1. СВЯЩЕННЫЕ ОСНОВЫ ВЛАСТИ

Отношение власти к обществу является - как мы это уже подчерки- кали -родственным отношению, существующему, согласно Дюркгейму, между австралийским тотемом и кланом. Это отношение, по существу,

I-de Heusch.

нагружено сакральностью, ибо все общество соединяет свой собственный порядок с порядком, его превосходящим, расширяющимся до космоса в традиционных обществах. Власть сакрализована, потому что все общество проявляет свою волю к вечности и страшится возврата в хаос как реализации своей смерти.

а) Порядок и беспорядок. - Исследования политической антропологии подчеркивают, между тем, не столько требование порядка, как оно сформулировано обществом, сколько роль главного средства, служащего порядку: законного использования физического принуждения. Они доказывают, - как это отмечает JI. де Хеш, - что «всякое правительство, всякий суверен, является в различной степени... одновременно хранителем принудительной физической силы и служителем культа Силы». Строгий анализ требует рассмотреть совокупность этих первых данных; с одной стороны, сакрализация порядка, который считается необходимым для безопасности, процветания и продолжительности; с другой стороны, обращение к силе, которая позволяет в полном смысле слова навести порядок и свидетельствует о крепости власти.

Рассмотрение «туземных» теории власти показывает, что для них последняя часто связана с силой, которую они представляют как ее собственную субстанцию или как ее условие в качестве подчиняющей силы или, наконец, как доказательство ее легитимности. Помещая власть под знаком амбивалентности или двусмысленности, эти теории отражают специфичность политического. Они признают за этой силой способность воздействовать на людей и на вещи благоприятным или неблагоприятным образом соответственно ее использованию; они делают из нее инструмент командования, но подчеркивают, что она властвует над всяким, кто ею обладает; они связывают ее не столько со смертной личностью суверена, сколько с навечно утвержденной функцией.

Исследования, проведенные в Африке в ходе двух последних десятилетий, помогают лучше понять это проявление власти. Они показывают, что понятия, служащие для характерне гики субстанции власти, не зависят только от политического словаря, а зависят также от религиозной лексики, что они все соотносятся с областью священного и исключительного. Так, теория королевской власти, разработанная ниоро из Уганды, прибегает к понятию махано, власти, которая позволяет суверену поддерживать соответствующий порядок и которая передается по всей политико-административной иерархии в соответствии со строго11 ритуальной процедурой. Однако махано включается не только в область политического. Ж.Бетти показал, что оно соединяется с разными ситуациями, которые должны обладать по крайней мере общей характеристикой- Признанное в нашествии необычных и беспокоящих событий, в проявлениях насилия, оно выражает тогда внешнюю угрозу. Начиная с момента, когда социальное поведение нарушает фундаментальные запреты, которые обеспечивают защиту главных общественных отношений, таких, как отношения внутри клана, отношения родства и фиктивного родства (установившегося вследствие кровного договора), отношения, демонстрирующие статус соответственно полу, возрасту или рангу, оно проявляется и действует. В этом втором случае махано выступает как разоблачитель опасностей, которые общество несет в самом себе. Оно вмешивается, наконец, и в ход индивидуальных жизней в моменты рождений, посвящений и смертей - то есть в «переходные» моменты, которые приводят в действие жизненные силы и контр оліф ующне их «духи». Видно, таким образом, что если речь идет об отношении общества к его вселенной, человека ниоро к своему обществу, индивида к силам, влияющим на его судьбу, махано всегда присутствует. Оно выражает отношение субординации и обнаруживает дистанцию, которая позволяет циркулировать жизненным потокам и устанавливает преобладание порядка.

Суверен ниоро является для своих подданных и для своей страны высшим хранителем махано. Многочисленные ритуалы, которые формируют королевскую личность и защищают ее в качестве символа жизни, гарантируют благодаря этому действию жизнь общества. Король доминирует над людьми и вещами и поддерживает их распорядок; через его посредство заставляют себя признать одновременно принуждение к мировому порядку и прину ждение к социальному порядку. Выполнять эти Функции ему позволяет именно его влияние на махано, на динамизм, конституирующий вселенную и общество. Это влияние является само по себе источником опасности, ибо власть навязывает' свой собственный закон тому, кто ею обладает, иначе он действует ложно и разрушает то, что он должен был сохранить. Понятие махай о напоминает об этом смертельном риске, дополняя пары антагонистических понятий: порядок/бес- Порядок, плодовитость/бесплодие, жизнь/смерть. Диалектика командования и подчинения проявляется, таким образом, как выражение на я зыке обществ диалектики более существенной - той, которую включает вся живущая система, чтобы существовать. Именно возможность быть и быть вместе почитают люди в лице их богов и королей.56

Рассмотрение африканских концепций, относящихся к власти и ее сущности, обнаруживает общие аспекты - самые важные - и характерные варианты, ибо они разнообразятся таким же образом, как политические системы, с которыми они соотносятся. Для алуров из Уганды, создателей власти вождей, которые навязали свое господство соседям, лишенным особой власти, понятие кер является одним из главных элементов политической теории. Оно обозначает свойство быть вождем, «силу », которая позволяет проявлять благодетельное господство и которая является до такой степени необходимой, что не имеющие ее народы должны надеяться получить ее от алуров.

Два примера, заимствованные из западного региона африканского континента подтверждают научный интерес и научное значение аиали-

за посвященного терминологии власти, использованной в туземной теории. Один уже был упомянут в предыдущей главе; это пример швов, многочисленного народа Нигерии, организатора общества с «диффузным» управлением. В этом случае два понятия, противоположные и до- полнительные, служат для обозначения власти и всякого верховенства в аспекте полностью благодетельном (в аспекте порядка, обеспечивающего мир и процветание) и в опасном аспекте (аспекте верховенства, завоеванного в ущерб другим).

Второй пример относится к старому и мощному этатистскому обществу мосси из Верхней Вольты, суверен которого (Мого Наба) символизирует вселенную и народ мосси. Ключевым понятием в политической области является понятое нам, которое возвращает к власти времени начал, - когда действовали основатели с целью создать Государство, - и к силе, полученной от Бога, «которая позволяет одному человеку господствовать над другим». Ее двойное, божественное и историческое происхождение, делает из нее священную силу, которая сообщает верховен- СТВо («благородный статус») и способность управлять владеющей ею гРУппе.

Согласно П.Валери, «политическое действует на людей таким образом, что напоминает действие «естественных причин»; они испытывают его действие, как они испытывают «непостоянство» неба, моря, земной коры» («Взгляд на современный мир»). Эта аналогия доказывает дистанцию, на которой находится власть - вне общества и над ним - и ее способность принуждения. Четыре политических теории, которые только что были рассмотрены, в одно и то же время подтверждают эту трактовку и показывают ее границы. Они демонстрируют власть в качестве силы, соединенной с силами, управляющими вселенной и поддерживающими в ней жизнь, и в качестве силы господства. Они объединяют порядок мироздания, установленный богами, и порядок в обществе, учрежденный начальными предками или основателями Государства.

Ритуал обеспечивает поддержку первого, политическое действие - поддержку второго: это процессы, считающиеся родственными. Оба они способствуют у станов лению сходства в глобальном порядке, который является условием всей жизни и всякого общественного существования. Это единство священного и политического, ведущее к тому, что посягательства на власть (но не на ее обладателей) считаются святотатственными, имеет разные формы в соответствии с политическими режимами; оно оставляет священное на первом плане в случае «безгосударствен- ных» обществ и заставляет признать приоритет господства в отношении людей и вещей в случае «этатистских» обществ. К тому же, элементы рассмотренных теорий раскрывают динамические аспекты власти: она является силой порядка, агентом борьбы против факторов модификации, которые уподобляются колдовству или декультурации; она придает силу, которой добиваются путем соперничества и которая требует поддержки. Периоды междуцарствия в большинстве африканских королевств навязывают вследствие этого опробованный беспорядок, который заставляет желать восстановления власти, и столкновение между претендентами, которое позволяет определить самого сильного из них. Наконец, понятия, основывающие политическую теорию, показывают амбивалентность власти: она должна оказывать благодетельное влияние на динамические процессы вселенной и общества, но она также рискует превратиться в силу, плохо управляемую или использованную за пределами границ, которых требует господство.

Этот метод анализа был применен к так называемым архаическим политическим обществам, находящимся вне африканского континента, так что требуемые им информации были собраны в достаточном количестве. Фактически, описание политических организаций и политических функций больше привлекали внимание исследователей, чем разработка лексики и политических теорий, присущих «изучаемым» человеческим группам. Необходимые данные иногда могут быть найдены, что характерно, при исследовании религиозных проявлений, которые таким образом (и тоже) доказывают, что отношение власти к обществу однородно отношению священного к мирскому; в обоих случаях ставкой оказывается форма порядка или его оборотная сторона, хаос.

В обществах, которые обращены к природе не столько с целью господства над ней, сколько по причине тесной связи с ней - находя в ней одновременно свое продолжение и свое отражение - с силой заставляет признать себя родство священного и политического. Обе категории могут быть определены параллельно, включенные В НИХ принципы И отношения «соответствуют» той и другой. Обе предполагают дистанцию, купюру, то ли в отношении мирской области, то ли в отношении гражданского общества, то есть в отношении области «управляемых». Обе относятся к системе запретов и приказов, к формулам, которые, как іречес-кий them is, гарантируют распорядок мира и общественной вселенной. Обе отмечены печатью двусмысленности. Священное и политическое подвергают расследованию дополнительные и противоположные силы, из которых concordia discors делает фактор организации, и покоятся, таким образом, на двойной полярности: полярности чистого и нечистого, «организаторской» (и справедливой) власти и власти «жестокой» (и принуждающей или оспаривающей). Обе они соединены в одной и той же символической географии; чистое связано с «внутренним», с центром, нечистое с «внешним», с периферией; параллельно этому, благодетельная власть помещена в самом сердце общества, для которого она является центром (в географическом смысле), между тем как угрожающая власть остается диффузной и действует по этой причине на манер колдовства. Р.Кэйлуа в своей работе «Человек и священное» (1939) характеризует эту противоположность «словами связь и разложение»; первое соответствует силам, которые «возглавляют космическую гармонию», которые «заботятся о материальном процветании и наблюдают за правильной административной деятельностью», которые защищают человека «в целостности его физического бытия» - их воплощает суверен; второму соответствуют силы, провоцирующие возбуждение, аномалии, нарущения, задевающие политический или религиозный порядок - колдун их демонстрирует. Нужно, наконец, напомнить, что категории священного и политического обе связаны с деятельной добродетелью, с силой вмешательства или действия, обозначаемых терминами типа мана на языке священного и терминами махано или нам (только что рассмотренными) на языке политического. Обе серии понятий совпадают. Напоминаемые ими силы или субстанции пробуждают одни и те же противоречивые чувства: уважение и страх, связь и отталкивание.

Однородность священного и политического является таковой только в той мере, в какой оба эти понятия управляются третьим, которое доминирует над ними: это понятие порядка или ordo rerum, важное значение которого обнаружил Марсель Мос. В так называемых архаических обществах элементы мира и различные общественные основы подчиняются одним и тем же моделям классификации. Их распорядок, подчиняющийся, как считается, одним и тем же законам, выражается в дуалистической форме:59 она демонстрирует раздвоение организованной вселенной (космоса) и общества и соотносится с принципами противо положными и дополнительными, противостояние и связь которых ЯВЛЯЮТСЯ творцами порядка, живой тотальности. «Порядок вещей» или «людей» проистекает, таким образом, из отделения и союза двух серий элементов или противоположных социальных групп: в одном случае конституирующих природу, времена года, стороны света, в другом случае конституирующих пол, поколения, фратрии. Соответствие устанавливается между сериями категорий, приведенными в противостояние. Господствующая характеристика этого способа представления состоит в необходимости установить купюру между «классами» и обеспечить союз между ними. Отделение противоположностей делает порядок возможным, их союз его учреждает и делает плодотворным. Эта элементарная диалектика управляет первой интерпретацией природы и общества, каковое не могло бы быть результатом «социологической гомосексуальности», предполагающей союз однородных групп.

Понятия священного и политического вписываются в эту систему представлений, как это доказывает их параллельное действие. В случае так называемых сложных обществ с четко дифференцированными иерархиями и авторитетами отношение между властью и религией радикально не меняется. По ту сторону иерархизованных и неравных групп, в которых поддерживаются «ориентированные» отношения (господства и подчинения), утверждается отношение дополнительности между сувереном и народом, между совокупностью управляющих и массой управляемых. Отношение, установленное между королем и каждым из его подданных, управляется принципом авторитета, оспаривание которого равносильно святотатству; отношение, установленное между королем и всеми его подданными, рассматривается в аспекте взаимодополняющего дуализма. Об этом напоминает формулировка из древнего Китая: «Князь это yang, множество у in». Священное и политическое вместе способствуют поддержанию установленного порядка; их соответственная Диалектика подобна той, которая создает порядок - и вместе они отражают ту, которая свойственна всей, реальной или мыслимой, системе. Именно возможность конституировать организованную целостность, культуру и общество, люди почитают через почитание хранителей священного и обладателей власти.

б) Энтропия и обновление порядка. -Ordo rerum и ordo fiominum встре- чают угрозу со стороны энтропии, от сил разрушения, которые они несут в себе из-за истощения поддерживающих их механизмов. Все обще- 0115а, даже те, которые кажутся самыми неподвижными, преследуемы чувством уязвимости. Недавняя работа, посвященная догонам из Мали, Показывает, если исходить из анализа «теории слова» и системы пред- ставлений, как это общество с силой ведет борьбу против разрушения и за постоянную конверсию неравновесия в равновесие, кажущееся соответствующим первичной модели.60 Несмотря на их множество, процедуры воссоздания и подновления обладают общим характером: они действуют в одно и то же время на социальную вселенную и на природу, они имеют в качестве действующих лиц людей и их богов. Провоцируя нашествие священного и устанавливая в движении и изобилии род перт воначального хаоса, который переносит к моменту первого творения, праздник оказывается одним из самых полных обновленческих предприятий. Фактически существуют много процессов, которые способствуют более или менее явно, более или менее драматично этой задаче постоянной перестройки. Теперь они проявляются более четко благодаря менее схематичной и менее статичной интерпретации обществ, считающихся архаичными. В связи с новой оценкой данных «новокаледонской социологии» П.Метэ подчеркивал значение в этом отношении канакского брака; его церемониал приводит к омоложению общественных отношений -кажется, общество переделывается, когда создается пара и новые определяемые ею союзы.61

Ритуалы и наставления, предписанные посвящением, которое определяет доступ к изобилию и к полной «гражданственности», имеют в целом ту же самую цель; общество реставрирует свои собственные структуры и порядок мира, в который оно вписывается, обращаясь к новому поколению. В старом Конго процедура посвящения, называемая кимпа- си, демонстрирует главным образом эту функцию, тем более что она действует в момент, когда общность оказывается ослабленной или под угрозой. Последняя стремится обеспечить свое спасение, заставляя заново пережить в своей молодости начало коллективного предприятия, которое определило ее порядок, ее цивилизацию и ее историю - ибо специфические ритуалы символически отсылают к эпохе творений, к временам начал. Общество вновь обретает свою молодость, разыгрывая свой собственный генезис. Оно обеспечивает свое возрождение, заставляя родиться в соответствии со своими нормами молодых людей, которых моделирует посвящение.62

Церемониал похорон в той самой мере, в какой смерть рассматривается как знак беспорядка и греха, является также способом нового приведения в порядок; он обнаруживает через своих действующих лиц фуН' даментальные общественные отношения; он устанавливает интенсивное отношение со священным; он приводит в конце траура к очищению и новому союзу с коллектив ом предков. Это ожесточение в борьбе против факторов разложения измеряется точнее, если вспомнить, ЧТО КОЛДОВСТВО - все-таки уподобленное абсолютному нонконформизму, скрытой войне, антиобществу - может быть превращено в средство укрепления. Коллектив «фиксирует» свое зло, обозначая своего агрессора, колдуна или радикального оппозиционера, и оно стремится восстановиться, нейтрализуя его. Е.Лич в своем исследовании кашенов из Бирмы сравнивает действие колдовства с «механизмом козла отпущения».

Меры воссоздания порядка неизбежно приводят в действие обладателей власти, и некоторые из этих мер также способствуютподцержа- нию политической машины. Именно это доказывает Р.Лови, когда рассматривая «некоторые аспекты политической организации» американских индейцев, он выявляет религиозный фундамент власти, кооперацию вождей и специалистов в области сверхъестественного, присоединение первых к сезонным проявлениям (типа муссонов), что связывает порядок в обществе с порядком в природе. В Меланезии факты проявляются с большей отчетливостью. Новокаледонский вождь заставляет себя признать силой слова - он тот, кто приказывает во всех смыслах слова - и тот, кто обладает, в соответствии с формулой Ж.Гиара, «квазикосми- ческой ответственностью». Его деятельное участие в цикле культур объясняется этой обязанностью; она связывает некоторым образом обновление природы и укрепление людей. Именно в случае самого престижного и самого полного из ритуалов - ритуала пилу-пилу - председательствующий на нем новый вождь «открывается всем» и утверждает свою власть «ловкостью своей речи» и своей способностью следовать ходу предписанных торжественных речей. Однако эта общественная церемония включает общность в целом: она ищет заступничества предков; она прославляет умерших и отмечает завершение траура; она прославляет новые Рождения и обеспечивает «вхождение в мужественность молодых людей, прошедших процесс посвящения»; она дает каждой категории участников определенное место и включает показ благ в соответствии с порядком, который напоминает «политическое прошлое» и установленные им Ношения. Она соединяет, наконец, в грандиозной манифестации, где танец выражает динамизм вселенной и общества, людей, их предков и ^ богов, их богатства и их символические блага.63 Этот церемониал обеспечивает настоящую инсценировку фундаментальных общественных отношений, включающую антагонистические отношения, которые превращаются тогда в «игры оппозиции». Предлагая взгляду своего рода резюме общественного целого, он позволяет ухватить разыгранную общественную систему, соответствующую своей теоретической формулировке, продемонстрированную выразительными средствами, которые свойственны обществу без письменности: символическое поведение, специфические танцы и речи, соответствующие знаменательному условию. Он имеет терапевтическую действенность: он нейтрализует потенциальные конфликты общества, крепче делает связи между отдаленными кланами. В эти моменты, когда общество обретает полное сознание себя самого и вселенной, с которой оно связано, вождь становится центральной фигурой. Именно вокруг него и под защитой своего рода вызова, брошенного внешнему миру, вновь устанавливается связь общественных сил. Это новое восстановление действует периодически, минимум три года отделяют церемонии, ибо они требуют крупного накопления богатств. Цикл праздников совпадает с циклом восстановления, который приводит к тому, что вождь не испытывает сопротивления и остается в глазах всех оро кау, «большим сыном».

в) Возврат к началам и ритуальные мятежи. - Борьба против энтропии может принять непосредственно более политический характер. В традиционных обществах с монархическим Государством всякая перемена правления ведет к настоящему возврату к «началам». Восшествие на престол нового короля явялется поводом символически повторить творческое учреждение королевской власти, действия по закладке фундамента, которые ее установили и узаконили. Инвеститура - через процедуры или ритуал, которые ее реализуют - напоминает завоевание, подвиг, магический или религиозный акт, которые являются, так сказать, конститутивными в отношении королевской власти. Ж.Дюмезиль один из первых это доказывал в отношении римской власти. Он показывает, каким образом последовательность «первых королей Рима» устанавливает ритм, заставляющий чередовать два «королевских типа», которые будучи полу чены от традиции, намного предшествующей Риму, представлены, тем не менее, как создатели города. Царствования непосредственных наследников Ромула и Нума вновь воспроизводят, чередуя их в определенном порядке, творческую силу и «аспект celeritas» первого, организаторскую силу и «аспект gravitas» второго. Они подчиняются, стало быть, дуалистической теории власти и приводят в действие средства, которые позволяют ее укреплять через своего рода возврат к ее далеким источникам.64

Но именно в случае «магической полярности», по формулировке Л.де Хеша, африканских королевских властей процесс проявляется с самой большой отчетливостью. Считается, что король реализует во время своего восхождения к власти священный акт, который его определяет, напоминая акт основания. При этом он или совершает героический подвиг, обнаруживающий, что он достоин своей ответственности, и демон- стрирующий победу королевской «партии» над амбициями феодальных группировок, или демонстрирует отрицание старого общественного порядка и установление нового, охраняемого Государством порядка через поведение разрыва - инцест - суверен становится личностью, которая больше не зависит от общего порядка.11 Процедура инвеституры включает то же самое движение укрепления власти. Так, в старом королевстве Конго она устанавливает символический возврат к началам при использовании церемониала, объединяющего нового короля, знать и народ, церемониала, который приводит в действие партнеров начала: потомка основателя, представителей прежних жителей региона, соответствующего королевской области - которые стали «союзниками» суверенов конго. Она вызывает в памяти ману первых королей, «двенадцать поколений», с которыми она соединена и предписывает манипуляцию самыми древними символами и знаками отличия. Инвеститура переносит во времена истории, ставшей мифом, и характеризует суверена как «кузнеца» и охранителя единства конго. Восхождение короля на трон гарантирует не только законность существующей власти, оно обеспечивает омоложение королевской власти, дает народу (на время) чувство начала «заново».12

Тот же самый эффект укрепления порядка и власти, соединенный с утверждением необходимости и невинности суверенной функции, обнаруживается во время практики «актов обратного порядка» и обращения к ритуалам инверсии или драматизированного мятежа. История античности свидетельствует об очень древнем использовании этих механизмов. Греческие Kronia, как римские сатурналии, ведут к перевертыванию отношений власти, восстанавливающему общественный порядок. Как Рим, Вавилон обращался к королю насмешки и предписывал к перевертыванию ранговых отличий во время праздника Сасе. В этом случае вешают или распинают раба, который выполняет роль короля, отдающего приказы, использующего сожительниц суверена, предающего-

1959 ^ ^eusc^‘ и «Essais surle symbolisme de 1’inceste royal en Afrique». Bruxelles,

^•Baiandier. La vie quotidienne au royaume de Kongo. Paris, 1965, глава «Le maitre et ся оргиям и роскоши. Эта разнузданная власть является ложной властью, виновницей беспорядка, а не творцом порядка; она заставляет желать возврата царствования порядка.

Современные антрополога предприняли рассмотрение этих действий которые стремятся очистить общественную систему, господствуя над разрушительными силами и периодически придавая власти новую жизнь. Макс Глюкман предлагает африканские иллюстрации в своем сборнике старых текстов «Order and Rebellion in Tribal Africa» (1963). Они являются тем более показательными, что относятся к Государствам нестабильным по причине их технологического отставания и отсутствия «внутренней экономической дифференциации». У свази ежегодная церемония национального характера, шквала, соединяет ритуал инверсии с коллективными проявлениями, использовавшимися во время первых урожаев. Она включает две фазы. Во время первой столица подвергается символическому грабежу и на короля обращается ненависть - священные песни утверждают, что его «враг», народ, его отвергает. Король, однако, выходит укрепившимся из этих испытаний; он вновь становится Быком, Львом, Неукротимым. Вторая фаза начинается поеданием первых плодов земли: она проводится сувереном и сообразуется с моделью старшинства, которая демонстрирует различные социальные статусы и управляемые ими иерархии. В этой ситуации представлен общественный порядок, он восстановлен в тот самый момент, когда становятся более тесными связи с природой и космосом. Двусмысленность королевской личности тем не менее существует. Суверен одновременно остается объектом обожания и любви, объектом ненависти и отталкивания; он симулирует колебание занять место во главе нации, затем в конце концов уступает просьбам членов королевского клана и просьбам своих воинов. Власть тогда оказывается реставрированной, единство воссоздано, единение короля и народа вновь установлено. Инквала ритуально освобождает силы протеста и трансформирует их в факторы единства, безопасности и процветания. Она предписывает социальный порядок как ответ на порядок мира и показывает их необходимую связь, ибо всяким разрыв влечет за собой риск возврата в хаос.

Недавно проведенное в Береге Слоновой Кости исследование агни из Индении подчеркивает ритуал социальной инверсии (бе ди муруа)* действующий в момент междуцарствия. Во время этого периода отношения между свободными людьми и пленниками двора «переворачиваются». Как только король умирает, эти последние вступают во владение королевским участком и один из них - пленник-король - овладевает всеми отличительными знаками власти; он учреждает двор и временную иерархию; он занимает место покойного суверена и наслаждается всеми королевскими прерогативами; он требует подарков и может заставить своих людей захватить съестные припасы, хранящиеся в столице. Все происходит так, как будто общество стало карикатурой себя самого, начиная с момента, когда высшая власть оказалась вакантной, и управляющие и управляемые поменялись ролями. Пленник-король объявляет о силе своей власти над людьми и о своем господстве «над миром»; свободные люди подчиняются этому королевскому подобию, зная, что регент незаметно управляет обычными делами и готовит приход нового суверена. Пленники ведут себя вызывающе, что свидетельствует об их хрупком возвышении - исчезновение короля разорвало их зависимость -их поведение контрастирует с принуждениями и запретами, которые накладывает королевский траур на свободных людей. Они надевают самые роскошные набедренные повязки; они пиршествуют и заставля- ютприносить в изобилии напитки; они утверждают, что приобрели права и престиж. Они нарушают самые священные приказы. Переворачивая гражданское и политическое общество, хранителем которого является суверен, они могут заменить его только королем насмешки, нелепым порядком, системой ложных правил. Они демонстрируют в некотором роде, что нет другой альтернативы установленному общественному порядку, чем насмешка или угроза хаоса. Ложная власть оказывается уничтожена в самый день похорон умершего короля; пленники разрывают шелковые набедренные повязки; пленник-король предается смерти. Тогда каждое лицо и каждая вещь вновь обретают свой ранг и свое место, новый суверен может принять руководство упорядоченным обществом и организованной вселенной.13