4. ИСТОРИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ

Как академическая дисциплина соци- Истоки науки ,

J альная (культурная) антропология сложи

лась в середине XIX в. Подробнее об истории этой науки и ее предмете можно узнать из следующих работ, опубликованных на русском языке:

Уайт Л.

’ Более раннюю версию этой публикации см.: Восток. 1992. № 4: 206-224.

ется также сборник методических материалов «Социальная антропология в вузе». М., 1997.

У истоков разработки политантропологической теории стоял выдающийся американский антрополог Льюис Генри Морган (1818-1881). В своих книгах «Лига ходеносауни, иди ирокезов» (1851; рус. пер. 1983) и «Древнее общество» (1877; рус. пер. 1934) он уделил большое внимание формам социальной организации доисторических обществ. В последней книге Морган различал две стадии в политической эволюции: социальную организацию, основанную на родах, фратриях и племенах, и политическую, основанную на территориальных отношениях и частной собственности.

Эта работа оказала большое влияние на Фридриха Энгельса (1820-1895), который, опираясь на идеи американского антрополога, написал свою книгу «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (1884). В сущности, это — пересказ книги «стихийного материалиста» Моргана с «правильной» марксистской точки зрения. На примере ряда обществ Энгельс последовательно показал переход от родовой организации через «военную демократию» к классовому обществу и государству. Однако в этой работе он максимально упростил марксистский взгляд на историю, отказавшись от ранее выдвинутой в «Анти-Дюринге» (1878) функциональной (организаторской) версии генезиса государства на Востоке. В результате вместо приверженности двухлинейной теории происхождения государства Энгельс стал сторонником однолинейной схемы исторического процесса.

Для марксистской истории и антропологии эта небольшая по объему работа на целое столетие стала настоящей библией. Ее основные положения были канонизированы, с ней были вынуждены сверять результаты своих эмпирических изысканий несколько поколений ученых. Влияние этой работы на российских ученых прослеживается, к сожалению, и по сей день. Печально, что ее многие устаревшие положения продолжают воспроизводиться и тиражироваться в учебниках для высшей и средней школы.

Одной из составляющих антропологического исследования было изучение механизмов апасти и институтов контроля в сохранившихся к тому времени догосударственных и традиционных обществах. Ряд специалистов полагают, что интерес к изучению этих институтов был стимулирован практическими целями управления колониями европейских держав^ в процессе которого были выработаны две модели: прямое (direct) и косвенное (indirect) управление. Согласно первой модели местным населением следовало руководить в соответствии с принципами, принятыми в метрополии. Вторая модель предполагала сохранение традиционных институтов и обычаев (за исключением наиболее варварских), управление туземцами руками местных вождей, но под контролем белых администраторов.

Принято считать, что прямое управление было наиболее полно воплощено во французских колониях, а косвенное — в британских.

33

Проблема управления колониями рассматривается в ряде работ, приведенных в списке литературы (Валезин 1986; 1987; Куббель 1988; Бочаров 1992; 1997). Для более углубленного изучения данного вопроса следует дополнительно обратиться к следующим публикациям на русском языке: Карпов В. К. Методы английского колониального управления в Танганьике в 1918-1939 гг.: Автореф. дис... канд. ист. наук. М., 1973; Самуэль Олусола Адеойе. Традиционные вожди в колониальном обществе йоруба. 1914-1939 («косвенное управление» в стране йору- ба в межвоенный период): Автореф. дис... канд. ист. наук. М., 1974; Следзевский И.В. Хаусанские эмираты Северной Нигерии. Хозяйство и общественно-политический строй. М., 1974; Зотова Ю.Н. Проблема косвенного управления в англоязычной западноафриканской историографии//Советская этнография. 1973. № 6; она же. Традиционные политические институты Нигерии. Первая половина XX в. М., 1979; Никитин М.Д. Британский колониализм в Уганде в 1894—1962 гг. (меж-

I Іо.шіичсская антропология цивилизационное взаимодействие): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Саратов, 1994.

Особое отношение к проблеме управления колониями в Британской империи стимулировало внимание к этим вопросам антропологов, способствовало развитию научных исследований в данной области и привело в конечном счете к созданию особой дисциплины — политической антропологии. Многие антропологи всячески подчеркивали практическую важность своей деятельности перед колониальной администрацией, провозглашая необходимость сотрудничества ученых и власти (Б.

Данное обстоятельство дало повод левоориентированным ученым и их коллегам из социалистических стран взять на вооружение тезис об «антропологии как служанке империализма». Действительно, иногда антропологи и колониальная администрация действовали рука об руку. В то же время нередко именно этнографы-антропологи выступали в роли защитников, «естественных адвокатов» туземных жителей или протестовали против своего использования в качестве информаторов для правительственных, военных и разведывательных ведомств. Наконец, власть везде и во все времена достаточно скептически относилась к рекомендациям ученых и предпочитала поступать в соответствии с собственной интуицией. Следовательно, антропология скорее предостерегала от опасностей этноцентризма, чем являлась орудием колониализма.

Со временем был накоплен богатый фактический материал о политической организации доиндустриальных обществ. Это позволило приступить к обобщению эмпирических данных. В соответствии с основными методологическими подходами в западной политантропологии существуют три наиболее влиятельных методологических направления или школы: английский функционализм, французский структурализм и американский неоэволюционизм.

Британский Основателями политической антро-

функционализм пологии считаются представители британского функционализма. В 1940 г. в Великобритании были опубликованы три важные книги, в которых систематизировался опыт изучения политических систем и ин ститутов власти архаических обществ Африки. Это знаменитый сборник «Африканские политические системы» под редакцией М. Фортеса и Э. Эванса-Причарда (1902-1973), а также две книги самого Эванса-Причарда — «Политическая органи- заиияануаков Англо-Египетского Судана» и «Нуэры. Описание способов жизнеобеспечения и политических институтов одного из нилотских народов» (рус. пер. 1985).

Именно с этого времени принято теперь отсчитывать официальное «рождение» политической антропологии.

Британский функционализм был представлен в двух разновидностях — как классический (Б. Малиновский) и структурный (А. Рэдклиф-Браун,Э. Эванс-Причард). Как уже было отмечено, согласно методологическим установкам функционализма культура рассматривается как целостная система, где каждый элемент имел свою функцию. Функционалисты призывали изучать культуру в синхронном аспекте, отказываясь при этом от исторических реконструкций. Так, в «Африканских политических системах» все рассматриваемые общества были разбиты на две группы. В группу А редакторы включили шесть обществ (primitive state) с централизованной властью вождей или царей, административными и юридическими институтами, статусным и имущественным неравенством. К группе В были отнесены три так называемых безгосударственных (stateless), или ацефальных (т.е. безголовых), общества, основанных на родственных связях или «сегментарной» инфраструктуре (Fo/tes, Evans-Pritchard 1940: 5-7).

Впоследствии такая методология была подвергнута серьезной критике за антиисторизм. В толковании функционалистов все изучаемые общества производили впечатление застывших, рассматривались вне исторической динамики. Это могло привести к неправильным интерпретациям. Так, Фортес и Эванс-Причард на основе свой выборки пришли к выводу об отсутствии корреляции между плотностью населения и сложностью политической системы (Fortes, Evans-Pritchard 1940: 7~8). Позднее Р. Стивенсон, проанализировав эти же общества с привлечением сведений за более ранние исторические периоды, показал, что такая корреляция все-таки присутствует (Stevenson 1968).

В последующие десятилетия британскими антропологами (а также учеными других стран, находившимися под влиянием данной школы) было выполнено большое количество исследований, посвященных изучению политики, власти, идеологии в колониальных и постколониальных обществах Африки, Азии, Океании, Латинской Америки (Э.

Британский структурный функционализм определенным образом повлиял на американских антропологов и политологов, которые, работая на стыке между культурной антропологией, социологией и политическими науками, занимались изучением политических процессов и механизмов власти в посттрадиционных и индустриальных обществах (Д. Истон,

А. Коэн, М. Шварц, В. Тернер, А. Тьюден и др.). Эта группа исследователей сделала важный шаг от изучения структур к исследованию процессов. Классический функционализм слишком жестко детерминирует ролевые функции составляющих ее элементов. Для преодоления этого была разработана теория «политического поля» (или «социальной сети») — среды, в которой разворачиваются динамичные политические процессы. Акцент здесь переносится на динамику, изучение конфликтов, узлов активности социальный связей, что дает возможность более гибко описывать мозаику политических от- ношений.

Более подробно о теориях «социального поля» можно узнать из книги: Левин К, Теория поля в социальных науках. СПб., 2000.

В США исследователи данного направления объединены в рамках Ассоциации политической и юридической антропологии (PoLAR).

^ - Французская политическая ант-

Французскии струк- F J

ропология развивалась под большим

влиянием структурализма, восходящего к сочинениям К. Леви-Стросса. Французский структурный марксизм в антропологии продемонстрировал сложную зависимость между экономическим базисом и его политичес кой и идеологической надстройкой. Понятие «структура» во французском марксизме тесно связывается с понятием «способ производства», которое противопоставляется конкретным историческим образованиям (формациям), существовавшим в тот или иной исторический период. Наиболее важным вкладом французской марксистской школы (М. Годелье, П. Бонт, Ж.-П. Дигар, К. Мяйесу, Ш. Парэн, Ж. Сюре-Каналь, Ж. Ше- но и др.) следует считать возрождение в 50-60-е годы XX в. дискуссии об азиатском способе производства и разработку марксистской теории способов производства (семейный, ли- ниджный, номадный, азиатский, африканский и пр.), а также изучение отношений неравенства и формирование политических институтов в Африке.

Необходимо отметить, что определенное влияние на французскую антропологию оказали идеи французской медиевистики — в первую очередь труды Марка Блока (1886—1944). Его книга о сакральности королевской власти во Франции стала важным рубежом в изучении отношений власти. Если до Блока специалисты рассматривали власть исключительно как правовую категорию, то Блок попытался показать ее как целостное явление, не отрывая содержания понятия власти от ее исторических и психологических форм (Блок 1924). Эти идеи он впоследствии развил в двухтомном труде «Феодальное общество?>, где описал феодализм как комплексную систему социальных отношений. Блок первым обратился к изучению коллективной психологии средневекового человека, причем многие вопросы (происхождение феодализма, иерархия рыцарства, структура власти, система дарений и пр.) переосмыслил в рамках историко-антропологического синтеза (Bloch 1967/1939-1940).

Из наиболее известных работ, посвященных политической антропологии во Франции (см.: Ривьер 1999), следует выделить книги Марка Абелеса о политических церемониалах и институтах власти в современном западном обществе, труды антропологов-африканистов, специализирующихся в области изучения политической культуры колониальных и по- сгколониальных обществ (Ж.-Ф. Байяр, Ж. Макэ, Ж. J1 омбар, К. Ривьер и др). Особое место занимают труды антрополога и социолога Жоржа Баландье (род. 1920) и среди них книга «Политическаяантропология» (Balandier\961,1970). Это первое в политантропологии произведение, специально посвященное данной дисциплине. В нем подробно рассматриваются предмет и задачи политической антропологии, дается историографический очерк, анализируются различные стороны организации первобытных и архаических обществ. Много внимания уделено сегментарной организации и системам родства, половозрастной структуре и религии, различным теориям происхождения государства. Важное место в этой книге уделено проблеме модернизации традиционных обществ.