2.3.2. Проблемы исторического прошлого при кабинетах Демократической партии Японии (2009 - 2012 гг.)

Следующий премьер-министр от ДПЯ Н.Кан сделал примирительный шаг навстречу Сеулу, в августе 2010 г. опубликовав заявление по случаю столетней годовщины аннексии Корейского полуострова. Официальный Сеул дал ему высокую оценку. Как отмечалось в комментарии официального представителя МИДТ, правительство Южной Кореи рассматривает заявление Н.Кана как «желание премьер-министра и правительства Японии преодолеть несчастливое прошлое между Японией и Республикой Корея и проложить путь в светлое будущее двусторонних отношений» . Сеул также выразил признательность за намерение Токио содействовать решению гуманитарных вопросов, включая возвращение вывезенных с Корейского полуострова в Японию исторических архивов и репатриацию сахалинских корейцев . Извинения, принесенные Н.Каном, стали рассматриваться как развитие заявления Т.Мураямы 1995 года.

В отличие от официального Сеула, в парламентских и общественных кругах Южной Кореи к заявлению Н.Кана отнеслись более сдержанно. И правящая, и оппозиционная партии признали этот шаг «определенным прогрессом», но недостаточным для того, чтобы «укротить гнев» народа Южной Кореи в отношении преступлений Японии. Критике подверглось отсутствие упоминаний о жертвах трудовой мобилизации и «женщинах для утешения», а также недвусмысленного указания на то, что договор о присоединении Кореи 1910 г. являлся изначально неправомерным, поскольку был навязан корейской стороне .

В Японии оценки также разнились. Депутаты от находившейся тогда в оппозиции Либерально-демократической партии, а также некоторые представители правящей ДПЯ посчитали принесенные Н.Каном извинения контрпродуктивными: звучали опасения, что они могут стать основанием для выдвижения южнокорейской стороной требований дальнейших компенсаций. Премьер-министру Японии пришлось подтвердить, что в отношении выплаты компенсаций он придерживается позиции предыдущих кабинетов, а именно, что по соглашению 1965 г. стороны отказались от взаимных претензий^{[504] [505].}

14 ноября 2010 года на полях саммита АТЭС было подписано японо-южнокорейское межправительственное соглашение по архивам, вывезенным Японией с Корейского полуострова. Депутаты от ЛДП выступили против соглашения и грозили сорвать его ратификацию в парламенте^{[506] [507]. Однако в июне 2011 г. соглашение все-таки вступило в силу, что Сеул приветствовал как шаг в духе заявления Н.Кана 2010 г. .}

Подобные тенденции в двусторонних отношениях повлияли и на общественные настроения. Итоги опроса общественного мнения, проведённого в Южной Корее в апреле 2010 года, показали значительный рост положительных оценок Японии среди южнокорейских респондентов (64% положительно против 29% отрицательно^[508]).

Однако «медовый месяц» в отношениях Японии и Южной Кореи продлился недолго. Причинами очередного сбоя в японо-южнокорейском диалоге стали обострение территориального спора вокруг островов Токто/Такэсима и ряд высказываний японского руководства, демонстрирующих отход от компромиссного подхода к вопросам исторического прошлого.

На повестке дня японо-южнокорейских отношений вновь появилась проблема «женщин для утешения». Этому способствовал вынесенный летом 2011 г. вердикт конституционного суда Республики Корея, признавший несоответствующим конституции бездействие южнокорейского правительства в этом вопросе. В результате в ходе очередной встречи с премьер-министром Японии Ё.Нодой в Киото 18 декабря 2011 года Ли Мён Бак призвал для дальнейшего развития двусторонних отношений принять меры к решению проблемы «женщин для утешения». В ответ премьер-министр Японии озвучил известную юридическую позицию Токио: все вопросы о выплате компенсаций решены с юридической точки зрения договором об основе отношений 1965 года и последующими двусторонними соглашениями, а также призвал демонтировать памятник «женщине для утешения», установленный неправительственной южнокорейской организацией напротив здания посольства Японии в Сеуле. Вместе с тем Ё.Нода подчеркнул готовность прилагать усилия для разрешения гуманитарного аспекта проблемы^[509].

По сообщениям японской прессы, кабинет Ё.Ноды искал варианты решения проблемы «женщин для утешения». В качестве возможных мер рассматривались направление в адрес бывших «женщин для утешения» нового письма от имени премьер-министра Японии с формулировкой о «четком осознании правительством Японии своей ответственности» ^[510] , проведение встреч посла Японии в Южной Корее с пострадавшими для принесения извинений, а также оказание материальной помощи бывшим «женщинам для утешения» из средств государственного бюджета, но исключительно в качестве меры гуманитарного характера^[511] . Однако такой вариант не был реализован по причине роспуска японского парламента в ноябре 2012 г. и последующей победы ЛДП на всеобщих выборах.

В августе 2012 г. президент Ли Мён Бак первым из президентов Южной Кореи посетил оспариваемые Японией острова Токто/Такэсима и потребовал извинений от императора Японии за годы колониального правления в случае его гипотетического визита в Республику Корея^[512].

Итогом накопившихся противоречий стала очередная заморозка политического диалога между Японией и Южной Кореей на высшем уровне, а в июне 2012 г. в последний момент по «внутриполитическим причинам» Республикой Корея было сорвано подписание соглашения о защите секретной военной информации (General Security of Military Information Agreement, GSOMIA), необходимого для обмена разведданными по развитию ситуации вокруг КНДР (взаимодействие по вопросам безопасности между Японией и РК до сих пор осуществлялось не

523

напрямую, а через посредничество с США) .

Опросы общественного мнения, проведенные в 2012 г., продемонстрировали резкое ухудшение отношения граждан Республики Корея к Японии. Число респондентов, оценивавших Японию положительно, упало по сравнению с опросом 2010 г. с 64 до 38%. Негативное отношение к Японии в 2012 г. выразили 58% респондентов (в 2010 г. - всего 29%). При этом большинство участников опроса в качестве причины своих негативных взглядов на Токио назвали внешнеполитический курс, проводимый японским правительством (36%)^{[513] [514] [515].}

В отношениях с Китаем в период нахождения у власти Демократической партии Японии проблемы исторического прошлого фактически сошли с политической повестки дня. В отличие от ЛДП, демократы казались более расположены к прагматичному сотрудничеству с Пекином , а такие партийные лидеры, как Ю.Хатояма, И.Одзава, Н.Кан и К.Окада, поддерживали тесные контакты с китайским руководством^{[516] [517] [518]. Ю.Хатояма занимал должность вице-председателя парламентской ассоциации японо-китайской дружбы и критиковал тех членов ДПЯ, которые публично заявляли о «китайской угрозе» . Кроме того, поддержание прочных связей с КНР было жизненно необходимо для воплощения идей Ю.Хатоямы о восточноазиатской интеграции .}

Пекин в ответ также демонстрировал настрой на сотрудничество. 9 сентября 2009 г. премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао принял первую после выборов в Японии крупную делегацию из Японии во главе с председателем Ассоциации японо-китайских экономических связей (Japan-China Economic Association) Митараи Фудзио. Пекин приветствовал настрой ДПЯ

на укрепление связей с Китаем и выразил ответную готовность укреплять контакты с новым

529 530 531

японским правительством . В мае 2010 г. и в декабре 2011 г. состоялся обмен визитами на высшем уровне.

Место проблем истории как негативного фактора в двусторонних отношениях, однако, вскоре занял обострившийся территориальный спор вокруг островов Сэнкаку/Дяоюйдао. 7 сентября 2010 г. произошло столкновение китайского рыболовецкого судна с японскими патрульными кораблями Управления безопасности на море в акватории вблизи островов Сэнкаку, которую Япония считает своими территориальными водами. Китай в одностороннем порядке объявил об отсрочке второго раунда переговоров по заключению соглашения о совместной разработке ресурсов в Восточно-Китайском море , отложил запланированные мероприятия по линии парламентских и молодежных обменов, обещал принять «решительные контрмеры» и угрожал Японии «последствиями» . Запланированная на осень 2010 г. на полях Восточноазиатского саммита в Ханое встреча премьер-министра Японии Н.Кана и премьера Госсовета КНР Вэнь Цзябао не состоялась (лидеры обменялись только краткими репликами)^{[519] [520] [521] [522] [523] [524] [525]. Был остановлен диалог высокого уровня по вопросам экономики.}

Начиная с Н.Кана премьер-министры Японии стали вновь публично высказывать опасения в связи с «морской активностью» КНР и ее растущим военным потенциалом . В «голубой книге» японской дипломатии ежегодно (с 2010 по 2013 гг.) выражалась озабоченность двузначным ростом оборонных расходов КНР и их недостаточной прозрачностью, а также регулярными заходами китайских рыболовецких судов в акваторию вблизи островов Сэнкаку/Дяоюйдао. Ситуация резко обострилась после того, как в сентябре 2012 года администрация Ё.Ноды национализировала три из пяти островов гряды.

В результате относительное затишье в спорах по проблемам исторического прошлого не принесло заметных изменений в настроениях граждан Китая в отношении Японии. По результатам опроса общественного мнения, проведённого в 2012 г., в КНР влияние Японии оценили негативно 63% против всего 16% положительно^{[526] [527] [528]} (в аналогичном опросе 2010 г. 47% против 29% соответственно, притом Китай стал единственной из 28 стран, где проводился опрос, в которой Японию оценили негативно) . В 2012 г. Южная Корея и Китай снова стали единственными из стран, принимавших участие в опросе, где Японию оценили

538

преимущественно негативно .

Можно сказать, периоды правления либерал-демократов после Дз.Коидзуми (2006 - 2009 гг.) и Демократической партии Японии (2009 - 2012 гг.) были тактической «передышкой» в спорах по проблемам истории. Хотя обе стороны - Япония и КНР/Южная Корея - приложили усилия для выправления значительно охладившихся к тому времени отношений и даже демонстрировали готовность к некоторому компромиссу по проблемам исторического прошлого, принципиального сближения сторон в вопросах оценки истории не произошло.

Это ясно продемонстрировали результаты совместных японо-южнокорейских и японо­китайских исторических исследований, начатые при Дз.Коидзуми и первом премьерском сроке С.Абэ и завершившиеся в начале 2010 г.

В январе 2010 г. был опубликован доклад по результатам работы японо-китайской комиссии историков. Исследования покрыли всю историю японо-китайских отношений - с древних времен до современности. Работа была построена по следующей схеме: эксперты из обеих стран писали независимо друг от друга главы, посвященные различным периодам истории двусторонних отношений, а затем оставляли пометки и комментарии к текстам коллег.

Предполагалось, что главы позволят раскрыть общую картину, а комментарии - осветить наиболее острые и вызывающие разногласия вопросы^[529].

Результаты работы японо-китайской комиссии историков продемонстрировали значительные расхождения сторон в оценках событий первой половины XX в. Участники комиссии с японской стороны не отрицали факт агрессии Японии в отношении Китая, а также «нанкинскую резню», но при этом часть ответственности за катастрофу перекладывали на Китай и указывали на расхождения в оценках числа жертв. Неприемлемыми для китайской стороны были утверждения японских историков о необъективности вердиктов

Международного военного трибунала для Дальнего Востока по причине того, что в ходе процесса не рассматривались преступления стран-победительниц^[530]. Кроме того, японские эксперты настаивали, что истинной причиной роста антияпонских настроений в Китае и, как следствие, ухудшения двусторонних отношений, является патриотическое образование в КНР, и указывали на невозможность проведения параллелей между японским и германским опытами послевоенного примирения^{[531] [532].}

В итоге, ссылаясь на возможную негативную реакцию общественности, Пекин предложил не публиковать комментарии, а также три последние главы, посвященные послевоенному периоду . Кроме того, текст, подготовленный китайскими историками, был опубликован только на китайском языке, а японскими - на японском^{[533] [534].}

Тем не менее, официальный представитель МИД КНР приветствовал «определенное единство мнений», к которому пришли историки. В Китае обратили внимание на то, что члены комиссии с японской стороны не стали отрицать, что вторая японо-китайская война представляла собой акт агрессии Японии в отношении Китая, как и тот факт, что «нанкинская резня» принесла значительные жертвы среди мирного населения . Министр иностранных дел Японии К.Окада также приветствовал работу комиссии, выразив надежду, что «по итогам многократных обсуждений постепенно сформируется единое понимание истории, даже если не

сразу все идет гладко и существуют расхождения во мнениях, особенно что касается вопросов

545

современной истории»

Возглавлявший японскую часть комиссии ректор Международного университета С.Китаока отмечал, что «целью [работы комиссии] было сесть за стол переговоров - что само по себе уже не просто - с прицелом на достижение соглашения и примирения в

546

сверхдолгосрочнои перспективе» .

По итогам двух раундов японо-южнокорейских исторических исследований (май 2002 г. - июнь 2005 г., июнь 2007 - март 2010 г.) также не удалось сблизить позиции сторон по вопросам оценки современного этапа отношений (вторая половина XIX - XX вв.). При этом разногласия начались уже с вопроса выбора предмета исследования - южнокорейские историки настаивали на изучении спорных вопросов двусторонних отношений (т.е. тех, которые стали причиной возникновения т.н проблемы учебников), в то время как японские предлагали сфокусироваться на изучении областей двусторонних отношений, представляющих прежде всего научный интерес . Кроме того, эксперты с южнокорейской стороны настаивали на учете результатов совместных исследований в учебниках национальной истории, с чем японская

548

сторона не желала соглашаться .

Исследования охватили период с древней истории до современности и осуществлялись в рамках трех рабочих групп, выделенных по хронологическому принципу. Ко второму раунду исследований была добавлена отдельная подгруппа по учебникам. В ходе работы группы, посвященной современному этапу развития японо-южнокорейских отношений, наибольшие разногласия вызвали оценка процессов модернизации в странах региона в конце XIX в. и их международная проекция, вопросы законности договоров, заключенных между Японией и Кореей в начале XX в., а также оценки итогов колониальной политики Японии на Корейском

549

полуострове .

Итоговые доклады^{[535] [536] [537] [538] [539] [540]} были размещены на японском и корейском языках на электронной странице Фонда японо-южнокорейских культурных обменов (выполнял функцию секретариата

в ходе совместных исследований), распространены для открытого доступа в библиотеках, представлены для ознакомления в издательствах, занимающихся выпуском школьных учебников. Министерство иностранных дел Японии приветствовало результаты работы комиссии как «способствующие продвижению единого понимания достоверных фактов и трактовки истории японо-южнокорейских отношений» и высказало пожелание, чтобы они стали доступны широкой публике^{[541] [542] [543].}

Ранее, в октябре 2009 г., правительство Японии выступило с очередной инициативой в этом направлении: министр иностранных дел К.Окада предложил создать комиссию историков из Японии, Китая и Южной Кореи для подготовки единого учебника истории . На встрече Ли Мён Бака и Ё.Ноды в Киото 18 декабря 2011 г. была достигнута договоренность о проведении третьего раунда совместных исторических исследований . Однако обе вышеуказанные инициативы так и не были реализованы.

Заморозка политического диалога с Китаем и Южной Кореей из-за ежегодных визитов Дз.Коидзуми в храм Ясукуни ставила последующих глав кабинетов министров Японии перед необходимостью прилагать активные усилия для реанимации двусторонних связей. В период правления кабинетов ЛДП (2006 - 2009 гг.) были предприняты попытки приглушить остроту споров вокруг проблем исторического прошлого. Усилия в этом направлении не могут быть объяснены политическими предпочтениями японских премьеров, поскольку по крайней мере два из трех возглавлявших в тот период правительство страны политиков - С.Абэ и Т.Асо - придерживались правоконсервативных взглядов, высказывались в пользу продолжения паломничества в Ясукуни членами японского кабинета министров и парламентариями (и даже императором Японии), призывали отказаться от «мазохистского» взгляда на историю в японских учебниках и выражали сомнения в правильности позиции предшествующих кабинетов по отношению к проблеме «женщин для утешения». Тем не менее, принимая во внимание тот факт, что Пекин и Сеул условием к восстановлению диалога с Токио на высшем уровне ставили отказ главы кабинета министров Японии от посещений храма Ясукуни, С.Абэ,

Я.Фукуда и Т.Асо воздерживались в период своего правления от посещения святилища. Впрочем, С.Абэ и Т.Асо делали пожертвования в Ясукуни, что вызывало негативную реакцию восточноазиатских партнеров Токио, однако более сдержанную, чем это было бы при их личных визитах в храм.

По итогам визитов С.Абэ в Пекин и Сеул в 2006 г. были достигнуты договоренности выстраивать двусторонние отношения с учетом обоюдных долгосрочных национальных интересов, отложив в сторону существующие политические разногласия. С обеими странами Токио договорился о проведении совместных исторических исследований.

Положительный резонанс в Японии вызвало выступление Вэнь Цзябао в японском парламенте в 2007 г., в ходе которого премьер Госсовета КНР публично выразил признательность Японии за неоднократное принесение извинений и оказание КНР содействия в рамках программ ОПР, а также приветствовал намерение Токио играть большую роль на международной арене. В мае 2008 г. состоялся первый за десять лет визит в Японию Председателя КНР Ху Цзиньтао, в ходе которого стороны подтвердили, что будут прилагать усилия для построения взаимовыгодных отношений, основанных на общих стратегических интересах. Впервые за послевоенную историю отношений Японии и Китая состоялся обмен визитами военных кораблей. 18 июня 2008 г. было подписано рамочное соглашение о совместных разработках ресурсов в Восточно-Китайском море.

В отношениях Японии с Республикой Кореей также наметилось некоторое потепление, особенно после того, как в феврале 2008 г. пост президента страны занял Ли Мён Бак, который заявил о намерении кардинально улучшить отношения с Японией на основе ориентированной в будущее прагматичной политики при отказе от политизации вопросов исторического прошлого.

В указанный период проблемы исторического прошлого по-прежнему фигурировали в повестке дня японо-южнокорейских и японо-китайских контактов на высоком и высшем уровне, не играя, тем не менее, значимой роли в их содержательной части. Японии удалось приглушить звучание этих проблем в отношениях с КНР и РК, однако ни одно из фундаментальных противоречий урегулировано не было. Японские власти продолжали использовать тему исторического прошлого в своих внутриполитических целях. Была продолжена практика посещения депутатами правящей ЛДП храма Ясукуни, которая в очередной раз получила одобрение в качестве официального курса партии. В марте 2007 г. премьер-министр С.Абэ подверг сомнению объективность заявления Ё.Коно 1993 г. по проблеме «женщин для утешения», а в японских учебниках сокращалось число упоминаний о военных преступлениях Японии. Вышеуказанное давало почву для возникновения проблем исторического прошлого на политической повестке дня для Японии в будущем.

Победившая на выборах в палату представителей парламента Японии в 2009 г. Демократическая партия (ДПЯ) обещала уделить больше внимания развитию отношений со странами Азии с учетом изменения геополитических раскладов в регионе. Первый премьер- министр от ДПЯ Ю.Хатояма ратовал за региональную интеграцию, и такая позиция диктовала необходимость более примирительного подхода правительства к проблемам исторического прошлого.

В частности, Ю.Хатояма заявил, что не намерен посещать Ясукуни, и призвал остальных министров кабинета последовать его примеру. Эту линию продолжил следующий премьер- министр от ДПЯ Н.Кан. 15 августа 2010 года никто из членов правительства Японии не нанёс визит в храм по случаю дня окончания войны. В следующем 2011 г. члены кабинета министров Н.Кана также воздержались от паломничества в Ясукуни. Однако зарождавшуюся при ДПЯ традицию в следующем году нарушили два министра кабинета Ё.Нода.

10 августа 2010 г. премьер-министр Н.Кан сделал заявление в связи со столетней годовщиной аннексии Корейского полуострова, в котором первым из японских лидеров признал, что присоединение Корейского полуострова к Японии осуществлялось против воли корейского народа. Несмотря на то, что некоторые аспекты заявления вызвали критику со стороны политических и общественных кругов Южной Кореи, в целом оно было воспринято в обеих странах как шаг вперед в японо-южнокорейских отношениях.

К концу пребывания ДПЯ у власти, однако, японо-южнокорейские отношения значительно охладились из-за обострения территориального спора вокруг островов Токто/Такэсима, а также по причине ряда высказываний японского руководства, в частности, премьер-министра Ё.Ноды, позволяющих сделать вывод об отходе ДПЯ от деликатной позиции в отношении проблем истории. Возвращению проблематики исторического прошлого на двустороннюю повестку дня способствовало решение конституционного суда Республики Корея, признавшего несоответствующим конституции страны бездействие южнокорейского правительства в вопросе о «женщинах для утешения».

В отношениях с Китаем в период нахождения Демократической партии Японии у власти проблемы исторического прошлого фактически исчезли с политической повестки дня. Место проблем истории как негативного фактора в двусторонних отношениях, однако, вскоре занял обострившийся территориальный спор вокруг островов Сэнкаку/Дяоюйдао.

В итоге за годы правления ДПЯ правительству Японии так и не удалось добиться улучшения в отношениях со странами региона. Усилия кабинетов ДПЯ в направлении урегулирования проблем исторического прошлого были непоследовательны и принесли лишь временные результаты. Неоднородность ДПЯ не позволила даже сформировать единой партийной позиции по этому вопросу, а демонстрируемые рядом демократов примирительные

шаги в адрес КНР и Южной Кореи по проблемам исторического прошлого во многом определялись их стремлением провести четкую грань между собой и либерал-демократами.

Можно сказать, периоды правления либерал-демократов после Дз.Коидзуми (2006 - 2009 гг.) и Демократической партии Японии (2009 - 2012 гг.) были тактической «передышкой» в спорах по проблемам истории. Хотя обе стороны - Япония и КНР/Южная Корея - приложили усилия для выправления значительно охладившихся к тому времени отношений и даже демонстрировали готовность к некоторому компромиссу по проблемам исторического прошлого, принципиального сближения сторон в вопросах оценки истории не произошло.

Результаты совместных японо-китайских и японо-южнокорейских исторических исследований, начатые при кабинетах ЛДП и завершенные при ДПЯ, продемонстрировали значительные расхождения сторон в оценках событий первой половины XX века, притом настолько существенных, что Китай настоял на изъятии некоторых глав итоговых докладов экспертов при публикации. Участники с японской стороны не отрицали факт агрессии Японии, однако переносили ответственность за разжигание споров вокруг истории на партнеров. Тем не менее, стороны приветствовали дальнейшую работу по совместному изучению истории.

В данной связи интересно сравнение с опытом примирения в Европе. В 1972 г. под эгидой ЮНЕСКО была создана польско-немецкая комиссия по учебникам. Ей потребовалось пять лет, чтобы выпустить рекомендации для составления учебников по истории и географии, и еще 24 года для выработки методических рекомендаций по преподаванию истории. Аналогичный диалог между ФРГ и Францией начался еще в 1950 г., а итоги работы были подведены только к 1989 г.^[544].

Как показывает европейский опыт, для исторического примирения требуется приложение значительных усилий с обеих сторон на протяжении длительного времени. В условиях отсутствия консенсуса в вопросах оценки истории в японской политической элите и обществе, когда подходы к урегулированию проблем прошлого меняются вместе со сменой кабинетов министров (притом довольно частой) и зависят от политической повестки дня, выработка единой и долгосрочной линии на примирение представляется проблематичной.

Между тем, как утверждают сторонники конструктивисткой теории международных отношений, национализм и чувство национальной гордости в странах Восточной Азии являются одним из основных источником напряжённости^[545]. Послевоенное южнокорейское национальное самосознание в значительной мере построено на памяти о героической борьбе с японскими колониальными захватчиками. Стоит только обратить внимание на национальные праздники в Южной Корее: 1 марта - День движения за независимость (с 1946 г.) и 15 августа - День независимости (освобождение от японского колониального господства и создание Республики Корея тремя годами позже). Сформированная в мае 2017 г. новая администрация в Южной Корее пообещала со следующего года ввести новую дату - день памяти «женщин для

556

утешения» .

Национальное самосознание современного Китая также во многом сформировалось вокруг антияпонских настроений. В «столетие унижения» Китая, начавшегося с опиумных войн, Япония, занимавшая в мировоззрении китайцев на протяжении столетий периферийное место «варварского» королевства, бросила вызов китаецентричной картине мира, расширив свою сферу влияния не только на традиционную область интересов Китая - Корейский полуостров, но и на саму китайскую территорию. Две японо-китайские войны, отличавшиеся большой жестокостью, нанесли сильный удар по национальной гордости китайцев . И если в первые десятилетия существования КНР антияпонские чувства в народе сдерживались, то после придания акцента на патриотическое воспитание с начала 1980-х гг. победа над японскими захватчиками заняла в нем центральное место . В 1985 г., например, в Нанкине был впервые открыт мемориальный музей, посвященный «нанкинской резне».

В то же время, в Японии историческая память о войне складывается, прежде всего, из памяти об огромных материальных и людских потерях в ходе войны с США, от воздушных бомбардировок японских городов и перенесении единственного в мире опыта применения ядерного оружия (т.н. «комплекс виктимности»)^{[546] [547] [548] [549]}. А в последнее время в связи со сменой поколений, непосредственно не переживших войну, память о войне ослабевает. Что касается колониального прошлого и причинённых Японией разрушений странам Азии, то эти вопросы по существу никогда не были в центре внимания в японском общественно-политическом дискурсе.

Диаметрально противоположные оценки общего исторического опыта способствуют закреплению проблем исторического прошлого в отношениях Японии с КНР и РК. Второй премьерский срок С.Абэ, начавшийся в декабре 2012 г., продемонстрировал очередное обострение японо-китайских и японо-южнокорейских отношений по этой причине.