Ценностные ориентиры

Важную роль в политической деятельности играют присущие субъектам и контрсубъектам политики ценности. Состав ценностей иерархичен. Можно выделить базовые (основные) и производные, а также высшие, средние и низшие ценности.

Заметим, что присущие россиянам ценности находят своё отображение в их мечтах. Так, проведённый Фондом «Общественное мнение» 8-9 февраля 2003 года опрос 1500 респондентов по месту их жительства в 100 населённых пунктах 44 областей, краёв и республик России и дополнительный опрос 600 респондентов-москвичей показал следующее. «Есть ли у вас мечта?» - на этот вопрос утвердительно ответили 78 % совершеннолетних россиян. «Мечтателей» значительно меньше среди людей старше 50 лет (63 %), зато в более молодых возрастных группах мечтают по 83-84 % опрошенных. О чем?              Чаще всего

о деньгах (16 %). Причем если одни - «выиграть миллион долларов», то другие в мечтах ограничиваются тем, чтобы «иметь достаточно денег на питание и на необходимые покупки». Мечты 12 % опрошенных связаны с будущим детей и внуков, им хочется «видеть детей счастливыми», «устроенными», просто «сделать из них хороших людей». О собственном жилье - отдельной квартире, доме - мечтают 8 % опрошенных. При этом россияне говорят не о дворцах и замках, а просто о том, чтобы «в хорошем благоустроенном доме пожить», «в отдельной изолированной квартире со всеми удобствами».

Выработанная на основе специализированных знаний и более или менее систематизированная совокупность ценностных ориентиров, моделирующих (отображающих) и регулирующих политическую деятельность и политические взаимоотношения субъектов и контрсубъектов политики и выражающих (отображающих) интересы тех или иных относительно больших социальноэкономических и политических групп, составляет содержание соответствующей политической идеологии. Политическая идеология (обозначим её символом ПИ[575]) - это, следовательно, специфический элемент политической культуры (обозначим её символом ПК ). Иначе говоря, политическая идеология - это специфический элемент относительно устойчивой системы знаний, оценок (в том числе ценностных ориентиров) и норм, моделирующих (отображающих) и регулирующих политическую деятельность и политические взаимоотношения субъектов и контрсубъектов политики .

ПИе [(ПК = {(ЗОН) ^ (П = Rп л Оп)].              (6.2.1)

Политическая идеология - это такой элемент политической культуры, в котором доминируют не знания (как, например, в науке) и нормы (как в морали и праве), а оценки, ценностные ориентиры политической деятельности и политических взаимоотношений субъектов и контрсубъектов политики. Знания и нормы политической деятельности и политических взаимоотношений субъектов и контрсубъектов политики выполняют в идеологии необходимую, но лишь вспомогательную роль. Данное утверждение может быть представлено формулой

ПИ = {(зОн) ^ (П = Rпл Оп).              (6.2.2)

При этом под идеологией мы понимаем особого рода идеально-знаковую модель общественной жизни, в том числе модель её экономической, социальной, политической, духовно-психической сфер. Причём модель, претендующая на то, чтобы играть роль общественного идеала, которому должны следовать и который должны реализовать все члены или определённая часть общества. Она представляет собой особого рода относительно устойчивую систему знаний, оценок и              норм. В ней доминируют не рациональные знания              (как,              например,

в науке)              или нормы              (как в праве), а оценки и ценностные              ориентиры, выра

жающие наиболее фундаментальные (коренные) экономические, социальные, политические, духовные интересы определённых общественных групп, объединений и организаций. Формирование данной модели осуществляется актами мышления. Но мышления не более или менее беспристрастного, а, наоборот, чрезмерно пристрастного, подчинённого определённым интересам и, следовательно, эмоциям; мышления, основанного не столько на актах адекватного восприятия и объективной, т. е. беспристрастной, оценки действительности, сколько на актах воображения, конструирующего (изобретающего) и, следовательно,

идеализирующего в соответствии с интересами и желаниями его субъектов и контрсубъектов не только будущее, но и настоящее и прошлое.

Наиболее распространённые идеологии - либерализм , в том числе неолиберализм, консерватизм3, в том числе неоконсерватизм, социализм (включая социал-демократизм), фашизм (включая неофашизм), религиозный фундаментализм (включая современный религиозный фундаментализм). Кроме того, существуют разнообразные национальные, религиозно-демократические идеологии (например, христианско-демократическая идеология), экологические, феминистские и иные идеологии. Они, так же как и придерживающиеся их политические партии, движения или заинтересованные группы людей, могут быть умеренными, умеренно-радикальными, радикальными, крайне радикальными (экстремистскими)4.

Ценностные ориентиры политических идеологий, как правило, репрезентированы (представлены, отображены) в соответствующих понятиях- высказываниях, которые содержатся в текстах наиболее видных идеологов и количество которых можно ограничить, например, десятью понятиями- высказываниями.

Одной из ведущих идеологий современного мира является либерализм5. Ещё видные идеологи Реформации6 М. Лютер, У. Цвингли,              Т. Мюнцер,

Ж. Кальвин, а вслед за ними Т. Гоббс, Б. Спиноза, Дж. Локк, Ш. Монтескье и другие мыслители выдвигали идеи, которые стали впоследствии идейной предпосылкой и мировоззренческой основой либерализма. Наиболее яркими представителями либерализма являются А. Смит, И. Кант, Т. Джефферсон, И. Бен- там, Дж. Медисон, Б. Констан, В. Гумбольдт, А. де Токвиль,              Дж. С. Милль,

Т. Н. Грановский, Г. Спенсер, Б. Н. Чичерин, Т. Х. Грин, П. Н. Милюков, П. Б. Струве, Б. Кроче, Дж. Бьюкенен, Ф. Хайек.

В течение всего XIX века идеи либерализма были программными установками некоторых политических партий и общественно-политических движений Западной Европы, США, Канады. Эти идеи и установки в той или иной мере реализуются в современном обществе при решении тех или иных проблем, которые возникают в его эконосфере, социосфере, инфосфере или политосфере. В частности, экономическая сфера общества всегда характеризуется либералами не только как рыночная, но и как основанная на конкуренции и частной собственности, так как, согласно основополагающему догмату либерализма, лишённый собственности и экономической свободы человек вообще не может быть свободной личностью. Свободный рынок, конкуренция и частная собственность рассматриваются в рамках либерализма как факторы, обеспечивающие либерально-индустриальному обществу его наибольшую, по сравнению со всеми другими факторами, экономическую эффективность. Провозглашая моральное, политическое и правовое (юридическое) равенство членов либеральноиндустриального общества, классический либерализм не распространяет этот принцип на экономическую и социальную сферы. Его представители считают, что равенство в этих сферах может лишить людей стимула к высокопроизводительному труду, снизить экономический потенциал общества и, как следствие, вызвать его регресс или деградацию.

Ключевое понятие, определяющее суть либерализма, - это понятие свободы. Vita sine libertate nihil (жизнь без свободы - ничто). Мыслители прошлого и настоящего дают самые разные определения свободы[577]. Например, Платон и Аристотель связывают свободу (eleytheria) с разумом. Для них свободен только разумный индивид: лишь обладающий разумом может носить имя свободного человека, потому что неразумный всегда является рабом своей чувственности и своих желаний. Согласно Аристотелю, лучше находиться во власти разума другого, чем подчиняться собственной неразумности. При этом разум мыслится не как субъективность, но как субстанция, подчиняющая человеческую чувственность и компенсирующая различия в рациональных способностях индивидов. Свобода является основой демократии и одним из трёх равнозначных качественных начал этого государственного строя, наряду с богатством и добродетелью. Однако состоятельными здесь являются немногие, а свободой пользуются все граждане. Чрезмерная же свобода может привести к распрям и государственным переворотам2.

Августин (Augustinus), в отличие от Платона и Аристотеля, противопоставляя свободу господству, уже не определяет её как господство разума над чувственностью, но как экзистенциальный опыт человека, как отношение разума к себе самому, как утверждение разума волей. Согласно Августину, только если я хочу разума и свободы, я свободен. Моё «Я» не может достичь свободы в рамках господства разума другого или через обособление от всех внешних влияний. Воля, в отличие от разума, свободна: может принять или отвергнуть нечто разумное. Её нельзя свести ни к каким другим причинам. Она сама себя обуславливает и порождает, есть причина самой себе, познаётся только в процессе её осуществления, но не как нечто внешнее, а как самореализующееся и желаемое. Воля должна стремиться к разуму, желать установления господства разума. Разум не может возникнуть только потому, что несвобода является не следствием чувственности, желаний человека, но результатом злой воли, выпадающей из общего порядка бытия и обращенной к себе самой. Свобода не создаётся посредством господства разума, но должна стать желанием и стремлением человека. Человек создан по образцу и подобию Божьему как существо, обладающее способностями познания, воли и деятельности, стремлением к свободе. По своей изначальной природе, каковым человека сотворил Бог, никто не является рабом другого человека или греха. В естественном, природном своём состоянии человек не подвержен ни влиянию греха, ни власти другого, он подчиняется исключительно голосу разума. Человек от природы обладает разумом, поэтому он не должен подчиняться разуму других людей. Вместе с тем, он есть существо, страдающее и саморазрушающееся от разума, и после грехопадения не в состоянии следовать голосу разума. Он видит добро и стремится к благу, но творит зло и неразумность. Зло вырастает не в рамках причинно

следственных отношений, а из свободы, является следствием никем не обусловленной и самой себя детерминирующей воли. Падший человек тоже может стать свободным, так как желание свободы дано посредством разума каждому человеку. Это желание не может исчезнуть в ситуации политического господства. Даже после грехопадения и при условии, что далеко не все люди способны реализовать своё стремление к свободе, хотя и желают этого. Господство более проблематично, чем свобода. Индивидуальные различия в разуме людей, в силу подобия человека Богу, слишком незначительны, чтобы рассматривать господство и рабство как естественные. Господство представляет не естественный, от природы присущий человечеству феномен, а разрушение свободы человека. Его нельзя объяснить естественными, природными основаниями, поскольку даже господство разума над чувственными элементами человеческой души, тем более господство одних людей над другими, является производным, вторичным явлением. Оно правомерно и правомочно только как наказание за грехи и как переходная стадия к свободе, когда устранится несправедливость и исчезнет человеческое насилие[578].

И. Кант считает, что свобода есть независимость от определяющих причин чувственно воспринимаемого мира (какую разум необходимо должен всегда приписывать самому себе). С ней неразрывно связано понятие автономии, а с этим понятием - всеобщий принцип нравственности, который, точно так же как и принцип свободы, лежит в основе всех действий разумных существ, как закон природы в основе всех явлений. Свобода должна быть показана как принадлежащая к деятельности разумных и наделённых волей существ, как свойство их воли, которое проявляется в её автономии, независимости от естественного закона явлений в их взаимоотношении, а именно от закона причинности. Свобода - это такое свойство воли как особого вида причинности, когда она может действовать независимо от посторонних определяющих её причин, когда она является самой для себя законом. Практическую свободу можно определить и как независимость от всякого другого закона, за исключением морального. Свободная воля и воля, подчинённая нравственным законам, - это одно и то же2. Понимаемая так свобода - это не одно из многих взаимозаменяемых и взаиморасчётных благ, не эквивалентно-функциональная ценность, а условие наличия и приобретения благ, условие ценностного измерения и существования ценности вообще, предпосылка и исходный пункт отношения ценности. Потребляемые блага можно легко компенсировать, им можно найти соответствующую (эквивалентную) замену, но никакими благами или добродетелями нельзя заменить свободу и её осуществление. Личность может по-разному относиться к свободе, но недопустимо уравнение свободы с другими благами. Иначе личность перестаёт быть личностью и теряет свою способность вопло-

3

щать и реализовывать ценности .

К. Маркс и Ф. Энгельс понимают свободу как способность человека выбирать, «принимать решения со знанием дела», действовать в соответствии со своими интересами и целями, опираясь на познание объективной необходимости. Они характеризуют свободу как неотъемлемое свойство человеческой природы, но связывают её определение не с индивидуальным, а с общественным разумом, проявляющимся в государстве. «Промысловая свобода, свобода собственности, совести, печати, суда - всё это различные виды одного и того же рода, т. е. свободы вообще, без собственного имени. lt;.gt; Мера свободы зависит от социально-политических условий. lt;.gt; Во все времена существовали. все виды свободы, но только в одних случаях - как особая привилегия, в других как всеобщее право. lt;.gt; Для них каждый шаг вперёд на пути культуры был шагом к свободе[579].

В. О. Ключевский, рассматривая свободу в качестве важнейшей характеристики человеческой истории, даёт ей своё собственное определение: «под свободой, с одной стороны, мы разумеем всю сумму действующих и законом определённых прав, которые определяют простор деятельности каждого человека, с другой стороны, под свободой разумеется. и общее право или признанное стремление человека самому определять себе известный простор для деятельности» . «Политическая свобода, - писал в начале XX века Б. А. Кистяковский, такое громадное и драгоценное благо, что от него нельзя отказаться ни на од-

3

но мгновение, и ни за какие временные выгоды» .

Согласно экзистенциалистам, сущность свободы заключается в том, что индивид на что-то решается, делает выбор. При этом реально существующий выбор они трактуют преимущественно в субъективистско-иррациональном плане, как исключительно духовно-психический акт. То, что должно быть выбрано, находится не вовне, а в самой тесной связи с тем, кто выбирает. «Свобода, - пишет К. Ясперс (Jaspers), - есть выбор моей самости. Ибо, выбирая, - я есть; если меня нет, то я не выбираю». Он считает, что свобода людей и их социальное неравенство не противостоят друг другу, так как социальное неравенство является вечным, «естественным» фактором человеческого общества и коренится в различии интеллектуальных способностей индивидов. Даже в будущем, когда человечество достигнет «истинной» свободы, социальное неравенство сохранится. Эту мысль в более откровенной форме формулирует Н. Бердяев, считающий, что социальное равенство отрицает свободу: «Свобода есть,

4

прежде всего, право на неравенство» .

История развития человечества - это в известном смысле история развития человеческой свободы, которая вначале была крайне незначительной и лишь в процессе ускоряющегося хода истории приобретала всё более широкие масштабы и всё более глубокий характер. Потребность в свободе глубоко заложена в человеке. Она связана с самой сутью его природы как деятельного существа, реализующего поставленные перед собой цели на основе познания объективной необходимости, посредством свободно-сознательного проявления своей воли. Без неё человек не может осуществить свою деятельную сущность, практически реализовать намеченные цели, развивать себя как личность. Чувство свободы коренится в глубине каждой личности. В мире нет такого человека, который был бы полностью лишён свободы. Тем не менее, сама свобода является продуктом человеческого развития. Степень наличия её у тех или иных людей зависит от конкретно-исторических - экономических, социальных, политических, духовно-психических - условий их жизни. Люди различных эпох или даже одной и той же эпохи, но занимающие различное положение в обществе или государстве, обладают различной степенью свободы. Они обладают не полной, однажды и навсегда обретённой свободой, а лишь определённой её «мерой», которая также является величиной переменной и зависимой[580].

Либерализм увязывает своё понимание свободы с рыночной (каталлакодческой ) моделью экономики как моделью «взаимодействия» (интеракции). Действия индивидов, осуществляемые в соответствии с их собственными целями, должны быть скоординированы на рынке таким образом, чтобы индивидуальное определение целей и удовлетворение потребностей превратилось в реальную возможность. Здесь экономика ориентирована не на удовлетворение заданных потребностей, но на их реализацию в соответствии с планами и устремлениями индивида, на качественное, а не количественное их удовлетворение, необходимым элементом которого являются свободное определение индивидом своих собственных целей и его стремление их осуществить. Экономические потребности и цели (за исключением того физического минимума потребностей, которые обусловлены биотическими целями выживания) не заданы изначально, но должны быть сформированы и опосредствованы в процессе взаимодействия между людьми. Рынок позволяет осуществить связь между спросом и предложением, являясь, как отмечает Ф. Хайека (Hayek), «сферой проектирования и открытий», выполняет две задачи: информационную подготовку и экономический контроль за успехом. Достижением рынка следует считать такую ситуацию, когда индивид сможет сказать, к чему стоит стремиться. Экономические цели и потребности, проявляемые на рынке, не даны внешнему наблюдателю и не могут отождествляться со структурой потребительских приоритетов индивида. Поэтому трудно установить соответствие между результатами действия рынка и субъективными ожиданиями и предпочтениями индивида. Рынок постоянно поглощает и трансформирует индивидуальные пристрастия. Невозможно установить (ни эмпирически, ни экспериментально), был ли реализован оптимальный результат. Предпочтения и рациональность использования средств в этих целях проявляются не сразу. Не существует повторений, всякий раз поиск оптимального решения совершается однократно (участники неизвестны, результаты непредсказуемы, процессы не поддаются регуляции), поскольку ожидания индивида, как и средства, имеющиеся в его распоряжении, всякий раз иные. Рынок - это способ обучения, способ постижения потребностей его участников, способ выяснения, какие предугадываемые потребности действительно реализуются и удовлетворяются, удовлетворение каких из них принесёт наибольшую выгоду для предпринимателя. За малый промежуток времени продавец и покупатель определяют, что из себя представляют их потребности и возможности, как они формируются во взаимодействии спроса и предложения. Покупатели действительно знают, что они хотят, если знают, что они в состоянии жить экономически. Продавец только в результате проб и ошибок узнаёт, чего хотят его покупатели. Будущие потребности могут предощущаться, но не осознаваться. Согласно Дж. Бьюкенену (Buchanan), рынок является институтом свободного обмена, в котором индивиды пытаются реализовать их собственные намерения. Для него рынок не есть взаимодействие неких неизвестных. Наоборот, рынок и рыночная организация - это всегда взаимодействие индивидов, процессов создания ими благ и услуг, это человеческие индивидуальные и коллективные затраты и потери, иначе говоря, «все человеческие надежды на то, что может быть». На рыночную экономику должно распространяться утверждение Н. Лумана (Luhmann): «Будущее более не закупорено пробками истинных, заранее заданных целей: оно бесконечно открыто, содержит в себе возможностей больше, чем может воплотить в действительность». Рынок даёт информацию о том, что может быть воспринято как ожидание и в какой степени эти ожидания поддаются трансформации. Он является институтом свободного обмена в условиях всеобщих и всесторонних договорённостей и уступок, охватывает не только экономическую сферу, но и неэкономические сферы общества. Рынок, конститутивными элементами которого являются обмен, договорная свобода и автономность частного права, в меньшей мере детерминирован экономическими реалиями общественного производства, чем модели экономики, развивающиеся как производные от интенсификации производства и централизации планирования. Экономика - это всего лишь одна из сфер обмена, рынком называется определённая форма его организации в соответствии с известными рациональными и нормативными предпосылками1.

Так понимаемый рынок является институциональной предпосылкой свободы (автономности) деятельности и отношений людей. Свобода же есть благо, которым нельзя пожертвовать во имя большей эффективности экономики. Она, как считает Ф. Хайек, есть благо в себе, не поддающееся простому устранению в рамках калькуляции затрат и выгод. Свобода - это безусловное право, которое в своей сущности не может определяться критериями и установками на большую эффективность и оптимальность. Подобно всем другим моральным постулатам, свобода должна рассматриваться как ценность сама в себе, как основной принцип, с которым необходимо считаться независимо от того, сколько выгоды принесёт его осуществление. Ценность свободы превосходит ценность обусловленной ею целесообразности. Принцип свободы не может быть снят во имя принципа эффективности, поскольку он обоснован не экономически, но морально. Свобода даёт возможность приступить к действию и является условием деятельности. Она, как и механизмы рынка, выступая условием кооперации и обмена, создаёт возможности индивидуального осуществления целей. Свобода возможна только при условии господства экономического порядка, не допускающего как произвольных приоритетов, анархии в мотивации действий, так и тотальной калькуляции всех последствий индивидуальных поступков для других субъектов и для всей окружающей среды. Свобода требует типизации форм поведения согласно неким правилам, возможности для индивида ориентироваться на эти модели и одновременно способности создавать индивидуальные формы их осуществления. Рыночную конкурентную экономику следует рассматривать как оптимальную форму общественной организации только в том случае, если она в равной мере способствует эффективности и свободе действия. Её правила - это правила действия, которые позволяют осуществлять индивидуальное формирование целей, планирование и социальную координацию. Рынок способствует сохранению свободы как сферы единства автономии деятельности и эффективной защиты благ. Социальный оптимум нельзя определить через прирост благ. Его можно определить лишь через свободу как возможность осуществления ответственного поступка[581].

Консерватизм как идейно-политическое течение возникает в конце XVIII - начале XIX века как ответная реакция на Великую Французскую революцию. У его истоков стояли Ж. де Местр и Э. Бёрк, а также Л. Де Бональд, С. Кольридж, Т. Карлейль. Видными представителями консерватизма являются М. Оукшот, С. Хангинтон, Дж. Уилсон, С. Липсет, Л. Стаус. Его основные ценностные ориентиры - традиции, обычаи, мораль, исторический опыт, устоявшиеся формы жизни, сложившиеся в обществе правила, эволюционный путь его развития, апология семьи, церкви, частной собственности и институтов власти, автономия, честь и достоинство личности, сдержанность в оценке демократии, идей равенства и свободы всех людей. Неоконсерватизм - идейное течение, которое пытается восстановить как классические либеральные, так и некоторые традиционно консервативные ценности. В политической практике его представляют такие видные политические деятели, как М. Тэтчер, Дж. Мэйджор, Р. Рейган, Дж. Буш (старший), Ж. Ширак .

Особое место среди различных ценностных ориентиров занимают гуманистические идеи, идеи гуманизма3. Они, как нам представляется, в значительной мере пересекаются с либеральными идеями. Исходным, центральным и конечным пунктом здесь становится сам Человек как естественно-природное, социальное и духовно-психическое существо во всей его всесторонности, полноте и целостности. Ведущая идея гуманизма - Человек формируется и проявляется (реализуется) в обществе как Личность, которая есть наивысшая ценность и «наивысшее счастье смертных»[582]. Говоря словами И. Канта, человек не есть какая-нибудь вещь, стало быть, не есть то, что можно употреблять только как средство; он всегда и при всех своих поступках должен рассматриваться как цель сама по себе2. Гуманизм, в том числе гуманизм в политике, предполагает, как пишет В. П. Пугачёв, отношение к человеку как высшей ценности, уважение достоинства каждой личности, её прав на жизнь, свободное развитие, реализацию своих способностей и стремлений к счастью. Гуманизм предполагает признание всех основополагающих прав человека, утверждает благо личности как высший критерий оценки любой общественной деятельности. Он не разделяет людей по национальному, классовому, религиозному, кровнородственному или какому-нибудь другому подобному принципу и требует равно уважительного отношения к любому представителю человеческого рода, а также оказания помощи слабым или страдающим от бедствий людям . Кроме того, гуманизм предполагает признание приоритета не только индивидов-личностей, но и социальной и духовно-психической сфер общества над его экономической и политической сферами, государством и государственной властью[583].

Идеи гуманизма, как известно, существуют давно. Как отмечает О. Кецан, в своём первом - с хронологической точки зрения - значении термин «гуманизм» указывает на определённый исторический момент западной цивилизации. Это так называемый точный исторический смысл гуманизма как культурно-исторического факта, связанный, как известно, с движением Возрождения, где он выражает в силу возвращения к античной модели человеческой личности сознательный отказ от упадочной системы общественных связей, практическую интеллектуальную оппозицию социальной организации, отрицающей права и свободу индивидуума. Гуманизм означает в то же время и определённое воззрение, философскую теорию, признающую значение и достоинство человека, провозглашающую необходимость развития творческих задатков индиви- дуума5. Вместе с тем, уже Протагор формулирует мысль о том, что «Человек есть мера всех вещей». Её в той или иной мере разделяют многие древнегреческие софисты, сторонники философского антропоцентризма второй половины

XIX в., представители современного «антропного принципа»[584]. Своё развитие она получила, в частности, и в работах К. Маркса.

Очень часто критики К. Маркса склонны разделять его творчество на два противоположных друг другу направления: «гуманистическое» и «сциентистское». Первое из них, считают они, присуще молодому (раннему) К. Марксу, второе - зрелому (позднему). Например, Н. А. Бердяев пишет, что молодой (ранний) К. Маркс изначально признавал абсолютное верховенство человека, для него человек был верховной ценностью, не подчинённой ничему высшему. Но, в конце концов, увидев человека как исключительный продукт общества, класса, целиком подчинил его новому обществу, идеальному коллективу, вместо того чтобы подчинить общество человеку, окончательно освободить человека от категории социального класса . Л. Альтюссер (Althusser) также утверждает, что после 1845 года К. Маркс «порывает радикальным образом» с проблематикой человека, «человеческой сущностью», следовательно, с гуманизмом. Более того, «можно и должно открыто говорить о теоретическом антигуманизме Маркса»3.

Вместе с тем, К. Маркс даже в свои зрелые годы продолжает развивать и отстаивать идеи гуманизма. Согласно взглядам автора «Капитала», подлинный гуманизм может быть реализован только в «царстве свободы», которое хотя и находится за пределами «царства естественной необходимости», «лежит по ту сторону сферы собственно материального производства», диктуемого «нуждой и внешней целесообразностью», но, тем не менее, «может расцвести лишь на этом царстве необходимости». Это «царство свободы» представляет собой «настоящее богатство - такое время, которое не поглощается непосредственно производительным трудом, а остаётся свободным для удовольствий, для досуга, в результате чего откроется простор для свободной деятельности и развития», и именно в нём «начинается развитие человеческих сил, которое является самоцелью». Оно есть не «необходимое рабочее время», «время, не требующееся для поддержания непосредственного существования», а «свободное время», «время для свободного развития», «для образования, для интеллектуального развития, для выполнения социальных функций, для товарищеского общения, для свободной игры физических и интеллектуальных сил». В письме к П. В. Анненкову от 28 декабря 1846 года К. Маркс пишет, что «общественная история людей есть всегда лишь история их индивидуального развития, сознают ли они это, или нет». В экономических рукописях 1857-1858 годов он делает вывод, что крайняя форма отчуждения, порождённая отношениями наёмного труда и капитала, «ещё в превратной, поставленной на голову форме, уже... создаёт и устанавливает безусловные предпосылки производства, а значит и всю полноту материальных условий для целостного, универсального развития производительных сил индивида». В «Капитале» как вопрос жизни и смерти ставится задача «частичного рабочего, простого носителя известной частичной общественной

функции, заменить всесторонне развитым индивидуумом, для которого различные общественные функции суть сменяющие друг друга способы жизнедеятельности». Предполагается, что в будущем «развитие способностей рода "человек". совпадёт с развитием каждого отдельного индивида, и будет обеспечено более высокое развитие индивидуальности». Всё это вполне согласуется с ранними гуманистическими высказываниями К. Маркса и Ф. Энгельса, например, в «Немецкой идеологии». В частности, о том, что новое общество требует «развития определённой совокупности способностей у самих индивидов», будет способствовать «развитию индивидов в целостных индивидов», позволит им «добиться своей полной, уже не ограниченной самодеятельности», чтобы каждый мог «утвердить себя как личность». До этого в «Критике гегелевской философии права. Введение» (1843) К. Маркс также констатирует: «Быть радикалом - значит понять вещь в корне. Но корнем является для человека сам человек»; «человек - высшее существо для человека», поэтому необходимо «ниспровергнуть все отношения, в которых человек является униженным, порабощённым, беспомощным, презренным существом». В «Святом семействе» (1844) К. Маркс и Ф. Энгельс подчёркивают: «История не делает ничего, она не обладает никаким необъятным богатством, она «не содержится ни в каких битвах! Не история, а именно человек, действительный, живой человек - вот кто делает всё это, всем обладает и за всё борется. История не есть какая-то особая личность, которая пользуется человеком как средством для достижения своих целей. История - не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека». Ещё раньше, в экономико-философских рукописях 1844 года, К. Маркс пишет: «История есть истинная естественная история человека. (К этому надо ещё вернуться.)»1.

Представленное в данной работе понимание гуманизма в определённой мере восходит к гуманистическим идеям К. Маркса. В обществе, основанном на принципах гуманизма, экономика и политика служат лишь необходимой предпосылкой и условием для максимально возможного, всестороннего, полного и целостного развития его индивидов-личностей, социальной и духовной сфер. В таком обществе эти его сферы становятся свободными от нужды и внешней (но не от внутренней!) целесообразности и в качестве таковых образуют «истинное царство свободы», доминирующее над «царством необходимости» - экономикой и политикой. В нём, как думал К. Маркс, должен торжествовать «завершённый гуманизм», должно осуществиться «подлинное присвоение человеческой сущности человеком и для человека»; «полное, происходящее сознательным образом и с сохранением всего богатства достигнутого развития, возвращение человека к самому себе как человеку общественному, т. е. человечному»; «подлинное разрешение противоречия между человеком и природой, человеком и человеком, подлинное разрешение спора между существованием и сущностью, . между свободой и необходимостью, между индивидом и ро- дом»[585]. Здесь, скажем известными словами из «Манифеста коммунистической партии» К. Маркса и Ф. Энгельса, «свободное развитие каждого является условием развития всех»2.

Э.              Фромм отмечает, что после К. Маркса все радикальные гуманисты (к ним можно отнести и самого Э. Фромма) разделяют следующие фундаментальные идеи. Производство должно служить реальным потребностям людей, а не требованиям экономической системы. Между людьми и природой должны быть установлены новые взаимоотношения, основанные на кооперации, а не на эксплуатации. Взаимный антагонизм должен уступить место солидарности. Целью всех социальных преобразований должно быть человеческое благо и предупреждение неблагополучия. Следует стремиться не к максимальному, а к разумному потреблению, способствующему благу людей. Индивид должен быть активным, а не пассивным участником жизни общества. Э. Фромм полагает, что при создании нового общества необходимо решить проблему, каким образом продолжить следовать по пути индустриализации без полной централизации производства, сочетать всеобщее планирование с высокой степенью децентрализации, отказаться от «экономики свободного рынка», от её неограниченного роста в пользу избирательного её развития. Следует осуществить дальнейший прогресс науки и в то же время предотвратить опасность злоупотребления практическим применением научных достижений, обеспечить полную безопасность индивидам, чтобы они не зависели от бюрократического аппарата в удовлетворении своих основных потребностей. Важно также создать такие жизненные условия и такой общий настрой, при которых основной мотивацией было бы духовное, психологическое удовлетворение, а не материальное обогащение, при которых люди испытывали бы счастье и радость, а не просто удовлетворяли свою потребность в наслаждении, проявляли бы «индивидуальную инициативу» в повседневной жизни, а не в сфере бизнеса. Модель нового общества должна строиться в соответствии с потребностями неотчуждённого и ориентированного на бытие индивида, экономическая и политическая сфера этого общества должны быть подчинены развитию человека. Необходимо создать здоровую экономику для здоровых людей. Первым решающим шагом в этом направлении должна стать переориентация производства на удовлетворение здоровых потребностей, не на патологическое или индифферентное, а на здоровое потребление, которое может иметь место только в том случае, когда всё большее и большее число людей захотят изменить структуру потребления и свой стиль жизни. Для этого необходимо также обуздать право акционеров и менеджеров предприятий определять характер своей продукции на основании одной лишь прибыльности и интересов расширения производства, развить и полностью реализовать возможности индустриальной и политической демократии соучастия. Все люди должны принимать активное участие в экономической деятельности общества и стать активными гражданами. Промышленность и политика должны быть максимально децентрализованы. Функции управления следует передать сравнительно небольшим районам, где люди знают друг друга. Бюрократический способ управления должен быть заменён на гуманистический способ управления. Следует запретить все методы «промывания мозгов», используемые в промышленной рекламе и политической пропаганде. Пропасть между богатыми и бедными странами должна быть уничтожена. Должно быть обеспечено безусловное право каждого человека на жизнь, необходимую пищу и кров. Женщины должны быть освобождены от патриархального господства. Обществу необходимо контролировать правительства, политических деятелей и своих граждан по всем вопросам, требующим специальных знаний, создать эффективную систему распространения эффективной информации. Научные исследования следует отделить от их ничем не ограниченного практического применения в промышленности и в обороне[586].

Чтобы ценностные ориентиры, в том числе политические идеологии, будучи элементом политической культуры, могли регулировать политическую деятельность и политические взаимоотношения субъектов и контрсубъектов политики, они должны быть репрезентированы (представлены, отображены) в психических образованиях этих субъектов и контрсубъектов и усвоены ими. Тем самым они должны быть включены в процесс политической социализации, идейно-политического воспитания субъектов и контрсубъектов политики и трансформироваться в политические убеждения. При этом важно различать ценности, ценностные ориентиры, которые провозглашаются (декларируются) субъектами и контрсубъектами политики, и ценности, ценностные ориентиры, которыми они в действительности руководствуются в своей политической деятельности. Иными словами, необходимо учитывать различия между ценностями, ценностными ориентирами, провозглашаемыми (декларируемыми) субъектами и контрсубъектами политики, и ценностями, ценностными ориентирами, реально воплощаемыми (применяемыми) ими в их политической деятельности. Очень часто разрыв между ними огромен.