Трудности изучения высокостатусных групп
Следует сделать отступление и остановиться на природе проблем, возникающих в случае изучения высокостатусной среды. Эти проблемы связаны как с затруднением доступа, так и с проигрышной позицией этнографа в случае конфликта интерпретаций.
Авторы обзоров публикаций по «домашней» этнографии и этнографии города, вышедших в 1980-х и 90-х гг., отмечали малое число исследований высокостатусных групп, так называемых «studies up». М. Моффатт [Moffatt 1992], рассматривая работы американских антропологов об американской (США) культуре за 1970-е и 80-е гг., среди нескольких сотен изданий обнаружил только четыре «studies up». При этом он отмечает, что трое авторов фокусируют внимание на группах, обладающих меньшей властью в своей (высокостатусной) среде, например женщинах, либо рассматривают имиджевые, наиболее демонстрируемые и публичные, практики элиты (филантропию). Один из исследователей получил доступ к изучаемой среде (корпоративному менеджменту) благодаря своим личным связям. Никто из четырех не имел возможности проводить полевые наблюдения на постоянной основе или получить доступ к частной жизни изучаемых групп. Лаура Надер, исследуя процессы контроля, осуществляемые профессионалами, зада ется вопросом, «почему американским антропологам трудно исследовать процессы контроля в Соединенных Штатах», обращая внимание, что антропологи, как и прочие граждане, обусловлены своим обществом и его установлениями [Nader 1997: 712]. Французские исследователи М. Пэнсон и М. Пэнсон-Шарло посвятили этой проблеме специальную статью, в которой относительно малое число исследований, посвященных элите, объясняют исходя из соотношения позиций социолога и тех, кого он изучает [Пэнсон, Пэнсон-Шарло 1996]. Авторы предлагают несколько объяснений: затрудненный доступ к высокостатусным группам; на такие исследования редко бывает (оплаченный) социальный заказ — гранты в основном выделяются на изучение низкостатусных групп, с целью более эффективного управления ими; исследователь чувствует себя комфортнее, когда статусная асимметрия складывается в его пользу, а не наоборот. В дополнение ко всему, исследования господствующих классов, как пишут авторы статьи, могут быть опасны тем, что раскрывают механизмы власти и ее воспроизводства, а также воспроизводства социальной элиты; они нарушают молчание, которым окружают себя привилегированные классы (особенно это касается частной жизни). Все это было бы нарушением правил социальной коммуникации, обеспечивающих сохранение иерархического устройства. Позиция социолога в этой ситуации воспринимается как «шпионская», как будто он «выдает» среду, которая приняла его как наблюдателя [Пэнсон, Пэнсон-Шарло 1996]. Замечу, что последнее соображение вообще-то относится и к изучающим низкостатусные, маргинальные, группы — для них обнародование может быть даже опаснее, поскольку у них нет ресурсов для сопротивления.Еще одно затруднение в исследованиях высокостатусных групп связано с конфликтом интерпретаций, в котором преимущества властного дискурса оказываются не на стороне антрополога. Если описания и выводы исследователя противоречат моделям самопрезентации изучаемой среды, то социальный статус интерпретаторов имеет решающее значение, поскольку легитимность интерпретации зависит от социальной позиции, с которой она производится. В упоминавшейся выше статье Лауры Надер есть эпизод с выставкой в Музее Смитсоньевского института, посвященной месту науки в американском обществе. Организаторы выставки предложили интерпретацию темы, отличающуюся от общепринятой, и столкнулись с оскорбленной реакцией некоторых членов научного сообщества, которую автор сравнивает с реакцией коренных народов на любую репрезентацию их культур, если эта репрезентация не соответствует их собственной или не контролируется ими. Со стороны научного сообщества в адрес организаторов «звучали имплицитные и явные угрозы лишить работы, призывы к пересмотру и изменению (исправлению) концепции выставки, обвинения и демонизации науки. Оскорбленные ученые хотели сценария, который изображал бы славу американской науки и технологии, который бы прославлял Нобелевских лауреатов.
Контекстуализированная научная репрезентация рассматривалась как враждебный акт... » и т. д. |Nader 1997: 718]. Высокостатусные группы стремятся сохранять контроль над информацией о себе и ее интерпретацией. К этому стремится, разумеется, любая группа, однако в распоряжении высокостатус- пых имеются и влияние, достаточное, чтобы дезавуировать «неверную» интерпретацию, и санкции, способные понизить статус интерпретаторов (ср. угрозы увольнением в описанном случае). М.Пэнсон и М. Пэнсон-Шарло также отмечают, что исследование «studying up»о тачает, что придется столкнуться «в поле с агентами, в гораздо большей степени наделенными различными формами капитала, зачастую нключая и культурный, — с агентами, богатыми символическим капиталом (благами, манерами и знаниями), способными продемонстрировать и сделать неоспоримой легитимность занимаемой ими позиции. Крупный буржуа всегда умеет поставить вас на место» [Пэнсон, Пэнсон-Шарло 1996: 45]. Все это означает ограничение возможности исследования групп, обладающих более высоким статусом, чем исследователь, ограничение, заложенное в самих правилах научной коммуникации, которая складывалась так, чтобы обслуживать управление, а не деконструировать его. Работая в колониях, антропологи (как теперь выясняется, к несчастью) редко изучали культуру колонизаторов. Изучение «своих» обществ начиналось с фольклора «народа», її в применении к высокостатусным группам (политикам, профессионалам) антропологические термины «племя», «ритуал» и т. п. до сих пор используются «как дистанцирующие тропы» и воспринимаются скорее как сатирические [Moffatt 1992: 213]. В качестве примера можно привести одно из самых известных антропологических исследований политической сферы США—«Племена на Холме» [Weatherford 1981]. Его автор, антрополог, работая в качестве помощника сенатора Дж. Гленна, получил возможность провести исследование повседневной жизни Конгресса США традиционным для антропологии методом включенного (участвующего) наблюдения. В результате получилась книга, в которой повседневные практики сенаторов и структуры их взаимоотношений описываются в терминах племенных практик у разных народов от Мезоамерики до Новой Гвинеи. При этом автор чаще всего уходит от уточнений, являются ли сходства проявлениями общих принципов политического поведения или это просто аналогия |Lewellen 1992: 191]. В любом случае само сопоставление повседневных практик американских конгрессменов с «племенными» воспринимается как курьез, а книга (еще и благодаря своему доступному и яркому стилю) заняла свое место где-то на грани «поп-антропологии».
Еще по теме Трудности изучения высокостатусных групп:
- 12.2.2 Исследования в сфере РЛ
- ПОЛИТИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ КАК НАУКА
- Трудности изучения высокостатусных групп
- Рабочий этап тренинга: приемы и методы обучения
- 12.2.2 Исследования в сфере РЛ
- 17.3. Факторы, препятствующие вхождению женщин в бизнес-слой
- Сущность, параметры и институциональные формы политического взаимодействия