Образы и система убеждений

Почти пятьдесят лет назад американский исследователь

Н. Лейтес, чтобы понять поведение лидеров русских большевиков, постарался воссоздать образ мира, которым они руководствовались в своих действиях. В основу его методики реконструкции образа реальности был положен так называемый «операциональный код» системы убеждений. Впоследствии концепция операционального кода получила свое развитие в работах крупнейших американских ученых А. Джорджа и

О. Холсти.

Убеждения принимаются на веру как правильные, их, как правило, проверить нельзя, да и никто не стремится этого делать.

Система убеждений выполняет ряд важнейших функций в политическом поведении, особенно при принятии электорального решения.

Во-первых, она организует наше политическое восприятие, являясь как бы гидом в этом процессе, определяя, на что надо обратить особое внимание.

Во-вторых, она помогает сориентироваться в сложной политической ситуации и определить ее суть.

В-третьих, система убеждений помогает установить цели наших политических действий.

И в-четвертых, система убеждений выступает в роли фильтра для отбора информации в данной политической ситуации.

Система убеждений, как ее понимает А. Джордж, состоит из двух больших групп: философские убеждения, (которые могут быть названы стратегическими) и инструментальные (тактические).

Философские убеждения представляют собой убеждения относительно пяти глобальных проблем в политической жизни. 1.

Что является сутью политической жизни — гармония или конфликт?

148 2. Каковы перспективы для реализации со временем основных целей и желаний? 3.

Является политическое будущее предсказуемым? В каком смысле? В какой степени? 4.

Насколько возможны контроль и руководство над историческим развитием? 5.

Какова роль шанса в человеческом развитии?

Инструментальные убеждения касаются конкретных путей

решения проблем. Они дают ответы на следующие вопросы. 1.

Каков наилучший подход для выбора политических целей? 2.

Каким образом эти цели можно преследовать наиболее эффективно? 3.

Как можно подсчитать, проконтролировать и принять риск политической акции? 4.

Как наилучшим образом выбрать время для политического действия? 5.

Какова полезность и роль различных средств для преследования политических интересов?

Мы специально так подробно останавливаемся на концепции системы убеждений, разработанной в трудах А. Джорджа и О. Холсти. На наш взгляд, это очень продуктивный подход, и мы видим «смычку» между пониманием системы убеждений американскими специалистами и нашей концепцией политического образа.

В системе убеждений заложены образы потребного будущего, причем они присутствуют в такой форме, что не подвергаются сомнению или ревизии. Эти образы направляют наше политическое поведение и подчиняют себе многие решения. Образы потребного будущего, содержащиеся в системе убеждений, слиты напрямую с ценностями и выступают в роли некоторой доминанты. Вместе с тем в системе убеждений находятся и образы-прогнозы.

Однако и те, и другие носят абстрактный характер, поскольку они касаются наших принципов восприятия ситуаций вообще.

Если, например, в нашей системе убеждений содержатся убеждения, что история контролируема, предсказуема и нужно всегда быть оптимистом, что наилучшее время для переговоров — сильная позиция и что даже высокий риск приемлем, тогда образы-прогнозы при подходе к любой ситуации заранее будут отражать большую вероятность желательного события.

Если человек убежден, что сутью политической жизни является не конфликт, а гармония в отношениях между людьми, политическими партиями или странами, то, воспринимая социальные, политические, этнические или международные конфликты в любом регионе, он будет руководствоваться образом потребного будущего — «мирное урегулирование и прекращение конфликта».

Убеждения являются достаточно стабильными и не представляют собой легкую добычу для новой информации, казалось бы, способной изменить их. Конечно, бывает, что убеждения иногда меняются, но в целом это бывает редко. Поэтому, наряду со стереотипами, они представляют собой малоподвижные элементы перцептивной структуры. Это и не удивительно, поскольку убеждения имеют яркую ценностную окраску. В основе политических убеждений лежат ценности человека, которые он разделяет не только в сфере политических отношений, но и в общечеловеческой сфере.

Система убеждений, в отличие от установок, не содержит конкретных образов, но образы-правила, в ней содержащиеся, управляют процессом восприятия в конкретных ситуациях, и в значительной мере они определяют формирование и функционирование образа-прогноза и образа потребного будущего воспринимаемых политических объектов. Поэтому образы-правила, образы-алгоритмы должны быть обязательно учтены при анализе восприятия в политических отношениях.

Наши политические убеждения существенным образом влияют на восприятие политической рекламы. Как часто мы сталкиваемся с тем, что политический клип кандидата независимо от его художественной ценности вызывает у нас крайне негативную реакцию лишь потому, что он отражает конфронтационную картину мира. А наша система убеждений предполагает, что мир политики должен стремиться от конфликта к гармонии.

Политическая реклама нередко не может существенно повлиять на изменение системы убеждений. Однако, создаваемая без ее учета, она может оказаться просто бесполезной.

150 На первый взгляд, формирование образа политика или партии, политического документа или страны происходит удивительно просто: человек воспринял часть информации, полученной им из политической рекламы или СМИ, и у него создалась какая-то картинка политической ситуации, может, правильная, но может быть, и нет. Однако такой упрощенный взгляд не проясняет, а скорее даже запутывает истинное положение дел.

И обычные граждане, и искушенные политики очень сильно различаются по своим способностям к усвоению информации. Более того, индивидуален и их подход к получению информации. Сам процесс отбора и усвоения информации зависит от личности воспринимающего. Конечно, надо добавить и свойства самой информации: четкость, однозначность, доступность и многое другое.

Политический лидер, сталкиваясь с внешнеполитической ситуацией, далекой от кристальной ясности, и особенно если дело касается недружественной страны, может вообще оказаться перед лицом явной дезинформации. Мы же можем оказаться под воздействием недобросовестной рекламы или манипуляции. Поэтому процесс отбора и усвоения информации имеет и внеличностный аспект.

Сильнейшим фактором, влияющим на формирование и функционирование адекватных образов, оказывается стресс. Здесь наблюдается одна важная закономерность: стресс слишком сильный и слишком слабый дезорганизует процесс восприятия, в то время как умеренный стресс приводит как бы к мобилизации всех систем организма, в том числе и перцептивной. Не стоит лишний раз доказывать, что любой политический или международный кризис сопровождается стрессом,

и, как правило, сильным. Здесь, конечно, многое зависит от индивидуальных способностей справляться со стрессом, противостоять ему. Вместе с тем, если речь идет о слишком большой цене за неверное решение, даже самый устойчивый человек, будь то избиратель или политический лидер, начинает оперировать сильно упрощенными образами, «опускаясь» даже до стереотипов, чтобы снять нагрузку за счет перцептивной системы. В особенности это касается восприятия негативной политической рекламы во время последнего этапа избирательной кампании при конфликтах между политическими конкурентами.

Еще одним фактором, вмешивающимся в «работу» образов, является человеческое стремление к последовательности в познавательной сфере. Более всего люди страдают от противоречий в своем мировосприятии. А когда мы вынуждены принимать сложнейшие для себя решения, в том числе политические или электоральные, чреватые для нас и для страны слишком многим, тем более.

Подчас новая информация, которую нам дают политическая реклама и СМИ, может трансформировать образ политика настолько, что он начинает противоречить другим образам, с которыми раньше «пребывал в согласии». В этом случае, чем менять конкретный образ и, соответственно, всю группу с ним согласованных образов, люди могут попросту проигнорировать информацию. А она-то может оказаться решающей в данной политической ситуации. Такое стремление к последовательности приводит к тому, что у нас не создается адекват-

правильного выбора.

Очень часто страхи и желания драматически влияют на наше политическое восприятие. Здесь легко прослеживаются некоторые закономерности, свойственные для людей с определенными типами личности.

Мы видим то, что хотим видеть. В мире политики это случается сплошь и рядом. Из отечественной политической истории вспоминается такой пример: Сталину очень хотелось видеть в Гитлере своего союзника по целому ряду причин. И он его воспринял как союзника. Нам очень хочется видеть в политическом лидере спасение от всех напастей, и мы верим политической рекламе, которая преподносит его таким спасителем.

Мы видим то, чего боимся. Постоянный страх развивает фобический синдром — поиск опасности и обнаружение ее везде. Шпиономания, страх перед каким-то государством широко известны. Негативная политическая реклама использует этот психологический механизм. Мы не видим того, чего боимся, и того, что нам неприятно. Да, порой и обычные граждане, и политические лидеры подобно страусам прячут голову в песок. Такое нежелание строить адекватный образ может быть объяснено различными причинами. Мы можем подсознательно не желать видеть опасную ситуацию, чтобы не добавлять дополнительный стресс к уже имеющемуся. Мы можем не желать видеть ее, чтобы не пережить разочарование и унижение от того, что наши собственные политические пристрастия на прошлых выборах привели к такой негативной ситуации.

Всем людям свойственно увлекаться. Будучи увлеченным событиями сегодняшними, человек вполне может забыть о завтрашнем дне или вовремя не вспомнить о вчерашнем. Это касается и политических лидеров. Если бы в день принятия решения о введении войск в Афганистан Брежнев и его «эксперты» вспомнили, как дорого нам обошлось вторжение в Чехословакию в плане мирового общественного мнения, возможно, сформировался бы более адекватный образ ситуации.

Процесс построения образа является активным и не сводится только к усвоению из политической рекламы характеристик политического объекта. Мы и сами приписываем определенные черты воспринимаемому объекту исходя из прошлого опыта, благодаря имеющимся установкам и другим структурным элементам перцептивного экрана.

Существует две формы атрибуции: внешняя и внутренняя. При внешней атрибуции причины поведения человека приписываются внешним ситуативным факторам. При внутренней атрибуции причины поведения приписываются исключительно личностным факторам. Объясняя чье-то поведение, люди демонстрируют некие типичные ошибки восприятия при приписывании определенных черт своим противникам, союзникам, а также себе самим.

Такой типичной ошибкой является тенденция к переоце- ниванию ситуативных факторов при объяснении поведения других, переоценке личностных факторов. «Мы так вели себя потому, что оказались в такой ситуации», «Они вели себя несмотря на ситуацию» — типичный пример объяснения, воспринятого образа чьего-то поведения. Свое поведение объясняется ситуативно, чужое — глобальными намерениями, замыслами. Тенденция объяснять чужое поведение установками усиливается, когда воспринимаемый объект явно недолюбливается. Аналогичная картина и при восприятии «своих» и «чужих» кандидатов.

Норвежский политолог Д. Херадствейт внес серьезные поправки в теорию атрибуции применимо к международным отношениям. Его исследование взаимного восприятия арабскими и израильскими лидерами в ближневосточном конфликте стало сегодня почти классикой. В крупных трудах по политической психологии это исследование весьма часто цитируется. Его концепция применима к восприятию политических объектов во внутриполитических и электоральных процессах.

Так, по мнению Д. Херадствейта, собственное «хорошее» поведение противоборствующие стороны объясняли своей «хорошей идеологией» в терминах диспозиций (установок) — пример внутренней атрибуции. Но, наблюдая собственное поведение, то есть поведение своей стороны в конфликте, которое не одобряется, и те, и другие объясняют его ситуативными факторами (внутренняя атрибуция). — Не люди плохо поступают, а ситуация вынуждает. Однако эти объяснения поворачиваются на 180 градусов, когда речь идет об объяснении поведения противника. Он-то, конечно, ведет себя плохо, потому что сам по себе плохой (внешняя атрибуция). Когда же противник по общему признанию ведет себя хорошо, то явно прослеживается тенденция объяснить это благодаря действию ситуативных факторов (внешняя атрибуция).

В то же время, когда противник по общему признанию ведет себя плохо, это объясняется личностными факторами — диспозицией и идеологией (внутренняя атрибуция). Наглядно такая зависимость представлена на схеме. Оценка Факторы, объясняющие поведение Поведение кандидата Хорошее Диспозиционные Плохое Ситуативные Поведение политического Хорошее Ситуативные противника Плохое Диспозиционные 154

Атрибутивные образы демонстрируют, с точки зрения Д. Херадствейта, препятствия на пути к переговорам, компромиссам и урегулированию конфликта. Отчетливо прослеживается влияние этих образов на формирование образа-знания и образа потребного будущего, адекватных реальности. Если каждая сторона имеет в процессе такой каузальной атрибуции образы поведения, а главное, намерений, мотивов другой стороны в однозначно негативном виде, то невозможна не только самостоятельная смена установки на переговоры, но и урегулирование конфликта в принципе, поскольку любой сдвиг в сторону улучшения будет рассматриваться лишь как случайный, вызванный ситуацией. Следовательно, образ потребного будущего этой конфликтной ситуации может быть выражен скорее в терминах игры с нулевой суммой: «наша победа — поражение врага», нежели представляться как зависящее от ситуации эфемерное урегулирование. Это может негативно сказаться при голосовании во втором туре, а именно второй тур нередко оказывается наиболее влиятельным.

Атрибутивные процессы влияют негативно и на образ- прогноз исхода противоборства кандидатов или партий. Если исход благоприятен, то мы приписываем решающую роль в этом исключительно «своему» политическому лидеру. Если исход неблагоприятен, наоборот, мы ищем причины не в поведении нашего кандидата, а в ситуации или же в поведении другой стороны. Поэтому если конфликт приобрел затяжной характер и накопилось много негативных чувств с обеих сторон, каждая из них будет прогнозировать неблагоприятный исход, поскольку есть слишком много удобных объяснений его заранее. Благоприятный же исход прогнозировать небезопасно, поскольку в случае ошибки придется нести за это ответственность и искать причины на стороне. Поэтому вероятностный прогноз смещается в пользу негативного исхода.

Атрибутивные образы всегда построены по черно-белому принципу. Оценочное измерение является центральным элементом атрибутивного образа. Хорошие черты приписываются тем людям, партиям, странам, которые нравятся, плохие — наоборот. Атрибутивные образы, как и другие, стремятся к согласованности и последовательности. Наиболее сбалансированная система атрибутивных образов поведения людей, групп или государств — у тех из нас, кто обладает наиболее простыми познавательными структурами. В этом смысле образцом сбалансированности систем атрибутивных образов будут те, кто является отъявленными эго-, группо- или этноцентристами.

Этноцентристы, например, располагают минимальной информацией о мире, которая способствует простейшей организации познавательных структур. Они, в свою очередь, составляют основу установок на максимальную психологическую дистанцию от всего чужого, другого, инородного. Такие установки «прорываются» в политическое поведение в виде стремления к изоляционизму и страха перед другими народами, готовности воевать с ними даже без очень серьезных на это поводов. Политического противника не спасет даже очень сильная политическая реклама.

Образ может изменяться и под воздействием внешних факторов. Конечно, это утверждение носит условный характер, поскольку внешние факторы преломляются через все ту же перцептивную систему. Наиболее разработан этот вопрос в известной работе американских политологов К. Дойча и Р. Мерритта «Влияние событий на государственные и международные образы», которая, хотя и опубликована почти сорок лет назад, остается наиболее фундаментальным исследованием этой проблемы.

К. Дойч и Р. Мерритт выявили, что сообщение о внешних событиях, поступившие к человеку, может иметь различное влияние на структуру и содержание образа. Оно может значительно усилить образ, подкрепить его, но может и не вызвать значимых изменений. Сообщение о происшедших событиях может добавить явную информацию, которая значительно увеличит объем образа, но не изменит его кардинально. И в то же время скрытая информация, содержащаяся в сообщении, не будучи даже осознанной, все же «отложится», уменьшит неопределенность и прояснит тем самым образ.

Сообщение о внешнем событии может реорганизовать политический образ, усиливая его внутреннюю последовательность, особенно делая его более понятным в соотношении с контекстом других образов. Наконец, оно способно изменить важность политического образа, увеличивая зависимость от него других образов.

156 Сообщения о крупных драматических политических событиях подчас не только изменяют один образ, они заставляют менять полностью взгляд на мир. Сообщение о начале Великой Отечественной войны изменило все мировосприятие Сталина и членов его правительства, да и многих других политических лидеров за рубежом. Сообщение о путче 1991 г. изменило мировосприятие множества людей в СССР.

На умелой подаче сообщений о событиях основана манипуляция восприятием в политической рекламе. Однако это будет рассмотрено ниже.