ЖЕНЩИНА КАК ДЕЙСТВУЮЩЕЕ ЛИЦО АФРИКАНСКОЙ ИСТОРИИ. ВЗГЛЯД СКВОЗЬ ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ

Согласно одним теориям, подкрепленным философскими изысканиями и религиозной моралью, женщина — это «сосуд дьявола», «нечистый элемент», существо неполноценное, лишенное подлинных человеческих качеств. Идея о ее вторичности, второсортности прослеживается в мифологии народов различных континентов: так, Ева была создана из ребра Адама, Афина-Палада появилась на свет из головы своего отца Зевса, первую женщину африканского народа бамба- ра — Мусо Корони Кундье сотворил из своей слюны и пыли следов бог-демиург Пемба [Котляр 1975: 86, Токарев 1965: 374]. Несколько столетий ученые-богословы Европы дискутировали по вопросу, применимо ли вообще к женщине понятие «homo». А немецкий философ XIX в. А. Шопенгауэр характеризовал женщину как «род промежуточной степени между ребенком и мужчиной». Если обратиться к мифологизирующей идеологии африканского архаичного мира и к морально-этическим нормам различных народов этого континента, то мы увидим, что в них закреплены положения, согласно которым мужское начало провозглашалось могущественнее женского, а существующее разделение труда отводило женщине вторые роли в общественной жизни [Иорданский 1982: 272-277]. Кроме того, согласно народным представлениям, молодая африканка «была тесно связана с той сферой мифического пространства, которую можно назвать отрицательной а именно с ром, где действовали враждебные людям мифические су щества и ощущалось воздействие гнетущих общество отрицательных магических влияний» [Иорданский 1991 90] Иначе говоря, негативное отношение к женскому полу можно проследить в большинстве цивилизаций мира в различные исторические эпохи, начиная от древности и до наших дней

Однако мы погрешили бы против истины, если бы утверждали, что подобная точка зрения была и есть единственной в этих обществах И хотя большинство государств и социумов Европы, Азии, Африки, Американского континента созданы «сильным полом», где созданы моральные, религиозные, политические и иные ценности, ориентируемые в основном на мужское общество, там существует значительная нравственная оппозиция, состоящая тоже из мужчин

На этом полюсе человеческого общества женщину боготворили, со здавая эталоны ее личности от Девы-Марии до дантовской Беатриче и блоковской Прекрасной Дамы Но в этом порыве прослеживалось стремление мужчин как бы «дотянуть» свою спутницу до себя, дать ей часть своего статуса Как ни парадоксально, к этому стремились и многие феминистки, особенно взращенные на советской почве, которые в своем желании полностью эмансипировать женщину призывали последнюю к освоению мужских ролей и занятию мужских профессий и должностей, тек полнейшему равенству полов Но, безусловно, это противоречит и самой их природе, и здравому смыслу

Женщине, чтобы быть свободной и счастливой, чтобы обрести себя как личность, нужно не равенство с мужчиной а равноценность ему, возможность сотворчества с ним, т е служение рядом с ним своему предназначению Женщине необходима, сказала наша современница, поэт и публицист Лариса Васильева, «не власть над мужским миром, а утверждение как закона жизни своего права совершать ход событий Не превосходство, а взаимодействие Ведь по природе мы неделимы» (Социум 1991 №2)

Согласно древним источникам и фольклорному материалу, подоб ная мысль о неделимости мужского и женского начал, о первоначальной андрогинности (целостности) человеческого существа присутствует во многих космогонических мифах древней Греции, Азии и Африки Достаточно назвать таких перволюдей и божеств, соединяющих в себе мужские и женские признаки, как Гермафродит (Греция), Адити и Праджапати (Индия), Ра (древний Египет), Одудува (йоруба), Номмо (догон), Фаро (пемба), Маву-Лиза (фон) и т п Подобное встречается не только в политеистических религиях [Оля 1976 74, Сказки народов Африки 1976 33-39, Традиционные и синкретические религии Африки 1986 342] Так, богу Яхве поклонялись и в женском обличье, а образы, рисующие материнские и женские черты этого бога, встречаются в Ветхом Завете

Ученые неоднократно указывали на случай, когда, согласно преданиям, африканские божества меняли свой пол или совокуплялись сами с собой, создавая при этом перволюдей В мифах африканского народа догон демиург Амма изготавливает из глины первую чету людей, в свою очередь порождающую восемь бессмертных двуполых предков Иногда двуполость заменяется бесполостъю, что в конце концов имеет один и тот же философский смысл идею о единстве мира в сочетании и борьбе противоположностей Создавая глобальную структуру мироздания, африканские философы архаичного общества в качестве главной его пружины изображали противоборство (и единство) мужского и женского начал Как отмечает В Б Иорданский, в пространстве африканского мира «выделялись две сферы — мужская и женская, во времени два периода мужской и женский Среди изначальных стихий одни были носительницами по преимуществу мужского, а другие — женского начала Эта внутренняя структура Вселенной охватывала даже быт людей, даже непосредственно окружавшее каждую семью пространство Гармония в древнем африканском обществе мыслилась как преодоленный хаос, что означало выявление и противопоставление отдельным элементам мироздания в рамках сохранявшегося единства Вселенной Таким же образом противопоставление мужчин и женщин было способом организации общества и внесения порядка в характерный для него “хаос” межродовых, кровнородственных отношений» (курсив мой — НК) [Иорданский 1991 85-86]

Иначе говоря, в традиционных обществах Африки проблема взаимоотношения между мужчинами и женщинами была одной из самых главных Их антагонизм, оппозиция пронизывали абсолютно все стороны производственной, общественной и семейно-родовой жизни Когда-то на заре человеческой истории мужчины добились превосходства над другой половиной человечества и теперь живут в постоянном беспокойстве и боязни, как бы женщина не взяла реванш в борьбе за господствующее положение в обществе

Но африканская женщина на протяжении веков не столько стремилась к подобному реваншу, сколько хотела утвердить в качестве закона жизни свое право совершать ход событий, в результате чего она смогла бы самовыразиться как личность

Пытаясь исследовать этот процесс на примере Африканского континента, мы можем экстраполировать подобные явления и на положение женщин на других континентах Ведь если верить выводам ученых из Коллеж де Франс, полученным после многолетних исследований с помощью математической модели, первая женщина на Земле появилась в Африке (Наука и религия 1992 JV°3), а значит, африканка вполне законно может служить точкой отсчета в исследовании проблем женщин.

Веками во многих африканских обществах складывались предрассудки в отношении женщин, что их удел только дом, семья, воспитание детей, послушное выполнение воли отца, мужа, вождя.

Все это как бы накинуло плотную паранджу на образ жительницы Африки, за которой едва-едва можно различить прекрасное лицо. И поэтому «раскопки руин» женской истории трудны, мучительны, чрезвычайно ответственны, но потраченные усилия ничто по сравнению с благородной целью восстановления истины.

Неравнодушный ученый, пристально вглядываясь в прошлое, находит все больше и больше подтверждений того, что африканская история богата многочисленными примерами, когда на политической сцене главные роли играли именно женщины. Среди них мы видим и прародительниц — основательниц правящих родов и династий, и полновластных правительниц, и военных предводителей, и представительниц знатных «фамилий», плетущих политическую интригу, и пророчиц, и лидеров национально-освободительных движений. Несмотря на то что все эти фигуры различны и несут на себе печать своего времени, культуры, определенных социально-политических стереотипов, их роднит общая черта. Они выступают, пользуясь выражением В. Г. Белинского, «героинями своих обязанностей», хотя на первый взгляд иногда создается впечатление, что эти африканки в своих поступках выходят за рамки, установленные обычаем. Но это не совсем так, поскольку в большинстве африканских обществ за внешним течением обыденной социальной и политической жизни как бы происходит пульсация параллельного мира, где властвуют очень древние традиции и обычаи, которые и до сегодняшнего дня оказывают огромное влияние на жителей континента.

Действие этих подспудных пружин и определяет истинное значение женщин в социуме.

Безусловно, статус представительниц «слабого пола» в различных регионах Африки был неодинаков и зависел от множества факторов. Да и власть почти повсеместно находилась в руках мужчин, обладавших к тому же абсолютными имущественными правами. Но, как замечает исследователь, женщины, формально отгороженные от официальных властных функций, нередко «кое-где активно вмешивались и в эту сферу, когда им казалось, что мужья и братья совершают уж слишком много ошибок. У целого ряда африканских народов мужчинам принадлежали лишь символы власти, а подлинный контроль за нею находился в руках их прекрасных соплеменниц» (Азия и Африка сегодня. 1987. №1).

Разобраться в этих многоплановых жизненных напластованиях нелегко. Но не только этот фактор затрудняет наши изыскания. Надо иметь в виду, что исторические знания об африканских женщинах в большинстве случаев носят фрагментарный характер и ограничены объективными обстоятельствами. Если, изучая общества древнего и эллинистического Египта и сопредельных с ним государств (Мероэ, Аксума и др.), расположенных на территории современных Судана и Эфиопии, мы имеем в своем распоряжении большой круг источников (папирусные тексты, надписи на гробницах, памятниках, стелах, поэтические и прозаические произведения, изображения на фресках и скульптурные портреты, свидетельства греческих, римских и христианских авторов), то по большинству социумов Тропической и Южной Африки в качестве основных свидетельств отдаленного прошлого выступают главным образом различные жанры устного народного творчества (мифы, легенды, эпосы, генеалогические истории, сказки), сохраненные и передаваемые для потомков гриотами и старейшинами родов и племен, изображения предков и героев, выполненные в виде скульптур, масок, наскальных рисунков.

Африканские исторические хроники и генеалогические древа правителей различных политических образований, разбросанных в древние и средневековые времена по всей территории континента, в большинстве случаев ставят у истоков династических списков мужские имена. Однако мифология и народная молва нередко связывают происхождение того или иного рода, племени, правящей «фамилии» с женскими культурными героями.

Можно предполагать, что наскальные рисунки, изображавшие так называемую «Белую даму» из Брандберха (горный массив в Юго-Западной Африке) и «Рогатую богиню или Белую даму» из Аданрхе- та (Тассилин-Адджер, Алжирская Сахара), бронзовая голова матери правителя (Бенин), деревянные круглые фигурки и ритуальные маски народов фон, йоруба, ембе, сенуфо, мпонгве, маконде, лунда, чокве, луба, пенде и других этносов — все они являются портретами реальных прародительниц и основательниц родов и династий.

Безусловно, увековечивание этих женских образов несет в себе память поколений о некогда имевшем место господстве материнского рода, а исторической почвой для столь длительного существования легенд о женщинах-прародительницах является живучесть среди значительного числа народов континента матрилинейного счета родства н наследования власти и имущества.

Этот обычай до сих пор распространен у ряда этносов Северной и Восточной Африки, гвинейского побережья и бассейна Конго, у которых верховных вождей и правителей выбирают только из родственников материнского линиджа (часть рода, образованная ближайшими родственниками, возводящими себя не к мифическому, а к реальному предку), во главе которого нередко стоит самая старшая женщина или один из ее братьев.

Недаром в прошлом у значительной части населения ряда народов Африки в сознание прочно вошло представление о тесной связи их женских предков с тотемами (животными, растениями и другими явлениями неодушевленной природы, от которых вели происхождения роды). Подобное совмещение функций свидетельствовало об очень древнем происхождении этих представлений и являлось веским доказательством законности определенного исторического лица в его устремлении занять то или иное общественное положение. По мере разложения первобытного общества и особенно в процессе перехода к патриархально-семейным отношениям тотемические воззрения постепенно теряли былое значение в качестве регулятора социальной жизни. Происходило очеловечивание тотемических и фетишистских представлений. И тогда на свет появились животные-тотемы в роли «двойников» антропоморфных предков. И что самое поразительное: их сакральное почитание и значение сохранялись в некоторых обществах даже тогда, когда в них сформировалась государственность и стало существенным влияние ислама и христианства.

Нередко эти мифические тотемные предки в легендах и исторических хрониках тесно связываются с реальными историческими личностями. Ярчайшим примером подобного явления служит мандингский эпос о чудесном рождении и деяниях национального героя, великого воина и правителя (мансы) из клана Кейта средневекового госу дарственного образования Мали — Сундьяты Кейта (1210-1250 гг. или 1260).

Как свидетельствуют легенды, переплетенные с реальными событиями, все волшебные подвиги Сундьяте позволили совершить его сверхъестественные способности к охоте и военному искусству, его посвященность в таинства тотемических божеств. Великий манса будто бы унаследовал все эти качества от своей матери — Соголон Кедью (или Соголон Горбатой), существа совершенно легендарного, но в то же время и достоверного, поскольку она являлась родительницей реально жившего героя.

Связь правителя с тотемическим именем женщины-родоначальницы наблюдалась на Африканском континенте еще со времен царств древнего Египта. На это указывают надписи на гробницах и титулы в «Текстах пирамид». Так, имена и символы богинь-прародительниц и покровительниц Нижнего Египта (богиня-кобра Уаджет) и Верхнего Египта (богиня-коршун Нехбет) вошли как обязательные компоненты в титулатуру фараонов объединенного Египта [Коростовцев 1976: 56].

И легенды и документальные источники донесли до нас немало и мифических и реальных имен женщин, стоящих у истоков зарождения родов, линиджей, поселений и царств, среди которых были не только просто матери-основательницы, но и настоящие предводительницы, повелительницы и воительницы.

Вспомним еще раз «Белую даму» из Брандберха, изображенную в решительной динамической и воинственной позе с заряженным луком и стрелами в руке, или египетскую богиню Нейт, чьей эмблемой, а ранее, несомненно, фетишем были две перекрещенные стрелы. Недаром Геродот отождествлял последнюю с греческой Афиной.

Вообще греческие и римские историки (Геродот, Николай Дамасский, Диодор Сицилийский, Тацит, Страбон, Плутарх) проявляли стойкий интерес к женщинам-воинам, приводя немало свидетельств об их облике, образе жизни, воинской доблести. Местом их обитания назывались различные районы побережья Понта Эвксинского (Черного моря), Азии, Северной и Южной Европы и Африки. Древние авторы и мифы рисовали этих сильных представительниц «слабого пола» как женщин мужественных И ловких, с обветренным и волевым лицом, наделенных безрассудной смелостью, а иногда и жестокостью. Нередко они повелевали мужчинами, заставляя последних исполнять всю тяжелую работу. Об их брачных обычаях Геродот писал: «Они вот какие: девушка не выходит замуж, пока не убьет врага. Некоторые умирают старухами, так и не выйдя замуж, потому что не в состоянии выполнить обычай» [Геродот 1972: 216]. И хотя эта характеристика дана древним автором савроматским амазонкам, можно сказать, что многими из этих качеств обладали и африканские женщины-воины. О встречах с НИМИ имеются достаточно много свидетельств очевидцев. И что самое интересное: женщины-воины существуют на континенте и до настоящего времени.

С XVII по XIX в. в государстве Дагомея народа фон (совр. Бенин) известны были три отряда женщин-воинов, называемых ахоси, которые являлись ядром постоянного войска. Средняя численность этих вооруженных подразделений доходила до 2 тыс. человек. Они составляли более половины численности всей постоянной армии Дагомеи и 70% гвардии верховного правителя. Ахоси, считавшиеся женами верховного вождя, охраняли его персону и его дворец, участвовали в царской охоте и боевых операциях, в ежегодных набегах на соседние государства, в сражениях с европейскими поработителями (Les Africains: т. 10: 246-247). Женщина, поступившая на военную службу, до конца жизни должна была оставаться в войске. Женские отряды в Дагомее просуществовали вплоть до конца XIX в.; последний раз они принимали участие в боевых действиях в 1892 г. в битве с французскими колонизаторами. Подразделения женщин-воинов были и в государствах Мономотапа (XII-XVII вв.), Ашанти (XVII-XIX вв.).

И хотя «царство женщин» и их воинские доблести ушли в прошлое, все же до сих пор, например, главу Ливии и ее верховного главнокомандующего Муамара Каддафи окружают телохранительницы и женщины-воины.

Необходимо отметить, что африканки были не только рядовыми воинами. Известно немало случаев, когда правительницы государственных объединений одновременно являлись и предводительницами своих войск. Среди них можно назвать Дихио бинт Таббит (Кахину) — правительницу Ореса (VII в., Алжир), берберскую правительницу Бикум- Каби (XV в., Судан), главу государства, расположенного на территории современной Буркина-Фасо, — Иеннеги (? в.), правительницу государств хауса Кано и Кдтсина Аминату (XV или XVI в.) и т. п. [Анри 1962: 30; Welh 1965: 171-172, 308].

Но как ни притягательны были образы женщин-воинов, все же наибольшее место в фольклоре и в общественном сознании занимает образ женщины-матери, в котором, по мнению народа, олицетворялись такие качества, как животворительное, стабилизирующее и объединяющее начало, законность и священность властных функций, сила авторитета патриархов и вообще старших по возрасту.

Согласно мнению социологов, женщины большинства обществ, населяющих нашу Землю, играют в истории роль стабилизирующей силы, они гораздо дальше от любых крайностей, чем мужчины. И если в легендах и сказаниях женщины-матери выступают в качестве основательниц родов и династий, то это не столько дань их биологическим особенностям, сколько отражение их роли в качестве хранительниц очага и семьи, гаранта стабильности хозяйства и нравственных норм, основы развития любого социума от семейной общины до государства.

Отношение африканца к женщине как к стабилизирующему фактору и символу вечности прекрасно и точно выразил известный современный ганский писатель Ойи Квейи Арма в новелле «Африканская легенда»: «Одинокий, с нетерпением в сердце вышел Воин на берег океана и сразу понял, что за неведомая сила влекла его сюда: на песке сидела Женщина.

Она устремила взор за море, и ей, казалось, открывались недосягаемые дали, седая, печальная глубина веков. Женщина эта была ни молода, ни красива. Молодость и красота как-то не вязались с ней, ведь они преходящи, в Женщине, сидевшей на берегу, все говорило о вечности, о постоянстве круговорота жизни, где начало соединено с концом, рождение —со смертью и снова с рождением...» [Ганская новелла 1987: 9]. А вечность и стабильность в мировоззрении жителей Африки всегда ассоциировались с предками и с тем миром, куда они уходили и который, согласно поверьям, неразрывно связан с живущими.

Считалось, что устами правительницы или правителя говорят духи-предки. И поэтому все распоряжения и указания первых подданные обязаны беспрекословно выполнять. По мнению африканцев, живых и мертвых соединяют непрерывные связи, а почивший предок ценен еще и тем, что освобождает свою жизненную энергию и передает ее своему преемнику и наследнику, своей семейной группе. В возвеличивании умерших предков-женщин отразилось благоговейное и сверхпочтительное отношение не только к матери, но и к любому старшему по возрасту члену рода и общины.

Генеалогические древа многих народов Африки сохранили имена родоначальниц—предков племен и государственных образований. Так, основательницами родов, линиджей и династий были: у луйи (один из компонентов народа ротсе Замбии) — Мвамбва, у различных этносов и политических образований Анголы такие женщины, как Мбулу (ленге), Мумбанда а Мбулу (ленде), Конго дья Мбулу (хунгу), Зунду дья Мбулу (ндонго), Тембо а Мбумба (сонго и чокве), в государ стве Нкоре (совр. Уганда)-девушка-рабыня Нджунака (мать главы новой династии Бахинда), Мусо Карани у пемба Западной Африки и т.п. [Кснофонтова, Луконин, Панкратов 1984: 21; Миллер 1984: 64, 108].

Среди основательниц раннегосударственных и догосударственных образований историкам известны такие, как правительница Мбондо - Кажинга ка Мбулу (Ангола), главы новых династий — Луежи («королевства» Лунда) и Ньяма-зана (зулусская ветвь на территории Зимбабве) и др.

Но особенно часто исторические хроники и свидетельства арабских и европейских путешественников указывали на существование у большинства народов различных регионов исследуемого континента такого положения, когда матери вождей и «государей» выступали в роли соправительниц, которые по своим функциям и значению в общественной жизни не только не уступали правителям, но иногда и были выше их по положению и влиянию. Так, в государстве Бушонго (Западная Африка) статус матери правителя (ньими) считался выше и значительнее положения верховного вождя, а намасоле (мать правителя Буганды) оказывала большое влияние на дела государства и имела обширные земельные угодья, множество рабов и придворных.

Заметную роль в общественной и политической жизни играли такие женщины, как мать Чаки — известного предводителя зулусского военного объединения — Найди (60-е годы XVII в.— 1827 г.), матери верховных вождей государства Мономотапа (XIV-XVIII вв.) (совр. Зимбабве), фактическая правительница Марокко в период царствования ее сына Мауля Абдаллажа (1729-1757), мать верховного вождя бемба (Замбия), которая принимала участие в заседании совета племени и правила несколькими деревнями.

Наличие матери-соправительницы для наследования властных полномочий главой государства было так важно, что у некоторых этносов ее функция превратилась в должность-титул, который присваивался не обязательно родной матери. Исследователи описывают такой обычай в государстве Лоанго, где «королевский совет» выбирал из числа самых пожилых женщин правящей династии «маконде» — «мать» короля. Причем власть ее была настолько велика, что в случае, если «король» был неугоден ей, она могла добиться его смещения, и он не смел ничего предпринять без предварительного совета с ней [Орлова, Львова 1976: 102]. В средневековых государствах Руанда и Бурунди, когда умирала мать правителя — мвами, на должность соправитель- ницы выбиралась претендентка — представительница правящей семьи. Она вместе с советом высшей знати значительно ограничивала свободу действия и власть мвами.

Но не только матери вождей и иных титулованных правителей могли находиться на вершине политического Олимпа и влиять на взаимоотношения (имущественные, правовые, родственные и т. п.) внутри семейной общины, на положение царских детей, на порядок наследования власти. Такое же высокое положение занимали и сестры верховных вождей, которые выступали полноправными соправительницами последних.

Этот обычай зафиксирован этнографами у очень многих народов Африки от юга до севера, от запада до востока. Он был подробнейшим образом проанализирован выдающимся отечественным африканистом JI.E. Куббелем в 60-е годы (Советская этнография. 1961. №1).

Суть этого обычая заключается в одновременном правлении на престоле брата и сестры. При этом у женщины-соправительницы было независимое и почетное положение, она обладала всей полнотой власти и влиянием в обществе, которые нередко превосходили права самого верховного вождя. (Этот феномен был отмечен и в иньском Китае, в древней Спарте, в Индии, в Северной Америке, на островах Микронезии и в других регионах мира, где женщины занимали очень высокое положение в обществе.) В такой ситуации избрание верховного правителя того или иного социума происходило из определенного обычным материнским правом круга лиц, в который входили родственники по материнской линии, а именно: дяди (братья матери), родные (единоутробные) братья, племянники (сыновья сестер). Однако, согласно этим правилам, из данного списка полностью исключались сыновья самого вождя, они не признавались законными претендентами на престол.

Стремление мваты ямво, мвене мутапы, алафина, кабаки передать власть и наследство своим непосредственным детям и родило подобный обычай бракосочетания на сестре, чтобы тем самым соблюсти законность престолонаследия. Женившись на родной или двоюродной сестре, или на племяннице, или на любой другой женщине, состоявшей с ним в кровном родстве, правитель, с одной стороны, обеспечивал себе чистоту и преемственность «священной крови», а с другой — передавал власть своим племянникам, которые одновременно являлись его сыновьями и дочерями.

Но особенно широко подобный обычай был распространен среди народов, относящихся к языковой семье банту. Центры активного применения материнского права в престолонаследии совпадали с районами, где находились государства, достигшие высокого уровня политического и культурного развития, такие как Бенин, Йоруба, Ашанти, Лунда, Мономотапа, Буганда, в которых имелись значительные элементы феодальных отношений.

Необходимо отметить, что одним из первых после Г. Нахтигаля, кто описал исследуемый нами обычай, был П. Погге [цит. по: Nachtigal 1881; Советская этнография 1961: 149], который специально обратил на него внимание у лунда Анголы. Поэтому и самый обычай получил в этнографической литературе название «лукокеша», по титулу соправителышцы муато ямво — верховного правителя лунда.

Лукокеша —это одна из сестер правителя, которая теоретически считалась матерью всех царей страны; в то же время в действительности она не могла иметь детей. Она являлась равноправной соправи- тельннцей мвата ямво, обладала, так же как и он, полной и неограниченной властью над жизнью и смертью подданных. Одной из важнейших функций, которые выполняла лукокеша, было участие в выборе нового мвата ямво. Этот выбор осуществляла коллегия в составе четырех виднейших советников правителя и лукокеши, причем именно лукокеша имела решающий голос. Мвата ямво избирался из числа сыновей двух главных жен умершего верховного вождя, а лукокеша—из числа их дочерей. Вступление соправителей на престол сопровождалось пышными и сложными церемониями. Вся придворная жизнь строго подчинялась выработанному веками регламенту [McCol- loch 1951: 10-11].

Сестра и высочайшая повелительница мвата ямво имела свой собственный двор и владела отдельными округами и селениями, с которых, как и с торговых караванов, получала налог. Высокое положение, которое занимала в государстве лунда лукокеша, подчеркивалось и чисто внешними атрибутами и обычаями. Так, она должна была носить браслет (лукано) из слоновой кости, считавшийся знаком царской власти. Путешествовала она «на плечах раба», что дозволялось только высшим сановникам государства.

Исследуя народ чокве, ближайших соседей лунда, которые в XIX в. входили в состав государства лунда, немецкий этнограф Г. Бауманн показал, что этот народ, как и расположенные юго-восточнее от него луэна, считал вполне нормальным и обычным даже единоличное женское правление [Миллер 1984: 144-145]. У них почти равные права в управлении имели царь, его единоутробный брат и мать царя. При этом последняя была сестрой предшественника данного царя. Здесь высокое положение царицы-матери подчеркивалось еще и тем, что она обладала правом предоставлять защиту от наказания любому преступнику [Миллер 1984: 142].

Дошедшие до нас сведения о браке царя Мономотапы с родной сестрой можно рассматривать как попытку примирения принципов родства по материнскому и отцовскому праву. Весь комплекс явлений, связанных с брачными отношениями в правящих семьях у многих народов Африки, — наследование престола по материнской линии, браки между братьями и сестрами, высокое положение матери и сестер правителя, — указывает на живучесть материнского права в династических вопросах.

В «империи» Мономотапа в семейно-родовой структуре крестьянской общины женщина независимо от ее лет и старшинства в масштабах одного поколения пользовалась большим уважением как сестра брата (сестра мужа) и тетя племянников (ватете). Определяющую роль здесь играли связи по поводу брачного выкупа (роворо). когда полученный за сестру выкуп шел на обеспечение брачных платежей ее брату. Иными словами, сестра давала возможность жениться своему брату, и поэтому последний вместе с женой и детьми всегда находился в определенной зависимости от нее до конца жизни.

Роль сестры мужчины вплоть до настоящего времени оставалась очень значительной в семейной общине. Особенно тесные и дружеские отношения были у нее с детьми брата. Для них она выступала в качестве «женского отца» (саму-кадзи), являлась их советчицей и наперсницей во всех жизненно важных вопросах, она готовила их к супружеской жизни, выступала в качестве посредника между ними и отцом и т.п. [Ксенофонтова 1974: 84-85].

И хотя среди скотоводческих народов реже можно встретить обычаи отправления брата и сестры, все же среди них сохраняются элементы матрилинейного счета родства, например у одного из племен туарегов-аххагаров [Анри 1962: 27-29], и допущение высокого положения отдельных представительниц женщин. Историкам хорошо известно имя Мауа (70-е годы XVIII в. — 1848 г.), младшей сестры зулусского инкоси Сензангахона, ставшего отцом трех известных зулусских правителей —Чаки, Дингаана и Мпанде. Во время правления своих племянников Чаки и Дингаана она являлась их официальным представителем в подчиненных им городах (с 1815 по 1840 г.). Но после того как один из ее племянников — Мпанде свергнул Дингаана и убил другого брата, которого поддерживала королева-тетя, Мауа с несколькими тысячами зулусов в 1842 г. ушла на территорию Наталя, где она основала постоянное поселение с разрешения английской колониальной администрации.

Для всех приведенных случаев отправления характерно, согласно Л. Е. Куббелю, следующее: если жена правителя пользуется широкими правами в административной и судебных областях, то этими правами она обладает скорее как сестра царя или — после смерти мужа—как мать его воспреемников, чем как супруга. При этом сестра- соправительница не может иметь детей ни от супруга, ни от своих многочисленных любовников. Это подтверждается и тем обстоятельством, что во многих случаях царица-мать в действительности не была матерью правителя (так же как и сестра, которая чаще была не родной, но классификационной).

Но родство по матери или по сестре для многих африканских правителей прошлого было столь значительным, что в большинстве случаев имя, титул или талисман женских родственниц, стоявших во г паве клана или государства, часто превращались в титулатуру царской власти и для мужских наследников, и для обладателей престола

Осмысливая факты, свидетельствующие об активности женщин в социальной, политической, духовной, семейно-родовой сферах общественной жизни на протяжении разных эпох, можно смело утверждать, что африканки, соблюдавшие и соблюдающие традиционные обычаи и нормы морали, навязываемые им вторые роли в жизни семьи, общины, государства, находили и находят пути и методы, помогающие им преодолевать эту социальную несправедливость и утверждать свой авторитет в глазах соплеменников Женщины Африки во все времена выступали в качестве ведущих действующих лиц на исторической сцене

Именно женщина является цементирующим началом любого африканского социума, ибо она выступает и как прародительница, хранительница домашнего очага и морально-нравственных устоев семьи, и как носительница и защитница духовных сил и культурных ценностей общества

ЛИТЕРАТУРА

Арсеньев В Р Звери—боги—люди М , 1991

Брайант А Зулусский народ до прихода европейцев М , 1953

Ганская новелла М , 1987

Геродот История в девяти книгах Л , 1972

Зыбина А Взгляд на значение женщин в исторической жизни народов Кн 1 Китай М , 1980

Иорданский В Б Хаос и гармония М , 1982

Иорданский В Б Звери, люди, боги М 1991

Коростовцев М А Религия древнего Египта М , 1976

Котляр Е С Миф и сказка Африки М , 1975

Конакова Н Б Рождение африканской цивилизации М , 1986

Ксенофонтова Н А Народ Зимбабве М , 1974

Ксенофонтова Н А Африканское крестьянство перемены в общественном сознании М , 1990

Ксенофонтова Н А , Луконин Ю В , Панкратов В П История Уганды в новое и новейшее время М , 1984

Куббель Л Е Страна золота М 1966

Культурное наследие преемственность и перемены Вып З М , 1991 Анри Л В поисках фресок Тассили М , 1962 Миллер Дме Короти и сородичи М , 1984 Оля Б Боги Тропической Африки М , 1976

Орлова А С, Львова Э А Страницы истории великой саванны М , 1976 Сказки народов Африки М , 1976 Сундиата Мандингский эпос М , 1963 Токарев С А Религии в истории народов мира М , 1965 Традиционные и синкретические религии Африки М , 1986 Этнические стереотипы мужского и женского поведения СПб , 1991 McColloch М The Southern Lunda and Related Peoples London 1951 Nachtigal G Sahara und Sudan II Berlin, 1881 Roscoe I The Baganda London, 1911

Welch I Africa before They Came The Continent North, South East and West, Preceding the Colonial Powers New York, 1965