Методологические подходы ПА

Появление британского функционализма положило конец безраздельному господству эволюционистских взглядов в науке. Одним словом, если раньше ученых исключительно интересовал вопрос исторического происхождения тех или иных современных явлений, то сейчас — закономерности, связанные с функционированием их в культуре.

Основатель отечественной африканистики Д. А. Ольдерогге справедливо выводил появление функционализма «из этой потребности колониального управления» [Ольдерогге, Потехин 1951: 44-45]. Прагматический аспект функционализма подчеркивал М. Глакман, признавая за ним лишь «роль удобной схемы при проведении полевых исследований» [Gluckman 1949: 16].

Согласно взглядам функционалистов, в любой культуре имеется набор социальных институтов, обладающих теми или иными функциями, которые изменяются в процессе ее исторической динамики [Ма- linovski 1945: 49-50]. В рамках же политики «косвенного» управления предполагалось сознательное, целенаправленное воздействие на функциональное содержание традиционных институтов управления таким образом, чтобы они могли действовать в направлении достижения задаваемых им целей, т. е. какие-то функции придавать, какие-то, наоборот, аннулировать [Malinovski 1945: 142].

Функционализм оказал и существенное влияние на изменение общественного сознания в западноевропейских государствах.

К примеру, борьба советской власти с традиционными институтами у народов бывшего СССР во многом может быть объяснена командными позициями, которые реально занимал эволюционизм в отечественном обществоведении вплоть до последнего времени. Однако эти институты, как показала постсоветская действительность, быстро восстановились в «чистом» виде сразу же после снятия запретов [Бобровников 1997].

Функционализм Б. Малиновского, носивший преимущественно прикладной характер, вскоре превратился в академическую дисциплину, основанную на идеях структурного функционализма

А. Р. Рэдклифф-Брауна. Именно теоретические постулаты последне го легли в основу «Африканских политических систем». В отличие от Б. Малиновского, который считал, что функции, выполняемые институтами, обеспечивают интегративность культуры, А. Рэдклифф-Бра- ун ввел теоретическое положение «социального равновесия», которое предполагало наличие в обществе групповых интересов и обусловленных ими социальных конфликтов. Предполагалось, что именно разрешение подобных конфликтов обеспечивает стабильность и функционирование социальной структуры. Здесь подчеркивалась интегрирующая роль символа и религии, а также роль ритуала в консолидации групповых ценностей [Radcliffe-Brown: 1958].

Середина 50-х гг. ознаменовалась переходом к изучению процессов и отходом от функционализма и структурного функционализма.

Приблизительно в эти же годы в поле зрения ПА, благодаря В. Тернеру, попадает индивид, минующий в процессе жизненного пути различные «социальные драмы», порождаемые взаимодействием индивидуальных и коллективных норм и ценностей [Turner 1957]. Таким образом, поворот к изучению процесса и конфликта был дополнен новым элементом — процессом принятия индивидом решения в кризисных ситуациях. В результате структурный функционализм сдал лидирующие позиции. Структура и функция почти полностью вышли из научного лексикона, уступив место таким понятиям, как процесс, конфликт, фракция, борьба. «Для раннего функционалиста нормальной была посылка, что общество существует в состоянии социального единства (social unity), и конфликт плохо вписывался в данную теоретическую конструкцию. Современные же исследования политического поведения утверждают, что именно конфликт является нормой и гораздо труднее объяснить наличие социального единства» [Bujra 1973: 132].

Переход от структурной теории к теории процесса имел объективную корреляцию в распаде колониальной социальной стабильности.

С середины 50-х гг. в работах политических антропологов широкое применение получила веберовская концепция «чистых типов» легитимной власти. В частности, авторы, работавшие в рамках данной концепции, рассматривали процесс политических изменений в колониальных обществах как прогрессирующую рационализацию традиционной власти. Наиболее последовательно данные концептуальные положения проведены в работе Л. Фоллерса [Fallers 1956]. Одним словом, с 50-х гг. начинается сближение ПА с социологией, начинает использоваться и концепция «социальной сети», в частности, на центральноафриканском материале [Barnes 1954].

Французский структурализм в ПА восходит к идеям К. Леви- Стросса. Понятие «структура» пришло в антропологию из марксизма, связывающего «способ производства», с конкретным историческим образованием (формацией), существовавшим в тот или иной исторический период. Французский структурный марксизм в антропологии продемонстрировал сложную зависимость между экономическим базисом и его политической и идеологической надстройкой. Наиболее важным вкладом французской школы (М. Годелье, П. Бонт, Ж.—П.Дигар, К.Мяйесу, Ш. Парэн, Ж. Сюре-Каналь, Ж.Шено и др.) следует считать возрождение в 50-60-е гг. XX в. дискуссии об азиатском способе производства и разработку марксистской теории способов производства (семейный, линиджный, номадный, азиатский, африканский и пр.), а также изучение отношений неравенства и формирование политических институтов в Африке [Крадин 2003].

Влияние на французскую антропологию оказали идеи французского историка Марка Блока (1886-1944), особенно его книга о сакрально- сти королевской власти во Франции.

Из наиболее известных работ, посвященных политической антропологии во Франции (см.: Ривьер 1999), следует выделить книги Марка Абелеса о политических церемониалах и институтах власти в современном западном обществе, труды антропологов-африканистов, специализирующихся в области изучения политической культуры колониальных и постколониальных обществ (Ж.-Ф. Байяр, Ж. Макэ, Ж.Ломбар, К. Ривьер и др.). Особое место занимают труды антрополога и социолога Жоржа Баландье (род. 1920) и среди них книга «Политическая антропология» (Balandier 1967, 1970). Это первое в ПА произведение, специально посвященное данной дисциплине [Кра- дин 2003].

Неоэволюционизм, возникший в 50-60 гг. в ПА , продемонстрировал проснувшийся интерес ученых к эволюционным идеям. В отличие от классического эволюционизма XIX в. неоэволюционизм представлял более гибкую и более динамичную теоретическую парадигму. Его сторонники отказались от анализа эволюции общества с точки зрения «прогресса», рассматривая культурную динамику либо в более нейтральном контексте усложнения культурных форм для одновременной дифференциации и интеграции их, либо в плоскости качественной реорганизации общества в иное состояние. Неоэволюционисты также разделяют макро- и микроэволюцию [Крадин 2003].

Основоположником неоэволюционизма считается американский антрополог Лесли Уайт (1902-1972), выдвинувший энергетическую теорию культуры. Исходя из законов физики, Уайт определяет культуру как способ адаптации человека к окружающей среде, посредством которого человек может получать и абсорбировать из внешнего мира энергию.

Немалое влияние на развитие неоэволюционизма оказал Дж. Стюард (1900-1975), придерживавшийся теории многолинейной эволюции. Он выявил функциональную зависимость между экологической средой, уровнем технологии и социально-политической организацией. Каждая из культур проходит ряд последовательных стадий (их у Стюарда до восьми) — от охоты и собирательства до индустриального общества. Однако конкретное разнообразие определяется особенностями природной среды. Были введены понятия общей и частной эволюции. Политическая эволюция в этих работах приняла вид классификации политических систем, начиная от локальной группы (band) и заканчивая государством (state) [Steward 1955].

Большой вклад в развитие неоэволюционизма внесли М. Салинз (род. 1930) и Э. Сервис, создавшие наиболее популярную схему уровней культурной эволюции. В работах данных исследователей, а также других неоэволюционистов (Р. Адаме, Т. Ерл, Р. Карнейро, Р. Коэн, Р. Нэррол, М. Фрид, М. Харрис и др.) большое внимание уделено типологии политического лидерства, престижной экономике, эволюции вождества, различным теориям происхождения государства [Крадин 2003]. Р. Адамс рассматривает общественное развитие с позиций соотнесения его с основными законами термодинамики («энергетическое направление»), в соответствии с которыми при внешних условиях, препятствующих достижению системой равновесного состояния, стационарное ее состояние соответствует минимальному производству энтропии [Adams 1978]. Именно с этих позиций он объяснил, к примеру, появление вождества как формы ранней политической организации с достаточно высокой степенью концентрации власти. Более высокая концентрация власти, по его мнению, требует контроля над большим потоком энергии в преобразовании этой энергии. Но простого возрастания потока недостаточно: требуются «автокатализаторы», которые обеспечили бы сохранение этой энергии именно в данных немногих руках. И такими катализаторами оказываются передача богатства по наследству, наследование по крови, сакрализация правителя, символическая стратификация и т. п. Причем все эти явления возникали и вступали в действие непременно до того, как могло появиться вождество. К тому же вполне возможно, что время от времени вождество «изобретали» заново и с разными «автокатализаторами» [Куббель 1989].

Неоэволюционизм стимулировал развитие данного направления в Европе (X. Классен), оказал определенное влияние на неомарксистскую культурную антропологию (П. Андерсон, М. Годелье и др.), а также на ряд советских и современных российских специалистов в области политогенеза [Крадин 2003]

Если в 1940-х гг. становление ПА происходило преимущественно на основе исследования африканских обществ, то со второй половины 50х гг. произошло резкое расширение географического ареала: Южная Азия (народы полуострова Индостан), Океания, Латинская Америка. ПА во Франции возникает позже, чем в Англии. Ж. Баландье первый поставил проблему адаптации традиционных институтов к современным условиям, причем проблему как не только практическую, но и теоретическую [Balandier 1978]. В англоязычной литературе эти вопросы были включены в арсенал ПА позже [Cohen 1974: 861-881].

Развитие политико-антропологических исследований в США шло уже от социологии к антропологии. В частности, нашло широкое при менение понятие «политическое поле». Здесь внимание исследователей обращено не столько на структуры и институты, связанные с осуществлением власти, сколько на цели, формы и процессы политической деятельности [Swartz, Turner, Tuden 1966). Американские политико-антропологические труды имеют теснейшую связь с политологией [Куббель 1989].