементы демократии, противоречивый политический процесс, Ю.С. Пивоваров считает, что истоки этого необходимо искать в генезисе русской власти. Ю.С. Пивоваров задается вопросом, почему цивилизационный процесс идет, не оказывая влияния на русские процессы, испытав веяния демократии, страна с неизбежностью возвращается к привычным недемократическим формам. По мнению исследователя, формированию политических процессов предшествовало формирование «самодержавной политической культуры», которая характеризуется властецентричностью. Причем «власть» должна писаться с большой буквы - «Власть» и она всегда персонифицирована. Персонификация была всегда, только названия «главных» менялись - царь, император, генсек, президент. Таким образом, «Россия в полном объеме управляется персонифицированной Властью».^[344]

Институт президентства определяется не только политической конъюнктурой, но и традициями страны, политической зрелостью общества. Л. Радзиховский полагает, что авторитаризм имманентно присущ российской государственности, что в России тем или иным образом кристаллизуется авторитарный строй. И лидер, естественно, должен быть авторитарной личностью или личностью «авторитарного типа». Л. Радзиховский связывает это с особенностями национального менталитета, с российским прошлым, где нелегко обнаружить ростки демократии.^[345] Л. Шевцова отмечает, что «...при любой организации власти возникшие в период правления Ельцина (либо воссозданные им) традиции, привычки и формы политического поведения, скорее всего, сохранятся надолго. Я имею в виду патернализм,

чередование у власти нескольких кланов, стремление к решению проблем в нелегитимных

364

центрах...».

Анализируя институт президентства в контексте российской политической трансформации, исследователь В. Кувалдин отметил, что в России, в отличие от стран Центральной Европы и СНГ, институт президентства взял на себя роль несущей конструкции всей системы государственной власти. Если для постсоветских элит российское президентство было воплощением откровенных притязаний на верховную власть, то общество видело в нем гарантию необратимости демократических преобразований, средство защиты народных интересов и облегчение тяжести переходного периода.^{[346] [347] [348] [349]}

Однако магия президентства сыграла роковую роль в судьбе страны и судьбах ее граждан. «Шоковая терапия», проводимая реформаторами ельцинской команды, привела к обвалу экономики и стремительному падению уровня жизни населения. Утраченную общественную поддержку власть решила заменить, взяв курс на создание режима личной власти. В. Кувалдин верно отметил, что под прикрытием демократической риторики создавалась «президентская вертикаль» - «авторитарная система управления, непосредственно

366

подчиненная главе государства».

Президентство стало стержнем формирующейся новой российской государственности и демиургом новых отношений между властью и обществом. По мнению В. Кувалдина, то обстоятельство, что президентство не определяло ориентиры развития страны и общества, а выражало «динамику теневых центров влияния», предопределило эволюцию режима от парламентского президентства к авторитарному. «Преуспевающие политики, верхушка бюрократии, финансовые тузы, придворные интеллектуалы, региональные боссы со своими командами образовали костяк постсоветской олигархии, которая предопределила авторитарные

367

склонности режима».

Политический прогноз исследователя В.А. Ачкасова, сделанный в 1995 году, о развитии российского политического режима сбылся. Утверждение плебисцитарного вождистского типа демократии, предполагаемого исключительную роль президента и властных структур, имело следствием — стремительный рост государственных бюрократический структур, формирование «партии власти», обладающей монополией на распределение ресурсов, использование технологии «образ врага», сдвиг в сторону государственно-патриотических настроений

общества, возобладание идеи сильного государства над ценностями свободы, законности и прав

368

человека.

Ельцинское президентство взяло курс на либеральный авторитаризм, поставив цель проведения рыночных реформ, а российский парламент стал в сложившейся ситуации защитником демократии и принципа разделения властей. В условиях глубокого системного кризиса российского общества, исполнительная и законодательная власти старались переложить бремя ответственности друг на друга. В неоформившейся партийно-политической системе президентские структуры и парламент боролись за власть. Невозможность урегулировать конфликт, ни при помощи Конституционного суда, ни путем референдума, при явной агрессивности президентской стороны, привела к тому, что расстрел парламента осенью 1993 года стал моментом истины ельцинского президентства, сузивший широкий коридор демократических возможностей нового российского политического режима. Формирование персонифицированного режима намного обогнало становление разнообразных сдерживающих политических и социальных институтов, общественных структур. В условиях отсутствия полноценных партнеров и оппонентов такой режим стал восполнять и подменять другие институты.

Подобная неустойчивая и малоэффективная конструкция несет в себе постоянный и усиливающийся контроль над обществом и нестабильность системы. В обществе, особенно, в переходный период, когда социальные и политические институты неразвиты и слабы, вакуум заполняет сильная президентская власть.

При всем этом, важным является вопрос: как объяснить длительное сохранение поддержки президента гражданами, которые в большинстве своем, много потеряли. Прочность российского президентства не спишешь на ельцинскую харизму, тотальное промывание мозгов через СМИ и благоприятную политическую конъюнктуру. «Такое состояние массового сознания - когда люди знают от чего они уходят, но неясно представляют то, что их ждет впереди, - отмечает В. Кувалдин - позволяет легко ими манипулировать».^{[350] [351] Большинство людей видели в президенте гарантию возвращения к нормальной жизни, как в западных странах. Люди надеялись и верили, что их дети и внуки будут жить по-человечески, эта так называемая idee fixe, наложенная на ельцинский миф, обеспечила поддержку лично Б. Ельцину, а не президентству как институту государственной власти.}

Консервация персонализма после краха коммунистической системы, по мнению социолога Л. Гудкова, произошла из-за того, что дефициты легитимности власти восполнялись

традиционалистским мифологизаторством, ксенофобией, изоляционизмом и

370

антизападничеством.

Политическим идеалом для россиян после президента М. Горбачева стал Б. Ельцин. Он обладал высоким кредитом доверия населения, народ ожидал от него политическую стабильность, повышения жизненного уровня, сохранения введенных ранее гражданских прав, прекращения политических преследований, проведения эффективных реформ, и главное - сохранения и усиления социальной защищенности, улучшения всего комплекса государственных социальных услуг в образовании, медицине и социальном обеспечении. По данным ИСПИ РАН до принятия новой Конституции РФ и парламентских выборов, в течение 1991 года Б. Ельцин пользовался поддержкой более 50% населения страны.^{[352] [353] [354]}

Однако на практике: спад промышленного производства, затяжной экономический кризис, безработица, преступность, коррупция, беспризорность и нищета привели к широкому недовольству ельцинским руководством, которое вместо того чтобы быть сильной патерналистской властью, оказалось неуправляемым и бросило граждан на произвол судьбы. Популярность Ельцина резко упала. По данным социологических опросов населения, «уже после первых шагов в проведении радикальных экономических преобразований «дала трещину» и социальная база доверия к президенту России Б. Ельцину», однако, остается фактом, что на протяжении 1992-1993 гг. «при всем недовольстве политикой экономических реформ фигура Ельцина среди российского электората продолжала оставаться вне

372

конкуренции».

Причины утраты президентом доверия со стороны граждан демонстрируют результаты исследований, проведенных независимым Институтом социологии парламентаризма в конце 1997 года. По мнению россиян, последнее место среди мотивов ельцинского поведения занимали государственные интересы России, а основными являлись сохранение личной власти, учет мнения влиятельных кругов Запада и российского крупного бизнеса. Разочарование россиян в Б. Ельцине не проецировалось на институт президентства, 51,8% опрошенных россиян все равно отдавали предпочтение президентской форме правления.^[355]

Наряду с кризисом доверия к президенту, в период 1993-1995 гг. наблюдалось падение рейтинга органов представительной власти, связанное отчасти и с отсутствием традиций парламентаризма и с низким престижем депутатов, обусловленный их поведением как внутри, так и вне стен Государственной Думы. Согласно данным социологического опроса, проведенного ВЦИОМ (апрель 1994 год), две трети опрошенных россиян были уверенным в том, что «депутаты забыли об обещаниях, данных своим избирателям», и что «депутатов интересуют только собственные привилегии».^{[356] [357]}

Другим политическим институтом в новой России был парламент. Парламент выступал как инструмент слома коммунистического режима в России и поддержки демократических преобразований. Парламент олицетворял конституционность и правовое начало в новой России. Возникновение парламента, как непривычного механизма отбора элит, с одной стороны вызвало внутригрупповой раскол элиты, с другой - политическое расслоение общества.

После начала реформ политическая роль российского парламента кардинально изменилась. Парламент утратил свою роль в политической системе по сравнению с группами давления и СМИ, которые стали главным инструментом презентации общественных настроений. По мнению исследователя Ю. Федорова, принципиально важным для анализа российского парламентаризма является четко сформулированное положение о том, что президент и парламент, в условиях президентского режима, имеют собственные, независимые друг от друга источники легитимности, что является одной из предпосылок институциональных

- 375

противоречий.

Политический кризис 1992-1993 гг. ознаменованный в России как противоборство исполнительной и законодательной властей, был с определенной долей условности запрограммирован. В массовом сознании россиян доминировали патерналистские установки, власть соотносилась не с представительными институтами, а с самодержавным лидером. По этой причине, президент воспринимался населением как «естественный» институт власти, чем собрание парламентариев. Более того, некоторым преимуществом для президента стала некомпетентность значительной части членов парламента. Переход профессионально сильных депутатов в органы исполнительной власти и отсутствие амбициозных лидеров снизило общественный престиж парламента. Неспособность парламента контролировать назначение высших должностных лиц (за исключением премьер-министра), лояльность ряда ключевых

региональных руководителей Б. Ельцину, ослабляли позиции института представительной

376

власти в новой политической системе.

Парламент, как политический институт, содействует стабильной демократической трансформации политической системы. Существование и прочное положение парламента способствует постепенной демократизации политической культуры, осуществлению политической деятельности в рамках правового поля. При всей своей властной ограниченности, как отмечает Ю. Федоров, парламент совместно с Конституционным судом — единственные

377

институты, препятствующие нарушению Конституции со стороны исполнительной власти. Более того, парламент позволяет обеспечить легальное присутствие оппозиции как политического игрока и его легальное воздействие на исполнительную власть.

Таким образом, отсутствие парламента или его слабость, способствуют усилению авторитарных тенденций (табл.2.9). Отсутствие действенных каналов артикуляции и агрегирования политических интересов и настроений граждан усиливает распространение антидемократических тенденций, желание «сильной руки», способной навести порядок.

Таблица 2.9

Доверие к институтам власти в России, 1993-1997 гг., %

Уровень доверия к президенту колебался летом 1993 года от почти 30% до немногим более 5% весной 1995 года. Наиболее низкие показатели доверия были зафиксированы в 1995 году. Тем не менее, даже предельно низкий уровень доверия к президенту России был ^{[358] [359] [360] стабильно выше, чем уровень доверия к парламенту. Низкое политического доверие к президенту и парламенту указывают на слабость политического механизма, нацеленного на обеспечение функционирования демократии. В этот период все ветви власти и все политики испытывают дефицит доверия избирателей, несмотря на то, что их легитимность в значительной мере базировалась на персональной легитимности президента Б.Н. Ельцина.}

Причины быстрого и резкого снижения доверия к российской власти в 1991-1999 гг. коренились в затяжном экономическом кризисе, в специфике демонтажа советской системы, в специфических социально-экономических и политико-культурных условиях формирования новых институтов государственной власти. Данные социологических опросов подтверждают, что Президент, Правительство, Совет Федерации, Государственная Дума не пользовались высокой поддержкой у населения, и это стабильно низкое доверие оставалось вплоть до выборов 2000 года.

На фоне резкого упадка систем образования и здравоохранения, масштабной преступности и коррупции, военной кампании в Чечне, успех В. Путина на президентских выборах был обусловлен еще его соответствием общественным настроениям, патерналистской надежде большинства граждан на сильную и эффективную власть, которая справится с хаосом, в который была погружена страна.

Отечественный социолог Ю. Левада писал о принципиальной особенности советской системы - отсутствии институционализированных механизмов передачи власти. Периоды власти персонифицированы и коротки, поэтому каждая смена власти инициирует острый политический и социальный кризис. Главным механизмом легитимации власти в подобной политической системе является критика предшествовавшего периода и лидера, негативная консолидация посредством внешних или внутренних врагов или угроз. В. Путину с успехом удалось связать советское прошлое и российское настоящее, представив ельцинский период реформ как время хаоса и потерь. Символическая роль В. Путина как государственного деятеля восстанавливающего страну стала важным фактором массового признания его в качестве национального лидера. По мнению Л. Гудкова, Владимир Путин стал «символической

- 380

репрезентацией коллективных иллюзий и ценностных представлений».

Владимиру Путину удалось оправдать народную надежду и стать ключевым фактором стабильности российского политического режима. В общественном мнении, декларируемая и проводимая им внутренняя и внешняя политика, создала контраст с периодом 1990 -х гг. Улучшения в социальной и экономической жизни рассматриваются как главные достижения президента. Однако внушительный мандат доверия к центральной президентской власти не ^{[361] [362] привел к возрождению либеральных ценностей, напротив, проводимый политический курс на «завинчивание гаек», по данным социологических опросов, пользовался поддержкой большинства граждан (табл.2.10).}

По данным Левада-центра, ответы на вопрос, «Что следовало бы сейчас предпринять президенту и правительству?», распределились следующим образом:^[363]

Установка «с нашим народом надо быть построже и не давать послаблений», оказывается желательной не только с точки зрения властей, но и значительной части населения, ощущающего неспособность к гражданской самодеятельности. ^{[364] [365] [366]} Правовой и гражданский нигилизм граждан, мало кого волнующий в администрации президента или в самом обществе, позволил восторжествовать бюрократическому произволу, который ставит в зависимость от власти и суды, и оппозицию, и процедуру выборов, и политические и общественные

383

организации.

По данным Левада-центра, в течение 1990-2013 гг. в ответах на вопрос «какой принцип отношений между государством и его гражданами вы бы лично поддержали», доля утверждающих, что «государство должно больше заботиться о людях» возросла с 57 до 83%, а

384

удельный вес считающих «люди должны проявить инициативу» снизился с 25 до 9%.

Государственно-патерналистские ориентации сильны в российском обществе (табл.2.11). Люди, рассчитывающие на себя, на свои силы, составляют меньшинство и в основном проживающие в мегаполисах. В крупных городах выше уровень образования, развитая инфраструктура, люди включены в частный сектор, в общественные сети, поэтому и меньше зависимости от власти. Периферия все также ждет помощи от власти. В малых и средних городах размещены остатки советской отраслевой структуры, неконкурентные отрасли, неквалифицированные кадры. Без государственной поддержки эти предприятия закроются.

Поэтому жители этой части страны ждут от власти поддержки, заботы, помощи и всевозможных социальных гарантий (табл.2.12).

Динамика представлений россиян о роли государства, 2001-2013 гг., %

Мнение о том, сможет ли большинство людей в России прожить без постоянной заботы,

386

опеки со стороны государства, 1990-2012 гг., %

Более того, доля сторонников принципа устроения общества, когда власть должна заботиться о людях за десятилетие с 2001 по 2012 гг. ниже 60% не опускалась.^{[367] [368] [369]}

Следует отметить, что годы формирования новой политической системы под руководством В. Путина совпали с благоприятными годами для российской экономики, что позволило улучшить уровень жизни населения, воссоздать атмосферу безопасности, даровать некоторые гражданские и политические свободы и укрепить позиции страны на международной арене. Легитимность российской политической системы за годы президентства В. Путина возросла, но она имеет персональный характер легитимности по терминологии Д. Истона.

Многочисленные социологическое опросы фиксируют хроническое социальное недовольство, неуважение к власти, достаточно трезвое понимание людьми того, что используются административный ресурс и фальсификации на выборах, однако, почему эти

граждане, не только не сопротивляются всему этому, но и считают «своим долгом

г 388

демонстрировать поддержку путинской политике», что подтверждают результаты выборов.

Исследователи И. Крастев и С. Холмс обозначили функции подтасованных выборов в путинском политическом режиме:

1) публичный повод напомнить, что личная популярность В. Путина является основным источником легитимности режима, и что его правлению нет приемлемой или привлекательной альтернативы;

2) фальсифицированные выборы являются инструментом управления страной, контроля и обновления политического истеблишмента;

3) подтасованные регулярные выборы выполняют функцию симуляции национального единства;

4) нечестные выборы служат имитацией авторитаризма. Смысл показных выборов заключается в том же демонстрационном эффекте, что и сталинские показательные процессы 1930-х гг. Стиль авторитарной власти, иллюзия сильной вездесущей и всевидящей власти повышают уровень народной поддержки, создавая иллюзию права выбора у населения.

В странах бывшего СССР институт президентской власти приобрел ряд весьма специфических характеристик в постсоветских режимах, подвергшихся политическим трансформациям. Американский политолог Г. Хейл отнес постсоветские режимы к типу, названному «патрональным президентством». В рамках политического режима с укрепившимся институтом патронального президентства различные группировки политической и экономической элиты признают за президентом роль верховного арбитра при разрешении любых конфликтов. Патрональное президентство позволяет сосредоточить в руках действующего президента огромную формальную и неформальную власть, огромные ресурсы, заведомо превосходящие ресурсы любого отряда элит. В зависимости от патронального президента находятся основные элитные группировки, прежде всего, региональные лидеры и крупный бизнес. Патрональное президентство отличает от полноценного авторитарного режима то обстоятельство, что периодически проводятся выборы, на которых элиты делают все, чтобы подтвердить свою лояльность патрональному президенту.

Исследователь Г. Хейл признает ограниченность чисто институционального подхода к динамике постсоветского режима и подчеркивает важную роль неинституциональных факторов, в частности, влияния общественного мнения на рост / падение популярности действующего президента. Популярные президенты, по мнению Г. Хейла, оказываются в ^{[370] [371] [372] состоянии дисциплинировать элиты и обеспечить избрание «преемника». В пользу это версии говорят результаты социологических опросов, проведенных Левада-центром.}

Построение «вертикали власти» требует концентрации государственной и политической власти в институте президентства. Успешный результат операции «преемник» предопределил характеристики путинского политического режима - подавление политической конкуренции и оппозиции, государственная информационная монополия (табл.2.13). Российское телевидение, радиовещание, влиятельные центральные общественно-политические печатные издания с 2000 года постепенно перешли под контроль государства или аффилированных с властью политико - экономических групп. Передел медийного рынка сочетался с публично декларируемыми лозунгами об укреплении российской государственности, об удалении от власти «олигархов», о защите государственных и национальных интересов, о борьбе с коррупцией.^[373]

Мнение россиян о сосредоточении в руках В. Путина практически всей власти в стране,

2004-2013 гг., %^[374]

Эти весьма красноречивые результаты, свидетельствующие о беспрецедентно высоком доверии и поддержки президента, на фоне роста патерналистских и конформистских настроений, обнажают проблему субъектности общественных и политических изменений в России. Политическая система, основывающаяся на фигуре президента В. Путина, не может быть устойчивой и стабильной. Более того, культура неучастия граждан, социальная апатия, недоверие друг к другу и к политическим институтам, стремление перенести всю ответственность «наверх», представляют собой серьезную угрозу для демократического развития России.

Исследователь Л. Гудков отметил, что за период социологических наблюдений с 1989 по 2007 гг., авторитарные установки россиян выросли почти вдвое, тогда как страх перед концентрацией власти в одних руках, в руках «вождя» уменьшился почти в 2,5 раза. «Сдача населением своих гражданских прав и ответственности диктатору проходит при одновременном ослаблении сопротивления в отношении антидемократических тенденций в России».^[375]

Анализируя трансформации политического режима в России, исследователь А. Зудин отметил, что одним из явных эффектов консолидации политической системы вокруг фигуры президента в период 2000-2007 гг. стал персонализм, а также политическое ослабление института выборов, в результате изменения избирательного законодательства и, соответственно, проведения явных плебисцитарных избирательных кампаний 2003-2004 гг. и 2007-2008 гг.^{[376] [377]}

В результате изменений законодательства о деятельности политических партий и избирательного законодательства политическая конкуренция была поставлена под административный контроль действующей власти и перестала быть значимым фактором российского политического режима.

Федеральный закон от 11 июля 2001 г. №95-ФЗ стал главным инструментом власти для административного регулирования и контроля деятельности политических партий. Закон о партиях ограничил автономность российских политических партий, обеспечил широкие административные возможности влияния на процесс создания, деятельности и ликвидации партий и политических объединений. Наличие и так труднопроходимой бюрократической процедуры регистрации политических партий, осложнилось в соответствии с Федеральным законом от 20 декабря 2004 г. №168-ФЗ^[378] тем, что в список документов обязательных к представлению для регистрации регионального отделения включен «список членов регионального отделения политической партии». Таким образом, практика применения закона о политических партиях, установленная процедура создания и регистрации партий, позволяет, используя административные полномочия регистрирующих органов, как на федеральном, так и на региональном уровнях, препятствовать созданию новых политических партий, «неудобных» для действующей власти.

Определяющую роль в подавлении партийной конкуренции сыграли требования закона к необходимым количественным параметрам партийной структуры, жесткие требования к количественным параметрам, как общефедеральной структуры партии, так и структуры ее региональных отделений. Поэтому в закон о партиях были внесены изменения - не менее 50 000 членов партии в целом, не менее 500 членов в ее региональных отделениях.

Парламентские выборы 2007 года и выборы Президента 2008 года предопределили направленность изменений в законах о выборах депутатов, о партиях, о выборах президента, на обеспечение сохранения правящего режима путем нивелирования партийной политической конкуренции на выборах. Преследуя эту цель, новый закон о выборах депутатов внес изменения в систему выборов в Государственную Думу: введение избрания всех депутатов по единому федеральному избирательному округу пропорционально числу голосов, поданных за закрытые федеральные списки кандидатов; повышение заградительного барьера до уровня 7%; запрет на создание партиями избирательных блоков.

Отмена избрания депутатов в ГД ФС РФ по мажоритарным округам закрыла путь появления новых публичных политиков, ущемляет конституционные права граждан, лишая возможности реализовать пассивное избирательное право и принимать непосредственное участие в политическом процессе. Исчезла также возможность общественного контроля за проведением выборов. Более того, в новых редакциях законов о выборах президента и депутатов отменены голосование «против всех» и минимальный порог явки избирателей на выборы, тем самым российские граждане лишились с 2007 года права и возможности публично, и в юридической форме выражать протест против правящего режима.^[379]

Российский политический класс «отворачивает» от демократии, не желает существовать в условиях подлинной открытости и политической конкуренции. Возникает вопрос, почему народ участвует в выборах и придает легитимность такому режиму? Существуют две причины отсутствия серьезного сопротивления со стороны граждан, лежащие на поверхности: не развита демократическая политическая культура и политическое сознание обработано пропагандой. На наш взгляд, есть и более глубокая причина. В. Путин предложил россиянам модель развития отличную от коммунистической и либеральной в духе 1990-х гг. Суть модели - экономическое развитие и рост личного благосостояния в обмен на гражданские и политические права и свободы. Российский народ согласился передать всю полноту власти В. Путину (и его команде) в обмен на проведение необходимых экономических и социальных реформ, которые, в конечном счете, должны были привести к экономическому процветанию, социальной защищенности, возвращению международного престижа страны. Иными словами, часть общества готова принять любые незаконные, но зато эффективные способы упорядочивания политической и экономической сфер. Одним из первых об этом писал А. Аузан.

Благодаря высокой личной популярности и победе в первом туре, восстановив тем самым прямую связь с социальным большинством, В. Путин смог политически восстановить растерянный Б. Ельциным патрональный потенциал президентской власти и действительно стать патрональным президентом. Более того, «власть опирается не только на институциональную базу, но и на массовую политическую поддержку, причем значение этой

398

«второй опоры» со временем начинает расширяться».

По мнению А. Зудина, становление и консолидация моноцентрического режима стали главным политическим итогом электорального цикла 2003 -2004 гг. Политическое ослабление и маргинализация политической оппозиции, плебисцитарный характер федеральных выборов сочетались с усилением политической силы президента и превращением моноцентрического

399

российского политического режима в персоналистский.

Адекватный анализ ценностной и институциональной динамики в постсоветской России предполагает преемственность с реальным состоянием массового политического сознания в советскую эпоху. При соблюдении методологической осторожности два исследования общественного мнения, осуществленных в 1950-х и 1980-х гг. могут быть использованы при сравнительном анализе преемственности политических идеалов и ценностных доминант «человека советского». Одно их них, так называемый «Гарвардский проект интервью с мигрантами», выполненный под руководством А. Инкелеса и Р. Бауэра, другое исследование - «Проект советских интервью». Оба исследования зафиксировали специфическое отношение к государству: бывшие советские люди, категорически отвергавшие советскую систему, давали высокие оценки отдельным ее аспектам - системам бесплатного здравоохранения, образования и социального обеспечения. Советские люди видели в «государстве могучую, но доброжелательную патерналистскую и контролирующую силу, которая отвечает за судьбу страны и руководит ею.. .рядового гражданина опекает и оберегает».^{[380] [381] [382]}

Советские люди приветствовали реформы и политическую либерализацию, но лимитировано, чтобы это не нарушило основы общественной стабильности, а также выступали за то, чтобы тяжелая промышленность находилась под контролем государства. Результаты исследований «Гарвардский проект» и «Проект советских интервью» зафиксировали: «обеспеченность материальным достатком и социальная защищенность превалируют над стремлением к обеспечению индивидуальных демократических прав и свобод».^[383] Подобные результаты были получены в 1989 году в ходе проведенного ВЦИОМ в СССР исследования «Советский человек».^[384] Это свидетельствует о некой преемственности системы ценностных ориентаций.

Режим В. Путина в годы своего президентства соответствовал политическому идеалу и политической культуре россиян. Исследователь А. Лукин в статье «Политический идеал и политический режим в постсоветской России» ^{[385] [386]} описал советский политический идеал, который продолжал доминировать практически в том же виде в сознании россиян и в начале XXI века. В основу реконструкции политического идеала легли результаты периодических опросов, в рамках программы «Новый российский барометр» (НРБ), проведенных под руководством Р. Роуза.

Основные содержательные позиции идеала: сильное государство с большим объемом полномочий в политической и экономических областях, возглавляемое сильным лидером; основная цель государственной власти - повышение уровня жизни населения; государственная собственность в ведущих отраслях промышленности - оборонной, тяжелой, металлургической; сохранение государственных систем здравоохранения, социального обеспечения, образования при условии значительного повышения их эффективности; предоставление или расширение ряда гражданских прав и свобод - свободы передвижения, права выбора рода деятельности и владения собственностью; сохранение определенного государственного либо иного рода контроля над нормами общественной нравственности; сохранение СССР (России) как великой

404

державы.

Следует отметить два момента, политический идеал сложно назвать демократическим, скорее авторитарным, и он явно свидетельствует об авторитарном запросе граждан. По мнению социолога Б. Дубина, президент В. Путин вписался в рамки базовой для советских людей легенды о великодержавной России.^[387]

Исследователь Е. Осиновский,^[388] изучая политические процессы современной России, предпринял попытку объяснить загадку популярности В. Путина. Он сформулировал два исследовательских вопроса: почему недемократический президент имеет стабильно высокий рейтинг доверия и почему персональная поддержка В. Путина не транслируется на государственные политические институты? В качестве исследовательского инструментария Е. Осиновский использовал веберовскую теорию типов легитимности для анализа структуры власти в постсоветской России.

Одним из первых выводов автора является обнаружение конфликтной структуры легитимности российской политической системы, которая заключается в том, что персональная легитимность президента подрывает легально-рациональную легитимность политических институтов.

Различие между поддержкой президента и поддержкой государственных институтов связывается с тем фактом, что «харизматическая легитимность противопоставляется легально - рациональной». Эта оппозиция происходит из конфликтной природы самой легитимности: легально-рациональная легитимность апеллирует к процедурной точности, в то время как харизматическая предполагает использование любых средств для достижения целей. Это объясняет утверждение, что харизматическая легитимность подрывает легально-рациональную легитимность государственных институтов. Это вполне объясняет ситуацию в России, почему поддержка президента, основанная на харизматической легитимности, не транслируется на государственные институты, в основе которых легально-рациональная легитимность. Результаты социологических опросов подтверждают, что принцип разделения властей не снискал особой популярности и можно выделить специфические особенности отношения граждан к различным ветвям государственной власти.

В качестве объяснительной схемы специфической структуры власти в постсоветской России и ее влияния на установление и эволюцию режима, воспользуемся концепцией английского политолога Р. Саквы. ^[389] Конструкция власти в России им описывается как дуальная конструкция, суть которой заключается в том, что наряду с государственными институтами, действующими согласно принятой в 1993 году Конституции, параллельно функционируют дополнительные, впервые установленные Б. Ельциным, административные структуры, которые были созданы с целью личной подотчетности президенту и присмотра за парламентом. Пример такой административной структуры - администрация президента. К тому же, новые конституциональные рамки были созданы, чтобы соответствовать личности президента Б. Ельцина, и предопределили невыполнение принципа разделения властей.

Парламент начал терять свои политические позиции. Структуры президентской власти перехватили у него законодательные инициативы, оставив лишь функции поправок и возможность оттянуть принятие законов. В ситуации, когда реальные полномочия находились в Администрации президента и в Совете Безопасности, происходит укрепление режима личной власти, но происходит неизбежное ограничение политических контактов с Государственной Думой.^[390]

Российский парламент как представительный орган не стал механизмом политической плюрализации общества, не усилил ответственность власти перед гражданами, не препятствовал монополизации государственной власти различными элитарными группами, и не стал источником развития демократии в России. Парламент постепенно был встроен в вертикаль исполнительной власти, стал зависимым как от политических, так и от кадровых решений представителей административной исполнительной вертикали.

И все же, характер взаимоотношений ветвей власти, функционирования властных институтов обусловлен как стилем политического руководства, так и распространенными массовыми политико-культурными установками, политическими традициями. Подобные социальные опоры власти и создают возможность ее дрейфа в ту сторону, где превышаются конституционные ограничения. За этим стоят признаки авторитаризма, вождизма и консервации традиционалистских тенденций в отправлении власти, которые не благоприятствуют демократизации.

С приходом к власти В. Путина произошел коренной перелом общественных настроений в отношении фигуры президента, и все последующие президентские сроки уровень доверия оставался достаточно высоким. С другой стороны, столь заметных изменений в отношении представительных органов власти, силовых структур, общественных организаций не наблюдалось. Отношение к ГД ФС РФ практические не менялось ни в ситуации, когда она являлась реальной оппозицией действующему президенту, ни в настоящее время, когда она сотрудничает с исполнительной властью. Можно утверждать, что политическая конструкция продолжает базироваться на президенте, а сам институт президентства на личности Владимира Путина.

«Незначительное» положение законодательной власти в массовом сознании можно объяснить отсутствием в российской политической культуре представлений о необходимости разделения властей, политической конкуренции, оппозиции, и напротив, значимостью патерналистских ориентаций. Более того, в СМИ Государственная Дума не наделяется статусом самостоятельного политического института и формируется образ «подчиненного учреждения» самому президенту, обуславливая тему предсказуемости результатов ее работы (табл.2.14).

Таблица 2.14

По данным Левада-центра, ответы на вопрос, «Как вы считаете, нужна ли России Государственная Дума, или жизнь страны может быть с тем же успехом организована в соответствии с указами Президента?», распределились следующим образом:^[391]

Работу нынешних депутатов оценивают отрицательно 56% опрошенных россиян. 49% опрошенных граждан совершенно не осведомлены о том, чем занимаются депутаты, каковы их политические цели и предпочтения, а 51% россиян вообще не интересует то, чем занимаются депутаты Государственной Думы РФ. ^[392]

Инфляция, безработица, резкое падение уровня жизни, высокий уровень преступности, ставшие наглядными результатами демократических реформ, способствовали разочарованию населения в демократии, мрачному взгляду на будущее, ностальгии по советскому прошлому, недоверию к демократической власти, политической апатии. С середины 1990-х гг., когда стало ясно научному сообществу, что все попытки проведения экономических реформ по западному либеральному образцу не приводят к желаемым результатам, возник вопрос о причинах сложившейся ситуации. В начале 2000-х гг. в качестве причин назывались наследие советской эпохи, с которой связывались патерналистские ожидания россиян, отсутствие экономической рациональности мышления, господство конформистских установок. Было разумно ожидать, что со сменой поколения патернализм и конформизм уйдут в прошлое, однако этого не произошло, демократическая личность не сформировалась.

В период своего первого президентства В. Путин демонстрировал попытки создать легально-рациональную легитимность политической системы путем установления «диктатуры закона». Это явно выражено в первом послании президента В. Путина Федеральному Собранию в 2000 году: «В России наступает период, когда власть обретает моральное право требовать соблюдения установленных государством норм.... Однако буква закона и реальная жизнь подчас далеки друг от друга. В России построен лишь каркас гражданского общества. Сейчас требуется совместная терпеливая работа, чтобы оно стало полноценным партнером государства. Нам пока не всегда удается совместить патриотическую ответственность за судьбу страны с тем, что Столыпин когда-то называл «гражданскими вольностями». Поэтому еще так трудно найти выход из ложного конфликта между ценностями личной свободы и интересами государства. Между тем сильное государство немыслимо без уважения к правам и свободам человека. Только демократическое государство способно обеспечить баланс интересов личности и общества, совместить частную инициативу с общенациональными задачами».^[393]

За период политической борьбы 1990-х гг. различных федеральных властей, региональных элит и крупного бизнеса появились и заметно окрепли новые центры влияния. Они не были демократически настроенными, но их многообразие создавало благоприятные условия для политического плюрализма, поиска компромиссов и взаимных уступок. В перспективе это могло позволить сформироваться системе сдержек и противовесов, обеспечивающей устойчивость разделения властей. Однако последовали унификация регионального законодательства, смирение региональных элит, вытеснение оппозиционных партий, введение цензуры в СМИ, иными словами, основанное на моральном праве построение «вертикали власти», которая с одной стороны стала определенно действенной в критический период для страны, и с другой стороны получила мандат доверия населения. Голоса той части общества, которая обратила внимание на негативные последствия подчинения независимых СМИ и сокращения прав регионов (реформа СФ ФС РФ), оказались практически не слышны.

Кризис доверия между обществом и властью был обусловлен в России рядом факторов, таких как резкое усиление социально-экономического неравенства и рост коррупции. Исследователь У. Бек отметил, что «только те люди, которые имеют жилье, надежную работу и, следовательно, материально обеспеченное будущее, являются или могут стать гражданами,

412

способными усвоить демократические правила поведения и наполнить демократию жизнью». Иными словами, политические свободы невозможны без материальной безопасности и защищенности прав граждан.

В условиях дефицита демократии редко удается решить проблему резкого социального расслоения населения. Для этого необходимы эффективная антимонопольная политика, гражданское общество, действенные профсоюзы, высокий уровень образования и культуры населения. Прогрессирующее расслоение общества привело к тому, что разрыв в уровне жизни бедных и богатых социальных групп стал в России одним из самых высоких в мире (табл.2.15).

Динамика децильных показателей (отношение доходов 10% самых богатых к доходам

Согласно данным ежегодного «Доклада о мировом богатстве», подготовленного Merrill Linch совместно с консалтинговой фирмой Capgemini, число долларовых миллионеров в России ^{[394] [395]}

в 2004 году достигло 88 тысяч человек.^[396]По мнению З. Бжезинского, устойчивость путинской авторитарной системы, популярность В. Путина и пассивное согласие общества связаны и зависимы от неожиданно обрушившегося на страну, но вероятнее всего преходящего богатства, добыча и экспорт нефтяных ресурсов. Эта зависимость оголяет фундаментальную слабость путинской системы: «неприкрытое сосредоточение богатства на вершине властной пирамиды оказывает разлагающее, а в конечном итоге и деморализующее воздействие на общество».^[397] Подобная диспропорция при падении цены на нефть может стать причиной «социального брожения».

Ряд исследователей отмечают, что резкое увеличение доходов от добычи и экспорта нефти в странах обладающих большими запасами «черного золота», оказывает негативное влияние на состояние политической системы, в частности, на состояние институтов представительной демократии и частной собственности.^[398]

Проблема неравенства и снижение ценности демократической идеи обостряются устойчивыми эгалитаристскими настроениями, сформировавшимися в сознании россиян - «элитизация» политики, ее «приватизация» политической и экономической верхушкой общества. Большинство россиян считают, что демократические процедуры - это пустая видимость, а страной управляют те, у кого больше денег. Социолог К. Лэш обоснованно отметил, что если условия жизни в американских городах начнут приближаться к условиям проживания в развивающихся странах, демократия в США должна быть готова заново влюбить в себя.^[399]

По мнению В. Выжутовича, 13.1% россиян живет сегодня за чертой бедности. Минимальная зарплата у трети работников составляет менее 1,5 прожиточного минимума, а у каждого пятого вообще ниже прожиточного минимума. Разрыв доходов между бедными и богатыми на сегодняшний момент достиг 15-кратной величины. Однако если принять во внимание скрытые доходы, то разрыв получится 20-кратным. А если принимать во внимание только главный источник дохода - заработную плату, то различие, по некоторым оценкам, почти 30-кратное.^{[400] [401] [402] [403] [404]} Дело усугубляется тем, что наряду с расширением списка журнала «Forbes», усиливается воспроизводство бедных с одновременным формированием у них особой субкультуры бедности. Растет число трудоспособных людей, которые не хотят работать, а хотят стать получателями различной социальной помощи и гарантий, уповают на государство и полагаются только на власть.

Особую тревогу вызывает вероятность воспроизводства такого расслоения в будущих поколениях, поскольку малообеспеченные россияне теряют доступ к каналам и ресурсам, которые могут позволить им изменение их социального статуса. По мнению А. Андреева, Россия «становится страной со сниженным уровнем социальной мобильности, а неравенство в наших условиях приобретает особенно застойный - не классовый, а корпоративно-кастовый

419

характер».

Исследователь П.М. Козырева отмечает, что сохранение чрезвычайно глубокого неравномерного распределения общественного дохода среди различных групп населения препятствует расширению и углублению демократических преобразований в России. Тогда как озабоченность большей части россиян проблемами социально -экономического характера обуславливает усиление ориентации граждан на повышение роли государства и использование жестких методов государственного регулирования экономики, направленных на справедливое

420

распределение доходов.

Исследователь Ю.А. Красин отметил, что социальное неравенство имеет свое политическое измерение, которое выражается в различиях активности граждан в политике и степени использования властных ресурсов. Различия являются прямым следствием социально-экономического неравенства, которое определяет политические позиции и поведение людей. Там, где социальное неравенство препятствует гражданской и политической активности больших масс населения, возникает феномен «политической бедности». Американский политолог Дж. Бохман понимал под политической бедностью «неспособность некоторых групп граждан эффективно участвовать в демократическом процессе и в их последующей уязвимости перед последствиями намеренно или ненамеренно принимаемых

422

решений».

Ю.А. Красин использует понятие «политическая бедность» для понимания политической ситуации в России, где целые слои населения исключены из политического процесса, лишены возможности участия в гражданской жизни и не могут добиться включениях их требований в политическую повестку дня. В развитых демократиях организации гражданского общества являются эффективными механизмами публичного выражения интересов различных социальных групп. По мнению исследователя, в современной России амортизаторы политической бедности отсутствуют по причине неразвитости гражданского общества. Рост «политической бедности» приводит к тому, что функция принятия политических решений концентрируется в узком кругу правящей элиты. Таким образом, политическая бедность, произрастающая из социального неравенства, генерирует авторитарные тенденции в российском обществе.

Поскольку власть в массовом сознании стойко ассоциируется с имеющим коррупционное происхождение богатством, углубление социально-экономического неравенства стало весомым фактором недоверия к власти всех ветвей и уровней, утраты социального оптимизма, и, как следствие - снижения политической активности и вовлеченности населения.

Кризис доверия между обществом и властью был обусловлен также ростом коррупции. Исследователь О.В. Попова отметила системный характер коррупции в России: государственная политика определяется частными интересами людей находящихся у власти или оказывающих влияние на нее; «теневые доходы» превосходят официальный заработок; коррупционное поведение воспринимается населением как норма; власть активно способствует

423

распространению коррупции; ежегодно значительно увеличивается число чиновников.

Исследователь Л. Шелли считает, что коррупция является фактором способствующим развитию авторитарных тенденций в России, потому что коррупция искажает функции представительных институтов, распространение общественно значимой информации, препятствует развитию конкуренции в политике и экономике, провоцирует рост уровня насилия и агрессии в обществе. По мнению Л. Шелли, антикоррупционные шаги лидеров постсоветских стран предпринимаются как средство избавления от политических конкурентов, либо как

424

политические рычаги для оказания иного воздействия.

Дополнительными факторами развития коррупции в России являются отсутствие антикоррупционного законодательства, сознательное препятствие принятию закона «О борьбе с коррупцией», который после прохождения в первом чтении ГД ФС РФ отправлен на доработку с 2004 года отсутствие государственной структуры с основной функцией — борьба с коррупцией. ^{[405] [406]}

По мнению О.В. Поповой, не следует говорить о прямой связи состояния политического режима и уровня коррупции, но, безусловно, с 2002 года произошли существенные деформации политического режима, которые способствовали росту коррупции: «сжатие» области

публичной политики; развитие патроно-клиентских отношений между элитными группами, между политической элитой и населением; доминирование исполнительной власти над политическими институтами; кристаллизация партийной системы. Власть нацелена обеспечить режим стабильности. Стабильность не только политическая ценность, она уже обретает организационные формы и институционализируется. «Результат — жесткость политического порядка — создает, как правило, ощущение защищенности у населения и властной элиты, образ власти видится стабильным и незыблемым». ^[407] Л.В. Сморгунов исследовал современные тенденции развития современной публичной сферы, в частности, «государственный империализм», проникновение государства в публичную сферу.^[408]

Для сокращения уровня коррупции требуются критически настроенные граждане, политическая оппозиция и конкуренция, свобода информации и независимость правоохранительных органов и судебной власти. Центр Антикоррупционных исследований и инициатив «Трансперенси Интернешнл - Р» фиксирует, что, несмотря на все усилия и борьбу властей, уровень коррупции в России ежегодно растет.^[409]

В. Путин подписал указ о создании в структуре Администрации президента Управления по вопросам противодействия коррупции.^[410] Эффективность работы Управления можно будет оценить спустя год работы.

Уровень доверия к институтам в период президентства В. Путина остается таким же низким, как и во времена президентства Б. Ельцина. Одной из объективных причин этого является то, что бюрократия остается коррумпированной и неэффективной. Улучшение экономической ситуации и рост уровня благосостояния связывались лично с В. Путиным. А дистанцирование от промахов и ошибок служило защитным механизмом власти и обеспечивало устойчивость.

По мнению россиян, президент отвечает за все происходящее в стране, особенно за рост благосостояния граждан. Так, по данным Всероссийского опроса общественного мнения ЦИПКР 5-9 марта 2004 года, 70% опрошенных признали, что их материальное положение «целиком и полностью» или «в большей степени» зависит от президента В. Путина.^[411] Высокий уровень одобрения и поддержки главы государства создает впечатление массового признания в нем харизматического лидера, который способен эффективно решать задачи экономического развития и национального сплочения (табл.2.16).

Таблица 2.16

По данным Левада-центра, ответы на вопрос, «Как Вы считаете, несет ли Владимир Путин ответственность за проблемы, стоящие перед страной во время его правления?»,

распределились следующим образом:^[412]

В. Путин как прагматичный политик достаточно быстро усвоил политический урок, что власть должна быть в руках лидера, а не заключаться в структурах, чтобы сохранить управляемость политическим режимом. Коррумпированную бюрократию излечить изнутри нельзя, государственные институты реформировать изнутри нерезультативно и маловероятно. В. Путин предпочел работать со структурами, не имеющими конституционных границ. Это те самые параллельные административные структуры: Администрация президента, система федеральных округов, Государственный Совет, Совет Безопасности, Общественные палаты. Они созданы для повышения эффективности государственного (и территориального) управления и контроля.

Подобные пара-конституциональные структуры подрывают позиции государственных институтов, способствуют слиянию исполнительной и законодательной ветвей власти. Эти структуры оказываются более влиятельными с точки зрения политического реформирования, чем государственные институты. Данные исследования Левада-центра свидетельствуют о том, что 72% опрошенных россиян уверены в том, что Госдума и Совет Федерации зависят от Администрации Президента^{[413] [414](табл.2.17).}

Таблица 2.17

Представления россиян о степени зависимости Государственной Думы и Совета

432

Федерации от Администрации Президента России, 2012 г., %

Результаты данного опроса, также свидетельствуют о том, что независимостью не обладают и другие институты. 64% респондентов полагают, что суды зависят от федеральных и региональных властей, 71% опрошенных считает, что СМИ зависят от Администрации президента и правительства России, 66% россиян считают, что в таком же зависимом положении находится и бизнес.

Более того, модель «вертикаль власти» более привлекательна для россиян, чем идеи вроде «Открытое правительство», ^[415] несмотря на тот факт, что в мире интенсивно разрабатываются подходы к организации системы государственного управления, в частности, «электронное правительство», для повышения его эффективности и качества.^[416]

Администрация президента вероятнее всего основывается на персональном типе легитимности, потому что связана лично с В. Путиным. Эти пара-конституционные структуры власти не могут основываться на легально-рациональном типе легитимности, потому что не существует институционализированных (установленных публично) правил их функционирования. К тому же, чем менее прозрачна система, тем больше недостатков можно скрыть от общественности, тем более, когда располагаешь управляемыми СМИ и политически малограмотным населением. Это вполне естественно может сочетаться с тем, что пара - конституциональные структуры население воспринимает легитимными.

Исполнительным ядром президентской власти служит Администрация Президента России. В Конституции указано только право Президента России на формирование Администрации президента,^[417] а на законодательном уровне ее статус, полномочия, порядок формирования и деятельность не определены. Администрация, в соответствии с действующим положением, утвержденным Указом Президента РФ от 6 апреля 2004 г. №490,^[418] является государственным органом, обеспечивающим деятельность Президента и осуществляющим контроль исполнения его решений.

Таким образом, Администрация Президента осуществляет перераспределение в пользу президентской власти государственно-властных полномочий, и использует эти полномочия для реализации централизованных взаимодействий института президентства со всеми политическими и государственными институтами.

По мнению социолога Л. Гудкова, администрация президента полностью определяет все кадровые назначения на ключевые должности в государстве. «Реальная власть сосредоточена у институционально неоформленного, недифференуированного, узкого круга лиц...Этот круг управляет важнейшими процессами».^[419] Подбор кадров в системе государственного управления основывается не на принципах деловой компетенции, профессионализма и знаниях, а на личной лояльности. Соответственно, вытекающий отсюда административный произвол «блокирует развитие независимого суда, автономию парламента, способствует сращиванию бизнеса и государственной бюрократии.». ^{[420] [421] [422]} Режим «ручного управления», гарантированный политической лояльностью представителей элитных групп, ориентирован на консервацию

439

существующих политических отношений и исключение политической конкуренции.

Более того, создание таких госкорпораций как Внешэкономбанк, Роснанотех, ФСР ЖКХ, Олимпстрой, Росатом, Ростехнологии можно условно рассматривать как показатель усиления «дирижистских» элементов в экономической политике. Эти шаги В. Путина имели и политическое следствие: «часть решений выводится из сферы полномочий федеральной административной элиты и делегируется в полуавтономные центры» руководству госкорпораций, которые по существу сконцентрированы вокруг президентской власти. Л. Гудков отметил, что к подобным государственным корпорациям переходят функции

отраслевых министерств, «эти корпорации обладают скрытыми административными ресурсами,

441

они закрыты и непрозрачны для внешнего контроля...».

Последствия подобной дуалистической системы власти - нестабильность системы. М. Вебер подчеркивал, что харизматическая легитимность по природе неустойчива и нестабильна по сравнению с рационально-легальной, так как основывается на достижениях краткосрочных целей, и в ситуации кризиса эта система маловероятно, что устоит.⁴⁴² В данной связи, в качестве примера кризиса, можно иметь в виду ухудшение экономической ситуации, смену власти, и, в целом, выборы.

Исполнительная власть подконтрольная президенту, общегосударственные функции которой осуществляются правительством, лишенным статуса самостоятельного политического института. Зависимость российского правительства от президента определяется порядком его формирования. Президент России выбирает кандидата на должность председателя Правительства России и вносит для согласования (формального) в Государственную Думу, также в соответствии с Конституцией он назначает и освобождает от должности всех членов Правительства. Правительство, где каждый член обязан своим назначением, прежде всего, лично Президенту России, как институт государственной власти не может играть самостоятельной политической роли. Государственная Дума при такой практике формирования правительства не имеет возможности влиять на его структуру и персональный состав членов. Население России имеет множество претензий к работе правительства (табл.2.18; табл. 2.19).

Основные претензии россиян к деятельности нынешнего правительства»,

2000-2014 гг., % ⁴⁴³

Начиная с 2000 года, в обществе наблюдается тенденция к усилению легитимности политического института исполнительной власти - Правительства. Правительство представляет собой персонифицированный институт, уступая только институту президентства. Можно говорить о «Правительстве Черномырдина», «Правительстве Касьянова», «Правительстве Фрадкова», «Правительстве Путина», «Правительстве Медведева».

Вероятно, в силу того, что должность Председателя правительства в 2008 году занял В. Путин, наметился рост доверия к работе этого политического института, о чем свидетельствуют результаты социологических опросов. В оценках общественного мнения в 2008 году правительство стало лучше справляться с задачами экономической политики - борьба с инфляцией, с безработицей.^{[423] [424] Политический сильный В. Путин, восстановив институт президентства, возглавил правительство. Появилась перспектива усиления роли правительства}

и роста общественного доверия к этому институту исполнительной власти. При этом общественная поддержка законодательной и судебной властей оставалась на довольно низком уровне, несмотря на незначительный рост показателей доверия и поддержки граждан к этим институтам, как показывают социологические данные.

Исследователь А. Зудин, характеризуя политический период (2007-2008), писал о том, что «место персоналистской моноцентрической конструкции занял симбиоз двух «центров силы»». ^[425] А. Зудин отметил об образовании качественно новой двухполюсной структуры власти, порожденной деконцентрацией власти. Первый полюс - премьер - лишенный привычных широких президентских полномочий, но с исключительно высокой общественной поддержкой, с опорой на ведущую партию, с сохранением контроля над региональными парламентами и неформальных связей с ключевыми элитными группами. Второй полюс - президент - наличие всего объема конституционных полномочий, но с ограниченным выходом на ключевые политические ресурсы.

Такое отделение институциональной составляющей от политической, деконцентрация и деперсонализация власти, по мнению А. Зудина, позволяет говорить о начале трансформации политического режима, о «нормализации» института президентской власти. ^[426] Следствием политического ослабления президента такой рокировкой, с одной стороны может стать (долгожданное) укрепление доверия и увеличение политического веса других институтов государственной власти, но с другой - возникновение институционального напряжения, которое найдет выход в неограниченном сверхпрезидентском правлении.

Вероятнее всего будет дальнейшее укрепление авторитарного режима, персональная легитимность которого будет поддерживаться перманентным закручиванием гаек, посредством использования медиа манипулятивных технологий, путем актуализации борьбы с внутренними и внешними врагами. По мнению А. Лукина только перемены в политической культуре принципиально могут изменить характер российского политического режима, а активная политика властей могла бы сыграть позитивную роль в этом изменении.^[427] Для того чтобы в России восторжествовал легально-рациональный принцип демократической легитимности необходимы существенные изменения в политической культуре ее граждан, формирование новой демократической политической культуры общества. Это потребует немало времени и благоприятных условий.^[428]

В настоящее время в сознании большинства населения отсутствует важнейшая составляющая демократической культуры, лежащая в основании отношения граждан к политике, власти, государству - чувство политической компетенции. По этой причине, двадцатилетие функционирования формально демократических институтов в России, не

450

привело к распространению политической культуры участия.

Недовольство режимом и требования перемен растут по мере увеличения разрыва между ожиданиями населения и субъективно воспринимаемым реальным положением дел. Сегодня ни у одной оппозиционной группы нет программы новой политики. И если насильственным путем сменить правящую группировку, новая, скорее всего чтобы удержать свою власть и быть легитимной в глазах населения, будет проводить приблизительно сходную политику, ведь запрос на авторитарность и патернализм у населения не сменился на демократический. Если даже произойдет смена главного лица страны, все равно население будет желать, чтобы у власти находился сильный лидер, вождь, потому что доминируют авторитарные установки в массовом сознании граждан.

Главным риском популярности В. Путина являются экономические проблемы, состояние гражданских прав и свобод путинский электорат особо не волнует. Население не видит конструктивной альтернативы Путину, новые лица власти не смогут лучше решить основные проблемы - рост тарифов ЖКХ и продолжающуюся инфляцию. Снижение уровня поддержки является своего рода явным запросом на порядок, стабильность и на вновь заметное улучшение материального благополучия подобно тому, что было в начале 2000-х годов. Народ недоволен «сбросом» государством своих социальных обязанностей. Объем социальных гарантий постоянно тает и уменьшается, падение уровня жизни граждане ощущают на себе.

По мнению россиян, сегодня В. Путин стал более жестким и авторитарным, мудрее и дальновиднее, стал ближе к народу, больше делает для страны, его авторитет в мировой политике также усилился.^{[429] [430]}