Изменения социального ареала жизни личности под воздействием глобализации
Какие особенности социального ареала жизни личности проявляются в условиях глобальных изменений? По нашему мнению, следует обратить внимание на существенную интенсификацию социального взаимодействия агентов практик. В один и тот же отрезок физического времени происходит все больше социальных контактов, реализуется все больше форм социального взаимодействия. Это ведет к достаточно частым изменениям контуров социальных границ и размеров социального ареала жизни личности. Типичной характеристикой социального ареала становится гибкая геометрия, его мягкая, достаточно размытая конфигурация. Но самые общие изменения заключаются в том, что происходит сжатие пространства и времени в социальном мире. Изменяются традиционные значения территории и расстояния, социальной дистанции личности. Снижается роль географического места жительства. Причиной таких изменений является наличие технологических возможностей подчинения отдельной личностью любых дистанций, по сути, управление ею расстояниями. Теперь она осваивает пространство не только путем собственного перемещения в физическом, географическом пространстве, но и путем перемещения, приближения точек социального и физического пространства к себе, благодаря современным информационным технологиям. Ведь для того, чтобы провести семинар по определенной теме, научным работникам, живущим в разных концах света, сейчас нет необходимости брать командировку и лететь в определенную страну, город. Для этого можно использовать мировую информационную сеть и провести Интернет-семинар. Сжатие пространства, благодаря качественно новым способам освоения расстояний, формирует новые черты жизнедеятельности человека, формирует качественно новый тип ареала жизни. Его характерным признаком является то, что практически весь земной шар становится физическим ареалом жизни личности. Понятно, что для большинства наших современников физическое перемещение по всему земному пространству не является повседневной практикой. Однако, во-первых, современные информационные технологии не нуждаются в перемещении личности в географическом пространстве для решения многих практических задач. Для этого достаточно виртуального контакта с необходимым ей объектом. А во-вторых, количество людей, ежесуточно физически перемещающихся на большие расстояния, с каждым годом растет. Ежегодное количество пассажиров всех видов транспорта по всему миру достигает нескольких десятков миллиардов. А это означает, что масштабы жизненного ареала личности в социально-пространственном плане существенно возрастают. Принципиальное отличие между традиционным типом жизни и новейшим хорошо прослеживается через сравнение способов и скоростей преодоления расстояний между географическими точками. Хотя сама процедура сравнения является достаточно сложным научным инструментом и поэтому составляет исследовательскую проблему. Ведь представляя ситуации из жизни прошлых веков или десятилетий на будничном уровне, мы не можем их адекватно воспроизвести в своем сознании, не можем во всей полноте и, главное, в качественной специфике передать эмоционально-чувственное состояние людей того времени. Например, когда мы говорим о том, что в Средневековье или в XVII-XVIII столетиях люди странствовали, переезжали из одной страны в другую, то заостряем внимание лишь на том, что они перемещались в географическом пространстве. Однако психологически путешествие в XVII и в XXI веке - это абсолютно разные по характеру восприятия жизненные события. Даже сам акт перемещения в пространстве, которое считалась 300 лет тому назад серьезным путешествием, сегодня вообще путешествием не считается. Ежедневные поездки на работу за 60-70 километров в XXI столетии для личности - это рутинный факт, элемент повседневности, а в XVII столетии - это чрезвычайное событие. В последнем случае даже переезд на 40-50 километров, не говоря уже о сотнях километров, мог закончиться трагически - ограблением разбойниками, нападением хищных зверей, травмированием от природных явлений. В те времена транспортные средства путешественников были такими несовершенными, что для передвижения в них на большие расстояния от человека требовались сильная воля, большой опыт, физическая выносливость, решительность и смелость. Даже путешествие А.П.Чехова в Сибирь и на Сахалин, которое состоялось немногим более ста лет тому назад, было большим физическим испытанием и чрезвычайным событием в его жизни. Достаточно прочитать чеховские письма и подорожные заметки, чтобы убедиться в этом. Готовясь к путешествию на Сахалин, в письме от 15 апреля 1890 года он писал: «У меня такое чувство, как будто я собираюсь на войну. В случае утонутия или чего-нибудь вроде, имейте в виду, что все, что я имею и могу иметь в будущем, принадлежит сестре; оная заплатит мои долги» [1]. Наш современник далеко не всегда имеет полное представление, каким было путешествие еще сто лет тому назад. Ехать нужно было тяжелыми, не мощеными, разбитыми, размытыми дождями или заметенными снегом дорогами, в жестких, тряских телегах, почти не защищенных от солнца и ветра. «К вечеру лужи и дорога начинают мерзнуть, а ночью совсем мороз, хоть доху надевай. Бррр! Тряско, потому что грязь обращается в кочки. Выворачивает душу... - вспоминает писатель. - К рассвету страшно утомляешься от холода, тряски и колокольчиков; страстно хочется тепла и постели. Пока меняют лошадей, прикурнешь где-нибудь в уголке и тотчас же засыпаешь, а через минуту возница уже дергает за рукав и говорит: «Вставай, приятель, пора!» [2]. И дело не только в комфорте или дискомфорте путешествия, не только в скорости преодоления расстояний. В действительности здесь речь идет о принципиально разных способах жизнедеятельности личности, для которых характерны разные картины мира, типы мировосприятия и мироощущения. Это совсем разные человеческие универсумы жизни с качественно отличными системами ценностей и ориентаций, мотивациями, логикой поведения. Даже на уровне трех поколений в живой передаче человеческого опыта четко прослеживаются эти изменения образов жизни. Приведу яркий пример эмоционального восприятия пространства пожилыми людьми, которых еще застало наше поколение. В «Дневнике» А.П.Довженко пишет от имени старого человека: «Раньше и мир большой был. Такой большой. Было едешь в Кременчуг, а там же еще степи на Бессарабию. Большой был мир. Полон тайн. И полон красоты. Выедешь было в степь, а степь широка!» [3]. Понятно, что для человека, который преодолевает сотни километров с чумаками, громадная масштабность степи будет не сравнима с восприятием этой же степи человеком, который летает самолетом. Новым признаком постсовременности является становление детерриторизированной жизнедеятельности личности. Детерри- торизацию можно определить как размягчение прежнего принципа организации социальной жизни личности и группы посредством неразрывной связи их с территорией. В прошлом личность была крепко привязана к территории. Считается, что оседлость по сравнению с кочевничеством означала новый шаг в исторической поступи человечества на пути к цивилизации. Оседлость укреплялась вплоть до периода капитализма, когда обезземеленные крестьяне начали новый тип социальной миграции, связанный с поисками работы за пределами места своего проживания. Теперь же, в современных условиях глобализации, автономия личности по отношению к территории становится еще большей, приобретает новое качество. В результате размывания и даже потери традиционных смыслов дистанции для личности возникает и новое соотношение центра и периферии. Значительно расширяется функция центра. Кстати, историко-культурная специфика каждого общества придает определенный оттенок конструкции социального пространства. Так, для нашей страны центр традиционно связывается с административной властью, с первым административным столом - престолом. Местоположение престола есть столица. А в англоязычных и франкоязычных странах столица - это место концентрации капитала (а следовательно, это - сар^а1). Однако в условиях глобализации и власть, и капитал распределяются в физическом пространстве более равномерно, хотя в социальном пространстве этого не происходит. Эти перемены порождают новые противоречия, скажем, между Севером и Югом. Тенденция детерриторизации жизнедеятельности личности проявляется в разнообразных формах. Для жизни человека постиндустриального общества характерная непривязанность к определенному географическому и социальному месту. В детстве он живет в одном городе, учиться едет в другой, на работу устраивается в третьем, женится в четвертом и т.д. Пространственная и социально-статусная мобильность личности расширяет ареал ее жизни. Человек находится в состоянии постоянного освоения все новых зон географического и социального пространства и включает их в свой ареал жизни. Вместе с тем некоторые зоны ареала он теряет. Одни теряет в общественной конкуренции, из других выходит добровольно или в результате естественного течения жизни, изменяя возрастные роли и переходя из одной социально-пространственной зоны жизни в другую. А вот субъективный мир личности расширяется постоянно через приобретение все нового и нового опыта, который остается в ее жизненном мире. Такая высокая динамика жизни личности формирует эффект нарушения привычности. В каждом следующем локусе пребывания личность заново осваивает новые зоны жизни - как бытовые, так и рабочие, общественные, досуговые. Но эти глобализационные тенденции в нашей стране наталкиваются на процессы упадка коммуникационных, транспортных связей, дистрофичный уровень развития современных информационных технологий. Возьмем, например, организацию общественного транспорта как средства преодоления физических расстояний в стране. Система транспортных соединений в каждой стране имеет свои особенности. Так, в Украине традиционно транспортная сеть имеет более-менее развитую вертикаль и хуже выстроенную горизонталь соединения. То есть у нас транспортные потоки организуются от села к райцентру и от райцентра к областному центру. А системы соединения между селами и райцентрами почти нет. Информационные коммуникации социального пространства у нас развиты еще хуже, чем транспортные. Здесь также имеем организацию информационных потоков через центр и слабые горизонтальные связи. Можно, например, находясь в Краснодоне, через Интернет получить информацию о наличии свободных мест в гостиницах Мюнхена и ничего не узнать о ситуации с местами в гостиницах соседнего Антрацита. Все это создает фрагментиза- цию пространства страны и осложняет наладку жизни личности в ее собственном ареале. Явление детерриторизации связано и с тем, что такой признак государственности, как суверенитет, начинает менять свои традиционные проявления, терять свой статус в отношении территории. Это создает принципиально новые условия для формирования жизненного ареала личности. Сегодня национально-государственный фактор как детерминанта территории, на которой находится человек, вне сомнения, сохраняется, однако он перестает быть единственно определяющим. Дело в том, что, как отмечает Г.А.Белов, глобализация меняет именно место государства во внутринациональных и мировых процессах, выявляет неадекватность государствоцентрической модели мировой политики. Суверенитет государства «съеживается», приобретает ритуальные черты[4]. Возможно, относительно состояния суверенитета государств в мире на сегодняшний день это сказано слишком резко. Однако тенденции подмечены метко. Детерриторизация приводит к усиленной диаспоризации обществ, которые раньше были моноэтническими. Феномен диа- споризации сложен. Его видимой частью является наличие в обществе иноэтнических общин, их особый стиль жизни, который охватывает не просто отдельные семьи, а целые кварталы городов. Именно лицо городов приобретает новые черты. В его архитектуре становятся заметными сооружения, характерные для других культур и религий. Механическое сочетание в границах одного города, одного общества разных культур называют явлением гибридизации культур. Появляются разнообразные глобальные и локальные «социокультурные гибриды», часто состоящие из несовместимых частей и являющиеся крайне нестабильными и противоречивыми. О глобализации образно говорят, как о «макдональдизации» и «кокаколизации». К этим определениям следовало бы добавить и «альфайедизацию». Мы имеем в виду явление, автором которого стал мультимиллионер Мохамед аль-Файед. Он купил старинный шотландский замок Херротс. Однако этот замок не отвечал его художественным вкусам, которые были сформированы на традициях арабской культуры. Вот он и перекрасил его на свой восточный вкус в... розовый цвет. Теперь пейзаж Шотландии вокруг замка Херротса является примером социокультурной гибридизации, миксации культур (5). Сейчас диаспоризуется вся Европа. Немалый вклад в этот процесс делают и наши граждане. Вспомним, что мы являемся демографическим донором Центральной и Западной Европы - там находится по меньшей мере 3,5- 4, а по другим данным - до 7 млн. наших трудовых мигрантов. Немало из них не вернутся домой и примут участие в углублении процесса европейской диаспоризации. Явление диаспоризации не обошло и нашу страну. Украинское общество традиционно было многоэтническим. Однако в последние полтора десятилетия в его этнической структуре происходят значительные изменения. С одной стороны, наше общество почти полностью теряет отдельные этнические группы, которые выезжают из нашей страны (как, например, евреи, количество которых между переписями населения 1989 и 2001 гг. сократилось с 486 тыс. до 103 тыс., или немцы, греки, чехи, словаки), а с другой стороны, пополняется этническими и расовыми группами, которые раньше не проживали в Украине (пуштуны, дари, вьетнамцы, китайцы, сомалийцы, нигерийцы и другие) или проживали, но количество их в последние годы существенно растет (армяне, азербайджанцы, грузины). Появляются и другие признаки диаспоризации: многорасовые рынки, магазины, вузы и другие людные места, вырастают архитектурные сооружения, характерные для других культур. Так, в киевском архитектурном пейзаже к христианским церквям добавляются еще и мусульманские мечети, китайские и японские рестораны, шотландские пабы. Следовательно, в современных обществах происходят противоречивые социокультурные процессы. С одной стороны, становится обыденным сосуществование в обществе многих культур, религий, языков, образов и стилей жизни. Такое сосуществование провоцирует, стимулирует их взаимодействие, результатом которого является определенная конвергенция ценностей и стилей жизни. Но с другой стороны, наблюдается и усиление такого явления, как диаспоризация. Термин «диаспоризация» употребляется в двух смыслах. В первом - более свободном- имеют в виду наличие разных этнических групп в обществе. Во втором - более строгом - понимают наличие этнических групп, которые ведут свой особенный образ жизни, сохраняя проявления своей этнокультурной идентичности в разных сферах общественной жизни. Собственно, термин «диаспоризация» появился как реакция на явление замыкания этнических групп иммигрантов в себе. В отличие от предыдущих десятилетий, когда, например, в западноевропейских странах достаточно последовательно проводилась государственная политика ассимиляции иммигрантов, во всяком случае, государство и общество достаточно твердо требовали от прибывших изучения государственного языка и обучения на нем детей (удовлетворение культурных и религиозных потребностей считалось сугубо их частным делом), а сейчас, с одной стороны, к иммигрантам общество их пребывания проявляет значительно большую толерантность, уважение к их культурам, языкам и религиям, а с другой - группы иммигрантов с большим достоинством и последовательностью сохраняют свою этнокультурную идентичность в новой социальной среде. Эти процессы являются неоднозначными, противоречивыми. Как известно, канцлер Германии Ангела Меркель в конце 2010 года заявила, что концепция муль- тикультурализма в ее стране полностью провалилась (6). Через несколько месяцев, в начале 2011 года, премьер Великобритании Дэвид Кэмерон сделал аналогичный вывод, заявив, что попытка создать в Британии мультикультурное общество провалилась (7). В связи с этим хотелось бы привлечь внимание к близости и отличию явлений диаспоризации и мультикультурализма и терминов, которые их отражают. По нашему мнению, более широким понятием является «мультикультурализм». Понятие мультикуль- турализма отражает факт наличия в обществе разных этнических, культурных, языковых и религиозных групп и не указывает на характер, качество их взаимодействия с государством и между собой. Понятие диаспоризации также фиксирует факт наличия этнических или религиозных групп, которые являются выходцами из других стран, но при этом подчеркивается то, что они проявляют признаки высокой самоорганизации, твердого желания сохранять свою групповую и индивидуальную идентичность. Явление мультикультурализма, бесспорно, можно назвать одним из признаков глобализации. А понятие, которое его отображает, сосредоточивает внимание на факте сосуществования и взаимопризнания разных культур в одном обществе, их толерантного отношения друг к другу. Мультикультурализм как теоретическая и политико-правовая концепция предусматривает признание равенства всех культур, их равноправного диалога. Следовательно, явления мультикультурализма и диаспори- зации - это признаки нового состояния обществ, структура которых усложнена наличием разных культурных групп, характер взаимодействия между которыми в разных обществах может быть принципиально отличным. Кроме того, эти явления указывают на новый тип социальной среды, на качественно новый тип социального ареала жизни личности в условиях глобальных изменений, в частности на его этническо-культурно-языково-религиозное разнообразие. Последнее становится не исключением, а скорее всего правилом. А это означает необходимость коррекции процесса социализации личности в направлении воспитания у нее черт толерантного общежития с людьми других рас и культур. Без наличия таких качеств у населения в современных поликультурных обществах возникает серьезная проблема поиска форм сосуществования общин и выживания государства как целого. Ведь «война цивилизаций», которую пророчил в начале 90-х годов прошлого века Самуель Xантингтон, периодически напоминает о себе не только в межгосударственном противостоянии, но и в виде вну- триобщественных конфликтов даже в тех странах, которые провозглашаются образцами демократии. Одни из них приобретают максимальную политическую остроту, как это было во Франции в период обсуждения и принятия законопроекта о религиозной символике. Другие выливаются в открытые формы противостояния, как это было осенью в 2004 году в Нидерландах, когда представитель марокканской диаспоры убил кинорежиссера Тео ван Гога. После этого преступного акта произошли встречные шаги насилия - поджоги мечетей и школ по всей стране. И наконец, нельзя не вспомнить о бурных событиях осени 2005 года, когда взорвались арабские диаспоры по всей Франции. Даже в благополучной Бельгии в течение многих месяцев 2010 и 2011 годов продолжается правительственный кризис, вызванный противоречиями между двумя общинами страны - франкоязычной Вал- лонией и нидерландоязычной Фландрией. Впрочем, ареалы жизни, в которых происходит социализация личности, в постмодерную эпоху во многих странах становятся мультикультурными, а следовательно, формируют личность нового типа, которая органически соединяет в своем внутреннем мире элементы, ценности, ориентации разных культур, религий и даже языков. Если говорить о перспективах, то, по нашему мнению, диаспоризация обречена приобрести черты мультикультурности. Правда, судя по ситуации в Украине с поиском достойного статуса русскому языку в правовом пространстве страны, соответствующего его масштабу распространенности и роли в общественной жизни, процесс утверждения мультикультурализма может затянуться надолго. Интенсификация миграционных процессов, рост их масштабов порождают новые социальные явления, возникающие на грани культур и цивилизаций. Миграционные потоки предопределяются разнообразными причинами и социальными событиями. Так, распад СССР подтолкнул такой вид миграции, как возвращение отдельных этнических групп - немцев, поляков, греков, евреев, крымских татар - на землю своих предков. Данный процесс, в свою очередь, породил ряд социальных, социально-культурных и социально-психологических явлений, которым даже трудно дать название. На уровне личности эти явления имеют противоречивый характер, вызывают сложные психологические и моральные состояния. Жизнь, прожитая в стране, где родился и сформировался человек, определяет его стойкую внутриличностную структуру. Последующий переезд в другую страну, которая, возможно, была целью, мечтой с детства, встреча с новой социальной средой, незнакомым бытом, привычками, социокультурным контекстом создают массу трудностей, которые не все люди могут успешно преодолеть. Над личностью висит груз (а нередко светится при ятный огонек воспоминаний) той жизни, которая теперь осталась в другой стране. Эмоциональное состояние, настроение и противоречивость идентификации людей, оказавшихся в подобной ситуации, хорошо передал Евгений Евтушенко: Здесь, бульварами Тель-Авива, эмигрировав полусчастливо, бродит с палочкой пенсионера призрак маленького СССРа. Их в почти позабытое время называли когда-то: «евреи», ну а здесь — вдалеке от России — сразу «русскими» их окрестили [8]. Таким образом, сегодня жизненный путь личности во многих случаях имеет пространственное измерение в прямом значении этого словосочетания. Ее биография вмещает в себе разные города и села, разные страны и даже континенты. Вместе с тем социальная среда, в которой она живет теперь, богата на людей, проживших часть своей жизни совсем в других городах и странах, в других культурах и традициях. Такая вселенская миксация является основой образования явления, называемого глобальным порубежьем [9]. На уровне личности оно проявляется как жизнь в разных культурах и странах, как жизнь среди выходцев из разных стран и культур. Человек постоянно сталкивается с носителями других культур. Частота таких встреч становится практически такой же, как и встречи с людьми своей культуры. Подобное общение является не исключением, а скорее всего нормой, элементом повседневности. Для личности - жителя глобального порубежья - по-новому встает проблема сохранения и воспроизводства, поддержания своей идентичности: она должна научиться сохранять тождественность в разных точках мира, в разнообразных типах социокультурной среды и уметь при этом полноценно жить в собственной культуре рядом с людьми других культур. Михаил Ильин, чтобы раскрыть специфику личности глобального порубежья, сравнивает ее с «всечеловеком» - фигурой, щедро описанной в российской философии. «Пресловутый «всечеловек» с его небывалой пластичностью — это скорее «недочеловек», утрачивающий свою идентичность под давлением иной среды. Настоящий всечеловек открыт миру, говорит на всех языках, но при этом не только остается сам собой, но становится привлекателен и важен для других. И жить он может не в отдельно взятой деревне, не в отдельном граде, не в границах одного государства, а во всеобщем глобальном пограничье»[10]. Следовательно, сохранение своей идентичности личностью глобального порубежья является значительно более сложным процессом, чем это было во времена модерна, поскольку в наши дни сохранение своей личностной идентичности происходит не в среде людей с подобной социокультурной идентичностью, не через непринятие других типов идентичности и даже борьбу с ними, а при условии уважения других идентичностей и, вместе с тем, без перехода на их культурные коды. Этот образ жизни не является чем-то искусственным, навязанным личности извне, а является имманентным, органическим для нее. Масштаб ее жизнедеятельности определяется не ограниченными формулами отдельных культурных зон, а на основе планетарных смыслов. В этом, собственно, и заключается новое качество. Как мы уже отметили, сжимается не только пространство, но и время, в котором живет личность. Благодаря ускорению общения, которое обеспечивается новыми транспортными средствами и коммуникациями, в единицу времени человек успевает сделать намного больше, чем в индустриальном обществе. У него происходит значительно больше социальных контактов. Растет интенсификация социального взаимодействия агентов практик. Тотальное распространение средств коммуникации, обмена информацией, появление все новых их видов, перекрывающих друг друга, персонификация средств информации и т.п.,- все это насыщает новым содержанием время личности, делает его более плотным. Снимаются проблемы часовых поясов. Человек живет одновременно во всех поясах, поскольку имеет возможность принимать информацию в реальном времени из любой точки планеты. Причем это касается как персонально направленной информации, так и предназначенной для массового потребления. Следует заметить, что в теоретическом плане «время» является такой же сложной категорией, как и «пространство». Физическое время не тождественно социальному времени. Последнее является социально-культурным продуктом. Даже на уровне художественного осмысления чувствуется разнокаче- ственность социального времени. Так, русская писательница Л.Улицкая в романе «Путешествие в седьмую сторону света» устами своей героини провозглашает, что времен много и они разные: «время горячее, время холодное, историческое, метаи- сторическое, личное, абстрактное, акцентированное, обратное и еще много других» [11]. Академически строго к этой проблеме подошли выдающиеся социологи П.Сорокин и Р.Мертон. Еще в 1937 году они пришли к выводу, что социальное время, в отличие от времени в астрономии, наделено качествами, а не только количеством; эти качества производны от верований и обычаев групп, они также служат выявлению ритмов, пульсаций обществ, в которых обнаружены[12]. Ф.Бродель выделял и описал три типа времени. Первый - неподвижное время. Оно разворачивается на уровне системы «общество - природа». Второй - циклическое (социальные и экономические процессы, исторические периоды). Третий - событийный (политические, международные, дипломатические процессы). Они налагаются друг на друга, пересекаются, взаи- мовлияют (13). Понятно, что на уровне личности психологически воспринимается событийное время, а другие типы воспринимаются через него. Поэтому и изменения в характере хода и качества времени человек чувствует и воспринимает на событийном уровне. Они проявляются в отношении ко времени, в ценности времени, что отражается прежде всего в бытовом поведении, в операциях с такими единицами времени, как месяц, сутки, час, минута. Для людей с образом жизни, который структурируется во времени по таким природным суточным циклам, как восход и закат солнца, не имеют значения такие временные отрезки, как час, минута, а тем более секунда. Существенно будет отличаться явление одновременности в случае, если информация преодолевает сотню километров за двое суток, и в случае восприятия информации из любого места Земли практически в момент события. В условиях глобализации происходит сжатие только настоящего времени. К будущему времени относятся с учетом сжатия настоящего времени и экстраполируют это качество на будущее. Но прошедшее время уже неподвластно людям (правда, попытки переписывать историю на свою пользу были присущи людям во все времена; не является исключением и наше время). Прошлое сжато по-другому, чем настоящее: в нем спрессованы все события, а кроме того, «отжаты», вытеснены те промежутки времени, которые ничем значимым для субъекта, созерцающего прошлое из настоящего, не наполнены. Норвежский антрополог Томас Эриксен, исследуя время в эпоху информационных технологий, делает вывод о тирании момента. Он так и назвал свою книгу - «Тирания момента». В ней он выделяет два типа времени - быстрое и медленное. Такое разделение времени произошло в период его уплотнения. Хотя и сейчас эти типы существуют параллельно, однако глобализация стимулирует быстрое время и делает дефицитом медленное [14]. Как видим, современные тенденции уплотнения времени, являющиеся следствием новейших технологий, имеют противоречивый характер. Они проявляются далеко не во всех сферах, а тем более не являются одинаково представленными во всех странах мира. Скажем, в Украине на эти глобалистические тенденции наслаиваются процессы, которые сопровождают новейшую украинскую историю, - затяжной системный кризис, упадок технологий, демодернизация, падение жизненного уровня населения. В депрессивных зонах нашего общества время тянется даже медленнее, чем двадцать лет тому назад. Оно течет, словно в средневековье, в тех селах, которые оказались отрезанными от большого мира, куда не ходят автобусы, где отключают свет и не работают радио и телевидение. Социальная среда личности приобретает новое качество в условиях высокой насыщенности информацией. Сейчас человек круглосуточно находится под давлением информации. Утром он просыпается под звуки радио или телевизора, за завтраком листает газеты, по пути на работу его сопровождает реклама. На работе он опять же попадает под влияние разных видов информации - служебной, неофициальной, коллег по работе и т.п. В свободное время на человека наваливается не меньше информации, чем в рабочее. Информация поступает в звуковой, знаковой, визуальной формах. Разного рода информация накладывается одна на другую - на телеэкране, например, показывают не только определенный сюжет, но и параллельно «бегущей строкой» подают еще несколько сообщений. В Интернете, на экране компьютера освещаются сразу несколько информационных сюжетов - основной, сообщение о других информационных темах, реклама, адреса сайтов и тому подобное. Причем эта информация является не просто фоном повседневной жизни человека, то есть относительно нейтральным компонентом. Информация, насыщающая современную социальную среду личности, является активной и даже агрессивной. Она давит, задевает человека, привлекает внимание индивида. Объекты и каналы рекламы соревнуются за его внимание именно к ним. В условиях глобальной информатизации ареал жизни личности - это не только та часть социального пространства, которую осваивает человек, но и формирующий человека сегмент социального пространства. Отдельной проблемой в рамках обсуждаемой темы является реальное и виртуальное освоение личностью той части социального пространства, которую составляет ее социальный ареал жизни. Именно рост, расширение виртуального аспекта социального ареала жизни личности является самым характерным признаком глобализации. Хотя появляются все новые возможности для освоения личностью физического, географического, межгосударственного пространства, однако принципиально новым типом расширения социального ареала ее жизни и формирования абсолютно новых стилей жизни является активное и разнообразное вовлечение в виртуальную реальность. Последняя имеет мощный потенциал влияния на повседневность - и в экономической, и в социальной, и в духовно-культурной сферах. Виртуальное пространство жизни помогает личности абстрагироваться от всех условий, мешающих основному виду ее коммуникации и деятельности, той цели, ради которой и был инициирован данный социальный контакт. Так, контакты через Интернет оставляют вне рамок общения такие детерминанты реальных взаимоотношений, как принадлежность субъекта к определенной культуре с ее ценностями и этикетом, к определенной цивилизации с ее верованиями и предрассудками. Для нового качества социального ареала жизни личности характерен высокий уровень инноваций. Человек способен адекватно отвечать на вызовы глобализирующегося социального времени только при условии его высокой образованности и социальнопсихологической мобильности. Возрастает роль индивидуальности личности. Этому способствуют тенденции демассификации и дестандартизации экономической и социальной жизни. Они, с одной стороны, удовлетворяют развитые индивидуальные потребности человека, а с другой - создают условия для последующего развития индивидуальности. Но эти тенденции являются ведущими лишь в странах-лидерах глобализации, да и там не для всех общественных слоев. Упомянутые процессы делают возможным расширение ареалов жизни, поскольку благодаря этому личность осваивает новые зоны социального пространства. Новый социальный ареал жизни личности по-новому конструирует соотношение частной и публичной жизни человека. Все заметнее пробивается тенденция, направленная на размывание границ между ними. Изменяется характер социального контроля над жизнью личности, а также контроля личности над обществом. С одной стороны, современные информационные технологии предоставляют возможность индивиду расширить ареал, в котором он может непосредственно влиять на институты власти всех уровней, а с другой - эти самые технологии предоставляют возможность власти, государству вводить тотальный контроль над его поведением во всех сферах жизни. Сегодня личность стоит перед угрозой полного контроля государства над ареалом ее жизни. Благодаря возможностям современных информационных технологий, путем введения разнообразных кодов, идентифицирующих личность, возникает техническая возможность определять границы ареала жизни каждой личности практически во всех сферах общества. А, как известно, возможности рано или поздно переходят в действительность. Обычно это происходит тогда, когда появляется потребность в этом определенного социального субъекта с соответствующими материальными и правовыми ресурсами. Еще одним признаком современного ареала жизни личности является тенденция ценностно-нормативной интеграции, которая имеет несколько форм проявления. Во-первых, взаимопроникновение ценностей и норм разных социальных и культурных групп и субгрупп внутри общества. Во-вторых, достаточно широкий процесс ознакомления человека с культурами, а следовательно, с нормами и ценностями других народов, заимствование и интериоризация их в собственное поведение. Особенно активно идет процесс распространения тех образцов культуры, которые пропагандируются странами - мировыми лидерами. Продолжается мощное наступление стандартизированных образцов массовой культуры, особенно американской, что порождает конкуренцию в социальном ареале жизни личности глобальной и национальной культур. Глобализация «расшатывает» всю традиционную систему формирования личности и ее жизнедеятельности. Во-первых, изменяется тип рациональности, на котором основывается ее жизнь, во-вторых, в процессе социализации возрастает роль факторов, которые находятся за пределами национальнокультурной среды. В-третьих, происходит «размывание» традиционных идентитетов человека. Говоря о типе рациональности, мы имеем в виду расшифрованное или не расшифрованное человеком представление о смысле жизни и основах жизни личности, что неявно присутствует в социокультурных структурах и текстах. От видения целей жизни личностью зависит видение высшей цели освоения ею социального пространства и присвоения жизненного времени. В средневековье в культуре существовала определенная модель освоения времени человеком. В этой модели социально-временной континуум простирался в бесконечность, поскольку цель человеческой жизни усматривалась в служении Богу. Сейчас организация жизни личности, проживание выделенного ей жизненного времени предстает в более кратковременной перспективе. Смысл жизни перемещается в посюстороннее пространство. Акцент в организации жизни индивида делается на земных целях - в лучшем случае на целях служения Родине, народу, но чаще - на гедонистических, утилитарных ценностях. Происходит переход к «постсовременному» типу жизнедеятельности. Его спецификой является то, что жизнь строится на принципах постмодерна: время жизни личности распадается на отрезки, в каждом из которых реализуется отдельный жизненный проект. После осуществления одного проекта начинается новый. Жизнь в постмодернистской парадигме - это реализация кратковременных проектов, причем не только последовательно осуществляемых, но и параллельных, и не обязательно с одной логикой и одними принципами развертывания и построения (это касается и моральных принципов). Нередко эти проекты противоречат друг другу, резко изменяют траекторию жизненного пути, а человек в них теряется, как безликий и бездушный субъект, управляемый извне. Жизненными ценностями становятся гибкость, пластичность, способность приспосабливаться к новым условиям, рациональная целеустремленность. Осмысление жизни как целого в этих условиях становится для личности лишним и даже вредным, поскольку вносит душевный дискомфорт, который снижает конкурентоспособность и препятствует выполнению проекта. Смыслы видятся лишь в целесообразности данного, актуального на сегодня проекта. А жизнь выглядит как реализация суммы однопорядковых проектов. Так удобно. Ведь быть линией легче, чем точкой. Такое положение вещей уже никого не шокирует. Но остается открытым вопрос о целостности личности, о ее ядре, о возможности быть самим собой, о саморефлексии, само- восприятии, в частности и о моральной саморефлексии. В конце концов на повестку дня выдвигается вопрос: возможен ли сам феномен личности в постсовременную эпоху? Таким образом, изменения социального ареала жизни личности в условиях глобализации приобретают универсальный и системный характер, они ведут к формированию качественно нового социального пространства человека, которое структурируется на новых, еще мало понятных принципах организации социальной темпоральности. Литература: 1. Чехов А.П. Собрание сочинений: В 12-ти т. -М.,-1985. - т.11 - С.400. 2. Чехов А.П. Собрание сочинений в 12-ти т., - М., - 1985.- т.12 - С.199. 3. Довженко О. Твори в 5-ти т. - К., - 1966. - С.211. 4. Белов Г.А. Глобализация. Модернизация. Россия. Круглый стол // Политические исследования. - 2003. -№2. - С.18. 5. Григорьева Л. Кошелек или жизнь. - Литературная газета.-2004. -№5. -4 февраля. 6. Меркель заявила о провале мультикультурализма. http://www.bbc. co.uk/russian/international/2010/10/101016_merkel_multiculturalism_failed. shtml 7. Великобритания: провал мультикультурализма. -Независимая газета. -2011. - 07 февраля. 8. Евтушенко Е. Израильская Россия // Егупец. - К. - С.58. 9. Ильин М. Мир хоритик. http://antropotok.archipelag.ru/text/a261.htm 10. Там же. 11. Улицкая Л. Путешествие в седьмую сторону света // Новый мир. -2000. - №8. -С.148. 12. Сорокин П.А., Мертон РК. Социальное время: опыт методологического и функционального анализа // Социологические исследования. -2004. -№6. -С. 98. 13. Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II: в 3 ч. Ч. 1: Роль среды. -М.-2002. -С. 20 -21. 14. Бродель Ф. История и общественные науки. Историческая длительность. -М. -2000. - С. 119. 15. Ержсен Т.Г. Тирашя моменту. Швидкий i повшьний час в щформацшну добу. -Львiв. -2004. 3.