4. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ И ФОРМЫ

Ж.Миддлггон и Д.Тэйт (J.Middleton, D.Tait) в своей работе, озаглавленной «Tribes without Rulers» (1958), предлагают определять «полити ческие отношения» независимо от организующих их форм правления.

Они их характеризуют через осуществляемые функции: это отношения, «посредством которых лица и группы практикуют власть или авторитет с целью поддержания общественного порядка внутри территориальных рамок». Они их различают соответственно внутренней или внешней ориентации; одни включаются в область политического объединения, обеспечивая его связь, поддержание его в надлежащем состоянии или адаптацию к нему; другие устанавливаются между различными политическими объединениями и принадлежат, по существу, к антагонистическому типу. Здесь нет ничего нового. Уже Рэдклиф-Браун характеризовал политические отношения, указывая на связанную с ними регуляцию власти, и показал, что они могут существовать как между группами, так и внутри групп.

Исходя из своего собственного исследовательского опыта - централизованные общества Восточной Африки - и прибегая к аналитическому методу, Ж. Маке различает три типа отношений, которые могут быть связаны в политическом процессе и которые имеют общую формальную характеристику уже указанного значения: они являются отчетливо асимметричными. Маке конструирует три модели отношений, основанных на трех элементах - действующих лицах, ролях и специфическом содержании. Он их представляет в следующей форме: Действующие

лица Простейшая

модель

политического

отношения Простейшая

модель

социальной

стратификации Простейшая

модель

феодального

отношения Управляющие

управляемые Высший, равный и низший по положению в системе стратов Сеньор

зависимый Роль Командовать

подчиняться Умение себя вести

соответственно

статусу Протекция

услужение Специфическое

содержание Законное

использование

физического

принуждения Положение Межличностное

согласие Ж.Маке уточняет, что эти модели имеют действенную ценность, что °ни ориентируют особенно классификацию фактов и сравнительное исследование, реализуемое только на некотором уровне абстракции.

Он отмечает с основанием, что функции и отношения не связаны друг с дру. гом просто и единообразно; Нельзя, следовательно, исходить из первых с целью строго дифференцировать и сравнивать вторые. Он показывает, что значительные традиционные государства - государства межозер- ного региона Восточной Африки - отличаются в силу режима, навязанною каждой из этих моделей и в силу меняющихся комбинаций, какие они осуществляют, исходя из трех фундаментальных отношений.30 Понимание проблем остается, между тем, формальным. Трудности, присущие аналитическому методу, уже рассматривались; он разделяет элементы, приобретающие свое значение только в силу их положения в реально или логически установленном целом. Опыты, которые пытаются изолировать и определить порядок так называемых политических отношений, очень скоро упираются в свои границы. Макс Вебер исходит из фундаментального отношения командования и подчинения, но он конструирует свою политическую социологию, исследуя различные возможные способы его понимания и устройства. Чтобы это отношение не имело бедного содержания, он его вписывает в более обширную область - область различных форм организации и оправдания «легитимного господства». Современные антропологи сталкиваются с теми же трудностями. Они рассматривали политические системы и организации, аспекты, способы действия и процессы, характеризуемые в качестве политических; но они не смогли строго и с пользой определить политические отношения. М.Ж.Смит напоминает, что это понятие имеет характер не столько формальный, сколько субстантивный. «Субстанция», отличающая их от других категорий социальных отношений, может быть раскрыта только через прояснение природы политического феномена. В силу той же причины политическая философия не может быть уволена политической антропологией так же удобно, как дали понять Е.Эванс- Притчард и М.Фортес в их введении к «African Political Systems».

Если перейти с аналитического уровня на синтетический - уровень форм политической организации, - вопросы метода и терминологии не станут менее трудными, даже если считать, что дебаты, в которых противопоставляются «родовые» общества обществам «политическим», преодолены.

На деле господствуют широкие интерпретации, и И.Шапе- ра дает принятое определение, уточняя, что «правительство в его формальных аспектах всегда включает управление общественными делами и их контроль со стороны одного или нескольких лиц, для которых они являются постоянной функцией».31 Таким образом, оказываются затронуты все общества, но необходимым становится различение разных форм управления. Исследование критериев классификации вновь тогда приводит к трудностям, встреченным при определении политической области.

Степень дифференциации и концентрации власти остается часто используемой системой отсчета. Она направляет особенно различение трех типов управления, проделанное Люси Мэром. Низшему уровню соответствует минимальное управление. Оно характеризуется в трех смыслах: узость политической общности, ограниченное число держателей власти и авторитета, слабость власти и авторитета. Рядом помещается рассеянное управление. В принципе, оно зависит от совокупности взрослого мужского населения, но некоторые институты (возрастные классы) и некоторые хранители ответственности (располагающие властью по обстоятельствам) обеспечивают управление общественными делами по праву и фактически. Самая развитая форма, основывающаяся на четко дифференцированной и более централизованной власти, представляет этатистское управление. Эта типология с тремя членами преодолевает спорное (и теперь отброшенное) деление на общества «без Государства» и общества «с Государством»; но, работая только с грубо очерченными категориями, она требует определения подтипов, которые могут быть многочисленны до чрезвычайности и проявляют себя, не принося научной пользы. Она не более, чем предшествующие типологии, годится для простой классификации конкретных политических обществ; потому что последние - как это показал Лич, отправляясь от своего исследования кашенов - могут колебаться между двумя полярными типами и иметь форму гибрида; потому что один и тот же этнический ансамбль - например, ибо в южной Нигерии - может прибегать к разным модальностям политической организации.

Сверх того, всякая типология плохо отдает отчет о переходах, устанавливая прерывистые типы. Люси Мэр это скрыто признает, рассматривая «экспансию управления», прежде чем изучать хорошо устроенные традиционные Государства. Уже Р. Лови, представляя «некоторые аспекты политической организации у американских аборигенов» и доказывая необходимость генетического анализа, напоминал, что Государство «не может расцвести сразу».

Д.Истон, перечисляя трудности, присущие всякому типологическому исследованию, предлагает установить «континуум типов», имеющий скорсе описательный, чем дедуктивный характер. Он делает попытку этого, используя критерий дифференциации политических ролей: дифференциацию по отношению к другим социальным ролям, между самими этими ролями, и по отношению к особым или диффузным функциям которые они осуществляют. Он стремится, таким образом, сконструировать лестницу дифференциации с тремя измерениями. Но прогресс, достигнутый при установлении непрерывности, рискует быть утраченным в плане значений. Истон это признает, уточняя, что «подобная классификация имеет смысл, только если находят варианты других важных характеристик, связанных с каждым пунктом континуума».32 Это возвращает к утверждению, что сама по себе никакая типология не имеет значения.

Макс Вебер установил идеальные типы, которые служили ориентиром для некоторых исследователей, вступивших в область политической антропологии. Критерий классификации уже был рассмотрен: это форма «легитимного господства», которое не обязательно зависит от существования Государства. Тип законного господства иллюстрируется наиболее адекватно бюрократией; и антропологи, вроде Ллойда Фал- лерса (L.Fallers. «Bantu Bureaucracy», 1956), интерпретировали современную эволюцию традиционных политических структур как обеспечение перехода от так называемой «наследственной» системы власти к бюрократической системе. Тип традиционного господства, где опорой политической власти служат исключительно личные отношения, принимает разные формы. Это геронтократия (которая связывает власть со старшинством), патриархальная власть (власть поддерживается внутри определенной семьи), наследственная власть и султанизм.

Самой распространенной формой является наследственная власть. Ее нормой является обычай, рассматриваемый как неизменный, ее способ власти является в основном личностным, ее организация исключает администрацию в современном смысле слова. Она прибегает скорее к сановникам, чем к чиновникам, она не признает отделения между частной и официальной областями. Именно форму традиционного господства наиболее часто рассматривает антропологическая литература. Что касается харизматического господства, оно представляет исключительный тип. Оно имеет революционную силу, является средством ниспровержения, действующим против режимов традиционного или легального характера. Мессианские движения с политическим продолжением, которые размножились в ходе последних десятилетий в черной Африке и в Меланезии, демонстрируют эту разрушительную власть, которая атакует традиционный порядок и расчищает место для утопической горячности.

Эта «идеальная» и не описательная типология кажется также уязвимой. Она должна связать в изменчивых комбинациях различные критерии: природу власти, способ удержания власти, разрыв между частными отношениями и официальными, интенсивность потенциального динамизма и т.д. Она не может охарактеризовать политические типы единым образом. К тому же, она устанавливает противоположности,-между рациональным и традиционным, между этими категориями и харизмой, - которые противоречат фактическим данным и искажают природу политики. Три элемента всегда представлены, хотя бы они были неодинаково акцентрованы, это общее соображение, которое контролирует' результаты, достигнутые в области политической антропологии.

Если последняя дает средства предпринять масштабное сравнительное исследование, она не разрешает в качестве таковой проблему классификации политических форм, признанных в их историческом и географическом разнообразии. Эту недостаточность можно определить с того момента, когда начинают рассматривать общества с централизованной властью. Граница между политическими системами с властью вождя и монархическими системами не является еще строгой.

Размер политического объединения не достаточен, чтобы определить ее линию, хотя он оказывает прямые воздействия на организацию управления: существуют вождистские общества больших размеров (в Камеруне, в стране бамилеке, например). Совпадение политического и культурного пространств - существование двойной унитарной структуры - не составляет больше отличительного критерия; оно исключается как в вождист- ских обществах, так и в традиционных королевствах. Та же самая неопределенность обнаруживается при рассмотрении сложности политикоадминистративного аппарата: структура совета вождей у бамилеке не менее сложна, чем аппарат, на который опираются суверены Центральной и Восточной Африки. Элементы дифференциации имеют другую природу. Вождь и король не отличаются только размерами и интенсивностью своей власти, но также природой этой власти. Р.Лови это отмечает, анализируя политическую организацию американских индейцев. Он противопоставляет «титулярного вождя» и «сильного вождя» - иллюстрацией которого является император инков. Первый не распоряжается полностью использованием силы (его функции часто отличны от Функций военного вождя), не издает законы (но следит за поддержани- ем обычаев) и не имеет монополии на исполнительную власть. Он характеризуется ораторским даром (силой убеждения), талантом прими- ригеля и великодушием. Напротив, второй топ вождя располагает принудительной властью и полной суверенностью; он суверен в полном смысле слова. С другой стороны, критерий социальной стратификации уместен в том, что касается различения вождистских обществ и монархических. Внутри последних система рангов, каст (или псевдокаст) и классов (или протоклассов) составляет главную арматуру общества и неравенство там управляет всеми господствующими общественными отношениями. Политическая типология должна, вследствие этого, прибегать к средствам дифференциации, которые не являются исключительно политическими.

Подобные трудности появляются при классификации четко конституированных Государств. Существование одного или нескольких центров власти определяет две обычно используемых категории: «централизованной монархии», с одной стороны; «федеративной монархии», с другой стороны.33

Это рудиментарное разделение имеет ограниченную полезность; может быть, это происходит в силу редкости второго типа - часто иллюстрируемого политической организацией асханти в Гане. Для сравнительного изучения африканских королевств Ж.Вансина предлагает типологию, которая представлена как «классификация структурных моделей». Этот опыт ясно обнаруживает нерешенные проблемы метода, связанные с подобным предприятием. Он выдвигает пять типов, которые фактически характеризуются гетерогенными критериями: деспотизм, клановое родство суверенов и второстепенных вождей, включение в политический организм и подчинение «прежних» властей, монополия аристократии на власть и, наконец, федеративная организация.34 Ж.Вансина не смог просто держаться двух «взаимопересекающихся» критериев, которые он выбрал сначала: степени централизащш и правил достижения политических власти и авторитета. Он не мог бы поступить иначе в силу различия форм, принятых традиционным Государством, и многочисленных аспектов - но неравного научного интереса - в зависимости от которых их классификация может быть осуществлена. Соответственно интерпретации, данной политическому феномену, один или другой из аспектов будет брать верх: степень концентрации и способ организации власти, природа социальной стратификации, которая определяет деление на управляющих и управляемых, гип отношения к священному, которое основывает законность всякого «примитивного» правления. Эти ip и рода типологии возможны, но они не имеют одинаковой действенной ценности.

Как видно, различие политических организаций более признано, чем научно познано и освоено. Надлежит искать причины этого поражения. Запоздание работ по политической антропологии - как на уровне описательного изучения, так и на уровне теоретической разработки - является самой заметной причиной. Но она не самая серьезная. Если предпринимают описание и классификацию типов политических систем, конструируют модели, которые служат для выявления того, в чем общества эквивалентны или различны в плане устройства их власти, и которые позволяют изучать трансформации, объясняющие переход от одного типа к другому. Поражения, испытанные в этой области, побуждают поставить главный вопрос: располагают ли антропология и социология моделями, приспособленными к изучению политических форм?

В настоящий момент ответ должен быть негативным. Пока познание политических отношений и процессов не будет прогрессировать путем систематического рассмотрения их многочисленных проявлений, трудности сохранятся целиком. Сама природа политических феноменов будет долго составлять главную помеху, если согласятся, что эти последние характеризуются их синтетическим аспектом (они смешиваются с организацией всего общества) и их динамизмом (они основываются на неравенстве и соперничестве). Чтобы быть адекватными, необходимые для их классификации модели должны суметь выразить отношения между гетерогенными элементами и дать отчет о внутреннем динамизме систем. Именно по причине этого двойного требования классификационные модели, разработанные антропологами структуралистами, плохо годятся для изучения политической области; они не считаются ни с тем, ни с другим из названных двух условий. Не подлежа сведению ни к «коду» (как язык или миф), ни к «сети» (как родство или обмен), политическое остается тотальной системой, которая еще не получила удовлетворительного формального основания. Подобная констатация требует сдерживать амбиции политической антропологии в области типологии. Речь идет в данный момент о том, чтобы ограничиться сравнительным изучением родственных систем, которые представляют в некотором роде вариации на одну и ту же «тему» и принадлежат к одному и тому же культурному региону. Такое исследование дало бы возможность приступить к проблемам формализации - опробуя микротипологию - и углубить познание политического, исходя из множества политических форм, связанных друг с другом культурой и историей.

<< | >>

↑

Источник: Жорж Баландье. ПОЛИТИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ. - М.: Научный мир. - 204 с.. 2001

Еще по теме 4. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ И ФОРМЫ:

- Бизнес, предпринимательство - Военное дело - Гуманитарные науки - Исторические науки - Маркетинг, реклама и торговля - Медицина - Менеджмент - Политология - Психологические дисциплины - Социология - Экологические дисциплины - Экономические науки - Юридические науки -