Глава VI ДУНАЙСКАЯ ПРОБЛЕМА НА ПАРИЖСКОЙ МИРНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ (1946 г.).

Первый этап создания мирных договоров с Болгарией, Венгрией, Румынией, Италией и Финляндией, несмотря на ряд не решенных представителями СССР, США, Великобритании и Франции важных вопросов, в целом оказался успешным.

Две недели, которые разделяли окончание работы сессии СМИД в Париже и начало деятельности мирной конференции, были перенасыщены, с одной стороны, комментариями и прогнозами относительно возможных результатов, решений дипломатического форума союзников, с другой — обсуждением проблем и вопросов, которые препятствовали прогрессу на пути переговоров. В частности, со страниц различных органов мировой прессы не сходила и дунайская проблема, которую многие обозреватели считали стержневой в мирном урегулировании в Юго-Восточной Европе. В освещении этого вопроса, как и прежде в дипломатических переговорах, проявлялись две противоположные тенденции, отражавшие различные возможности организации дунайского судоходства.

Западные газеты отстаивали режим судоходства на Дунае, в контроле над которым участвовали бы неприбрежные государства. Подчеркивая важность такого решения дунайской проблемы, монреальская «Газетт» предупреждала: «Сделать уступку в этом вопросе — значит отдать балканские страны Советскому Союзу и коммунизму»2. В то же время в печати западного мира раздавались и голоса политических деятелей, выступавших с реалистических позиций.

К сожалению, эти здравые мысли Уоллеса не отразились на политике США в дунайском вопросе. И дипломаты Вашингтона, и их коллеги из «Форин Оффис» надеялись использовать благоприятное для них соотношение голосов на предстоящей конференции для того, чтобы внести в мирные договоры с Болгарией, Венгрией и Румынией статьи, которые предрешали характер судоходного режима Дуная. Но накануне конференции в Париже и английские, и американские дипломаты были обеспокоены тем, что из трех придунайских государств, участвовавших в ней, ни одно не разделяло западной точки зрения о необходимости введения в мирные договоры специальных статей о судоходстве на Дунае.

В связи с этим дипломатические службы США и Англии попробовали склонить на свою сторону некоторые прибрежные Дунаю государства.

Не особенно надеясь на то, что подобная ситуация возникнет естественным образом, госдепартамент США и МИД Англии предприняли ряд действий с целью подтолкнуть правительства этих стран к более лояльному восприятию англо-американских устремлений в дунайском вопросе. В частности, 22 июля 1946 г. правительство США направило СССР еще одну ноту относительно создания межсоюзного совета по экономическому возрождению Венгрии, специально подчеркнув, что в этом случае американские военные власти начнут реституцию венгерских судов7. Безусловно, такой демарш американской дипломатии должен был дать в руки Ф. Надя, премьер-министра Венгрии, новый козырь в стремлении ориентировать политику своей страны на западные державы и, соответственно, в желании поддержать англо-американскую линию в дунайском вопросе. Но к этому времени демократические силы Венгрии настолько сковали свободу деятельности правых лидеров ПМСХ, стоявших во главе страны, что те не смогли воспользоваться протянутой рукой госдепартамента. И в дунайском вопросе они были вынуждены выступить на защиту национальных интересов своей страны, заняв аналогичную с другими придунайскими государствами позицию8.

Правда, американцы не остались без поддержки венгерских реакционеров. 23 июля 1946 г. посол Венгрии в Вашингтоне Сеге-ди-Мосак, не согласовав своих действий с правительством, направил в госдепартамент меморандум, где изложил два пункта, по которым США не должны были идти на уступки Советскому Союзу, имея в виду мирную конференцию.

И хотя меморандум Сегеди-Мосака имел для госдепартамента больше символическое, нежели практическое политическое значение, тем не менее следует обратить внимание на тот факт, что англо-американские правящие круги, проводя империалистическую политику по отношению к народам дунайского бассейна, не имея возможности привлечь на свою сторону правительства народно-демократических стран, готовились активно использовать на мирной конференции откровенных отщепенцев из этих государств, оказавшихся за границей, а также так называемую внутреннюю оппозицию. Как отмечала в эти дни «Скынтея», оппозиция в народно-демократических странах «строила целый ряд своих комбинаций» на том, что болгарский, венгерский и румынский вопросы станут предметами обсуждения в Париже12.

В свою очередь, предстоящая мирная конференция и вопросы, которые она должна была решить, стали предметом пристального рассмотрения в странах дунайского бассейна, особенно после того, как проекты мирных договоров, выработанные на сессии СМИД в Париже, были переданы для ознакомления правительствам Болгарии, Венгрии и Румынии. И если они не делали публичных заявлений, резервируя за собой право выступить с замечаниями на заседаниях мирной конференции, то правительства Чехословакии и Югославии сразу же высказались по отдельным проблемам этих проектов, в той или иной степени касавшихся и их интересов.

Накануне мирной конференции в Париже была сформулирована и обнародована позиция, с которой собиралась выступать в дунайском вопросе делегация Югославии. В интервью корреспонденту агентства «Франс-пресс» министр иностранных делФНРЮ Э. Кардель отметил следующие основные пункты, на которых базировалась эта позиция:

«Г Югославия является не только придунайским государством, но на ее территории находятся важнейшие технические сооружения, которые облегчают судоходство через труднопроходимые Железные Ворота. Кроме того, столица Югославии, город Белград, является в то же время одним из старейших дунайских портов. 2.

Югославия не может поэтому согласиться ни с каким бы то ни было договором, который был бы выработан без ее участия, так как в нем могут содержаться предложения, которые в конечном счете приведут к ограничению суверенитета придунайских стран и их экономической независимости. 3.

Югославия готова на базе дружеского сотрудничества с другими странами и ради тесных экономических отношений принять ряд известных позитивных международных обязательств при условии, что они не ограничат суверенитет Югославии и также не представят собой прямого вмешательства в ее экономическую независимость»15.

Э. Кардель одновременно связал решение дунайской проблемы с вопросом о Триесте, подчеркнув, что отторжение его от Югославии не только затруднит экономическое сотрудничество в Юго-Восточной Европе и лишит придунайские страны важного выхода к Средиземному морю, но и осложнит процесс определения режима судоходства по Дунаю.

Этот краткий обзор событий накануне мирной конференции, связанных с проблемой Дуная, свидетельствует о том, что вопрос о дунайском судоходстве, как дипломатично выразилась канадская «Газетт», будет «одной из причин трений» между союзниками17.

В целом же, комментируя предстоящую встречу победителей, болы шинство обозревателей мировой прессы предсказывало упорную борьбу, которая не могла не сказаться на обстановке в мире. Так, корреспондент английской «Обсервер» писал 28 июля 1946 г.: «Знакомое столкновение между Востоком и Западом, столкновение интересов, точек зрения и идеологий будет, конечно, доминирующей чертой конференции. В ходе ее пропасть между Россией и западными державами может расшириться или сузиться»18. И все вместе газеты различных направлений пытались определить характер нового мира, колыбелью которого должен был стать 300-летний Люксембургский дворец французской столицы.

Утром 29 июля 1946 г. делегаты 21 государства Организации Объединенных Наций, предъявив пропуска с изображением белого голубя, несущего в клюве зеленую оливковую ветвь, заполнили зал заседаний французского сената, ставший на полтора месяца местом пленарных заседаний Парижской мирной конференции (ПМК). В обычно пустынной обители сенаторов Франции с началом работы мирной конференции сразу же стало тесно, душно и жарко. Жарко и в прямом, и в переносном смысле, ибо политическая дискуссия по проблемам мирного урегулирования сразу же приобрела острый характер.

Уже по процедурным вопросам западные страны стали на путь ревизии решений, единогласно принятых членами СМИД. Чтобы использовать «машину голосования» для навязывания конференции рекомендаций, выгодных западным державам, представители США и Англии инспирировали выступления делегатов ряда стран по вопросу о модусе голосования. С. Самарский писал по этому поводу,, что «в выступлениях делегаций Южно-Африканского Союза и Голландии было предложено, чтобы рекомендации на конференции принимались не квалифицированным, а простым большинством голосов»19. Представитель Англии предложил конференции считать принятыми рекомендации как получившие две трети голосов, так и те, которые соберут простое большинство. Вопреки энергичным возражениям советской и ряда других делегаций, конференция приняла британское предложение.

Если представитель Англии уже в первый день конференции выступил с откровенной поддержкой ревизии соглашений, достигнутых в СМИД, то американская делегация заняла несколько иную позицию. За первые три дня работы процедурной комиссии Дж. Бирнс сказал лишь одно слово «воздерживаюсь». Эта странная пассивность американского представителя подчеркивалась необычайной активностью делегатов Австралии, Греции, Голландии. Как писала в эти дни «Правда», «у делегатов складывается впечатление, что Бирнс будет пытаться и впредь — если не прямо, то косвенно — поддерживать попытки подорвать решения, принятые при его непосредственном участии Советом министров иностранных дел»20.

Основные направления дипломатической борьбы на ПМК оставались теми же, что и на сессиях СМИД, только масштабы еезначительно возросли, так как увеличилось количество участников переговоров и обсуждались одновременно мирные договоры для всех пяти бывших союзников гитлеровской Германии. Делегация СССР выступала, как и на предыдущем этапе подготовки этих мирных договоров, за то, чтобы в них обязательно были отражены проблемы, решение которых способствовало бы: 1.

Укреплению дела мира и безопасности народов, предотвращению использования стран Восточной и Юго-Восточной Европы в целях империалистической агрессии. 2.

Защите национальных интересов и социальных завоеваний народов, развитию демократии и полному уничтожению всех и всяческих остатков фашизма. 3.

Восстановлению исторической справедливости при решении территориальных вопросов, возмещению свободолюбивым народам части ущерба, причиненного фашистским нашествием21.

В противоположность этим требованиям демократического и справедливого мира правящие круги США и Англии добивались принятия на мирной конференции таких рекомендаций, которые, войдя в мирные договоры, способствовали бы сохранению и расширению позиций западных монополий в экономике Болгарии, Венгрии и Румынии, вели бы к реализации основной цели их внешней политики в Восточной Европе — уничтожению народно-демократической власти в этом регионе и восстановлению старых, буржуазных порядков.

Экономические требования, на включении которых в мирные договоры с Болгарией, Венгрией и Румынией настаивали западные делегации, представляли собой тщательно продуманную программу империалистической экспансии и были тесно связаны с политическими целями, преследуемыми лидерами империалистического лагеря в районе Дуная. Выдвигая и предложение о пересмотре репараций, и требование пресловутых «равных возможностей» в долине Дуная, и принцип полной компенсации собственности иностранных граждан в придунайских странах, западные дипломаты не теряли из поля зрения проблему режима судоходства на этой реке. Так, выплата репарационных платежей в фунтах стерлингов или долларах заставила бы Болгарию, Венгрию и Румынию продавать свои товары на западных рынках, что делало зависимым от США и Великобритании не только их экспорт, но, в зачительной мере, и все хозяйство. Румынская газета «Аврора» отмечала, что это предложение отдавало «румынскую экономику в распоряжение тех, кто может предложить доллары и фунты»22. Доллар и фунт стерлингов в данном случае становились серьезнейшим инструментом достижения желательных для империалистических держав целей в дунайском вопросе. «Либералул», орган оппозиционной национал-либеральной партии Д. Братиану, разъяснял, что Дунай «будет играть решающую роль в снабжении всех дунайских стран заокеанскими товарами» и это «оправдывает интерес всех держав к вопросу решения юридического режима этой великой артерии».

С другой стороны, поднимая вопрос о компенсации собственности иностранных граждан в побежденных странах, о ее возвращении в их пользование, дипломатические представители западных стран на ПМК прямо связали его с проблемой дунайского судоходства. Во время обсуждения проекта мирного договора с Румынией английский делегат предложил включить в него специальную статью, которая обязывала эту страну возвратить иностранным судовладельцам их собственность в таком состоянии, в котором она находилась до 1941 г.23 Что означало подобное требование для Румынии, видно на примере с греческими судами и баржами. С начала второй мировой войны свыше 60 греческих судов, осуществлявших каботаж на морском Дунае, активно «работали» на Германию, пользуясь нейтралитетом, объявленным и Румынией, и Грецией. После вступления Румынии в войну против СССР эти баржи полностью использовались для обслуживания фашистской военной машины. Многие из них были потоплены, вышли из строя. Значит, если бы предложение Англии было принято, народно-демократическая Румыния должна была бы выплачивать компенсацию бывшим пособникам фашистов24.

Осуществляя давление на Болгарию, Венгрию и Румынию по экономическим аспектам мирных договоров, делегации США и Англии в Париже опирались на представителей реакции этих стран, действовавших в кулуарах ПМК и поддерживавших инициативы западных стран. Примером может служить деятельность группы Гафенку-Крециану, представлявшей собой заграничный рупор румынских «исторических партий». Она представила мирной конференции меморандум, в котором изложила отношение оппозиционных партий Румынии к политическим и экономическим статьям мирного договора с этой страной. В частности, требуя включения «румынского хозяйства в мировую экономику» (так определялось предложение о выплате репараций в иностранной валюте), учреждения международной дунайской комиссии с участием неприбрежных государств, Гафенку, Тиля, Крециану и другие эмигранты из Румынии, по мнению члена румынской правительственной делегации на ПМК И. Г. Маурера, не только осложнили положение Румынии на мирной конференции, но и фактически отказывались «от всех представляющих жизненный интерес для страны позиций и нападали на завоевания румынского народа, являвшиеся главным рычагом в защите интересов Румынии... Как авторы этого дела (меморандума.— М. М.), так и лица, поддержавшие их внутри страны, предали интересы Румынии»25.

Такую же позицию по отношению к проблемам, затрагивающим национальные интересы Болгарии, заняли и болгарские оппозиционеры, «показавшие и в этом вопросе свое антинародное и антипатриотическое лицо»26. Делегации империалистических держав на ПМК имели возможность опираться в своей политике, направленной против трех стран дунайского бассейна, и на венгерскую реакцию.

Империалистические притязания, продемонстрированные правящими кругами США и Англии, в значительной степени осложнили работу ПМК. Обстановку, которая возникла по вине западных держав, можно охарактеризовать словами дипломатического обозревателя «Франс-пресс», писавшего 14 августа 1946 г.: «В течение двух последних дней можно видеть, как на фоне Европы вырисовываются все раздоры, все притязания, которые на протяжении веков превращали дунайскую область в очаг сильного беспокойства. В прошлом справедливо говорили, что положение на Балканах всегда было источником войн. Прошли две войны, и мирная конференция вновь находится перед элементами проблемы, которая представляется неразрешимой»27. И хотя Жан Аллари «дипломатично» умалчивал, кто же является виновником того беспокойства, которое ощущалось на Балканах, кто создает неразрешимые проблемы в этом регионе, тем не менее объективный наблюдатель мог без труда ответить на этот вопрос, ибо в эти дни США показали «крикливый пример гангстерской дипломатии», как выразилась газета «Дэйли уоркер», комментируя прибытие американского флота в Средиземное море. Газета английских коммунистов, в частности, отмечала: «Никто не верит тому, что американский флот только отдает долг вежливости. Его твердое намерение — оказать влияние на-мирную конференцию демонстрацией силы. Присутствие американского флота должно устрашить народные демократии и Советский Союз»28.

Разоблачила себя откровенно империалистическими действиями и английская дипломатия. Газета «Рейнольде ньюс» писала поэтому поводу: «Высокопоставленный чиновник английского министерства иностранных дел Грегори выступил от имени Англии в экономической комиссии для Балкан и Финляндии на мирной конференции в Париже. Он не подчеркнул, как этого можно было ожидать, решимости английского лейбористского движения помочь освобожденным странам реорганизовать свою экономическую жизнь. Наоборот, он выступил с ярой защитой иностранных империалистических интересов»29. Правительства Болгарии, Венгрии и Румынии выступили против ряда положений мирных договоров, авторами которых являлись западные представители. Они обратили внимание участников ПМК на несправедливость одних и жесткость других условий мира. Так, выступая 13 августа на пленуме мирной конференции, министр иностранных дел Румынии Г. Татареску изложил замечания правительства своей страны, заявив, что непризнание Румынии совоюющим государством, требование полной компенсации убытков граждан западных стран, статья, предусматривающая режим наибольшего благоприятствования для всех государств Объединенных Наций, являются дискриминацией румынского народа30. И если Татареску в речи на ПМК не касался дунайской проблемы, то премьер-министр Румынии П. Гроза, выступая в Бухаресте в тот же день, подчеркнул: «В вопросе о режиме Дуная мы считаем, что эта проблема не может быть решена в мирном договоре. Она должна быть решена на специальной конференции, в работе которой будут участвовать лишь придунайские государства»31.

Значительное место дунайская проблема заняла в выступлении на ПМК министра иностранных дел Болгарии Г. Кулишева. Обосновывая необходимость пересмотра целого ряда положений в мирном договоре с Болгарией, он подчеркнул: «Я не могу скрыть большой горечи, которую будет испытывать народ Болгарии, если мирный договор будет содержать некоторые статьи, рассчитанные на то, чтобы уязвить его национальную гордость»32. К ним он отнес и статью о Дунае: «Болгария является дунайской страной, поэтому, естественно, она заинтересована в проблеме Дуная. Она имеет право просить, чтобы ей разрешили играть активную роль в международном контроле над рекой вдоль всего ее течения. В качестве представителя прибрежной страны я должен выразить надежду, что вопрос о контроле над судоходством по Дунаю будет разрешен конференцией, на которой Болгария будет представлена, имея права, равные правам других дунайских стран»83.

Хотя венгерская делегация в Париже не подняла вопроса о режиме Дуная при представлении своих замечаний по мирному договору, позиция Венгрии в дунайской проблеме была ясной. Араньоши Пал в «Сабадшаг», положительно оценив отношение СССР к проблемам, в которых была заинтересована Венгрия, подчеркивал: «Очень важны для Венгрии предложения об урегулировании дунайского вопроса. Англо-саксонский план увеличил бы влияние западного капитала в дунайском бассейне»34.

Дунайская проблема на ПМК в первый месяц ее работы не рассматривалась специально, хотя Дж. Бирнс и признал, что она была одной из трех важнейших проблем, обсуждавшихся в Париже35. Агентство «Франс-пресс» в своем комментарии о работе мирной конференции 23 сентября 1946 г. сообщало, что «экономическая комиссия для Балкан и Финляндии приступила к рассмотрению вопросов об экономическом влиянии западных держав на Балканах, начав с различных проблем, касающихся имуществ, возмещения ущерба и нефти Румынии, но центральная проблема — свобода судоходства по Дунаю — еще не была рассмотрена»36.

В тот же день английская газета «Ньюс кроникл» сообщала о том, что упомянутая комиссия обсудит вопрос о режиме Дуная 24 сентября 1946 г.37 Но газета ошиблась. Лишь вечером 27 сентября 1946 г. делегация США, в связи с обсуждением мирного договора для Румынии, выдвинула объединенный англо-американский проект статьи о Дунае. «Требование об интернационализации и свободе судоходства на Дунае, которое выдвинула американская делегация, представлялось как одно из главных средств проникновения американского империализма в дунайский бассейн»38. Это предложение было внесено 27 сентября с тем, чтобы уже утром следующего дня экономическая комиссия приступила к его обсуждению. Столь очевидная спешка объяснялась нежеланием США и Англии широко дискутировать дунайскую проблему, надеждой на «арифметику голосования» при его утверждении.

Однако осуществить этот маневр англо-американскому блоку не удалось. С резкой критикой такой практики, когда на изучение важных вопросов отводилось всего несколько часов, выступил делегат Югославии М. Бартош. В знак протеста против подобных скоропалительных и легковесных решений, принимаемых экономической комиссией, он покинул зал заседания. В связи с решительной позицией югославского делегата комиссия приняла решение перенести обсуждение дунайской проблемы на 30 сентября39.

Осечка в стремлении США и Англии «проштамповать» решение по дунайской проблеме уже 28 сентября вызвала любопытные комментарии западной прессы. «Манчестер Гардиан» писала: «Шансы на то, что спор по вопросу о Дунае приведет к соглашению, весьма незначительны, поскольку как Советский Союз, так и его сателлиты (так газета называла Югославию и Чехословакию.— М. М.), по-видимому, не готовы согласиться со свободой навигации, которую требуют Англия и США»40. В этом комментарии как нельзя лучше видна подтасовка, с помощью которой и западная пресса, и правящие круги западных держав фальсифицировали позиции и СССР, и придунайских народно-демократических государств, любое их возражение против англо-американских предложений по Дунаю, сразу же определяя их как выступление против свободы судоходства. Лондонская «Тайме» сделала весьма симптоматичный вывод: «Американцы так же сильно, как и англичане, стремятся к интернационализации Дуная, и хотя они одно время не особенно желали созыва конференции, то сейчас можно сказать, что они изменили свое отношение к этому вопросу»41.

«Тайме» совершенно справедливо подметила отказ американской дипломатии на мирной конференции от выступления в качестве «третьей силы», «судьи» в решении дунайской проблемы, ее переход к тесному блокированию с английской делегацией по этому вопросу. Вызвано это было в первую очередь безуспешностью попыток осуществления политики «третьей силы», да и интересы США в дунайском бассейне были настолько аналогичны английским, что рано или поздно проведение единой политики в выработке нового судоходного режима Дуная, а вернее, проникновения на Дунай, было неизбежно. Ускорил отказ американцев от особой политики в дунайском вопросе и провал их предложений, которые были отклонены Парижской мирной конференцией в связи с отрицательным к ним отношением Советского Союза.

30 сентября 1946 г. в экономической комиссии для Балкан и Финляндии обсуждался лишь один вопрос — проблема дунайского судоходства. Американский представитель А. Ванденберг, которого Дж. Бирнс вызвал на мирную конференцию в конце августа и который стал основным оратором американцев по дунайской проблеме42, заявил, что США непосредственно не заинтересованы в этом вопросе, но так как они участвуют в организации мира и безопасности народов, а также стремятся предупредить возникновение любых барьеров в развитии мировой торговли, то «считают абсолютно необходимым осуществление принципов свободного судоходства на Дунае, который проводился в жизнь в течение почти 90 лет». А. Ванденберг обосновывал подобное нарушение прав придунайских стран «мудростью» истории43. «Будет допущена большая ошибка, если мы отвернемся от истории»,— подчеркнул американский сенатор, фактически призвав к восстановлению господства неприбрежных держав на Дунае. Любитель исторических экскурсов, представитель США не забыл добавить, что в настоящее время его страна «очень заинтересована в торговле на Дунае», так как она «является державой, оккупирующей как Германию,, так и Австрию»44. Ванденберг, задачей которого было добиться включения в мирные договоры с Болгарией, Венгрией и Румынией статей, предопределявших режим судоходства на Дунае, раскрыл те надежды, которые правящие круги США связывали с этой неправомерной акцией.

Выступление английского делегата показало, что те же цели преследует в дунайском вопросе и Великобритания. Джебб заявил: «Мы просим только подтверждения принципа, который был принят более 100 лет тому назад»45, имея в виду не только принцип свободы судоходства на международных реках, но и контроль неприбрежных держав над Дунаем. Можно заключить, что, предусматривая в своем предложении новое урегулирование дунайской проблемы, англо-американские политики мыслили себе это как восстановление существовавшего после 1856 г. режима Дуная, «уточненного» конвенцией 1921 г., с той лишь «новинкой», что участниками контроля над режимом этой реки должны были стать США и СССР.

Англо-американское предложение по дунайскому вопросу, вер-, нее, по проекту статьи о Дунае для мирного договора с Румынией, предусматривало также включение его и в мирные договоры с Болгарией и Венгрией. Оно было поддержано делегатом Греции.. Последний заявил, что присоединяется к предложению, которое «направлено на установление свободы и равноправия в навигации по Дунаю», подчеркнув, что «Греция оставляет за собой все свои права как страна, подписавшая конвенцию 1921 г.»46 Одновременно, он внес дополнение к статье 32-й мирного договора с Болгарией, посвященной Дунаю, согласно которому эта страна обязывалась, в трехмесячный срок после вступления в силу договора выделить свободную зону на Дунае для обеспечения транзитной торговли47.

Французский представитель был более осторожным в своем выступлении. Он выразил мнение, что «в мирных договорах должны непременно упоминаться принципы свободы навигации на Дунае», но новая конвенция должна быть выработана на специальной конференции. Э. Альфан информировал членов комиссии, что в период отсутствия международных организаций, регулирующих дунайское судоходство, Франция считает действующей конвенцию 1921 г. и сохраняет за собой права, которые она получила по этому международному акту48. Аналогичную позицию заняла делегация Бельгии49.

Придунайские страны, представленные в комиссии, то есть Советский Союз, Югославия и Чехословакия, заняли резко отрицательную позицию по отношению к стремлению США и Англии внести в мирные договоры с Болгарией, Венгрией и Румынией статьи, касавшиеся судоходного режима Дуная. Советский представитель В. Е. Геращенко отметил логическую неувязку в объединенном англо-американском предложении. Дело в том, что положение о созыве конференции для выработки новой дунайской конвенции не согласовывалось с тем, что в предыдущем пункте определялись принципы, на которых она должна была создаваться. Как подчеркнул делегат СССР, «этим самым они (представители США и Англии.— М. М.) преследуют одну цель — предрешить вопрос о режиме судоходства на Дунае и, не считаясь с мнением придунай-ских государств, восстановить тот режим, который существовал перед первой мировой войной и был направлен на ущемление суверенных прав прибрежных стран»50.

Представитель Советского Союза подтвердил, что СССР по-прежнему считает неправильным и неприемлемым включение в мирные договоры с тремя побежденными странами специальных статей о Дунае. Он отказался поддержать англо-американскую инициативу51. Такую же позицию занял и представитель Чехословакии, оспоривший компетенцию экономической комиссии, как и всей мирной конференции, в решении дунайской проблемы. Он заявил, что считает неправомерным навязывание всем придунайским государствам с помощью мирных договоров тех принципов, на которых должна основываться новая дунайская конвенция, принципов, которые могут и должны быть выработаны только на конференции прибрежных стран52.

Отношение Югославии к англо-американскому предложению изложил на этом заседании С. Симич. Он, в частности, заявил: «Основной принцип — свобода судоходства — является правильным принципом, но этот принцип извращался в практике деятельности международной комиссии, в которой были представлены также и государства, не являвшиеся прибрежными. Единственно правильным решением вопроса было бы установление такого режима, когда сами придунайские страны обеспечили бы свободу судоходства на реке, так как только они непосредственно заинтересованы в таковом. В случае принятия принципа свободны судоходства он может быть осуществлен только международными учреждениями в составе представителей территориально заинтересованных государств». С Джинович выделил в речи Симича четыре пункта, в которых обосновывалась неприемлемость англо-американского предложения:

во-первых, экономическая комиссия, в которой представлены лишь три из восьми придунайских государств, не может принимать принципиальных постановлений по дунайскому вопросу, тем более, что на этом настаивают США и Англия — государства, не имеющие важных экономических интересов в этом регионе;

во-вторых, дунайская проблема по своему характеру является проблемой, разрешение которой зависит прежде всего от договоренности между прибрежными странами;

в-третьих, Югославия считает, что единственно справедливым

и правильным будет обеспечение свободы навигации на Дунае прибрежными странами, поэтому орган по регулированию судоходства должен быть составлен из придунайских государств;

в-четвертых, объявление интернационализированными не только Дуная, но и его судоходных притоков и вспомогательных сооружений чревато нарушением суверенитета и независимости стран дунайского бассейна53.

Ввиду категорического несогласия трех придунайских стран с англо-американским предложением французская делегация представила компромиссный вариант статьи 34-й для мирного договора с Румынией. Он состоял из двух пунктов, в которых представители Франции отразили следующие моменты:

«1. Судоходство на Дунае должно быть свободным и открытым на условиях полного равенства для граждан, торговых судов и товаров всех стран.

2. Для обеспечения практического применения этого принципа Румыния обязуется участвовать вместе с Францией, СССР, Великобританией, США и прибрежными странами в конференции, которая будет созвана через 6 месяцев после вступления в силу мирного договора с целью установления нового международного режима на Дунае»54.

В отличие от англо-американского предложения, французский документ содержал в себе лишь констатацию того, что принцип свободной навигации на этой реке станет основополагающим в новой дунайской конвенции (то есть содержал в себе элемент, за который постоянно выступали представители США), но опускал ту детализацию будущего режима судоходства на Дунае, которую предусматривали американцы и англичане в своем предложении; в то же время в нем было сохранено требование Англии о созыве дунайской конференции с участием неприбрежных великих держав. В сущности, представители Франции выдвинули не компромиссное предложение, как они сами его объявили, а лишь делали первый шаг к компромиссу, ибо точка зрения придунайских государств заключалась в том, чтобы не вносить в мирные договоры с Болгарией, Венгрией и Румынией никаких постановлений относительно будущего режима судоходства на Дунае.

Делегации США и Англии очень быстро переориентировались, сняли свое предложение с голосования и присоединились к французскому. В отчете американских представителей на мирной конференции в Париже отмечалось по этому поводу: «Считая все же, что желательны более*детальные условия (очевидно, более детальное изложение условий осуществления судоходства на Дунае, как это было сделано в англо-американском предложении.— М. М.)> делегация США присоединилась к французскому предложению, поскольку в нем имеется совершенно необходимый минимум»55. Английский делегат, высказавшись в пользу французского документа, все же посчитал нужным подчеркнуть, что его правительство «придерживается точки зрения, что конвенция 1921 г. сохранила свою силу и останется правомочной до тех пор, пока не будет изменена с общего согласия» всех тех стран, которые подписали эту конвенцию56. Джебб, таким образом, пытался «нейтрализовать» конкретное указание французского предложения о том, кто будет решать судьбу Дуная.

Поддержка предложения Франции не означала, что США и Англия надеялись на его одобрение СССР, Чехословакией и Югославией. Расчет был иной. Представляя французское предложение в качестве компромиссного, западные делегации как бы подчеркивали нежелание прибрежных Дунаю государств вести конструктивные переговоры. Так оно и случилось. Когда французское предложение было поставлено на голосование, против него высказались делегации и Советского Союза, и Чехословакии, и Югославии, воздержалась от голосования делегация Индии. Все же остальные члены экономической комиссии отдали свои голоса за предложение Франции, то есть большинством голосов это предложение было рекомендовано для включения в мирный договор с Румынией57.

Анализируя итоги голосования, делегат Югославии потребовал зафиксировать в протоколе, что «ни одна из делегаций, проголосовавших за французское предложение, не является прибрежной страной, что только три из них являются европейскими странами и что делегации прибрежных государств — членов комиссии — проголосовали против этого предложения»58. Заявление М. Бартоша подчеркнуло моральную несостоятельность принятого комиссией решения, еще раз разоблачило политику навязывания прибрежным Дунаю странам с помощью «арифметики голосования» тех мнений, которых придерживались неприбрежные державы. А. Ламбрино в «Скынтее» отмечал, что комиссия, отказавшись признать свою некомпетентность в дунайском вопросе, все же не высказалась за англо-американское предложение, предпочтя утвердить менее претенциозное предложение французской делегации59.

Заключительный тур дискуссии по дунайской проблеме на ПМК состоялся 10—12 октября, когда пленум конференции обсуждал результаты работы многочисленных комиссий, в том числе и экономической комиссии для Балкан и Финляндии. Собственно, дискуссии, как таковой, не было, ибо дело ограничилось выступлениями глав делегаций США, Англии, Югославии, СССР и Украинской ССР, в которых были подтверждены точки зрения, высказанные представителями этих государств в процессе предыдущих обсуждений дунайской проблемы. «Трещина между принципами, которыми руководствовались отдельные делегации на конференции»60, как выразился, выступая по радио, Г. Никольсон, не была ликвидирована ни на заседаниях эконрмической комиссии, ни на пленуме мирной конференции.

На 37-м пленуме ПМК, когда перед участниками встал вопрос о включении в мирный договор с Румынией статьи о Дунае и дунайском судоходстве, первым выступил сенатор А. Ванденберг. По существу, его речь мало чем отличалась от той, которую он произнес 30 сентября в экономической комиссии, разве что было уделено значительно больше места обоснованию благодатности для

дунайского бассейна принципов «равных прав» и «равных возможностей». «Гвоздем» же речи американского представителя была мысль о том, что США могут считаться прибрежной Дунаю страной, так как они оккупируют территории Австрии и Германии, прилегающие к этой реке61. Эту часть речи Ванденберга английский лейборист Плэттс-Миллс комментировал следующим образом: «Самое удивительное, что произошло на Парижской конференции, это то, что американцы защищали свои интересы на Дунае как интересы прибрежного государства»62.

Министр иностранных дел Англии, только что перенесший болезнь, выступил, как свидетельствовал Г. Никольсон, «без прежней энергичности и силы»63. Э. Бевин пытался уверить членов мирной конференции, что Англия «ни в коей мере не стремится создать себе привилегированное положение» в дунайском бассейне, что его правительство заботится лишь о том, чтобы на Дунае вновь появились суда под флагами всех государств, «доставляющие грузы и способствующие росту благосостояния дунайских стран». Однако он не преминул призвать делегатов ПМК голосовать за международный контроль над дунайским судоходством, имея в виду участие в нем представителей неприбрежных держав. Кроме того, английский министр попытался бросить тень на позицию советской делегации, заявив, что она является не только реакционной, так как в принципиальном отношении базируется на устаревших идеях, но и вызывает подозрения в отношении планов СССР в дунайском регионе64. Е. Варга, комментируя выступления западных представителей в Париже, отмечал, что «за фразами о свободе судоходства и аналогичными требованиями скрывается желание империалистических кругов задержать демократическое, прогрессивное развитие дунайских стран и ограничить их самостоятельность»65. Против этих тенденций в политике США и Англии, а не против принципа свободы навигации на Дунае, выступали в Париже представители СССР.

В речи главы советской делегации были детально проанализированы и оценены предложения и требования, выдвинутые США, Англией и Францией по дунайскому вопросу. В. М. Молотов отклонил, во-первых, как неприемлемое, желание западных держав решить дунайскую проблему «в порядке предписания побежденным государствам»66. Он потребовал от западных держав иного отношения к проблемам мирного урегулирования с побежденными странами: «В отношении малых побежденных государств тоже надо соблюдать приличие, что тем более относится к обращению с малыми нашими друзьями — союзными государствами»67. Он, во-вторых, аргументированно доказал, что право создания нового судоходного режима на Дунае принадлежит прежде всего прибрежным странам, отметив при этом три обстоятельства: что это естественное право прибрежных государств, закрепленное в международных документах; что «нет никаких оснований сомневаться в том, что при этом пострадают интересы союзников и вообще интересы каких-либо других*государств»68; что тяжелое экономическое.

положение стран дунайского бассейна и важные политические изменения, произошедшие в этом регионе, не позволяют применять «красочно выглядящий принцип о «равных возможностях» без всяких ограничений, полагаясь только на умеренность аппетитов заинтересованных групп и государств»69, ибо «тогда от самостоятельности и независимости этих государств ничего не останется, особенно, если считаться с обстановкой послевоенного периода»70. В. М. Молотов, в-третьих, подчеркнул, что «вопрос о Дунае нельзя решать наспех», что созыв дунайской конференции «еще совершенно не подготовлен», он подверг критике решение, принятое экономической комиссией, охарактеризовав его как попытку «навязать созыв конференции определенного состава, используя для этого сложившуюся здесь группировку голосов против голосов всех приду-найских государств»71. *

Столь же принципиально выступил и представитель Югославии Э. Кардель. Иронизируя над попытками делегатов западных стран обосновать свое право распоряжаться на Дунае интересами международной экономической жизни, он заметил, что «в прессе и у мирового общественного мнения в настоящий момент складывается впечатление, что мировая экономика зависит от свободы навигации по Дунаю»72. Остановившись на характеристике принципа свободы навигации, которым столь часто и охотно манипулировали в своих выступлениях представители западных держав (пользуясь его внешней привлекательностью и видимой демократичностью), Э. Кардель заметил: «Принцип свободы судоходства на крупных реках возник в эпоху, когда начала развиваться современная торговля, он возник вместе с принципом свободы торговли. Прогрессивная сущность этого принципа отражалась в тот период прежде всего в том, что он разрушал феодальный партикуляризм и прокладывал путь новым экономическим формам. Позднее, однако, сама суть этого принципа изменилась... Этот принцип превратился в инструмент империалистического давления... Это доказала история дунайского вопроса»73. В заключение глава югославской делегации подчеркнул: «Югославия не поддержит международный режим на Дунае... который не будет результатом исключительно свободного соглашения между прибрежными государствами и который не будет создан только при участии этих государств»74.

Необходимо отметить также выступление 12 октября по дунайскому вопросу главы делегации УССР Д. 3. Мануильского. Он подробно остановился на двух аспектах политики западных держав в этом вопросе. Во-первых, он убедительно показал, что для малых стран «согласие на установление контроля США и Великобритании над Дунаем поистине было бы самоубийством, если говорить о их политической и экономической самостоятельности»75. Во-вторых, Д. 3. Мануильский раскрыл антисоветскую направленность политики США и Англии в дунайском бассейне: «Если вдуматься в нынешнюю позицию делегаций США и Великобритании по вопросу о Дунае, то мы имеем, по существу, продолжение той же линии 1921 г., направленной против интересов Советского Союза»76.

Такая постановка вопроса обнажала скрытые пружины тех инициатив, с которыми выступали по дунайскому вопросу официальные представители западных держав, инициатив, направленных на ослабление влияния СССР в жизненно важном для его экономики и безопасности регионе77.

Голосование на пленарных заседаниях мирной конференции 10, 11 и 12 октября по проектам мирных договоров для Болгарии, Венгрии и Румынии привело к тому, что в каждый из них в качестве рекомендации включались статьи о Дунае, основанные на французском предложении от 30 сентября 1946 г. Французское предложение собрало 2/3 голосов (поскольку, как выразился Д. 3. Мануильский, голосовали также и государства, которые не принимали никакого участия в войне против Румынии, Болгарии и Венгрии78), то есть было одобрено квалифицированным большинством79. Исход голосования был решен теми государствами, о которых упоминал делегат Украины: «Создалось, таким образом, абсолютно ненормальное положение: заголосованы те государства, которые вынесли на своих плечах всю тяжесть борьбы с немецко-румынскими и другими вражескими силами, государства, являющиеся к тому же придунайскими странами, а арбитрами по вопросу о Дунае выступили такие отдаленные страны, как Китай или Бразилия, или такие внедунайские европейские государства, как Голландия или Бельгия...»80

На мирной конференции в Париже формально победила точка зрения, которую защищали западные страны81. Предстоящей сессии СМИД, которая должна была составить окончательные тексты мирных договоров с Болгарией, Венгрией и Румынией, было рекомендовано рассмотреть также и вопрос о введении в эти договоры специальной статьи о Дунае. Но обращает на себя внимание следующий факт. Делегациям США и Англии не удалось протащить на ПМК свой проект решения дунайской проблемы, по существу предрешавший характер режима судоходства на Дунае. Французское предложение, принятое большинством голосов участников мирной конференции, означало разграничение дунайского вопроса и вопроса о мирных договорах с побежденными странами, так как решение по нему предусматривалось принять на специально созванной для этого конференции. Как отмечал В. Даков, такое разграничение явилось результатом упорной борьбы советской дипломатии: «Она (советская дипломатия.—М. М.) не допустила использования Парижской конференции для навязывания империалистического навигационного режима и сумела убедить ее членов отделить дунайский вопрос от вопроса о мирных договорах. Единственный раз на протяжении целого века реакционные силы не смогли насильно продиктовать условия малым дунайским государствам и захватить контроль над дунайским водным путем»82.

Интересно, как прокомментировали участники конференции решения ПМК по дунайскому вопросу. 18 октября 1946 г. в выступлении по американскому радио Дж. Бирнс высказал надежду, что

СМИД примет рекомендацию мирной конференции, еще раз подтвердив желание неприбрежных держав оказать свое влияние на выработку нового режима Дуная83. И если государственный секретарь США не посчитал нужным дать оценку принятой в отношении Дуная рекомендации, то сенатор Ванденберг, также выступая по радио днем позже, заявил: «Мы договорились о принципах свободы для реки Дуная, что жизненно важно для мирного прогресса восьми стран; и эти принципы закрепляют наше мнение, что основная торговая артерия Центральной Европы не должна подвергаться эгоистическим дискриминациям, которые ведут к возникновению неизбежных трений»84. В интерпретации американского сенатора метод диктата, примененный неприбрежными странами на ПМК по отношению к дунайским государствам, был правомерным, ибо речь шла о внедрении принципа «свободы судоходства» и предотвращении «неизбежных трений», хотя совершенно очевидно, что диктат неприбрежных держав и превратил дунайскую проблему в один из сложнейших вопросов мирного урегулирования в Европе.

И Бирнс, и Ванденберг, выступая по радио, заранее лишили себя оппонентов. Труднее пришлось Э. Бевину, который выступил с таких же позиций в английском парламенте 22 октября во время дебатов по вопросам внешней политики. Достаточно точно охарактеризовав позицию СССР, то есть отрицание им необходимости включения в мирные договоры с Болгарией, Венгрией и Румынией «какого-либо упоминания о будущем режиме» Дуная и отказ признать право неприбрежных стран участвовать в создании этого режима, Бевин заявил: «Мы отвергли это воззрение и, поступая так, еще раз подтвердили принцип, признаваемый всеми по крайней мере уже 100 лет». Не заметив в пылу красноречия явного противоречия, он тут же констатировал, что делегации США и Англии не пытались никому «навязывать свою точку зрения»85. Суть дела, однако, не в этом. Политическая спекуляция термином «свобода навигации», к которой прибегнул Э. Бевин и которой, кстати, занимались и Бирнс, и Ванденберг, была очевидной. Это показал в своем выступлении член палаты общин, независимый лейборист Плэттс-Миллс. «Считается, что мы, американцы и французы требовали свободы навигации на Дунае, в то время как другие выступали против,— заявил английский парламентарий.— Но ни одного слова не было сказано Советами или другой прибрежной страной в опровержение этого взгляда. Они также настаивают на свободе навигации при условии равноправия всех флагов. Почему же мы, как заявил мой досточтимый друг (так, согласно традиции, обращался к Бевину Плэттс-Миллс.— М. М.)9 сегодня пытаемся предстать перед всем миром как единственные поборники свободы, а остальные выступают якобы против, я не могу понять»86. Но Плэттс-Миллс отлично понимал, почему происходило столь явное нарушение принципа объективности, так необходимого для достижения истины в ходе дискуссии: «Прибрежные государства... настаивают на том, что свобода навигации не должна лимитироваться тем, что страны, не имеющие таких же интересов, как и прибрежные, смогут контролировать эту свободу»87. Вот этого-то и не хотели признавать Бирнс, Бевин, Ванденберг и другие политические деятели западных держав, выступавшие по дунайскому вопросу, потому что в таком случае представители этих держав оказывались за бортом контрольной комиссии на Дунае.

Дунайская политика западных держав на ПМК (их желание в мирных договорах с Болгарией, Венгрией и Румынией определить не только пути решения проблемы нового режима судоходства на Дунае, но и зафиксировать принципы, на которых он должен был основываться), аргументы, приводившиеся в ходе дискуссии представителями США и Англии, активно обсуждались в прессе дунайских государств. Опровергая утверждения, что придунайские страны народной демократии и СССР якобы выступают против свободы навигации на Дунае, газета «Политика» писала: «Югославия за такое свободное судоходство, которое прибрежные государства предоставят остальным заинтересованным странам по своей воле и без давления со стороны. Народы дунайского бассейна хотят быть хозяевами в своем доме и сами выработать режим судоходства на Дунае точно так же, как, например, американцы и канадцы самостоятельно установили режим на реке Святого Лаврентия»88. Профессор И. Нистор в статье «Румыния и интернационализация режима навигации на Дунае», основываясь на историческом опыте, отразил неблагоприятность для стран дунайского бассейна такого решения, за которое выступали США и Англия89. В частности, он подчеркнул, что Дунай для народов, живущих по его берегам, не только транспортная артерия, но и бесконечный источник электроэнергии, река, позволяющая осуществлять широкие программы ирригации, основная база рыболовства и т. д., то есть он подверг критике узкий подход западных стран к дунайской проблеме. «Не вызывает сомнений,— писал румынский историк,— что в комиссии, в которой будут представлены неприбрежные государства, имеющие в этой части Европы только известные торговые интересы, не будут во многом понимать комплексность интересов придунайских стран»90.

Необходимо отметить и оценку политическими деятелями прибрежных Дунаю стран помощи СССР, оказанной болгарскому, венгерскому и румынскому народам в защите их национальных интересов, и не только в дунайском вопросе. Выступая 25 октября 1946 г., Г. М. Димитров подчеркнул: «Никогда не забудется блестящая защита новой Болгарии, с которой выступили в Париже представители Советского Союза»91. «Только русские стояли на нашей стороне»,— заявил венгерский политический деятель Л. Фа paro, и это свидетельство тем более ценно, что он являлся сторонником прозападной ориентации92. Оценивая итоги ПМК, П. Гроза говорил: «В истории страны и румынского народа эти страницы дискуссий в Париже будут всегда доказательством огромной помощи, которую мы получили от представителей советских народов, одновременно они будут означать и обязательство углублять признательность»93.

Советская делегация на ПМК сумела реализовать целый ряд своих предложений, провалить откровенно экспансионистские инициативы западных держав, вызвав к жизни компромиссные варианты решений, благоприятные в целом для побежденных народов. Эта благородная работа представителей СССР была еще одним этапом последовательной борьбы за национальную независимость народов дунайского бассейна, их интересы, их социальный прогресс. Но в связи с тем, что мирная конференция в Париже имела лишь совещательный характер, предстояла еще серьезная борьба в Совете министров иностранных дел СССР, США, Англии и Франции, заседания которого были назначены на ноябрь 1946 г. и в обязанности которого входила подготовка окончательных текстов мирных договоров с Болгарией, Венгрией, Румынией, Италией и Финляндией. Что же касается дунайской проблемы, то она встала перед союзниками еще раз до сессии СМИД, в связи с попыткой американской дипломатии использовать для ее решения Организацию Объединенных Наций, вернее, Экономический и социальный совет ООН.