1.2 Теория секьюритизации и конструктивистский подход к проблеме энергетической безопасности
В международно-политической науке конца XX - начале XXI в. в качестве одного из ведущих течений, потеснивших доминирующие либеральные и реалистические парадигмы, выступил конструктивизм.
По мнению ряда авторитетных ученых, именно противостояние между рационализмом и конструктивизмом в научном дискурсе заступило место спорам либерализма и реализма.Ввиду разнообразия конструктивистских подходов существует большое количество их классификаций. Так, Дж.Т. Чекель выделяет «тонкий» (умеренный), «плотный» (радикальный), «традиционный», «интерпретативный» и «критический» конструктивизм» [48] [49] . П.А. Цыганков различает два ключевых варианта конструктивизма: неоклассический (Дж. Рагги, Ф. Краточвил, И. Адлер и др.) и постмодернистский (Р. Эшли, Дж. Дер Дериан, Р. Уокер и др.), впрочем, дополняемых иногда третьим промежуточным вариантом неоидеализма А. Вендта.[50] Сам же А. Вендт утверждает существование трех основных направлений конструктивистской теории международных отношений: модернистское, постмодернистское и феминистское.[51] При всей разнородности различных течений, конструктивизм имеет и объединяющие характеристики. Так, основными объектами анализа являются суверенные государства, ключевые структуры в межгосударственной системе рассматриваются не столько с позиций материальных, сколько интерсубъективных, идентичности и интересы государства представляются сконструированными данными социальными структурами. Одна из наиболее законченных конструктивистских концепций была разработана в рамках копенгагенской школы международных отношений, группы европейских ученых, объединившихся под началом ныне не существующего Копенгагенского института исследований мира. Становление данного течения относится к первой половине 80-х гг. XX в., когда была опубликована книга Б. Бузана «Люди, государство и страх: проблема национальной безопасности в международных отношениях»[52], явившаяся своеобразным конструктивистским продолжением трехуровневой интерпретации природы мировой политической системы, изложенной в уже ставшем классическим труде К. Одним из главных положений теории является принципиальное отличие реальных экзистенциальных угроз международной и национальной безопасности от искусственных, введенных в ранг реальных с помощью секьюритизации, «дискурсивного процесса посредством которого в политическом пространстве конструируется интерсубъективное понимание явления в категориях экзистенциальных угроз референтному объекту и обосновывается введение срочных и чрезвычайных мер по их нейтрализации»[58] [59] [60]. В.Е. Морозов отмечает, что «теория секьюритизации предлагает рассматривать безопасность как дискурсивную практику, направленную на изменение расстановки политических 59 приоритетов» , а значит, выражаясь терминами постмодерна, данное концептуальное построение превращает секьюритизированную политическую проблему в симулякр угрозы безопасности. Такая практика приводит к размыванию сферы высокой политики, относящейся к проблематике обеспечения национальной безопасности государства, и обращению к проблемам социального, экологического и экономического секторов общественных отношений, традиционно принадлежавших к области повседневной политики. потенциальных угроз безопасности бесконечно, а ресурсы для противодействия 60 угрозам всегда ограничены» . По сути, секьюритизация является мощнейшим политическим инструментом по мобилизации общественных ресурсов и государственной мощи государства для реализации определенных задач. Во-первых, «интерпретация определенного явления в качестве вопроса, относящегося к области безопасности, повышает вероятность, что государства будут уделять ему серьезное внимание»[61]. Во-вторых, поскольку угроза безопасности зачастую воспринимается в иррациональном и нелогическом ключе, секьюритизированная проблема вступает в дихотомию с политическими мерами, направленными на ее нивелирование, и представляющимися в связи с этим оправданными и логичными. В-третьих, «многие способы решения проблем безопасности преподносятся как базирующиеся на универсальных нормах и консенсусе вокруг них, что дает власти возможность занять удобную и морально привлекательную позицию исполнителя интересов «всего цивилизованного человечества»»[62]. Таким образом, акт секьюритизации позволяет ни только привлечь общественное внимание к проблеме, но также логически обосновать контрмеры и морально оправдать их введение. Концепт секьюритизации не является изолированным, а представляет собой конечный этап на шкале восприятия той или иной проблемы общественных отношений. Так, любое общественное явление может быть деполитизированным (не являющимся вопросом политического обсуждения), политизированным (включенным в сферу политического дискурса), и, наконец, секьюритизированным (внесенным в область наивысших национальных интересов государства). «Принадлежность вопроса тому или иному участку спектра не зависит от его содержательной стороны и определяется исключительно политической динамикой в конкретном сообществе»[63]. Перемещение проблемы возможно не только по вектору усиления от деполитизации к политизации и далее к секьюритизации, но и в обратном направлении посредством акта десекьюритизации, т.е. Отдельные зарубежные исследователи обращают внимание на то, что секьюритизация приводит к дезавуированию политического: «тезис о том, что безопасность начинается там, где заканчивается политика, привел если не к противопоставлению этих двух концептов, то к появлению линий водораздела между ними»[64]. Впрочем, на наш взгляд, секьюритизация должна толковаться не в абсолютных, а в относительных величинах. Иначе говоря, секьюритизацию следует воспринимать не в духе отдельной от политизации категории, а в качестве ее крайнего проявления, в то время как деполитизацию считать отсутствием политизации и секьюритизации. Такой подход позволяет использовать данную теоретическую концепцию копенгагенской школы намного шире, нежели только в отношении проблем безопасности. Практическое воплощение секьюритизации выражается в процессе навешивания ярлыков экзистенциальной угрозы на ту или иную область общественных отношений. «Ключевая роль в данном процессе отводится действиям секьюритизирующих акторов, придающих проблеме статус угрозы безопасности референтного объекта [...] посредством «акта секьюритизации» - убеждения релевантной аудитории в такой необходимости, в том числе с помощью функциональных акторов, которые, не будучи инициаторами процесса секьюритизации, оказывают существенное влияние на его динамику.» [65] Сам процесс признается состоявшимся только в случае исполнения трех условий: указания на наличие экзистенциональной угрозы, отсылки к чрезвычайным мерам, влияния на отношения между акторами и релевантной аудиторией посредством 66 Т-) нарушения устоявшихся принципов . Большой потенциал обращения к сфере безопасности отмечал еще М. Вебер, утверждавший, что превращая политику в войну, харизматический лидер предлагает людям универсальную религию спасения - веру в вождя. По словам В.Е. Морозова, «безопасность является одной из наиболее типичных форм популистской политики, направленной на устранение различий внутри политического сообщества»[68] [69]. Центральной проблемой секьюритизации в данном случае является вопрос идентичности. Так, для успешного акта секьюритизации того или иного референтного объекта секьюритизирующему актору необходимо убедить релевантную аудиторию в их общей идентичности, противопоставленной источнику угрозы референтному объекту. Другими словами, стратегической задачей успешного акта секьюритизации является разграничение и конструирование устойчивой дихотомии между категорией Мы (релевантная аудитория) и категорией Они (феномен, угрожающий безопасности референтного объекта). Оговоримся, что идентичность не может являться устойчивым состоянием, и ее границы подвижны. Наиболее известный критик копенгагенской школы Б. Мак-Суини в свою очередь отмечает, что категория идентичности вступает в противоречие с категорией государства, и не поддается объективному 69 эмпирическому анализу . т~ч и и В рамках копенгагенской школы практический аспект применения теории секьюритизации успешно дополняется методом секторального анализа, предложенного Б. Бузаном в труде «Безопасность: новая структура для анализа». По мнению исследователя, в рамках изучения международной и национальной безопасности возможно выделение пяти секторов: военного, экологического, экономического, социального и политического. [70] [71] Ключевым моментом для причисления того или иного явления к определенному сектору безопасности является характер угроз референтному объекту и специфика взаимосвязи акторов. «В анализе секторы служат для разъединения целого на части, объединенные на основе специфической модели взаимодействия. При этом элементы, определяемые сектором, не обладают качеством независимого существования. [...] Секторы могут определять отличные модели, но при этом являться органичными частями единого целого. Единственной целью их выделения является облегчение 71 проведения анализа» . Выделяемые сектора обладают сильной связью друг с другом. Так, например, военное столкновение может явиться результатом межгосударственного экологического конфликта, или социальных трений на почве религии или языка. В связи с этим закономерным является вывод о том, что для полноценного анализа проблемы нельзя ограничиваться лишь одним из секторов, или, иными словами, наряду с декомпозицией явления на сектора необходимо учитывать и межсекторальную динамику. Так, к примеру, мысля в сугубо экономических категориях, сложно объяснить напряженные хозяйственные отношения Западной и Восточной Европой во времена Холодной войны, не принимая во внимания политического и военного противостояния капиталистического и коммунистического блоков. Представители копенгагенской школы соглашаются с уровневым подходом неореализма к изучению безопасности, «определяемым диапазоном масштабов пространства от небольшого к крупному»[72]. В то же самое время Б. Бузан подчеркивает, что «уровни являются онтологическими справками относительно того, где происходят события, нежели методом их объяснения»[73], они «предлагают структуру, в рамках которой возможны теоретические построения, нежели представляют собой теории в самих себе»[74] [75]. В соответствии с подходом копенгагенской школы, ключевыми уровнями анализа являются глобальный, региональный и локальный, причем базовым из них в аналитическом плане является именно региональный. Принципиальное место в данном отношении занимает концепция регионального комплекса безопасности , понимаемого как «совокупность единиц, ключевые процессы секьюритизации, десекьюритизации, или их обоих, настолько взаимосвязаны, что проблемы безопасности не могут быть проанализированы или разрешены в отрыве друг от друга»[76] [77]. Даже на уровне международных подсистем допускается дальнейшая деконструкция и подчеркивается, что «под регионом подразумевается пространственно связанная территория, состоящая из двух и более государств. Субрегион обозначает часть такого региона, при условии, что он включает в себя более одного государства (но менее, чем все государства региона) или транснациональную структуру (сочетание государств, частей государств, или и тех, и других). Микрорегион отсылает к уровню субъединиц в границах государства» . ТД U U В целом уровневый и секторальный подходы к анализу секьюритизации явлений общественной жизни гармонично сводимы воедино в рамках одной таблицы, включенной в книгу «Безопасность: новая структура для анализа» (см. Таблица 1). Таким образом, подход копенгагенской школы являет собой определенные рамки для анализа политических и экзистенциальных проблем. Более того, в данной парадигме допустимо построение дальнейших конструктивистских моделей. Так, позднейшие размышления Б. Бузана[78] о природе секьюритизации в глобальном масштабе позволяют наряду с рассмотренным выше дискурсивным спектром от деполитизации к политизации и секьюритизации выделить концепт мега-секьюритизации, являющейся, по сути, квинтэссенцией ведущей угрозы мировой системы и ее парадигмальным выражением. В условиях Холодной войны мега-секьюритизации была подвергнута проблема биполярной ядерной конфронтации СССР и США, а ключевой опасностью начала XXI в. является международный терроризм. - доминирующая секьюритизация; *** - субдоминирующая секьюритизация; ** - незначительная секьюритизация; * - несекьюритизация Источник: Buzan B., Waver O., de Wilde J. Security. A New Framework for Analysis. P. 165. Для успешного сотрудничество сторон по той или иной проблеме важно ее позиционирование на одном уровне спектра: «Коммуникативные проблемы возникают, когда сознательно или несознательно смешиваются различные подходы. Например, если одна сторона объясняет свои действия ссылками на экономические или финансовые мотивы, а другая видит за ними политические или секьюритизированные намерения, то диалог начинает буксовать» . Особенно важным в данном случае является необходимость десекьюритизации обсуждаемых проблем для их возвращения в нормальное политическое или административное русло. Применим метод секьюритизации для анализа межгосударственных отношений в области энергетики, пожалуй, одной из наиболее показательных в данном отношении отраслей мирового хозяйства. Турецкий исследователь С. Озджан отмечает следующие проблемы, обладающие наибольшим значением для мирового рынка энергии: «ограниченные источники поставок, высокий спрос на энергоносители среди глобальных акторов (Китай, Индия и США), энергетическая зависимость государств (ЕС), растущие цены на энергоносители, нестабильность в регионах добычи ресурсов (Ближний Восток), использование энергии в качестве политического инструмента по отношению к государствам-потребителям (Россия)»[79]. Также мы бы дополнили этот список такими факторами, как взаимосвязь энергетики с экологическими проблемами и возможными финансовыми манипуляциями. Впрочем, большинство перечисленных факторов обладают объективным характером и легко поддаются объяснению с помощью классической экономической теории. Т ак, спрос на тот или иной товар в наибольшей степени проявляется среди динамично развивающихся экономик, отсутствие достаточных ресурсов на собственной территории неминуемо обозначает зависимость от их импорта, в условиях ограниченности товара, его цена стремится к повышению и пр. Что же касается двух других факторов, нестабильности в добывающих регионах и использования энергетики как инструмента шантажа, их толкование в политическом ключе, разумеется, вполне закономерно. В целом же энергетическая проблематика повсеместно вышла за пределы экономического спектра (деполитизации) в спектр политический и даже в область секьюритизации. Так, например, Я. Попчык утверждает, что «лозунг «энергетической безопасности» стал в Польше в последние два года наиболее отличительной чертой экономической политики правительства, разрушительная сила которой заключается в перенесении инвестиций в область безопасности из области экономической эффективности» [80] . Следовательно, секьюритизация данного энергетического сектора экономики носит не объективный, а дискурсивный, искусственно сконструированный, характер. Как мы отмечали выше, впервые об энергетических вопросах в политическом ключе заговорили в результате первого нефтяного кризиса, когда западные страны-потребители энергетического топлива не смогли найти быстрого решения в условиях введения эмбарго арабскими производителями нефти. Данная проблема вылилась, во-первых, в институционализацию энергетического сотрудничества стран-импортеров нефти путем создания МЭА, и, во-вторых, во введение в международный политический дискурс целого пласта новых концептов, обладающих крайней политизацией, как, например, энергетическая безопасность, энергетическая стратегия, энергетическая дипломатия, энергетический шантаж, энергетическое оружие, энергетическая война и пр. Впрочем, по мнению отдельных исследователей, внесение вопросов энергетики в область политического диалога, и далее - в область национальной и международной безопасности было обусловлено не столько реальными угрозами со стороны арабских стран, сколько невысоким на тот этап времени уровнем развития энергетического сектора в странах-потребителях. 82 Другими словами, вина за произошедший кризис лежит не только на государствах-экспортерах энергоресурсов, но и на государствах- импортерах. Таким образом, первоначально, да и в настоящее время в наибольшей мере, в качестве секьюритизирующих акторов выступают именно государства-импортеры сырья, а не другие участники внешнеэкономической деятельности. Лишь в дальнейшем в результате высокой зависимости национальных бюджетов от ресурсной ренты энергетика была подвергнута повторной секьюритизации, уже со стороны стран-экспортеров и стран-транзитеров. Существенно различается толкование понятия диверсификации потребителями и производителями. Так, в диалоге двух сторон импортер подразумевает в первую очередь диверсификацию источников поставок, т.е. диверсификацию экспортеров, в то время как экспортер - диверсификацию путей, т.е. инфраструктуры поставки. Во многом, повсеместное толкование энергетики в терминах национальной и международной безопасности всеми государственными участниками торговых взаимодействий не несет в себе существенных осложнений, поскольку в таком случае диалог ведется в одном дискурсивном спектре секьюритизации. Впрочем, внесение в данное уравнение переменных из другого края спектра, а в частности позиций энергетических и промышленных предприятий, ведущих диалог в экономических терминах, существенно усложняет конструкцию. По мнению А.С. Макарычева, «можно проследить траекторию дебатов по энергетическим вопросам: технические проблемы (цены на нефть и газ, маршруты их транспортировки и др.) приобретают политические смыслы (поскольку включаются в систему маркирования государств по принципу свой-чужой), открывая тем самым дорогу к дальнейшей секьюритизации (в виде концепции энергетической безопасности)»83. Показательной иллюстрацией данного тезиса является газовый конфликт 2006 г. между Россией и Украиной. Тогда хозяйственный спор между ОАО «Газпром» и НАК «Нафтогаз Украины» из-за разногласий в цене за поставку российского газа вышел на межправительственный уровень, т.е. был перенесен из неполитического в политический аспект спектра. В результате отсутствия взаимопонимания и на государственном уровне, в Москве было принято решение о прекращении поставок сырья в Украину при непрекращающемся транзите природного газа в Европу. Несанкционированный отбор транзитного газа украинской стороной привел к вовлечению в спор третьей стороны в лице ЕС, отдельные участники которого обвинили Россию в неисполнении экспортных обязательств и подрыве их энергетической безопасности, что явилось свидетельством секьюритизации проблемы. В итоге конфликт был временно заморожен в результате достижения договоренностей между двумя сторонами о том, что «РосУкрЭнерго» выступит посредником в поставке природного газа в интересах Украины, закупая российское сырье по рыночным ценам и туркменское - по заниженным. В результате политиками ЕС была инициирована дискуссия и работа по актуализации общеевропейской энергетической стратегии и права. Данный газовый конфликт, именуемый в прессе не иначе, как «газовая война», явился одним из наиболее показательных свидетельств секьюритизации торговли природным газом между Россией и ЕС, а также во взаимоотношении Москвы со своими ближайшими соседями. По мнению Т.А. Романовой, в результате подобных конфликтов «за несколько лет произошла политизация и секьюритизация (то есть перевод в классический стратегический контекст) внешней энергетической деятельности Европейского союза. Пользуясь терминологией теоретиков секьюритизации Б. Бузана и О. Вэвера, ЕС перевел решение вопросов о энергобезопасности в категорию «политики паники», стараясь минимизировать зависимость от России. Брюссель практически перестал рассматривать средства обеспечения энергобезопасности с точки зрения того, насколько они мотивированы рынком или разделяются компаниями.»[81], и лишь в последние годы стали наблюдаться тенденции к реэкономизации энергетики. Так, например, президент Польши Б. Коморовский неоднократно отмечал необходимость смещения вопросов энергетической безопасности из сферы политики в сферу экономики. Согласно его мнению, обязательство обеспечения энергетической безопасности лежит на энергетических предприятиях, в то время как функцией политической администрации является создание надлежащих условий для функционирования бизнеса. [82] Энергетическая политика должна находить компромисс между внешнеполитическими аспектами, и аспектами экономическими, сферой бизнеса.[83] В то же время Ю.В. Боровский обращает внимание на то, что в современном мире «политизация энергетической сферы настолько высока, что борьба за ресурсы не ограничивается усовершенствованными политико-дипломатическими и корпоративными методами. Некоторые государства считают допустимым прибегать к силовым методам решения проблем энергетики»[84].
Таблица 1. Секьюритизация на различных уровнях анализа
Уровень / сектор Военный Экологический Экономический Социальный Политический Г лобальный ** **** **** ** *** Нерегиональные подсистемы ** ** ** ** * Региональные подсистемы **** *** *** **** **** Локальный ** **** ** *** **
Еще по теме 1.2 Теория секьюритизации и конструктивистский подход к проблеме энергетической безопасности:
- 1.2 Теория секьюритизации и конструктивистский подход к проблеме энергетической безопасности
- Выводы по первой главе
- 1.1 Проблематика энергетической безопасности в теории международных отношений и внешней политики