Н. Н. Усачев К ОЦЕНКЕ ЗАПАДНЫХ ВНЕШНЕТОРГОВЫХ СВЯЗЕЙ СМОЛЕНСКА в XII-XIV вв.

Большой вклад в разработку интересующей нас темы внесли исследователи, которые специально занимались вопросами экономики Древней Руси или изучением русско-ливонско-ган-зейской торговли (И.

Меньшее внимание интересующему нас вопросу уделяли немецкие и немецко-прибалтийские историки, так или иначе касающиеся русско-немецкой торговли в средние века.

1 См. И. М. Кр а см one р о в. Очерк промышленности и торговли Смоленского княжества с древнейших времен до XV в. ИО. СПб., 1894, т. VII, стр. 81—99; П. В. Голубовский. История Смоленской земли до начала XV столетия. Киев, 1895 (особенно глава «Промышленность и торговля», стр. 87—156); Д. П. Маковский. Смоленское княжество. Смоленск, 1948, стр. 140—173, 236—246.

2 И. Тихомиров. Торговые и мирные сношения русских княжеств с Ливонией в XIII веке. ЖМНП, ч. OLXXXV, 1876, май, стр. 162—174.

3 М. Н. Бережков. О торговле русских с Ригою в XIII и XIV веках. ЖМНП, ч. OLXXXIX, 1877, февраль, стр. 330—357; его же. О торговле Руси с Ганзой до конца XV века. СПб., 1879, гл. III, стр. 89—109.

* А. Сапунов. Река Западная Двина. Историко-географический обзор. Витебск, 1893, стр. 263—288.

5 И. М. Кулишер. Очерк истории русской торговли. Пг., 1923, стр. 98—114.

6 С. А. Покровский. Внешняя торговля' и .внешняя торговая политика России. М., 1947, стр. 36—37.

7 Б. А. Рыбаков. Ремесло Древней Руси. М.— Л., 1948, стр. 104— 114, 173, 177—180, 234, 239—240 и др.; его же. Торговля и торговые пути. В кн.: «История культуры древней Руси», т. I. М.— Л., 1951, стр. 315, 369, особенно 335—3411. См. также: Н. Н. Усачев. Торговля Смоленска с Висби, Ригой и северогерманскими городами в XII—XIV вв.

203

Родоначальники ганзейской историографии Г. Ф. Сарто-риус и Ю. М. Лаппенберг, выдвинувшие тезис о безраздельном монопольном положении и диктате Ганзы в балтийской торговле, уже упоминали о немецко-смоленских торговых связях8.

Среди позднейших немецких историков уделил внимание средневековой смоленско-немецкой торговле Л. К. Гётц9; старавшийся учитывать соответствующие исследования русских ученых. Но и он оставался верен традициям немецкой националистической историографии.

Положение с источниками, на основании которых можно судить о западном направлении внешнеторговых связей Смоленска XII—XIV вв., весьма сложно. Источники разнообразны по своему характеру (хроники, торговые грамоты, археологические материалы и т. д.), но их, к сожалению, мало10.

Исключительно важное место занимает обширная договорная грамота смоленского князя Мстислава (Федора) Давы-довича, данная им в 1229 г. Риге, Готланду и немецким городам в связи с заключением с ними торгового договора. Эта грамота известна в литературе и как договор 1229 г., а также под названием «Смоленская торговая правда», которая представляет собой основную часть договорной грамоты Мстислава Давыдовича п~'2. «Смоленская торговая правда» стала правовой основой торговли западнооусских ГОРОДОВ,. особенно Смоленска, с немиами,3.

8 G. F. Sartori us. Urkundliche Geschichte des Ursprunges der deutschen Hanse. Hrsg. von J. M. Lappenberg, Bd. I. Hamburg, 1830, S. 108— III и особенно 112—117.

9 См. L. К. G о e t z. Deutsch-russische Handelsvertr?ge des Mittelalters. Hamburg, 1916, S. 231—324; idem. Deutsch-russische Handelsgeschichte des Mittelalters. L?beck, 1922, S. 447—472.

10 Имеются в виду монументальные публикации немецко-прибалтийских и русских источников, и прежде всего: «Грамоты, касающиеся до сношений Северо-Западной России с Ригою и Ганзейскими городами в XII, XIII и< XIV веках». Найдены в Рижском архиве К. Е. Нашьерским и изданы Археографической комиссией.

u-12 См. РЛА, стр. 420—443. Ср. «Памятники права феодально-раздробленной Руси XII—XV вв.», вып. II, составитель А. А. Зимин. М., 1953, стр. 54—84.

13 Н. Н. Усачев. «Смоленская торговая правда» как юридическая основа торговли Смоленска с Ригой, Висби и северогерманскими городами в XIII—XIV вв. Сб. «Тезисы докладов научной конференции Смоленского пед. ин-та». Смоленск, 1S56, стр. 34—35.

204

Все остальные официальные документы (грамоты), относящиеся к торговым сношениям Смоленска с другими странами Европы в XIII—XIV вв. и, хотя и не носят столь самостоятельного характера, как «Правда», но тем не менее тесно связаны с ней.

Написанная на русском языке, «Смоленская торговая правда» 1229 г.'5, однако, истолковывалась обычно в буржуазной литературе как документ немецкой «культуры» ,6.

Текст договорной грамоты 1229 г. смоленского князя Мстислава дошел до нас в шести (А, В, С, О, Е, Р) в разное время составленных списках.

В связи с этим П. В. Голубовский с полным правом утверждал, что договор 1229 г. рассматривался сторонами, его заключившими, «... всегда как основной закон, впоследствии дополнявшийся, но никогда не переменявшийся»'7. Г. Гиль-дебранд справедливо считал, что договор послужил «на целые столетия прочной основой для торговых сношений Средней России с Западом» 18. Практическое значение договор 1229 г. сохранял на протяжении не только XIII, но даже и XIV в. Этим прежде всего и объясняется тот факт, что договор 1229 г. стал нам известен в целом ряде копий-оригиналов, которые могут служить «самым главным источником для истории торговли Смоленска с Западом» 19.

Выяснение времени происхождения каждого списка текста договора 1229 г. породило целую полемику в научной

14 См. РЛА, стр. 451—453; И. И.

15 В. И. Борковский. Смоленская грамота 1229 года — русский памятник. «Уч. зап. Ярославского гос. пед. ин-та. Гуманитарные науки». Ярославль, 1944, вып. 1, стр. 27—46; С. М. Успенский. Язык смоленских грамот XII—XIV вв. «Филологический сборник Смоленского обл. краеведческого научно-исследовательского ин-та». Смоленск, 1950, стр. 20; А. Д. Б от я к ов. Синтаксис договора 1229 года как памятника русского языка. Б/м, 1948. Хранится в Гос. биб-ке имени В. И. Ленина.

,e G. F. S ат t о г 1 u s. Ор. cit., S. 112 u. w.; ср. Н. К аwач ев. Исследования о «Русской правде», ч. I. Предварительные юридические сведения для полного объяснения «Русской правды», 2-е изд., СПб., 1880, стр. 259—263.

17 П. В. Голубовский. Указ. соч., стр. 110.

18 Н. Н i 1 d е b г а n d. Das deutsche Kontor zu Polozk. «Baltische Monatschrift», 1873, Bd. XXII, S. 51.

19 П. В. Голубовский. Указ. соч., стр. ПО.

205

Мнения о времени появления текстов копий-оригиналов 1229 г. Спис- | ки ** 1 А.А. Ку-

ник (1868 г.) П.В. Голубовс-кий (1895 г.) Л.К. Гетц (1916 г.) Н.П. Лихачев (1928 г.) М.Н. Тихомиров (1941 г.) В.И. Борковский (1944 г.) А.Д. Ботяков (1948 г.) А. А. Зимин (1953 г.) А Между 17 января и мартом 1229 г. Представляет собой действительный оригинал Смоленской торговой правды3 Принадлежит князю Федору Ростиславичу, и есть такая же копия с договора князя Мстислава, как и редакция «В»10 После 25 марта 1229 г.15 В январе-феврале 1229 г.88 в В конце

XIII — начале

XIV в., при Александре Глебовиче; представляет собой сп.

д

(G)

Конец XIII в.»

Не ранее 1274 г. Есть по зднейшая копия с древнейшего сп. Смоленской торг. правды позднейшими прибавлениями6

Не ранее 1274 г. и до 1358 г. Копия протографа экземпляра Д"

Не ранее второй половины XIII в. Копия протографа экземпляра Д8

Старорусс кий сп. Д во многих час тях более ис тинно-ста-рорусский, чем А 9

Принадлежит князю Глебу Ростиславичу (1270—1277). Скопирован текста12

Мог возникнуть только после монгольского нашест

ВИЯ

13

оригинал его не мог восходить ранее середины XIII в."

Составлен вскоре после сп. А, но официально признан в последней четверти XIII в.17

До 1270 г. 20

Около сере дины XIV в.21

Скопирован со списка Д22

Составлен в 70-х годах XIII в. 26

Составлен 70-х годах XIII в.27

До 1270-1277 гг.28

* Впервые такая разбивка на редакции была произведена А. А. Куииком в его Приложении № 1 к РЛА. •* Имеются в виду обозначения списков договора 1229 г., как они даны в РЛА, стр. 420—443 (сп. А, В, С, Д, Е, F (О)]. *** Эти списки считаются тождественными (см. РЛА, стр. 417; «Памятники права»..., стр. 55).

» РЛА, стр. 414. * Там же, стр. 410, 415. По М. А. Дьяконову — раньше экземпляра В <см. М. А. Дьяконов. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. 4-е изд. СПб., 1912, стр. 27). *П. В. Голубовский. Указ. соч., стр. 138—139. 4 Там же, стр. 116, 131. * Там же, стр. 132. • Там же, стр. 121 и сл. 132. 7 Там же, стр. 132. • Там же. »L. К. Goetz. Deutsch-russische Handelsvertr?ge des Mittelalters. S.298. 14 H. П. Л и x а ч e в. Материалы для истории византийской и русской сфрагистики, вып.

литературе, итоги которой (с середины XIX в. до наших дней) можно наглядно представить по нашей таблице (стр. 206— 207).

Принимая отмеченные в таблице хронологические рамки возможного появления списков [А, В, С, Б, Е. и И |(С)] договора 1229 г., мы тем самым допускаем распространение действий и значения его основных юридических норм в торговле смольнян с немцами по крайней мере до второй половины XIV в. О том, что договор 1229 г., несмотря на перерывы в торговле, действовал и сохранял силу даже в конце XIV в., мы с достоверностью узнаем хотя бы из переписки рижских послов в Литве с советом Риги.

В одном из писем конца XIV в. эти послы запрашивали мнение рижского совета о том, как им относиться к «Смоленскому договору», ибо «в нем написано, что русские имеют право плавания от Готланда к Травне»20. Действительно, статья 18 (20) договора 1229 г. формулирует это право буквально так: «Тако Русиноу ехати из Гочкого берега дь Травны» 21. Совершенно очевидно, что в данном случае речь шла только о договоре 1229 г., который все еще сохранял свою силу и в конце XIV в.

Обращение к данному документу было еще реальной потребностью для деловых людей той поры. В обнаруженном в 1840 г. Калайдовичем юридическом сборнике второй половины XIV в. текст договора 1229 г. был помещен рядом с «Русской правдой». Такой сборник мог быть составлен, как полагают исследователи, для какого-то частного лица, нуждающегося по роду своих занятий в юридических справках из важнейших имеющих действие и силу законов его времени 22.

Следовательно, мы имеем достаточно оснований утверждать, что договор 1229 г. среди прочих юридических древних актов сохранял свою правовую силу до конца XIV в.

Совокупность богатых археологических и более скудных письменных данных убеждает нас в раннем развитии материальной культуры древнего Смоленска, особенно в XI— XIII вв., когда он вырастает в один из крупнейших древнерусских городов23.

20 РЛА, стр. 97, № СХХУ1.

21 Там же, стр. 432, § 18(20)в (сп. А).

22 См., например: М. Н. Тихомиров. Исследование о «Русской правде». М.—Л., 1941, стр. 143.

23 М. Н. Тихомиров. Города Древней Руси, -изд. 2, М., 1956, стр. 354—355; Б. А. Р ы б а к о в. Ремесло Древней Руси. М.— Л., 1948; его же. Ремесло, в кн.: «История культуры древней Руси», т. I, стр. 78—182,

208

Внешние торговые сношения древнего Смоленска завязались очень рано. Приведя соответствующие данные, Б. А. Рыбаков намечает для Киева IX—XI вв. «два мощных потока, направленных на Запад: первый — через Волынь, Краков на Прагу и Регенсбург, а второй — через Смоленск, Новгород, Ладогу и польские и вендские города Южной Прибалтики» (курсив наш.— Н. У.)24.

«Путь в немцы», который шел из Днепра через небольшой волок в Западную Двину и Рижский залив «моря Варяжского», хорошо был известен нашим древним летописцам. Особенно оживает этот путь на рубеже XII—XIII вв., когда в связи с расколом Древнерусского государства на ряд самостоятельных феодальных княжеств возрастает местный интерес земель к внешней торговле.

Приблизительно около этого времени в Смоленске, вероятно, и появилась «немецкая слобода». Очевидно, из числа немецких купцов, часто посещавших город и подолгу живших в нем, был тот богатый «Лудольф из Смоленска», о котором упоминает Генрих Латвийский как о представителе посольства русских князей, направленном в Ригу в 1210 г.25

Неопровержимым свидетельством ранних и прочно установившихся смоленско-немецких торговых сношений является, конечно, и упоминание о немецкой церкви в Смоленске в договоре 1229 г.26. По-видимому, смоленские купцы установили свои связи с немцами гораздо раньше «основания» Риги (1201 г.) и вряд ли позже второй половины XII в., когда немецкие купцы появились на своих кораблях в Восточной Прибалтике. Предприимчивые и умудренные многовековым опытом плавания не только по рекам, но и по морю, купцы Смоленска могли издавна ездить на своих «учанах» на остров Готланд (подобно тому, как много раньше они появлялись со своими «однодеревками» в Константинополе)27 и, очевидно,

особенно стр. 101, 105, 114, 117—119, 145, 153, 169 и 180; Торговля и торговые пути, там же, стр. 315—369, особенно стр. 330, 341, 347 и 362—363; Д. П. Маковский. Смоленск с древних времен до XVIII века, в кн.: Д. П. Маковский и В. С. Орлов. Смоленск с древних времен до XX века. Смоленск, 1948, стр. 5—54; Д. И. Белогорцев. Архитектурный очерк Смоленска. Смоленск, 1949; его же. Новые исследования древне-смоленского зодчества. Сб. «Материалы по изучению Смоленской области». Смоленск, 1952, стр. 87—126.

24 Б. А. Рыбаков. Ремесло, стр. 480.

25 Генрих Латвийский. Хроника Ливонии. Введение, перевод и комментарии С. А. Аннинского (далее — Генрих). М.— Л., 1938, стр. 124; ср. М. Н. Б е р е ж ко в. О торговле русских с Ригою в XIII— XIV вв., стр. 333.

2* «...а другая у латинской церкви...» [сп. А, § 32(29) — РЛА, стр. 436] или «...а другая в немецьокой Богородици...». (сп. Д, §29 —РЛА, стр. 437).

27 Константин Багрянородный. Об управлении государством. ИГАИМК, вып. 91, 1934, стр. 8—10.

14 Международные связи России 209

достигали собственно немецкой земли еще на рубеже XI— XII вв.

Главный торговый путь между Смоленском и Висби мог пролегать по системе рек Днепр — Западная Двина и по Балтийскому морю. Этим путем и впоследствии смоленские купцы на своих «ладьях» и «учанах» обычно плыли вниз по Днепру до того места, где он ближе всего подходил к истокам Кас-пли, до которой затем добирались волоком. По Каспле купцы попадали в Западную Двину, и, минуя Витебск, Полоцк и Ригу, достигали Балтийского моря. Нередко смоленские купцы добирались со своими товарами до Каспли или даже до Витебска гужевым транспортом. Зимний санный путь на большом протяжении шел, вероятнее всего, по замерзшим руслам тех же рек. Этим же путем и таким же способом прибывали немецкие купцы в Смоленск28.

В начале XIII в. Смоленск стремится не только расширить внешнеторговые связи, но и сделать их более устойчивыми, надежными. Впервые такой случай представился Смоленску уже в 1210 г. В это время «вечный мир» с немцами заключил Полоцк29, тесно связанный в ту пору со Смоленском. Смоленск не мог остаться в стороне от этого мира30.

Заключенное соглашение имело также целью, как сообщает Генрих, «открыть купцам взаимный доступ» друг к другу. Он был открыт и смоленским купцам. Подтверждение этому можно видеть уже в собственно смоленских источниках официального и торгового характера, одним из которых является «проект договора» неизвестного смоленского князя с Ригой, Готландом и немецкими городами, предшествовавший, как мы покажем ниже, договору 1229 г. и послуживший ему прототипом. В этом документе имеется одна люоопытная статья, которая представляет собою своеобразную ссылку неизвестного смоленского князя на предыдущие соглашения или установления с немцами, какие были при его «...отци, при Мьстиславе Романовици и при» его «брате при Мьстисла-ве»...31. Соглашения с немцами могли произойти при Мстиславе Романовиче (1197—1212) 32. Это соответствует гипотезе об участии Смоленска в «вечном мире» 1210 г. «Вечный мир» 1210 г., как видно из описанных Генрихом последующих

28 См. РЛА, стр. 25—28.

29 См. Генрих, стр. 124; В. Е. Данилевич. Очерк истории Полоцкой земли XIV столетия. Киев, 1896, стр. 221.

30 Подробнее см. H. Н. Усаче в. Об участии Смоленска в «вечном мире» 1210 г. «Уч. зап. Смоленского пед. ин-та», вып. V. Смоленск, 1957, стр. 201—221.

31 РЛА, стр. 452.

32 П. В. Голубо век и й. Указ. соч., стр. 134, 185 и 291.

210

событий на западнодвинском торговом пути, был затем (после битвы на Калке) подтвержден русскими и немцами.

Состоявшееся в это время, т. е. в 1223 г.32а, возобновление мира, по словам хрониста, представляло повторение того, который «заключен был уже ранее». Но до этого ни о каком другом мире русских с немцами у хрониста речи не шло, кроме «вечного мира» 1210 г. Смоленск в сообщении о возобновлении мира не только прямо упомянут, а и выставлен на первый план: «Тогда король Смоленский, король Полоцкий и некоторые другие русские короли отправили послов в Ригу просить мира. И возобновлен был мир, во всем таким же, какой уже был заключен ранее»33.

Укрепивший свою власть в Подвинье34 Смоленск, вероятно, выступил со своим «проектом договора», который, однако, по каким-то причинам не был подписан немецкой стороной. Этот «проект» дошел до нас35 с ссылкой на Мстислава Романовича, предшественника неизвестного князя. Таким образом, оба источника («Проект» и «Хроника» Генриха) весьма созвучны, причем ссылаются они, безусловно, на один и тот же «вечный мир» 1210 г.36, который был возбновлен в 1223 г.

Сторонники другого взгляда, установившегося с легкой руки П. В. Голубовского, считают, что договор 1229 г. уже в первое десятилетие после его заключения был пересмотрен и будто бы это могло случиться при смоленском князе Всеволоде Мстиславиче (т. е. в 1239—? гг.). С именем этого князя, по их утверждениям, и связано появление грамоты, которая фигурирует в литературе как грамота неизвестного смоленского князя 37. Она же известна и как «проект договора», поскольку на ней сохранилась одна печать с неясным начертанием имени какого-то смоленского князя.

А. Д. Ботяков в специальном разделе своей работы38, посвященном выяснению исторических условий возникновения, «проекта договора смоленского князя», с достаточными основаниями утверждает, что он не мог появиться после договора 1229 г., а, скорее, предшествовал ему.

Этой мысли созвучны выводы, которые высказал

32а Генрих ошибочно датирует битву на Калке 1222 г.

33 Генрих, стр. 210.

34 В. И. Пи чета. Образование белорусского народа. ВИ, 1946, *\Ъ 5—6, стр. 19.

з:> См. РЛА, стр. 451—453.

36 Ср. Н. Н. Усачев. Об участии Смоленска в «вечном мире» 1210 г., стр. 218.

37 См. В. П. Г о л у б овский. Указ. соч., стр. 175 (№ 1 О), 206 и др.

38 А. Д. Б о т я к о .в. Указ. соч., гл. 3, § 5.

211 14*

М. Н. Тихомиров39. Он нашел, что тексты второй редакции логовора 1229 г. весьма близко стоят к «Русской правде». При этом «особую близость к тексту Пространной правды», по его мнению, обнаруживает «проект договора», который он, однако, по традиции относит к 1234 г. Между тем, по словам М. Н. Тихомирова, «почти полное тождество постановлений проекта договора и Пространной правды не нуждается в комментарии». Уже в этой связи невольно задумываешься над тем, что «проект» — более ранний памятник, чем договор 1229 г. По-видимому, этим в известной мере и объясняется то, что замечательная терминология смоленского договора, в особенности проекта 1234 г., как подчеркивает М. Н. Тихомиров, чрезвычайно напоминает Пространную правду, которая появилась раньше этих памятников и, несомненно, являлась для них одним из источников. Следовательно, «проект» мог послужить источником для договора 1229 г. В пользу этого говорит и известное несовершенство «проекта» в сравнении с договором 1229 г. Это подметил еще Гётц, хотя он и относил его без каких-либо доказательств к 1250 г. «Проект» в сравнении с договором 1229 г. характеризуется им как «более короткий... и немного незаконченный»40. На это же обратил внимание и А. Д. Ботяков, который выяснил исторические условия возникновения «проекта» и договора 1229 г.41.

А. Д. Ботяков резонно возражает П. В. Голубовскому, что «проект» не мог появиться вслед за договором 1229 г., как тот предполагает, а, скорее, предшествовал ему. Трудно предполагать, чтобы преемники Мстислава Давидовича (даже в условиях пережитого Смоленском в 1230 г. голода из-за неурожая) пошли на пересмотр заключенного в 1229 г. и оправдавшего себя договора, чтобы предпринять попытку нового соглашения. Кроме того, все новые требования в «грамоте неизвестного князя» относятся только к Смоленску и не считаются с фактом безусловной зависимости от него Витебска и Полоцка, установившейся еще до 1229 г. и, несомненно, существовавшей в течение последующих ближайших десятилетий. Существенным возражением Голубовскому является и то, что слова, приведенные в «грамоте неизвестного князя» («при моем отце и моем брате Мстиславе»), как отмечал А. Д. Ботяков, могли быть сказаны не Всеволодом Мстиславичем и выражать не прямые родственные связи. Наконец, А. Д. Ботяков считает, что «если вообще относить появление договора неизвестного смоленского князя (список «К»

89 М. Н. Тихомиров. Исследование о «Русской правде», стр. 220—

212

40 L. К. Goetz. Deutsch-russische Handelsvertr?ge..., S. 334.

41 См. А. Д. Ботяков. Указ. соч., гл. 3, § 5, особенно стр. 147—167.

224.

у Голубовского) к первому десятилетию, то нельзя найти убедительного ответа на целый ряд существенных вопросов, возникающих в связи с этим».

Таких вопросов у А. Д. Ботякова поставлено пять. Прежде всего, непонятно нарушение порядка следования статей, логически связанных между собой в договоре 1229 г. и разорванных в «проекте». При этом некоторые статьи, изложенные в договоре 1229 г. в первоначальном тексте «проекта», здесь отнесены в конец и выступают (наряду с указанными отдельными постановлениями — пунктами, статьями) как бы позднее добавленными к ранее имевшемуся тексту (например, §§ 11, 12, 20). Далее, почему после изложения первых десяти статей «проекта», соответственно совпадающих с договором 1229 г. (в обеих редакциях), составитель находит необходимым записать: «Тако межи себе оустановим»42, как будто за десять лет до этого те же самые статьи не были согласованы и утверждены, или теперь они находились в специальном подтверждении, либо даже требовали нового обсуждения? Как отмечает Ботяков, возникает также неясность в связи с тем, что составитель ограничивается записью: «А на волоце, како то есть пошло»43, возможной либо при условии, что соответствующие постановления договора 1229 г. [см. §§ 15, 33(16), 27(17), 16(18)], имеющиеся в обеих редакциях, прочно вошли в повседневную практику, стали обычными и не было надобности в их изложении, либо при условии, что письменного изложения этих норм еще не было, хотя уже имелась известная традиция достаточно продолжительной практики. Трудно также объяснить, заявляет исследователь, наличие непосредственной связи некоторых статей «проекта» по своим лексическим особенностям (например, §§ 1а, Зс и др.) с «Русской правдой» и известных соответствий постановлениям договоров русских с греками, несмотря на то, что аналогичные статьи сформулированы и в тексте договора 1229 г. (в обе их редакциях).

Наконец, А. Д. Ботяков ставит вопрос о том, как понять при предложенном П. В. Голубовским толковании противоречия, вытекающие из некоторых несоответствий трактовок отдельных положений в статьях наших документов. В частности, указывается на несоответствие статьи «проекта»: «А како боудеть... гость..., а мне его по доуме поущати»44 аналогичным санкциям, зафиксированным в статьях [§ 18 (20)] договора 1229 г. В конечном счете совокупность рассмотренных А. Д. Бо-тяковым данных позволяет ему сделать достаточно обосно-

42 РЛА, стр. 452.

43 Там же.

44 Там же.

213

ванный вывод, что грамота так называемого «неизвестного смоленского князя» принадлежит не кому иному, как Мстиславу (Федору) Давыдовичу (1219—1230), а самый текст ее явился проектом договора, предложенного им немцам вскоре после 1223 г.

И действительно, даже при беглом сопоставлении текстов наших памятников становится очевидным, насколько юридически менее совершенен и строен «проект» по сравнению с договором 1229 г. Трудно допустить, чтобы более позднее письмо могло быть менее совершенным в изложении. Вероятнее всего, грамота неизвестного смоленского князя могла быть для договора 1229 г. только прототипом, проектом для его оформления.

Таким образом «Смоленская торговая правда», вошедшая в договор 1229 г.45 и составившая затем основу доганзейских и раннеганзейских торговых сношений Смоленска с Ригой, Висби и северогерманскими городами в XIII—XIV вв., появилась не на пустом месте, а на достаточно подготовленной почве. Инициаторы и авторы договора 1229 г., смольняне хорошо продумали условия, прежде чем направили в Ригу «своего лоучьшего попа Еремея и с нимь оумьна моужа Паньтелея», чтобы «утвердить мир» на основе данной ими «Правды». При этом смольняне старались создать такую юридическую основу соглашения «ажьбы мир был и до века; и оурядили пак мир, како было Роусьи любо и всемоу Латиньскомоу языкоу, кто в Роусь гостить» 46,— как сказано во вступлении. И действительно, русские авторы написали такую «Правду», в которой ясно и приемлемо для обеих сторон говорилось: «како то дерьжати Роусьи с Латиньскимь языкомь правдоу, а Латиньскомоу языкоу с Роусью дерьжати правдоу...» 47.

Условия взаимного равноправия, положенные в основу всего договора 1229 г., сначала обеспечили его принятие, а затем и обоюдовыгодные торговые сношения заинтересованных сторон.

В документе почти нет статей, которые не отражали бы паритетных начал и взаимных выгод торгующих сторон, подписавших этот знаменательный для своего времени международной акт. В том, что в этом памятнике нет условий, выгодных лишь одной стороне, Ф. Фортинский справедливо видел одно из важных преимуществ договора 1229 г. перед всеми известными документами этого рода той поры 48.

45 См. РЛА, стр. 440, § 35(37) с (сл. А).

46 Там же, стр. 420 (вступление) (сп. В).

47 Там же, стр. 422 (оп. В).

48 ф Фортинский. Приморские вендские города и их влияние на образование Ганзейского союза до 1370 г. Киев, 1877, стр. 364—365.

214

По-иному к этому факту отнесся И. М. Кулишер, утверждавший, что, «хотя весь упомянутый договор построен на принципе взаимности и в каждой статье за правом, предоставляемым «латинескоу» на Руси, следует то же право, устанавливаемое © пользу «роусина» в «Ризе и на Гочком березе», тем не менее из ряда... статей договора можно усмотреть, что в действительности имеются в виду лишь немцы на Руси, но не русские в Риге или на Готланде» 49. Поэтому автор стремился «вывести предположение, что на первом плане стояла торговля немцев в русских областях, тогда как торговая деятельность русских даже в ливонских городах и на Готланде имела меньше значения»50.

Политику диктата не прочь было осуществлять в XIII в. северогерманское купечество. Но провал политики «натиска», вынудил северогерманских купцов заключить равноправные торговые договоры51.

Тот факт, что в основу договора 1229 г. была положена «Русская правда», свидетельствует, что юридические основы русского права оказались достаточно совершенными и более приемлемыми, чем немецкие, для обеих договаривающихся сторон.

Из общего принципа взаимности договора 1229 г. вытекало и решение более частных вопросов, связанных с практическим осуществлением торговых сношений сторон.

Соглашение о взаимно беспрепятственном проезде по водному («низом») и сухопутному («верхом») пути купцам каждой стороны до места конечного торгового пункта другой договаривающейся стороны и обратно было, конечно, важнейшим условием (дать купцам «свободен путь», «а рубежа не деяти» или «не бороните», «а путь им чист»).

Вместе с тем право проезда связано и с другими условиями, которые обеспечивают известную свободу торговли. Мы встречаем статьи о значительных правах по покупке и продаже товаров на чужбине. В проекте договора эти вопросы сформулированы более слитно и в общем виде (например, общее право беспрепятственного проезда объединено с правом беспошлинного проезда купцов со своими товарами), в то время как в договоре 1229 г. эти условия нашли известную дифференциацию и получили более четкое толкование52.

49 M. М. Кулишер. Очерк истории русской торговли, стр. 105.

50 Там же, стр. 106; ср. G. F. S а г t о г i u s. Op. cit., S. 115—117, 123—

124.

51 См. В. Т. П а ш у т о. Героическая борьба русского народа за независимость (XIII в.). М., 1956, стр. 109—110; ср. H. Н. Усачев. Об участии Смоленска в «вечном мире» li210 т., стр. '213.

52 Ср. РЛА, стр. 451—452 («Проект») и стр. 432, § 17 (19) и 18 (20).

215

Обе стороны были обязаны соблюдать согласованные договором, подтвержденные и скрепленные условия торговли. В конце договора 1229 г. добавлена специальная статья об отношении к тем, кто вздумает пренебречь соглашением не только в целом, а даже любым его частным установлением. В ней весьма выразительно говорится: «который Роусин, или Латинескыи противоу сее правды молвить, того почьсти за лихии моужь»53. Смольняне вели активную торговлю с ганзейским купечеством. Их поездки за море, по крайней мере до Любека и реки Травны, подтверждаются соответствующими статьями «проекта» и договора 1229 г., а также последующими актами. В проекте договора имеется статья, которая свидетельствует, что требование «чистого пути» — отнюдь не условно, а отражает живую потребность обеих сторон, реальную практику их торговой жизни. В статье прямо говорится: «А места на корабли вольная, как Немечичю, тако и Смол-няниноу»54. И спустя полстолетия, витебский князь Изяслав в 1264—1265 гг. требовал свободы поездок для своих купцов «в Любьце» (без «рубежа») 55.

Гарантии «чистого пути», вытекающие из договора 1229 г. представляли собой реальное право свободного проезда куп цам по сухопутным дорогам и водным путям «из Готьского берега... до Смольньска», «Тако Русину ехати из Гочкого берега... дъ Травны»56.

Взаимное право «чистого пути», отраженное в договоре 1229 г., распространялось не только на основную торговую магистраль от Смоленска до Висби и Любека или от Травны и Готского берега до Смоленска: оно сохраняло свое значение и для передвижения купцов со своими товарами внутри земель договорившихся сторон, хотя полной ясности в этом отношении на основании § 18 (20) договора 1229 г. мы не имеем.

В частности, относительно права поездок немцев в пределах Смоленской земли мы встречаем только следующее: «Аже Латинеский (купец.—Н. У.) оусхочеть ехати и — Смольнеска... своймь товаромь в йноу стороноу, про то его князю не держати, ни иномоу никомоуже»57. Вероятно, здесь идет речь о предоставлении права на беспрепятственный проезд «латинским» купцам с их товарами через территорию Смоленского княжества. В этом смысле трактовалась соответствующая статья и в проекте договора. «А како боудеть,— говорится в ней,— Немьчьскыи гъсть Смоленьске, а почьнеть ся кто от них про-

53 РЛА, стр. 442 «е» (в «концовке» список А, В, С).

54 Там же, стр. 451.

55 Там же, стр. 13, XXV в.

56 Там же, стр. 437, § 31 (сп. Д) и стр. 432, § 18(20) (сп. А).

57 Там же, сир. 432, § 18 (20)а (сп. А).

216

сити выноую землю, то како то было при моемь отци, при Мьстиславе при Романовици, и при моемь брате, при Мьсти-славе, о нем ся прашати, а мне е по доуме поущати»58. В более поздних документах и рассматриваемое нами право (как право транзита) также трактуется в духе договора 1229 г.59

В соответствии с такого рода понятием права проезда иностранных купцов «въиноую землю» находятся и известные свидетельства о торговых связях Суздаля и Москвы в ХШ— XV вв. с купцами северогерманских городов60. Торговые пути этих городов на Запад не могли миновать территорию Смоленского княжества61.

Транзитное право проезда русских купцов с их товарами в собственно немецких землях сформулировано во второй части той же § 18 (20). «Тако [т. е. «точно таким же образом»]62 Роу-синоу ехати из Гочкого берега дъ Травны»63.

§34 (36) договора 1229 г. трактует о свободном плавании по Двине. В ней говорится: «Пискоуп Ризкии, мастьр божьих дворян, и вси земледержци, ти дають Двиноу свободноу, от вьрхоу и до низоу в мъре, й по въде и по берегоу, всемоу Лати-нескомоу языкоу й Роуси кто правый купьчь есть, от моря даємо свободно, кто хочете по Двине ехати оу вьрх или оу низ»64. Поскольку статья предоставила немцам и русским одинаковые права на Двине, она не нарушила общего духа взаимности и паритета сторон65.

К этой статье, примыкает и та, где рассматривается вопрос о торговых пошлинах. «Всякому Латинескомоу человекоу свободен путе из Гочкого берега до Смоленска без мыта. Тая правда есть Роуси из Смольнеска до Гочкого берега»66. Статья говорит о беспрепятственном и беспошлинном проезде купцов обеих сторон.

58 Там же, стр. 452; Ср. СМ. Успенский. Указ. соч., стр. 125; см. А. Д. Б от я ко в. Указ. соч., стр. 154.

59 Правда, в описках договора 1229 г. Рижской редакции (О, Е, Р) говорится не о праве поездок «въ иноу стороноу», а о поездках со «своимь товаром въ ин город» (см. РЛА, стр. 433, § 20). Такая формулировка не исключала и городов за пределами Смоленского княжества.

60 См. упоминания об этом в «Рижской долговой книге» под М» 1770 (от 1287 г.) и РЛА, № 266, стр. 236.

61 Б. А. Рыбаков. Торговля и торговые пути, стр. 348.

62 См. С. М. Успенский. Указ. соч., стр. 130.

63 РЛА, стр. 432, § 18 (20)в (сп. А).

64 Там же, стр. 438 и 440 (сп. А).

65 В списках Ь, Е, Р договора 1229 т.: Епископ «же Рижьскыи Фо.ткоун, мастер божьих дворян, и вси волостелеве по Рижьскои земли, дали Двиноу волноу> л т. д. (РЛА, стр. 430 и 441 — оп. Е).

66 РЛА, стр. 436, § 25 (31)а и в (сп. А); ср. стр. 432, § 17 (19) (сп. А, В, С); стр. 433, § 19а и в (сл. О, Е, Р), § 18(20) (сп. А. В, С) и § 20 <сп. О, Е, Р).

217

Любопытна одна деталь: если немецкие купцы на пути от Риги до Смоленска освобождались от платежа мыта и могли продавать свои товары в Смоленске «свободно», «без... борони», то при покупке и взвешивании на городских весах определенных товаров они обязаны были платить «весчую» пошлину 67. Это касалось только таких товаров, как воск68, золото69 и серебро в поделках («соуды серебренные») 70, в гривнах 71 и шедшее в переплав («серебро пожигати») 72. Односторонний характер этих статей объяснялся заботой Смоленска о накоплении у себя драгоценных металлов73.

Воспользовались смоленские власти и возможностью сбора с немцев «весчей» пошлины при взвешивании воска, который был ходовым товаром 74. Взималась ли «весчая» при продаже других товаров и в каком размере, в договоре не сказано. По-видимому, на этот вопрос следует ответить отрицательно.

В §21 (30) говорится: «Латинескомоу есть вълно оу Смоль-неске, который товар хъчьть коупити, бес пакости. Тако де-лаТти Роуси оу Ризе и на Гочкомь березе»75. Как видно, здесь речь шла об обязательности договора для обеих сторон.

Кажется, до покорения татарами в 1275 г. Смоленского княжества у сторон, заключивших договор 1229 г., не было необходимости пересматривать его. Не знаем мы до 60-х годов XIII в. и исторических фактов, которые могли бы указать

67 Настоящее постановление отнюдь не исключает ст. 21 (30) договора 1229 г. о вольной покупке любого товара «без пакости» и почти не урезывает ее, так как касается особо ценных товаров.

68 «Латинескомоу дари от двою калюю въоюу весцю коуна Смольне-ская»,— читаем в ст. 27 (24). GM. РЛА, стр. 434 (сп. А).

69 «Коупить Латя'нескы'и грданоу золъта, дасть ©есити, дати емоу веще ногата Смольнеская. Аже продасть, не дати ничегоже» [РЛА, § 28 (25) а и в (сп. А)].

70 «Аже Латинский коупить соуды серебреные, дати емоу весцю от гривны серебра то ногате Смольнескои. Аже продасть, не дати ничегоже» [РЛА, сир. 434 и 436, § 29 (26) айв (сп. А)].

71 «Аже Латинеский коупить гривну серебра, дати емоу вьсцю две векши. Аже продасть, не дати ничего же» [РЛА, стр. 436, §30 (27) (сп. А)].

72 «Аже Латинеский дасть серебро пожегати, дати емоу от гривны серебра коуна Смольнеская» [РЛА, стр. 436, § 31 (28) (сп. А)].

73 Еще Н. М. Карамзин писал, что «предки наши, давая им (немцам.— И. У.) свободу и права в России, не забывали собственных выгод. Таким образом, увольняя чужеземных гостей, продавцов серебра и золота от всякой пошлины, хотели через то умножить количество ввозимых к нам металлов драгоценных» (Н. М. Карамзин. История государства Российского, т. III. СПб., 1818, стр. 215).

74 Ср. Н. Н. Воронин. Жилище. В кн.: «История культуры древней Руси», т. I, 1951, стр. 232.

75 РЛА, стр. 436 (сп. А).

218

на нарушение данного договора или на разрыв торговых сношений между Смоленском и немцами 76. Правда, известные перебои могли быть, поскольку торговля шла через Полоцк и Витебск. Об этом свидетельствует факт заключения полочанами в 1264—1265 гг. двух аналогичных договоров с Ригой77. В то же время ь обоих полоцко-рижских договорах мы встречаем намеки на подтверждение прежних условий торговли, т. е. тех, которыми пользовались полочане в торговле с немцами наряду со Смоленском по договору 1229 г.

Это можно понять из следующих слов одного из договоров: «На семь к мне целовати крест в правду, любовь имети и мир, как было при первых князьях Полочьскы[х]. Полочаном, Видьбляном волное торгованье в Ризе, на Готьскомь бере[зе] и в Любьце. А рубежа не деяти»78. То же можно видеть и в словах другого договора: «А старому миру стояти», и выше: «Верху того, Немечькому гостю в Полочьскую волно ехати торговати, купити и продати. Такоже Полочаном и Видибля-нину волно гостити в Ригу и на Готьскы берег»79. Следовательно, ни немцы, ни смольняне не испытывали необходимости в каких-либо новых подтверждениях договора 1229 г., который все еще сохранял свою силу с момента его подписания80.

И только в 70-х годах XIII в. новое подтверждение договора 1229 г. стало неизбежным в силу изменений политических условий. Тормозящее влияние на торговлю смольнян с немцами прежде всего оказало вмешательство Ливонского ордена. По воле орденских властей в 1270 г. западнодвинский путь был объявлен закрытым из-за якобы постоянно совершающихся ограблений немецких купцов русскими81. Затем Орден под тем же предлогом предпринял в 1277 г. попытку ограничить торговлю немцев пределами Ливонии, исключив из сферы их торговых сношений рынки Руси 82.

Кроме того, в 70-х годах Смоленск стал более заметно ощущать на себе влияние власти Орды. Об этом красноречиво свидетельствует особая приписка к договору 1229 г., внесения которой, должно быть, добились в конце 70-х или в начале 80-х годов немцы при новом возобновлении или подтверждении ими договора83. В этой приписке говорится о необходимости ограждения немцев в Смоленске от татарских постоев в тех

76 Ср. А. Д. Бот я ко в. Указ. соч., стр. 171.

77 Ср. РЛА, стр. 13, № XXVa и в.

78 Там же, стр. .13, № XXVB.

79 Там же, стр. 13, № XXIVa.

80 В Смоленске не встречаем мы и известной практики подтверждения соглашений каждым новым князем.

81 LUB, Bd. I, № 418, р. 531.

82 Ibid., № 452, р. 566—567.

83 Ср. Л. Д. Бот я ков. Указ. соч., стр. 165.

219

дворах, где они проживают84. Приписка могла быть сделана' только после появления татар в Смоленске, т. е. после 1275 г.

Вмешательство Ордена в смоленско-немецкие торговые дела и появление татар привели к некоторым затруднениям в торговле.

О расстройстве нормальных торговых сношений русских с немцами на западнодвинском пути в эту пору свидетельствует и известная жалоба рижских ратманов витебскому князю Михаилу Константиновичу на «обиды», которые чинились в его княжестве немецким купцам85. Возможно, что здесь речь отчасти идет о тех ответных репрессиях за притеснения, которым подвергались русские, витебские купцы со стороны Ордена. Об этом своим посланием витебский князь Михаил Консгантино-вич и ставил в известность смоленского князя Федора Рости-славича, как можно заключить из письма митрополита Риги86.

Витебский князь обратился к смоленскому, вероятно, потому, что тот по-прежнему считался верховным судьей для ви-теблян в Подвинье. Именно поэтому и митрополит рижский в завязавшемся споре с витебским князем об «обидах» также счел нужным обратиться «ко своему милому сынове, князю великому Феодору», как он его называет87.

При создавшихся условиях витебский князь Михаил Константинович принял весьма действенные меры .против немцев; он сохранил за ними лишь право приезжать в Витебск и проезжать через него в другие города, запретив, однако, торговать им в своем княжестве с приезжими купцами. Ратманы пишут витебскому князю: «Мы тобе поведываем другую обиду, у чомь то еси неправду деял, както ныне новую правду ставишь, както есме не чювали от отчов, ни от дедов, ни от прадедов наших. Аже ты велишь кликати сквозе торг: гость со гостемь не торгуй!»88.

Видимо, бесперебойных торговых сношений по западно-двинскому пути между русскими и немцами в конце 70-х — начале 80-х годов не было. В связи с этим смоленский князь Федор Ростиславич обратился с грамотой к рижскому епископу, магистру и ратманам с предложением подтвердить прежние условия торговли о беспрепятственных сношениях между смольнянами и немцами89. Подтверждение договора 1229 г. было сделано князем в грамоте 1284 г. лишь в общих чертах.

84 РЛА, стр. 443—445 (сп. О).

85 Там же, стр. 26—28, № Х1ЛХ.

86 Там же, стр. 18, № XXXIV.

87 Если митрополит в своем послании титулует смоленского князя «великим», то витебского он именует лишь «наместником» первого.

88 РЛА, стр. 26—27. № Х1ЛХ.

89 См. СГГД, ч. II. М., 1819, стр. 6 (III).

220

Так, мы читаем в ней: «Поклон от князя от Федора к Пискоу-поу и к Мастероу и к Ратманом. Што боудеть нам речь с Пис-коупомь, или с Мастеромь, то ведаемся мы сами; а вашомоу гостеви семо боуди поуть чист, а нашомоу гостеви боуди к вам поуть чист; а роубежа не деяти, ни нам в себе в Смоленьске, ни вам в себе в Ризе и на Гоцьскомь березе коупьцом»90. Со своей стороны немцы обсудили эти предложения91 и нашли их вполне приемлемыми. Однако в связи с появлением в Смоленске татар, немцы пожелали официально оградить свои интересы.

Отсюда появилось известное добавление к ранее действовавшему договору 1229 г.: «Што немецьских дворов и дворищь Смоленьске коупленины и церкве их место, не надо бе никомоужо, комоу дадять ли, посадять ли кого немци, то по своей воли; а на которомь подворьи стоять Немци, или гость Немьцьский, не поставити на томь дворе князю ни Татарина, ни иного которого посла» 92. Такое добавление к договору 1229 г., предложенное немцами, не встретило возражений со стороны смольнян.

Немцы успели ко времени фиксации этой приписки обзавестись в Смоленске значительной недвижимой собственностью в виде храмов, «дворов и дворищь». Кроме того, были и «подворья», где жил «гость Немьцьский»93. Торговля немецких купцов в Смоленске велась регулярно, и размеры ее были значительны.

После 1284 г. вплоть до конца XIII в. мы не знаем фактов нарушения договора 1229 г. В самом же конце XIII в. смоленский князь Александр Глебович особой грамотой подтверждает прежние дружественные торговые отношения с Ригой94. Вот ее текст: «Поклон от князя Смоленьского, от Олександра

д-

90 Там же.

91 Из грамоты Федора видно, что для подтверждения древнего договора в Смоленск явились немецкие послы из Риги и, кроме того, из Брауншвейга и Мюнстера (см. П. В. Голубовский. Указ. соч., стр. 126). Этот состав послов отражает в какой-то мере и круг прибалтийско-немецких городов, с которыми Смоленск был связан тогда своей торговлей.

92 РЛА, стр. 443—445 (сп. Э).

93 См. подробнее: Н. Н. Усачёв. К вопросу о .немецком торговом дворе в древнем Смоленске. В сб. «Рефераты и тезисы докладов XI научной конференции Смоленского 'пед. института». Смоленск, 1960, стр. 7в—80.

94 Нам не известно в точности, чем была вызвана эта краткая шодтвер-.дительїнаяі грамота. А. Д. Ботяков, обратив внимание на то, что подтверждение сделано по старой Готландской редакции (сп. В), допускает возможность, что таким возвращением к первоначальному тексту князь хотел избавиться от обременительной для него приписки о татарах, внесенной в Рижскую редакцию текста при его предшественнике (см. А. Д. Б о-тяков. Указ. соч., стр. 166).

221

от Глебовича, к ратманом к Рижьским и ко всем горожаном. Како есте были в л[юб]ви с отцемь моимь Глебомь95 и с моимь стрыемь Федоромь96, тако будете и со мною в любви. А язь тоеже любви хочю с вами. Гость ко мне пущайте, а путь им чист. А мои мужи к вам едуть и путь имь чисто»97. Эта грамота в еще более общих чертах, чем предшествующая грамота Федора Ростиславича, подтверждает давние дружественные отношения Смоленска с Ригой.

Документ адресуется только «к ратманам к Рижьским и ко всем горожанам» и ничего не говорит о «Гочькомь березе», о «Травне» или «Любеке». Грамота Александра Глебовича оставляет впечатление, что немецко-смоленские торговые сношения этой поры ограничивались пределами Риги. Князь дает свою подтвердительную грамоту с изъявлением готовности по-прежнему сохранять дружественные и торговые отношения, несмотря на какое-то нарушение их Ригой. Об этом достаточно красноречиво свидетельствуют слова князя: «...тако будете и со мною в любви. А язь тоже любви хочю с вами». Идеал же «любви» князя, как легко понять, заключался в поддержании ранее определенных соглашениями торговых сношений смоль-нян с немцами, как то было при его отце Глебе Ростиславиче (? — 1277) и дяде Федоре Ростиславиче (1280—1297).

О приобретении Ригой к концу XIII в. известных преимуществ в ганзейско-смоленской торговле, кажется, говорит еще один факт, запечатленный в «Рижской долговой книге» под 1289 г.: рижские ратманы обрели право распоряжаться деньгами немецкой церкви в Смоленске98.

Вслед за одной из попыток Риги ограничить взаимные поездки смоленских и северогерманско-готландских купцов их встречами на рижской рыночной площади, видимо, и появилась эта грамота Александра Глебовича.

В соответствии с этой грамотой находится и приписка в тексте списка «В» договора 1229 г.: «Се яз князь Смоленьскии Олександр докончал есмь с Немьци по давному докончанью,

95 Глеб Ростислааич, старший брат известного нам смоленского князя Федора Ростиславича, умер в 1277 г.

96 Федор княжил в Смоленске с 1280 по 1297 г., а умер в .1269 г. Александр же Глебович вступил на княжество в 1297 г. и княжил в Смоленске до 1313 г. Неизвестно, однако, при жизни Федора или после его смерти дал Александр Глебович эту грамоту. Во всяком случае она могла появиться лишь около 1330 г., но не ранее 1297 г.

97 См. «Грамоты XII—XIV вв.», № 8 (VIII)'; РЛА, стр. 23, № XLVII.

98 ?«Domus Sancti .Spiritus tenetur domino Amoldo Crispo et Andr?e Parwo ex parte ecclesie b?ate virginis in Smalencike XII mrc. arg. Quando repoposcerint, in VIII diebus sequenti?us solvere debent» [H. H i 1 d e b r a n d. Das Ri'gaische Schuldbuch (1086—1382). SPb., 1872, S. 87, № 1336]. Cp. M. H. Бережков. О торговле Руси с Ганаой..., стр. 102.

222

како то докончали отци наши, деди наши. На тех же грамотах целовал есмь крест, а се моя печать» ".

Следовательно, Рига должна была удовлетворить законные требования смоленского князя о сохранении «чистого пути». Пользуясь покровительством своих князей, долгое время успешно охранявших «чист путь» на запад, смоленские купцы не переставали интересоваться заморскими поездками не только в XIII, но и в XIV в.

Уже в середине XIV в. мы вновь встречаемся с тем же мотивом защиты прежних условий торговли. В новой подтвердительной грамоте смоленского князя Ивана Александровича, которую он дал между 1333 и 1358 гг.100 магистру, архиепископу, ратманам и всем рижанам, написано: «... ездити Нем-цемь в дом святей Богородице и ко мне... а моим ездиши в Ригу...» 101. Это послание вызвано нарастающим нежеланием рижан пропускать через свой город русских купцов в Балтийское море. Князь настаивает на соблюдении прошлых договорных условий торговли. Он торжественно объявляет в своей грамоте, что «докончал есмь по деда своего докончанью и по старым грамотам...»102. Вообще, принципы «старины» в сношениях между смольнянами и немцами, отразившиеся в договоре 1229 г., были весьма сильны. Устойчивость сложившихся торговых сношений сторон на основе «Смоленской торговой правды» составляет характерную яркую черту смоленско-не-мецкой торговли на протяжении XIII—XIV вв. Этим и обусловливается то, что во всех дошедших до нас свидетельствах о торговле Смоленска с Западом в интересующую нас пору встречаются ссылки на прежнее старое право, которое в конечном счете восходит к «Смоленской торговой правде» 103.

Только в конце XIV в. Рига получила возможность на некоторое время взять всю торговлю по Западной Двине с русскими городами в свои руки.

99 РЛА, стр. 420 (от. В).

100 1333—1368 гг.—время княжения Ивана Александровича в Смоленске (П. В. Голубовский. Указ. соч., стр. 179—180). М. Н. Бережков (а вслед за ним и А. Сапунов) пишет: «Так как Гедимин со своими сыновьями заключил торговый договор с Ригой © 1338 г. (см. РЛА, стр. 67, № 83.— Н. У.), то, по всей вероятности, и договор смоленского князя относится к этому времени» (см. М. Н. Бережков. О торговле Руси с Ганзой, стр. 102; А. Сапунов. Река Западная Двина, стр. 274—275). Нам такое мнение кажется не лишенным основания.

101 СГГД, ч. II, стр. 11.

102 Там же, стр. 10.

103 Даже во времена Витовта рижские послы сообщали из Литвы в Ригу, что русские на основании старых смоленских грамот требуют свободы проезда в немецкие города: «...van den SmoMenschen brieuen... dalt die Russen moghen segelen van Gotlande in die Trauene vnd dar stote...» (РЛА, стр. 97, № CXXVI). Ср. П. В. Голубовский. Указ. соч., стр. 122.

223

Смоленская торговля с Ригой, Висби и северогерманскими городами с завоеванием в 1404 г. Смоленска в дальнейшем определялась уже соответствующими грамотами и договорами литовских князей ,04, однако основной принцип «чистого пути», как он был в свое время зафиксирован в трактате 1229 г., не забывался не только смольнянами, но и полочанами 105.

Следовательно, «Смоленская торговая правда», составляющая главную часть договора 1229 г., являлась надежной основой смоленско-ганзейской торговли до конца XIV в.

* * *

Cet article donne un aper?u sur le commerce ext?rieur de Smolensk aux XII—XIV-е si?cles fond? sur l'analyse du trait? conclu en 1229 par le duc de Smolensk Mstislav Davidovitch avec Riga, Gotland et les villes allemandes. L'auteur ?met l'hypoth?se que le trait? de 1229 fut pr?c?d? par un accord entre Smolensk et Riga, qui nous est parvenu dans le dit «projet de trait?» que les chercheurs rapportaient aux ann?es 30—40 du XIII-e si?cle. D'autre part, l'auteur en comparant les diff?rentes r?dactions du trait? de 1229 et en ?tudiant d'autres sources s'applique ? prouver que les normes essentielles de ce trait? restaient en vigueur, au moins, jusqu'? la seconde moiti? du XIV-е si?cle. Les tentatives de l'Ordre et de Riga de se soumettre le commerce de Smolensk, aboutirent ? un ?chec. L'?tablissement du pouvoir de la Horde sur la principaut? de Smolensk suscita de s?rieuses difficult?s dans les relations de cette ville avec l'Occident. Mais, m?me .? cette ?poque dans le commerce avec Riga, Wisby et les villes septentrionales de l'Allemagne Smolensk est un partenaire ?gal en force et droits.

Le commerce entre Smolensk et les villes allemandes aux XIII—XIV-е si?cles est stable et de grande envergure.

104 См. РЛА, стр. 111—126.

105 «...сами што мы из старых записей не выступаем «ичого...»— подчеркивали полочане в 90-х -годах XV в. <ъ письме рижанам (РЛА, стр. 242, № CCLXXIX; ср. Ф. Фортинский, Указ. соч., стр. 368).