Глава VIII РЕШЕНИЕ НЬЮ-ЙОРКСКОЙ СЕССИИ СОВЕТА МИНИСТРОВ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР, США, ВЕЛИКОБРИТАНИИ И ФРАНЦИИ ПО ПРОБЛЕМЕ ДУНАЯ (1946 г.)

Работа сессии СМИД в Нью-Йорке длилась с 4 ноября по 11 декабря 1946 г. Представители великих держав рассмотрели рекомендации конференции в Париже по мирным договорам с Болгарией, Венгрией, Румынией, Италией и Финляндией и выработали их окончательные тексты.

Последовательная борьба Советского Союза за демократические мирные договоры с побежденными странами, его непреклонные выступления против империалистических методов мирного послевоенного урегулирования поставили поборников «холодной войны» и на конференции в Париже, и на сессии Экономического и социального совета ООН в тяжелое положение. Бесперспективность жестких позиций, занятых США и Англией по отношению к СССР и странам народной демократии, к моменту открытия сессии СМИД в Нью-Йорке становится очевидной.

В этих условиях происходит определенный отлив в «холодной войне», сопровождающийся сдвигом в дипломатической тактике представителей США и Англии на переговорах о мирном урегулировании с бывшими вражескими государствами. Выступая на организованном газетой «Нью-Йорк Геральд Трибюн» диспуте по основным вопросам международных отношений в канун открытия сессии СМИД, государственный секретарь США Дж. Бирнс заявил: «Мы далеко не противились, а сочувствовали попыткам Советского Союза установить более прочную и более дружественную связь со своими соседями в Центральной и Восточной Европе (и это заявление тем более знаменательно, что не соответствовало действительности, ибо политика Трумэна — Бирнса в этой части Европы преследовала как раз противоположные цели.— М. М.)... Мы способны оценить решимость Советского Союза никогда не допускать проведения в этих странах политики, сознательно направленной против безопасности СССР и его образа жизни, и Америка никогда не присоединится к какой-либо группировке в этих странах, чтобы участвовать во враждебных интригах против Советского Союза»1.

Это был аванс руководителя внешней политики США, свидетельствовавший о том, что в Нью-Йорке американская дипломатия рассмотрит советские предложения с более реалистических, чем это было до сих пор, позиций.

Однако этот сдвиг в сторону реализма и сотрудничества с Советским Союзом в вопросах мирного урегулирования произошел не автоматически. На действиях дипломатических служб США и Великобритании в период, предшествовавший сессии СМИД в Нью-Йорке, а также на первых заседаниях совета, сказывалась инерция политики диктата, проводившейся ими раньше. Так, США в начале ноября 1946 г. пытались оказать давление на Чехословакию, используя финансовые рычаги. Статс-секретарь министерства иностранных дел Чехословакии В. Клементис, выступая перед членами комиссии по иностранным делам Национального собрания страны, заявил, что кредит в 40 млн. долларов и переговоры о предоставлении Экспортно-импортным банком США займа в размере 50 млн. долларов прекращены по личному настоянию Дж. Бирн-са4. Государственный департамент США пытался в октябре-ноябре 1946 г. вмешаться во внутренние дела Румынии, используя в качестве предлога подготовку выборов в парламент этой страны5. Да и первые заседания Совета министров иностранных дел, которые проходили в комфортабельной нью-йоркской гостинице «Уолдорф-Астория», были малопродуктивными и свидетельствовали о том, что дипломаты США и Англии отнюдь не исключили метод диктата из своего арсенала.

Это были последние судороги политики диктата на этой сессии СМИД. Сложный симбиоз рецидивов провалившейся, старой политики и вынужденных действий в духе конструктивных переговоров представляют собой выступления американской и английской дипломатии в дунайском вопросе, который газета «Нью-Йорк Тайме» выделила как сложнейший среди восьми других, оставшихся нерешенными на предыдущих этапах мирного урегулирования и которые должны были стать основным объектом обсуждения в Нью-Йорке8.

Провал попыток предрешить характер будущего режима дунайского судоходства с помощью специальных постановлений мирных договоров для Болгарии, Венгрии и Румынии на мирной конференции в Париже, где США и Англия были вынуждены присоединиться к более скромному французскому предложению, неудача с созывом дунайской конференции под эгидой Объединенных Наций, с одной стороны, и ясное понимание того, что СССР будет и впредь последовательно выступать против империалистических рецептов решения этой жизненно важной для него и народно-демократических стран дунайского бассейна проблемы,— с другой, вынудили правительства западных держав искать новые подходы в дискуссии о судьбе Дуная.

Еще 13 октября 1946 г. «Обсервер» в обзоре международной политики, подписанном «знатоком Европы» (!), предсказывала, что, несмотря на кажущуюся непримиримость точек зрения, в ближайшие два месяца дунайская проблема будет разрешена на компромиссной основе9. Здесь нужно учитывать и тот факт, что на США, как признал Д.

Исходя из того, что США, «видимо, уже извлекли максимум из задержания этих судов» (кроме усложнения послевоенного восстановления экономики придунайских стран, никаких других видимых «максимумов» США, как известно, не добились.— М. М.), Д. Ачесон в телеграмме к Кэффри от 12 октября 1946 г. характеризует дунайскую проблему следующим образом: «Утверждение конференцией (речь идет о мирной конференции в Париже.— М. М.) большинством в 2/3 голосов положений в договорах с Румынией и Болгарией о свободной навигации на Дунае и организации постоянной комиссии предоставляет нам возможность воспользоваться положением для разрешения сложного дунайского вопроса, по крайней мере в отношении возвращения Чехословакии, Югославии, Венгрии, Румынией Болгарии судов, сейчас находящихся в зонах оккупации США»11. Заместитель Бирнса по государственному департаменту формулирует свою мысль как предложение, оговаривая его несколькими моментами. Во-первых, по мнению Ачесона, США извлекут «выгоду из возвращения судов сейчас в большей мере, чем могли бы извлечь, возвращая позднее»12. Во-вторых, он не видел смысла дольше задерживать эти суда в качестве залога, обеспечивающего претензии граждан западных стран, требовавших возмещения их собственности в странах дунайского бассейна, так как в распоряжении США оставался золотой запас Югославии и активы других государств этого региона13. В-третьих, предлагая осуществить реституцию судов, Ачесон беспокоился о том, что, «сделав благородный жест», США не добьются результатов, так как «Советы могут наложить вето (на сессии СМИД.— М. М.) на положения, касающиеся Дуная, несмотря на решение конференции»14. Он добавил к этому: «Откровенно говоря, мы идем на риск в этом вопросе...»15 Чтобы свести риск к минимуму, он предлагал «задержать баржи до тех пор, пока лед не замерзнет»16, то есть фактически лишь объявить о реституции судов и затянуть ее таким образом, чтобы суда оставались в распоряжении американцев до выяснения позиции советских представителей на сессии СМИД.

Интересно заметить, что двумя днями позже, принимая в Белом доме генерала Кларка и политического представителя США в Австрии Эрхарда, Г.

В том, что это нужно сделать, в госдепартаменте не сомневался никто. Шел только поиск конкретных форм, в которых выразились бы эти изменения. Интересное предложение внес помощник руководителя транспортного отдела госдепартамента Рейни. Исходя из посылки, что «возможно, принципиальные возражения Советов против положений в мирных договорах, касающихся свободы судоходства на Дунае и созыва конференции по разработке статута дунайского судоходства, основаны на опасении, что США, Соединенное Королевство и Франция будут участниками комиссии»19, Рейни, подчеркнув, что госдепартамент в своих документах пропагандировал мысль о нежелании участвовать в постоянной комиссии на Дунае, предложил официально заявить на предстоящей сессии СМИД следующее: «США не настаивают на представительстве в постоянной комиссии, но хотят получить гарантии, что в статуте Дуная будут предусмотрены реальные условия защиты интересов неприбрежных стран»20.

Рейни, зная, что британские и французские представители время от времени неофициально утверждали, что их страны «не будут настаивать на участии в постоянной комиссии, если они будут участвовать в конференции по разработке статута комиссии и смогут поддержать этот статут»21, рекомендовал госдепартаменту использовать эти заявления и подготовить к сессии СМИД «соглашение трех стран о неучастии в постоянной комиссии»22. Это, по его мнению, привело бы к тому, что принцип свободы навигации по Дунаю будет принят и Советский Союз согласится с предложением о конференции прибрежных государств и четырех великих держав по выработке нового судоходного режима на этой реке.

Рейни в своих предложениях пошел гораздо дальше, чем собирались идти руководители американской внешней политики в изменении позиции США в дунайском вопросе. Это ясно видно из меморандума, с которым Дж. Бирнс обратился к Трумэну 1 ноября 1946 г. Если предложение Ачесона было почти дословно повторено в документе, вышедшем из-под пера государственного секретаря, то об инициативе Рейни не было сказано ни слова. В частности, Бирнс присоединился, как видно из меморандума, к точке зрения, что рекомендация мирной конференции в Париже позволяет США сделать следующий шаг и начать реституцию судов, которые «в действительности необходимы указанным странам». «Если Вы согласны,—обратился Бирнс к президенту,— мы предлагаем вернуть суда Чехословакии, Югославии, Венгрии, Румынии и Болгарии»23.

Государственный секретарь США, ставя перед Трумэном вопрос об изменении американской политики в дунайской проблеме, предложил сделать лишь один шаг навстречу требованиям при-дунайских государств, рассчитывая, что этого будет достаточно для осуществления других пунктов программы США в отношении Дуная. «Мы, конечно, сознаем такую возможность, что Советы могут наложить вето на окончательное принятие этих рекомендаций,— утверждал в меморандуме Бирнс,— или, если они их примут, то смогут принять меры на местах, которые помешают признанной в рекомендациях свободе навигации. Однако нам кажется, что, добившись утверждения наших взглядов международным органом, мы добились выгодной ситуации, проистекающей из нашего владения речными судами... и решение мирной конференции предоставляет нам возможность извлечь выгоду из их возвращения, что позднее станет невозможным»26.

Дж. Бирнс на предстоящей сессии СМИД собирался «обменять» возвращение судов придунайским странам на согласие Советского Союза включить в мирные договоры с Болгарией, Венгрией и Румынией положения о режиме судоходства на Дунае, одобренные ПМК. Он исходил из того, что «уступка» США является минимальной, так как рано или поздно США все же должны будут возвратить придунайским странам их имущество, в то время как включение рекомендации мирной конференции в Париже в мирные договоры с Болгарией, Венгрией и Румынией юридически оформляло их участие в создании нового судоходного режима на Дунае. Таким образом, «благородный жест» был ничем иным, как холодным дипломатическим расчетом27. Очевидно, именно поэтому Г. Трумэн, совсем недавно благословивший генерала Кларка на удержание судов придунайских стран в руках американцев, 3 ноября 1946 г., то есть накануне начала работы сессии СМИД, наложил на меморандуме Бирнса резолюцию «утверждаю», тем самым санкционировав изменение тактики делегации США в переговорах по дунайскому вопросу28? - ^

На сессии СМИД в Нью-Йорке дунайская проблема стала объектом обсуждения 8 ноября 1946 г., когда министры иностранных дел СССР, США, Англии и Франции обменялись мнениями по статье 34-й мирного договора с Румынией. На заседании В. М. Молотов заявил, что, по мнению советской делегации, данная статья не имеет никакого отношения к заключению мира с этой страной, поэтому СССР возражает против ее включения в договор в той форме, в какой она была одобрена конференцией в Париже29. Такая постановка вопроса отражала принципиальное несогласие Советского Союза на решение проблемы дунайского судоходства в процессе мирного урегулирования с тремя придунай-скими странами, но одновременно открывала и возможности для конструктивных переговоров, ибо возражение было' высказано против формы, в которой ПМК изложила свои рекомендации по Дунаю.

Бирнс сделал вид, будто не заметил возможностей, которые открывались в связи с заявлением Молотова. Его выступление прозвучало как желание продлить конфронтацию в дунайском вопросе. «Делегация США выступает,'— заявил государственный секретарь,— за эту статью. Оба параграфа были утверждены голосами 2/3 участников мирной конференции, и делегация США надеется на ее включение в договор»30. Э. Бевин поступил по-иному. Упомянув о тревоге в связи с тем, что английское правительство лишают прав, за которые оно боролось (имелись в виду, очевидно, «исторические права» Великобритании на Дунае), он высказал мысль, что мог бы согласиться на вынесение из договора с Румынией дунайского вопроса, «если на то будет согласие четырех держав»31, но хотел знать, на какие уступки пойдут представители СССР, если он и другие западные представители согласятся не включать в мирные договоры с Румынией, Болгарией и Венгрией статьи о Дунае. Министр иностранных дел Советского Союза осторожно заметил, что вопросы, поднятые Бевином, можно было бы обсудить вне дискуссии по мирным договорам. Бевин обратился непосредственно к Молотову: «Прежде чем согласиться на что-либо в отношении договора, я хотел бы знать, что предполагается внести в договор вместо этого вопроса»32.

В связи с тем, что советская сторона не сформулировала своих предложений, а западные делегации предпочли занять выжидательную позицию, обсуждение дунайской проблемы было отложено. Но через три дня она вновь привлекла внимание министров иностранных дел в связи с поднятым Бирнсом вопросом об уменьшении репараций с Венгрии. Отвечая на этот демарш, В. М. Молотов заявил: «Если уж так заботятся об экономических интересах Венгрии, то вернули бы венгерские суда на Дунае. Советская делегация считает, что нахождение этих судов в американской зоне оккупации в Германии, а также нахождение там другого венгерского имущества оказывает серьезное давление на Венгрию и ее политику, что осложняет как экономическое, так и политическое ее положение... Следовало бы отказаться от такого давления на Венгрию».

И здесь государственный секретарь США, на чей счет относилось процитированное выше высказывание, пошел, что называется, с «козырной карты». Бирнс объявил, что несколько дней тому назад правительство США приняло решение вернуть Венгрии, а также другим придунайским странам их суда, задержанные в американских зонах оккупации в Австрии и Германии, и отдало распоряжение оккупационным властям в этих зонах приступить к его реализации33. Газета «Борба», сообщая об этом заявлении Бирнса, отмечала, что время, избранное для осуществления этого демарша, было точно рассчитано американской дипломатией34. Слово было за представителями Советского Союза.

Советская делегация не сразу откликнулась на заявление государственного секретаря США, так как необходимо было получить подтверждение, что слова Бирнса подкреплены действиями американского правительства. Это было тем более необходимо, что правительство США никогда не оспаривало принадлежности задержанных им в верховьях Дуная судов и, начиная с августа 1945 г., неоднократно заявляло о желании возвратить их владельцам, но каждый раз реституция срывалась по тем или иным причинам. Именно поэтому 26 ноября 1946 г. В. М. Молотов поставил перед Бирнсом прямой вопрос, окончательно ли решена проблема возвращения придунайским странам их судов35. Государственный секретарь США ответил, что «эти суда будут возвращены их хозяевам в самом непродолжительном времени»36. Действительно, в телеграммах от 20 ноября 1946 г. американским оккупационным властям в Германии и Австрии правительство США отдало распоряжение приступить к передаче судов правительству Австрии37, начать реституцию югославских, чехословацких, румынских, болгарских и венгерских судов и барж. Удовлетворенный ответом Бирнса, министр иностранных дел СССР заявил, что он хотел бы на следующем заседании СМИД представить на обсуждение советское предложение по дунайскому вопросу.

27 ноября 1946 г. делегация СССР распространила письменный текст своего предложения. Оно состояло из трех пунктов. Во-первых, представители Советского Союза предлагали, чтобы заявление по Дунаю было сделано Советом министров иностранных дел, а не включалось в мирные договоры с Болгарией, Венгрией и Румынией. Во-вторых, чтобы заявление СМИД предусматривало созыв специальной конференции для выработки судоходного режима этой реки. И, в-третьих, в этом документе точно определялся состав конференции, участниками которой становились придунайские страны — Болгария, Венгрия, Украинская ССР, Румыния, Югославия и Чехословакия, а также члены СМИД — СССР, США, Великобритания и Франция. Как уже писала 28 ноября 1946г. газета «Дейли телеграф энд морнинг пост», этот «план Молотова» предусматривал «достижение соглашения вне зависимости от подписания мирных договоров, в то время как Бирнс, Бевин и Бидо до сих пор .настаивали, чтобы вопрос о Дунае был частью процесса их заключения»38.

Советское предложение, выдержанное в духе предыдущих выступлений представителей СССР, позволяло сдвинуть решение дунайского вопроса с мертвой точки, предусматривая, с одной стороны, участие западных неприбрежных держав в конференции по выработке судоходной конвенции для Дуная, .но, с другой стороны, сохраняя за придунайскими странами большинство на предлагаемой конференции и обеспечивая за ними решающее слово при определении навигационного режима этой реки. Таким образом, инициатива представителей Советского Союза являлась шагом вперед в стремлении к справедливому, демократическому и немедленному разрешению дунайской проблемы.

Отраженное в советском предложении намерение предоставить прибрежным странам решающее влияние на дунайской конференции вызвало возражения Бирнса и Бевина. Первый начал атаку на предложение делегации СССР, потребовав включения в него пункта о свободе судоходства. Бирнс, в частности, заявил: «Я надеюсь, что советская делегация может согласиться с принципом, содержащемся в этой статье (государственный секретарь США имел в виду I параграф статьи по Дунаю, принятой в качестве рекомендации мирной конференцией в Париже.— М. М.), которая поддерживает права всех стран, участвующих в осуществлении судоходства на Дунае»39. Подтекст его выступления был ясен. Он пытался навязать будущей дунайской конференции принцип «равных возможностей» для всех так называемых заинтересованных стран, на базе которого и должна была вырабатываться новая конвенция для Дуная.

Бевин начал наступление на советское предложение с другой стороны, поставив вопрос об участии Греции в работе дунайской конференции40. Дело не в том, что министр иностранных дел Великобритании просто потребовал расширения состава участников будущей конференции, включив в их число еще одно государство. Требуя привлечь Грецию к участию в выработке нового судоходного режима Дуная, Бевин, во-первых, пытался «торпедировать» принцип формирования состава конференции, предложенный СССР; во-вторых, увеличивая количество неприбрежных государств на дунайской конференции до четырех, он создавал возможность квалифицированным большинством голосов блокировать все решения, которые были бы приняты придунайскими государствами и не соответствовали интересам западных держав.

Министр иностранных дел СССР подчеркнул, что в отношении состава дунайской конференции советское предложение находится в соответствии с рекомендацией мирной конференции -в Париже, которая не включила Грецию в число участников создания нового судоходного режима Дуная. Что же-касается требования Бирн-са, то В. М> Молотов отметил два момента: текст советского предложения не ущемляет принципа свободы судоходства на Дунае и равенства прав в осуществлении навигации на этой реке, поэтому не было необходимости вводить в предложение специальный параграф в подтверждение принципа, который не нарушался; кроме того, первый параграф рекомендации ПМК по Дунаю в такой редакции, как он был представлен в СМИД, неприемлем, а обсуждение изменений и дополнений, в которых он нуждается, потребует дополнительного времени. Из этого заявления видно, что советский представитель не отверг американское требование, поставив лишь вопрос о том, что включение пункта о свободе судоходства в предложение СССР, с точки зрения советской делегации, не являлось обязательным, тем более, что такой шаг требовал дополнительных переговоров. Одновременно В. М. Молотов предложил дополнить советское предложение пунктом о том, что члены СМИД считают возможным созвать дунайскую конференцию в течение последующих 6 месяцев41.

Реакция Бирнса на замечания Молотова относительно включения в советское предложение пункта о свободе судоходства на Дунае была незамедлительной. Государственный секретарь США выразил сожаление, что заместители министров иностранных дел СССР, США, Англии и Франции не смогли выполнить поручение СМИД от 29 июня 1946 г. и договориться относительно формулировок, в которых представители четырех великих держав выразили бы свое согласие с полным равноправием всех стран в осуществлении торгового судоходства на Дунае42. Он заявил, что американская делегация согласна рассмотреть французский вариант пункта о свободе навигации, представленный делегацией Франции накануне мирной конференции в Париже для включения в мирные договоры с Болгарией, Венгрией и Румынией43. В. М. Молотов сразу же согласился рассмотреть французское предложение от 29 июня 1946 г.

Наметившееся сближение точек зрения делегаций СССР и США не было поколеблено выступлением английского министра иностранных дел, который соглашался поддержать советское предложение в том случае, если в него будет включен пункт о свободе навигации и будет опущено постановление, определявшее состав дунайской конференции. Кроме того, Бевин высказал мнение, что свободная торговля на Дунае невозможна из-за существующих между придунайскими государствами торговых соглашений44, то есть практически выдвинул еще одно условие своего согласия на советское предложение — отмену торговых договоров между СССР и странами народной демократии дунайского бассейна. В сложившейся на этом заседании СМИД обстановке весьма своевременно прозвучало выступление Кув де Мюрвиля, представителя Франции, предложившего отложить дискуссию по дунайской проблеме с тем, чтобы более глубоко изучить инициативу Советского Союза и заявление Бирнса45.

Одиннадцатое заседание СМИД 28 ноября 1946 г. началось заявлением представителя СССР. Он подчеркнул, что, учитывая настоятельную заинтересованность в пункте о свободе судоходства и равных правах всех наций на Дунае, советская делегация рассмотрела французскую формулировку от 29 июня 1946 г., внесла свою поправку и выдвигает на обсуждение следующий текст: «Навигация на Дунае должна быть открытой и свободной для граждан, торговых судов и грузов всех государств на основе равноправия в отношении навигационных сборов и условий торгового судоходства в рамках обычных торговых связей»46.

С этого момента дискуссия в СМИД сконцентрировалась вокруг трех вопросов:

а) уточнение советской формулировки о свободе судоходства;

б) определение, в какие документы будут включены предложе- ния Советского Союза;

в) состав участников дунайской конференции, предложенной делегацией СССР.

Что касается первого вопроса, то Бирнс пожелал услышать от Молотова подтверждение того, что в тексте пункта о свободе судоходства сохранится формулировка «для граждан, торговых судов и товаров всех наций»47. После положительного ответа Молотова государственный секретарь США объявил, что советский текст удовлетворяет его делегацию. В свою очередь, Кув де Мюрвиль пожелал уточнить, что советские представители понимают под выражением «в рамках обычных торговых связей». Ответ министра иностранных дел СССР в том смысле, что это означает обеспечение наиболее благоприятных условий в реализации специфических интересов каждой из стран, участвующих в торговом судоходстве на Дунае, был воспринят французским делегатом как исчерпывающий48.

Министр иностранных дел Англии предпринял попытку добиться новой поправки в тексте советского пункта о свободной навигации. Он поднял -вопрос о многосторонних договорах, связывавших до войны придунайские государства с такими неприбрежными странами, как Бельгия, Греция и другие, договорах, которые, по его мнению, должны оставаться в силе. Бевин, в частности, заявил, что в советских предложениях ничего не говорится «об этих многосторонних действующих договорах», и это, мол, ставит его в трудное положение по вопросу об их поддержке49. В. М. Молотов справедливо подметил, что Бевин, не делая различия между при-дунайскими странами, то есть объединяя государства побежденные и союзные, под видом заботы о правах одних союзных государств— Бельгии, Греции и других, практически призывал к дискриминации других, также союзных, стран — Югославии и Чехословакии. Глава советской делегации видел выход в том, чтобы и первое, и второе советские предложения были приняты как постановления СМИД, что «будет достаточно авторитетно для всех затронутых в выступлении Бевина наций»50.

Это заявление министра иностранных дел Советского Союза перевело дискуссию в новое русло. Бевин задал руководителю советской делегации вопрос: «Вы не предлагаете включить только что зачитанный параграф в договор?»51 Когда был дан отрицательный ответ, выступил Бирнс, который подчеркнул, что согласился на советскую формулировку пункта о свободе судоходства на Дунае, имея в виду согласие делегации Советского Союза на его включение в мирный договор с Румынией. Государственный секретарь США мотивировал необходимость такого шага следующим образом: «Очень важно, чтобы принцип, изложенный в первом параграфе (то есть пункт о свободе навигации.— М. М.) был включен в договор. До войны Румыния была одной из стран, повинных в трудностях навигации на Дунае»52. В качестве компромисса Бирнс добавил: «От имени Соединенных Штатов Америки я соглашаюсь, чтобы было сделано отдельное заявление о конференции»53,™ есть он поддержал советское предложение, предусматривавшее созыв дунайской конференции на основе специального постановления СМИД. Такую же позицию в данном вопросе занял и представитель Франции. Бирнс призвал Молотова «внести свой вариант параграфа в договор» с Румынией, настаивая на этом как на единственной возможности разрешения сложившейся ситуации.

В этих условиях делегация СССР представила в совет документ, почти идентичный заявлению Молотова относительно пункта о свободе навигации на Дунае: «Навигация на Дунае должна быть свободной и открытой на основе равноправия в отношении сборов за пользование портами и осуществления навигации, а также в отношении торгового судоходства в рамках обычных торговых связей для граждан, торговых судов и грузов всех стран»54. Эту, более четкую, редакцию советского предложения было решено передать заместителям министров иностранных дел для обсуждения возможности включения указанного текста в качестве статьи в мирный договор с Румынией55. Комментируя это решение СМИД, газета «Нью-Йорк Геральд Трибюн» писала 29 ноября 1946 г.: «Давно ожидаемый компромисс в вопросе о навигации на Дунае стал почти реальностью прошлым вечером на заседании Совета министров иностранных дел большой четверки»56. Английская «Тайме» в этот же день объявила, что СМИД «практически почти разрешил трудную проблему дунайского судоходства»57. Газета несколько ретушировала позицию делегации Англии, приписывая Бевину согласие с предложением СССР включить положение о свободе судоходства на Дунае в резолюцию СМИД. Правда, несколько ниже в этой же статье дается и уточнение: «Бевин был согласен все время с основной мыслью о созыве дунайской конференции, однако он настаивал, чтобы договоры с балканскими странами содержали статью, формулирующую принцип свободы навигации на Дунае»58. «Тайме» не уточняла, каким виделся Бевину

созыв дунайской конференции. Ответ на этот вопрос можно найти у Ф. Хэдсела, который заметил: «В качестве компромисса между сильным желанием Соединенного Королевства и крайним нежеланием Советского Союза включить в договоры такое положение было решено включить постановление о созыве такой конференции в резолюции СМИД»59. На заседании СМИД 29 ноября 1946 г. Бевин возобновил свои попытки ввести в число членов дунайской конференции Грецию. Он не стал повторять аргументы, использованные на предыдущем заседании. Английский министр согласился с тем, что в рекомендации мирной конференции в Париже Греция не была упомянута, но посчитал это ошибкой. Одновременно глава делегации Великобритании пытался доказать, что рекомендация ПМК «не исключает возможность» участия Греции в решении дунайской проблемы, так как «не ограничивает число стран прибрежными государствами»60.

Не рассчитывая убедить советскую делегацию таким неуклюжим и надуманным доводом, Бевин, ссылаясь на то, что в рекомендации мирной конференции не указывалась Украинская ССР, затеял настоящий торг вокруг ее участия в дунайской конференции. «Вы можете включить ее,— заявил представитель Великобритании, обращаясь к министру иностранных дел СССР.— Вы согласитесь на включение Греции, а я соглашусь на .включение Украины, хотя ни одно из этих государств не является придунайским»61. И если в отношении Греции Бевин был точен, то в случае с Украиной он продемонстрировал поразительное незнание политической карты Европы. На это указал ему В. М. Молотов, подчеркнув, что не только Украинская ССР, но и Советская Молдавия являются придунайскими государствами.

Дискуссия вокруг вопроса о расширении состава членов дунайской конференции на этом заседании СМИД по существу была диалогом между советским и британским представителями. Ни делегация США, ни представители Франции не пожелали участвовать в споре, затеянном Бевином, чувствуя слабость позиции, с которой выступал последний. Твердое «нет», сказанное советской делегацией в ответ на попытки протащить Грецию в число участников конференции по Дунаю, относилось не столько к кандидатуре этой страны, сколько к стремлению Великобритании нарушить принцип, на котором основывалось советское предложение, оно являлось отказом Советского Союза согласиться на допущение к участию в решении дунайской проблемы других неприбрежных государств помимо членов СМИД62.

Это была граница компромисса, которую не удалось пересечь (несмотря на многочисленные попытки) западным державам ни на сессии СМИД в Нью-Йорке, ни на Белградской конференции. Зато к участию в дунайской конференции Австрии, страны, самым непосредственным образом заинтересованной в демократическом режиме судоходства на Дунае и являющейся прибрежным государством, Советский Союз отнесся положительно. В ответ на требование австрийского правительства о приглашении Австрии на.

конференцию по Дунаю (29 ноября 1946 г. Пауль Дейч в «Нойес Естеррейх» назвал это требование «одной из самых настоятельных задач нашей внешней политики», считая, что «без Австрии дунайская конференция была бы неполной»63), представители СССР выставили лишь одно условие — заключение с этой страной государственного договора, который определил бы международный статут австрийского государства и его правительства.

Нужно отметить, что конец ноября был ознаменован согласованием точек зрения между четырьмя главными союзными державами не только по дунайскому, но и по многим другим вопросам. Именно в это время происходит сдвиг в дипломатической тактике западных держав, что открыло возможности для позитивных решений сессии СМИД. Как писала «Тайме» 1 декабря 1946 г., «перспективы достижения взаимопонимания в отношении мирных договоров с балканскими странами значительно улучшились»64, а нью-йоркское радио 3 декабря заявило, что «окончательная их редакция, как ожидается, будет завершена в течение ближайшей недели»65.

Причину столь решительного поворота к конструктивным переговорам в Советб министров иностранных дел СССР, США Англии и Франции «Нью-Йорк Геральд Трибюн» объяснила своим читателям так: «Русские боролись с утомительной настойчивостью по каждому вопросу до самого конца. По многим вопросам они выиграли»66. А 4 декабря 1946 г. «Правда» так характеризовала достигнутые в Нью-Йорке соглашения: «Борьба советской делегации за последовательное соблюдение демократических принципов при заключении мирных договоров с Италией, Румынией, Болгарией, Венгрией и Финляндией привела к положительным результатам. После длительной и упорной работы удалось достигнуть приемлемого соглашения по главным вопросам мирных договоров с бывшими союзниками Германии в полном соответствии с принципами, установленными Советом министров иностранных дел в период, предшествовавший Парижской конференции»67.

С 29 ноября 1946 г. дунайская проблема перестала быть объектом широких дискуссий. Полному соглашению в этом вопросе препятствовали лишь различный подход к формулировкам двух советских предложений, недоговоренность, в какие документы они будут включены, и ряд других противоречий по мирным договорам с тремя придунайскими государствами. Заместители министров иностранных дел рассмотрели представленный советской делегацией 28 ноября текст постановления относительно сохранения принципа свободы судоходства на Дунае в его новом навигационном режиме. Была внесена только одна поправка, вернее, уточнение, весьма важное для придунайских стран и заключавшееся в том, что принцип равенства прав всех флагов не распространялся на «движение между портами одного и того же государства»68, то есть сохранялось право малого каботажа только за прибрежными государствами. А это означало, что национальные пароходные компании стран дунайского бассейна защищались от конкуренции иностранных судов на территории своего государства. В этот же день рекомендация заместителей министров иностранных дел была представлена на обсуждение в СМИД. Советская делегация предложила отложить рассмотрение дунайского вопроса на последующие заседания69.

5 декабря 1946 г. на очередном заседании сессии СМИД в Нью-Йорке советская делегация сделала решительный шаг к принятию согласованного решения по Дунаю. В. М. Молотов заявил, что делегация СССР «согласна принять предложение о Дунае, рассмотренное заместителями»70. Глава делегации Советского Союза предложил считать этот текст «решением Совета министров иностранных дел». Бирнс сразу же уточнил, что, как он понимает, этот текст «будет включен в договор» с Румынией (так как о нем шла речь в этот день). В результате непродолжительной дискуссии совет решил принять следующий советский текст для включения в качестве статьи 34-й в мирный договор с Румынией, 32-й — с Болгарией и 33-й — с Венгрией: «Навигация на Дунае должна быть свободной и открытой для торговых судов и товаров всех государств на основании равенства в отношении портовых и навигационных сборов и условий торгового судоходства. Вышеизложенное не распространяется на перевозки между портами одного и того же государства»71.

Важность принятого 5 декабря 1946 г. в СМИД решения заключается в том, что было преодолено еще одно препятствие на пути к быстрейшему заключению мирных договоров с тремя при-дунайскими странами, а также намечена демократическая процедура выработки новой судоходной конвенции для Дуная. «Это было,—как отмечал Дж. Паунович,— позитивное решение важного характера, формулировки которого соответствовали общеизвестным международно-правовым нормам... Этим решением... еще раз был подтвержден принцип свободного торгового судоходства на Дунае, который на протяжении истории был скомпрометирован стремлением неприбрежных держав самим определять режим реки, формами их управления рекой и гарантией применения принципа свободы судоходства на ней»72. Д. Т. Кэттелл с сожалением писал, что в данном случае западные державы отказались от контроля над Дунаем в пользу «идеи равенства и свободы торговли» на этой реке73.

Принятое министрами иностранных дел СССР, США, Англии и Франции решение о включении в мирные договоры с Болгарией, Венгрией и Румынией декларации о свободе торговой навигации на Дунае было тесно связано с достижением соглашения по другому, пожалуй, более важному для придунайских стран, советскому предложению — о созыве дунайской конференции. Еще 5 декабря 1946 г. все члены СМИД дали принципиальное согласие на то, чтобы это предложение стало, как выразился Дж. Бирнс, «декларацией, или соглашением СМИД»74. Было решено, что советский текст с поправками делегации Соединенного Королевства (Э. Бевин предложил, во-первых, добавить слова «в течение 6 месяцев» к положению о сроке созыва дунайской конференции и, во-вторых подчеркнуть положение о том. что задачей конференции явится разработка «новой конвенции, чтобы не перепутать ее со старой»75) будет отредактирован и принят в качестве официального документа СМИД76.

6 декабря 1946 г. Совет министров иностранных дел утвердил следующую резолюцию о созыве дунайской конференции:

«1. Правительства США, Соединенного Королевства, СССР и Франции договорились о созыве в течение 6 месяцев после вступления в силу мирных договоров с Румынией, Болгарией и Венгрией конференции представителей дунайских стран — СССР, Украинской ССР, Болгарии, Румынии, Югославии, Чехословакии и Венгрии, а также представителей США, Соединенного Королевства и Франции для разработки новой конвенции о режиме судоходства на Дунае. 2.

Изменения в этой конвенции, если они окажутся необходимыми, будут также приняты конференцией в указанном выше составе. 3.

Австрия примет участие в вышеупомянутой конференции после того, как будет решен вопрос о договоре с нею»77.

Одновременно было принято специальное постановление о том, что решение по созыву дунайской конференции будет опубликовано не ранее 12 декабря 1946 г. В связи с этими соглашениями Дж. Бирнс, председательствовавший на 17-м заседании СМИД, заметил, что все пункты по дунайской проблеме согласованы и договоренность великих держав по одному из сложнейших вопросов, вставших в процессе мирного урегулирования в Европе, стала реальным фактом78.

По существу, с опубликованием 12 декабря 1946 г. резолюции сессии СМИД в Нью-Йорке о созыве конференции по выработке правил судоходного режима на Дунае закончилась многомесячная борьба вокруг вопроса, кто должен решать судьбу навигации на этой реке, какие принципы должны лежать в основе новой конвенции. В. В. Бочаров подчеркнул два аспекта решений, принятых в Нью-Йорке по дунайскому вопросу: во-первых, точное определение состава участников конференции и, во-вторых, указание на выработку новой конвенции навигационного режима Дуная79.

Декабрьские решения Совета министров иностранных дел были крупной победой советской дипломатии, которая в борьбе за действительно демократические принципы судоходства на Дунае «опиралась на общепризнанные нормы и принципы международного права»80. Проголосовав 5 и 6 декабря 1946 г. за решения по дунайскому вопросу, представители западных держав фактически признали несостоятельность своих претензий на интернационализацию Дуная, на применение в дунайском бассейне политики «равных возможностей» и «открытых дверей». Дж.Паунович рассматривает решения, принятые в Нью-Йорке, как «последний акт, которым неприбрежные державы, благодаря своему положению великих держав — членов Совета министров иностранных дел, еще могли относительно успешно влиять на методы и способ решения дунайского вопроса»81.

Дунайская конференция, на которой придунайские страны должны были составлять большинство, делала их позиции неприступными для империалистических атак82. Это обстоятельство полностью подтвердила практика работы дунайской конференции в Белграде. Однако нельзя не заметить, что благоприятные в целом для демократического и справедливого разрешения дунайской проблемы постановления Нью-Йоркской сессии СМИД отнюдь не автоматически вели к реализации этих возможностей. Комментируя итоги работы СМИД, западная пресса особо подчеркивала, что следует приветствовать «одобрение министрами принципа свободы навигации по Дунаю», видя в нем отправную точку для борьбы за влияние неприбрежных стран и на процесс создания новой конвенции, и на реализацию этого принципа в практике навигации на этой реке. Не случайно «Тайме» писала: «Официальное восстановление мира с бывшими вражескими странами повлечет за собой ряд последствий. Начнут оживать нормальные торговые связи. И здесь английское правительство должно полностью использовать открывающиеся возможности»83. Газета откровенно ставила вопрос о восстановлении в новой дунайской конвенции «исторических прав» Великобритании на Дунае84. Было ясно, что предстоящая дунайская конференция станет ареной острой дипломатической борьбы, ибо западные державы не отказались от надежды войти в дунайскую комиссию.

Между тем уже в конце 1946 г. решения СМИД имели два благоприятных последствия для придунайских государств. Во-первых, как отмечала газета «Граюл ноу», «факт заключения мирного договора, которое состоится в ближайшее время, будет означать большой шаг вперед по пути укрепления как внутреннего, так и международного положения Румынии»85. Этот вывод можно полностью отнести также и к Болгарии, и к Венгрии. Болгарская газета «Отечествен фронт» отмечала 8 декабря 1946 г., что общественность страны «встретила с радостью подтверждение неприкосновенности границ Болгарии, как и решение об участии страны в дунайской конференции, созываемой в ближайшее время»86. Во-вторых, США начали проводить реституцию принадлежавших при-дунайским государствам судов. В телеграмме политического представителя США в Австрии государственному департаменту сообщалось, что «возвращение судов проходит удовлетворительно», в Югославию отправлено 162, в Венгрию—184, в Чехословакию — 25 судов87. В декабре же из американской зоны оккупации в Германии ушли в свои страны 34 югославских и 33 венгерских судна88. И хотя югославы справедливо считали, что время, избранное американскими властями для реституции судов (зима 1946 г.), привело к невозможности их использования до весны 1947 г.89, все же ликвидация этого тупика расчищала путь для сосредоточения внимания заинтересованных сторон на вопросах, связанных с созданием новой судоходной конвенции для Дуная90.