Половое неравенство

ками — не универсальное явление. У многих видов самки не слабее самцов. Однако у ряда высших животных (рогатый скот, дельфины, обезьяны и пр.) сексуальное поведение самцов отражает их иерархическое доминирование над самками.

Подобные отношения между полами характерны и для людей. Нередко даже на подсознательном уровне женская роль ассоциируется с подчиненной функцией («жертвой»), тогда как мужская — с господствующей («насильником»). Во многих человеческих культурах активная гомосексуальная пози ция воспринимается естественно, тогда как пассивная — резко отрицательно (в уголовной субкультуре пассивные гомосексуалисты имеют самый низкий статус). Одни из самых распространенных бранных ругательств в разных обществах связаны с гениталиями, помещением ругаемого в сексуальную позииию женщины (вспомните обобщенное название сквернословия в русском языке — «мат», «по-матерному»).

Интерпретируя в своих ранних работах данное свойство человеческой психики, Зигмунд Фрейд полагал, что сексуальность мужчин обусловлена агрессивным поведением, желанием доминировать. Однако было бы слишком просто видеть истоки полового неравенства в обществе только в мужской сексуальности. В человеческом обществе имеется несколько подчас взаимосвязанных обстоятельств, которые обусловили различные социальные позиции мужчин и женщин в обществе.

Одна из самых очевидных причин заключается в длительном периоде взросления человека.

Другое обстоятельство связывается исследователями с представлениями о различной социальной роли мужчины и женщины. Эти представления опосредованы нормами, которые усваиваются еще в детстве. Родители и окружающие, за редким исключением, поощряют поведение, соответствующее полу ребенка, и выражают неодобрение, когда дети ведут себя неподобающим образом. Согласно наиболее распространенным нормам, в большинстве обществ мужчина должен работать и обеспечивать свою семью («инструментальная» роль). На долю женщины выпадает забота о семейном очаге и детях («экспрессивная» роль). Именно это обусловливает физическое и социальное преимущество мужчин. Однако даже новорожденные мальчики обычно крупнее и тяжелее девочек, а их мышцы и легкие мошнее. Считается, что усиленное развитие мышцу мужчин связано со стимулирующим воздействием андрогенов (Parker, Parker 1979). Нельзя исключать и уже упоминавшееся обстоятельство, что в целом мужчины более агрессивны, чем женщины. Не удивительно, что именно агрессия мужчин, как и других приматов, — один из важных факторов определения их места в той или иной общественной иерархии. Женщины, как правило, не участвуют в иерархических играх мужчин. Они образуют группировки «статусно-возрастного» характера: девочки, подростки, девушки, молодые женщины с маленькими детьми,женщины с взросл ы м и дет ьм и, бабу і и ки. Ч асто статус жен - щины определяется статусом ее партнера.

Наконец, имеется точка зрения, согласно которой сила и преимущество мужчин обусловлены эволюционными причинами. Необходимость рожать детенышей с большой головой предполагает наличие широкого таза у женщин. Вследствие этого происходит смещение центра тяжести. Женщины стали уступать мужчинам в выносливости и скорости.

Так или иначе, согласно данным Дж. Мердока и К. Провост (Murdock, Provost 1973), именно большая физическая сила мужчин и несовместимость ряда форм трудовой деятельности с уходом за детьми послужили причиной разделения труда между полами у людей (кросскультурная выборка по 185 обществам). Мужчины должны защищать слабый пол и потомство, а также обеспечивать их пищей, женщины — заботиться о малолетних детях и заниматься работой по дому.

С развитием сложных форм человеческой культуры и цивилизации это привело к закреплению жестких императивов гендерного поведения. Согласно таким ролям мужчина должен обладать силой и знаниями, выступать в роли кормильца семьи, участвовать вжизни общества. Женщина должна заниматься домашним хозяйством, рожать и растить детей (вспомните, например, знаменитое немецкое «три К» — Kinder, Kuche und Kirche).

За небольшим числом исключений и определенными вариациями данные стереотипы распространены в большинст

во

вс человеческих культур. Поданным социолога Морриса Зель- дича, проанализировавшего 56 обществ, в 35 из них мужская роль имела инструментальный характер, в одном — экспрессивный и в 19 — смешанный. Гендерные функции женщин, согласно Зельдичу, оказались еше более выражены. В 48 обществах женская роль имела экспрессивный характер и лишь в 3 — инструментальный, а в 5 — смешанный (Parsons, Bales era//. 1955).

Доминирование мужчин поддерживается процессом социализации и усиливается через различные общественные институты. Если ребенок ведет себя не так, как предписывают нормы поведения, взрослые и сверстники оказывают на него определенное давление. Существуют три теории половой социализации, которые, скорее, взаимодополняют, чем исключают друг друга.

В антропологической и социологической литературе существует неомарксистская конфликтная теория господства мужчин над женщинами, восходящая к концепции «патриархата» из знаменитой работы Ф. Энгельса « Происхождение семьи». Со- їласно этой концепции, на определенной ступени развития мужчины стали доминировать над женщинами и эксплуатировать их (Hartman 1976; Leacock 1981; Ga//ey 1987; Флюер-Лоббан 1990; Гейли 1990 и др.).

В советской науке существовала теория «матриархата», со- їласно которой до господства мужчин существовало равенство между полами, а в некоторых обществах было распространено и господство женщин. Однако это далеко не так. Современ-

иые данные показывают, что матриархат — это кабинетный миф ученых XIX столетия (Перший 1986). Нередко с матриархатом путают матрилинейность— определение родства по материнской линии. Во многих культурах существовали культы поклонения женщинам (мужчины всегда боготворили слабый пол), но это нисколько не мешало мужчинам доминировать в обществе. t

Степень и формы полового неравенства в различных культурах опосредованы разнообразными факторами: системой культурных ценностей, развитостью экономики, типом политического режима и т.д. Проиллюстрируем это несколькими примерами.

В различных описаниях путешественников и профессиональных этнографов можно найти много ярких свидетельств эксплуатации мужчинами женщин.

«Во время перекочевок женшина укладывает и несет на себе весь домашний скарб. Мужчина идет впереди, с пустыми или почти с пустыми руками, ему приходится нести только легкое оружие, тогда как женщины следуют за ним нагруженные, как вьючные мулы, чстырьмя-пятью корзинами, доверху полными провизией. Если в одной из корзин сидит ребенок, то это не мешает матери нести на плече и другую, побольше. Пиша мужчин состоит главным образом из меда; иногда, случайно, из яиц, дичи, яшериц; но вообше он приберегает для себя животную пишу, предоставляя жене и детям питаться растительной и добывать ее, где угодно. Для мужчины охота прежде всего спорт, а не способы добывания пропитания для семьи; кормить семью — не его дело, он не признает, чтобы роль мужа налагала на него какие-нибудь обязанности. Он живет в свое удовольствие, уходит на охоту, лишь только обсохнет роса на траве, и возвращается уже под вечер, иногда с пустыми руками, пожрав на месте пойманную добычу. Но если муж-австралиец несет мало обязанностей, зато у него много прав; он может, по произволу, бить, истязать, даже убить свою жену. Эта несчастная ночью, во всякую погоду принуждена ходить за хворостом и за водой. Один из самых интеллигентных людей из туземцев, сопровождавших Лумгольца, провел добрую половину ночи, колотя свою жену, и даже сломал ей два пальца за то, что она, как он выразился, под предлогом будто ночь слишком хо- лояна, не сразу согласилась идти в лес за хворостом» (Летур- но 1897: 24).

Подобным образом было организовано разделение труда в иных обществах охотников-собирателей, например бушменов Калахари, хадза (Салинз 1999: 38, 65 и др.), а также у ко- чевников-скотоводов. Нравы номадов были описаны еще в знаменитом трактате «История Монгалов»(гл. IV, § IV) итальянского монаха Плано Карпини, побывавшего в середине XIII в. при дворе великого монгольского хана Гуюка.

«Мужчины ничего вовсе не делают, за исключением стрел, а также имеют отчасти попечение о стадах; но они охотятся и упражняются в стрельбе...

Аналогичные данные приводятся в описаниях кочевников различных регионов более позднего времени (см.: Крадин 1992, 2002: 160 и др.).

В работах О.Ю. Артемовой (1987, 1991, 1993 и др.) подробно рассматривается неравенство в отношениях между мужчинами и женщинами в архаических обществах. В сводной книге немецкого историка Райнхарда Зидлера «Социальная история семьи в Западной и Центральной Европе (конец XVIII—XXвв.)» (М., 1997) приводится много фактов доминирования мужчин в семейной жизни, сексуальных отношениях, в общественной жизни общины на рубеже нового и новейшего времени в Европе.

В современном обществе неравенство между мужчиной и женщиной сохраняется. Несмотря на то что в результате многолетней борьбы женщины в наиболее развитых странах добились избирательных прав, возможности получать высшее образование и делать личную карьеру, мужчины по-прежнему имеют более высокий реальный статус. Женщины заняты в основном в наиболее низкостатусных отраслях экономики и общества. Так, в США в 1980 г. средняя зарплата мужчин составляла 322 долл. в неделю, тогда как недельная зарплата женшины была на 118 долл. меньше. 65% самой низкооплачиваемой категории американских граждан, получающих менее 150 долл. в неделю, составляют женщины, тогда как из самой высокооплачиваемой группы, зарабатывающих более 500 долл. в неделю, почти 90% мужчины (Смелзер 1998:349—350).

В нашей стране существует аналогичное положение дел. Так, в современной российской науке число женшин превышает 50%. Однако средняя зарплата женшин составляет не более 3/4 средней зарплаты мужчин. Большая часть высокостатусных должностей (профессура, руководители) заняты представителями сильного пола. Из более чем тысячи членов Российской академии наук лишь 8 женшин имеют звание академика и 21 женшина — звание члена-корреспонден- та. Точно такая же ситуация в других отраслях и в политике. В Государственной думе, например, менее 10% женшин. В Совете Федерации на 1999 г. из 178 его членов была всего одна женщина.

В Республике Корея, которая быстрыми темпами прошла этап модернизации, сохраняются глубоко патриархальные взгляды на место женшин в обществе. По-прежнему широко распространены взгляды, что женшина не должна работать. Родители ориентируют дочерей не на карьеру а на удачный брак. Нередко девушек увольняют с работы после выхода замуж. Труд женшин менее оплачиваем, чем мужчин. Любопытно, что в этой стране более 40% учителей составляют женщины, тогда как среди преподавателей вузов их уже менее 20%, а среди руководителей средних и высших учебных заведений лишь 2,5% (In-ho Lee 1995).

Неравенство в оплате между мужчинами и женщинами не единственная составляющая более низкого статуса женшин. Как правило, именно женшины выполняют основную долю домашней работы, которая не оплачивается, но отнимает часто не меньше физических сил и времени, чем основная работа. Необходимо отметить, что данная деятельность очень важна для воспроизводства рабочей силы и воспитания потомства (будущей рабочей силы). Тем не менее она не рассматривается как полноценный труд, и женщины не могут претендовать на полновесную пенсию, как мужчины.

Однако за пределами западной цивилизации и ряда других стран, включая Россию, статус представительниц слабого пола намного ниже. В странах исламского мира, например, несмотря на постепенное вовлечение женшин в активную общественную жизнь, по-прежнему их влияние на сильный пол минимально. Здесь широко распространено многоженство, мужчина имеет в семье полную власть. Даже в тех странах, где развод теоретически возможен по инициативе любой из сторон (например, в Йемене), расторжение брака по инициативе женщины роняет ее репутацию. При разводе дети остаются с отцом. В ряде исламских стран женщины лишены права голоса: все политические, экономические, религиозные решения принимаются мужчинами. Даже там, где женщины имеют прано голосовать и быть избранными, лишь незначительная часть их добилась высокого политического статуса.

В Иране до сих пор сохраняются многие черты неравенства полов. Единственное равное с мужчинами право иранской женщины — это право голосовать. В остальном представительницы слабого пола остаются гражданами «второго сорта». В первую очередь женщина воспринимается как средство воспроизводства потомства. В семейной жизни женщины обладают даже юридически меньшими правами, чем мужчины. До сих пор сохраняется полигиния. Во многих сферах жизни существует разделение на мужское и женское (раздельное образование в университетах, обслуживание в больницах, банках и пр., дискриминация женщин в спорте и т.д.). При поступлении на работу жене требуется разрешение мужа. Длительное время официально было ограничено право женщин на получение образования, но и до сих пор число женщин с высшим образованием в целом невелико. Незамужние женщины лишены права на государственную стипендию для получения высшего образования за рубежом, но и замужние имеют такое право только в том случае, если отправляются за рубеж вместе с супругом (Soodotmond 1995: 1—24).

„ В современной американской социоло-

Возрастное к ,

гии существует термин «эиджизм» (ageism), неравенство - *

который обозначает неравенство по отношению к одной или нескольким возрастным группам. Этим понятием Роберт Батлер подчеркнул неприятие в американском обществе пожилого населения, в большинстве споем не способного на равных конкурировать с лицами более молодого возраста (Butler 1969). Возможно, это исключительно американское явление.

65

Чаще встречается обратная ситуация — доминирование лиц старшего возраста. Во многих культурах распространено уважительное отношение к лицам преклонного возраста, их авторитет непререкаем. Данное обстоятельство легко объяснимо. Лица более старшего возраста обладают большей ин-

^ Поли і и'гсская антропо юі и я формацией, жизненным опытом. Иногда они лучше организованы, чем молодежь. В их руках сосредоточены рычаги управления и власть. В традиционном обществе они являются носителями традиций, выполняют религиозные культы. Уже одно это давало им существенные преимущества перед более молодыми соплемепниками.

Систему возрастного неравенства начали изучать еще на рубеже XIX—XX вв. Наиболее известное сочинение на эту тему — книга немецкого этнолога Генриха Шурца (1863-1903) « Возрастные классы и мужские союзы» (1902). Шурц предположил, что возрастная стратификация является преимущественно мужским институтом (женшина больше тяготеет к семье, тогда как мужчина — к общественной жизни), обусловленным групповой солидарностью, которая возникает вследствие антагонизма различных поколений. Она представляет собой древнейшую форму организации в обществе, из которой впоследствии сформировались муокскиедома и позднее муокскиетайные общества (Азаров 1985). По мнению Шурца, последние первоначально были направлены против женщин. Впоследствии они стали выполнять карательные функции, восполняя слабость официальных органов управления обществом.

К настоящему времени возрастному неравенству посвящено большое число специальных исследований. Для более углубленного изучения этой проблемы следует обратиться к учебному пособию В.В. Бочарова «Возрастная антропология» (2000).

В наиболее эгалитарных обществах возрастное неравенство проявляется в распределении добычи, сексуальных ограничениях, пищевых табу (запретов принимать те или иные виды продуктов), в знаковой символике (одежда, украшения, оружие), в перекладывании на молодежь малопрестижной и неквалифицированной работы.

В тех случаях, когда представители определенной возрастной группы оказывались объединенными в рамках корпоративной структуры, можно вести речь о системе возрастных классов. Система возрастных классов хорошо изучена у австралийских аборигенов, многих народов Африки — аканов, галла, метабеле, нанди, нуэров, ньякьюса, туркана (Калиновская 1976; Бочаров 2000:52-58).

У африканских народов каждая возрастная группа мужчин имеет свои обязанности и права. Мальчики пасут мелкий ро- 1 агый скот, молодежь получает навыки военного дела, взрослые мужчины занимаются хозяйственной деятельностью и имеют семьи (возможно также, что они являются «старшими» воинами), пожилые мужчины (как правило, после 40 лет) руководят хозяйственной деятельностью и военными походами, выполняют миротворческие функции в конфликтах, старики осуществляют жреческие обязанности и имеют решающий голос во всех важнейших делах общества.

У аканов время пребывания в одном возрастном классе равнялось примерно 15 годам. Активно участвовать и управлять хозяйственной и социальной жизнью общества могли только представители старших «классов» (мпанимфо — взрослых от 30 до 45 лет и аберемпонфо— старейшин более преклонного возраста). Интересно, что это отразилось в социальной терминологии аканов. Даже молодого по биологическому возрасту вождя называют термином «нана» — дед (Попов 1990: 102-104).

Система возрастных классов пронизывала всю социальную жизнь традиционного африканского общества. Как правило, она затрагивала мужскую часть общества. Инициации— ритуалы перехода из одного статуса в другой — сопровождал ись мучительными испытаниями посвящаемых. Но в некоторых африканских культурах существовали возрастные ранги и у женщин. Тот. кто не прошел по тем или иным причинам обряды посвящения, имел более низкий социальный статус, а иногда даже исключался из общественной жизни.

В той или иной степени институты возрастных классов можно проследить во многих посттрадиционных обществах, в том числе во всех бывших среднеазиатских республиках Советского Союза — ныне независимых государствах СНГ (см., например: Задыхина 1951). Здесь у различных народов имеется несколько возрастных групп как среди мужчин, так и среди женщин. Переход из группы в группу часто сопровождается инициациями (например, обряд обрезания у мальчиков), которым сопутствуют специальные обряды и праздники. Новый статус налагает на человека определенные обязательства в поведении. Представители групп отличаются не только своей ролью в обществе и статусом, но нередко и внешними маркера- ми — прической, одеждой или ее деталями, головными уборами и т.д. Так, важным показателем статуса мужчин считается растительность на лице (Бочаров 1995).

Возрастное неравенство — универсальное явление, элементы которого в той или иной степени присутствуют в любом современном обществе. Понаблюдайте за взаимоотношениями студентов старших и младших курсов. Если у вас есть родственники в сельской местности, обратите внимание на то, в каком порядке и кому накладывается пища во время трапезы.

Не являются исключением даже современные западные общества. Американский антрополог Дж. Везерфорд, работавший клерком в американском конгрессе, показал, что конгрессмены с большим стажем работы, пользующиеся определенными привилегиями (возглавляют комитеты, занимают более комфортабельные апартаменты и пр.), подчеркивают в отношениях с новичками свой более высокий статус (Weatherford 1981).

Из современных развитых стран, пожалуй, лишь Япония сохранила систему возрастного неравенства в наиболее явном виде. Здесь заработная плата и статус человека на работе зависят в первую очередь от его возраста и длительности работы в данной организации. Существует разработанная система этикета в отношениях между старшими и младшими. Младшие должны подчиняться старшим и проявлять знаки почитания и благодарности. Старшие должны руководить младшими и заботиться о них.

Самым выразительным примером системы возрастного неравенства являются так называемые неуставные отношения в армии — «дедовщина». Наиболее ярко эти отношения описаны в романе Ю. Полякова «Сто дней до приказа». Сущность данной системы состоит в том, что все военнослужащие срочной службы разбиваются на три большие иерархические группы (внутри них могут быть подгруппы) в соответствии со сроком службы. Внизу стратификационной лестницы располагаются молодые солдаты-первогодки («салаги», «духи», «бойцы», «молодые» и пр.). Средний ранг занимают военнослужащие, прошедшие первый год службы (в сухопутных войсках от 1 до 1,5, на флоте от 1 до 2 лет службы — «фазаны», «черпаки»). Наверху иерархии находятся старослужащие («деды») и те, которым вскоре предстоит демобилизация («дембеля»). Отношения ме жду стратами принимают жестокую, а иногда бесчеловечную форму. Переход из ранга в ранг сопровождается жестокими ритуалами. Существует неписаная этика поведения (нельзя доносить о жестокостях офицерам, нельзя защищать молодых и пр.). С точки зрения старослужащих, данная система обеспечивает процесс воспитания и обучения молодых военнослужащих (Бочаров 2000; Банников2001,2002).

Все попытки гражданской общественности поднять эту проблему в печати, как правило, наталкиваются на замалчивание ее военными. В то же время внутренние попытки борьбы офицерского состава с системой данных отношений не привели к ее искоренению в армии. Только в последние 10-15 лег эта тема стала предметом активного обсуждения, в частности, в «военной социологии» (Марченко 1993; Образцов 1996 и др.). Однако, к сожалению, ее существование не совсем правильно интерпретируется только недостатками воспитания в советском и постсоветском обществе, общим развалом вооруженных сил в стране и разрешением призывать в армию ранее судимых лиц.

Очевидно, что эти причины сыграли важную роль в масштабах распространения «дедовщины» в целом. Однако в реальности данные отношения представляют собой более широко распространенный в истории феномен. В дореволюционной России подобные явления существовали во многих военных и гражданских учебных заведениях (так называемые «цук», «подтяжка»). В частности, они описаны А.И. Куприным в «Юнкерах». Данный пример далеко не единственный. В литературе, особенно в художественной, содержится множество ярких иллюстраций фубого, унизительного отношения старшекурсников к младшим ученикам в средних и высших учебных заведениях (как гражданских, так и военных) не только России, но и других стран. Например, В. Овчинников в книге «Сакура и дуб» описал подобные нравы, распространенные в современных английских публичных школах-интернатах. Элементы неуставных отношений имеются в вооруженных силах не только России (СССР), но и всех современных государств.

В основе этого явления лежит комплекс различных факторов: обладание старшими информации о законах и традициях функционирования данной группы, их лучшая корпоративная организованность, сплоченность, связи с вышестоящими органами управления, нередко физическая сила.

Даже там, где нет жесткой иерархии, в неявной форме присутствует определенное представление старших о своем привилегированном положении. Так, в студенческой среде это выражается втом, что студенты старших курсов пытаются переложить на младшекурсников данные им администрацией разовые поручения и т.д. Аналогичные элементы дискриминации имеют место не только среди молодежи, но и в коллективах взрослых. Помимо отличий в заработной плате (отражающей разницу в квалификации) на молодых нередко возлагают дополнительные неоплачиваемые поручения. В советское время их часто привлекали к общественной работе (профсоюз, комсомол, избирательные комиссии, прочие общественные организации, спортивные соревнования, демонстрации, колхозы и т.д.), как правило, именно им поручают дежурство по праздникам, дают отпуск в зимние месяцы, отправляют в магазин за продуктами и спиртными напитками во время празднования различных мероприятий. Со временем отношение к молодому специалисту меняется. На изменение его статуса, как правило, влияет не только рост квалификации и служебного положения, но и изменение семейного положения, рождение детей. Отныне не он, а более молодые должны выполнять различные непрестижные обязанности и поручения.

Другие дело — насколько жестка форма проявления данных отношений в обществе. Очевидно, что в университете в силу более высокого уровня культуры и социальности учащихся они будут мягче, чем в школе. Отношения между студентами, проживающими в общежитии, вероятно, будут более жесткими, чем между студентами, живущими дома. Особенно существенны отличия между однополыми и биполыми группами. Однополые мужские замкнутые коллективы отличаются наиболее жесткой иерархической структурой.

По всей видимости, это связано с двумя главными причинами: во-первых, с биологически несколько большей предрасположенностью мужчин к агрессивности, а во-вторых, с социальной ролью мужчин — необходимостью выступать в качестве основного «добытчика» и, следовательно, демонст рировать большую агрессивность (Бэрон, Ричардсон 1998). Именно поэтому столь жестоко ведут себя особи мужского пола (вне зависимости от их возраста) в замкнутых однополых коллективах, будь то военное училише, армейское подразделение или исправительно-трудовое учреждение. Если же в этих коллективах существует периодическая ротация за счет исключения одних и приема других, новых членов, появляются условия для образования возрастных рангов. При этом иерархия принимает форму возрастных статусных групп со всеми сопутствующими уродливыми атрибутами подобных типов социальной организации.

Еще один интересный аспект, который необходимо затронуть в данном разделе, — это жестокость, которой сопровождаются многие ритуалы посвящения. Существует мнение, что в первобытности при отсутствии репрессивного контроля в обществе пытка и боль были одним из средств сохранения внутренней стабильности. Метки пателе испытуемого (шрамы, то- темические знаки, татуировки) символизировали память о коллективном законе разделения группы на статусы, структурировали единство внутри рангов уже прошедших различные обряды инициации (Диас 1998). Подобный вывод справедлив и для тех или иных современных общественных групп. Существование в них различных обрядов посвящения является средством сохранения неформального контроля со стороны лиц и/или подгрупп с более высоким общественным статусом.