9. СТРУКТУРА И ФУНКЦИЯ. ТОЛКОТТ ПАРСОНС И РАЗВИТИЕ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
I . «Едва ли будет преувеличением сказать, что состояние систематической теории любой науки — это наиболее значительный конкретный показатель степени ее зрелости. Он охватывает характер обобщенного понятийного аппарата, используемого в данной дисциплине, род и степень логической интеграции различных компонентов этого понятийного аппарата и способы, какими он фактически используется в эмпирических исследованиях. На этом основании можно выдвинуть тезис, что социология как раз находится в процессе врастания в статус зрелой науки» (141, Б. 42). Оба утверждения: и то, что прогресс любой науки измеряется прогрессом ее систематической теории, и то, что социология находится на пути превращения в зрелую в этом смысле науку, — одинаково многозначительны и самоуверенны. Они выдают гордость человека, обогатившего теоретическую дискуссию в социологии, внеся в нее наиболее притязательный до сих пор вклад. Кроме того, они выдают цель этого вклада и его характер с точки зрения его автора. А вот оправдана ли (и насколько) личная гордость объективными результатами — можно установить лишь с помощью проверки цели и содержания парсоновского вклада в социологию. То, что развитие конкретной науки зависит от развития ее систематической теории, — не сама собой разумеющаяся констатация, и сегодня это принимают не все социологи (и даже логики науки). Всего несколько лет назад английский социолог Джон Мэдж с некоторой иронией писал о тех, «у кого есть ощущение... что невозможно ни эффективно действовать, ни оценивать действия других, первоначально не обеспечив наш теоретический базис», что «их аргументацию в ее осторожных логических моментах» он находит «совершенно убедительной». «Однако же, — добавил он, — факт, что наука продвинулась вперед и без своих методологов и логиков и даже вопреки им» (139, Э. 1)119. Сколь бы подкупающим ни был симпатичный скептицизм такого замечания, он не снимает с нас задачу исследовать тезис Парсонса. Остается вопрос: что означает, что «состояние систематической теории любой науки» является «наиболее значительным показателем степени ее зрелости»? Какая точка зрения на социологию подразумевается в этом утверждении? И далее: насколько разработанные Парсонсом и другими за последние двадцать лет подходы подтверждают возможность социологии в духе такой точки зрения? В результате попытки вывернуть наизнанку процитированные вначале тезисы Парсонса получаются, прежде всего, лишь формальные определения самой социологической теории. Парсонс имеет в виду научно-логические предпосылки социологии, а вовсе не ее эмпирико-теоретическое содержание. Но без изложения этих предпосылок непонятыми оставались бы не только собственные соображения Парсонса, непонятой была бы и основная установка, из которой исходит целый ряд социологов, в том числе и автор этой статьи. Эта основная установка основана на трех допущениях, каковые можно сформулировать в виде тезисов так: 1. Социология — наука эмпирическая, то есть решение по поводу значимости противоборствующих социологических теорий принципиально возможно. 2. Социология — систематическая наука, то есть она дает возможность строить не только морфологию, классификации и эмпирические обобщения, но и систематические теории. 3- Построение логически замкнутой теоретической системы не только возможно, но и необходимо для прогресса социологии как науки. Я утверждал, что эти допущения представляют собой импликации процитированных вначале тезисов Парсонса. Поэтому их прояснение будет сориентировано на эти тезисы120. Что социология является эмпирической наукой — если употреблять это понятие в совершенно обобщенном смысле, — пожалуй, едва ли когда-нибудь оспаривалось. Между тем этот консенсус подтверждает лишь тот факт, что материал социологического исследования состоит из данных, принципиально доступных опыту. Правда, и сегодня не все полагают приемлемым для социологии более строгое понятие эмпирической науки, учитывающее логический статус формулируемых в конкретной науке тезисов. В связи с начальной цитатой можно счесть в высшей степени спорным утверждение о том, что в философии существует не множество «систематических теорий», а лишь одйа. Истории социологии, как правило, мало чем отличаются от историй философии. Исторические мнения, имеющие учебное значение, упорядочиваются по категориям и реферируются; подобно метафизическим, теоретико-познавательным и этическим системам в философии, они продолжают существовать рядом друг с другом. Один историк социологии недвусмысленно заметил: «Как историческое явление, социология демонстрирует необычно много направлений и лагерей. По многообразию возможных способов анализа она приближается к философии» (67, Б. 1). Даже фон Визе в известном отношении выдает собственное понятие о социологии, когда говорит об «основных направлениях в социологии», располагая рядом с «систематической социологией», «социологию историческую», «социологию метафизическую» и «социологию теоретико-познавательную» в качестве равноправных «ветвей социологии как дисциплины» (27, Б. 33). Как раз эта возможность историографии социологии и понимание социологии как дисциплины, аналогичной философии, или даже попросту философской, имплицитно отрицается, когда о «систематической социологической теории» речь идет в единственном числе. Ведь тогда то, что социология является эмпирической наукой, означает, что в ней не может быть «направлений» или «мнений, имеющих учебное значение», или что они могут существовать лишь до тех пор, пока не будет вынесено решение о значимости определенных «мнений, имеющих учебное значение», или теорий. Что выдержит эту проверку, станет составной частью систематической социологической теории; что ее не выдержит, станет историей социологии, частью «того большого количества концепций, которые терпели фиаско при первом же сопоставлении с эмпирическими фактами» (99, Б. 4). «Эмпирико-научная система должна быть в состоянии потерпеть крах при столкновении с опытом» (146, Б. 13), поэтому историко-философские системы к социологии не относятся (и потому же понятие о «метафизической» и даже «философской социологии» представляет собой сопШйкйо т а4]ес(о). Как и во всякой эмпирической науке, в социологии тоже имеется «теория... сеть, которую мы расгшдываем, чтобы уловить в нее «мир», чтобы рационализировать и объяснить его, чтобы овладеть им. Мы работаем над тем, чтобы петли сети непрерывно сужались» (146, Б. 26). А это еще означает, что, несмотря на то, что в социологии может быть много «петель», много специфических теорий, «сеть», теория систематическая может быть лишь одна. Теперь следует пристальнее задуматься над тем, что стоит за этой мыслью о систематической природе социологической теории. О «теории» в науке речь часто заходит в весьма свободном смысле. Возможностью теории социология еще не отличается ни от одной из прочих дисциплин как исторических, так и естественных наук. Однако тезис о возможности «систематической» теории в социологии постулирует определения, уже не являющиеся общими для всех наук. Он постулирует не только высокую степень «обобщенности и сложности теоретических определений» и логическую непротиворечивость всех теоретических положений дисциплины (23, Б. 49), но, прежде всего, располагающуюся за пределами эмпирического материала категориальную систему отношений. Только если научная теория систематична, она действительно представляет собой «сеть, которую мы раскидываем, чтобы объяснить „мир“». Если же она систематична, то ее притязания выходят за рамки науки, производящей лишь классифицирующие, описательные и изолированные причинные связи. Тем самым социология характеризуется как наука, радикально отличающаяся от наук исторических121. Исторические науки по своей природе не могут разрабатывать систематические теории, это не систематические науки*. Их отправной пункт — исторические сведения в их уникальности и в их конкретных исторических связях. Напротив того, социология в обсуждаемом туг ее понимании как систематической экспериментальной науки принципиально относится без всякого почтения к исторической уникальности и последовательности. Данные истории и современности она располагает при помощи независимой категориальной системы, тем самым реорганизуя историческое время, и стремится из обобщенных данных объяснить конкретные, а также сформулировать обобщаемые гипотезы. То, что социология не имеет никакого почтения к истории. как уже сказано, считается принципиальным. Это означает, что ее категории и понятия ориентированы на другую систему отношений, нежели историческая хронология. Но это не значит, что социологу безразлично, к примеру, какие социальные институты следуют за предшествовавшими им. Следуют ли индустриальные общества за феодальными или наоборот — для социолога ни в коей мере не безразлично. Но вот до того, начинается ли индустриализация в Англии около 1800 года, в Германии — около 1870, а в России — около 1920, ему дела нет. «Англия в XIX столетии», «эпоха Вильгельма», «модернизированная Россия» — категории исторические. Для социолога они не имеют ни малейшего значения. А вот «индустриальное общество» или «общество в фазе индустриализации» — систематические категории (пусть даже на относительно низкой ступени обобщения). Они образуют инструментарий социолога, воспринимающего свою науку как систематическую и эмпирическую. шем случае разве что способствовать началу дискуссии по этой проблеме и наметить ориентацию некоторой позиции, удовлетворительно ее не обосновывая. * Философию истории можно рассматривать разве что как историческую «пауку». Тогда, к примеру, воззрения Гегеля и Маркса на историю можно будет считать реализацией систематической концепции о логическом приоритете «систематических теорий». Правда, там, где речь идет только Систематическая теория в любой сфере человеческого опыта, как уже подчеркивалось, требует такой категориальной системы отношений, из которой выводимы все дальнейшие аналитические категории. Мы увидим, что Парсонс вводит здесь систему отношений «(социального) действия». Однако перед этим разумным было бы сделать несколько замечаний по поводу третьей, сформулированной выше импликации очерка Парсонса — по поводу тезиса, что для прогресса социологии необходимо построение логически замкнутой системы. Сделанная Моррисом Гинзбергом формулировка целей социологического исследования может даже сегодня считаться обязательной, тем более в Европе. В соответствии с ней «основные функции социологии» таковы: «1. Выработка морфологии или классификации типов и форм социальных отношений...; 2. Определение отношений между различными частями или факторами социальной жизни...; 3. Разработка основных условий социальных изменений и дальнейшего существования общества» (136, S. 17). Хотя первая из этих функций обозначает предварительное условие всякой эмпирической науки, она все же остается на уровне того, что Парсонс и Шилз назвали «системой, классифицирующей ad hoc» (23, S. 50 f.), то есть исчерпывается построением изолированных категорий без их теоретической интеграции. Вторая функция, упомянутая Гинзбергом, также располагается на низкой ступени обобщения и не проявляет никаких интенций к систематизации. Скорее, она — как и третья «функция социологии» — обнаруживает философскую интенцию, а именно посредством изучения социальных феноменов добиваться объяснения онтологических связей между бытием и сознанием или между становлением и исчезновением*. Но ни об эмпирических науках как таковых и не переходя через их границы, такая возможность исключена. * Этот здесь слегка преждевременный вывод требует более детального обоснования. Вместо последнего удовлетворимся лишь замечанием, что сам Гинзберг свою интенцию считает, прежде всего, не философской, но что он думает о формулировке эмпирически проверяемых гипотез об «отно- одна из сформулированных Гинзбергом «основных функций социологии» не учитывает возможности логической интеграции социологического знания в эмпирико-теоретическую систему. В постулировании этой возможности состоит подлинное притязание парсонсовской теории, на имплицировании этого постулата для «основных функций социологии» (хотя бы возможном) основана фундаментальная прогрессивность этой теории по сравнению со всеми предыдущими теоретико-социологическими опытами. Ибо если в социологии возможна систематическая теория, то она еще и необходима для развития социологии, ибо в социологии могут быть осмысленными лишь такие исследования, которые эксплицитно связаны с выработкой логически замкнутой теоретической системы или сориентированы на такую систему. Р. К. Мертон как-то определил «систематическую социологическую теорию» как «скопление тех мелких частей прежних теорий, каковые до сих пор выдержали испытание эмпирическими исследованиями» (gg, S. 4). В этом из-за чрезмерной осторожности почти неупотребительном определении систематическая теория не может мыслиться в качестве conditio sine qua non * прогресса социологии. Дальше ведет ориентация на уровни систематизации, обозначенные Парсонсом и Шилзом: восходя от «системы, классифицирующей ad hoc», и продвигаясь через «категориальную систему», где классифицирующие категории связаны между собой эмпирически верифицируемыми отношениями, «теоретическая система», каковая — подобно, например, классической механике — формулирует значимые в идеальных условиях и верифицируемые гипотезы (законы), превращается в «эмпирикотеоретическую систему», позволяющую делать прогнозы процессов в эмпирических системах, то есть за пределами экспериментальных условий, конститутивных для теорети- шениях между различными частями... социальной жизни» и об «основных условиях социальных изменений». Однако же формулировка этих «функций социологии» у Гинзберга выдает программу, которая не может осуществиться с помощью верифицируемых гипотез. * Необходимое условие (лат,.). — Прим. пер. , ^ ческих систем. Последнее представляет собой «перспективную цель занятий наукой» (23, S. 50 f.). Если состояние систематической теории конкретной науки служит показателем степени ее зрелости, то это означает, что без развития систематической теории в этой науке ее исследования останутся бесплодными. В этом смысле развитие логически замкнутых теоретических систем необходимо для прогресса любой науки. При этом логически замкнутая теоретическая система представляет собой систему категорий и переменных, связанных между собой верифицируемыми гипотезами; в этой системе «логическая импликация какой угодно гипотезы находит недвусмысленную (и верифицируемую — Р. Д.) формулировку в любой другой гипотезе в рамках той же системы» (105, S. ю)122. Идеальной целью123 социологического исследования — само собой разумеется — является полное описание и объяснение социальных действий. Однако предпосылка достижения этой цели и основная причина социологических исследований заключается в построении в указанном смысле логически замкнутой теоретической системы. Свою великую работу «Структура социального действия» Парсонс начинает с констатации и вопроса: «Спенсер мертв. Но кто и как умертвил его? Вот в чем проблема». Парсонс дает часть ответа: Парето, Дюркгейм и Вебер. Но сопричас- тен его смерти и он сам, и всякий, кто принимает гипотезы, обрисованные в этом разделе. И не только смерти Спенсера, но также и Конта, Маркса и всех, чье творчество и сегодня заполняет большую часть историй социологии и социологических лекций. Таково притязание социологии как систематической науки. Теперь надо проверить, какой содержательный вклад внес Парсонс в свое оправдание. II ' ' ' Можно считать скороспелым указание общего объема той или иной науки прежде чем она проверит себя на деталях. Мертон говорил о «риске», связанном с «нахождением социологических эквивалентов XX века для великих философских систем прошлого, со всей их разнообразной возбуждающей мощью, со всем их архитектоническим блеском и со всем их научным бесплодием» (99, Б. ю). Это само по себе оправданное предостережение не относится к работам Парсонса. Хотя Парсонс и указывает общий объем социологии как эмпирической науки, он все же не пытается единым махом заполнить его «эмпирико-теоретической системой». «Эта книга, — пишет он об одной из своих основных работ, — представляет собой попытку систематической теории, но мы совершенно недвусмысленно отвергнем предположение о том, что она в каком бы то ни было смысле пытается представить теорию как систему, ибо непрерывно подчеркиваем, что на современном уровне знания такую систему сформулировать невозможно» (22, Б. 536). В рамках общетеоретического плана систематической социологии Парсонс видит, что его задача сводится к рассмотрению двух фокусов научных интересов: категориальной системы отношений, лежащей в основе социологии (соотносительной системы «[социального] действия»), и понятийного аппарата самого социологического анализа и его теоретической интеграции («структур но-функциональная теория»124). Следующие замечания можно считать попыткой обрисовать программу Парсонса и, по меньшей мере, в намеках — его соображения по этим проблемам. Толкотт Парсонс (род. 1902) поначалу изучал экономические науки. Получив степень А. В. (бакалавра искусств) в Амхерстском колледже (1924), он отправился на два года в Европу: сперва, в 1924/25, в Лондонскую школу экономики, где слушал Хобхауза, Гинзберга и Малиновского; затем в Гейдельбергский университет, где Парсонс впервые познакомился с произведениями Макса Вебера. В Гейдельберге в 1927 году. Парсонс стал доктором философии, написав диссертацию «Понятие капитализма в теориях Макса Вебера и Вернера Зомбарта». Свою академическую карьеру он начал преподавателем (Instructor) экономики сначала в Амхерстском колледже, а впоследствии (с 1927) — в Гарварде, где Парсонс преподает по сей день. В 1931 году он стал преподавателем структурно-функциональная теория необходима лишь там, где невозможны (или пока невозможны) эмпирико-теоретические системы. Тем самым, хотя логическая аналогия между общими планами физики и социологии подтверждается, эмпирически между ними проведена отчетливая разделительная черта. Несмотря на то, что Парсонс сравнивает социологию с биологией, в особенности с физиологией, он все же не выдвигает притязания на то, что социология уже в состоянии достичь точности физики. См., наир., Т. Парсонс, «Положение социологической теории» (The Position of Sociological Theory) (в его «Опытах по социологической теории» [Essays in Sociological Theory], S. 5): «Систематическая теория, наиболее плодотворная для нашей дисциплины, должна походить на структурно-функциональный тип, распространенный в биологии, особенно в физиологии. Сам по себе тип теоретической системы, каковой лучше всего может проиллюстрировать теоретическая механика, более желателен, но сегодня в нашей дисциплине он недостижим — ни как сама теоретическая система, ни как приемлемый инструментарий эмпирического анализа в какой-либо обширной области». См. также Т. Парсонс, Э. А. Шилз, «По направлению к общей теории действия» (Toward a General Theory of Action), S. 51: «Часто говорят, что в нашей дисциплине мы пользуемся структурно-функциональной теорией. Это основано на факте, что в нашей дисциплине мы достигли той стадии, когда категориальные требования выполняются сравнительно удовлетворительным образом; а вот познание законов простирается еще недостаточно далеко, чтобы дать нам право называть нашу систему теоретической в смысле классической механики. Между тем, прогресс науки непрерывно движется в этом направлении». , социологии, в 1936 — ассистентом, в 1939 — адъюнкт-профессором (Associate Professor), с 1944 — ординарным профессором социологии, и к тому же с 1946 — заведующим факультетом социальных отношений в Гарвардском университете. Р) 1953—54 годах Парсонс снова провел год в Европе, сначала в качестве приглашенного профессора в Кембриджском университете, а потом — в Зальцбургском американском семинаре125. Наряду с его экономическим образованием и работами о Вебере, заслуживают упоминания еще два импульса, оказавшие существенное влияние на творчество Парсонса и непосредственно из его биографии не вытекающие. Один импульс исходил от гарвардского физиолога Л. Дж. Хендерсона, непосредственно стимулировавшего Парсонса к занятиям Парето126, чье воздействие на Парсонса, однако же, было по сути гораздо большим и находило наиболее отчетливое выражение в центральном для Парсонса и заимствованному Хендерсона понятии системы, но также в понятиях «структура» и «функция», всегда понимавшихся Парсонсом по аналогии с физиологией. Второй, вероятно, еще более важный импульс для Парсонса исходил из его занятий Фрейдом, начавшихся в конце 20-х годов, и благодаря им его внимание все больше направлялось на категории мотивации и их значение для интеграции и функционирования социальных систем. Произведения Парсонса свидетельствуют о многосторонних импульсах его обширных штудий. Хотя вопрос о «систематическом статусе неэкономических аспектов экономического поведения», названный Б. Барбером ключевым для понимания развития Парсонса (142, S. 349), обозначает отправную для Парсонса точку, этим вопросом невозможно объяснить путь от «Структуры социального действия» к «Социальной системе» и «Рабочим запискам по теории действия». Первая и, вероятно, наиболее значительная работа Парсонса, «Структура социального действия», предстанляет собой попытку па основании определенных — согласно Парсонсу, общих — основных предпосылок произведений Парето, Дюркгейма и Вебера показать возникновение теории, каковую Парсонс называет здесь «волюнтаристской теорией действия». Четырнадцать лет спустя, в 1951 году, Парсонс предложил систематический набросок этой теории в написанной совместно с Э. Шилзом главной работе для симпозиума «По направлению к общей теории действия» под заглавием «Ценности, мотивы и системы действий». Сам Парсонс по поводу этой работы заметил, что в ней дана «существенно новая и расширенная формулировка теоретического предмета „Структуры социального действия“» (105, S. IX). Если эти работы по теории действия, как еще будет показано, выходят за рамки социологической теории и пытаются определить общее основание всех социальных наук, то уже многократно упоминавшаяся «структурно-функциональная теория» представляет собой вклад Парсонса в социологическую теорию в более узком смысле. Понятие «структурно-функциональная теория», как и вообще «функция», в «Структуре социального действия» еще отсутствует. У Парсонса мы впервые встречаемся с ним в нескольких статьях, публиковавшихся с 1945 года; оно становится центральным в разделе о социальной системе в докладе Парсонса и Шплза на симпозиуме «По направлению к общей теории действия» и, в первую очередь, в вышедшей в том же году третьей работе Парсонса, «Социальная система». С тех пор внимание Парсонса направлялось главным образом на две задачи, которые он считал тесно связанными: на совершенствование и расширение теории действия, прежде всего в ее психологическом измерении (ср. «Рабочие записки по теории действия» [«Working Papers in the Theory of Action»] ), и на применение структурно-функциональной теории к конкретным социологическим проблемами (см., например, «Пересмотр аналитического подхода к теории социальной стратификации» [«Revised Analytical Approach to the Theoiy of Social Stratification»]). С особенной интенсивностью ведущиеся в последнее время Парсонсом и его соавтором и коллегой Р. Э. Бейлсом исследования малых групп являют собой попытку сочетания обеих упомянутых интенций. Разумеется, биографические данные уместны лишь до известной степени. Однако же из сведений о развитии научных взглядов Парсонса можно сделать два вывода. Во-первых, оно показывает, что Парсонс не сделал попытку, исходя из социологии, вставить эту дисциплину в более широкий контекст, а, наоборот, попытался, отправляясь от более глобальных намерений, определить место социологии среди других общественных наук. Во-вторых — и это следует из первого — развитие Парсонса демонстрирует две хотя систематически называемые сопряженными, но, по меньшей мере, располагающиеся на различных ступенях обобщения отправные точки его теоретических соображений: теорию действия, с одной стороны, и струк гурно-функциональную теорию — с другой. Обе эти отправные точки будут рассмотрены друг за другом и по отдельности. Теория действия. Если социологическая теория должна быть систематической, то ей следует основываться на системе отношений, трансцендирующей категории, выводимые посредством эмпирической генерализации из материала самой категории. Социологическую теорию необходимо сориентировать на несколько главных категорий, каковые — подобно пространству, времени, массе, движению и т. д. в классической механике — в качестве категорий описания дают основу для любого анализа социальных феноменов. Но это означает, что такая система отношений — если мы не согласны с «энциклопедической точкой зрения, которая воспринимает социологию как синтез всего нашего знания о человеческом поведении в обществе« (142, Б. 4), — с необходимостью выходит за пределы социологии. «Как-нибудь» следует разработать «теоретический аппарат, который приведет к гармонии нашей собственной области (социологии — Р. Д.) с другими, равным образом составляющими часть той же более обширной фундаментальной системы» (142, Б. 4). В «Структуре социального действия» Парсонс приводит четыре различных системы такого рода, различаемые Ф. Зна- нецким в его книге «Метод социологии»: «социальное действие», «социальные отношения», «социальные группы» и «социальная личность» (105, S. 30). Парсонс делает выбор в пользу первой системы, и притом в силу двух оснований: 1. поскольку это та система отношений, где конвергирует традиционная социологическая теория, и 2. поскольку «ее можно рассматривать как элементарнейшую» {105, S. 39). Первый из этих аргументов является историческим и может свидетельствовать о том, что было бы разумным избрать социальное действие в качестве основной категории такой системы отношений. Ббльшую часть «Структуры социального действия», посвященную разработке тезиса о конвергенции теорий Парето, Дюркгейма и Вебера, занимает обсуждение этого арп/мента. Второй аргумент является логическим. Если его можно обосновать, то выбор «социального действия» в качестве системы отношений можно считать непреложным. Без детального повторения этапов доказательства, будем считать, что его осуществил Парето127. В качестве основной категории «социального действия» или же, как предпочитает формулировать сам Парсонс, «действия»128 в «Структуре социального действия» он вводит как «единицудействия» «отдельный акт» (unitact). Впоследствии о «действии» (action) он говорит абстрактнее и одновременно точнее: это элемент теории действия. Для Парсонса действие — это всякая форма человеческого поведения, которую можно описать и проанализировать посредством определенных категорий, характеризуемых Парсонсом как логические импликации понятия «действие». Эти категории в то же время служат отправной точкой для теории действия. Они состоят из того «минимума описывающих терминов» или «фактов», который должен быть предсказуемым с помощью основной единицы некоей системы прежде, чем система может быть охарактеризована как таковая (105, S. 44). Тремя существенными импликациями, без коих невозможно помыслить действие в этом смысле, являются для Парсонса действователи (actors), ситуация действия (situation of action) и ориентация действователя или действователей на ситуацию (orientation of the actor of the situation)*. Теория действия берет начало в анализе соотносительной системы действия, конституированной этими формальными и описательными элементарными категориями. То, что действие не может быть мыслимо без действователей, вряд ли нуждается в дальнейшем объяснении. Под действователями же Парсонс понимает как индивидов, так и коллективы, выступающие в качестве субъекта или объекта действия. Ситуация действия охватывает все социальные или несоциальные данности, явленные действователю либо как не- тему отношений, на основании коей социология, которая одна имеет своим предметом фактический состав сугубо «социального», была бы лишь одной дисциплиной наряду с другими, разделяющими с ней ту же систему отношений. * Так в 23, S. 56. В «Структуре социального действия» Парсонс — немного неудачно с логической точки зрения — добавил к этим трем в качестве четвертой импликации еще и «определенные виды отношений между этими элементами» (S. 44). Впоследствии эту четвертую импликацию Парсонс свел к третьей — указанием, что способы ориентирования действователя в отношении ситуации уже дают способы отношений между элементами соотносительной системы. контролируемые условия, либо как контролируемые орудия. Следовательно, под ситуацией подразумеваются лишь те элементы принципиально неограниченного поля, окружающего действователя при его действии, которые имеют значение для конкретного действия. Условиями или средствами действия может быть диффузное или специфическое значение лиц или вещей — в любом случае речь идет о данностях, внешних для действователя. Внутренние же предпосылки и импликации действия, а тем самым основная и решающая категория парсоновской системы отношений, связанной с действием, воспринимают^ ся с точки зрения «ориентации действователя на ситуацию». Эта категория, обобщенно описывая действие, охватывает два совершенно несходных с аналитической точки зрения вида ориентации: ориентацию на мотивы и ориентацию на ценности. То, что всякое действие можно проанализировать в аспекте ориентации на мотивы, означает, что оно всегда устремлено к цели, которая порождается волей действователя129. То, что любое действие можно проанализировать в аспекте ценностной ориентации, означает, что в его основе лежат определенные интериоризованные действователем нормы и селективные критерии, каковые определяют выбор между альтернативами. В выведении дальнейших категорий теории действия из этой системы соотносительных понятий в центре интересов, естественно, находится развитие формально-описательных понятий ориентации действователя на ситуации. Парсонс формулирует категории для описания: 1. возможных способов мотивной ориентации, 2. возможных способов ценностной ориентации и 3. возможных альтернатив интерпретации ситуаций действия в той мере, в какой они способствуют ори енгации на ситуации130. Все эти категории являются формальными, поскольку они обозначают определенные способы поведения лишь по их форме, по их логической структуре; описательными же они являются потому, что это понятийное обозначение в перву ю очередь служит лишь характеристике, но не анализу. Следующий шаг теории действия состоит в анализе способов, какими можно рассматривать поступки, единицы действия, как нечто интегрированное в системы. «Эмпирически поступки не изолируются, а выступают в констелляциях, называемых нами системами» (23, S. 54). При этом Парсонс различает три системы, в каждой из которых элементы действия организуются специфическим образом: «социальную систему», «личностную систему» и «культурную систему»131. «Социальные системы, личностные системы и культурные системы служат критическим предметом теории действия. В двух первых случаях системы сами мыслятся в качестве действователей, чьи действия, опять-таки направленные к целям и к удовлетворению диспозиций потребностей, мыслятся в качестве выступающих в ситуациях, расходующих энергию и регулируемых нормами. Анализ третьего рода систем существенен для теории действия, поскольку когда системы ценностных мерил (критериев отбора) и прочих способов проявления культуры институционализированы в социальных системах и интериоризированы в личных системах, то действователь руководс твуется ими как в отношении ориентации на цели, так и в нормативном регулировании средств выражения и выразительной деятельности, где бы диспозиции потребностей действователя ни предоставляли возможность избирательных решений в таких вещах» (23, Б. 55.). Формальный анализ трех систем (или подсистем) действия приводит затем в собственно социологическую, психологическую и этнологическую теорию. Однако же перед тем, как мы сделаем этот шаг, ведущий на более низкую ступень обобщения, отличие которого от теории действия дано в самом начале, представляются уместными еще два пояснительных замечания к этой теории. Чтобы определить отведенное Парсонсом место для теории действия среди социальных наук, возможно, имеет смысл сослаться на одну из аналогий, многократно им приводимых. Парсонс любит сравнивать систему соотносительных понятий, лежащую в основе этой теории, с системой соотносительных понятий классической механики. Действию в ней соответствует частица (элементарная), а трем импликациям действия — атрибуты элементарной частицы. «Таковы наиболее обобщенные категориальные рамки, в пределах которых приемлемы научно-эмпирические исследования» (141, Б. 44). «Подобно тому, как единицы механической системы в классическом смысле, элементарные частицы, можно определить лишь через их свойства — массу, скорость, место в пространстве, направление движения и т. д., гак и единицы систем действия могут обладать известными фундаментальными свойствами, без которых невозможно помыслить эти единицы в качестве „существующих“» (105, Б. 43). Пусть эта использованная Парсонсом аналогия, вероятно, даст повод к немалому количеству критических возражений; мы привлекли ее здесь, прежде всего, лишь для пояснения вышесказанного. Аналогия с классической механикой может способствовать прояснению логического статуса теории действия, но она скрывает обобщенный характер притязаний этой теории. Уже неоднократно приводившуюся констатацию того, что эта теория выходит за рамки собственно социологической теории, теперь можно сформулировать с еще большей отчетливостью: лишь в случае, когда теория действия может мыслиться в качестве системы соотносительных понятий для всех социально-научных дисциплин, ее притязания являются оправданными. Этой теоретической ситуацией объясняется проведение симпозиума «По направлению к общей теории действия». В сборнике «Toward a General Theory of Action» участвовали девять представителей социальных наук, которые приняли систему понятий, соотнесенных с действием, в качестве основополагающих для своих наук: трое социологов (Т. Парсонс, Э. А. Шилз, С. А. Стауффер), четверо психологов (Э. К. Толмен, Г. В. Оллпорт, X. А. Меррей, Р. Р. Сиэрз) и двое этнологов (К. Клукхон, Р. К. Шелдон). Во многих книгах Парсонс пытается, исходя из теории действия, определить место не только этих трех наук, но и экономики, политологии и истории (см. 105, S. 757 ff.; 22, Кар. XII; 23, S. 28 Г.; 141, S. 66). Кажется несомненным, что теория Парсонса дает возможность более детального, чем прежде, установления отношений между социологией и психологией или же социологией и этнологией. И обратно, долгосрочная устойчивость или неустойчивость этой теории как будто бы связаны с приемлемостью ее при тязаний на то, чтобы стать категориальной системой соотносительных понятий для всех социальных наук132. Структурно-функциональная теория. Социальная система, как мы уже видели, представляет собой, с точки зрения Пар сонса, одну из трех логически эквивалентных систем действия. Анализом социальной системы занимается социоло гия, а формальными аспектами социальной системы -- (систематическая) социологическая теория. Социальная система репрезентирует один из способов, какими можно интегрировать элементы системы понятий, соотнесенных с действием. Поэтому для ее исследования необходима как соотнесенность с этой категориальной системой, так и собственная аналитическая схема этого исследования. Соотнесенность с категориальной системой действия поначалу осуществляется без труда. Подобно всякой системе, социальной системе также ведома структура, то есть «набор относительно устойчивых способов отношений между единицами». И, «поскольку единица социальной системы является действователем, социальная структура есть система видов социальных отношений действователя» (141, Б. 61). «Тогда действие будет единицей в социальной системе, так как оно представляет собой часть процесса взаимодействия между его автором и другими действователями» (22, Б. 24). Тем самым категории теории действия применимы и к социологической теории, ибо социальная система представляет собой систему действователей, каковые действуют в ситуациях с определенными ценностными и мотивными ориентациями. Но эта элементарная схема недостаточна — или же ( лишком широка — для того, чтобы решать проблемы социологической теории. «Отличительный признак структуры систем социального действия состоит в том, что в большинстве отношений действователь участвует не в тотальности социального действия, а лишь через некий данный дифференцированный сектор своих тотальных действий. Такой сектор, образующий единиц}’ некоей системы социальных отношений, обозначается преимущественно как „роль“» (141, в. 61). Поэтому «для большинства целей понятийная единица социальной системы есть роль» (23, Б. 190). Впоследствии Парсонс дает еще более поучительную формулировку: «Для большинства целей более макроскопического анализа социальных систем между' тем рекомендуется пользоваться единицей более высокого порядка, нежели действие, а именно статусной ролью, как мы ее будем здесь называть» (22, Б. 25). Чтобы ура- \ зуметь эту отправную точку структурно-функциональной теории, для любого обсуждения понятий «статус» и «роль» требуется несколько дальнейших соображений. Проблема, с которой имеет дело социологическая теория, — это проблема теоретического анализа процессов. При этом о проблеме здесь идет речь в двояком смысле. Анализ процессов — не только предмет социологической теории, но и в то же время предмет в высшей степени проблематичный, и он задаваемым образом противится научной рационализации и объяснению. Научное объяснение процессов требует знания законов, по которым протекают эти процессы. Однако же формулировка таких законов требует в первую очередь знания всех (в эмпирико-теоретических системах) или хотя бы существенных (в теоретических системах) переменных, которые действуют в рассматриваемых процессах, а затем — и точного определения отношений между этими переменными и их конкретной важностью. Но как раз здесь перед со- циологом-эмпириком встает проблема, поначалу кажущаяся едва ли разрешимой: проблема экспериментально не воспроизводимых переменных. Парсонс прекрасно осознает эту проблему. Подлинной целью социологической теории он считает и объяснение социальных процессов. Но одновременно именно тут он усматривает самую большую проблему социологической теории. «Идеал научной теории должен состоять в том, чтобы по возможности расширять динамическую область анализа комплексных систем. И перед наибольшими теоретическими трудностями ставит науку достижение этого идеала» (141, Б. 47). Структурно-функциональная теория происходит из этой дилеммы, и понятия «структура» и «функция» в социологии происходят тоже из нее. Они были введены из-за стремления упростить поначалу необъяснимое в своей полноте положение вещей, рационализировать и описать его на абстрактном уровне теоретической системы, а также зафиксировать основные точки объяснения. Первый шаг этой попытки состоит в построении сравнительно устойчивой структуры систем в качестве исходного пункта процессов, где задействованы все эти системы. Признается, что такие эмпирические структуры эмпирически показать невозможно. При их построении сугубо процессуальный характер социальной действительности застывает. Построение структу ры социальных систем, каковая представляется стабильной, логически является операцией, при которой основные категории, сами по себе обозначающие переменные, выступают в качестве констант. Следовательно, категория структуры имеет в виду утрату эмпирической полноты и упрощенчество. В то же время, однако, она проявляет себя как «подлинно техническое орудие анализа» (141, S. 47), ибо позволяет соотнести процессуальные анализы с фиксированной исходной ситуацией и с необходимостью позволяет не упускать из виду ни одного компонента этой ситуации. Очевидно, что компоненты структуры с необходимостью статичны. Они описывают отношения в одной из структур, выделенной из их процессуальной взаимосвязи. При этом главное — найти способ «связать эти «статические» структурные категории... с динамическими переменными элементами в системе. В результате такой связи получается существеннейшее понятие функции. Его важнейшая задача состоит в том, чтобы дать критерии весомости динамических факторов и процессов в рамках системы. Эти критерии важны, поскольку имеют функциональное значение для системы... Функциональное значение в этой связи телеологпчно. Некий процесс или набор условий либо способствует сохранению (или развитию) системы, либо является «дисфункциональным», противодействуя интеграции или эффективности системы. Поэтому он представляет собой функциональную соотнесенность всех особенных условий и процессов с состоянием системы в целом как функционального единства, которое служит логическим эквивалентом определенных уравнений с несколькими неизвестными в до конца разработанной системе аналитической теории» (141, S. 48)133. Категории «структура» и «функция» обозначают центральные точки социологической теории, пока еще не претендующей на создание «до конца разработанной системы аналитической теории»*. При стремлении разрешить проблемы динамического анализа в каждом заданном случае сначала предполагается структура социальной системы, а затем исследуется функция каждой из специфических частей этой системы и вклад этой функции в функционирование системы, чтобы в конце концов оказаться в состоянии определить стабильность или нестабильность социальных систем. Все остальные понятия структурно-функциональной теории, в том числе и понятия «статус» и «роль», становятся осмысленными в связи с этой интенцией и шагами анализа, необходимыми для ее осуществления, которые обозначаются посредством категорий «структура» и «функция». Мы помним, что Парсонс ввел понятийную связку «статус- роль» в качестве основной единицы анализа социальных систем. И эта основная единица — не «действие» или «действователь», а лишь всякий раз определенный сектор действователя в некоем заданном действии, а именно — его «статус- роль». Но ведь сочетание «статуса» с «ролью» в точности соответствует сочетанию «структура-функция». Сектор, посредством какового действователь участвует в социальных взаимоотношениях, «имеет два основных аспекта. С одной то есть системы, где все переменные являются полностью определенными, Парсонс любит ссылаться как на пример логически замкнутых (поскольку «до конца разработанных») теоретических систем. См., напр., 105, Э. ю. * Выше на Э. 2го и ранее не совсем удачный термин «структурно-функциональная теория» был введен без дальнейшего объяснения. Однако же теперь его генезис и значение отчетливо видны. — Термины «структура» и «функция», как уже сказано, Парсонс позаимствовал из физиологии. Между тем Парсонс ввел их в физиологию не первым. Ради одного любопытства приведем здесь цитату из объявленного им мертвым (и справедливо) Спенсера, не прослеживая ее истории в деталях (147,8.58): «Подобно тому, как в человеке имеются структуры и функции, делающие возможными события, о коих нам рассказывает его биограф, так и в нации имеются структуры и функции, делающие возможными события, о которых нам рассказывает ее историк; и в обоих случаях эти структуры и функции берутся в своих истоках, развитии и упадке, и этим занимается наука». стороны, это позиционный аспект — аспект места, занимаемого в системе рассматриваемым действователем по отношению к другим действователям. Это то, что мы будем называть его статусом, — место действователя в системе отношений, понимаемое как структура, то есть как структурированная система, состоящая из частей. С другой же стороны, это аспект процесса, того, что делает действователь в своих отношениях с другими, аспект, взятый в контексте своего функционального значения для социальной системы. Это мы будем называть его ролью» (22, S. 25)134. В обоих понятиях — статуса и роли — избегается регресс к личности в качестве психологической системы. Хотя они и возводимы к личности, они не выходят за рамки социологического анализа, а трактуются как специфические для социологической теории элементарные частицы135. Следовательно, все дальнейшие социологические гипотезы будут высказываниями не о лицах, а о статусах и ролях136, причем статус постоянно обозначает позицию, а роль — ее эквивалент в поведении личностей. В той мере, в какой в социологическом анализе рассматривается отдельная личность, она постоянно понимается в качестве обладательницы статуса и ролей. Исходя из этих основных категорий, Парсонс различает три проблемных области структурно-функциональной теории, которые логически следуют одна за другой, так как ре шение последующих проблем предполагает решение предыдущих: 1. теорию социальной структуры, 2. теорию процессов мотивации в рамках системы и 3. теорию изменения. Теория социальной структуры зиждется на допущении, что «условие устойчивости социальных систем заключается в том, что для того, чтобы конституировалась «общая система ценностей», необходима интеграция ценностных мерок компонентов этих социальных систем». «Существование такой системы норм в качестве исходного пункта для анализа социальных феноменов, — говорит Парсонс, — является центральным допущением, которое следует непосредственно из применения системы понятий, соотносящихся с действием, к анализу социальных систем» {145, S. 93). И вот, несмотря на то, что в качестве принципа структуры социальных систем едва ли можно проследить непосредственную соотнесенность гипотезы об общей системе ценностей с категориальной системой «действие», такую соотнесенность, пожалуй, можно проследить для понятийной связки «статус-роль». Эта связь достаточно важна, чтобы рассмотреть ее немного пристальнее. «Роль как поведенческий аспект статуса дает связующее звено между идеальными и поведенческими нормами некоего общества» (142, S. 43). То, что роль есть эквивалент статуса в личностном поведении, прежде всего означает, что с каждым статусом сопрягаются известные ожидаемые поведенческие нормы. «Так, от «супруги» в качестве обязательств по ее статусу ожидается, что она возьмет на себя ответственность за домоводство, а в случаях необходимости — и за уход за детьми» (142, S. 43). Эти ожидаемые способы поведения, или «ролевые ожидания», в обществах институционализированы, то есть для каждой роли существуют известные, социально определенные обязанности и запреты. Другие следят (опять же выполняя свои ролевые ожидания) за тем, чтобы действователи исполняли свои обязанности. «Чем являются санкции для Я (ego), тем — ролевые ожидания для Другого {alter), и наоборот» (22, S. 38). «С этой точки зрения существенный аспект социальной структуры заключается в сис теме норм для ожиданий, определяющих приемлемое поведение лиц, каковые играют определенные роли» (141, S. 61 f.), то есть в некоей общей, надындивидуальной и ин- ститущюнализованной системе ценностей. «Поэтому фундаментальным структурно устойчивым элементом социальных систем, который... должен играть существенную роль в их теоретическом анализе, является их структура как институци- онализованных норм, определяющих роли учреждающих их I действователей» (141, S. 62). Дальнейшие же анализы теории социальных структур касаются прежде всего вопросов о наличии доминантных ценностных норм в социальных системах и об институциональной дифференциации в таких системах. Теория мотивационных процессов в рамках системы занимается сопряжением как бы «объективных», то есть институциональных характеристик социальной структуры с «субъективной» мотивацией действователей в рамках этой структуры. К ее центральным проблемам относится: как ин- ституционализованные ценностные установки некоего общества становятся частью личностной структуры индивидов в этом обществе? А также: какие личностные процессы у отдельных действователей приводят к дизруптивным действиям, нарушающим соответствие ролевым ожиданиям? Первый из этих вопросов соотносится с детально проанализированной Парсонсом проблемой интериоризации социальных ценностных установок как условием устойчивости личностей и социальных систем. Второй вопрос касается проблемы патологического поведения, отклоняющегося от институциали- зованных ценностных установок, а также существующих в обществах механизмов для контроля такого патологического поведения (социальный контроль)137. Намерением структурно-функциональной теории является формулировка набора взаимозависимых категорий, с помощью коих: 1. можно проанализировать любой частный социальный феномен — социальную категорию или группу, норму или институт — так, чтобы прояснилась его роль в рамках определенных структур и в процессах, вышедших за рамки этих структу р, 2. можно проанализировать целые общества так, чтобы доступными стали не только их структуры, но и их «невралгические точки» и вызванные последними тенденции развития научной рационализации. В центре таких анализов находятся категории «структура» и «функция», в их исходной точке — категории «статус-роль», а также выводимые из них категории и понятия, в особенности соотносящиеся с институционализацией ценностных норм и санкций, с интериоризацией этих норм и способами отклонения от них. Венец же всего этого — динамический анализ самого социального изменения. «Последняя ветвь социологической теории... динамическая теория институционального изменения... Несомненно, она представляет собой синтетическую кульминационную точку теоретической структуры нашей науки» (142, Б. 12). Соображения Парсонса по этой теории изменения, однако же, вряд ли являются вкладом в нее. Глава из «Социальной системы», озаглавленная «Процессы изменения социальных систем», служит не формулировке категорий для анализа социального изменения, а доказательству тезиса о том, что «на современном уровне знания общая теория процессов изменения социальных систем невозможна» (22, Б. 486). В оправдание этому Парсонс приводит два основания: 1. убеждение, что теория изменения должна претендовать на «синтез всех прочих ветвей общей теоретической системы» то есть специфического ОТЛИЧИЯ социологической теории мотивационных процессов следует учитывать непрерывную соотнесенность с социальными системами: «Отношение психологии к теории социальных систем представляется подобным отношению биохимии к общей физиологии. Совершенно так же, как организм — не категория общей химии, социальная система — не кате!ория психологии» (141,8. 66). (142, S.) 1), к котором)' пока трудно подступиться, и 2. имманентные пределы структурно-функциональной теории, которая все-таки возникла из дилеммы недостающего знания о «законах, определяющих процессы в рамках системы» (22, S. 483). Итак, Парсонс ограничивается предложением нескольких эмпирических обобщений и привлечением переменных ad hoc как релевантных для теории изменения. У III Сегодня Толкотта Парсонса многие — и не только в Америке — считают величайшим из ныне живущих теоретиков социологии. Это между тем никоим образом не означает, что его произведения не вызывают споров. Сам Парсонс как-то назвал «эволюцию» истинным «богом науки». Он хотел сказать этим, что для тех, кто «почитает этого бога в подлинно научном духе, тот факт, что наука в своем развитии идет дальше того, что было ими достигнуто, не может считаться изменой им самим. Скорее, это исполнение их собственных высочайших чаяний» (105, S. 41). Не может избежать такой судьбы и творчество Парсонса. Правда, подлинно теоретическая (и имманентная) критика творчества Парсонса пока слишком застряла на начальном этапе. По существу, она не выходит за рамки нескольких косвенно критических статей Роберта К. Мертона. В этом последнем разделе нашей задачей будет формулировка некоторых подходов к этой критике. Чаще всего критика в адрес Парсонса направлена против непонятности его технической терминологии, излишней сложности его понятийного аппарата или же — более обобщенно — против абстрактности и приписываемого ему отсутствия соотнесенности его систематических соображений с эмпирикой. У многих Парсонс пользуется славой «непонятного». В недавней рецензии на «Пересмотр аналитического подхода к теории социальной стратификации» («Revised Analytical Approach to the Theory of Social Stratification») У. Myp писал: «Несмотря на то, что мне не хочется прослыть анти- теоретичным, и, разумеется, врагом внятного формирования понятий, я все нее нахожу большую часть (теоретического -Р. Д.) аппарата неупотребительным и излишним» (140, Б. 94). Эти возражения суммированы в нескольких предложениях из рецензии С. Д. Кларка на «Социальную систему» Парсонса: «Социологи обиделись на обвинение в том, что их труд якобы недостаточно теоретически обоснован... Парсонс как будто бы эффективно прореагировал на это обвинение, создав тщательно разработанную теоретическую конструкцию, представленную на таком техническом языке, что ни один профан не может притворяться, что понимает его... [Или же] мы получили ненадлежащее впечатление и пришли к допущению, что эта теория содержит больше, чем в ней фактически содержится?» (135, Э. 103) Между тем, сколь бы убедительными ни казались такие замечания читателю, силящемуся прочесть книги Парсонса, они останутся всего лишь полемикой до тех пор, пока не будут подкреплены более существенными возражениями. Если мы согласимся с основной интенцией Парсонса, с его убеждением о возможности систематических социологических теорий, и ограничимся критической оценкой его взглядов, то на наиболее обобщенном уровне как будто бы возникают две точки критического подхода: во-первых, вопрос о взаимосвязи теории действия со структурно-функциональным подходом и во-вторых, вопрос о применимости структурно-функциональной теории к анализу проблем социального изменения. Первый из этих вопросов для самой социологической теории носит чисто формальный характер, а вот второй касается ядра ее содержания. Парсонс, как мы видели, исходит из утверждения, что категориальная система соотносительных понятий в социологической теории должна быть шире самой теории. Поэтому он вводит систему понятий, соотносящихся с действием. Такая операция имеет в виду, что элементы социологической теории выводимы непосредственно из этой системы понятий, что социальная система, предмет социологического анализа, представляет собой одну из многих форм интеграции категорий системы понятий, соотносимых с действием. Интенция такого аргумента сама по себе убедительна. Однако же в парсоновском изложении этой интенции остается непонятным, действительно ли элементы социологической теории с непреложностью выводятся из этой системы понятий, соотносимых с действием, и нельзя ли помыслить их в качестве элементов социологической теории, не выводя их из этой системы соотносительных понятий. На оба вопроса вроде бы следует ответить отрицательно. Элементарными категориями социологической теории, по Парсонсу, являются «статус» и «роль». Мы уже упомянули характерное место из «Социальной системы», где Парсонс вводит эти категории. Сначала он там говорит — последовательно и действительно применяя теорию действия — о «действии» или о конкретном «поступке» как о единицах социальной системы. Затем же Парсонс (он примечательным образом говорит «во-вторых») добавляет и нечто иное: «Между тем для большинства целей более макроскопического анализа социальных систем рекомендуется использовать единицу более высокого порядка, чем действие, а именно — статус- роль» (22, 24 Г.). Сразу же бросается в глаза, что высказывания о «большинстве целей» и «более макроскопическом анализе», равно как и факт, что нечто «рекомендуется», сделаны не на языке непреложного выведения одних категорий из других. Если уверения Парсонса заслуживают доверия, то основные категории структурно-функциональной системы выведены непосредственно из категорий системы действия. Если же задаться вопросом о том, действительно ли «статус» и «роль» сводимы к «действию», «действователям», «ситуациям» или «ориентациям», то ответ окажется отрицательным: понятийная связка «статус-роль» не обозначает некий особый случай действия, а служит самостоятельной категориальной единицей, заменяющей систему понятий, соотносящихся с действием, так как эта единица «рекомендуется». Тот же вывод можно обосновать и иначе. Мы можем спросить, будет ли структурно-функциональная теория без системы понятий, соотносимых с действием, бессмысленной или же невозможной. Существуют работы по социологии, где структурно-функциональная теория недвусмысленно применена в качестве инструмента анализа, хотя теория действия не упоминается ни словом (см. 76, 137,99). Речь в них идет о структуре и функции, о статусе и роли, и ни в одном месте не замечается сожаления по поводу отсутствия более обобщенной категориальной системы. Следовательно, представляется, что структурно-функциональная теория не связана с теорией действия логически и не сопряжена с ней таким образом, что становится без нее бессмысленной. Очевидно, этот аргумент чисто формален. Непосредственно он не касается ни значимости структурно-функциональной теории, ни значимости теории действия. Однако же он касается притязания, выдвинутого Парсонсом по отношению к теории действия. Парсонс утверждает, что она представляет собой фундамент, без какового невозможно построить дом, социологическую теорию. В действительности же она, скорее, похожа на крышу, возведенную прежде дома. На этом фоне вполне убедительно звучит требование Мертона в первую очередь отбросить «всеохватывающую спекулятивность» и «искусные системы понятий» в пользу «теорий среднего уровня» (99, в. 5). Фактически складывается впечатление, что нам, социологам, хорошо бы принять теорию действия к сведению и иметь ее в виду, но в нашей работе на уровне собственно социологических теорий надо вести себя так, словно никаких попыток создать теорию действия не было138. Напротив, социологию сегодня уже нельзя представить себе без структурно-функциональной теории. Ее проблемы — это проблемы каждого социолога, а критика структурно-функциональной теории выдает стремление не отвергать, а уточнять и расширять ее. Если же поэтому здесь опровергается тезис, что структурно-функциональная теория в Парсонсо- вом варианте или с дополнениями Мертона в состоянии удовлетворительно справиться с проблемами социального изменения, то происходит это с намерением не опровергнуть, а дополнить эти теории. Тезис структурно-функциональной теории об анализе проблем социального изменения не нов. Парсонс сам знает напрашивающееся на него возражение и выразил отношение к возражению в нескольких фразах, которые надо процитировать здесь во всех подробностях. В «Социальной системе», в конце главы о социальном изменении, он говорит: «Вероятно, позволительно и последнее замечание. Постоянно утверждается, что структурно-функциональный подход к теоретическим проблемам страдает в сфере социологии от «статического предрассудка». Говорят, что проблемы изменения лежат вне поля зрения структурно-функционального подхода, а также выдвигается аргумент, что именно они, очевидно, действительно важны, а такая теория якобы стремится лишь отделаться от подлинно эмпирической значимости. [Вероятно, вышеприведенные примеры] способствуют тому, чтобы убедить читателя, что автор осознает тот факт, что мы живем — как порою говорят — в «динамичном» обществе. Вероятно даже, что не окажется чрезмерным упование на то, что вся эта глава убедит его, что в дилемме между «статическими» и «динамическими» акцентами вообще имеется нечто ложное. Если теория хороша независимо от того, какого рода проблемы она непосредственнейшим образом рассматривает, то нет оснований считать, что ее никак невозможно применить к проблемам изменения, равно как и к проблемам процессов в рамках стабилизировавшихся систем» (22, Б. 535)- Значит, возражение против структурно-функциональной теории, подлежащее здесь опровержению, в формулировке «статический предрассудок» выражено не слишком удачно139. Но контраргументы Парсонса еще менее удачны и выдают либо неуверенность, либо неподготовленность его позиции по этому пункту. Когда Парсонс заверяет, что осознает динамический характер современного (американского) общества, он выражает позицию, каковую никто не может оспорить и не оспаривал. Он мог бы пойти и дальше и вспомнить, что на многих страницах указывал на динамический анализ как на конечную цель структурно-функциональной теории. И следующий аргумент — что противопоставление теории статической и динамической в чем-то неправильно — разумеется, имеет смысл. Если может существовать систематическая социологическая теория, то она должна быть единой систематической теорией и не делиться на статическую и динамическую. Но делать отсюда вывод или вообще утверждать, что «хорошая теория» всегда должна быть равным образом применимой и к структурным проблемам, и к проблемам изменения, — занятие неблагодарное, и Парсонсу следовало бы избегать его. Либо это утверждение правильно, и тогда структурно-функциональная теория плоха; либо структурно-функциональная теория хороша, и тогда это утверждение неправильно. Парсонс может радоваться тому, что его критики, которые раскрывают недостатки структурно-функциональной теории в отношении научного объяснения социальных процессов, все-таки жалуют его рассуждениям предикат «хорошая теория». Попытка создать систематическую социологическую теорию направлена к тому, чтобы остановить реку истории, наделить структурной взаимосвязью исторический материал благодаря деятельности познающего, упорядочивающего и рационализующего духа науки и тем самым освободить человека от пассивной связанности историей. Дилемма теории заключается в проблеме — как элемент движения, конфликта и изменения можно на уровне теоретической абстракции снова ввести в теоретические модели, то есть как теоретический анализ может соответствовать сугубо процессуальному характеру социальной реальности? Эта проблема — уже многократно формулировавшаяся и хорошо знакомая Парсонсу — характеризует пункт, где терпит крах структурно-функциональная теория в ее нынешней форме — и благодаря своему категориальному аппарату терпитг крах с необходимостью. Понятия «функция» и «роль» введены Парсонсом для того, чтобы сделать возможным динамический анализ на фоне построения устойчивых структур. Эти категории также в состоянии описывать'все процессы, наблюдаемые в пределах социальных систем в рамках их упорядоченного функционирования — распределение ролей и статусов, шансов и благ и т. д. и т. п., — а также объяснять эти процессы из их («функциональной») взаимосвязи с другими элементами тех же структур. Но они не в состоянии описывать тенденции, интенция коих направлена на выход за пределы наличных структур, таким образом, чтобы учитывать их реальные шансы на успех, а это значит — и принципиальную изменчивость структуры. И понятие «роли», и понятие «функции», где бы они ни применялись к определенным социальным феноменам, per definitionem140 соотносят эти феномены с существующим строем таким образом, что они не характеризуются как вклад в функционирование этого строя и от них нельзя отмахнуться, как от патологических отклонений, то есть выделить в остаток. Хотя категорию «дисфункции» и упоминает Парсонс (а впоследствии — Мертон и М. Дж. Леви), по существу она все же остается некоей остаточной категорией, не находящей места в рамках структурно-функциональной теории141. Чтобы обосновать эти утверждения в качестве аргументов, потребовалась бы более продолжительная дискуссия, чем это возможно здесь. Следовало бы прежде всего пояснить на примерах, что такое социальное изменение, социальные процессы и социальный конфликт in concreto* и почему структурнофункциональная теория недостаточна для их описания и объяснения. Затем следовало бы подробно исследовать, почему категории «дисфункции» в рамках структурно-функциональной теории суждено быть остаточной и отчего описание феноменов, не способствующих и непосредственно не противодействующих функционированию социальной системы, как «отклоняющихся» или «патологических», препятствует постижению самостоятельного значения этих феноменов. Конфликт, который лежит в основе всех этих аргументов, можно, вероятно, вкратце выразить следующим образом. Подразумеваемая структурно-функциональной теорией модель общества постулирует относительно стабильную систему, состоящую из частей, чьи функции определяются соотношением с системой. Однако же, чтобы разрешить динамические проблемы на уровне систематической социологии, необходимо предположить такую модель общества, в которой конфликт по поводу принципов какой-либо наличной и рассматриваемой как эвристическая конструкция структуры, постулируется в качестве правила, а положение отдельных феноменов определяется в соотношении не только с системой, но и с принципом, располагающимся по ту сторону системы (например, с принципом удовольствия**). Согласно маются как патологические отклонения, разрешение этой подлинной дилеммы структурно-функциональной теории невозможно. * Конкретно (лат.). — Прим. пер. ** Здесь имеется в виду принцип, согласно коему всякий действователь стремится к улучшению пропорции между удовольствием и неудовольствием, к усилению ощущений удовольствия. Но и с этой стороны позиция Парсонса уязвима: Парсонс сам формулирует этот принцип, но затем утверждает, что согласие с системой ценностей, лежащей в основе одной из существующих структур, ео ipso способствует усилению ощущений удовольствия, а значит — что конформизм удовлетворяет одну из человеческих потребностей. Но ведь это означает, что Парсонс подчиняет этот принцип кате- этой модели, патологическим особым случаем социальной жизни являются не конфликт и изменение, а стабильность и порядок. Теперь, разумеется, легко выдвигать такие программные требования, но трудно фактически перенести их на уровень теоретического анализа. Можно даже считать, что сдержанность Парсонса в формулировке «теории действия» имеет под собой хорошие основания. Между тем такое мнение не выдерживает более проницательного анализа. Если Парсонс вообще намекает на желательность некоей «теорир изменения», то он уже использует недозволенный прием. Ибо задача никоим образом не состоит в том, чтобы (как на многих страницах подразумевает сам Парсонс) разработать теорию изменения, независимую от структурно-функциональной теории, но в том, чтобы расширить структурно-функциональную теорию с тем, чтобы она позволяла проводить удовлетворительный анализ феноменов социального изменения. И в любом случае было бы мыслимо, если бы структурно-функциональная теория обрела плодотворное дополнение в виде нескольких категорий, не соотносящих индивида с устойчивым порядком системы. Изложить здесь проблематику структурно-функциональной теории с точки зрения ее применимости к анализу социальных конфликтов и социального изменения можно лишь чуть ли не в недопустимо смутных намеках. Продумать ее дальше и найти выход из дилеммы имплицированного понятия порядка, вероятно, наиболее значительная проблема, гории социальной системы вместо того, чтобы расположить его выше последней. Вот заостренная формулировка: напрашивается подозрение, что Парсонс своими понятиями «система», «структура» и «функция» — подобно Спенсеру — ненамеренно подпадает под воздействие органистической аналогии и не замечает решающего отличия между органическими и социальными системами: когда органические системы прекращают функционировать, они перестают быть и органическими системами; когда же перестают функционировать социальные системы, они превращаются в другие социальные системы. В этом смысле изменение представляет собой сущность социальной реальности, а стабильность—ее патологический особый случай. которая поставлена сегодня перед теоретиками социологии. Надо полагать, что, несмотря на то, что решение этой проблемы продемонстрирует границы структурно-функциональной теории в ее нынешней форме, значение этой теории для социологического анализа едва ли можно преуменьшить. Еще необходимо упомянуть последнее возражение, касающееся как расширения структурно-функциональной теории, так и ее парсоновской версии. В дискуссиях о творчестве Парсонса зачастую ставятся такие вопросы: Как можно применить разработанные Парсонсом категории в эмпирических социологических исследованиях? Насколько они способствуют плодам эмпирического социологического труда? Какой вклад вносит Парсонс в наши знания взаимосвязей и закономерностей социальной реальности в ее эмпирической полноте? Замысел этой статьи почти не предоставляет возможности высказаться по таким вопросам. И сейчас, к сожалению, мы можем высказаться лишь совершенно в общих чертах, без ссылки на примеры. Вопли о применимости теоретических категорий на практике зачастую возникают из эмпиристских предрассудков и показывают лишь непонимание кричащими роли теории в науке. Многие социологи полагают, что каждый шаг, уводящий их за пределы описательного исследования конкретного материала, отдаляет их от социологии. Их нетерпимость по отношению к теоретикам показывает, что они не осознают ни допущений, молчаливо подразумеваемых их собственной работой, ни превосходства эксплицитной и систематической теории над их введенными ad hoc предположениями. Само собой разумеется, наиболее обобщенные категории структурно-функциональной теории не применимы «просто так» к самым частным проблемам эмпирических социологических исследований. А то, что экспликация этих категорий все-таки имеет смысл, как мы надеемся, в достаточной степени обосновано в первом разделе этой статьи. И все же, разумеется, правильно требовать от теоретических соображений эмпирической науки, чтобы они доказали свою плодотворность для анализа конкретных феноменов. Им предстоит открывать новые проблемные области и выделять новые аспекты в уже известных проблемах. Сам Парсонс в ряде мест пытается показать, что структурно-функциональная теория вполне в состоянии сделать это. При этом он отчасти поддался иллюзии, согласно коей наиболее общие категории можно непосредственно соотнести с эмпирическими проблемными областями142. Однако некоторые из множества его работ, равно как и исследования Р. К. Мертона, К. Дэвиса, У. Мура, П. Селзника, А. Гоулдиера и других, показывают, что категории структурно-функциональной теории превосходным образом можно использовать для эмпирикосоциологических исследований. Вопрос о применимости систематико-теоретических рассуждений в духе Парсонса имеет лишь один аспект, исходя из которого по поводу этой применимости можно возразить. Допустимо согласиться с мнением Мертона, что мы «еще не готовы» к попыткам систематизации на столь высоком уровне обобщения, что «еще не проведена подготовительная работа» (дд, в. 6). С логической точки зрения систематическая теория в эмпирической науке, несомненно, обладает приоритетом. Но ведь можно поспорить о том, когда в фактическом развитии частной науки достигается уровень, на котором накапливается количество эмпирического материала и гипотез «среднего уровня», достаточное для того, чтобы обобщенные теоретические рассуждения не повисали в воздухе. Тол- котт Парсонс, несомненно, предпринял преждевременную, но грандиозную попытку разработать категориальную систему, допускающую систематическую интеграцию социологического знания. Импульсы и побуждения, возникшие благодаря этой попытке уже сегодня, способствуют исключительно ее оправданию. То, что по отдельным и даже существенным пунктам она может быть дополнена, не идет в ущерб ни ее содержательной формулировке, ни, прежде всего, ее интенции. Благодаря Парсонсу социология больше, чем когда- либо прежде, приблизилась к статусу зрелой науки.