I. ДИАЛЕКТИКА ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ И ЛОГИКА РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ
Мы уже писали, что установленная Марксом всемирность исторического (в первую очередь экономического) процесса служила ему фундаментом для разработки теории мирового революционного движения как единства национальных потоков, сложнейшим образом взаимодействующих между собой. Мысль Маркса неустанно работала в направлении все более конкретного и глубокого осмысления этого многообразия в единстве219. И все-таки работа не была доведена Марксом до конца, многие важные вопросы остались от крытыми (вспомним хотя бы оригинал и черновики письма К. Маркса В. И. Засулич, где рассматривался вопрос о возможных вариантах общественного развития -России в связи с перспективами западноевропейского* революционного движения). И дело тут было отнюдь не только в огромных теоретических трудностях и масштабах проблемы. Полностью решить задачу не позволял барьер времени. Как мы уже писали, время закрывало от Маркса одну принципиально важную вещь: подлинно всемирным, как показала история, капитал может стать лишь в форме монополии, т. е. в форме, которая ясно сложилась и определилась уже после смерти Маркса — на рубеже XIX—XX вв. Вот почему абстрактная (по необходимости) постановка Марксом вопроса о всемирности капитала лишь в начале XX в. приобретает конкретную, практически значимую форму, лишь в этот период появляется сама возможность помять и описать капитал как подлинно всемирное явление в его всесторонне развитом виде. Но официальные теоретики II Интернационала не справились с этой задачей. Одни продолжали новые факты мерить старыми теоретическими мерками, извлекая цитаты и примеры, «заведомо относящиеся к принципиально непохожим случаям»2; другие свое неумение объяснить новое с точки зрения марксистских принципов относили на счет несовершенства этих принципов. Догматизм и ревизионизм, дополняя, стимулируя и обусловливая друг друга, становились серьезным препятствием на пути к пониманию новизны исторической ситуации, на пути развития марксистской теории и пролетарского революционного движения. Мы отмечали также, что человеком, который не только подверг все эти извращения марксизма уничтожающей критике, но и предпринял глубокую позитивную разработку новых проблем, связанных с появлением монополий и интернационализацией экономического процесса и революционного движения, стал В. И. Ленин. Поучительно будет теперь проследить за тем, как оплодотворенные «новыми данными общественного развития» Марксовы идеи о всемирности капитала перерастают в развернутую ленинскую концепцию мирового экономического процесса, как происходит переплавка прежних категории и закономерностей в новые, как осуществляется диалектическое снятие одних положений другими, — поучительно проследить, иначе говоря, за всем тем, что составляет логику развития марксизма. Это позволит ясно осознать и фундаментальное, органическое единство марксовских и ленинских теоретических взглядов и то принципиально новое, что в пределах этого единства было выработано В. И. Лениным. Вот исходное в ленинском анализе: «...Превращение конкуренции в монополию представляет из себя одно из важнейших явлений — если не важнейшее — в экономике новейшего капитализма»220. Ленин четко фиксирует новизну ситуации: «Монополия есть прямая противоположность свободной конкуренции». И тут же фраза, которую рядом с предыдущей трудно было воспринимать «ортодоксам» II Интернационала: «Империализм вырос как развитие и прямое продолжение основных свойств капитализма вообще»221. Итак, монополия есть прямая противоположность свободной конкуренции, и она же — ее прямое продолжение. Такое сочетание — сущее мучение для догматика. В подобных ситуациях Бернштейн и кричал о «ловушках гегельянско-диалектического метода», «ямах диалектики». «Взаимные переходы противоположностей и превращение количества в качество и другие диалектические красоты, — писал он, — всегда стояли препятствием ясному представлению о значении признанных изменений»222. Но реальная жизнь сложнее догматических представлений, и человеку думающему придется научиться соединять противоположности, «выдерживать напряжение противоречия», как любил выражаться Гегель. Ленин и показывает, как осуществляется в реальной действительности этот переход противоположностей друг в друга. Свободная конкуренция с необходимостью порождает концентрацию производства, а концентрация с неизбежностью ведет к монополии. На международной арене конкуренция отдельных монополистических объединений ведет к образованию сверхмонополий, которые, в свою очередь, вступают в ожесточенную конкурентную борьбу. Продолжением (хотя и в существенно модифицированной форме) конкурентной борьбы являются раздел мира и борьба за его передел, «...монополия при капитализме,—пишет Ленин,—никогда не может полностью и на очень долгое время устранить конкуренции с всемирного рынка...»223. Конкуренция,таким образом, движет монополию, а монополия усиливает конкуренцию. Суть мирового экономического развития в целом состоит, по Ленину, в движении «от полной свободы конкуренции к полному обобществлению»224. Монополия есть один из узлов на этом пути, а постоянным источником роста монополии, обобществления производства, является конкуренция. Причудливое, противоречивое развитие зафиксировано в известной ленинской формуле: «...монополии, вырастая из свободной конкуренции, не устраняют ее, а существуют над ней и рядом с ней, порождая этим ряд особенно острых и крутых противоречий, трений, конфликтов»225. Такова раскрытая Лениным диалектика объективной действительности. После этого становится совершенно очевидным органическое единство и диалектическая связь Марксовой теории капитализма и ленинской теории империализма. «Маркс опровергнут», кричали горе-теоретики, указывая на монополию. В чем, как, где? В том, что законы движения монополистического капитала отличаются от открытых Марксом законов свободной конкуренции? Но точно так же закон прибыли «опровергает» закон стоимости. На самом же деле никакого опровержения нет. Это — нормальное и обязательное свойство всякого теоретического знания: более конкретная категория находится*в противоречии с категорией более абстрактной, хотя и выведена из последней. И так же, как без знания закона стоимости совершенно невозможно понять закон прибыли, так без открытых Марксом законов концентрации, централизации капитала совершенно невозможно понять монополию. Парадокс в том, что начали кричать об опровержении марксизма именно в момент блестящего подтверждения открытых Марксом закономерностей. Тем более, что Маркс не только объяснил процесс концентрации и обобществления производства, но предвидел и возникновение монополий, когда они были лишь далекой теоретической возможностью. Вместе с тем наличие у Маркса этих отправных пунктов для дальнейшего развития теории отнюдь не гарантировало успешного решения новых проблем: задача, вставшая перед марксистами XX в., не уступала по сложности той, которую решал Маркс в «Капитале». Нужно было открыть и всесторонне проанализировать новую стадию капитализма. И здесь уже с самых первых шагов необходимо было включить в анализ факторы, от которых в первых томах «Капитала» Маркс абстрагировался, а именно международную торговлю, мировой рынок, международное разделение труда и т. д. Монополий, быстро* освоив и разделив между собой внутренний рынок, выходят за национальные рамки, образуя международные картели. Создается «новая ступень всемирной концентрации капитала и производства, несравненно более высокая, чем предыдущие»226. Без этого признака — превращение капитала в подлинно всемирное явление — не может быть охарактеризована сущ ность монополистической стадии капитализма. «Империализм,— пишет Ленин, — есть капитализм на той стадии развития, когда сложилось господство монополий и финансового капитала, приобрел выдающееся значение вывоз капитала, начался раздел мира международными трестами и закончился раздел всей территории земли крупнейшими капиталистическими странами» 227. Всемирность, таким образом, — это сущностный, атрибутивный признак империализма, от которого нельзя абстрагироваться, не потеряв сам объект исследования. Теперь, если бы кто-то, желая «очистить» предмет изучения, .предположил, что мир есть единая империалистическая нация, этот человек допустил бы вопиющую нелепость, ибо существенным признаком империализма является как раз деление мира па разные нации, причем принципиально «разные»: на нации угнетающие и угнетенные. Нельзя принять мир за единую «империалистическую нацию», потому что империализм означает выделение немногих государств, обладающих финансовой мощью, потому что разделение наций на угнетающие и угнетенные «составляет суть империализма», потому что ои есть «эксплуатация все большего числа маленьких или слабых наций»228. • Это — новая и чрезвычайно важная особенность мирового социального развития. Здесь завязь многих характерных для «новейшей стадии капитализма» противоречий. Главное — мир становится все более единым («весь мир сливается в один хозяйственный организм» 229) и вместе с тем все более противоречивым. Внутренние конфликты, перспективы развития отдельных стран в этих условиях можно понять, лишь рассматривая их в контексте мировой системы экономического, политического, социального воздействия. В силу этого описание данной системы становилось важнейшей и злободневнейшей теоретической задачей. В работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» В. И. Ленин и раскрывает противоречивое единство системы мировых экономических отношений, описывает ее структуру, характеризует составляющие ее элементы и их связи. Он выделяет семь важнейших «элементов», взаимодействие которых определяет функционирование и развитие мирового целого: 1) «необыкновенно быстро прогрессировавшие капиталистические страны (Америка, Германия, Япония)»; 2) «страны старого капиталистического развития, которые прогрессировали в последнее время гораздо медленнее предыдущих (Франция и Англия)»; 3) Россия — страна, подобно предыдущим принадлежащая к числу крупнейших ко лониальных держав, но «наиболее отставшая в экономическом отношении»; 4) колониальные владения великих держав; 5) «небольшие колонии маленьких государств» (таких, как Бельгия, Голландия и др.); 6) 'полуколонии (Персия, Китай, Турция); 7) страны типа Аргентины и Португалии — «политически, формально самостоятельные, на деле же опутанные сетями финансовой и дипломатической зависимости» 230. Выделяя эти элементы, В. И. Ленин вместе с тем подчеркивает, что «двумя основными группами стран», отношения между которыми являются для всей системы определяющими, являются страны, владеющие колониями, и колонии231. И если попытаться афористически охарактеризовать экономическое лицо мира в целом, то, очевидно, о нем можно сказать примерно то же, что В. И. Ленин сказал о России: «...новейше-капиталистический империализм оплетен, так сказать, особенно густой сетью отношений докапиталистических» 232. Причем «сплетенность» эта столь тесная, что вне взаимовлияния новейшего капитализма и докапиталистических форм невозможно понять ни то, ни другое. Само центральное противоречие эпохи — противоречие наемного труда и капитала — не может быть в полной мере понято вне учета противоречий, возникающих на границе взаимодействия новейшекапиталистических и докапиталистических отношений. В данной работе мы не ставим своей задачей рассказать о всем богатстве ленинского анализа мировой системы в целом и отдельных ее элементов ? (стран, регионов)—это тема особого и подробного разговора. Здесь мы хотим лишь обратить внимание на выработанный В. И. Лениным методологический принцип: рассматривать социальные отношения отдельной страны в контексте мировых отношений. Нам важно было лишь ясно установить, что описание системы мировых экономических отношений как единого противоречивого целого и было целью ленинского исследования империализма. Проанализировав содержание элементов, их место в составе целого, их связи и отношения, их взаимодействия, В. И. Ленин и выполнил «основную задачу книги», которая, по его словам, «была и остается: показать.., какова была итоговая картина всемирного капиталистического хозяйства, в его международных взаимоотношениях, в начале XX века...» 16. Тем самым В. И. Ленин раскрыл, что же реально стоит за прозрениями К. Маркса о «всемирности капитала», тем самым он осуществил то, что было задумано К. Марксом еще при составлении вариантов полного плана «Капитала»,— анализ мирохозяйственных связей и отношений. Вот почему произведение «Империализм, как высшая стадия капитализма» (и другие примыкающие к нему ленинские работы) есть завершение «Капитала» в самом точном и глубоком смысле этого слова, есть завершение анализа капиталистических производственных отношений, взятых в полном объеме и полном развитии. Вот почему будет совершенно' правильным теперь сказать: без ленинской работы об империализме не может быть в полной мере понят «Капитал».'И потому раздающиеся ныне в некоторых западных либеральных и ревизионистских кругах призывы «вернуться к Марксу»— это, по существу, призывы не столько приблизиться к К. Марксу, сколько удалиться от В. И. Ленина. Нет современного марксизма без В. И. Ленина. Есть только одна форма подлинного марксистского учения — это марксизм-ленинизм.