Символ и власть в бюрократической культуре России
Действительно, присмотревшись к поведению современного чиновничества, мы без особого труда обнаружим, что «борьба за атрибуты» для них вовсе «не пустяки» и, похоже, не простое тщеславие. Есть все основания предполагать, что именно символы формируют соответ ствующее поведение субъектов властных отношений. Не раз замечено, как «начальник», получивший вместе с должностью и соответствующие атрибуты (генеральскую форму, кабинет, служебный автомобиль н т.д.), буквально меняется на глазах. Появляются горделивая осанка, походка, изменяется даже манера говорить, смотреть, смеяться и т.д. Подобное «преображение» чиновника описал еще Н. Гоголь в «Шинели». Сама мечта о том, что он вскоре облачится в шинель — важный маркер власти в бюрократической культуре того времени, — коренным образом переменила облик Акакия Акакьевича: «С этих пор как будто самое существование его сделалось как бы полнее, как будто бы он женился, как будто какой-то другой человек присутствовал с ним, как будто он был не один...
Он сделался как-то живее, даже тверже характером... С лица и с поступков его исчезло само собою сомнение, нерешительность, словом, все колеблющиеся и неопределенные черты».Герой рассказа Чехова, ориентируясь на приоритеты культуры, решает надеть на вечеринку чужую награду, так как хозяин «страшно любит ордена и чуть ли не мерзавцами считает тех, у кого не болтается что-нибудь на шее или в петлице». Прицепив чужого Станислава, Пустяков обнаруживает: «Как-то и уважения к себе больше чувствуешь!» Это новое чувство, в свою очередь, мотивировано реакцией окружающих, которую на каждом шагу чувствует герой, добираясь до места назначения: «Маленькая штучка, рублей пять, не больше стоит, а какой фурор производит!» [А. П. Чехов. «Орден»].
В советском прошлом подобные «знаки почета» (ордена, медали, знаки отличия, почетные грамоты и вымпелы) эффективно стимулировали строителей социализма, а затем и коммунизма на «совершение военных и трудовых подвигов», причем как рядовых членов общества, так и представителей политической элиты. У многих перед глазами гордо шагающие ветераны войны или военачальники, грудь которых сплошь увешана орденами и медалями, а также глядящая на них с восхищением толпа. Политики той поры вспоминают и «патологическую» страсть к орденам J1. И. Брежнева. «Героям», «Ветеранам», «Заслуженным деятелям» гарантировались определенные паттерны лояльности со стороны государства, точнее его представителей: кондукторов общественного транспорта, продавцов магазинов, чиновников социальных служб и т.д., что, несомненно, возвышало их над остальными гражданами. «Льгота», таким образом, в соответствии с логикой нашей культуры выступала в качестве своего рода «символа власти», который государство делегировало огромному числу своих граждан. Поэтому принятие в 2005 г. закона №422, лишившего большую часть населения этих «льгот», воспринималось им как неправомерное посягательство на самое ценное. «Грабеж!» —так носители отечественной культуры, вышедшие на улицы городов России, оценивали данный закон, при этом нередко добавляли, что для них главное не деньги, я уважение!
Символ одновременно детерминирует и поведение подчиненных, которые посредством соответствующих паттернов начинают демонстрировать лояльность власти.
Это своего рода «присяга на верноподданство», которая во многих традиционных культурах всегда включалась в ритуал интронизации нового правителя. В Бухаре начала XX в. чиновник впервые подтверждая свое подчинение, брал, каждый из них, в свои ладони протянутую ему руку правителя, и «зажимая в свои ладони, подносил ее к своим глазам и лбу, которыми слегка касался, и проводил по неподвижно зажатой руке эмира», произнося различные пожелания в его адрес [Соловьева 2001: 104].Набор подобных поведенческих моделей, учитывая богатейшие традиции нашей бюрократической культуры, чрезвычайно широк и достоин специального исследования. Он состоит из общепринятых этикетных норм, как-то: встать при появлении «начальника», пропустить его вперед, поспешно открыв перед ним дверь, обозначить поклон и заискивающую улыбку в ответ на рукопожатие, при этом глубина поклона соотносится с рангом руководителя. Паттерны лояльности особенно очевидно представлены в вербальном поведении, когда чиновники начинают вдруг говорить языком «начальника», заимствуя отдельные словечки и целые речевые обороты, даже несмотря на то, что они, как это часто случается, противоречат литературной норме русского языка. В сфере науки этот же поведенческий алгоритм проявляется в форме цитирования «начальников». В советское время редкая обществоведческая статья не содержала цитат из высказываний Генерального Секретаря КПСС, и не важно, какой области знаний она была посвящена: математике, химии, физике, филологии или истории. Сегодня этот факт уходит из научной культуры, но авторы трудов, по моим наблюдениям, теперь стали цитировать своих непосредственных начальников: директоров НИИ, в которых они работают, деканов, заведующих кафедрами и т.д. Фамилии этих же персон вы всегда встретите в автореферате соискателя на получение научной степени, причем, несмотря на то, что научные интересы этих людей, как правило, весьма косвенно связаны с темой диссертации, а подчас их работы и вовсе имеют негативную репутацию в научном сообществе.
Но главное, что они являются членами защитных ученых советов или, даже их председателями, т. е. доминантными персонами для диссертанта.Роль «присяги на верноподданство» среди современного российского чиновничества играет застолье, на котором подчиненные поочередно в соответствии с иерархией между ними демонстрируют паттерны лояльности, произнося тосты во здравие «начальника» и «выдающихся успехов», достигнутых руководимым им коллективом. Сын чиновника, возглавлявшего в довоенные годы советскую киноиндустрию, вспоминал в одной из телепередач, как его отец на одном из застолий у Вождя не выпил содержимое бокала, когда был провозглашен тост за Сталина. Последний отметил этот факт в шуточной форме, тогда чиновник пояснил, что врачи запретили ему строжайшим образом употребление алкоголя. Да и сам Сталин, со слов родственника, был хорошо осведомлен о болезни его отца. Тем не менее через несколько дней этот чиновник был снят с работы и вскоре расстрелян.
Особое место в этом смысле занимает застолье по случаю чествования (дня рождения, получения награды и т. д.) первого лица. По наблюдениям, особое рвение «присягнуть начальнику» проявляют бывшие претенденты на его «место», а также члены коллектива, активно ориентированные «наверх». Именно они особо стремятся «отметиться» во время торжественного застолья, одаривая шефа наиболее щедрыми подарками, произнося тосты в его здравие и т. д. Отсутствие же нижестоящего чиновника расценивается как проявление нелояльности. Причем идентичные ощущения переживают оба субъекта властных отношений. Например, мне довелось наблюдать такую историю. Мой давний приятель работал заместителем ректора довольно крупного коммерческого вуза. Он был приглашен на банкет по случаю юбилея шефа, но действительно не смог это осуществить по объективной причине. Свою «вину» он сразу же отчетливо ощущал, чему я был свидетель. Шеф вскоре сделал ему замечание, причем в нем, по его словам, явно прозвучало что-то вроде обвинения в недостаточной преданности.
Учитывая, что приятель руководил финансовой деятельностью учреждения, причем в 90-е гг., когда повсеместно приоритет отдавался «серым схемам» выплаты зарплаты и ухода от налогов, подобное подозрение со стороны ректора стало для него роковым. Сначала он был понижен в должности, а затем и вовсе был вынужден уволиться. На его место пришла дама, которая была менее квалифицированным специалистом, но состояла с «начальником» в интимной связи. Во всяком случае, приятель именно этим объяснял свою отставку, настаивая, что претензий по службе к нему никогда не было.Паттерны лояльности буквально пронизывают как вербальные, так и невербальные виды повседневной коммуникации в чиновничьей среде. Помимо следования устоявшимся стереотипам данное поведение характеризуется и индивидуальными «творческими находками», которые, в свою очередь, как некоторые считают, унаследованы нами из зоологических архивов. Коллега, будучи высокого роста, при общении с вышестоящим начальником все время сутулился, как бы старался стать меньше и, наоборот, «вытягивался» перед подчиненным. И впрямь, как здесь не вспомнить доминантного самца из стаи приматов, величина тела которого гарантирует ему лидерство. Мне также не раз приходилось слышать от женщин, определявших карьерный рост сослуживца или публичной фигуры формулой: «Он даже похорошел!» И здесь напрашиваются аналогии с зоологическим миром, н котором доминантный самец пользуется преимущественным расположением самок. Действительно, порой можно фиксировать случаи, вроде бы подтверждающие присутствие зоологической составляющей и структуре отношений власти. Например, как вспоминается, во время первых дней моего пребывания в Суворовском училище на должность командиров отделений были назначены наиболее рослые новобранцы, однако впоследствии только некоторые из них сохранили лидерские позиции. Им на смену пришли в целом также доминантные индивиды, но их способность подчинять далеко не ограничивалась массой тела. Словом, трактовать социальные паттерны лояльности как заимствованными нами из зоологической сферы «позы подчинения», на мой взгляд, весьма рискованно, хотя аргументации серьезных ученых, прежде всего биологов, заслуживают более тщательного осмысления [Дольник 1993].
В общем, носитель нашей культуры без труда определяет «who is who», наблюдая за общением персон с различным иерархическим статусом.
О поведении подчиненных, демонстрирующих паттерны лояльности «начальникам», также немало написано классиками русской литературы. У Чехова в рассказе «Толстый и тонкий» (заметим, что уже в самом названии обозначена иерархия по зоологическому признаку — массе тела), как мы помним, неожиданно встречаются друзья детства. Их радостные воспоминания золотой поры продолжаются до тех пор, пока «тонкий» не узнает, что друг дослужился до тайного советника. После этого даже увещевания «толстого» не могут сдержать ни его самого, ни его семейство от демонстрации паттернов лояльности: «Тонкий вдруг побледнел, окаменел, но скоро лицо его искривилось во все стороны широчайшей улыбкой; казалось, что от лица и глаз его посыпались искры. Сам он съежился, сгорбился, сузился... Его чемоданы, узлы и картонки съежились, поморщились... Длинный подбородок жены стал еще длиннее: Нафанаил (сын. — В. Б.) вытянулся во фрунт и застегнул все пуговицы его мундира... »Нечто подобное, хотя и в не столь экзальтированном виде, мне довелось наблюдать во время встречи через 40 лет выпускников Суворовского училища. Персоны, дослужившиеся до больших звезд, пользовались повышенным вниманием бывших однокашников. Они как бы автоматически стали лидерами, и никто не вспомнил, что именно эти люди в своем большинстве в детские годы имели наиболее низкий статус в мальчишеском коллективе.
Опять же многим, я думаю, не составит труда вспомнить эпизоды н з своей или жизни друзей и знакомых, связанные с общением с важными персонами, от которого много зависело в вашей или их судьбе. Перед разговором строится план, который ориентирован прежде всего иа то, чтобы произвести благоприятное впечатление на VIP, а после происходит «разбор полетов», когда заинтересованное лицо мучительно анализирует и размышляет: все ли он для этого сделал, находя, как правило, массу «проколов» в своем поведении, которые могут не понравиться «начальнику». Действительно, при отсутствии жесткого этикета, который бы определял демонстрацию подчиненным паттернов лояльности, что было свойственно доиндустриальным обществам, її также при официальном господстве идеологии «равенства» подчиненный вынужден «импровизировать», извлекая из культурных архивов те или иные поведенческие модели. Точнее сказать, в современном обществе этикет, регламентирующий общение властного лица и подвластных, во-первых, носит неофициальный характер, во-вторых, дифференцируется в зависимости от социальной страты, к которой принадлежат субъекты властных отношений. Поэтому индивид, попадая вдруг на «начальника» иного уровня, не всегда владеет принятым здесь этикетом взаимодействия между соподчиненными элементами, но он не без оснований уверен в том, что в соответствии с императивами культуры обязан, так или иначе, совершить «телодвижения», семантика которых равнозначна тексту: «Я Вас уважаю, люблю и предан без остатка», что соответствует принятой у нас формуле: «Чего изволите?»
Классиками отечественной литературы также уделено достаточно внимания описанию переживаний чиновников, нарушивших иерархический этикет. У того же Чехова («Смерть чиновника»), как мы помним, душевные терзания Червякова, своим поведением оскорбившего, с его точки зрения, статского генерала, заканчиваются психогенной смертью «провинившегося».
Еще по теме Символ и власть в бюрократической культуре России:
- §3. Взгляды политических партий и общественно-политических движений на проблемы власти
- § 2. Взгляды политических партий на проблемы власти переходного периода: сравнительный анализ
- Символ и власть в бюрократической культуре России
- XV. Культура, патриотизм, мораль
- 3. Типология политических культур и субкультур
- Политическая культура - индикатор политической субъектности
- 12.5. ООщее н особенное в политической культуре
- Советская Россия.
- ПРОБЛЕМА ЦИВИЛИЗАЦИОННОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ РОССИИ.
- § 2. Исторический опыт модернизации России
- Глава 2 Проблемы соотношения государственной власти и государства
- С. В. МИРОНЕНКО КАК РОССИЯ В НАЧАЛЕ XIX В. ЧУТЬ НЕ СТАЛА КОНСТИТУЦИОННОЙ МОНАРХИЕЙ
- Механизмы создания и удержания власти
- Влияние информационных технологий на отношения власти и населения
- 2.2.Влияние авторитарного синдрома на процесс легитимации органов государственной власти в посткоммунистической России
- СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
- РАЗДЕЛ III. КУЛЬТУРА РОССИИ И ФОРМИРОВАНИЕ ЦЕННОСТЕЙ В РУССКОЙ КОНСЕРВАТИВНОЙ МЫСЛИ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА
- §3. Международные структуры в формировании правительственных стратегий современной России
- 1.2. Концепция властных отношений М. Крозье в контексте развития представлений о власти в современной политологии.
- Влияние институционализации политического порядка на политические взаимодействия государства и бизнеса в России