АДАПТИВНЫЕ РЕАКЦИИ

Вовсе не очевидно, что существуют значительные различия между обычными людьми и экспертами в плане адаптивных реакций, касающихся профиля риска современности. По уже установленным причинам, наиболее беспокоящие контрфактические суждения не могут быть проверены эмпирически, и эксперты в тех конкретных областях, о которых идет речь, часто могут разделять позицию в их отношении с менее информированными индивидами.

Первая может быть названа прагматическим принятием; она является взглядом, описанным Лэшем. Она, как он указывает, предполагает сосредоточение на «выживании». Речь здесь идет не столько об уходе от внешнего мира, сколько о прагматическом участии, которое сохраняет в фокусе ежедневные проблемы и задачи. Раймонд Уильямс говорит о подобной ориентации как о «Плане X», «новой политике стратегического преимущества», то есть о вере в то, что многое из происходящего в современном мире находится вне чьего-либо контроля, поэтому временные выгоды являются в нем тем единственным, что может быть спланировано или на что можно надеяться. По мнению Уильямса, это касается не только ус

тановок простых людей, но и большинства областей стратегического действия, вроде гонки вооружений^.

По причинам, упомянутым выше, прагматическое принятие не обходится без психологических издержек. Оно предполагает нечувствительность к частым глубоким приоритетным тревогам, которые часто проявляются на сознательном уровне. В исследовании Дороти Роув о том, как осведомленность о возможности ядерной войны оказывает влияние на повседневную жизнь, обычная реакция такова: «Единственный честный ответ, который я могу дать вам относительно того, как я способен жить с подобными возможностями, заключается в том, что я не думаю об этом, потому что это пугает. Разумеется, это получается не всегда и часто у меня появляются ужасающие образы того, на что была бы похожа ситуация, если бы этим оружием воспользовались»13000*.

Вторая адаптивная реакция может быть названа поддерживающим оптимизмом, который, по своей сути, символизирует непоколебимость установок эпохи Просвещения, а именно — сохраняющуюся, несмотря на любые опасности, угрожающие в данный момент, веру в провиденциальный разум. Например, это взгляд тех экспертов, которые придерживаются мнения, что ядерное сдерживание работало до сегодняшнего дня и будет продолжать работать до неопределенного будущего; или тех, кто критиковал экологические сценарии «судного дня», придерживаясь взгляда, что для большинства глобальных

проблем могут быть найдены социальные и технологические решения1ххх1у. У обычных людей эта перспектива продолжает вызывать большой отклик и эмоциональную привлекательность; в данной ситуации она основана на убеждении, что освобожденная рациональная мысль и, в частности, наука предлагают источники долговременной защиты, которые не могут предложить никакие другие стратегии. Тем не менее определенные типы религиозных идеалов также охотно обнаруживают избирательное сродство с поддерживающим оптимизмом.

Противоположный набор установок представляет собой циничный пессимизм. В отличие от прагматического принятия он допускает непосредственную включенность в заботы, вызванные высокозначимыми опасностями. Цинизм не есть безразличие. Не несет он с собой с необходимостью и ощущения трагедии, несмотря на свою плохую совместимость с грубым оптимизмом. Цинизм — это способ смягчения эмоционального удара тревог, как через юмористический ответ на него, так и через утрату вкуса к жизни. Он пародирует сам себя, как в фильме «Доктор Стрейнджлав» и многих формах «черного юмора»; но одновременно он анахронически превозносит сиюминутные удовольствия и воротит нос от ориентированных на будущее перспектив современности. В некоторых из этих обличий цинизм отделим от пессимизма и может сосуществовать с видом безрассудного оптимизма.

висимо от ностальгии по образу жизни, который исчезает, или от негативной установки перед тем, что грядет. Пессимизм не является формулой для действия и в экстремальной форме ведет только к парализующей депрессии. Однако, будучи соединенным с цинизмом, он влечет за собой практические последствия. Цинизм смягчает пессимизм, ввиду его эмоционально нейтрализующей природы и потенциала к юмору.

Наконец, мы можем выделить то, что я буду называть радикальной вовлеченностью, под которой я подразумеваю установку на практическую дискуссию в отношении воспринимаемых источников опасности. Те, кто придерживается этой установки, полагают, что даже если мы сталкиваемся с острыми проблемами, мы можем и должны прилагать усилия как для их нейтрализации, так и для их преодоления. Это оптимистический взгляд, однако он с противодействием, чем с верой в рациональный анализ и дискуссию. Его главным проводником является социальная динамика.