«Сорочек» как весовая единица

Весной 2004 г. Новгородский музей-заповедник приобрел найденный на берегу Ильменя близ впадения в озеро р. Веряжи шестиугольный слиток «киевского типа», изготовленный, как показал металлографический анализ, из сплава меди и олова: Анализ, произведенный в Экспериментальном криминологическом центре МВД РФ Э.

Место находки слитка давно привлекает внимание археологов. Здесь нередки находки свинцовых печатей и других средневековых предметов, маркирующих наличие значительного поселения. Слиток отличается сравнительно небольшими размерами (его длина — 7 см, ширина — 3 см) (илл. 3) и необычным для предметов этой категории весом: 108,876 г.

Материал, из которого изготовлен слиток, определяет и его функцию. Это не фальшивая денежная гривна, а несомненная гиря. В поисках ее весового значения перспективной оказалась ее кратность 40 единицам. Деление на 40 дает рациональную величину в 2,7219 г, идеально соответствующую норме куны-дирхема в древнейшей русской денежно-весовой системе — 2,73 г (гривна в г = 25 кунам; куна = 2,7288 г). Иными словами, перед нами знаменитый в денежной терминологии Древней Руси сорочек, выраженный не в сумме звериных шкурок, а в их весовом серебря-

ном эквиваленте. Что касается времени изготовления рассматриваемого слитка, его ориентация на дирхем датирует находку X в.

Илл. 3. Находка 2004 г.

Предложенный расчет ведет к еще одному существенному наблюдению. Оказывается, что шестиугольный денежный слиток «киевского» типа (168,8 г) представляет также сорочек, но с лежащей в его основе иной единицей — 4,095 г, которая в южнорусской денежно-весовой системе является ногатой[310], а в северной равна двум кунам[311].

щей в основе кратности сферических (боченковидных) гирек, обслуживавших севернорусскую денежно-весовую систему. Таким образом, эта единица оказывается переводным коэффициентом из одной территориальной системы в другую.

Термин сорочек, широко распространенный в Древней Руси[312], давно привлекает к себе исследователей необычностью самой конструкции слова сорок, лежащего в его основе. «Только в русском языке есть слово сорок, не славянского происхождения, ибо по существующей конструкции в русском языке число 40 должно бы называться четыредесят, как число 50 называется — пятьдесят; число 60 — шестьдесят и т. д.»[313]. М. С. Левшиновский некогда предложил анекдотическое объяснение такой конструкции: «При переговорах греки, указывая на связки в 40 куньих шкурок... говорили: тэссараконта, т. е. четыре десятка; а русские это слово так поняли: первый слог те (эти), а остальное слово: ссараконта русские на свой слух и лад переделали в сарако, но по новгородской привычке окать... русские и это слово стали выговаривать как сороко\ а время доделало остальное»[314]. Наивным представляется превращение греческого слова в русскую фразу Те сорок кун-то, но восхождение русского сорок к греческому обозначению числа 40 кажется вполне правдоподобным[315].

Находка монетного клада в ходе археологических раскопок является всегда желанным, но почти несбыточным событием. Только такая находка гарантирует защиту кладового комплекса от неизбежных утрат. Клад, обнаруженный при случайных обстоятельствах, чаще всего теряет часть монет, похищенных или взятых на память находчиками. Однако и тогда, когда подобных изъятий не происходит, исследователь бывает вынужден допускать их возможность и поневоле обращается с изучаемым комплексом как с некоторой частью целого, предполагая, что из его состава безвозвратно ушли наиболее эффектные или чем-то необычные монеты.

Редкость обнаружения кладов при раскопках может быть иллюстрирована практикой Новгородской экспедиции.

17 августа 1993 г. при работах на Троицком раскопе в Новгороде был найден клад, состоящий из 57 западноевропейских и 2 византийских серебряных монет конца X — первой половины XI в. Сокровище обнаружено на уровне 14-го пласта в квадрате 1053 при расчистке сруба № 130, относящегося к 26-му строительному ярусу Троицкого-Х раскопа. Монеты были найдены в столбовой яме, которая стратиграфически относится к жилому срубу № 124. Этот сруб залегал над срубом № 130 и отнесен к 25-му строительному ярусу. Таким образом, можно думать, что клад был спрятан хозяином сруба № 124 в рыхлой земле столбовой ямы под полом собственного дома. Монеты лежали одна на другой, образуя столбик, высота которого составляла около 7 см. Вероятнее всего, они в древности были завернуты в ткань из нитей растительного происхождения, которые в новгородском культурном слое полностью истлевают. Верхние монеты залегали на глубине около 2,75 м. Стратиграфически и по дендрохронологии 25-й строительный ярус Троицкого-Х раскопа датируется 1025—1055 гг.

Один из византийских милиарисиев относится ко времени правления Никифора II Фоки (963—969), другой чеканен при Василии II и Константине VIII (976—1025) (см. № 1, 2 на фототаблице).

Западноевропейские монеты подразделяются на английские пенсы королей Этельреда II (978—1016; 11 экз.; см. № 3—13 на фототаблицах) и Кнута Великого (1016—1035; 10 экз.; см. № 14—23 на фототаблицах), скандинавские (?) подражания английским монетам этих королей (7 экз.; см. № 24—30 на фототаблицах) и германские денарии различных областей (29 экз.).

Монеты Этельреда II представлены типами: «сгих» — 2 экз., «длинный крест» — 3 экз., «шлем» — 3 экз., «последний малый крест» — 3 экз. Среди них полностью отсутствуют ранние типы чекана этого правителя (оба Hand Туре и Crux Mule), датируемые 978—990 гг. Что касается монет Кнута Великого, то они представлены типами: «четырехлистник» — 9 экз. (этот тип чеканился до 1023 г.) и «остроконечный шлем» — 1 экз., чеканка которого началась в 1023 г. и продолжалась до 1029 г. Соотношение отмеченных монетных типов указывает на то, что формирование английской части клада закончилось не позднее середины 20-х годов XI в. Пен- сы отчеканены в следующих городах: Гастингсе, Глостере, Иорке, Кембридже, Кентербери, Криклейде (?), Линкольне, Лондоне, Нориче, Нортгемптоне и Стамфорде. Следует заметить, что пенсы Этельреда II, чеканенные в Криклейде, до сих пор в восточноевропейских кладах не встречались[316].

Перечислим немецкие денарии. К Нижней Лотарингии относятся семь монет (см. № 31—37 на фототаблицах): Фландрия, Брюгге — 1 экз.; Рейнская область, Кёльн — 3 экз.; Восточная Фризия,

KJ

Иевер (?) — 3 экз. К Саксонии относятся восемь монет (см. № 38— 45 на фототаблицах): Нижняя Саксония, 1ослар — 1 экз.; Остфа- лен, Магдебург — 6 экз.; Тюрингия, Эрфурт — 1 экз. К Франконии относятся две монеты, обе они отчеканены в Майнце (см. № 46, 47 на фототаблице). К Швабии относятся семь монет (см. № 48—54 на фототаблицах): Страсбург — 1 экз.; Эсслинген — 2 экз.; Констанц — экз.; Аугсбург — 3 экз. К Баварии относятся пять монет, все они отчеканены в Регенсбурге (см. № 55—59 на фототаблице).

Среди немецких монет очень широкие даты имеют фландрский денарий, чеканенный при Балдуине IV (989—1036) и саксонский пфенниг Оттона и Адельгейды (991—1040). Среди регенсбургских монет выделяются два денария, которые Г. Данненбергом были отнесены к чекану короля Генриха II (1002—1014)4. Эти же монеты

В.              Хан рассматривает среди денариев короля Генриха III (1027— 1047) и датирует вторым периодом его правления (1039— 1042)[317].

Указанная датировка признана спорной и не принята К. Йонсо- ном и В. Хатц[318]. Коль скоро дата младших достоверно датируемых монет германского чекана полностью совпадает с датой младшей монеты английского чекана (середина 20-х годов XI в.), вопрос о спорной датировке указанных регенсбургских монет решается, безусловно, в пользу традиционной ранней версии. Таким образом, время сокрытия клада по нумизматическим материалам можно с осторожностью определить как вторую половину 20-х — начало 30-х годов XI в.

Детальная датировка скандинавских подражаний английским монетам до сих пор не является надежной. Однако следует обратить внимание на то, что набор типов имеющихся в кладе подражаний полностью соответствует оригинальным типам монет Этельреда II и Кнута Великого конца X — первой четверти XI в., соответствуя только что приведенной общей датировке публикуемого сокровища.

Это вообще первый в Новгороде клад западноевропейских монет XI в., хотя отдельные германские монеты того времени при раскопках обнаруживались неоднократно[319]. Сравнение с кладами указанного периода, найденными в других регионах русского Северо-Запада, обнаруживает в новгородском кладе две существенные особенности. В нем отсутствуют восточные монеты, преобладавшие в обращении вплоть до середины XI в., и обломки монет, которыми денежное обращение первой половины XI в. изобиловало: на протяжении всего этого времени материалом русского денежного обращения оставалась сложная смесь разновесных монетных кружков (куфических, византийских, английских, немецких), которые могли приниматься только на вес, что и приводило к устойчивой практике дробления монеты. Обломки и обрезки монет решительно преобладают над целыми почти во всех кладах первой половины XI в. В этих кладах на тысячи обломков приходятся десятки, а порой и единицы целых монет*.

Отсутствие в новгородском кладе арабских дирхемов и обрезков монет в высшей степени противоречиво. Если бы клад был обнаружен при случайных обстоятельствах, неизбежной оказалась бы мысль о том, что находчиками из его состава были выбраны только целые монеты западной чеканки. Между тем необычность его состава безусловна и поначалу представлялась необъяснимой.

Понимание этих особенностей было найдено, когда клад был взвешен. Общий вес 59 монет равен 69,13 г, а основная русская денежная единица той эпохи — гривна кун — приравнивалась к г серебра[320]. Владелец сокровища отобрал ровно на одну гривну однообразных по величине монет и припрятал их, хорошо запомнив, что им отложена круглая сумма[321].