ПОЛЕ экономики

Эта ситуация подтолкнула меня на создание экспериментальных условий настоящего теоретического пересмотра не какого-то одного изолированного аспекта экономической теории (к примеру, теории договора, теории © Bourdieu P. Le champ economique /I Actes de la recherche en sciences sociales. 1997. № 119. P. 48-66.

5 Зак. 4062

рационального предвидения или теории ограниченной рациональности), но самих принципов экономического построения: представление об агенте или действии, о предпочтениях и потребностях, — короче, все то, что составляет антропологическое воззрение, которое — часто сами не зная того — экономисты применяют в своей практике.

Однако желание сохранять сдержанность, из-за которой я отказался от теоретических манифестов, и эпистемологическая осмотрительность, не допускающая преждевременных обобщений, привели к тому, что полученные эмпирические результаты и теоретические проблемы, рассмотренные в наших исследованиях, прошли незамеченными.

тодоксией как непосредственная данность предложение, спрос, рынок суть продукты социального конструирования, в некотором роде исторический артефакт, смысл которому придает одна лишь история. Кроме того, настоящая экономическая теория может строиться только через разрыв с антигенетическим предубеждением и утверждение себя в качестве исторической науки. Это предполагает, что она в первую очередь должна стремиться подвергнуть исторической критике свои категории и концепты, которые по большей части заимствованы без специального рассмотрения из обыденной речи, а потому укрываются от подобного рода критики в убежище формализации.

Действительно, получилось, что рынок домов индивидуальной застройки (несомненно, так же как и любой другой рынок в той или иной мере) является продуктом двойного социального конструирования, в котором решающую роль играет государство. Оно участвует в конструировании спроса посредством формирования индивидуальной предрасположенности, а точнее — системы индивидуальных предпочтений в области собственности или найма жилья5 или посредством выделения необходимых ресурсов, т. е. с помощью выделения государственных субсидий на строительство или наем жилья, определяемых законами и постановлениями, генезис которых может быть описан отдельно.* Конструирование предложения посредством политики государства (или банков) в области кредита строителям жилья участвует, наряду с природой используемых средств производства, в определении условий доступа на рынок, а конкретнее — в определении позиции в структуре крайне распыленного поля производителей домов. Следовательно, структурные ограничения воздействуют на выбор каждого из них как в отношении производства, так и в отношении рекламы.7 Если мы доведем до конца работу по исторической рекон- струкции онтогенеза и филогенеза того, что экономическая ортодоксия полагает — посредством восхитительной абстракции и под практически неопределенным именем — рынком, мы сможем еще открыть, что спрос уточняется и

определяется в полной мере соотношением не только с определенным состоянием предложения, но и с социальными условиями и, в частности, с юридическими (например, регламентация в области жилищного строительства, разрешение на застройку и т. п.), позволяющими этот спрос удовлетворить.8

В отношении «субъекта» экономических действий трудно не заметить, особенно в связи с покупкой такого символически нагруженного продукта, каким является дом, что в нем нет ничего от чистого сознания, не прошедшего через теорию, и что экономическое решение —¦ это решение не отдельного экономического агента, а коллектива, группы, семьи или предприятия, функционирующих на манер поля.

Ничто не позволяет абстрагироваться от генезиса экономических диспозиций экономического агента и особенно его предпочтений, вкусов, потребностей и способностей (к расчету, к бережливости и т. п.), а также от генезиса самого поля экономики, т. е. от истории процесса дифференциации и автономизации, который завершился формированием такой специфической игры, как экономическое поле, отдельного космоса, подчиняющегося собственным законам.’ Сфера товарных обменов лишь очень постепенно отделилась от других областей существования и утвердилась как свой специфический nomos («Бизнес есть бизнес»). Экономические транзакции перестали восприниматься по модели домашних обменов, т. е. продиктованных социальными или семейными обязанностями, а расчет личной выгоды, т. е. экономический интерес, утвердился в качестве господствующего, если не сказать исключительного, принципа (несмотря на подавление диспозиции к расчету).