3. Попытки апологетов «холодной войны» обосновать политику ремилитаризации Западной Германии и курс на восстановление японского милитаризма

В реакционной буржуазной литературе весьма настойчиво протаскивается тезис о том, что политика ремилитаризации Западной Германии начала осуществляться якобы только в связи с корейской войной и была вызвана «необходимостью» для «свободного мира» извлечь из нее «тяжелые уроки».

Откровенная проповедь политики возрождения германского империализма и милитаризма была неразрывно связана с «новым» курсом западных держав во главе с США в германском вопросе. Американские авторы К. Снайдер и Э. Фэрнис прямо писали, что к концу 1950 г. «почти вся первоначальная (т. е. официально декларированная. — Авт.) американская политика по отношению к Германии (после второй мировой войны. — Авт.) была отброшена, так и не достигнув своих целей. Декартелизация и деконцентрация промышленности никогда не заходили слишком далеко или пользовались более чем вялой поддержкой в верхах штаба генерала Клея. Многие из нацистов вернулись на свои прежние посты: в промышленность, школы и университеты, судебную систему, правительственную бюрократию... Высшие офицеры гитлеровской армии, включая входивших в последнюю отборную элиту фюрера, открыто создавали организацию ветеранов... Отныне демилитаризация... должна была быть прекращена» *.

Полный разрыв с антифашистскими и антивоенными целями антигитлеровской коалиции, отречение от всех союзнических соглашений, объединение с бывшим врагом против недавнего союзника, подготовка плацдармов и ударной силы для новой войны в Европе и на Дальнем Востоке были, по словам представителей официальных кругов и идеологов западных держав, «нормальным развитием» послевоенных мировых событий.

«Декартелизация и роспуск дзайбацу были прекращены, потому что военное производство должно было возобновиться; демилитаризация агрессивных армий обернулась постепенным перевооружением понесших поражение государств, в интересах холодной войны» 856, — признает один из американских авторов.

В качестве дополнительных аргументов в пользу ремилитаризации Западной Германии выдвигались и такие доводы, как нежелание ряда западноевропейских стран взваливать на себя непомерную тяжесть военных обязательств, на которых настаивали США, «новая стратегия» НАТО, провозглашавшая Эльбу очередной границей борьбы с коммунизмом и отводившая Западной Европе роль «щита», а Америке — «меча», необходимость обеспечения «безопасности» США и т.

позволила правящим кругам США пойти напролом в провозглашении и осуществлении своих агрессивных планов во всех частях мира.

Поднимая на щит послевоенную политику США в Европе — возрождение германского милитаризма, многие американские авторы добивались скорейшего включения бывших гитлеровских войск в ряды «защитников свободного мира». Они выражали свое «возмущение» слишком медленной уступчивостью Франции в этом вопросе, открыто отдавали свое предпочтение ФРГ, называя ее главным военным союзником американского империализма. «Необходимо было найти именно такой вариант, — пишет, не скрывая иронии, Э. Фэрнис о плане французского министра Плевена, — который можно было бы одновременно представить Соединенным Штатам и Великобритании, как открывающий путь перевооружения Германии, а Национальному собранию и французскому народу — как предотвращающий его»1. Так родился широко разрекламированный проект возрождения германского милитаризма в рамках «интеграции» под вывеской Европейского оборонительного сообщества.

Однако затяжка с осуществлением плана создания ЕОС и его провал привели к переоценке некоторыми буржуазными авторами проблем «европейской интеграции» того периода.

Опровергая попытки сторонников «объединенной Европы» представить поспешно заключенные лондонские и парижские соглашения чуть ли не как контроль над вооружением ФРГ, тот же Флорински откровенно заявлял, что «их главное значение заключается в перевооружении Германии и в возрождении национальной германской армии, подчиненной некоторым относительно мелким ограничениям на производство определенных типов оружия и т. п. К тому же кажется невероятным, что эти ограничения могут быть сохранены в течение длительного времени... Претензии Аденауэра на «равенство в правах и жертвах», по всей видимости, будут признаны»3.

Открытие «зеленой улицы» западногерманскому милитаризму и реваншизму, включение ФРГ в НАТО единодушно рассматривается в реакционной буржуазной литературе как одно из «высших достижений» США в Европе к середине 50-х годов, как победа «здравого военного смысла» над второстепенными «политическими соображениями».

Осуществление ремилитаризации ФРГ вызвало особенный восторг у реваншистски настроенных реакционных западногерманских политиков и идеологов.

Понимая, что в среде союзников, особенно во Франции и Великобритании, вооружение противника, еще недавно воевавшего почти против всей 1

Е.

M. J. Florinsky. Integrated Europe? N. Y., 1955, p. 164. 3

Ibid., p. 107,

Европы, наталкивается на «серьезнейшие психологические трудности», государственные мужи ФРГ великодушно соглашались на то, чтобы возрождаемый бундесвер вошел в «европейскую армию», чтобы «возвращаемое Германии оружие использовалось для решения задач совместной обороны» 858. Однако тут же они откровенно разъясняли, что эти задачи состоят в первую очередь в удовлетворении территориальных, политических и военных притязаний ФРГ. «Нашедшая в немецком договоре (1952 г. — Авт.) свое выражение будущая политика д-ра Аденауэра, — писал видный боннский дипломат и идеолог Г реве, — исходит из предпосылки, что все попытки переговоров последних лет оказались неудачными и что они дают перспективу на успех лишь на совершенно новой основе: на основе более решительной оборонительной (!) готовности и военной силы Запада. Никто не может отрицать того, что создание немецких дивизий влечет за собой риск и должно привести к расширению опасной зоны»859. Но именно к этому — к самостоятельному проведению «политики силы» в отношении СССР, Польши, Чехословакии, к авантюристической подготовке новой реваншистской войны, к колоссальному усилению напряженности и риска термоядерного мирового конфликта — и стремились правящие круги Бонна. Вот почему ремилитаризация ФРГ под вывеской ли ЕОС, или парижских соглашений, или «объединенных сил НАТО» столь громогласно воспевалась и воспевается в реакционной западногерманской литературе, по-солдафонски ставящей все точки над «и», не оставляющей никаких сомнений в том, что «объединенная Европа» должна находиться на службе у западногерманских милитаристов, а не наоборот.

На фоне откровенных высказываний американских и западногерманских авторов о подлинных целях ремилитаризации ФРГ особенно неприглядно выглядят старания многих идеологов французской буржуазии, не раз предававшей национальные интересы страны, оправдать участие и роль Франции в возрождении германского милитаризма после второй мировой войны.

«Франция чувствовала, — писал в 1951 г.

«Забыв» о том, кто спас народы Европы и Францию от позора и ига гитлеровской оккупации, один из ярых проповедников «интеграции» Западной Европы, Ги де Кармой договорился до утверждений о том, что якобы «защита Франции от СССР неразрывно связана с подобной же защитой Германии. Нейтральная Германия открыта сама для советского давления и открывает также Францию; вооруженная Германия способствует своей защите и защищает также Францию... Продвижение славянского мира и отступление германизма делают Западную Германию восточным рубежом свободной Европы»861. Какую «оборону» Франции и Германии имел в виду Ги де Кармой, хорошо видно из его последующих мечтаний о том, как «интегрирован ная Европа», опираясь на свою военную и экономическую силу, «заставит» СССР согласиться на «объединение Германии» и на «освобождение» стран народной демократии.

Провал ЕОС вынудил, однако, многих буржуазных авторов прибегнуть к более тщательной маскировке истинного значения соглашений о включении Западной Германии в «объединенную Европу» и НАТО. По утверждению генерала П, Бийота, парижские соглашения знаменательны «не столько военными постановлениями, сколько тем, что они дают Европе основу, на которой может быть построено ее политическое, экономическое и человеческое единство, без чего система коллективной безопасности, необходимая для будущего, не может быть осуществлена или рассыплется при первом же ударе» 862, Оказывается, эти соглашения являются не прямым орудием подготовки к войне и восстановления германского империализма и милитаризма, а «инструментом измерения степени вооружения их участников», который, будучи распространен на всю Европу и весь мир, может послужить первым шагом к созданию «существенных условий для прочного сближения между Востоком и Западом: всеобщего разоружения под полным контролем и системы всемирной коллективной безопасности»863.

Чувствуя, однако, что подобные рассуждения не могут успокоить читателей, встревоженных опасностью возрождения вермахта, прежде вс;его для самой Франции, генерал Бийот пытался убедить их в том, что «не существует никакого другого решения германской проблемы» и что «за парижские соглашения нужно голосовать именно для того, чтобы воспрепятствовать возрождению германской гегемонии (!)»864«

В английской буржуазной литературе можно иногда встретить трезвые рассуждения о том, что, возрождая германский милитаризм, союзники, по существу, выпускают на волю опасного джина, который может натворить немало бед, что с включением ФРГ в «оборону Запада» там резко усилился дух агрессии и реваншизма.

В целом, однако, английские буржуазные авторы пытались и пытаются оправдать политику ремилитаризации Германии и роль Англии в этом деле.

В специальном исследовании группы «Чатэм хауз» Королевского института международных отношений о Западноевропейском союзе признается, что впервые в своей истории Великобритания вступила в мирное время в военный союз сразу с тремя крупнейшими государствами Европы — Францией, Западной Германией и Италией.

Ремилитаризация ФРГ обосновывалась в английской реакционной литературе и необходимостью «борьбы с коммунизмом», и желательностью уменьшения конкурентоспособности ФРГ в результате переключения ее промышленности на производство вооружений, и традиционной британской политикой поддержания «равновесия сил» на континенте, и стремлением «примирить» Францию с Германией и т. д.

По-разному оценивая мотивы, цели, методы и перспективы политики возрождения германского милитаризма, реакционная литература главных империалистических держав в целом довольно единодушно оправдывала эту политику. Классовая ненависть к коммунизму и социалистическим странам, приверженность к политике «с позиции силы», ставка на агрессию и войну сделали западногерманский милитаризм и империализм ценным и необходимым союзником в глазах господствующих кругов и воинствующих идеологов США, Англии и Франции, в глазах всех апологетов «холодной войны».

В то же время нельзя не отметить, что, пожалуй, ни один из аспектов послевоенной внешней политики западных держав во главе с США не вызвал столько разногласий, возражений и критики среди самих буржуазных деятелей и идеологов, как их позиция в германском вопросе, их меры по возрождению в Западной Германии милитаризма и империализма. И в первые послевоенные годы и даже в 1950—1955 гг., а особенно в последнее время в Соединенных Штатах, в Англии, во Франции, в самой Федеративной Республике Германии многие видные политические деятели, священники, ученые, военные, публицисты, придерживающиеся самых различных классовых и партийных взглядов, резко осуждали и осуждают как крайне опасную для дела мира политику создания и оснащения современным оружием бундесвера, поддержки западногерманских реваншистов, отказа от заключения германского мирного договора, признания ГДР и границы по Одеру — Нейсе, нормализации положения в Западном Берлине. *

* ж

Оправдывая агрессивные действия американского империализма в Азии и на Дальнем Востоке, многие буржуазные авторы тщетно пытаются выдать за свидетельство миролюбия США заключенные ими с Японией мирный договор 1951 г. и так называемый «пакт безопасности» 1951 г. «Соединенным Штатам было предоставлено право размещать американские войска в Японии для поддержания международного мира и защиты Японии от вооруженного нападения (I)»866, — так обычно кратко характеризуется в «солидной» буржуазной американской литературе значение этого пакта. Однако подобная интерпретация опровергается не только реальными фактами, но и признаниями самих идеологов империализма. Ряд американских же международников вольно или невольно называет истинные цели этой политики: создание «благоприятных» для США условий органи зации новых авантюр, агрессий и войн в Азии; возрождение японского милитаризма.

Рассказывая о выработке послевоенной конституции Японии штабом генерала Макартура, ученые Брукингского института В. Рейтцел, М. Кэплэн и К. Кобленц пишут, например: «2-я глава конституции, которая озаглавлена «Отказ от войны»... хотя и была совместима частично с первоначальными намерениями оккупационной политики, стала необыкновенно большим камнем преткновения, когда американская политика по отношению к Японии начала изменяться в соответствии со стратегией сдерживания... Среди творцов американской политики было достигнуто согласие, что борьба между Советским Союзом и США уменьшила значение усилий изменить японское общество и что гораздо важнее восстановить Японию как полезную базу для американской силы... Более того... японский вопрос стал представать исключительно в военно-стратегических аспектах, что усиливалось неблагоприятным (для империалистов. — Авт.) поворотом событий в Азии... Соединенные Штаты, следовательно, поощряли создание японской армии — национального полицейского резерва, обученного и снаряженного американской армией, несмотря на антивоенные положения составленной американцами японской конституции» 867.

Наряду со стандартными фразами о «миссии борьбы с коммунизмом» широко распространенная теория «баланса сил» служит в современной буржуазной литературе еще одним «оправданием» политики послевоенного союза США с германскими и японскими реакционерами и милитаристами. «Полное разрушение японской силы имело своим результатом такое же полное нарушение равновесия и баланса сил, существовавшего на Дальнем Востоке, — пишет видный специалист по азиатской политике США Л. Баттистини.— Несмотря на присущие ей милитаризм, агрессивность и крайний национализм, Япония все же была мощным стабилизирующим фактором (!). Императорская Япония, кроме того, давно и яростно преследовала и подавляла коммунизм. С крахом японской силы огромный силовой вакуум образовался во многих районах Азии, и местное коммунистическое движение смогло эффективно утвердиться здесь» 868.

«Развивая» подобные взгляды, другой крупный американский международник, Л. Холли, сам, очевидно, не замечая этого, признает, что после второй мировой войны США по существу стали играть на Дальнем Востоке ту же самую роль, какую до войны играла здесь японская военщина, что правящие круги США явились фактически прямыми продолжателями захватнических действий японского империализма в Корее, наследовали японскую политику по отношению к Китаю, ко всей Восточной Азии. «Когда правительство Соединенных Штатов стало правительством Японии (как это было в действительности),— пишет Л. Холли, — когда американские вооруженные силы приняли на себя ту основную ответственность, которую до тех пор несла японская армия, тогда стратегические проблемы нашей дальневосточной политики сразу сделались более обширными и менее управляемыми... Одним ударом мы сняли исторические японские обязательства и ответственность с японцев и переложили их на свои собственные плечи. Мы также приобрели ее экономические интересы в той области, которую она эвфемистически называла «сферой сопроцветания Великой Восточной Азии». Мы наследовали, тяжелой ценой для нас, стратегические интересы на Корейском полуострове и последующий конфликт из-за этого полуострова... Как преемники японского правительства мы впали затем в продолжение старой войны с Китаем» 869 и т. д.

Красноречивые рассуждения Л. Холли говорят сами за себя и вряд ли нуждаются в особых комментариях. Следует только отметить, что они не оставляют камня на камне от многочисленных мифов о «защите демократии», «коллективной обороне» и т. п., которыми усиленно пытается прикрыть агрессивные действия США в Корее и во всей Азии официальная американская пропаганда, «Духовное родство», союз империалистов и милитаристов США и Японии, общность их интересов, целей и действий по отношению к силам социализма, демократии и национального освобождения как до, так и после второй мировой войны являются неоспоримым фактом.