И. П. Шасколъский РУССКО-ЛИВОНСКИЕ ПЕРЕГОВОРЫ 1554 г. И ВОПРОС О ЛИВОНСКОЙ ДАНИ

Обычно в литературе считается, что выдвижение этих требований Иваном Грозным в 1554 г. было задумано как дипломатическая подготовка войны и что русское правительство в своих требованиях к Ливонии лишь искало благовидный предлог для начала завоевания прибалтийских земель. Как мы далее постараемся показать, эта точка зрения ошибочна. Иван Грозный, конечно, понимал, что предпринимаемое им дипломатическое наступление на Ливонию может кончиться войной Но, как правильно заметил С. В. Бахрушин, во время переговоров 1554 г. и при заключении договора с Ливонией была сделана попытка добиться решения поставленных задач мирным, дипломатическим путем2, т. е. б е з войны.

1 Об этом свидетельствуют специальные приготовления на случаи войны, предпринимавшиеся Грозным с '1554 <г. См. Хронику Ф. Ниенштедта. «Прибалтийский сборник», т. IV. Рига, 1883, стр. 8—9. Впрочем, как справедливо полагает X. X. Круус [Н. Кг u us. Vene-L?vi Soda (1558—1561). Tartu, 1924, lk. 20], эти приготовления были предназначены не столько для войны с Ливонией, сколько для действительно подготовлявшейся тогда и вскоре вспыхнувшей войны против Швеции (1554—1557 гг.).

2 «История дипломатии», т. 1. М., «1941, стр. 201 (глава написана С. В. Б а х р у ш и- н ы м); 2-е изд., т. I. М., '1959, стр. 266.

376

Достаточно хорошо известны общие причины, по которым Русское государство в середине XVI в.

Поводом для дипломатического наступления на Ливонию был избран вопрос о ливонской дани, т. е. о существовавшем с давних пор обязательстве Юрьевской (Дерптской, Тартуской) области платить ежегодную дань русским князьям 4; фактически эта дань в течение длительного времени уже не уплачивалась. Выдвигая перед Ливонией требование возобновить уплату дани, русское правительство стало трактовать

3 Мы здесь не касаемся других причин, также стимулировавших начатую в 1554—1658 гг. борьбу Русского государства за прибалтийские земли; об этих шричимах достаточно говорилось в литературе 'последних лет: Я. Я. 3 у т и с. К 'вопросу о ливонской политике Ивана IV. ИАН, серия истории, и философии, 1962, т. 9, № 2, стр. 433—143; И. И. Полосин. Из истории блокады Русского государства. «Материалы >по истории СССР», т. II, 1955, стр. 2491—271 и др. См. также вышедшие недавно две общие работы о Ливонской войне: J. Z u t i s. Livonijas kars (1558—1582). Riga, 1949; В. Д. Королюк. Ливонская война. М., 1954 i(o6e работы шсят в значительной мере научно-популярный характер). Нужно отметить, что за рубежом в последние годы вышли две монографии, посвященные одной теме — экономическим предпосылкам Ливонской войны: A. A11 m а п. Den ryska marknaden i 1500-talets baltiska politik (1558—1595). Lund, 1944; S. Sven s-son. Den merkantila backgrunden tili Russlands anfall p? den livl?nd-ska ordensstaten 1558. En studie tili den ryska imperialismens uppkomsthisto-ria.

4 Лроисхожаение ливонской (дерптской) да'ни с давних пор является загадкой; см. И. Юрьемс. Вопрос о ливонской дани. «Варшавские университетские известия», 1913, вып. VI, стр. 1—8; вып. VII, стр. 9—16; вып. VIII, стр. 17—32; вып. IX, стр. 33—67; С. v. Stern. Der Vorwand zum grossen Russenkriege 1558. Riga, 1936.

377

эту дань как символ своих верховных прав на ливонскую землю. Согласие ливонских властей платить дань должно было привести к подчинению Ливонии политическому влиянию Русского государства и создать условия для разрешения всех других спорных вопросов — о портах, провозе товаров и т. д.

Ливонская дань оказалась главной темой во время переговоров 1554 г. Исследуя ход переговоров и аргументацию русской стороны, мы имеем возможность с большой полнотой изучить политическую линию правительства Ивана Грозного в тот момент, когда оно начинало борьбу за Прибалтику5.

В обширной исторической литературе по истории Прибалтики вопросы предыстории Ливонской войны, в частности русско-ливонские переговоры 1554 г., затрагивались в той или иной мере многими авторами. В дореволюционной историографии наибольшее внимание переговорам 1554 г. уделили А. Рихтер, Н. И. Костомаров, Э. Серафим, И. Юрьенс 6. Однако и эти авторы не дали основательного исследования хода и результатов переговоров, а ограничились кратким изложением событий.

Переговоры 1554 г.

5 При этом в задачу настоящей статьи не входит общее исследование всего хода переговоров 1654 г.; здесь будет подвергнут изучению лишь один, главный, вопрос этих переговоров — вопрос о дани, а остальные вопросы будут затрагиваться лишь попутно и в той мере, в какой это нужно для исследования поставленной темы.

6 А. von Richter. Geschichte der dem russischen Kaiserthum einverleibten deutschen Ostseeprovinzen bis zur Zeit ihrer Vereinigung mit demselben, I. Theil, Bd. 2. Riga, 1858, S. 320—322; H. И. Костомаров. Ливонская война. СПб., 1864, стр. Г2—17; Е. Seraphim. Livl?ndische Geschichte von der «Aufsegelung» der Lande bis zur Einverleibung in das russische Reich, 2. Aufl., Bd. I. Reval, 1897, S. 404—406; И. Юрьенс. Указ. соч., стр. 42—47.

7 MLA, II. Riga, 1839, р. 43—45 (перевод см.: «Прибалтийский сборник», т. IV, стр. 7—10).

8 SRL, II. Riga — Leipzig, 1853, р. 52 (перевод см. «Прибалтийский сборник», т. II, 1879, стр. 339—340).

378

другого описания, таллинский пастор Бальтазар Руссов, был современником события, но собрал сведения о переговорах, скорее всего, из вторых рук (его описание содержит меньше точных подробностей, вероятно, потому, что представители Таллина в переговорах 1554 г. не участвовали и Руссов не мог получить сведений от прямых свидетелей). Интересные, хотя и краткие, сведения содержат русские летописи — Львовская, Никоновская, Псковская I и другие.

Особенно важно, что сохранился официальный отчет ливонского посольства о ходе переговоров; отчет был найден в Копенгагене Ю.

К числу ценных источников нужно отнести и полиостью сохранившийся текст русско-ливонского соглашения, заключенного в результате переговоров 1554 г.12

Имеющиеся в нашем распоряжении источники в своей совокупности позволяют достаточно полно проследить ход переговоров и выяснить политическую линию русского правительства.

В последнее время в нашей исторической литературе обычно считалось, что переговоры 1554 г. были вызваны истечением срока 50-летнего перемирия, заключенного в 1503 г.

9 Ю. Н. Щ е р б а ч е в. Копенгагенские акты, относящиеся к русской истории, т. I. М., 1916, № 20, стр. 20—38.

10 Никаких изысканий по поводу данного источника пока не производилось. Но из текста отчета очевидно, что он составлялся самими членами посольства, вероятно даже, на основе каких-то ежедневных протокольных записей о ходе переговоров. Поскольку в нескольких местах документа содержатся выражения «мы, дерптцы» («wir, derbtschen»— на стр. 31, 32, 35), дерптского епископа называют в первых строках документа «наш милостивый князь «' государь» и рядом упоминаются «другие государи Лифлян-дии» (в смысле «не наши властители»), можно заключить, что отчет был составлен послами Дерптского епископства.

11 Единственным исключением является прибалтийско-немецкий историк Э. Серафим, ознакомившийся с этим документом более чем за ,20 лет до его публикации Ю. Н.

12 ЦГАДА, ф. 64, on. 2, д. № M-, 1-2, 13.

379

Иваном III с ливонским магистром Плеттенбергом. С этим будто бы установленным в 1503 г. 50-летним перемирием связывался и вопрос о дани. Многими авторами ошибочно считалось, что взимание русскими князьями дани с Дерптской области было установлено в 1503 г. после войны Ивана III с Ливонией и требование дани вновь было выдвинуто Россией в 1554 г., когда истек срок договора 1503 г. 13 В действительности ««какого 50-летнего перемирия не существовало. В 1503 г. перемирие Русского государства с Ливонией было заключено всего на шесть лет и затем возобновлялось в 1509, 1514, 1521, 1531, 1534 и 1550 гг.; переговоры 1554 г. были вызваны истечением срока соглашения 1550 г.14

Соответственно и постановка в 1554 г. русским правительством вопроса о дани никак не связана с якобы окончившимся сроком перемирия 1503 г. В действительности обязательство Дерптской области платить дань русским князьям упоминалось впервые в дошедших до нас источниках еще в 1463 г. (притом как уже давно существующее явление) 15, а затем регулярно повторялось в договорах Дерптского епископства с Псковом конца XV — первой половины XVI в. Правда, в большинстве опубликованных русско-ливонских соглашений XV—XVI вв.16 этого обязательства нет 17. Однако нужно иметь

13 «История СССР с древнейших времен до конца XVIII века», под ред. Б. Д. Грекова, С. В. Бахрушина, В. И. Лебедева, т. I. М., '1947, стр. 271, 325; «История дипломатии», т. 1, 1-е изд., стр. 200—'201 ; 2-е изд., стр. 264, 266;. «История Латвийской ОСР», т. I. Рига, 1954, стр. 143, 159; Р. Ю. Виппер. Иван Грозный. М., 1944, стр. 47; С. В. Бахрушин. Иван Грозный. «Научные труды», т. II. М., 1954, спр. 281 и др.; с истечением срока .перемирия 1503 т. связываются переговоры 1554 г. и в «Очерках истории СССР. Период феодализма. Конец XV в.—начало XVII в.» (М., 1955, стр. 372).

14 Ученая легенда о 50-летнем перемирии основана, по-видимому, на содержащемся в хронике Ниенштедта (стр. 9) при описании переговоров 1664 г. неточном определении договорной грамоты Ивана III с магистром Плеттенбергом 1503 г. (у Ниенштедта ошибочно: 1502 г.) как «последней», т. е. последней по времени перед 1554 г. На самом деле в '1654 г. кончился не официальный срок перемирия, а фактически продолжавшийся 50 лет мир (мирное состояние, мирные отношения) между Ливонией и Россией, и начался русско-ливонский конфликт, вылившийся через четыре года в открытую войну.

15 «Псковские летописи», под ред. А. Н. Насонова, вып. 2. М., 1955, стр. 165—156.

16 «Книга посольская метрики литовской», т. II. М., 1843, договоры li509 и 1621 гг. (документы № 70 и 69); АЗР, т. 1, договоры Т481 и 1493 г. (документы № 75 и 1'1'2); MLA, V. 1847, договор 1554 г. (документ № 184); РЛА, договоры 11509, 1514, 1521, 1531, 1550 гг. (документы №306, 307, 331. 369, 377, 380); СГГД, т. V, договоры И514, '1621, 4531' гг. .(документы № 66, 95, 105, 106).

17 На что специально указывают Юрьенс (указ. соч., стр. 41—42), Рихтер (Op. cit., S. 320) и Круус (Op. cit., lk. 146—147).

380

в виду, что в соответствии с практикой, сложившейся еще в XV в., во времена самостоятельности Новгорода и Пскова, каждый раз при заключении русско-ливонского соглашения составлялся не один общий трактат, а три (обычно одновременно заключаемых и взаимно связанных) договора: между всей Ливонией и Новгородом, всей Ливонией и Псковом и отдельно между Псковом и Дерптским епископством.

Этого обстоятельства обычно не учитывали исследователи, занимавшиеся русско-ливонскими отношениями XV—первой половины XVI в. и с той или иной целью рассматривавшие сохранившиеся до наших дней тексты договоров Руси с Ливонией. Для того чтобы всесторонне изучить каждое соглашение Руси с Ливонией XV—XVI вв., надо было бы иметь в распоряжении все три договора. Но в большинстве случаев от соглашений сохранились не все тексты, так что их содержание в значительной части остается неизвестным. С этим связано и вводившее многих исследователей в заблуждение отсутствие в большинстве сохранившихся русско-ливонских договоров упоминаний о дерптской дани. Среди известных нам текстов русско-ливонских договоров имеются всего четыре договора Пскова с Дерптским епископством— 1474 18, 1509 ,9, 155020 и 1554 гг.21; естественно, что только в этих четырех договорах содержится обязательство Дерптского епископства платить дань Пскову, являвшееся одной из форм отношений между Дерптской областью и Псковом. Подобное обязательство, как можно полагать, содержалось и во всех остальных договорах Пскова с Дерптом. По данным дерптского архива XVI в., это обязательство значилось также в договорах 1493, 1531 и 1534 гг.22, тексты которых до нас не дошли; во всех других сохранившихся русско-ливонских договорах, заключенных Ливонией с Новгородом или Ливонией с Псковом, этот пункт значиться не мог.

Судя по сохранившимся сведениям о всех русско-ливонских переговорах с середины XV в. до 1550 г., вопрос о включении в договогз пункта о дани с Дерптской области ни разу до 1554 г. не вызывал острых споров и конфликтов. Этот пункт, видимо, без особых возражений переписывался из каждого предшествующего в последующий договор, и в сохранившихся текстах соглашений Дерпта с Псковом 1474, 1509 и 1550 гг.

18 ГВНП, № 78.

19 «Книга посольская метрики литовской», т. II, № 70.

20 ЦГАДА, ф. 61, оп. 2, д. № 9.

21 Там же, ф. 61, оп. 2, д. № 1'3.

22 F. К. G а d е b u s с h. Livl?ndische Jahrb?cher. I. Theil, letzter Abschnitt Riga, 1780, S. 432.

381

пункт о дани совпадает почти дословно23. Видимо (во всяком случае в первой половине XVI в.), обе стороны до 1554 г. не придавали этому пункту особого значения.

Правда, в русско-ливонских договорах первой половины XVI в. совпадал не только данный пункт, но и вообще почти весь текст соглашения (с очень немногими исключениями и частностями), ибо договоры каждый раз возобновлялись, видимо, путем переписывания одного и того же формуляра. Существовал сложившийся текст (формуляр) для договоров Ливонии с Новгородом, другой формуляр (не тождественный первому) для договоров Ливонии с Псковом и третий (тоже совсем самостоятельный) для договоров Дерпта с Псковом. Каждый раз при заключении русско-ливонского соглашения составлялись три отдельных договора по этим трем формулярам. Чтобы установить, что нового внесли в сложившуюся систему русско-ливонских отношений переговоры 1554 г., нужно прежде всего сличить текст договора 1554 г. с текстом предшествующего договора 1550 г. 24 Сразу бросается в глаза, что при почти полном дословном совпадении текстов договора 1554 г. с договором 1550 г. (а следовательно, и с текстами более ранних соглашений) 25 один пункт в соглашении 1554 г. сформулирован совершенно по-новому, занял значительно большее место в тексте и включен, кроме договора Дерпта с Псковом, еще и в общий договор Ливонии с Новгородом и Псковом, чего ранее никогда не бывало. Это — пункт о дани с Дерптской области. Значит, именно и только этот вопрос в ходе переговоров был поставлен совершенно по-новому, а остальные вопросы русско-ливонских отношений, видимо, рассматривались во время переговоров в основном в прежней плоскости.

Таким образом, в 1554 г. произошло — впервые за несколько десятилетий — резкое изменение в политике Русского государства в отношении Ливонии, выразившееся в новой постановке вопроса о дерптской дани. Эта перемена в политике, осо

23 В договоре 1509 г.: «А дань благовернаго господара, цара руского, и старые залоги — и то честному бискупу Юръевъскому давать по старине, по крестному целованью»; в договоре 1550 г.: «а дань благоверного великого государя, царя рускаго, н старые залоги — и то честному биокопу Юрьевскому давати по старине, по крестному целованью». В более раннем договоре 1474 г. этот пункт содержит те же выражения, но в несколько более пространной форме.

24 Такое сличение до сих пор не производилось, ибо тексты договоров 1650 и 1664 гг. (за исключением немецких текстов договора Ливонии с Псковом 1660 г. и договора Ливонии с Новгородом и Псковом ,1654 г.) еще не опубликованы и практически до сих пор не изучались ни русскими, ни гарибалтийскаши исследователями.

25 С 'некоторыми небольшими, главным образом редакционными, изменениями.

382

бенно заметная при сравнении с весьма мирно проведенными переговорами 1550 г.26, была обусловлена изменением внешнеполитического положения Русского государства в начале 50-х годов XVI в. До 1552 г. правительство Ивана Грозного было занято решением проблемы безопасности восточных границ государства; поэтому во время переговоров с Ливонией 1550 г. вопрос о Балтийском побережье всерьез ставиться еще не мог. Но после завоевания Казани, когда проблема Волги и безопасности восточных окраин России была уже в основном решена, оно сочло возможным начать борьбу за обеспечение свободного выхода к Балтике27. И тогда приезд ливонских послов для очередных переговоров о продлении перемирия оказался весьма кстати.

Решение об отправке посольства в Москву для продление перемирия на новый срок было принято ливонским сеймом в Вольмаре в январе 1554 г.28 В состав посольства вошли послы ливонского магистра (выступавшие от его имени и от имени всех других владетельных князей и городов Ливонии, кроме дерптского епископа) Иоганн Бокгорст и Отто фон Гротхузен, а также послы дерптского епископа Вольдемар Врангель и Дидерик Кавер. Прибыв в Москву, 28 апреля 1554 г. ливонские послы начали переговоры с правительством Ивана Грозного.

С русской стороны переговоры с самого начала стали вести руководители Посольского приказа Алексей Федорович Ада-шев и дьяк Иван Михайлович Висковатый29.

26 О ходе этих переговоров см. Хронику Б. Грефенталя (МЬА, V, р. 113).

27 Как будет показано ниже, в ходе переговоров 1664 г. выступавший от имени русского правительства И. М. Висковатый открыто поставил в связь со взятием Казани изменение русской политики по отношению к Ливонии.

28 Решение сейма от 17 января 1664 г., содержащее инструкцию ливонским послам (МЬА, V, № 1'ЭЗ). Согласно инструкции, послы должны были добиваться продления перемирия на 30 лет. Возможность каких-либо осложнений по вопросу о дерптской дани инструкцией не предусмотрена.

29 Они же, кстати, вели и все дальнейшие переговоры с ливонскими послами и в последние предвоенные годы, и в начале Ливонской войны. В этой связи хочется присоединиться к мнению Г. А. Новицкого («Русское государство в борьбе за Балтику в XVI в.» М., .1946, стр. 6—7), который протестовал против принятого обычно излишне упрощенного понимания внешнеполитической линии Адашева (и всей Избранной рады) как стремления вести активную политику не против Ливонии, а только против Крыма (вопреки желанию Ивана IV обратить все внимание на Ливонию). При данной трактовке не учитывается, что активная политика Русского государства по отношению к Ливонии накануне Ливонской войны непосредственно осуществлялась (и притом с большой энергией и талантом) не кем

383

Русские дипломаты тщательно подготовились к переговорам и выступали во всеоружии 30.

С самого начала переговоров русские представители в качестве основного условия для заключения нового перемирия потребовали от ливонцев возобновить уплату дани с Дерпт-ской области в соответствии с прежними соглашениями; от ливонцев потребовали также возместить накопившуюся за прошлые годы недоимку по платежу дани31. С этого момента и до начала военных действий вопрос о дани оказался главным пунктом дипломатической борьбы между Ливонией и Россией.

Ливонских послов это требование застигло врасплох; никаких указаний от своих властей на случай выдвижения подобного требования с русской стороны послы не имели 32. Тогда ливонские представители сделали вид, что они «не знают, про какую дань идет речь, ибо в своих старых писаниях они ничего не находили, из чего бы следовало, что великому князю платилась какая-либо дань» 33. По словам послов, «во всей Ливонии не найдется человека, хотя бы и двухсот лет от роду, который знал бы что-либо об этой дани» 34. И, считая свой ответ достаточно убедительным, ливонские послы стали просить про

иным, как Адашевым, который играл важную роль во всех переговорах с Ливонией в 1654—1658 гг. Вопрос о внешнеполитической линии Избранной рады требует, бесспорно, более серьезного изучения.

30 И. И. Смирнов, давший в своей последней работе весьма обстоятельную и детальную характеристику правительственной деятельности Адашева и Висковатого («Очерки политической истории Русского государства 30-х — 50-х годов XVI в.». М.— Л., 1958, стр. 2121—031 и 257—263), не остановился на их участии в этом исключительно важном событии внешнеполитической истории России XVI в.

31 В описании переговоров 1554 г. в Львовской летописи сказано, что царь, направив к ливонским послам Адашева и Висковатого, «велел им говорити, что за много лет сь Юрьевские области даней его царских не платять, и гостей обидять, я церкви христиаюские и концы Рузские освоили» и т. д. Здесь ясно видно, что вопрос о неуплате дани с самого начала был поставлен царем на первое и главное место среди требований, предъявленных Ливонии (см. ПОР Л, т. XX, вторая половина, стр. 547). Ср. в Хронике Ниенштедта: «...великий князь дал понять, что он до сих пор с большим терпением ждал этой дани, а теперь видит, что магистр и все ливонцы мало признают ее, потому он (великий князь) и не согласится на продолжение перемирия и не даст крестовой грамоты, пока дань по силе договоров не будет признана и заплачена ему ливонцами» (стр. 9); ср. также Отчет о переговорах 1554 .г. (в юн.: Ю. Н. Ще р 'б а ч е в. Указ. соч., стр. 25); Хроника Руссова, стр. 339.

32 «Послы не знали, что им отвечать на это» (Хроника Ниенштедта стр. 9). На отсутствие инструкций по поводу дани послы неоднократно ссылались во время переговоров. (Отчет о переговорах 1554 г., стр. 31, 32, .36. 36, 38).

33 Хроника Ниенштедта, стр. У, ср. Отчет о переговорах 1654 г., стр. ?1

34 Отчет о шереговорах 1654 г., стр. 26.

384

должить перемирие на старых условиях, т. е. без уплаты дани 35.

В действительности, послы были прекрасно осведомлены о том, что дань ранее существовала, ибо как нам уже известно, пункт о дани был включен в предшествующий договор о перемирии 1550 г., и послы, отправляясь в 1554 г. для заключения нового договора, конечно, должны были хорошо знать и иметь с собой текст предшествующего соглашения; кроме топ\ один из послов, Отто фон Гротхузен, лично участвовал ранее в переговорах 1550 г. Послы были правы только в одном отношении: дань действительно уже очень давно фактически не уплачивалась.

В ответ на заявление ливонских послов русские представители выдвинули стройную политическую концепцию, обосновывающую права России на ливонские земли. По сообщению Ни-енштедта, русский представитель36 сказал: «Как это послы не хотят знать, что их предки пришли в Ливонию из-за моря и, следовательно, вторглись в его (т. е. русского государя.— И. Ш.) землю, из-за чего много крови проливалось; чтобы избежать этого, его [государя] предки много сотен лет тому назад позволили им [немцам] остаться в стране, но с условием, что они должны будут им платить законную дань; однако они [немцы] поступили вопреки данному ими обещанию и этого не делали, зато теперь они должны явиться с полной суммой дани за прошлые времена»37.

В этой речи содержалась уже продуманная политическая теория, на основе которой Иван Грозный начинал борьбу за обладание Прибалтикой. Согласно этой теории, Ливония — исконное владение Русского государства, немцы-завоеватели являются лишь временными хозяевами, они были допущены в

35 Хроника Ниенштедта, стр. 9.

30 Ниенштедт приписывает эту речь самому «великому князю» 1 Ивану IV), но Грозный в действительности не участвовал в переговорах. Произнес ли на самом деле эту речь Адашев (как полагает Е. В. Чешихин в примечании к публикуемому им тгефеводу хроники Ниенштедта, стр. 9) или Висковатый, установить по нашим источникам невозможно.

37 МЬА, II, р. 44. Даем это место в нашем переводе с оригинала, так как переводы этого очень важного текста, сделанные Е. В. Чешихиным («Прибалтийский сборник», т. II, стр. 9—10), Н. И. Костомаровым (указ. соч., стр. 13) и С. М. Соловьевым («История России с древнейших времен», кн. III, т. 6. М., 19Э0, стр. 5О0), особенно последние два, весьма вольно передают подлинник. Ниенштедт излагает эту речь, вероятно, на основе слышанного им рассказа одного из участников посольства; сам по себе цитированный текст создает впечатление довольно точной передачи подлинной речи. Достоверность изложения Ниенштедтом данной речи подтверждается тем обстоятельством, что правительство Ивана Грозного впоследствии неоднократно использовало ту же аргументацию для обоснования своих прав на Ливонию.

25 Международные связи России

385

Ливонию по милости русских государей; дерптская дань, су чествовавшая со времени немецкого завоевания, является символом верховных прав Русского государства на Ливонскую землю. Требуя возобновления уплаты дани, Русское государство подымает вопрос о своих законных правах на Ливонию.

Ливонские послы, понимая остроту создавшейся обстановки, стали и дальше Твердо придерживаться тактики отрицания; согласие платить дань в этот момент было бы в известном смысле признанием Ливонией ее зависимости от России 38. Поэтому послы твердили, что ни в каких мирных договорах Ливонии с Россией о дани ничего не говорится 39, и настаивали, чтобы русские документально доказали правильность своих требований.

Московские дипломаты, предвидевшие необходимость основательно аргументировать свою политическую линию, имели уже к этому времени наготове веские и совершенно очевидные доказательства. Ливонским послам были предъявлены заранее извлеченные из Царского архива подлинные договорные грамоты Русского государства с Ливонией за предшествующее время, в том числе договор 1503 г.40, в которых черным по белому были записаны пункты о дерптской дани41. «Можно ли ____I

38 С. Ф. Платонов. Иван Грозный. Пгр., 1923, стр. 106.

39 БРчЬ, II, р. 47; ср. И. Юрьенс. Указ. соч., стр. 45.

40 В Царском архиве (в архиве московских великих князей и царей ч правительственных учреждений Русского государства конца XV—XVI в.) находилось большое количество документов русско-ливонских отношений. В сохранившейся описи Царского архива, относящейся в 1575—1584 гг., указаны 12 ящиков, содержащих документы (грамоты, материалы посольств) сношений Русского государства в XV—XVI вв. с Ливонией («Описи Царского архива XVI в. и архива Посольского приказа 1614 г.». Под .ред. С. О. Шмидта. М., 1960, стр. 18, 21, 22, 27, 31—34; ящики 11, 29. 83, 9Э—93, 142, 151, 154, 166, 169, а также частично ящик 36). В частности, насколько можно судить но довольно глухим описаниям материалов, на ходившихся в упомянутых ящиках, в числе этих материалов были (в подлинниках) все русско-ливонские договоры, начиная с 80-х годов XV в. Значительная часть этих договоров и в последующие столетия продолжала находиться в московском архиве и сохранилась до наших дней (в фонда* ЦГАДА). Но наиболее раадние русско-ливанские договорные грамоты, в том числе договор 11503 г. и, по-видимому, многие другие материалы русско-ливонских сношений, имевшиеся в Царском архиве (как можно предположить по его описи), до настоящего времени в подлинниках не уцелели; очевидно, они погибли в результате стихийных бедствий (сырость, пожары), от которых сильно страдали московские архивы в XVII в.

41 Хроника Ниенштедта, стр. 9. Кстати говоря, Руссов при описании ътх же переговоров подробно рассказывает, как ливонские послы долго и настойчиво старались убедить русских дипломатов, «что никак нельзя доказать, что дерптские жители были когда-либо данниками великого князя московского» (Хроника Руссова, стр. 339), однако умалчивает о том. что ливонским послам были предъявлены документальные доказательства -грамоты прежних лет с упоминаниями о дани. Тем самым Руссов в своей .хронике создает у читателя впечатление, что русское требование данр

386

желать лучшего свидетельства,— сказал Висковатый,— чем договор, на котором дерптцы целовали крест и в котором упомянута дань?» 42.

Послы дерптского епископа пустили в ход новую дипломатическую уловку: они стали говорить, что дань если и упоминалась в прежних договорах, то лишь как почесть (herligkeit) царя, но не как обязанность (pflicht) платить ему что-либо43.

Висковатый признал, что дань в прошлом действительно в течение 210 лет не платилась, но с 82-го года (6982 г. = 1474 г.) вновь стала включаться в договоры и ливонцы обещали, поклялись и целовали крест в том, что будут ее платить ежегодно, однако не платили; дань специально упоминалась и в недавно заключенном договоре (т. е. договоре 1550 г.), и великий князь сам ее хотел собрать, но ему тогда помешала борьба с его врагами в Казани. Царь надеялся, что послы на этот раз привезут ему дань 44.

Послы и дальше продолжали настаивать, что ныне правящий дерптский епископ «и их предки, которые заключали много [раз] мирные соглашения, понимали дань не иначе, как что она должна по старине со стороны дерптцев включаться в договор, но не должна подразумевать какой-либо конкретной обязанности» 45 и что в действительности дань никогда не уплачивалась46.

с Дерптской области не имело никаких документальных оснований и носило характер чистого вымогательства. Ср. И. Ю р ь е н с. Указ. соч., стр. 45—46.

42 Далее Висковатый добавил: «И если чего-либо не хотят, то этот предмет не упоминают [в договоре] и не подтверждают клятвой...» (Отчет о переговорах li554 г., стр. 32). ?

43 Отчет о переговорах 1654 г., стр. 31. И затем послы поясняют, что эта «почесть» равносильна тому, как когда «какой-либо князь или государь носит титул по имени одного места страны для почести и не имеет от этого [титула] ничего, кроме [почести]» (там же). Объяснение упоминаемой в договорах дани как простой почести давалось послами затем в ходе переговоров еще дважды (там же, стр. 32 и 35).

44 Там же, стр. 31. В сокращенном виде этот текст излагает Э. Серафим (Op. cit., S. 404). Зафиксированное в приведенном тексте посольского отчета о переговорах заявление Висковатого, что дань не платилась в течение 210 лет. видимо, базировалось на каких-то сведениях, обнаруженных Виоковатым в документах Царского архива (которыми он, как уже отмечалось, постоянно пользовался для обоснования своих требований во время переговоров 1654 г.). Однако ни в одном из сохранившихся русских источников подобных сведений нет; очевидно, Висковатый основывался на документах, не дошедших до наших дней. Приведенные Висковатым сведения о реальном существовании ливонской дани до указанного им 210-летнего срока, как и весь вопрос о происхождении этой дани, требуют дальнейших специальных изысканий.

45 Отчет о переговорах 1654 г., стр. 35.

46 Это утверждение ливонских послов целиком приняли на веру и постоянно повторяли прибалтийско-немецкие историки. См. Fr. В i е n е m а п п. Aus baltischer Vorzeit. Leipzig, 1870, S. 101; Th. Schi em an n. Russland, Polen und Livland bis ins 17. Jahrhundert, Bd. II. Berlin, 1887, S. 286 u. a.

387

25*

Опровергнуть это утверждение было нелегко, ибо, как эт« было, конечно, хорошо известно представителям обеих сторон, дань на самом деле на протяжении многих десятилетий фактически не платилась. Чтобы доказать правомерность, законность русских требований, Висковатому, очевидно, пришлось произвести специальные разыскания в Царском архиве, тщательно пересмотреть все имевшиеся там материалы о русско-ливонских отношениях XV—XVI вв. На основе проведенных разысканий русская сторона смогла на следующем заседании выдвинуть новый, еще более веский аргумент. Висковатый принес с собою книгу47 и прочел послам, что в '982 г. (6982 г. = 1474 г.) в январе «lantbajar» Иоганн Men и ратман Иоганн Бибер произвели уплату дани с Дерптской области за восемь прошедших лет48. Этот аргумент бесспорно свидетельствовал, что дань — не простая «почесть», что она, напротив, вполне реально уплачивалась еще в относительно недалеком прошлом (всего 80 лет назад)49.

Тогда ливонские послы нашли новый дипломатический ход:

, 47 Висковатый, очевидно, не мог найти в Царском архиве подлинника •договора 1474 г.; хотя, как уже отмечалось, опубликованная опись Царского «архива очень глухо говорит о содержании документов русско-ливонских отношений, из описи, по-видимому, можно заключить, что подлинной грамоты 1474 г. в архиве не имелось. Висковатый зачитал выдержку из договора по списку, содержащемуся в каком-то рукописном сборнике. В «Описи Царского архива XVI в. ...» (стр. 21—22), кроме грамот, в некоторых из названных ящиков (в ,29-м и 36-м) упомянуты «книги», видимо, состоявшие из списков документов русско-ливонских отношений; «книги» могли охватывать документацию за значительно больший отрезок времени, могли включать в себя списки документов, уже не сохранившихся к середине XVI в. в подлиннике. Одним словом, есть все основания полагать, что Висковатый использовал в рассматриваемом случае одну из рукописных книг, хранившихся в 29-м и 36-м ящиках Царского архива. До наших дней договор 1474 г. дошел тоже только в списках (ГВНП, № 78). Однако список, которым пользовался Висковатый, не сохранился. Оба известных сейчас списка этого договора, использованные для указанной выше публикации, находятся в составе книг Литовской метрики, которые поступил)' в Москву вместе с фондом Литовской метрики лишь в XIX в.

4? Отчет о переговорах '1554 г. (стр. 36). В договоре 1474 г. действительно говорится, что при его заключении' «в тот час» должна быть отдан.ч дань за восемь .лет.

49 интересно, что живший в Риге шведский агент Бурвиц в своем письме к королю Густаву Вазе от 19 февраля 1555 г., излагая собранные им сведения о переговорах '1654 г., указывает ту же цифру — 80 лет, в течешк которых не уплачивалась русским дерптская дань [W. Westergaar с! Gustav?s Vasa and Russia. «The Pacific Historical Review». Glendale (California), 1933, vol. II, № 2, p. 162; W. Kirchner. Op. cit., p. 96] По-видн мому, в правящих кругах немецкой Ливонии, у которых Бурвиц черпа." свои сведения, к 1655 г. существовало представление о том, что дань i Дерпт,ской области реально уплачивалась русским около 80 лет назад (во' можно, правда, что представление о цифре в 80 лет возникло лишь по воз вращении ливонского посольства из Москвы, когда стало известно ос' имеющихся в Москве подлинных документах, указывающих эту цифру).

388

они стали использовать то обстоятельство, что в прежних договорах не был обозначен размер дани, которую обязана была платить Дерптская область50. Ливонские послы стали настаивать, «что они в самом деле не знают, из чего состояла эта дань»51. В ответ русскими представителями был указан точный размер требуемой дани: по одной немецкой марке «с каждой головы» — с каждой души населения Дерптской области52. Послам было также заявлено (тем же Висковатым), что «хотя дед и отец великого князя некоторое время не требовали причитающейся им дани, однако они эту дань не подарили ливонцам»53, т. е. дань должна быть уплачена вместе с' накопившейся за прошлые годы недоимкой (что должно было составить значительную сумму)54. При этом известии, по

50 И. Юрьеис. Указ. соч., стр. 48. ,

Хроника Ниенштедта (МЬА, II, р. 44).

52 Отчет о переговорах 1554 г., стр. 31 и 36. Откуда взята эта Цифра? В распоряжении русского правительства, по-видимому, были какие-то документальные сведения о некогда существовавшем размере дани. В дневнике ливонского посольства, приезжавшего для переговоров в Москву в конце 1557 г., сообщается, что в самом начале переговоров, «канцлер» (И. М. В и-сковатый) обратился к ливонским послам и стал им напоминать о содержании переговоров 1654 г.: «...помните, как условлено было относительно но шлины и что по перемирной грамоте, как 'вы сами видели, с древних времен пошлины было 8 алтын, т. е. 24 деньги, лифляндской монетой 3 марки без 4 шиллингов с каждого человека Дерптской державы; но государь вел. князь пожаловал вас, ибо послы били челом, и повелел написать в перемирной грамоте — с каждой головы по немецкой марке, исключая духовенство и церковнослужителей» («Дневник Ливонского посольства к царю Ивану Васильевичу». Сообщил А. А. Чумиков. «Чтения МОИДР»} 1886, кн. IV, смесь, стр. 7). Таким образом, по словам Виековатого, во время переговоров 1654 г. ливонским послам предъявлялась какая-то (Старая грамота, где точно указывалось, в каком размере должна уплачиваться дань о каждой души населения Дерптской области. Правда, в сохранившихся текстах договорных грамот с Дерптским епископством . размер дани не указывается; но до нас дошли далеко не все договорные грамоты и вполне возможно, что в XVI в. еще существовал подобный документ, где точно указывался размер дани. Вполне вероятно также, что ввиду необходимости требовать, кроме ежегодной дани, и недоимку, накопившуюся за! прошлые годы, московское правительство по просьбе ливонских послав пошло на снижение требуемой дани до одной марки с «каждой головы»: ведь в данном случае важна была не величина дани, а самый факт возобновления платежа дани, имевший большое политическое значение.

Правда, ни в отчете о переговорах 1554 г., опубликованном Щербачс-вым, ни в других современных описаниях этих переговоров подобных сведений нет; но отсутствие точных данных о размере дани и о произведенном царем снижении эгого размера в указанных источниках может быть объяснено их краткостью и неполнотой.

53 Отчет о переговорах 1554 г., стр. 36. >

54 О конкретной сумме требуемого платежа во время переговоров 1564 г. речь не заходила; подразумевалось, что размер ежегодной дани должен быть установлен в Дерпте в соответствии с имеющимися там сведениями о численности населения Дерптской области; поскольку таких сведении лерптпчме послы но должны были иметь с собой, 'вопрос о точной сумме

389

словам Ниенштедта, «у послов едва глаза изо лба не выскочили, и они решительно не знали, как тут быть»55. Просить об изменении размеров дани они не решились (ибо это означало бы, что они признают в принципе право Русского государства на дань и лишь торгуются из-за ее размеров)56 и стали придерживаться прежней тактики проволочек.

Поведение ливонских послов стало вызывать все большее недовольство русских представителей и самого царя. Переговоры уже близились к завершению, но после всех приведенных Висковатым доказательств основательности русского требования дани ливонские послы не нашли ничего лучшего, как снова повторять, что они не имеют полномочий на решение этого вопроса и просят оставить все по-старому, т. е., просят русское правительство отказаться от своего требования. Тогда выведенный из себя Висковатый недвусмысленно заявил, что если послы и дальше не будут принимать поставленное условие, то царь сам пойдет за данью57. И послы отлично понимали, что это не пустая угроза: еще по пути в Москву они имели возможность убедиться, что от ливонского рубежа до самой столицы повсюду ведутся приготовления на случай войны58.

К концу мая были уже разрешены все остальные вопросы,

ежегодного платежа в этот момент ставиться не мог. По-видимому, подразумевалось также, что и размер недоимки, накопившейся за прошлые годы, должен исчисляться в зависимости от этих же данных. Для правильного понимания изучаемых событий было бы, разумеется, очень важно установить, о какой общей сумме в данном случае шла речь. Однако точных сведений о численности населения Дерптской области для того времени не сохранилось; более того, по утверждению дерптских послов во время последующих переговоров 1557 г., таких данных не было вовсе у дерптских властей (Е. Seraphim. Op. cit., S. 407). Ввиду отсутствия точных сведений о численности населения области в результате переговоров 1557 г. была достигнута договоренность об установлении округленной суммы ежегодного платежа дани в тысячу дукатов (6 тыс. марок) и о единовременном взносе за прошлые годы в объеме 45 тыс. талеров (ibidem). В общем размере установленная таким образок: сумма, очень значительная для того времени, все же была, как правильно отмечает Кирхнер (W. Kirchner. Op. cit., р. 97),:»полне реальной; весной 1558 г. ливонские власти без особого напряжения, только из средств трех богатых городов — Дерпта, Риги и Ревеля — собрали 60 тыс. талеров для внесения требуемого платежа (однако уплата дани, как известно, состояться не смогла, ибо давно прошли все ее сроки .и к тому моменту уже развернулись военные действия между Ливонией и-Русским государством). О реальности затребованной суммы свидетельствует, по словам Кирхнера (Op. cit., р. 97) и тот факт, что при занятии русскими войсками летом 1558 г. Дерпта в доме одного только дворянина Фабиана Тизенгаузена было найдено около 80 тыс. талеров — больше, чем сумма, которую нужно было собрать со всей Ливонии дл?. того, чтобы предотвратить войну.

55 Хроника Ниенштедта, стр. 10.

56 Там же, прим. I; Н. И. Костомаров. Указ. соч., стр. 14. г>7 Отчет о переговорах 1554 г., стр. 36.

58 Хроника Ниенштедта, стр. 8—9.

390

поднимавшиеся в ходе переговоров: о русской торговле через ливонские города, о свободном проезде из других стран Европы через Ливонию в Россию всех желающих поступить на русскую службу, о возвращении русским торговым людям зданий русских церквей в прибалтийских городах и др.; между обеими сторонами был уже согласован по всем этим пунктам текст подготовляемого договора. Оставался несогласованным только единственный пункт — о дани.

1 июня Висковатый послал ливонским представителям выработанные к этому времени тексты договоров 59, в которые были включены все принятые обеими сторонами пункты, а также пункт о дани в той редакции, на которой настаивало правительство Ивана Грозного. При этом Висковатый велел передать ливонским послам, что царь не изменит более в текстах ничего ни на волос, хотя бы послы прожили в Москве еще сто лет60.

Итак, соглашение по всем вопросам было уже достигнуто, и возможность заключения перемирия зависела теперь целиком от одного еще не согласованного пункта о дани. В этих условиях упорствовать в данном вопросе было равносильно срыву почти готового соглащения; послы вынуждены были возвращаться восвояси, не заключив перемирия, что создавало реальную опасность вооруженного конфликта. По-видимому, понимая сложившуюся обстановку, ливонские послы на этот раз не смогли уже больше сопротивляться и, по-прежнему не имея никаких инструкций от своих правителей 61, на свой страх и риск приняли русское требование.

На этом переговоры были закончены. В соответствии с давно установившимся порядком, самый юридический акт заключения договора должен был состояться не в Москве, а в Новгороде. Со времени возникновения Русского централизованного государства великие князья считали ниже своего достоинства заключение договоров с ливонскими властителями, поскольку в прошлом (во времена существования самостоятельных Новгородской и Псковской боярских республик) эти договоры заключались Ливонией с властями Новгорода

59 Как уже упоминалось, при заключении каждого русского-ливонского соглашения обычно подписывались одновременно три договора — Ливонии с Новгородом, Ливонии с Псковом и Дерпта с Псковом. И на этот раз юже были подготовлены три текста договоров.

60 Отчет о переговорах '1664 г., стр. 38; ср. Хроника Руссова, стр. 339. 6! Послы, узнав в начале переговоров о русском требовании дани,

сразу же запросили у дерптского епископа и у магистра инструкции (Е. Seraphim. Op. cit., S. 405), которые они вполне могли бы успеть своевременно получить. Но ливонские властители никак не могли решить, как надо поступить, и фактически предоставили послам самим выпутываться из трудного положения.

391

и Пскова. Поэтому при Иване III, Василии III и Иване Грозном в Москве лишь подготовлялись в результате переговоров с ливонскими послами тексты договоров, а церемония заключения договоров производилась затем в Новгороде и Пскове с местными воеводами62. Равным образом и договоры 1554 г.. подготовленные в результате майских переговоров в Москве, были официально заключены ливонскими послами в Новгороде с наместниками Новгорода и Пскова 24 июня того же года 63.

Тексты договоров 1554 г., полностью сохранившиеся до нашего времени, являются очень ценными источниками для данного исследования64.

На первых порах при чтении этих текстов бросается в глаза очень резкий, суровый тон, с которым Иван Грозный обращается с нарушившими прежние перемирия ливонскими властями; неоднократно упоминается «гнев» царя на ливонцев, послы вынуждены униженно «бить челом», чтобы «государь пожаловал, гнев свой отложил» и велел бы своим наместникам согласиться на продление перемирия и т. д. Кажутся очень многозначительными самые первые слова каждого договора: «По божьей воле и по великого государя велению»,— из чего вытекает, что все содержание договора определяется не соглашением двух договаривающихся сторон, а лишь волей московского царя65. Однако резкий и грозный тон русского правительства в текстах договоров 1554 г.— не отражение русской политической линии в ходе предшествующих переговоров, а просто обычная формула, дословно заимствованная из текстов предшествовавших русско-ливонских соглашений первой поло

и Это означало, что с московской официальной точки зрения правители Ливонии по своему рангу, по своему месту в феодальной иерархии стояли на одну ступень ниже московских великих князей и были равнозначны воеводам Новгорода и Пскова.

63 Разумеется, акт заключения договора в Новгороде, по крайней мерс в XVI в., носил чисто формальный характер; все вопросы содержания договоров решались предварительно в Москве, и оттуда привозился уже готовый текст.

,и В недавнее время весьма подробный и всесторонний разбор содержания договора 1564 г. дал шведский историк С. Свенссон (S. Svensson. Op. cit., s. 113—115); однако научная ценность этого разбора снижается из-за того, что автор не знал ни полного текста соглашения 1554 г. (ю трех договоров 1654 г. ему был известен лишь один, опубликованный в прошлом веке), ни полного текста предшествующих соглашений, и потому он не мог правильно установить, что нового было внесено русским правительством в соглашение 1654 г.

О. V о п R u t е n b е г g. Geschichte der Ostseeprovinzen Liv-, Esthund Kurland von der ?ltesten Zeit bis zum Untergang? ihrer Selbstst?ndigkeit 3d. II. Riga, I860, S. 429.

392

вины XVI в.; те же выражения, в частности, содержат заключенные за четыре года до данного соглашения договоры 1550 г. Следовательно, общий тон договоров, в данном случае очень-соответствовавший политической линии правительства Ивана Грозного, является все же обычным для этих документов штампом и не дает оснований для каких-либо, серьезных выводов.

Как уже выше отмечалось, и по своему конкретному содержанию тексты договоров 1554 г. по всем пунктам, кроме одного, почти дословно, с очень немногими отклонениями, совпадают с текстами договоров 1550 г. Единственным серьезным отличием является трактовка пункта о дерптской дани 66. В договоре Пскова с Дерптским епископством вместо обычной в прежних договорах краткой стандартной формулы дается по этому вопросу значительно более развернутый и подробный текст, не допускающий каких-либо спорных толкований. Послы от имени дерптского епископа приняли обязательство собирать дань с населения Дерптской области по одной немец кой гривне с каждой «головы»; не подлежало обложению лишь духовенство. Дерптский епископ лично должен отвечать за выполнение этого условия договора перед русским царем. Для проведения сбора дани сначала был предоставлен довольно значительный срок: собранная сумма должна была быть доставлена в Москву на третий год действия перемирия; затем сбор и уплата дани, согласно договору, должны были производиться ежегодно67.

Хотя, как уже говорилось, подобная расширенная редакция этого пункта была введена в договор Пскова с Дерптом впервые, в тексте в шести местах было подчеркнуто, что здесь речь идет не о каком-то нововведении, а об условии, существующем «изстари», о подтверждении старых, давно установившихся прав русских государей.

66 С. Свекссон ошибочно полагает, что пункт о дани с Дерптской области вообще был в данном случае впервые включен в, официальный договор и получил тем самым юридическое подтверждение (op. cit., s. 113) Это утверждение вызвано незнанием русских публикаций и научной литературы (книга целиком написана на основе немецкой и скандинавской историографии).

67 «А дань благоверного царя Руского со всее Юрьевские державы со всякие головы по гривне по немецкой опричь церковных людей богомоль-цов, и старые залоги, как бывало изстари. И благоверный царь и великий князь ту свою дань и старые залоги положил на бископле душе, и бископу юрьевскому та дань сыскати самому вправду по крестному целованью, как изстари бывало, да собрав та дань по старине, прислати к благоверному ца-рю и великому князю в третей год сего перемирья 'по сему крестному целованью. А вперед та дань давати бископу Юрьевскому на всякой год бес перевода, по старине, по крестному целованью» (ЦГАДА, ф 64. он. 2, д. 1'3).

393

По-видимому, правительство Ивана Грозного достаточно хорошо знало, что на обязательства дерптского епископа нельзя вполне полагаться ввиду ясно обозначившегося к тому времени упадка государственной власти во всей Ливонии. Поэтому, не ограничиваясь введением развернутого условия об уплате дани в договор Дерптского епископства с Псковом, русское правительство впервые в истории русско-ливонских отношений включило аналогичный пункт и в текст договора Новгорода с главой ливонской конфедерации — ливонским магистром. Согласно этому пункту, магистр, рижский архиепископ и другие владетельные князья Ливонии, и «все люди Ливонской земли» должны были стать 'поручителями за дерптского еИископа; если епископ не выполнит принятого на себя обязательства, не соберет дань, магистр и другие владетельные князья Ливонии должны будут принять выполнение этого условия на себя, сами собрать нужную сумму денег и доставить ее в Москву 68.

Очевидно; согласно буквальному смыслу данного пункта, предполагалось, что правители Ливонии «доправят» дань на дерптском епископе, т. е. какими-то средствами принудят епископа собрать требуемую сумму денег. Однако выражение «та дань сыскати самим» могло означать и сбор необходимой суммы со всей Ливонии — путем общего обложения всего населения или (как это было сделано впоследствии, в 1558 г., когда ливонские власти произвели сбор денег для уплаты дани) путем раскладки требуемой суммы на богатые города и на отдельные княжества, которые должны будут уплатить свою долю из наличной денежной казны (и затем какими-то способами,взыскивать уплаченную сумму с населения). Таким образом, указанным пунктом договора, по-видимому, предусматривалась возможность такого положения, при котором дань придется платить не только Дерптской области, но и всей Ливонии в целом.

Рассмотрение материалов переговоров и соглашения 1554 г. не дает прямых указаний на то, что уже тогда Иван

68 «А что благоверный царь и великий князь Иван Васильевичь всеа Русии дань свою юрьевскую и старые залоги со всее Юрьевские державы со всякие головы по гривне по немецкой положил на бископове душе, сыскати дань со всее Юрьевские державы, как изстари бывало, и прислати к благоверному царю Рускому в третей год сего перемирья. А вперед би-скопу та дань давати на всякой год без перевода, по старине, по крестному целованью. А не учнет бископ тое дани сыскивати, и майстру и арцыбиско-пу, и бископом, и всем людем Ливонские земли по сей перемирной грамоте и по крестному целованью та дань сыскати самим, и на бископе та дань доправя по старине, прислати к благоверному царю и великому князю Ивану с своими людми по сему крестному целованью вправду» (ЦГАДА. ф. 64, оп. 2. д. 11).

394

Грозный планировал войну как основной путь решения проблемы. Уже сам по себе длительный и упорный характер дипломатической дискуссии, в ходе которой не только с особой остротой шел спор о дани, но напряженно обсуждался и ряд чругих вопросов, свидетельствует, что правительство Ивана Грозного с полной серьезностью подходило к содержанию будущего соглашения, явно рассчитывая установить этим соглашением на какой-то более или менее значительный срок выгодный для русской стороны постоянный статус отношений между Ливонией и Россией. Угроза Висковатого, что царь сам пойдет за данью, если она не будет уплачиваться, была средством дипломатического давления; тогда уже было очевидно, что ливонским послам рано или поздно все-таки придется уступить и до похода за данью в тот момент дело не дойдет. В целом же вся линия правительства Грозного в ходе переговоров была направлена на то, чтобы мирными, дипломатическими средствами заставить ливонских послов принять свои условия, которые, как оно полагало, обеспечат основные нужды Русского государства на берегах Балтики и откроют путь для подчинения Ливонии влиянию Москвы.

Правда, правительство Ивана Грозного при подготовке договора Новгорода с Ливонией предвидело и такую возможность дальнейшего развития событий, когда условия принятого соглашения, в особенности пункт о дани, затем не будут выполняться ни дерптским епископом, ни всей Ливонией в целом.

Специальной статьей договора ливонские власти предупреждались, что в этом случае царь добьется осуществления своих законных прав69. Однако подобный ход событий составителями договоров не считался наиболее вероятным; включение указанной статьи в договор было явно лишь мерой, рассчитанной на то, чтобы заставить ливонских правителей строго выполнять условия соглашения, ибо в целом договоры 1554 г. всем своим содержанием вполне определенно предполагали в будущем не войну, а мир70.

Как уже выше говорилось, все пункты договоров 1554 г. были почти целиком (лишь с некоторыми изменениями и отдельными добавлениями) списаны с текста прежних соглашений. Однако эти пункты были вновь рассмотрены во время

69 «А не будет Ливонские земли людей по сему крестному целованью нсправленья, и благоверному царю рускому за их крестное преступленье искати своего дела самому, обослав своими посланники» (ЦГАДА, ф. 64, оп. 2, д. 11).

70 С. Свенссон, анализируя известный ему один из трех договоров 1664 г., также приходит к выводу, что текст договора рассчитан на мирное развитие торговых отношений между двумя государствами (op. oil, s. 115).

395

переговоров, и ливонские представители снова подтвердили' их действенность и клятвенно обязались их выполнять.

Главными пунктами договоров 1554 г. удовлетворялись, все основные требования русской стороны и создавались условия для мирного развития отношений между Ливонией и Россией. Так, спорный вопрос о праве свободной торговли русских купцов через Ливонию, для проблемы русско-ливонских отношений, в действительности, пожалуй, не менее важный, чем вопрос о дани, благополучно разрешался в договоре: вновь подтверждалось предоставление русским купцам права свободно торговать в Ливонии и беспрепятственно ввозить в Россию через Ливонию любые товары, кроме панцирей 11. Именно вопрос о свободе русской торговли через Ливонию стал в 50-х годах XVI в. наиболее острой проблемой внешних отношений России, и, конечно, именно этот вопрос был главной предпосылкой русско-ливонского конфликта, а затем и Ливонской войны.

Договор полностью разрешал и другой вопрос, ставший крайне острым к середине 50-х годов XVI в.— о праве беспрепятственного проезда через ливонские порты из России, и, что было тогда особенно важно, из других стран Европы в Россию72; благодаря этому открывалась возможность проезда в русские земли различных специалистов, которых Иван IV хотел приглашать из-за рубежа для развития некоторых ремесел, военного дела и т. п.73

?Вызывавший постоянные споры вопрос о русских церквах в прибалтийских городах также разрешался положительно. Обслуживавшие русских торговых людей православные церкви

71 Нововведением в этом пункте по сравнению с аналогичным пунктом прежних русско-ливонских договоров было лишь перечисление ряда конкретных товаров, которые разрешалось русским купцам беспрепятственно покупать в Ливонии (видимо, раньше чинились препятствия при их покупке). «А торговати им [новгородцам и псковичам.— И. Ш] своими товары на золото, на серебро и на медь, и на олово, и на свинец, и на сукна, и на иные всякие товары без .вывета, опричь одных пансырей» (ЦГАДА, ф. 64. оп. 2, д. И); аналогичный пункт—в обоих других договорах 1654 г. (там же, д. 12 и 13).

72 Напомним, что обострению русско-ливонских отношений к 50-м годам XVI в. особенно способствовало «дело Шлитте», т. е. объявленное ливонскими и союзными с ними ганзейскими городами Северной Германии ктрещение проезда в Россию для группы иностранных мастеров, набранных по поручению Ивана Грозного его агентом Иоганом Шлитте.

73 Новым по сравнению с предшествующими договорами было лишь внесенное в данный пункт условие, что русское правительство должно предварительно испрашивать у германского императора разрешение на проезд указанных людей через его'владения в Россию и что в случае отказа императора в таком разрешении русское правительство не должно винить ливонские власти; подобное разъяснение было связано с тем, что путь в Росам-до Балтийского моря проходил обычно через Германию.

396

в Риге, Дерите и Ревеле, при каждом обострении русско-ливонских отношений захватывавшиеся и закрывавшиеся местными немецкими бюргерами, согласно договору 1554 г. вновь возвращались русским, и ливонские власти гарантировали неприкосновенность церквей и свободу богослужения.

Для ограждения Ливонии от враждебных России внешних влияний большое значение имел специальный пункт об обязательстве ливонских властителей не вступать в соглашение с Польшей и Литвой.

В исторической литературе включение этого пункта в договоры неверно рассматривалось как принципиально новое условие, как чуть ли не самая важная часть соглашения, в результате которой правительство Ивана Грозного добилось ограничения государственного суверенитета Ливонии74. Однако значение принятия этого пункта ливонцами в большой мере обесценивается тем, что он был дословно заимствован из текстов предшествовавших соглашений, в которые он регулярно включался с начала XVI в.75 Тем не менее все же было важно подтверждение ливонской стороной этого обязательства при заключении нового соглашения. В ходе переговоров правительство Ивана Грозного всей линией своего поведения стремилось дать понять ливонским властям, что отныне Русское государство не будет, как раньше, довольствоваться механическим подтверждением текстов прежних договоров, а будет настойчиво требовать полного соблюдения всех условий заключаемого соглашения. В этом случае приобретал весьма существенное значение и указанный выше пункт, в сильной степени лишавший Ливонию права вести внешнюю политику, враждебную Русскому государству.

В целом условия договоров 1554 г. открывали полную возможность для мирного разрешения всех спорных вопросов в отношениях между Россией и Ливонией. Чтобы заставить Ливонию выполнять заключенное соглашение и держать всегда открытой дорогу к берегам и портам Балтики, правительство Ивана Грозного стремилось найти мощное средство постоянного политического давления на ливонские власти для постепенного подчинения Ливонии политическому влиянию России. В качестве такого средства решено было использовать вопрос о дани. Ранее не имевший серьезного значения, этот пункт договорных грамот был выдвинут теперь на первый план именно потому, что он давал возможность ставить

74 Н. И. Костомаров. Указ. соч., стр. 16; Th. Schiemann. Op. cit., S. 286; С. В. Бахрушин. Иван Грозный, стр. '284 и др.

75 Ни в одном из описаний хода московских переговоров 1554 г., в том числе и в подробном отчете ливонских послов, ничего не говорится о каких-либо спорах или хотя бы разговорах на эту тему.

397

вопрос об «исторических правах» России на Дерптскук> область, а расширительно — и на всю территорию Ливонии. Принятие Дерптской областью обязательства платить дань русскому царю в создавшихся условиях можно было рассматривать как признание Дерптом политической зависимости от России. Обязательство магистра и архиепископа Рижского— главных, должностных лиц Ливонского государства — взять на себя гарантию уплаты дерптской дани ставило и всю Ливонию в целом в некоторую зависимость от России 76.

Тактика мирного подчинения соседних феодальных государств и полугосударств влиянию России была тогда одним из основных методов внешней политики Русского централизованного государства. Именно так, в основном мирным путем, путем соглашения с правящими классами и группами соседних земель, произошло как раз в то время подчинение русскому влиянию (а затем и присоединение к России) большей части Поволжья, Приуралья, Северного Кавказа. Известно, что и Казанское ханство в течение первой половины XVI в. находилось под политическим влиянием России и только временный захват власти в Казани антирусски настроенной группой местных феодалов вызвал поход Ивана Грозного на Казань.

По-видимому, по такому же пути правительство Ивана Грозного хотело в 1554 г. пойти и в разрешении балтийского вопроса. Включение Ливонии в сферу политического влияния Русского государства объективно отвечало интересам по крайней мере торгового населения ливонских городов, экономическое благосостояние которых в основном зиждилось на обслуживании европейской транзитной торговли России77.

Однако в 1554 г. намеченный политический курс русского правительства в ливонском вопросе не привел к успеху.

76 Одним словом, принятие ливонцами пункта о дани давало русскому правительству возможность вмешиваться в дела Ливонии, оказывать политическое влияние и давление на внутреннюю жизнь края. После того, «ак попытка русского правительства добиться мирного разрешения балтийской проблемы кончилась неудачей и была начата Ливонская война, вопрос о ливонской дани стал широко использоваться как историческое обоснование давних «наследственных прав» русских государей на прибалтийские земли. В официальных документах периода войны Ливония стала именоваться «отчиной великих государей». Так, в 1576 г. в грамоте к императору Максимилиану утверждалось, что «Ливонская земля отчина искони вечная государя нашего от его прародителей, ...прежним государям нашим были данщики искони вечные» («Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными», ч. 1. СПб., 1851, стб. 511).

77 Путь через Белое море к 11554 г. еще не начал использоваться с торговыми целями, и прибалтийские города пропускали тогда через свои гавани всю морскую торговлю России с другими странами Европы.

398

В тогдашней Ливонии (в отличие от областей Поволжья, Приуралья и др.) не нашлось в правящих кругах таких социальных групп, которые захотели бы пойти на сближение с Россией. В сложной обстановке острых классовых и национальных противоречий между немецким феодальным рыцарством и бюргерством с одной стороны и широкими массами угнетенного эстонского и латышского населения в городе и деревне — с другой, долго культивировавшаяся национальная враждебность немецких правящих кругов Ливонии по отношению к соседней России оказалась настолько велика, что даже в среде бюргерства, почти целиком жившего за счет русской торговли, не возникло никакого стремления как-то поддержать наметившееся в 1554 г. налаживание политических и торговых отношений с Русским государством. Ливонские города после 1554 г., наоборот, целиком поддерживали антирусскую политику правителей Ливонии, практически приведшую к срыву соглашения и началу войны.

Срыв ливонской стороной основных условий соглашения с Россией — явное нежелание платить дань, заключение в 1557 г., вопреки принятым на себя обязательствам, союза с Литвой и Польшей и т. д.— вместо намечавшегося в 1554 г развития мирных отношений привели к резкому обострению русско-ливонского конфликта, а затем — к Ливонской войне

* * *

Les pourparlers de 1554 des ambassadeurs livoniens avec le gouvernement russe ? Moscou marqu?rent le d?but du conflit russo-livonien qui aboutit par la suite ? la guerre livonienne. Le gouvernement d'Ivan le Terrible s'effor?ait, au cours des pourparlers, de soumettre par la voie diplomatique la Livonie ? l'influence russe afin de garantir ? l'Etat russe le droit du libre ?change et du libre passage par les ports de la Baltique. On ?voqua en qualit? de fondement juridique de la pression politique sur les autorit?s livoniennes l'existence d'un engagement caduc de la r?gion de Derpt de payer un tribut ? la Russie. Les ambassadeurs livoniens devaient, sous la pression du gouvernement russe, s'engager ? renouveler le paiement du tribut et accepter la conclusion de l'accord de 1554 qui donnait la possibilit? de r?gler ? l'amiable le conflit russo-livonien. Le refus des autorit?s livoniennes d'observer cet accord aggrava le conflit et aboutit ? la guerre