Ключевым социально-экономическим процессом 90-х годов ХХ ст. в Украине был процесс смены собственности и собственников. Его главное направление состояло в изменении государственной собственности на одну из форм частной собственности. Для придания ему в общественном мнении какого-то более-менее если не привлекательного, то хотя бы легитимного образа, придумывались различные кампании прикрытия в СМИ. То этот процесс назывался разгосударствлением якобы неэффективной общественной собственности, то он назывался экономическими реформами, то структурными преобразованиями и т.д. Конечно, этот глубинный процесс приобретал, в зависимости от проводимой государством политики, определенное экономическое выражение. Его главными проводниками были внутренние и внешние акторы. В современной социологии акторами называют социальных субъектов, проявляющих активность в отношении других субъектов. Они часто объединены одними устремлениями, но разными и нередко непроявленными мотивами действий. Внутренний актор - активная, напористая, но неопытная, мало знающая внешний рынок, специфику функционирования современной экономики других стран, зарождающаяся украинская буржуазия. Ее становлению способствовала специально созданная для этого правовая база. Одним из наиболее масштабных механизмов легального перераспределения собственности и формирования крупной буржуазии в стране стала ваучеризация. Этим термином называли уравнительное распределение государственной собственности среди всех граждан страны - каждый из них получал ваучер, или сертификат, или приватизационный чек, который, как предполагалось, можно будет обменять на акции приватизируемых предприятий. На самом деле это была популистская акция, которая создавала иллюзию равных стартовых возможностей для каждого, но на деле оказавшаяся формой обмана большинства населения страны. Приватизация государственной собственности проводилась с выгодой для покупателей и в ущерб гражданам и государству. Объекты приватизации продавали по так называемой балансовой стоимости, которая во много раз была ниже их рыночной стоимости. К тому же объекты продавались либо без конкурсов, либо через имитационные конкурсы. Их будущие владельцы были известны задолго до продажи. Понятно, что это были либо лица, тесно связанные с властью, либо сами чиновники, приобретавшие государственную собственность для себя через подставных лиц. Внешний актор - организованная, структурированная, опытная, обладающая разнообразными механизмами влияния буржуазия экономически развитых западных стран, агенты транснациональных компаний (ТНК), представители Международного валютного фонда (МВФ), Всемирного банка (ВБ). Пользуясь слабостью и неопытностью внутреннего актора, внешние акторы навязали Украине в начале 90-х гг. монетарную модель экономических реформ. Модель заведомо малорезультативную, уже неоднократно доказавшую на примере других стран свою неэффективность. Она совершенно не учитывала особенности переходной экономики нашей страны, а законы, принятые в начале 90-х гг. для ее реализации, были механически переписаны из законов западноевропейских стран с давно сложившимися рыночными институтами и сформированной рыночной средой. МВФ и ВБ свое влияние на Украину осуществляли не только через рекомендации моделей экономических реформ, но и через политику кредитов. А в кредитах страна начала нуждаться буквально с первого дня независимости. Бюджет был постоянно дефицитным, надо было покрывать социальные и другие выплаты. Нужные кредиты могли дать МВФ и ВБ. Внешне это выглядело как своего рода благотворительность с их стороны и выгодные взаимоотношения для Украины. Выгодность сотрудничества с влиятельнейшими международными организациями объяснялась тем, что оно являлось определенным позитивным сигналом для зарубежных инвесторов, извещающим, что состояние экономики и финансов страны находится в диапазоне допустимых рисков. Предоставляя будто бы выгодные долгосрочные кредиты, и МВФ, и ВБ обставляли их рядом условий, прежде всего в сфере законодательства, в экономической политике правительства. Эти условия и были тем дополнительным средством влияния на политику страны. Чем большим был кредит, тем большей становилась зависимость государства от кредиторов. Если в 1991 году у Украины не было никаких внешних долгов (советские долги взяла на себя Россия), то к 2000 году страна уже имела 10-миллиардный внешний долг. Однако это было только начало. На 31 декабря 2010 года этот долг уже был в два раза больше - государственный внешний долг составлял 181 млрд. 813 млн.104 тыс. грн. (42,06% от ВВП) или 22 млрд. 835 млн. 965 тыс. долл. Государственный внутренний долг на эту дату составлял 141 млрд. 662 млн. 09 тыс. грн. (32,77%) или 17 млрд. 793 млн. долл. (4). В этом контексте становится и более понятной податливость украинских властей по отношению к требованиям западных стран о полном закрытии Чернобыльской атомной станции. Как известно, оставшиеся не поврежденными во время аварии два реактора давали ток в общую энергосеть страны, одновременно обеспечивая электроэнергией разрушенные энергоблоки, которая была необходима для поддержания их в безопасном состоянии. Выполнив же требования о полном закрытии этой электростанции, пришлось направлять на нее электроэнергию с других источников, что было достаточно обременительным для бюджета страны. Причем закрытие происходило в тот период (торжественная церемония закрытия станции состоялась 15 декабря 2000 года), когда западные страны растягивали на годы обещанную помощь в строительстве долговременного укрытия ЧАЭС взамен временного, построенного еще в 1986 году. Недоверие к обещаниям западных стран стало причиной того, что за день до полной остановки объекта Верховная Рада приняла решение рекомендовать правительству остановить станцию не ранее апреля следующего года, чтобы за оставшееся время получить от спонсоров - «Большой семерки» и Европейского Союза - письменные гарантии о перечислении обещанных двух миллиардов долларов компенсации за потери от остановки АЭС. Результатом этих преобразований стало резкое обеднение основной массы населения. Задача легитимации крупной частной собственности была возложена на повсеместно возникавшие частные СМИ. Они должны были внедрять в общественное сознание положительное отношение к частной собственности, оправдывать процессы несправедливого перераспределения государственной собственности в обществе. Одним из исполнителей этих задач выступала социогуманитарная интеллигенция, которая развернула через СМИ широкомасштабную риторику о неизбежности, безальтернативности проведения приватизации, о перспективах повышения жизненного уровня, обогащения всего населения через приобретение акций, через превращение всех в собственников, через формирование среднего класса. Экономические изменения происходили параллельно с преобразованиями органов государственной власти. Результатом этих трансформаций стал многократный рост количества государственных служащих: не только за счет раздувания штатов, но и путем создания новых ведомств - Администрация Президента, аппарат Верховной Рады, аппарат Кабинета министров, таможенная и пограничная службы, налоговая администрация, МИД Украины, посольства, заграничные представительства и тому подобное. На социально-экономическую составляющую проходивших в стране преобразований накладывались внутриполитические. Все эти годы страна находилась в перманентной политической нестабильности. Правительства менялись практически каждый год. Между их политикой не было никакой преемственности. Каждое новое правительство разрабатывало программу социальноэкономического развития страны, в которую закладывало, или, во всяком случае, декларировало определенную модель развития. Однако принятие и затем наличие программы скорее походило на какой-то ритуал, чем на утверждение реального документа, в соответствии с которым правительству следовало бы выстраивать свое повседневное поведение. Как правило, все составы правительств готовили программы деятельности. Но далеко не всем правительствам удавалось провести свою программу через Верховную Раду. Этот документ имел не столько хозяйственно-экономическое значение, сколько политическое. Дело в том, что после принятия программы деятельности данный состав правительства в течение года не мог быть отправлен в отставку. Поэтому программа рассматривалась при такой высокой сменяемости состава высшего исполнительного органа как своего рода индульгенция от отставки. В условиях отсутствия в парламенте устойчивого большинства одни политические силы стремились ни за что не допустить принятия программы - так как непринятая программа оставалась удобным средством шантажа политического противника, другие, наоборот, старались побыстрее ее принять, не придавая особого значения ее содержанию, поскольку это открывало перспективу гарантированной годичной работы поддерживаемого ими правительства. В любом случае - и в случае принятия программы, и в случае ее непринятия - она была формальным документом, который никто не собирался выполнять. И так продолжалось из года в год. В результате выстраивалась картина хаотичной многолетней экономической деятельности государства, отсутствие какой-либо продуманной, последовательной, системной политики во всех сферах жизни. В этом состояла одна из причин многолетнего кризиса как украинской экономики, так и образования, здравоохранения, культуры, социальной сферы. В этих условиях тысячи предприятий либо закрылись, либо свернули до минимума производство, а работники остались без работы. Резко сократился выпуск продукции предприятий, динамика промышленного производства пошла на спад. В 1991 году оно сократилось на 5%, в 1992 - на 6%, в 1993 - на 8%, в 1994 - на 27%, в 1995 - на 12% и т.д. В 1999 году оно составляло только 48% по отношению к 1990 году. За двадцать лет независимости страна так и не смогла достичь уровня экономического развития даже 1990 года. В 2010 году этот показатель снова упал до 63% в сравнении с указанным сроком. По экономическим показателям Украина опустилась на самые низшие места среди постсоциалистических государств. Так, Польша к 1999 году увеличила по сравнению с 1989 годом свой ВВП на 19%, Венгрия - на 5%. В Словакии производство за этот период тоже упало, но только до 85%, в Словении упало до 76% (5). Особенно тяжелое положение сложилось в отраслях военно-промышленного комплекса. Его предприятия не получали никакого государственного заказа. Выживать они могли только за счет зарубежных заказов. Однако на мировом рынке вооружений, как всегда, была жесткая конкуренция. Кроме того, те силы, которые были заинтересованы в развале Советского Союза, и после его распада строго контролировали процессы на его развалинах. Важнейшей задачей было не допустить возрождения прежних экономических связей, особенно возрождения военно-промышленного комплекса. Как отмечал академик Ю.Н.Пахомов, «Украина была потенциально опасна для Запада уже тем, что в рамках Украина — Россия мог быть реставрирован мощнейший военно-промышленный потенциал. Чтобы уничтожить эту часть экономики, нужно было создать общий хаос. Именно поэтому была навязана модель, которая заведомо обесточивает экономику — выводит из оборота деньги...Таким путем удалось осадить и военно-промышленный комплекс, предотвратить реставрационную динамику России и Украины, являвшихся главными носителями военно-промышленного потенциала обеих стран»(6). Ни одно из украинских правительств за годы независимости не ставило задачу возрождения собственного производства и насыщения внутреннего рынка хотя бы на 70- 80% отечественной продукцией. После вступления Украины в ВТО такая задача стала невыполнимой, поскольку на той технологической базе, которая была в стране и которая во все годы независимости не только не обновлялась, но деградировала даже по отношению к имевшейся до 1991 года, невозможно было производить конкурентные отечественные товары, а возможности защитить внутренний рынок через законодательство были ограничены. Состояние экономики страны усугублялось и политическими факторами. По разным причинам, быстро попав под влияние ведущих западных стран, лидеры украинского государства нередко проявляли неспособность отстаивать перед ними отечественные интересы. Так, на Харьковском предприятии «Турбоатом» по заказу Ирана в 90-е годы строилась турбина для Бушерской атомной электростанции. Однако это не нравилось Соединенным Штатам Америки, которые уже два десятилетия находились в состоянии жесткой конфронтации с Ираном. Пребывая в Украине в 1998 году, госсекретарь США М.Олбрайт потребовала от украинского руководства отказаться от этого заказа (7). При этом она пообещала, что Соединенные Штаты возместят потери, которые будет нести Харьковское предприятие «Турбоатом». Украинское руководство поддалось давлению и вынудило завод отказаться от контракта. Однако на деле обещание так и не было выполнено. Только на первом этапе завод потерял 260 миллионов долларов, не считая потерь заводов - смежников (8). Чтобы сохранить рамки приличия, американская сторона заявила о создании Харьковской инициативы, в рамках которой якобы будут компенсированы потери предприятий. В 2001 году Американское агентство торговли и развития объявило о предоставлении Харьковской обладминистрации гранта на 535 тыс. долларов для проведения технико-экономического обоснования модернизации городской системы отопления. Однако по условиям гранта эти деньги должны были получить американские фирмы, а украинской стороне разрешалось только принять участие в их выборе. В итоге украинская сторона понесла потери от разрыва контракта с Ираном, а выигрыш достался американцам. Существующие проблемы не только не решались, но на них накладывались новые. В стране было множество крупных промышленных объектов - энергетических, военных, социальных, культурных, строительство которых началось еще в советское время. Однако завершить из них удалось буквально единицы, например, достройку двух энергоблоков на Хмельницкой и Ровенской АЭС в 2004 г. Не способное закончить строительство крупных военных объектов государство решило одни из них продать, как это случилось с авианосцем «Варяг», другие же так и остались замороженными - например, современный крейсер «Украина», заложенный еще в 1983 году и спущенный на воду в 1990-м, готовый на 95%, так и стоит у причала. Самолет АН-70, который почти готов к серийному производству, стал заложником некомпетентной внешней политики государства. От него отказались и Россия, и западноевропейские страны. А самостоятельно его выпускать Украина не может, у нее не хватает для этого сил и средств. Об объектах социального и культурного назначения даже говорить не приходится. Работы на сотнях новостроек больниц, поликлиник, клубов, художественных галерей и т.п. были прекращены. Единственный крупный объект, который был начат государством после 1991 года, - трубопровод «Одесса-Броды». Ценой неимоверных усилий его удалось закончить в 2001 году. Но и в этом проекте политическая составляющая не была подкреплена международными договоренностями и экономическими расчетами. Он стал иллюстрацией абсурдности экономической политики новой властной элиты - в трубопровод были вложены огромные бюджетные деньги, но оказалось, что по нему нечего перекачивать. Чтобы он не заржавел, качали нефть не в том направлении, в котором предполагалось, а в обратном. В аверсном направлении трубопровод заработал только в 2011 году - начал перекачивать нефть из одесского порта в Белоруссию. Насколько долговременным будет этот заказ, пока сказать трудно. Да и вопрос возникает, неужели строили этот трубопровод для нужд соседнего государства? По сути, в стране в эти годы не было ответственного социального субъекта, который не только понимал всю сложность ситуации в государстве и обществе, но и способен был бы решать назревшие вопросы. Такой субъект должен был бы иметь поддержку большей части общества, иметь доверие народа, обладать политической волей и ответственностью за свои решения и действия. К сожалению, за все годы независимости страны такой субъект не сформировался. Поэтому основные проблемы народного хозяйства Украины не решались годами и десятилетиями. Оно было неконкурентоспо собным даже на уровне индустриальных технологий, а об уровне высоких технологий не приходится говорить вообще, поскольку таковые имелись лишь как вкрапления на отдельных предприятиях. Основные фонды производства исчерпали свой ресурс, устарели физически и морально и требовали замены. А деньги, получаемые от приватизации, использовались государством на покрытие дефицита бюджета, который постоянно рос в связи с необходимостью повышения зарплат бюджетникам и пенсий пенсионерам. Экономика страдала от бартерных операций. Это приводило к тому, что предприятия не имели денег для расчета со своими работниками и вместо зарплаты выдавали собственную продукцию: кто кастрюли, кто автошины, кто фарфор, кто кровати, а кто и гробы. Огромной проблемой была и остается теневая экономика. Недостатки законодательства, социально-культурные особенности общества создавали необходимые условия для ее существования. Она была укоренена во всех видах бизнеса - крупного, среднего и мелкого. Ее масштаб достигал 50% производства. Утаивалась прибыль предприятий, создавались преступные схемы по уходу от уплаты налогов, заработная плата существовала в двух формах - официальная и «в конвертах». В результате чрезмерно либеральной внешней торговли страну наводнили дешевые импортные товары, с которыми не могли конкурировать отечественные, что в свою очередь вело к упадку и полному краху нашей промышленности, особенно легкой. В этот процесс свою лепту вносила коррупция чиновников таможенной службы, дававшая зеленый свет контрабанде. Еще одной проблемой в течение двух десятилетий независимости была коррупция. Распространенность взяточничества в налоговой администрации на всех уровнях обедняла и без того скудный государственный бюджет. Экономика обессиливалась тем, что полученные доходы как от приватизации, так и от действующих предприятий легально и нелегально вывозились за границу. Если в других постсоциалистических странах (Венгрия, Чехия, Польша) закон жестко регулировал операции по покупке недвижимости за границей, то у нас эти операции никак не контролировались. Также никак не регулировалось поступление прибыли в страну от прямых инвестиций отечественного бизнеса за рубежом. Тайно размещенные в зарубежных банках прямые вклады украинских бизнесменов потом возвращались в страну под большие проценты, в виде иностранных инвестиций в нашу экономику. Об этом свидетельствует хотя бы такой факт. На 2010 год на первом месте среди стран, инвестировавших средства в украинскую экономику, был Кипр. Суммы инвестиций составляли 8,6 млрд. долларов. Это в три с лишним раза больше, чем инвестиции России за этот же период. Даже такие страны, как Германия, США, Великобритания в списке по размеру инвестиций в нашу экономику стоят ниже, чем Кипр. Крупным инвестором в украинскую экономику также являются Виргинские Британские острова. Они вложили в нашу экономику 1,37 млрд. долларов. Это больше, чем Франция, Италия, Польша, Швейцария, Венгрия. Теневая экономика способствовала появлению крупных собственников, тесно связанных с властью. В этот же период разворачивается и ожесточенная конкурентная борьба, в которой на первом месте были не экономические средства, а административные и нередко уголовные. В этой борьбе, как правило, побеждал не тот, кто имел лучшие экономические показатели, а тот, кто был ближе к власти. Со своей стороны, те, кто был при власти, использовали свои посты для собственного обогащения. Если в конце 80-х гг. ХХ ст. в СССР разрыв в доходах 10% самых богатых и 10% самых бедных семей составлял 2,5-3 раза (9), то после проведения приватизации государственной собственности в Украине он стал достигать 15-20 раз. Данный фактор также негативно повлиял на развитие народного хозяйства. Экономисты установили, что после определенного порога дифференциации самых богатых и самых бедных частей населения разница в доходах не только не стимулирует экономическое развитие, но, наоборот, становится его тормозом. На фоне падения уровня производства в начале 90-х гг. начала раскручиваться спираль инфляции. Страна еще не имела собственной денежной единицы и пользовалась купонами, а затем- купоно-карбованцами. Они обесценивались буквально каждый день. Это можно проследить через их отношение к доллару. Так, если весной 1994 года 1 доллар стоил 15100 купоно-карбованцев, то весной 1995 года - 140200 купоно-карбованцев, а весной 1996 года - 184 000 купоно-карбованцев. В сентябре 1996 года была введена денежная единица - гривна. Она вначале была достаточно полновесной денежной единицей даже по отношению к доллару. Один доллар стоил 1,86 гривны. Но уже весной 1999 года один доллар стоил 3,93 грн., а весной 2000 года - 5,22 грн., в ноябре 2008 года - более 6 грн., в феврале 2011 года - 8 грн. Прослойка быстро обогащающихся бизнесменов стала фиксироваться общественным сознанием и сначала номинировалась через их территориальную принадлежность, как «днепропетров ский», «донецкий», «харьковский», «львовский» и другие кланы. Такая географическая номинация бизнес-групп была связана с тем, что на этапе становления они, действительно, объединялись по принципу личных связей, а эти связи, естественно, в первую очередь были локализованы на местном уровне. Территориальность стала одним из первых структурообразующих начал новых промышленных и финансовых групп. Однако по мере роста бизнеса возникала все большая необходимость выхода на национальный уровень, установления связей на уровне министерств, ведомств, Кабинета министров, Секретариата Президента, Верховной Рады. Для первого десятилетия существования независимого украинского государства характерной была борьба региональных элит за Киев, за печерские холмы. В эти годы региональные элиты, особенно днепропетровская, донецкая, харьковская, одесская экономически и финансово были значительно мощнее киевской городской элиты. Чаще других успеха в бизнесе добивались днепропетровские и донецкие группировки. И только в самом конце ХХ - начале ХХ1 столетия самостоятельную роль стала играть киевская элита. В этих процессах много значил такой сугубо украинский социальный феномен, как землячество. В начале 90-хх гг. в Киеве образовались землячества практически всех областей Украины. Их, как правило, возглавляли действующие депутаты, министры, другие государственные чиновники высокого ранга или премьер- министры, вице-премьер-министры в отставке. Казалось бы, нонсенс: в столице своей страны создаются землячества. Объяснимо, когда землячества создают иностранцы, выходцы из одной страны на территории другой страны. Однако так кажется только на первый взгляд. При более внимательном рассмотрении оказывается, что это были своеобразные деловые клубы территориального бизнеса, который уже перерос свои местные границы и нуждался в деловой экспансии на более широкую территорию, в укреплении своих позиций на уровне страны и даже за ее пределами. Впрочем, такого рода объединения не являются чем-то оригинальным в контексте мировой истории. Подобные объединения достаточно распространены в постколониальных, слаборазвитых (особенно африканских) странах. Правда, там в основе их существования лежит признак принадлежности к одному племени. По этому признаку госчиновниками отдаются предпочтения при подборе кадров, при осуществлении каких-либо экономических, политических, административно-организационных операций, требую щих надежности и доверительности. Такое социальное явление получило в социальных науках название «трайбализм». Конечно, в Украине в основе клановых общностей лежат не племенные отношения, а прежде всего экономические, но при их оформлении на этапе первоначального накопления капитала были использованы земляческие связи, что придало этим экономическим группировкам некоторые черты модернизированного трайбализма. Вторым структурообразующим началом молодого бизнеса были родственные связи. Кооперативы, фирмы, предприятия организовывали по семейному принципу - отец с детьми, братья, сваты, кумовья, крестники и т.д. Кстати, этот принцип достаточно глубоко укоренился в общественных отношениях украинского общества. Из бизнеса он проник в политику, в государственную службу. Непотизм стал одной из характерных черт политической, государственной и экономической жизни страны в конце ХХ - начале XXI века. «Трайбализм», «землячество», непотизм были тесно переплетены, возможно, поэтому первоначально подобные общности называли кланами. Кстати, такая модель организации групповых связей была близка и к моделям криминальных групп, которые проникли в украинскую экономику в 90-е гг. Позже из их рядов выделились наиболее богатые люди, чьи имущественные ресурсы, сила влияния во власти, в государстве и в обществе были чрезвычайно большими. Их стали называть олигархами. Резкое изменение всего уклада жизни в 90-е годы, ее криминализация нашли отражение в повседневной речи населения. В обиход вошли слова, значительная часть которых была заимствована из языка криминального мира, из словаря блатных. Теперь каждый уличный торговец узнал, что такое «рэкет», «крыша», «наезд», «беспредел». Криминальные группы, влившиеся в новый истеблишмент, принесли и элементы своей субкультуры: привычки, обычаи, жесты, поцелуи, лексику. Теперь уже и на трибуне Верховной Рады стали активно использоваться термины «откат», «дерибан», «разборка», «сходка», «тусовка», «прикид», «братки», «крутые», «кинуть», «опустить» и т.д. 1.2.