1.2. Законодательные и иные источники гражданско-правового регулирования отношений по оказанию образовательных услуг в сфере высшего профессионального образования осуждённым к лишению свободы
В работах ряда цивилистов указывается, что на сегодняшний день наиболее остро перед обществом стоят проблемы правового регулиро-вания образовательных услуг80. В юридической литературе правовое регулирование определено как «...часть механизма действия права, которая характеризует специально-юридическое воздействие права на поведение и деятельность его адресатов… В результате правовой регуляции формируется правовая основа, определяются ориентиры для организации деятельности участников регулируемых отношений…»81. Общественные отношения, связанные с оказанием образователь-ных услуг, представляют собой сферу социального пространства, которая находится под воздействием правового инструментария, выраженного в международно-правовых актах и действующем законодательстве России. Необходимо отметить, что важные положения, относящиеся к правовому регулированию такого блага, как образование, содержатся в Конституции Российской Федерации. Так, ст. 43 Конституции Российской Федерации провозглашает, что «…каждый имеет право на образование... Российская Федерация устанавливает федеральные государственные образовательные стандарты, поддерживает различные формы образования и самообразования». Заслуживает внимания то обстоятельство, что, «провозглашая право на образование в числе основных и неотъемлемых конституционных прав, государство обязуется принимать все зависящие от него меры для наиболее полного его осуществления, создания соответствующих социально-экономических условий, обеспечения правовых гарантий свободного функционирования и развития системы образования, получения гражданами высшего образования»82. Конституционная норма, направленная на защиту экономической свободы как «материального» фундамента свободы личности и общества, несомненно, адресуется и образовательным услугам. Существует рынок образовательных услуг, участвующих в хозяйственном обороте наряду с иными объектами. Следовательно, образовательные услуги как благо экономическое и социально-правовое должны свободно «перемещаться» в пространстве, конкурировать между собой и быть доступными83 для «потребителя». Обеспечение доступности качественного образования, соответствующего требованиям инновационного социально ориентированного развития Российской Федерации выступает целью Федеральной целевой программы развития образования на 2011 – 2015 годы, при этом её задачами являются: приведение содержания и структуры профессионального образования в соответствие с потребностями рынка труда; развитие системы оценки качества образования и востребованности образовательных услуг84. Анализируя проблематику правового регулирования оказания образовательных услуг, нельзя не отметить, что в этом процессе важная роль принадлежит международно-правовым актам. Конституция РФ и отраслевое законодательство РФ имплементируют концептуальные положения в сфере права на образование, сформулированные в важнейших международных документах: Всеобщей декларации прав человека, принятой под эгидой ООН85, Международном пакте ООН об экономических, социальных и культурных правах86, Конвенции о правах ребёнка87, Европейской социальной хартии88, Конвенции о техническом и профессиональном образовании, принятой ЮНЕСКО 10 ноября 1989 г.89 Их значимость тесно связана с развитием мирового рынка образовательных услуг, обусловливается тенденциями глобализации, дальнейшей интеграции в сфере межгосударственного социально-экономического сотрудничества. Особенно характерны данные явления для европейского правового пространства. 19 июня 1999 г. было подписано совместное заявление европейских министров образования о Зоне европейского высшего образования (Болонская декларация). В этом документе подчеркивалась роль образования как «…незаменимого фактора социального и гуманитарного развития, необходимого компонента объединения и обогащения европейского гражданства, способного к предоставлению его гражданам необходимых сведений для противостояния вызовам нового тысячелетия…»90. Иными словами, Болонский процесс заключается в продвижении и расширении сферы влияния европейских стандартов образования как инструментария поддержки социокультурных традиций объединённой Европы. В этот процесс включается и Российская Федерация, участвующая в деятельности Совета Европы и ориентирующая своё законодательство на рекомендации европейских стандартов (в том числе в сфере образования). Проявление этого – издание приказа Министерства образования и науки РФ от 15 февраля 2005 г. № 40 «О реализации положений Болонской декларации в системе высшего профессионального образования Российской Федерации»91, которым был утверждён план мероприятий по реализации положений Болонской декларации в системе высшего профессионального образования Российской Федерации на 2005 – 2010 годы, среди которых: * создание единой системы европейского высшего образования с универсальными требованиями к оказанию образовательных услуг и содействие европейскому сотрудничеству в обеспечении их качества; * внедрение кредитной системы по типу ECTS – европейской системы перезачёта зачётных единиц трудоёмкости, соединённой с высокой самостоятельностью, академической мобильностью и ответственностью студентов-услугополучателей; * обеспечение доступности образовательных услуг (прежде всего с использованием технологий дистанционного обучения); * поиск, создание и практическое внедрение новых методологий, повышающих качество оказания образовательных услуг; * принятие системы, основанной на двух основных циклах – достепенного и послестепенного; * ориентация системы образования на потребности гражданского общества. Заслуживает внимания то обстоятельство, что не все положения Болонской декларации и других документов в сфере европейского образования могут и должны быть незамедлительно воплощены в России. Например, двухуровневая модель высшего образования, не включившаяся в традиционные представления населения о высшем образовании, при её усиленном внедрении сверху может создать риск дискриминации лиц, находящихся на первом уровне, на рынке труда, в области социальной самореализации. Как показала практика, модернизация традиционных отношений в системе образования влечёт за собой разрушение в области национальных культурных ценностей. Практически все исследования обозначили активное противостояние внутри стран ЕС по вопросам реализации положений Болонского соглашения92. Необходимо отметить, что процесс европейской интеграции национальных систем высшего образования неоднороден. Его олицет-воряют не только Болонская декларация, но и иные документы регионального значения, к которым, в частности, относится Лиссабонский договор о внесении изменений в Договор о Европейском союзе и Договор об учреждении Европейского сообщества от 13 декабря 2007 г., вступивший в силу с 1 декабря 2009 г.93 Он предусматривает императивные положения в виде определённых обязательств государств Евросоюза содействовать развитию систем высшего образования в русле единых европейских стандартов и содержит возможность финансовой поддержки такого развития. Российская Федерация не участвует в Лиссабонском договоре, так как не входит в Евросоюз, однако опыт заключения данного протокола и практики его реализации, несомненно, может быть использован в разработке стратегических направлений дальнейшей модернизации отечественного высшего образования. Что касается рекомендаций Болонских стандартов, то они не противоречат механизму гражданско-правового регулирования образовательных услуг в России и вполне способны сочетаться с его элементами. В связи с этим основные положения правового регулирования образовательных услуг устанавливаются в юридическом источнике, на уровне нормативных моделей, воплощающем дух частного права, – Гражданском кодексе Российской Федерации. В данном нормативном правовом акте услуги признаны в качестве самостоятельного объекта гражданских прав (ст. 128). ГК РФ непосредственно упоминает «услуги по обучению» (п. 2 ст. 779) и распространяет на договоры, связанные с услугами по обучению, действие норм главы 39 ГК РФ. По замечанию Е. Г. Шабловой, «...включение главы 39 «Возмездное оказание услуг» в Гражданский кодекс РФ является значительным достижением российской цивилистической мысли...»94. Кроме того, по мнению М. И. Брагинского, перечень услуг в главе 39 ГК РФ не вполне корректен, так как «...включает такие договоры, которые не обладают признаками договора возмездного оказания услуг...»95. Ранее (в параграфе 1.1) был аргументирован тот факт, что возмездные образовательные услуги являются объектом гражданско-правового регулирования и должны найти отражение в п. 2 ст. 779 ГК РФ как образовательные услуги. Появление договора возмездного оказания образовательных услуг, хотя и не выделенного в ГК РФ в самостоятельный договор, отражает «...последствия развития... отраслей человеческой деятельности... поскольку едва ли не любой шаг в этом направлении порождает потребность в различных видах услуг и одновременно возможность их оказания. Многие из таких услуг настолько специфичны, что влекут за собой необходимость формирования новых правовых моделей...»96. Соответственно ГК РФ создаёт предпосылки отражения в договоре всего многообразия, дифференциации и многогранности образовательных услуг, ибо именно в рамках договора формируется модель поведения заказчика, услуго-получателя, исполнителя в аспекте будущего исполнения обязательств по возмездному оказанию образовательных услуг. К отношениям по возмездному оказанию образовательных услуг применяются нормы раздела I ГК РФ, содержащего «Общие положения»; нормы раздела III ГК РФ, содержащего основы «Общей части обязательственного права»; нормы раздела IV «Отдельные виды обязательств», а именно нормы главы 39 ГК РФ и нормы ГК РФ об ответственности из причинения вреда вследствие недостатка товаров, работ или услуг (ст. 1095 – 1098 ГК РФ). Нормы ГК РФ подверглись ряду изменений в связи с принятием Федерального закона от 8 мая 2010 г. № 83-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием правового положения государственных (муници-пальных) учреждений». В частности, это коснулось субъектов исследуемых нами отношений, а именно услугодателя (учреждения). Данный Закон определил, что государственные и муниципальные учреждения с 1 января 2011 г. могут быть автономными, бюджетными или казёнными, и существенно изменил их правовое положение. Кроме того, этот Закон отразился на механизме финансового обеспечения образовательных бюджетных учреждений со стороны органов публичной власти, предусмотрев доведение средств бюджета до бюджетных учреждений не по смете, а по госзаданию. В свою очередь, госзадание должно содержать показатели, характеризующие состав, качество и (или) объём (содержание) оказываемых государственных (муниципальных) услуг, а также категории потребителей соответствующих услуг, порядок их оказания, предельные цены (тарифы) на их оплату потребителями соответствующих услуг в случаях, если законодательством Российской Федерации предусмотрено их оказание на платной основе, либо порядок установления указанных цен (тарифов) (ст. 69.2 Бюджетного кодекса РФ97). Следовательно, бюджетное учреждение заинтересованно в непрерывном повышении качества предоставляемых услуг и эффективности своей работы, что повысит его конкурентоспособность на рынке образовательных услуг. Кроме того, в связи с изменениями и дополнениями ст. 298 ГК РФ законодатель внёс изменения в правомочия учреждений по распоряжению имуществом, в том числе конкретизировал правомочия частных учреждений в осуществлении приносящей доход деятельности, только если такое право предусмотрено в учредительном документе (п. 1 ст. 298 ГК РФ). Что касается казённых учреждений, то они приобрели статус ранее существующего правового положения бюджетных учреждений с возложением обязанности все доходы от приносящей доход деятельности зачислять в соответствующий бюджет. Однако проект изменений в ГК РФ вносит свои коррективы относительно правового положения учреждений98. Так, п. 1 ст. 120 проекта изменений в ГК РФ устанавливает, что «учреждением признаётся унитарная некоммерческая организация, созданная собственником для осуществления управленческих, социально-культурных и иных функций некоммерческого характера». Кроме того, п. 2 ст. 120 ГК РФ дополнен принципиально новым положением о возможности привлечения собственника учреждения к субсидиарной ответственности. Бремя риска несения субсидиарной ответственности будет предусматриваться в отношении учреждения любого типа и организационно-правовой формы. Более подробно проблематика данных законодательных новелл исследуется в параграфе 2.1 монографии. Таким образом, в ГК РФ образовательные услуги предусматриваются как объект гражданско-правового регулирования имущественного характера, связанный с обеспечением неимущественных прав личности (правом на образование). Вместе с тем предмет гражданского права составляют столь многообразные и сложные отношения, что даже ГК РФ, оказывается недостаточно для их эффективного регулирования99. В связи с этим образовательные услуги как объект гражданско-правовых отношений регулируются посредством других нормативно-правовых актов. Среди них, в частности, Федеральный закон от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях»100 (далее – Закон о некоммерческих организациях). В ч. 2 ст. 2 данного Закона содержится легальное определение некоммерческой организации и устанавливается, что подобные структуры могут создаваться для достижения образовательных целей, результатом деятельности которых выступает общественное благо. Анализ федерального нормативного акта позволяет сделать вывод о том, что из некоммерческих организаций образовательную деятельность теперь могут осуществлять государственные, муниципальные и частные учреждения, автономные некоммерческие организации и некоммерческие партнерства (ст. 8, 9, 9.1, 9.2, 10 Закона о некоммерческих организациях). Что касается автономных образовательных учреждений, то они подпадают под правовое регулирование ГК РФ, Федерального закона от 3 ноября 2006 г. № 174-ФЗ «Об автономных учреждениях»101 (далее – Закон об автономных организациях) и Закона об образовании. Федеральный закон № 83-ФЗ не обделил вниманием и Закон об автономных учреждениях. Во-первых, государственное (муниципальное) задание для автономного образовательного учреждения формируется и утверждается учредителем в соответствии с видами деятельности, отнесёнными его уставом к основной деятельности (в данном случае реализации образовательных программ). Кроме того, автономное учреждение, созданное на базе имущества, находящегося в собственности публично-правовых образований, не вправе отказаться от выполнения данного задания (ч. 2 ст. 11 Закона об автономных учреждениях). Финансовое обеспечение выполнения государственного (муниципального) задания осуществляется в виде субсидий (и субвенций – согласно проекту изменений в ГК РФ) из соответствующего бюджета бюджетной системы Российской Федерации и иных не запрещённых федеральными законами источников. Во-вторых, конкретизирована имущественная ответственность автономного учреждения. В-третьих, законодатель расширил возможности автономного учреждения по распоряжению имуществом, находящимся у него на праве оперативного управления. В-четвёртых, автономное учреждение вправе осуществлять иные виды деятельности лишь постольку, поскольку это служит достижению целей, ради которых оно создано, и соответствующую этим целям, при условии, что такая деятельность указана в его учредительных документах (уставе) (ч. 7 ст. 2 Закона об автономных учреждениях). В-пятых, крупные сделки можно совершать только с предварительного согласия наблюдательного совета. В-шестых, окончательное решение об участии автономного учреждения в других юридических лицах принимает руководитель автономного учреждения, после заключения наблюдательного совета (п. 5 ч. 1 ст. 11 Закона об автономных учреждениях), а не учредитель автономного учреждения. Непосредственно сфере образования посвящены ранее упомянутые в параграфе 1.1 настоящего монографического исследования законодательные акты: Закон РФ «Об образовании» и Федеральный закон «О высшем и послевузовском профессиональном образовании». В частности, Закон об образовании, в п. 3 ст. 12 конкретизирует типы образовательных учреждений, а именно «образовательные учреждения могут быть государственными, муниципальными, негосударственными (частными учреждениями, в том числе учреждениями общественных объединений и религиозных организаций)». Однако до сих пор Закон о высшем и послевузовском профессиональном образовании содержит положение, расходящееся с Законом о некоммерческих организациях, ибо признаёт, что «высшим учебным заведением является образовательное учреждение, учреждённое и действующее на основании законодательства Российской Федерации об образовании, имеющее статус юридического лица…» (ст. 8 Закона о высшем и послевузовском профессиональном образовании). Иными словами, этот Закон позволяет создавать вузы только как учреждения и подобная их организационно-правовая форма на сегодняшний день, по существу, является единственной. Кроме того, несмотря на внесение ряда поправок в вышеназванные законы, так и не были устранены противоречия между п. 1 ст. 45 Закона об образовании и п. 1 ст. 29 Закона о высшем и послевузовском профессиональном образовании относительно возможности оказания платных образовательных услуг государственными и муниципальными образовательными учреждениями в пределах федеральных государственных образовательных стандартов или федеральных государственных требований. Следует отметить, что в ст. 31 проекта федерального закона об образовании данный недостаток устраняется. Что касается иных аспектов оказания образовательных услуг, то они отражены в законодательстве в сфере образования в следующем контексте: предусмотрена конструкция «платной образовательной деятельности»; закреплены дополнительные образовательные услуги; учреждениям образования предоставлено право заключать договоры возмездного оказания образовательных услуг. Необходимо отметить, что в проекте федерального закона об образовании в системе принципов правового регулирования отношений в сфере образования (ст. 3) обозначен принцип сочетания государственного и договорного регулирования отношений в сфере образования (ст. 10). Следовательно, наряду с публичными интересами и требованиями (государственное регулирование), сфера образования охватывается договорной моделью регулирования, отражающей начала диспозитивности, равенства сторон, их индивидуальные (частные) ценности и интересы. Таким образом, разработчики законопроекта стремились обеспечить необходимый баланс публичных и частных начал в правовом регулировании отношений в сфере образования. Соответственно выраженные начала юридического равенства присущи гражданскому праву102. Иными словами, в законодательстве в сфере образования присутствуют гражданско-правовые конструкции, что совершенно не позволяет говорить о его изолированности по отношению к гражданскому законодательству. Заслуживает внимания то обстоятельство, что в проекте федерального закона об образовании нашла отражение норма ст. 84, посвящённая предоставлению образования осуждённым к наказанию в виде лишения свободы. Появление подобной нормы, несомненно, следует приветствовать. Норма ст. 84 законопроекта закрепляет наиболее приемлемую для осуждённых к лишению свободы очно-заочную форму обучения в общеобразовательных учреждениях и предусматривает обязанность администрации учреждений УИС совместно с органами государственной власти субъектов РФ создавать условия, необходимые для получения осуждёнными образования. Кроме того, в ст. 84 законопроекта учитывается необходимость существования юридических основ и механизма получения осуждёнными обязательного профессионального обучения или среднего профессионального образования. Однако в данной статье не находит отражения возможность получения осуждёнными к наказанию в виде лишения свободы высшего профессионального образования. В этом смысле даже совершён шаг назад по сравнению с действующим Уголовно-исполнительным кодексом РФ, в котором присутствует ссылка на возможность получения осуждёнными высшего профессионального образования. К сожалению, ст. 84 проекта федерального закона об образовании не закрепляет существующую реальность договорных отношений осуждённых с образовательными организациями и не предусматривает правового обеспечения перспектив совершенствования модели отношений по получению осуждёнными высшего профессионального образования. Полагаем, что с учётом повышенной социальной значимости обучения в пенитенциарных учреждениях, роли образования в их успешной постпенитенциарной ресоциализации упомянутой нормы ст. 84 законопроекта недостаточно для надлежащего правового регулирования отношений по оказанию образовательных услуг осуждённым. На наш взгляд, требуется отдельная глава «Правовое регулирование отношений по получению образования осуждёнными к наказанию в виде лишения свободы», в которой должны быть закреплены нормы, посвящённые правовому регулированию отношений по получению высшего профессионального образования осуждёнными к лишению свободы. Работодателям как потенциальным потребителям образованности выпускников вузов предоставляется право участвовать в управлении учебными заведениями, входить в состав попечительских советов вузов, а объединениям работодателей – участвовать в разработке проектов федеральных государственных образовательных стандартов, федеральных государственных требований; в формировании и экспертизе образовательных программ103. Одновременно учащимся предоставляется возможность оценки качества образовательных услуг104. Правовое регулирование затрагивает и правовой статус получателей образовательных услуг. Определённая роль в данном вопросе отведена Закону РФ от 7 февраля 1992 г. № 2300-1 «О защите прав потребителей»105. В преамбуле данного Закона установлено, что он регулирует отношения, «...возникающие между потребителями… и исполнителями при оказании… услуг…». Поскольку отношения, складывающиеся в связи с оказанием образовательных услуг, по своему характеру не могут в полной мере подпадать под действие главы III Закона «О защите прав потребителей», то в силу ст. 39 названного Закона он будет распространяться на данные отношения в части общих правил о праве граждан на предоставление информации об этих услугах, о компенсации морального вреда, а правовые последствия нарушений данных отношений будут определяться договором106. Кроме того, согласно п. 1 ст. 16 данного Закона условия договора, ущемляющие права потребителей по сравнению с правилами, установленными законами или иными правовыми актами Российской Федерации в области защиты прав потребителей, признаются недействительными107. Среди проблем правового регулирования отношений возмездного оказания образовательных услуг особое место занимает вопрос принятия Кодекса РФ об образовании108. Следует отметить, что проект данного нормативного акта подвергся бурному обсуждению109 и нашёл как своих сторонников110, так и противников111. Сторонники принятия Кодекса об образовании руководствовались существующим Кодексом образования Франции и аргументировали свою позицию необходимостью конструирования новой самостоятельной отрасли права – образовательного права (проф. В. М. Сырых). Данная концепция, основывающаяся на возможности существования комплексных отраслей права (т. е. образовательного права), нашла поддержку ряда депутатов ГД РФ и должностных лиц Минюста России, усилиями которых и была инициирована деятельность по работе над законопроектом Кодекса РФ об образовании. Однако путь его создания – это путь создания искусственных отраслей права, не имеющих самостоятельного предмета правого регулирования. Следует признать, что наличие правового комплекса112, отражающего межотраслевую совокупность юридических норм отнюдь не порождает «субсидиарных» отраслей права, отмечающихся своеобразием институтов и юридических конструкций, спецификой предмета и методов правового регулирования. В результате анализа точек зрения, нашедших отражение в литературе, мы разделили позицию таких учёных как В. В. Кванина, А. Н. Козырин113, Ю. М. Федорова, рассматривающих образовательное право как элемент системы российского законодательства, т. е. системы разноотраслевых нормативно-правовых актов различного уровня, регулирующих отношения в сфере образования, который приобр`л уже статус отрасли законодательства. Что же касается Кодекса РФ об образовании как кодифицированного акта, то следует согласиться с мнением Ю. М. Федоровой, что «идея Образовательного кодекса не реализовалась не случайно – для его принятия не готова теоретическая платформа, не разработан понятийный аппарат, вызывает дискуссии правовая природа и структура договорных связей в этих отношениях – и это далеко не полный перечень нерешённых в науке вопросов»114. Следовательно, при таком уровне научной разработанности весьма спорным остаётся вопрос о принятии такого кодифицированного акта, как Кодекс РФ об образовании. Однако намерение принятия данного кодифицированного акта представляется реальной перспективой отрасли российского образовательного законодательства. Промежуточным же этапом данного направления следует признать разрабатываемый федеральный закон «Об образовании в РФ», который интегрирует законодательство по уровням образования и отдельным категориям участников образовательных правоотношений. Особую группу источников, регулирующих процесс возмездного оказания образовательных услуг, представляют иные правовые акты. В связи с этим заслуживает упоминания Указ Президента РФ от 13 октября 2004 г. № 1314 «Вопросы Федеральной службы исполнения наказаний»115. В соответствии с п. 7 данного Указа «…ФСИН России организует… заочное и дистанционное обучение осуждённых в образовательных учреждениях среднего и высшего профессионального образования; обеспечивает... предоставление телекоммуникационных услуг осуждённым…». Следует также обратить внимание на Постановление Правительства РФ от 5 июля 2001 г. № 505 «Об утверждении Правил оказания платных образовательных услуг»116, которое устанавливает требования к форме договора на оказание платных образовательных услуг и его содержание (ст. 14). Данное Постановление распространяет своё действие как на государственные и муниципальные образовательные учреждения, так и на негосударственные образовательные организации, оказывающие платные образовательные услуги по реализации основных и дополнительных образовательных программ, а также на сферу высшего профессионального образования. Следует акцентировать внимание на ст. 13 указанных Правил. Из содержания данной нормы следует, что на договор возмездного оказания образовательных услуг распространяется режим публичного договора. Следует отметить, что законодатель предлагает закрепить данное положение на федеральном уровне, а именно в п. 6 ст. 82 проекта федерального закона об образовании. Данную позицию разделяют как представители научного сообщества117, так и правоприменительная практика118. Во исполнение ст. 16 указанных Правил Министерством образования России был издан приказ Минобразования РФ от 28 июля 2003 г. № 3177 «Об утверждении Примерной формы договора на оказание платных образовательных услуг в сфере профессионального образования»119. Вопросам регулирования отношений, связанных с функционированием государственных и муниципальных образовательных учреждений, посвящено Постановление Правительства РФ от 14 февраля 2008 г. № 71 «Об утверждении Типового положения об образовательном учреждении высшего профессионального образования (высшем учебном заведении)»120 (далее – Типовое положение). Данное Типовое положение имеет обязательный характер применения только по отношению к государственным и муниципальным образовательным учреждениям высшего профессионального образования. Что касается негосударственных вузов, то такое Типовое положение является примерным. Рассматриваемый правовой акт устанавливает в качестве условий зачисления в образовательное учреждение наличие среднего образования, успешного прохождения ЕГЭ на конкурсной основе. В то же время в п. 27 Типового положения упоминаются возможности предоставления государственным вузам права проведения дополнительных вступительных испытаний. Представляется, что в аспекте получения услуг высшего профессионального образования осуждёнными к лишению свободы «монопольное» положение ЕГЭ как формы конкурсных испытаний в вузы существенно ограничивает реальный доступ данной категории граждан к получению образования. Полагаем, что более целесообразным и обоснованным является признание, во-первых, легитимности альтернативных форм вступительных испытаний по отношению к ЕГЭ; во-вторых, внесения корректировки в п. 27 Типового положения, а именно после слов «единого государственного экзамена» добавить слова «если иное не предусмотрено законодательством Российской Федерации в области образования». Следует отметить, что дефиниция «образовательные услуги» встречается только в п. 107 Типового положения, посвящённого регулированию права вуза в определённых Типовым положением случаях оказывать образовательные услуги на возмездной основе. Таким образом, данный правовой акт учитывает принципы диспозитивности, свободы договора, наделяя вузы самостоятельностью в установлении договорных отношений. Вопросам правового регулирования дистанционного образования был посвящён ряд нормативно-правовых актов. В частности, в июне 1993 г. Коллегия Госкомвуза России приняла решение о создании системы дистанционного образования в Российской Федерации. Программа развития данной системы была представлена в Концепции создания и развития единой системы дистанционного образования в России121, которая разрабатывалась в соответствии с Постановлением Госкомитета РФ по высшему образованию от 31 мая 1995 г. № 6 «О состоянии и перспективах создания единой системы дистанционного образования в России»122. В этой Концепции дистанционное образование понималось как «...комплекс образовательных услуг, предоставляемых широким слоям населения в стране и за рубежом с помощью специализированной информационно-образовательной среды, базирующейся на средствах обмена учебной информацией на расстоянии...»123. В рамках её реализации Министерство образования и науки РФ 6 мая 2005 г. издало приказ № 137 «Об использовании дистанционных образовательных технологий»124. В соответствии с ним образовательное учреждение вправе использовать дистанционные образовательные технологии при всех формах получения образования и при их сочетании. Следует признать, что в последние годы вопросу повышения качества образования посредством использования инновационных ресурсов уделено пристальное внимание как со стороны законодателя, так и со стороны общественности, что не могло не найти отражения в грядущих изменениях законодательства в сфере образования. В частности, 28 февраля 2012 года вступил в действие Федеральный закон «О внесении изменений в Закон Российской Федерации «Об образовании» в части применения электронного обучения, дистанционных образовательных технологий»125, и дополнил ст. 15 Закона об образовании пунктом 1.1, регламентирующим возможность применения электронного обучения, дистанционных образовательных технологий при реализации образовательных программ независимо от форм получения образования. Данные положения содержат легальное определение дистанционных образовательных технологий, под которыми понимаются образовательные технологии, реализуемые в основном с применением информационно-телекоммуникационных сетей при опосредованном (непосредственном) взаимодействии обучающихся и педагогических работников. Несомненно, что использование дистанционных технологий предоставляет возможности получения образовательных услуг такой категории лиц, как осуждённые к наказанию в виде лишению свободы. В последние годы более 1800 осуждённых к лишению свободы получают образовательные услуги на договорной основе в 30 учреждениях среднего и 65 высшего профессионального образования по заочной или дистанционной формам обучения126. Заслуживает внимания тот факт, что, исходя из рекомендаций международных пенитенциарных стандартов, «...все заключённые должны иметь возможность получать образование наравне с другими гражданами...»127. По существу, аксиомой является тезис о том, что повышение образования благотворно сказывается на отношении личности к труду, творческой активности128. Одним из основных принципов обращения с заключёнными, нашедшим отражение в Резолюции 45/111 Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1990 г.129, является право участвовать в образовательной деятельности, направленной на всестороннее развитие человеческой личности. В Резолюции 1990/20 Экономического и Социального Совета ООН от 24 мая 1990 г. содержится рекомендация о том, что «…все заключённые должны иметь доступ к образованию… когда это возможно, заключённым следует разрешать получать образование за пределами тюрьмы»130. В связи с этим руководство Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН России) признаёт, что возможность получения осуждёнными образования – это «...главное средство исправления человека в условиях лишения свободы…»131. Это особенно актуально с учётом такого фактора как низкий уровень образования осуждённых132. Так, по состоянию на 1 января 2010 г. в учреждениях УИС, обеспечивающих изоляцию от общества, содержалось 864 тыс. человек, из которых более 80% осуждённых при поступлении не имели профессиональных и трудовых навыков либо их утратили, а 50 тыс. осуждённых нуждаются в получении обязательного основного общего образования133. На фоне таких показателей отрадно отметить, что в ходе проведённого нами исследования134 в исправительных учреждениях, как показали результаты анкетирования № 1 и анкетирования № 2135, значительная часть осуждённых к наказанию в виде лишения свободы (референтную группу составили 189 осуждённых) осознают социальную необходимость образования и главную его ценность усматривают в возможности получения новых компетенций, позволяющих достичь профессиональных успехов (57,6%). Кроме того, значительная часть (37,5%) осуждённых положительно относятся к получению платного профессионального образования. Образованность – это основной индикатор самоорганизации личности в современном обществе, которое исследователями оценивается как «общество, основанное на знаниях»136. Как показали результаты, в ряде случаев потребность осуждённых в получении образования оказывается более выраженной, чем желание выйти на свободу. Примерно 30% опрошенных осуждённых к лишению свободы выразили намерение отказаться от условно-досрочного освобождения, для того, чтобы на льготной основе завершить обучение. В Уголовно-исполнительном кодексе Российской Федерации137 (УИК РФ) вопросам получения осуждёнными образования посвящены нормы ст. 108, 112, 129, 141. В частности, в норме ч. 4 ст. 108 УИК РФ предусмотрено, что «…с учётом имеющихся возможностей администрация исправительного учреждения обязана оказывать содействие осуждённым в получении высшего профессионального образования». Означает ли данное обстоятельство, что существует уголовно-исполнительное регулирование оказания образовательных услуг осуждённым? Полагаем, что образовательный процесс с участием осуждённых УИК РФ не регулирует, а лишь создаёт предпосылки для содействия осуществлению лицами, отбывающими наказание в виде лишения свободы, права на образование. Косвенным свидетельством нашей точки зрения служит совместный приказ Министерства юстиции и Министерства образования России от 9 февраля 1999 г. № 31/321 «Об утверждении Положения о порядке организации получения основных общего и среднего (полного) образования лицами, отбывающими наказание в виде лишения свободы в исправительных колониях и тюрьмах»138. Более справедливо считать, что существует определённая специфика гражданско-правового регулирования оказания образовательных услуг осуждённым к наказанию в виде лишения свободы. Кроме того, следует обратить внимание на такие рекомендации Болонского процесса, как обеспечение доступности образовательных услуг, в том числе посредством использования технологий дистанционного обучения, повышение мобильности, самостоятельности и ответственности услугополучателей. Данный аспект нашёл отражение в Концепции развития уголовно-исполнительной системы в Российской Федерации до 2020 года, закрепляющей необходимость развития благоприятных условий для получения осуждёнными высшего профессионального образования посредством заочного и дистанционного обучения; предоставление осуждённым и лицам, содержащимся под стражей, технической возможности использования широкого спектра телекоммуникационных услуг и др. Следовательно, образование осуждённых в данной Концепции рассматривается прежде всего в контексте задач ресоциализации лиц, содержащихся в пенитенциарных учреждениях. В связи с этим возникает необходимость обеспечения реальной доступности образовательных услуг гражданам, лишенным свободы. Это предполагает возможность их участия в гражданско-правовом механизме регулирования образовательных услуг в пенитенциарном учреждении и соответственно возможность выступать стороной обязательств по оказанию данных услуг, динамичным результатом которых является неовеществлённое благо образованности. Отдельного внимания заслуживает вопрос о договорной природе общественных отношений в сфере возмездного оказания образовательных услуг. Признавая значимость гражданско-правового договора, законодатель устанавливает, что «граждане... и юридические лица... свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых, не противоречащих законодательству условий договора» (п. 2 ст. 1 ГК РФ). В юридической литературе отмечается, что «договор представляет собой средство автономного регулирования отношений, то есть установления экономико-правовой связи и определения её содержания с учётом волеизъявления самих участников этой связи»139. Более того, договор оценивается как ненормативный правовой акт140 либо как ненормативное правовое средство141. М. И. Брагинский усматривает близость регулирующей функции договора с аналогичной функцией закона и иного нормативного акта142. Однако в большинстве случаев гражданско-правовой договор признаётся как средство воздействия на общественные отношения143. На наш взгляд, договор возмездного оказания образовательных услуг формирует модель поведения участников образовательного процесса в рамках будущего исполнения обязательств по оказанию образовательных услуг и выступает как дополнительное средство воздействия на отношения между сторонами. Подводя итог, отметим, что нормы, регулирующие отношения по возмездному оказанию образовательных услуг в сфере высшего профессионального образования, являются преимущественно гражданско-правовыми и нашедшими отражение в разноотраслевых нормативно-правовых актах, регулирующих отношения в сфере образования. Кроме того, учитывая социальную значимость и публичные аспекты образовательных услуг в связи с их оказанием осуждённым к наказанию в виде лишения свободы, в разрабатываемом федеральном законе «Об образовании в Российской Федерации» целесообразно предусмотреть самостоятельную главу ««Правовое регулирование отношений по получению образования осуждёнными к наказанию в виде лишения свободы», в которой должны быть закреплены нормы, посвящённые правовому регулированию отношений по получению высшего профессионального образования осуждёнными.
Еще по теме 1.2. Законодательные и иные источники гражданско-правового регулирования отношений по оказанию образовательных услуг в сфере высшего профессионального образования осуждённым к лишению свободы: