Глава V БОРЬБА ПО ВОПРОСУ О РЕШЕНИИ ПРОБЛЕМЫ ДУНАЯ В РАМКАХ МИРНОГО УРЕГУЛИРОВАНИЯ С БОЛГАРИЕЙ, ВЕНГРИЕЙ И РУМЫНИЕЙ НА СЕССИИ СМИД В ПАРИЖЕ (1946 г.)
На сессии Совета министров иностранных дел СССР, США, Англии и Франции, начавшей свою работу 25 апреля 1946 г. в Люксембургском дворце французской столицы и продолжившей обсуждение мирных договоров с тремя придунайскими странами, Италией и Финляндией, представители США сконцентрировали усилия на достижении своих целей с помощью политики «открытых дверей».
Согласившись с тем, чтобы в основу этих договоров легли условия соглашений о перемирии, не препятствуя принятию согласованных решений по территориальным, политическим и военным вопросам, американская делегация основное внимание обратила на обсуждение экономических статей. Как писал Н. Н. Иноземцев, «на Парижской сессии Совета министров иностранных дел делегации западных стран предложили включить в тексты мирных договоров статьи, предусматривавшие осуществление экспансионистских принципов финансовой олигархии США, воплотив их в формулах «свободной торговли» и «равных возможностей»1.Это означало, что побежденные страны должны были предоставить частным лицам и кампаниям союзных государств равные условия в отношении промышленной, торговой и любой другой хозяйственной деятельности, что в действительности привело бы ослабленные войной и разрухой государства к потере их экономической и политической независимости. Настаивая, чтобы побежденные страны выплачивали репарации не товарными поставками, как предлагал СССР, а в фунтах стерлингов или долларах, требуя полного восстановления иностранных собственников в их правах на владения в этих странах, а в случае утраты или повреждения собственности — полной ее компенсации, выдвигая еще целый ряд аналогичных требований, дипломатические представители США, Англии и Франции в Париже все время имели в виду упрочение своих экономических позиций в дунайском регионе.
Для достижения этих целей дипломаты западных держав активно использовали и дунайскую проблему.
И. М. Синглэр свидетельствовал, что «Великобритания, Франция и США... в течение 1946 г. стремились обеспечить включение в мирные договоры с Болгарией, Венгрией и Румынией условий, касающихся Дуная»2. «Американская дипломатия намеревалась обеспечить монополиям США прочные позиции в торговле и судоходстве в дунайском бассейне...»3,— писал С. Самарский. Авторы трехтомника «История международных отношений и внешней политики СССР», анализируя стратегию империалистических держав на этой сессии СМИД и, в частности, в вопросе о Дунае, отмечали: «Империалисты хотели эту крупнейшую водную артерию Европы превратить в зону своего бесконтрольного хозяйничанья, использовать ее для широкого проникновения в экономику придунайских стран, лишив последние суверенных прав на Дунай с его притоками»4.Характерно, что буржуазная пресса накануне открытия сессии СМИД в Париже не обошла вниманием дунайский вопрос, полагая, что он займет значительное место в работе министров иностранных дел четырех союзных держав. Еще 10 апреля 1946 г. дипломатический обозреватель агентства «Рейтер» довольно точно осветил позицию, с которой собирались выступить в Париже представители Англии. В частности, он заметил: «Перед державами, занятыми реконструкцией Европы, сейчас стоит задача урегулирования вопроса о будущем статуте Дуная... Англия, как полагают, склоняется к возобновлению международной системы, действовавшей примерно на протяжении столетия, при условии, что Советский Союз, который был отстранен от контроля после 1917 г., будет вновь привлечен к участию в этом контроле»5. Любопытна еще одна мысль сотрудника агентства. Он утверждал, что до нового решения дунайского вопроса «Англия сохраняет все права в Европейской (дунайской.— М. М.) комиссии и точка зрения английских официальных кругов заключается в том, что этот орган все еще функционирует»6.
Тем не менее дунайская проблема не стала отдельным пунктом повестки дня сессии СМИД в Париже. Американские представители отказались по рассмотренным выше причинам выступить инициаторами ее обсуждения, а делегации Англии и Франции не посчитали возможным в сложившихся условиях самостоятельно поднять этот вопрос.
Лишь 6 мая 1946 г., в связи с обсуждением проекта мирного договора с Румынией, дунайская проблема вновь приковала к себе внимание участников сессии в Париже. Отметив, что он поднимал вопрос о режиме судоходства на Дунае несколько раз, Э. Бевин на этом заседании совета высказался за такой режим, «который обеспечивал бы свободу торговли на реке, право на судоходство, сохранность торговых интересов»7. И чтобы его коллеги не гадали, что он имел в виду, провозглашая эту общую фразу, министр иностранных дел Англии подчеркнул, что его правительство выступает за восстановление того положения на Дунае, которое существовало до 1939 г., то есть до начала второй мировой войны, с той поправкой, что США и СССР, не принимавшие в тот период участия в контроле судоходства на этой реке, должны стать членами Европейской дунайской комиссии8.Министр иностранных дел СССР вновь выступил против внесения в мирный договор с Румынией специальных статей, в которых регламентировались бы вопросы судоходного режима Дуная: Изложенная им точка зрения заключалась в том, что «этрт вопрос нельзя рассматривать и решать без участия придунайских государств, если исходить из желания развивать дружественные отношения с этими странами. Вопрос о режиме судоходства на Дунае — дело прежде всего самих придунайских государств, его нельзя решить в мирных договорах с отдельными придунайскими государствами»9. В. М. Молотов обратил внимание своих коллег на два обстоятельства. Во-первых, в связи с тем, что на сессии СМИД присутствовали представители лишь одного придунайского государства, то есть СССР, в то время как судьба Дуная интересует все прибрежные страны, «было бы нечестно пытаться решить этот вопрос без них». Во-вторых, внесение каких-либо положений относительно режима Дуная в мирные договоры с побежденными странами явится ущемлением прав и суверенитета таких союзных придунайских государств, как Югославия и Чехословакия. Представитель СССР подтвердил ранее сформулированную точку зрения, что вопрос о выработке режима, регулирующего судоходство на Дунае, должен рассматриваться после заключения мирных договоров и с участием всех придунайских государств.
Бевин не мог не согласиться с тем, что при решении проблемы Дуная необходимо участие прибрежных государств, однако попытался доказать, что такое участие обязательно только на окончательном этапе, после того, как СМИД примет «письменно зафиксированное решение о созыве конференции придунайских государств и членов СМИД спустя шесть месяцев после подписания договоров с целью обсуждения и решения вопроса о режиме Дуная»10.
Одновременно он потребовал, чтобы в мирный договор с Румынией был включен пункт, обязывающий эту страну «согласиться с решениями, вынесенными этой конференцией»11.Государственный секретарь США Бирнс несколько по-иному подошел к этому вопросу. «Будет или не будет конференция,— заявил он,— все мы должны согласиться на включение в договор (имелся в виду договор с Румынией.— ЛГ М.) следующего положения: навигация на Дунае, его судоходных притоках и соединительных каналах должна быть свободной и открытой на основе полного равноправия представителей, торговых судов и грузов всех стран»12. Представитель США разъяснил, что лишь при наличии такого обязательства «бывшие вражеские государства не смогут помешать тому, что изложено в вышеупомянутом принципе», и поэтому только в таком случае он может согласиться с предложенной Бевином конференцией по решению основных вопросов судоходного режима Дуная13.
И английская инициатива, и американское предложение, будучи зафиксированными в мирном договоре, предрешали характер будущего режима Дуная и вели к нарушению свободы выступления Румынии, Болгарии или Венгрии по такому важному для них вопросу, как дунайский. Газета «Юманите» писала по этому поводу, что Бевин «пытается одной статьей в мирном договоре с Румынией предрешить этот важнейший вопрос», подчеркивая, что лишь конференция всех прибрежных стран «единственная может
определить режим судоходства на Дунае»14. «Правда», комментируя позицию советской делегации в этом вопросе, писала 9 мая 1946 г., что и вопрос о дунайском судоходстве, и вопрос о торговой политике в дунайском регионе, «касающиеся внутренней жизни прибрежных государств, не могут быть включены в условия мирных договоров, а должны быть разрешены при участии представителей заинтересованных стран»15. Несправедливость предписания каких-либо принципов решения дунайской проблемы в мирных договорах подчеркивалась еще и тем, что им должны были подчиняться и Югославия, и Чехословакия. В связи с этим советская делегация предложила провести по дипломатическим каналам ряд консультаций с этими странами, чтобы выяснить их точку зрения по дунайской проблеме16.
Отстаивая свои предложения, и делегат Англии, и представитель США вынуждены были учитывать контраргументы СССР и его в целом негативное отношение к включению в мирные договоры с Румынией, Болгарией и Венгрией специальных статей о Дунае17. Бирнс согласился с министром иностранных дел Советского Союза, что консультации с Югославией и Чехословакией необходимы, но попытался оправдать свои настоятельные требования тем, что на этой сессии СМИД создавались лишь проекты мирных договоров, которые в дальнейшем должны были быть переданы для обсуждения на мирную конференцию, где Югославия и Чехословакия могли беспрепятственно высказать свое мнение. Государственный секретарь США обошел молчанием тот факт, что на мирную конференцию в таком случае было бы представлено согласованное мнение великих держав и оно было бы воспринято участниками мирной конференции как рекомендация СМИД.Бевин после выступления Бирнса согласился на введение в мирный договор с Румынией только общего принципа решения дунайской проблемы, «не налагая на Румынию других связывающих ее обязательств»18. Однако пойти на это он собирался лишь в том случае, если «совет договорится о созыве в течение определенного периода после подписания мирных договоров конференции заинтересованных государств с целью решения вопроса о режиме Дуная»19. Министр иностранных дел Англии в данном случае лишь сделал вид, что идет на определенные уступки ради «достижения соглашения», солидаризировавшись одновременно со своим американским коллегой в попытке заставить советского представителя отказаться от занятой им позиции. Чтобы сделать это давление ощутимее, Бевин заговорил об «исторических правах» Англии на Дунае. Он ясно дал понять, что восстановление былых привилегий является целью британской дипломатии. Логика рассуждения руководителя внешней политики Великобритании была простой. После первой мировой войны его страна по ряду мирных договоров получила определенные права в судоходстве на Дунае и торговле в дунайском бассейне. Почему же в таком случае после другой победоносной войны Великобритания должна быть поставлена в худшие условия?
Рассуждения Э.
Бевина — рассуждения империалиста, не желающего смириться с поступательным развитием истории. Заявляя, что «готов рассмотреть любые предложения, которые помогли бы избежать тупика» в дунайском вопросе, он одновременно предупреждал своих коллег по СМИД, что «если в такого рода вопросах Британии не пойдут навстречу, то он будет поставлен в очень затруднительное положение»20, иными словами, сорвет принятие согласованных решений. И так как англичане до конца «сохраняли твердую позицию»21, СМИД не сумел на этом заседании ' прийти к единому мнению относительно путей решения дунайской проблемы.Проблема судоходства на Дунае еще не раз возникала перед участниками сессии СМИД в Париже на первом этапе ее работы, но ни разу не становилась предметом обсуждения. Дунайская проблема так или иначе принималась в расчет министрами иностранных дел четырех великих держав при обсуждении двух вопросов. Во-первых, Дж. Бирнс выступил инициатором постановки вопроса о договоре с Австрией, настаивая на быстрейшей его подготовке, И хотя советские представители отстаивали тот порядок мирного урегулирования в Европе, который был намечен конференцией глав правительств в Потсдаме (то есть подготовить мирные договоры для Болгарии, Венгрии, Румынии, Италии и Финляндии, а затем уже приняться за аналогичную работу по австрийской и германской проблемам), западная пресса по-иному оценила как позицию СССР, так и инициативу США. Дипломатический обозреватель агентства «Рейтер» 17 мая 1946 г. заметил, что «упорная оппозиция Молотова быстрому урегулированию австрийского вопроса диктуется мнением, согласно которому Австрия — последнее звено в системе, определяющей послевоенный режим в долине Дуная»22. Во-вторых, дунайская проблема в дипломатических кругах тесно связывалась с судьбой Триеста, вопрос о котором стал настоящим камнем преткновения для Парижской сессии СМИД. Интересен международный комментарий агентства «Оверсис Ньюс», опубликованный 8 июня 1946 г. газетой американских войск в Италии «Ром дэйли америкэн»: «Тупик, в который зашли министры иностранных дел... в отношении Триеста, не был конфликтом о Средиземном море, а объяснялся борьбой за дунайский бассейн. Некоторые другие факторы подчеркивали, что именно в этом заключается спорный вопрос. Во-первых, мы настаивали, чтобы мирный договор с Австрией был включен в повестку дня. Во-вторых, мы требовали интернационализации Дуная, чтобы иметь возможность использовать австрийские речные порты для проникновения в Венгрию и Румынию»23. Парижский корреспондент лондонской «Тайме», в свою очередь, отмечал, что именно неудачные попытки интернационализации Дуная укрепляли желание Бирнса и Бевина удерживать позиции в вопросе о Триесте24, то есть использовать этот вопрос как еще один рычаг для давления на придунайские государства и СССР.
Советской дипломатии в течение трех недель в апреле-мае 1946 г. пришлось сдерживать «вторую фазу крупного англо-американского дипломатического наступления»25, как характеризовал политику США и Англии на сессии СМИД радиообозреватель Стилл. Важное значение для отражения этого наступления имело недопущение попыток использовать процесс мирного урегулирования с придунайскими странами для предрешения режима судоходства на Дунае. Точка зрения Советского правительства, что дунайская проблема не может и не должна решаться в мирных договорах с Болгарией, Венгрией и Румынией, была поддержана во всех прибрежных Дунаю странах26. «Нельзя не согласиться с советским тезисом по вопросу о торговле и навигации на Дунае,— писал, например, обозреватель газеты «Скынтея» Мирча Бэлэнеску,— решение которого нельзя навязывать извне, он должен быть разрешен с согласия и вместе с прибрежными государствами»27.
Представляют большой интерес те оценки, которые участники сессии СМИД в Париже, то есть Молотов, Бевин и Бирнс, дали действиям своих партнеров по переговорам и которыми они характеризовали результаты первого этапа работы сессии, завершившегося 15 мая 1946 г. Министр иностранных дел СССР на пресс-конференции в Москве 26 мая 1946 г. ясно и четко изложил позицию Советского Союза по всем вопросам, ставшим спорными в Париже. Он обратил внимание присутствовавших журналистов на то, что в работе сессии СМИД появились нежелательные тенденции, в частности, диктат англо-американских представителей при рассмотрении многих вопросов по мирному урегулированию с Болгарией, Венгрией, Румынией, Италией и Финляндией28. Дж. Бирнс, выступая 20 мая по радио, был категоричен и прямолинеен, пытался представить дело таким образом, что только советская политика не позволила достичь успеха в демократическом мирном урегулировании. Он, в частности, заявил: «Соглашение о договорах с балканскими государствами было блокировано из-за того, что совет не смог договориться об экономических условиях. Соглашение об этих условиях может быть достигнуто, хотя до настоящего времени Советский Союз был против включения в договоры каких-либо условий, предусматривающих свободу торговли на Дунае, который является воротами Центральной Европы»29. Бирнс повторил свое предложение о перенесении обсуждения спорных вопросов на мирную конференцию или Генеральную Ассамблею ООН, представив эту попытку решать сложные вопросы с помощью механического большинства в качестве «нового метода». В действительности же, как отмечала «Правда», «новый метод» — не что иное как продолжение все той же политики навязывания воли одних государств другим, политики, которую безуспешно пытался осуществить по отношению к СССР англо-американский блок на Парижской конференции»30.
Наиболее обширным и, если можно так выразиться, политичным, было выступление Бевина 4 июня 1946 г. в палате общин, где он принял участие в прениях по внешнеполитическим вопросам. С одной стороны, это заставило его довольно четко сформулировать основы английской политики в дунайском вопросе, с другой — заняться обоснованием правомерности британских устремлений э этом регионе. Во-первых, Э. Бевин откровенно заявил: «В Париже я занял ту же позицию, что и в Лондоне, считая необходимым восстановить свободу торговли и судоходства на Дунае и его притоках, защитить торговые права заинтересованных государств. Если хотите, это можно назвать принципом открытых дверей, требующим восстановления соглашений, действовавших до войны, с равноправным участием Советского Союза»31. В то же время руководитель «Форин Оффис» пытался убедить своих слушателей в том, что на сессии СМИД в Париже «не было и речи о диктате по отношению к дунайским государствам или о пренебрежении их интересами»: «Речь шла лишь о нашем желании восстановить свои законные довоенные права и обеспечить такое положение, чтобы наши бывшие враги не могли нанести ущерб возрождению механизма международного сотрудничества»32.
Во-вторых, вся та часть речи Бевина, которая была посвящена дунайской проблеме, базировалась на четырех оправдательных тезисах, которые должны были и защитить министра иностранных дел от нежелательных вопросов дотошных английских парламентариев, и обосновать активность политики Англии в дунайском вопросе. Первый тезис заключался в том, что экономическая обстановка в дунайском бассейне настоятельно требует участия англичан в контроле судоходства на этой торговой артерии. В частности, Бевин заявил: «Имеется срочная необходимость в быстрой переброске зерна из района нижнего Дуная, где оно собирается, в страны, расположенные в верхнем течении, где урожай зреет». Констатируя, что из-за политического конфликта по дунайскому вопросу «районы Европы должны голодать», Бевин с большой горячностью восклицал: «Почему же этот политический конфликт должен отражаться на желудках людей?»33 Второй тезис заключался в утверждении, что интересы прибрежных стран и Британии идентичны, так как и первые, и вторая заинтересованы в восстановлении торговли и судоходства в дунайском бассейне. «Я не вижу,— заявил Бевин в палате общин,— в чем наши интересы на Дунае каким-либо образом противоречат интересам дунайских стран»34. Сознательно фальсифицируя цели английского империализма в дунайском бассейне, создавая видимость совпадения интересов народов этого региона и Англии, министр иностранных дел подсовывал парламентариям вывод, что соглашение по дунайскому вопросу было бы достигнуто, если бы иной была позиция СССР35.
Именно в этом заключался третий тезис речи Бевина. Он, как и Бирнс, утверждал, что все трудности в определении режима Дуная и создании международного контрольного органа исходят от СССР. Английский министр обвинил Советский Союз в «монополистических устремлениях» на Дунае, в качестве подтверждения приведя факты создания советско-румынского и советско-венгерского смешанных пароходных обществ36. Стремясь нанести еще один словесный удар по советской позиции, Бевин утверждал: «Если Советская Россия заботится лишь о том, чтобы интересам придунайских стран не был нанесен ущерб, ей не следует опасаться, что наше участие в дунайской комиссии приведет к такому результату. Никакого вреда не может нанести и запись в мирных договорах с Болгарией, Венгрией и Румынией о том, что они должны придерживаться решений конференции. Они сами примут участие в разработке этих решений на основе равноправия»37.
Наконец, четвертый тезис был посвящен правам Англии на Дунае. Играя на чувствах парламентариев. Бевин заявил: «С чем я не могу согласиться и никогда не соглашусь — это то, что страны, которые в течение шести лет боролись с врагами свободы, будут в результате исключены из международного органа (речь шла о дунайской комиссии.— М. Л1), главной целью которого является поддержание в навигации на этой реке той свободы, за которую мы боролись»38. Министр иностранных дел Англии откровенно ставил вопрос о том, что было бы крайней несправедливостью, если бы после победоносной войны его страна была поставлена в худшие условия в области торговли и судоходства на Дунае, чем это было до ее начала. Защищая таким образом «исторические права» Британии в дунайском бассейне, Бевин в то же время просил «советских друзей выбросить из головы обвинения, что мы выдвигаем эти требования, исходя из империалистических, капиталистических или каких-либо других подобных интересов»39. Как справедливо писала газета «Известия», Бевин сознательно извратил ситуацию, так как в данном случае речь шла «не о вытеснении Англии из несуществующего международного органа, а о недопустимости восстановления в условиях существования демократических и независимых дунайских и балканских государств «международного органа», который по существу являлся органом иностранного господства в дунайском бассейне»40.
Речь Бевина, страдавшая внутренними противоречиями, основанная не на фактах, а на голословных утверждениях, извращавшая не только политику СССР в дунайском вопросе, но и весь вопрос в целом, в которой патетика зачастую заменяла аргументы, а упрощенный подход к деталям позволял манипулировать выводами, была одобрена британскими парламентариями. Некоторые из них посчитали нужным солидаризироваться с политикой, которую проводило правительство в дунайском вопросе. Так, член палаты общин Хэйр не только одобрил политику интернационализации Дуная, но и сделал из доклада Бевина вывод, который министр иностранных дел пытался опровергнуть: «Я прекрасно понимаю,— подчеркнул Хэйр,— почему мистеру Молотову может показаться, что мы диктуем, ибо это правда по отношению к странам Юго-Восточной Европы — Болгарии, Венгрии и Румынии...»41 Не совсем приятно чувствовал себя Бевин и во время выступления члена палаты от лейбористской партии Уорби, который задал вопрос, правильно ли он понял, что «целью американской политики в дунайском вопросе является обеспечение американским частным собственникам возможности влиять на внутреннюю хозяйственную жизнь дунайских стран»42.
Оценка позиций и выдвинутых предложений по дунайскому вопросу, сделанная Молотовым, Бирнсом и Бевином после первого этапа работы сессии СМИД в Париже, свидетельствовала о том, что на протяжении месячного перерыва, то есть до 15 июля, когда министры иностранных дел должны были продолжить переговоры, они не собирались вносить существенные коррективы в проводимую ими политику. События этого месяца показали, что западные державы намеревались возобновить попытки навязать прибрежным странам режим интернационализированного Дуная с участием в контрольном органе непридунайских государств.
Бевин в своей речи в палате общин высказал пожелание, чтобы советская делегация вернулась в Париж с согласием на англоамериканские предложения по спорным вопросам. «Я усмотрел бы в этом лучшее на протяжении всего года свидетельство доверия и взаимопонимания»43,— заявил министр иностранных дел Англии. Поставив знаюравенства между односторонними уступками и «доверием и взаимопониманием», Бевин подчеркнул неизменность британской политики на предстоящих переговорах.
Готовя более благоприятную почву для выступлений на втором этапе сессии СМИД в Париже, правительства США, Англии и Франции предприняли серию мер по консолидации и согласованию, с одной стороны, политики блока неприбрежных государств, с другой — по давлению на дунайские страны. Как писала «Правда» 17 июня 1946 г., «дунайская проблема за последнее время стала привлекать к себе особое внимание определенных кругов Англии и США. Ей посвящены в печати многочисленные статьи, ей отводится значительное место и в официальных выступлениях видных государственных деятелей. Содержание всех этих выступлений не оставляет сомнения в том, что кое-кто хотел бы превратить дунайскую проблему в орудие определенной международной игры, преследующей далеко идущие цели»44.
9 мая 1946 г., то есть два дня спустя после заседания СМИД, на котором представители великих держав не смогли прийти к единому мнению относительно решения дунайской проблемы, по инициативе американцев было созвано совещание экспертов США, Англии и Франции по режиму судоходства на Дунае. Первым на этом совещании выступил Рэйдиус. Исходя из того, что «считается невероятным, чтобы на настоящей сессии министров иностранных дел был достигнут желательный результат в отношении Дуная»45, что возникли серьезные трудности в осуществлении резолюции союзнического совета по Австрии от 22 января 1946 г. о возобновлении судоходства на Дунае, что «США не могут взять на себя инициативу по защите представительства Англии и Франции в постоянной дунайской комиссии»46, он поставил участников совещания перед вопросом, что делать. Впрочем, его обзор ситуации, сложившейся в дунайской проблеме, был построен таким образом, что от представителей Англии и Франции не требовалось больших ухищрений, чтобы ответить на этот вопрос. Более того, в выступлении Рейни, эксперта при политическом представителе США в Австрии, содержалось утверждение, что «нет практически возможностей для четырехсторонних действий в дунайской проблеме». В то же время он подчеркнул, что «советские представители в Вене предложили американцам обсудить меры для восстановления судоходства на реке»47, то есть поставил вопрос о том, что реальным выходом из тупика, возникшего в дунайской проблеме, являются американо-советские переговоры. Успокаивая английских и французских представителей, он заявил, что «такое обсуждение может быть результативным, если оно будет направлено на принятие непосредственных эффективных мер и если оно в какой-либо мере не помешает созданию международной комиссии в будущем»48.
Французский представитель Лебель, подтвердив, что желательнее было бы четырехстороннее обсуждение режима дунайского судоходства, все же согласился с тем, что американо-советское обсуждение этой проблемы «будет наилучшим началом». Он считал, что если «американо-советские переговоры дадут результаты, Великобритания и Франция также будут стремиться участвовать в любых соглашениях, которые позволят ввести в действие их флот» на Дунае49. Совещание рассмотрело и некоторые вопросы, которые могли заинтересовать Советский Союз и соответствующим образом привести к изменению его позиции в дунайском вопросе. В частности, Лебель обратил внимание своих коллег на обстоятельство, что начатое гитлеровской Германией строительство соединительного канала Рейн—Дунай, способного пропускать баржи водоизмещением в тысячу тонн и более, может быть завершено в течение трех лет, вызвав значительное изменение потока грузов на Дунае. В новой ситуации СССР оказался бы перед необходимостью пересмотреть свою точку зрения на роль морского Дуная, в котором он прежде всего был заинтересован, что не могло не сказаться и на его позиции по всей дунайской проблеме50. В то же время на совещании было предложено, чтобы Англия несколько изменила свою позицию в вопросе о статусе черноморских проливов в соответствии с советскими пожеланиями, обусловив эту уступку «изменением политики России в отношении Дуная»51.
Согласовав свою инициативу с Англией и Францией, американские власти в Австрии 16 мая 1946 г. обратились к представителям СССР с предложением начать американо-советские переговоры о восстановлении судоходства на Дунае. Американцы выдвинули в качестве документа для обсуждения программу, разработанную на совещании представителей оккупационных властей США в Германии и Австрии 22 марта 1946 г., то есть восстановление коммерческого движения на этой реке «от Регенсбурга до Черного моря», создание «ассоциации дунайских судоходных кампаний, как это было до 1938 г.», и т. п.52 В качестве одного из основных условий, которое должно было привести к соглашению, представители американских оккупационных властей предложили «периодический взаимный контроль в любой части реки и гарантии против захвата судов»53.
И если требование «взаимного контроля в любой части реки» было обусловлено желанием США получить дополнительную возможность вмешаться во внутренние дела прибрежных государств, в частности, в вопросы организации их речного транспорта и перевозок, то «гарантии против захвата судов» им потребовались в связи с тем, что они не собирались на данном этапе возвращать суда Болгарии, Румынии, Югославии, Чехословакии и Венгрии, а предполагали использовать их в качестве американского вклада в восстановление судоходства на Дунае. Пытаясь спровоцировать СССР на решение вопроса о дунайском судоходстве в процессе советско-американских переговоров, представители США надеялись преодолеть принципиальное несогласие Советского Союза с попытками определить судьбу Дуная за спиной его естественных хозяев — народов дунайского бассейна, создав прецедент для дальнейших демаршей в этом же духе.
Представители СССР в Австрии не откликнулись на эту инициативу американцев. 24 июня 1946 г. Эрхард писал государственному секретарю США, что это произошло, по-видимому, из-за предстоящей дискуссии в Париже54. Однако его объяснение было неточным. СССР был готов вести переговоры о возобновлении судоходства между американской и советской зонами оккупации в Австрии, о чем неоднократно высказывались его представители. И отказ поддержать американскую инициативу был вызван не предстоящей дискуссией в Париже, а тем, что предложение США вело к узурпации права прибрежных государств самостоятельно решить вопрос о дунайском судоходстве в целом. Необходимо отметить, что и оккупационные власти США в Австрии не возвращались больше к этому предложению, так как, по признанию Эр-харда, получили указание госдепартамента воздержаться от новых шагов в этом направлении до заседаний Парижской сессии СМИД.
Но это не означало, что США заняли выжидательную позицию. В данном вопросе они «не полагались только на дипломатию в достижении своих целей»55. 21 мая 1946 г. «Нью-Йорк Геральд Три-бюн» сообщила о захвате американскими военными властями венгерских судов и барж, а также плавательных средств, принадлежавших другим придунайским странам и находившихся в порту Фильсгофен56. Действия американцев были предприняты в условиях, когда, по признанию Д. Ачесона, «Чехословакия, Югославия и Венгрия постоянно, начиная с марта, просили вернуть их суда»57. В связи с американским актом, приведшим к интернированию 372 судов дунайской флотилии, представитель госдепартамента заявил 22 мая 1946 г.: «Пока великие державы не договорятся о свободной навигации по Дунаю, мы не освободим эти суда»58.
Пресса США в эти дни откровенно писала о том, что захват судов в Фильсгофене непосредственно связан с требованием интернационализации Дуная. Поддерживая действия американского главнокомандующего в Германии, газета «Нью-Йорк Геральд Трибюн» освещала эти события следующим образом: «Соединенные Штаты получили, по крайней мере, ценное имущество, чтобы иметь возможность вести во время переговоров торг»59. О желании правящих кругов США использовать оказавшиеся в их руках суда при-дунайских государств в качестве орудия давления с целью добиться участия неприбрежных держав в контроле над Дунаем, писал корреспондент газеты «Рейнольде ньюс» Давид Раймонд, цитируя представителя штаба американских войск во Франкфурте-на-Май-не: «У нас суда — у них река. Но суда можно обменять на уступки»60. Командующий войсками США в Австрии генерал М. Кларк подтвердил в своих мемуарах, что правительство Соединенных Штатов рассматривало находившиеся в его распоряжении суда как «важный фактор» в борьбе за Дунай61.
Предприняв акцию в Фильсгофене, американские правящие круги продемонстрировали свой подход, как об этом писала газета «Известия», «к дунайскому вопросу как к удобному объекту торга, как к «обменной ценности» для достижения успехов в других вопросах»62. Этим шагом правительство США раскрыло истинное положение в дунайской проблеме. Для многих стало ясно, что «в настоящее время движение (на Дунае.— М. М.) парализовано вовсе не советским военным надзором за рекой, как писала газета «Дэйли Уоркер», а намного более очевидным фактом—большая часть дунайских судов сконцентрирована в верхнем течении под американским контролем, и США отказываются освободить их»63.
В общем хоре западной буржуазной прессы, поддержавшей «решительные действия» американцев в Фильсгофене, тем не менее слышались и трезвые голоса. Английский еженедельник «Экономист», анализируя возможные последствия подобных действий США в дунайском вопросе, писал: «Россия будет рассматривать эту меру как новую попытку навязать Советскому Союзу и дунайским странам волю западных держав»64. Еженедельник сомневался, что этот шаг США будет содействовать успешному решению дунайской проблемы. И действительно, самочинные действия американских властей вызвали возмущение в странах дунайского бассейна. Обозреватель газеты «Известия» А. Шатилов писал, что «подобный подход к вопросу, имеющему жизненное значение для судьбы придунайских стран, решительно отметается ими»65.
7 июня 1946 г. генеральный секретарь Совета Министров Югославии Бакич в беседе с корреспондентом ТАНЮГ заявил об осуждении правительством ФНРЮ задержки военными властями США югославских судов в верхнем течении Дуная. «В иностранной печати,— подчеркнул Бакич,— появились сообщения, что таким образом союзнические власти оказывают давление на Югославию и другие придунайские страны, чьи суда также находятся там, чтобы добиться так называемого свободного плавания по Дунаю»66. 5 июня 1946 г. правительство Чехословакии обратилось с нотой в госдепартамент, настаивая на немедленном возвращении чехословацких судов. Д. Ачесон, сообщая Стейнхардту, послу США в Праге, о получении ноты, подчеркнул, что «департамент считает, что эти суда могут пригодиться как аргумент в споре с Советами»67. В свою очередь Стейнхардт 24 июня 1946 г. в ответ на запрос Ачесона о том, каким образом задержка судов сказывается на позиции Чехословакии по вопросу о режиме дунайского судоходства, сообщал, что «нет свидетельств, что чехословацкое правительство поддерживает взгляды США о свободе судоходства на Дунае...»68 Более того, в телеграмме от 19 июня 1946 г. группа представителей американских военных властей, побывавшая в Праге в связи с церемонией возвращения Чехословакии ее собственности из западных зон оккупации в Германии, сообщала, что «запрет США на возвращение Чехословакии судов вызывает отрицательные политические явления...»69 Отрицательную позицию по отношению к американским действиям в вопросе реституции судов заняли и правительства Болгарии, Венгрии и Румынии.
Выступления и действия официальных представителей США и Англии в перерыве между заседаниями сессии СМИД в Париже вызвали в мире серьезное беспокойство относительно возможности выработки мирных договоров вообще и решения дунайской проблемы в частности. В начале июня дипломатический обозреватель агентства «Рейтер» Памелла Мэтьюз писала, что ближайшее будущее «покажет, расположены ли США и Англия к переговорам в вопросе о Дунае в большей степени, нежели по вопросу о мирном договоре с Италией»70. Радиокомментатор Стилл в передаче от ^июня 1946г. с тревогой говорил о том, что «американская делегация, по всей вероятности, выезжает в Париж, ожидая провала совещания». И он подверг критике так называемую политику «перманентного тупика», которую проводили англо-американские союзники в переговорах с Советским Союзом71.
Месяц перерыва в работе Парижской сессии СМИД прошел быстро. 15 июня в том же Люксембургском дворце вновь собрались министры иностранных дел СССР, США, Англии и Франции, чтобы продолжить работу по выработке мирных договоров с Болгарией, Венгрией, Румынией, Италией и Финляндией. Комментируя начало второго этапа сессии СМИД в Париже, обозреватель «Скынтеи» Аурел Ламбрино отмечал, что на повестке дня много сложных вопросов и среди четырех наиболее острых — дунайская проблема72.
Программа американской делегации свидетельствовала о том, что США будут пытаться решить дунайский вопрос, предписывая Болгарии, Венгрии и Румынии, а значит, и другим придунайским странам, определенный режим судоходства на Дунае. «Вопрос стоит так: наблюдающиеся сейчас попытки внешнего вмешательства в разрешение дунайского вопроса несовместимы с независимостью и суверенитетом придунайских стран. Демократические народы дунайского бассейна, учитывая печальный опыт прошлого, не желают возврата к старому и стремятся лишь к одному — получить возможность самим решать свою судьбу без всяких помех извне»73,— писал обозреватель «Известий». А. Шатилов. Эти условия, в которых «развитие демократии и экономическое восстановление этих стран пойдут, несомненно, более быстрыми темпами»74, и защищала советская дипломатия, выступая за решение дунайской проблемы прибрежными Дунаю народами.
Первые после перерыва дни работы сессии СМИД были посвящены обсуждению экономических статей мирных договоров с тремя придунайскими странами и проблем мирного урегулирования с Италией. Лишь 24 июня 1946 г., опять в связи с обсуждением мирного договора с Румынией, Э. Бевин предложил обсудить уже поднимавшийся вопрос о включении в этот документ, так же, как и в договоры с Болгарией и Венгрией, специальных статей о Дунае и дунайском судоходстве75. В. М. Молотов не поддержал инициативу британского министра. Отклоняя предложение Бевина, он заявил, что СМИД может выразить в специальном постановлении, но не в мирных договорах, доверие придунайским странам в вопросе о сохранении свободы судоходства по Дунаю и его притокам с учетом приказов главнокомандующих союзными оккупационными войсками. В частности, он предложил вниманию Бирнса, Бевина и Бидо следующий проект такого постановления: «Совет министров иностранных дел выражает уверенность, что прибрежные государства будут поддерживать на Дунае, его судоходных притоках и соединительных каналах такие навигационные условия, которые обеспечат свободу и доступ представителям, торговым судам и товарам всех наций при условии, что в период нахождения на Дунае оккупационных властей на территории указанных государств будут соблюдаться приказы этих властей»76. Это предложение было распространено в СМИД в качестве официального документа советской делегации. Жак Эдингер, дипломатический обозреватель агентства «Франс пресс», комментировал инициативу делегации СССР как «шаг вперед», «шаг к примирению»77.
Дж. Бирнс пытался использовать советское предложение для того, чтобы добиться включения в мирные договоры с Болгарией, Венгрией и Румынией статей с изложением принципов решения проблем дунайского судоходства. Исходя из того, что предложение Молотова являлось «изложением принципа», Бирнс задал своим коллегам вопрос: «Почему бы тогда не предложить Румынии согласиться с этим принципом в договоре?»78 Он аргументировал необходимость такого шага желанием обеспечить согласие той же Румынии с принципами свободы торговли и навигации на Дунае. «Соглашение с Румынией и другими упомянутыми странами будет более ценным, чем выражение доверия США или Франции по этому вопросу»79,— заявил государственный секретарь. Как видно из этого заявления, Бирнс стремился обойти вопрос о том, что в случае включения упомянутого принципа в мирные договоры с тремя придунайскими государствами не только ограничивалась свобода их выступлений в решении дунайской проблемы, но и навязывалась чужая воля союзным странам — Югославии и Чехословакии.
Э. Бевин, чтобы снять ощущение недоговоренности, вызванное речью Бирнса, и подкрепить хоть чем-нибудь его стремление использовать подготовку мирных договоров для решения или предрешения дунайского вопроса, начал объяснять, что «любое решение, принятое сегодня четырьмя державами, будет обсуждаться на мирной конференции», делая вывод, что союзные государства смогут там высказать свое мнение80. И Бирнс, и Бевин не хотели видеть, что на мирной конференции 21 союзной нации подавляющее большинство не будет иметь никакого отношения к Дунаю и что этому большинству США и Англия вверяли определение принципов организации дунайского судоходства81. Безусловно, это было не простое недомыслие руководителей дипломатических ведомств империалистических держав. Они хотели использовать большинство мирной конференции для того, чтобы проштамповать угодные им решения по дунайскому вопросу и в последующих переговорах выступать уже от имени такого авторитетного органа, как конференция союзных государств по мирному урегулированию в Европе.
Министр иностранных дел СССР подчеркнул, что нельзя при решении дунайской проблемы ставить рядом и в одинаковое положение такие страны, как Бразилия или Норвегия, с одной стороны, и с другой— Югославию и Чехословакию, для которых Дунай является и частью суверенной территории, и важной экономической артерией, и традиционным путем связи с внешним миром. Он предложил принять советский проект постановления СМИД, считая, что в таком случае «Совет достигнет решения практического вопроса, связанного с навигацией на Дунае». Представители США и Англии, сославшись на то, что советский документ поступил в их распоряжение только на этом заседании, предложили отложить дискуссию с тем, чтобы изучить его. Предложение было принято82.
25 июня 1946 г. британская делегация распространила свой проект декларации СМИД по дунайскому вопросу, который в значительной степени отличался от советского, хотя по форме и вопросам британский текст очень близко подходил к документу, представленному делегацией СССР. «Настоящим правительства США, Соединенного Королевства, СССР и Франции,— говорилось в английском проекте,— заявляют о своем стремлении к тому, чтобы в интересах мира на земле и международной торговли навигация на Дунае, его судоходных притоках и соединительных каналах была организована таким образом, чтобы быть свободной и открытой на основе полного равенства служащих, торговых судов и грузов всех государств. До тех пор, пока армии союзников, охраняющие линии коммуникаций с Австрией, находятся на Дунае, этот принцип должен сочетаться с навигационными инструкциями, которые могут быть изданы командным составом этих армий в соответствующих зонах оккупации»83. Новым в британском проекте декларации СМИД был лишь пункт о действиях великих держав: «Четыре правительства, со своей стороны, будут действовать согласно этому принципу, а также предпримут необходимые шаги, чтобы обеспечить соблюдение этой декларации всеми прибрежными дунайскими странами»84.
Э. Бевин, выдвигая этот проект, заявил, что британская делегация после консультаций со своим правительством «готова отказаться от своего первоначального предложения», то есть включения в мирные договоры с придунайскими странами статей о Дунае, «если предлагаемая декларация будет принята на основе британского проекта»85. Знаменательно, что Бевин характеризовал предложенный им текст следующим образом: «Соединенному Королевству удалось объединить мнение США и СССР с мнением британской делегации»86. Дипломатический обозреватель агентства «Рейтер» писал 26 июня 1946 г. о надежде Бевина на то, что его предложение явится «удовлетворительным компромиссом»87.
Глава «Форин Оффис» очень беспокоился, отражает ли британский проект в полной мере точку зрения США. Он успокоился лишь после того, как Бирнс заявил, что удовлетворен и британской инициативой по выдвижению проекта декларации СМИД, и содержанием этого документа. Отвечая на вопрос Бевина, как советская делегация относится к английскому проекту, В. М. Молотов отметил положительный сдвиг в позициях британской и американской делегаций, согласившихся отказаться от включения в мирные договоры статей о Дунае, одновременно подчеркнув, что «при первом просмотре у него возникли некоторые сомнения» относительно отдельных формулировок документа и что советская делегация желала бы получить время для более глубокого его изучения88. Не без умысла Бевин в своем выступлении, последовавшим за речью Молотова, заговорил о том, что он «с большим трудом уговорил правительство Соединенного Королевства согласиться на эту процедуру». Бирнс был более откровенен в попытке оказать давление на советскую делегацию. Он заявил, что если совет не примет английский проект декларации, то «делегация США будет настаивать на включении в договор с Румынией статьи по Дунаю»89. Члены СМИД решили 26 июня 1946 г. еще раз рассмотреть советский и британский проекты деклараций и представить свои мнения на следующем заседании.
Заседание СМИД 27 июня 1946 г. началось с заявления Молотова о согласии принять за основу будущей декларации совета по дунайскому вопросу английский документ при условии, если будут приняты советские поправки. В частности, он предложил по-иному, чем в британском проекте, сформулировать первую фразу. В советском изложении она должна была звучать следующим образом: «Правительства США, Соединенного Королевства, СССР и Франции считают важным, чтобы в интересах мира на земле и международной торговли навигация на Дунае, его притоках и соединительных каналах была организована прибрежными государствами таким образом, чтобы она была свободной и открытой для служащих, торговых судов и товаров всех государств». И если по английскому проекту СМИД должен был принять «решение, в окончательной форме обязывающее прибрежные страны установить определенный режим судоходства на Дунае», как писала «Правда», то советская поправка все ставила на свои места, предоставив это право придунайским государствам90.
Дж. Бирнс сразу же поставил вопрос о том, что в предложенной делегацией СССР первой фразе проекта декларации отсутствуют слова «на основе полного равенства», а так как американская делегация считала их очень важными, то он потребовал ввести в текст если не эту формулировку, то мысль о «свободной и открытой», осуществляемой «без дискриминации» навигации. Безобидные, на первый взгляд, и вполне сочетавшиеся с демократической терминологией, эти слова тем не менее отражали не что иное, как стремление Бирнса ввести в декларацию пресловутый принцип «равных прав», или «равных возможностей». Делегация СССР, отказавшись от слов «на основе полного равноправия», исходила из того, что «было бы несправедливо в отсутствие прибрежных государств устанавливать правило, гласящее, что права этих стран на своей собственной территории никоим образом не должны отличаться от прав, имеющихся у других стран», то есть решать вопрос, который входил в компетенцию государств дунайского бассейна. В связи с этими соображениями В. М. Молотов отклонил высказанное Бирнсом замечание.
Это вызвало резкую реакцию шефа госдепартамента США. Он заявил, что так как советская редакция декларации не соответствует его, Бирнса, ожиданиям, «делегация США вновь настаивает на том, чтобы положение о свободе судоходства и торговли на Дунае было внесено в мирные договоры с Болгарией, Венгрией и Румынией»91.
Э. Бэвин был не столь решительным, как Бирнс, в изменении своей позиции. Свое выступление он начал с того, что советский проект декларации не предусматривает ответственности четырех держав за реализацию изложенных в этом документе принципов92. С другой стороны, министр иностранных дел Англии пытался обосновать мнение, что в связи с ранее существовавшими договорами о судоходном режиме Дуная нет необходимости в согласовании принципа «равных прав» с прибрежными государствами, как это считала советская делегация93.
Министр иностранных дел СССР согласился обдумать замечание Бевина относительно последней фразы декларации. Что же касается восстановления в тексте слов «на основании полного равноправия» или «без дискриминации», то он заявил, что решить это без участия прибрежных стран невозможно. Советская делегация, по признанию Молотова, предложив СМИД принять специальную декларацию по Дунаю, имела в виду, что совет сделает лишь первый шаг в решении этого вопроса и что любой другой шаг в определении судоходного режима не будет предпринят без участия государств дунайского бассейна. И так как представители Англии и США в представленном проекте декларации и поправках к советскому предложению стремились к предопределению режима навигации на Дунае, то делегация Советского Союза констатировала, что члены СМИД и в данном случае не смогли достичь соглашения.
Представляет интерес факт, что в этот же день, когда СМИД не смог договориться о тексте декларации относительно Дуная, английская «Тайме» опубликовала передовую статью, посвященную вопросу о судоходстве на этой реке, в которой рекомендовала не спешить с разрешением дунайской проблемы, обосновывая это
тем, что «ни один пункт мирного договора не может определить в той или иной хмере будущий характер торговых отношений балканских стран так же, как вопрос о навигации на Дунае. Такие вопросы находятся в слишком большой зависимости от будущей политической и экономической жизни Центральной и Юго-Восточной Европы, когда в результате осуществления мирных договоров будут в некоторой степени восстановлены нормальное существование и некоторая независимость этих государств»94. «Тайме» предлагала «отложить рассмотрение этой проблемы до другой конференции»95.
Высказываясь против спешки с разрешением проблемы дунайского судоходства, «Тайме» предполагала, что западные державы могут выждать более благоприятный момент для ее постановки и решения. Расчет делался на то, что придунайские государства, очень заинтересованные в восстановлении нормального судоходства на Дунае, с течением времени станут более сговорчивыми. А свидетельств того, что они желали быстрейшего разрешения этого вопроса, было предостаточно. Югославское правительство при каждом удобном случае ставило перед американскими властями вопрос о реституции судов, принадлежавших ФНРЮ. 28 июня 1946 г. Ян Масарик, министр иностранных дел Чехословакии, посетил в Париже Бирнса и Бевина и наряду с другими вопросами обсуждал с ними и дунайскую проблему. Он заявил на пресс-конференции: «Мы настаиваем, чтобы ничего не было предпринято без учета точки зрения Чехословакии»96. Подчеркнув, что «старая Международная дунайская комиссия сейчас не может быть полезной», Масарик поставил вопрос об урегулировании дунайской проблемы на новой основе. В эти же дни в прессе было опубликовано выступление Ференца Надя, премьер-министра Венгрии, в котором он подвел итог своей поездки по ряду столиц Европы и Северной Америки. В частности, опровергнув утверждения некоторых газет о том, что он согласился с мнением Бирнса относительно интернационализации Дуная, Надь тем не менее подтвердил факт, что вел переговоры о возвращении из американских зон оккупации в Австрии и Германии венгерского имущества, в том числе и дунайского флота Венгрии97.
Трудно определить, в какой степени вышеуказанные расчеты и факторы влияли на тактику западных держав в дунайском вопросе на втором этапе работы сессии СМИД в Париже. Из протокола заседания СМИД 29 июня 1946 г. видно, что главы дипломатических ведомств Англии и США не просто «не спешили», но прежде всего пытались создать реальные предпосылки нужного им решения проблемы дунайского судоходства с помощью мирных договоров с тремя придунайскими государствами. Стремление Бевина все же заполучить советское согласие с формулировкой «на основах полного равноправия» в проекте декларации СМИД по Дунаю не увенчалось успехом. Компромиссное предложение Ж. Бидо заменить формулировку, из-за которой разгорелась дискуссия,' словами «на основе равенства в отношении тарифов торговой навига-ции»98 также не ликвидировало тупика в дунайском вопросе.
Члены Совета министров иностранных дел заявили о том, что возвращаются на прежние позиции, которые занимали до выдвижения проектов декларации СМИД. И здесь необходимо привести мнение еженедельника «Нью стейтсмен энд нэйшн», с которым не во всем можно согласиться, но которое в то же время совершенно определенно объясняло существо вопроса: «Твердые основы европейского мира нельзя будет заложить до тех пор, пока стремление к компромиссам, обусловленное тактическими соображениями, не будет заменено подлинной готовностью сотрудничать в практических экономических вопросах. До тех пор, пока русские будут подозревать, что стремление американцев добиться свободы торговли в долине Дуная является просто ширмой для просачивания крупного капитала в этот район, никакие формулы, вырванные у Молотова, не будут чем-либо большим, чем простые бумажки»99.
Некоторые надежды на достижение соглашения по дунайскому вопросу привнесло в атомосферу работы сессии СМИД решение проблемы Триеста на основе французского компромиссного предложения. Исходя из того, что вопрос о Триесте касался не только Италии и Югославии, а одновременно являлся и вопросом о «перепутье между Восточной, Юго-Восточной и Центральной Европой, звеном между Балканами, дунайским бассейном и Средиземным морем», обозреватель газеты «П. М.» Макс Вернер высказал мнение, что уже «не может быть никакого тупика в отношении мирных договоров с Болгарией, Венгрией и Румынией», в том числе и в вопросе о Дунае. Он полагал, что решение триестской проблемы открыло «путь к соглашению в отношении дунайского бассейна»100.
Тем не менее эти надежды оптимистов не оправдались. Выступая 12 июля 1946 г. на заключительном заседании СМИД, Э. Бе-вин отметил, что совет не смог прийти к согласованному мнению относительно дунайской проблемы и восьми экономических статей пяти мирных договоров. Он заявил, что все эти вопросы необходимо представить на обсуждение мирной конференции. Министры иностранных дел СССР, США, Англии и Франции договорились о том, что эти 9 несогласованных вопросов будут включены в проекты мирных договоров, оговорив, что прежде их заместители попытаются найти согласованные точки зрения хотя бы по некоторым из них. Таким образом, сессия СМИД в Париже не смогла полностью выполнить свою миссию и вынесла разногласия, имевшиеся между четырьмя странами по многим вопросам, на мирную конференцию, хотя ранее предполагалось, что «конференции будут представлены полностью согласованные проекты мирных договоров»101. Не смогли внести свой вклад в решение дискуссионных проблем и заместители министров иностранных дел, работавшие в Париже до 17 июля 1946 г.
Представляют интерес некоторые оценки итогов Парижской сессии СМИД, данные сразу же после ее окончания, тем более,
что они определяли политический климат накануне мирной конференции. Бирнс, за два часа до отъезда из Парижа определивший перспективы заключения мирных договоров с побежденными странами как «светлые», в своем выступлении 15 июля по американскому радио констатировал, что проекты договоров, предлагаемые для обсуждения на мирной конференции, «не представляют собой лучшее, что может дать человеческий ум, но это лучшее, относительно чего человеческий разум смог обеспечить согласие четырех основных союзников»102. Государственный секретарь США, объяснив, что «основной целью американской политики сегодня является быстрое заключение мирных договоров и вывод оккупационных войск из Италии и балканских стран», не пожелал объяснить причину упорного нежелания представителей США и Англии в Париже прийти к соглашению по ряду вопросов, что, безусловно, сдерживало и выработку, и заключение мирных договоров с побежденными странами.
Впрочем, это умолчание не могло скрыть истины. Орган левых лейбористов — журнал «Сошиалист ревю» — в своем июльском номере объяснил это явление «антисоветской линией» политики Англии и США. Он, в частности, писал: «Любое несогласие между Бирнсом и Молотовым, между Молотовым и Бевином представлялось как «столкновение»... любой признак того, что Молотов не был убежден в необходимости изменить позицию, воспринимался как шаг к кризису. Когда же Бирнс и Бевин также отказывались отходить от своей позиции, это провозглашалось «твердостью» по отношению к «требованиям Москвы». По общему впечатлению, сложившемуся у русских, и не только у одних русских, именно Бирнс и Бевин были полны решимости навязать свое мнение всему остальному миру»103. Газета английских коммунистов «Дэйли Уоркер», характеризуя дунайскую политику Англии, отмечала: «Британский контроль над Дунаем не столько связан с британскими интересами в этом районе, сколько с враждой к СССР»104.
Своекорыстные цели Англии и США в дунайском бассейне привели к тому, что четыре основные союзные державы подошли к мирной конференции с различными точками зрения по дунайской проблеме. Английские и американские правящие круги настаивали на включении в мирные договоры с тремя придунайскими государствами специальных статей, определявших принципы организации режима судоходства на Дунае. Их представители сформулировали объединенный англо-американский проект 34-й статьи мирного договора с Румынией. В этот проект были включены следующие пункты:
«1. Навигация на Дунае, его пригодных для судоходства притоках и соединительных каналах должна быть свободной для служащих, торговых судов и товаров всех государств.
2. Санитарный режим и другие законы и правила на дунайской речной системе должны осуществляться Румынией без дискриминации, она не должна препятствовать коммерческой навигации. 3.
Не должно существовать препятствий или препон судоходству на главных каналах дунайской речной системы или вдоль ее берегов. Румыния обязуется устранять все препятствия на участке, находящемся под ее юрисдикцией, или же разрешать сделать это международной организации, которая будет создана для дунайской речной системы. 4.
Румыния не должна взимать никаких пошлин, налогов или других каких-либо видов платы, за исключением расходов по поддержанию навигационных условий на судоходном пути; за пользование любой другой частью реки, пригодной для судоходства, не будут взиматься налоги, пошлины и другая плата. Все пошлины, налоги и другие виды платы должны взиматься без дискриминации служащих, торговых судов и товаров различных стран. Перечень этих такс должен находиться под общественным контролем и быть выставлен в соответствующих местах. 5.
В разработке, руководстве и деятельности любого временного или постоянного режима для дунайской речной системы Румыния получит равные права с другими странами. 6.
Любой спор между странами, участвующими непосредственно в договоре, в связи с применением и интерпретацией статьи, касающейся режима и условий навигации на дунайской речной системе, который не может быть разрешен путем переговоров, будет передаваться на рассмотрение трех или более судей, назначаемых Международным судом в соответствии со статьей 26 его статута»105.
Делегация Англии предложила отдельным пунктом записать следующее постановление: «В течение 6 месяцев после вступления в действие настоящего договора будет созвана конференция всех заинтересованных государств, включая Румынию, для разработки нового постоянного режима для Дуная»106.
Как видно из текстов этих предложений, которые США и Англия выдвигали на обсуждение мирной конференции, в них нашли отражение все принципы, на основе которых они надеялись решить дунайскую проблему: «свобода навигации», «недискриминация», под чем подразумевались «равные права», «свобода торговли», решение вопроса о постоянном режиме «всеми заинтересованными государствами», то есть в краткой и несколько завуалированной форме была изложена программа империалистического проникновения на Дунай. Именно в связи с этим делегация СССР выдвинула предложение, которое гласило: «Вопрос о Дунае не может быть решен в мирных договорах с Болгарией, Венгрией и Румынией, поскольку он должен решаться при участии всех дунайских стран, включая такие союзные государства, как Чехословакия и Югославия. Поэтому делегация СССР предлагает не включать условия, касающиеся Дуная, в мирные договоры...»107 Предложения, выдвинутые на мирной конференции, показывали, что если СССР выступал в защиту прав прибрежных государств, то западные дер* жавы сосредоточивали усилия на восстановлении старого режима судоходства на Дунае.
Еще по теме Глава V БОРЬБА ПО ВОПРОСУ О РЕШЕНИИ ПРОБЛЕМЫ ДУНАЯ В РАМКАХ МИРНОГО УРЕГУЛИРОВАНИЯ С БОЛГАРИЕЙ, ВЕНГРИЕЙ И РУМЫНИЕЙ НА СЕССИИ СМИД В ПАРИЖЕ (1946 г.):
- Глава IV ПОДГОТОВКА США, ВЕЛИКОБРИТАНИИ И ФРАНЦИИ К ПОСТАНОВКЕ ДУНАЙСКОЙ ПРОБЛЕМЫ НА ПАРИЖСКОЙ СЕССИИ СМИД (1945-1946 гг.)
- Глава V БОРЬБА ПО ВОПРОСУ О РЕШЕНИИ ПРОБЛЕМЫ ДУНАЯ В РАМКАХ МИРНОГО УРЕГУЛИРОВАНИЯ С БОЛГАРИЕЙ, ВЕНГРИЕЙ И РУМЫНИЕЙ НА СЕССИИ СМИД В ПАРИЖЕ (1946 г.)
- Глава VIII РЕШЕНИЕ НЬЮ-ЙОРКСКОЙ СЕССИИ СОВЕТА МИНИСТРОВ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР, США, ВЕЛИКОБРИТАНИИ И ФРАНЦИИ ПО ПРОБЛЕМЕ ДУНАЯ (1946 г.)
- Глава ЇХ ДУНАЙСКАЯ ПРОБЛЕМА НАКАНУНЕ КОНФЕРЕНЦИИ В БЕЛГРАДЕ (1947-1948 гг.)
- Восстановление дунайского судоходства после второй мировой войны (Политико-экономические аспекты) М. А. МУНТЯН